Текст книги "В гостях у эмира Бухарского"

Автор книги: Всеволод Крестовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Въ два часа дня посольство въ полномъ составѣ, по желанію эмира, сдѣлало визитъ Рахметъ-куль дахтѣ, беку Бальджуанскому, съ повтореніемъ вчерашней помпы относительно конвоя и порядка слѣдованія.

Рахметъ-куль, если взглянуть снаружи, то есть съ улицы, живетъ вовсе неказисто, такъ что домъ его ничѣмъ не отличается отъ массы обыкновенныхъ сартовскихъ построекъ; эа то внутри его сейчасъ же сказываются довольство и порядокъ: дворъ тщательно усыпанъ пескомъ, и на немъ, по пути нашего слѣдованія отъ воротъ къ пріемной комнатѣ, настлана дорожка изъ аккуратно обрѣзаннаго камыша. Часть стѣнъ передняго двора убрана раскидными полами пестроузорчатыхъ палатокъ, словно обоями, а небольшая пріемная комната устлана роскошными коврами; ея стѣны и мавританскія ниши аккуратно и тщательно облицованы алебастровымъ цементомъ и потолокъ изящно расписанъ въ иранскомъ вкусѣ. Самъ Рахметъ-куль, мужчина лѣтъ за пятьдесятъ, отличается внушительно сановитою рослою фигурой, симпатично умнымъ выраженіемъ спокойнаго лица и такими же лѣниво плавными манерами, какъ у Остана-куля перваначи.

Видно по всему, и даже по тому какъ былъ сервированъ достарханъ въ пріемной комнатѣ, что Рахметъ-куль человѣкъ со вкусомъ, съ чувствомъ изящнаго въ душѣ и понимаетъ достоинство хорошаго стола. Вообще насколько было можно замѣтить, онъ, кажись, немножко то, что называется gourmand. Такъ, напримѣръ, лакомства достархана были у него болѣе тонки и изысканы чѣмъ, подававшіяся намъ гдѣ-либо доселѣ, а за завтракомъ подали превосходно приготовленныя и на вкусъ очень нѣжныя мелкія пельмени, не болѣе какъ въ ноготь величиной каждая; затѣмъ для желающихъ лѣнивыя щи и чисто отцѣженный куриный бульонъ въ корниловскихъ фарфоровыхъ чашкахъ, потомъ даровой пловъ по-персидки и жаркое изъ горныхъ куропатокъ, о которыхъ бекъ заявилъ, что онѣ были привезены сюда изъ Бальджуана живыми, цѣлымъ птичникомъ, и частію поднесены имъ, въ видѣ лакомаго гостинца, эмиру, а частію оставлены для собственнаго употребленія. Рахметъ-куль отвѣдывалъ отъ каждаго блюда понемножку, небольшой кусочекъ или маленькую щепотку, слѣдуя къ такой скромной умѣренности чисто восточнымъ требованіямъ хорошаго тона; но по тому, какъ смаковались имъ эти кусочки, видно было, что онъ доставляетъ себѣ ихъ тонкимъ вкусомъ истинное гастрономическое наслажденіе. Затѣмъ, наконецъ, и чай у него намъ подали какъ должно, въ мѣру крѣпкій, то есть крѣпкій по-русски, а не перестоянный и мутный, что тоже величайшая здѣсь рѣдкость. Очевидно, что вода для чая была у него предварительно пропущена чрезъ фильтръ. Застольный разговоръ тоже впервые не вертѣлся здѣсь исключительно на разспросахъ о взаимномъ здоровьѣ да на увѣреніяхъ во взаимной дружбѣ Бухары и Россіи, хотя, конечно, нѣкоторая прилично умѣренная дань была отдана и этой, такъ сказать, казенно-этикетной темѣ. Но за то Рахметъ-куль разсказывалъ очень интересныя вещи о характерѣ высокихъ горъ, въ которыхъ залегаетъ его бекство, объ ихъ растительности, о способахъ зимняго по нимъ хожденія съ помощью особаго рода настежныхъ на обувь острошипныхъ подковъ, о горныхъ охотахъ на барсовъ, мараловъ и яковъ, вообще о породахъ мѣстныхъ горныхъ четвероногихъ и птицъ, между коими въ особенности замѣчательны куропатки, какихъ мы имѣли случай только что отвѣдать, и дикія гордыя индѣйки, по отзыву бека, тоже превкусныя и прекрасивыя птицы. Наконецъ дошло дѣло до обмѣна подарковъ, и когда подведи намъ маленькихъ, но красивыхъ и крѣпкихъ лошадокъ, подъ богатыми попонами, то Рахметъ-куль заявилъ, что зто тоже спеціально горныя лошади бадьджуанской породы, нарочно имъ самимъ выбранныя и приведенныя изъ Бальджуана, по распоряженію высокостепеннаго эмира, въ даръ давно ожидавшемуся русскому посольству. И дѣйствительно, по ближайшемъ разсмотрѣніи и испытаніи, оказалось, что это все лошади превосходныхъ качествъ и что при движеніи по горнымъ кручамъ онѣ устойчивы, цѣпки и легки какъ козы.

Мы разстались съ Рахметъ-кулемъ, унося наилучшее впечатлѣніе о его симпатичной личности.

3 января.

Сегодня предстоялъ визитѣ къ Мегметъ-Мурадъ-бію, беку Дарвазскому, но князь, чувствуя себя не совсѣмъ здоровымъ, отложилъ его до эавтра.

Послѣ завтрака мы съ докторомъ и маіоромъ Байтоковымъ, въ предшествіи эсаулъ-баши и въ сопровожденіи двухъ казаковъ, отправились верхомъ, ради прогулки, на мѣстный базаръ. Торговая часть находится въ центрѣ города, начинаясь съ площади, на которой стоитъ главная городская мечеть, до площади окружающей дворецъ эмира. Ряды, прилегающіе къ послѣдней, всѣ крыты сплошь матами (чіи) и цѣновками (барданъ), наброшенными на жерди и балки, перекинутыя съ вровли на кровлю поперегъ улицы, Это своего рода пассажи въ восточномъ вкусѣ. Тѣ же ряды что ближе къ городской площади, по большей части открыты, то есть представляютъ не пассажъ, а просто обыкновенную улицу, наполненную непрерывнымъ рядомъ лавокъ и лавчонокъ. Здѣсь между чайными и съѣстными лавками, окружающими городскую площадь, въ изобиліи выставлены на продажу овощи, фрукты свѣжіе и сушеные, вяленая рыба, воловье и баранье мясо въ тушахъ и разная птица, преимущественно куры, пшеница, рисъ, джугара, кунжутное сѣмя и масло, пресованныя выжимки льнянаго сѣмени, употребляемыя въ кормъ верблюдамъ, хлѣбныя лепешки, всевозможныя восточныя сласти, баранье сало, сальныя свѣчи и мѣстныя гончарныя издѣлія съ лазоревою, зеленою и коричневою поливой: тутъ вы найдете разнообразные кувшины, миски, чашки, тарелки и большія корчаги. Тутъ же продается и мѣстный табакъ въ крошеномъ и тертомъ видѣ – первый для чилимовъ, второй для держанія во рту, что здѣсь въ большомъ употребленіи. Затѣмъ, уже собственно въ рядахъ, выставлены кожи и сафьяны, ковры и паласы, яркія стеганныя на ватѣ одѣяла изъ ситцу и адрясу и подушки, бухарскій хлопокъ въ тюкахъ, бухарскій шелкъ въ моткахъ, крашеный и сырецъ, бухарскія матеріи: шелковыя шаинъ, атласъ и канаусъ и полушелковыя адрясъ и бикасабъ, бумажная мата и московскіе ситцы, кумачи, коленкоры, кисея и бумазея, ковровые и головные платки, шарфы и шали съ пестрыми разводами, спеціально потрафленныя на азiятскій вкусъ, русскія сукна, бархатъ, парчи, атласъ и тафта, русскій сахаръ въ маленькихъ головкахъ и въ леденцѣ, вяземскіе пряники и коврижки, ландринскія карамели и пастила въ жестянкахъ и лубкахъ, русскія стеариновыя свѣчи и мыло, оконныя стекла, зеркала, русское полосовое желѣэо, свинецъ и мѣдныя издѣлія, между которыми не послѣднюю роль играютъ разной величины самовары; большіе и малые русскіе сундуки и шкатулки съ металлическою оковкой, русскія пеньковыя веревки и бичевки, русскій фарфоръ и фаянсъ, преимущественно въ видѣ чайниковъ и полоскательныхъ чашекъ, и русское стекло въ видѣ графиновъ, стакановъ, банокъ и т. и.

Сравнительно съ ташкентскимъ шаарскій базаръ очень не великъ. Въ числѣ его. лучшихъ туземныхъ произведеній надо отмѣтить, во-первыхъ, всѣ предметы верховаго конскаго снаряженія: узбекскія сѣдла, инкрустированныя костью и узорчато расписанныя лаковыми красками по золотому фону, а въ особенности крытые замшей и расшитые но ней разноцвѣтными шелками войлочные подсѣдельники, попонки и чепрачки; во-вторыхъ, сапожное дѣло: всѣ эти ичики (мягкіе сапоги), калоши и обыкновеннѣе сапоги съ длинными голенищами шьются здѣсь превосходно и очень красиво иа бухарскій и на русскій образецъ; въ-третьихъ, мѣдно-чеканное дѣло: кумганы, умывальники, блюда и подносы, чилимы, чайники и тому подобныя издѣлія эдѣшнихъ мастеровъ отличаются изяществомъ стиля и тонкостью чеканки.

Что же касается англійскихъ издѣлій, то это преимущественно стальныя, въ видѣ ножей, топоровъ, серповъ, лопатъ, косъ и столярныхъ инструментовъ, отчасти суконный и бумажно-мануфактурный товаръ, отчасти кисея. Сюда же можно отнести, пожалуй, ларчу индѣйскаго производства и кашмирскія шали, съ которыми, впрочемъ, очень успѣшно конкуррируютъ шали русскаго издѣлія превосходной доброты и совершенно кашмирскаго рисунка, сравнительно очень дешевыя и изящныя, какихъ я, къ удивленію моему, никогда и нигдѣ не встрѣчалъ въ Россіи, а тутъ узналъ лишь по русскимъ фабричнымъ клеймамъ. Но въ массѣ рыночныхъ товаровъ англійскія издѣлія пока еще, можно сказать, тонутъ въ подавляющемъ количествѣ русскихъ произведеній. Русскіе товары идутъ сюда давно уже протореннымъ караваннымъ путемъ отъ Оренбурга на Казалу и отъ Казалы двумя вѣтвями, изъ коихъ главнѣйшая на Ташкентъ и Самаркандъ, а другая на Хиву, которая также снабжаетъ Бухару своимъ избыткомъ русскихъ произведеній, причемъ хивинскіе купцы относительно бухарскихъ играютъ роль посредниковъ, вслѣдствіе чего и товаръ, идущій изъ Хивы, нѣсколько дороже того, что приходить по Казала-Самаркандскому пути непосредственно изъ Россіи. Первый находитъ себѣ сбытъ въ сѣверныхъ и отчасти западныхъ предѣлахъ бухарскаго ханства, а второй въ южныхъ и юго-восточныхъ, которые по густотѣ населенія, количеству городовъ и производительности почвы представляютъ несравненно болѣе широкое поприще для нашего сбыта чѣмъ степныя окраины сѣверныхъ и западныхъ предѣловъ. Англійскія же издѣлія проникаютъ сюда тремя болѣе или менѣе затруднительными путями, а именно: 1) изъ Индіи чрезъ Афганистанъ (самый трудный путь); 2) изъ Персіи чрезъ Гератъ и 3) изъ Закавказья чревъ Персію же, благодаря нашему безпошлинному транзиту. [75]75
  Писано до отмѣны безпошлиннаго транзита.


[Закрыть]Но туземцы пока еще оказываютъ почему-то предпочтеніе русскому товару и вообще въ нихъ замѣчается какъ-то болѣе вѣры во все русское, да и на ихній вкусъ оно болѣе потрафляетъ. И это служить причиной, что русскіе товары, чрезъ посредство бухарскихъ и персидскихъ купцовъ, проникаютъ далеко южнѣе предполагаемыхъ нами границ, на рынки Афганистана и въ сѣверо-западные предѣлы Индіи.

4 января

Какъ отклонилъ токсаба третьяго дня разговоръ насчетъ телеграфа, такъ съ тѣхъ поръ больше и не появляется. Сегодня утромъ по-вчерашнему прибыли въ посольство двое мурзъ юзъ-баши [76]76
  Мурза или мирза– письменный человѣкъ, писарь, въ данномъ случаѣ секретарь, а юзъ-баши – сотникъ, чинъ, соотвѣтствующій капитану: значитъ прибывшіе къ намъ были секретари капитанскаго чина.


[Закрыть]съ извиненіемъ, что Рахметъ-кула токсаба опять де не можетъ быть у насъ по причинѣ очень важныхъ дѣлъ, требующихъ отъ него усиленныхъ занятій, а что вмѣсто него они двое останутся пока при насъ приставами. Если токсаба не отвиливаетъ такимъ способомъ отъ возобновленія дальнѣйшихъ разговоровъ относительно телеграфа, то можно предполагать, что надъ нимъ стряслась какая либо бѣда, въ родѣ ханской опалы. Но въ чемъ тутъ дѣло, отъ насъ, очевидно, скрываютъ.

Сегодня былъ сдѣланъ посольствомъ визитъ Мегмедъ-Мурадъ-бію, беку Дарвазскому. Говорить о характерѣ этого визита, значитъ буквально повторять то, что уже сказано по отношенію къ нашимъ прежнимъ визитамъ. Мегмедъ-Мурадъ человѣкъ еще молодой, на видъ лѣтъ тридцати двухъ-трехъ, не болѣе. Лицо умное и пріятное, манеры человѣка порядочнаго тона, по-азіятски разумѣется, то есть заключающія въ себѣ умѣнье соединять съ естественною простотой естественное чувство самоуваженія и нѣкоторую степенную сановитость. Его домашняя обстановка проще чѣмъ у бека Бальджунскаго, но это и немудрено; Мегмедъ-Муратъ здѣсь наѣзжій, временный гость, и потому нанялъ себѣ домъ какой попался, чтобы не выбирать долго; а такъ какъ онъ къ тому же и недавно еще назначенъ на бекство, то и не успѣлъ пока пріобрѣсти собственнаго дома въ Шаарѣ. Горные беки наѣзжаютъ сюда только разъ въ годъ, обыкновенно осенью, мѣсяца на два, пригоняя свои пріѣзды такъ, чтобы они совпадали со временемъ пребыванія въ Шахрисебсѣ эмира. Здѣсь они представляютъ его высокостепенству собранныя годовыя подати и годовыя отчеты по управленію своими бекствами, равно какъ и записки о нуждахъ, потребностяхъ и общемъ состояніи ввѣреннаго имъ населенія.

При этомъ визитѣ нашемъ вмѣсто токсабы присутствовали оба мурзы юзъ-баши, наши приставы. Кушанья за завтракомъ были столь же изысканно хороши, какъ и у бека Бальджуанскаго, видно даже, что приготовляла ихъ одна и та же умѣлая рука и вѣроятно бекъ Дарвазскій позаимствовался на этотъ случай поваромъ у своего товарища, гастронома.

Одна не безъинтересная особенность: я замѣтилъ, что каждый разъ, какъ только посольство выѣзжаетъ куда либо съ офиціальнымъ визитомъ, тотчасъ же нѣсколько мѣстныхъ, приставленныхъ къ намъ джигитовъ, забираютъ въ охапку всѣ находящіеся у насъ вѣнскіе стулья и табуреты и взапуски, перегоняя другъ друга, пѣше и конно спѣшатъ въ тотъ домъ, куда предстоитъ намъ ѣхать, чтобы предупредить тамъ наше прибытіе. И вотъ, когда мы входимъ, стулья и табуреты уже стоятъ въ надлежащемъ порядкѣ у достархана. При возвращеніи посольства домой повторяется та же исторія, такъ что, когда мы переступаемъ свой порогъ, стулья и табуреты опять, уже стоятъ на мѣстахъ, совершенно въ томъ же порядкѣ, какъ и до нашего выѣзда, словно бы ихъ и не трогали. И такимъ образомъ эта мебель путешествуетъ съ нами отъ самой русской границы, начиная съ перваго привала.

5 января.

Утромъ явились оба мурзы, и на вопросъ о токсабѣ отвѣчали, что все еще занятъ важными дѣлами, такъ какъ ему поручена де экстренная ревизія чего-то. Но, кажется, все это вздоръ, а дѣло въ томъ, если только вѣрны свѣдѣнія, доставленныя намъ негласнымъ путемъ, что токсаба, по поводу какихъ-то писемъ, подвергся гнѣву эмира, и ему повелѣло отнюдь не показываться болѣе ни при дворѣ, ни въ посольствѣ. Но можно подозрѣвать, что и это неправда, а вѣрнѣе всего, кажись, будетъ предположеніе, что ему просто не велѣно показываться къ намъ, пока совѣтники эмира не придумаютъ сообща чего иибудь подходящаго (въ увертливомъ, разумѣется, смыслѣ) въ отвѣтъ на предложеніе касательно телеграфа.

Сегодня, между прочимъ, наши мурзы юзъ-баши привели покупщиковъ на подарочныя вещи, въ которыхъ будто бы сильно нуждаются здѣшніе сановники и даже самъ эмиръ, по неимѣнію въ запасѣ на Шаарскомъ базарѣ подходящихъ вещей для подарковъ, а въ особенности халатовъ. ІОзъ-баши еще вчера обратились къ частному ординарцу князя съ деликатнымъ подходцемъ, что для чего, молъ, это посольство медлитъ продажей полученныхъ подарковъ, и когда тотъ заявилъ имъ, что ни князь, ни вообще кто либо изъ посольства, сколько ему извѣстно, продавать дареныхъ вещей вовсе не предполагаютъ, то юзъ-баши высказали по поводу сего большое сожалѣніе, такъ какъ это-де ставитъ многихъ сановниковъ въ крайне затруднительное положеніе по невозможности достать въ Шаарѣ приличные подарки.

– Вы сами видѣли, добавили они въ подтвержденіе своихъ словъ: – для того, чтобъ имѣть возможность сегодня у бека Дарвазскаго подвести князю порядочную лошадь, мы должны были обратиться къ вамъ же и отъ васъ позаимствоваться уздечкой и попоной. Вообще, пояснили они: – у насъ принято, что лицо, получившее подарки отъ эмира, обыкновенно оставляетъ себѣ на память какую нибудь одну вещь, какая наиболѣе понравится, а всѣ остальныя сбываетъ немедленно.

Когда князю доложили объ этомъ, то, разумѣется, не желая ставить нашихъ гостепріимныхъ хозяевъ въ затруднительное положеніе, онъ поручилъ своему ординарцу и маіору Байтокову передать мурзамъ, что, не зная о существованіи у нихъ такого обычая, мы, напротивъ, полагали, что, пустивъ вещи въ продажу, показали бы тѣмъ какъ бы нѣкоторое пренебреженіе къ ихъ значенію въ смыслѣ подарковъ отъ такого высокостепеннаго лица, но что если это нужно, то пусть юзъ-баши присылаютъ добросовѣстныхъ цѣновщивовъ и покупщиковъ, И вотъ сегодня тѣ и другіе явились вмѣстѣ съ мурзами. Асланъ-бекъ при Байтоковѣ сталъ имъ показывать для предварительной оцѣнки подарки, полученные княземъ. Но покупщики сразу стали предлагать за превосходнѣйшія вещи такія несообразно низкія цѣны, что надувательство сказалось тутъ слишкомъ ясно, а потому и продажа не могла состояться, тѣмъ болѣе, что покупщики эти, по свѣдѣніямъ нашего караванъ-баши, оказались просто базарными маклаками-перекупщиками. Подозрѣвая, что они хотятъ воспользоваться временнымъ затрудненіемъ казны для того, чтобы, купивъ за ничто, перепродать ей эти вещи въ три-дорога, и къ тому же сомнѣваясь, точно ли существуетъ такой «этикетъ», чтобы на мѣстѣ и сейчасъ же продавать эмирскіе подарки, и не есть ли это просто выдумка или уловка со стороны нашихъ приставовъ, возможныхъ участниковъ въ дѣлѣ гешефта, чтобы побудить насъ спустить поскорѣе наши вещи за что ни попало, – Асланъ-бекъ поблагодарилъ обоихъ мурзъ юзъ-башей за ихъ любезныя хлопоты, а перекупщикамъ отказалъ въ какой бы то ни было сдѣлкѣ, объяснивъ, что посольство не можетъ допустить, чтобы вещи, подаренныя эмиромъ, пошли гулять по рукамъ базарныхъ покупателей.

Нынѣшній день посвятилъ я осмотру историческихъ достопримѣчательностей города и началъ съ могилы Хазряти-Шейхъ, надъ которою еще уцѣлѣлъ тамбуръ упавшаго купола, опоясанный вязью куфическихъ надписей изъ поливчатыхъ изразцовъ. При гробѣ находится мечеть и медрессе въ память святого. Но во внутрь мавзолея меня почему-то не пустили, придумавъ наскоро отговорку, что настоятель ушелъ де изъ дому и ключъ унесъ съ собою, а потому о внутреннемъ расположеніи и украшеніяхъ мавзолея и могилы святого сказать ничего не могу. Судя же по внѣшности полу-развалившагося и запущеннаго зданія, думаю, что и внутренность его находится не въ лучшемъ состояніи.

Отъ Хазряти-Шейха проѣхалъ я съ караулъ-баши къ Акъ-Сараю, развалинамъ знаменитаго дворца Тимурленга. Вышиной эти развалины будутъ саженъ до двѣнадцати, и какъ снаружи, такъ и со внутренней стороны покрыты мозаичными узорами и куфическими надписями изъ разноцвѣтныхъ поливчатыхъ изразцовъ. Одна изъ этихъ надписей гласитъ, что «царь есть тѣнь Божія на землѣ», другія представляютъ изречевія въ подобномъ же родѣ.

Акъ-Сарай (бѣлый дворецъ) былъ начатъ постройкой въ 781 (1379) году геджры, по поводу слѣдующаго обстоятельства:

Предпринявъ четвертую войну противъ Харезма (нынѣшней Хивы), Тимуръ получилъ отъ харезмійскаго владѣтеля Юсуфъ-Суфи письмо, въ которомъ тотъ писалъ ему, что долго ли міръ будетъ терпѣть муку и бѣдствія изъ-за самолюбія двухъ человѣковъ и что ради блага страны и человѣчества, не лучше ли было бы этимъ двумъ просто выйти другъ противъ друга на поединокъ, и тѣмъ порѣшить споръ, чѣмъ подвергать обѣ арміи кровопролитной битвѣ. Тимуръ пришелъ въ восторгъ отъ такого предложенія и, не взирая на просьбы приближенныхъ не рисковать своею драгоцѣнною жизнью, первымъ явился на мѣсто поединка и громкимъ голосомъ вызывалъ на бой противника. Но Юсуфъ-Суфи струсилъ и не выѣхалъ къ нему, предпочтя въ послѣднюю минуту рѣшить дѣло общимъ сраженіемъ, въ которомъ, однако, былъ разбитъ и вскорѣ умеръ, въ 781 (1379) году въ крѣпости Харезмѣ, во время ея осады Тимуромъ. По взятіи Харезма, побѣдителю достались громадныя сокровища, которыя вмѣстѣ съ искусными ремесленниками и учеными онъ привезъ въ свой родной городъ Кешъ (нынѣ Шааръ), гдѣ и велѣлъ построить Акъ-Сарай въ память объ этой побѣдѣ. Вамбери говоритъ, [77]77
  Исторія Бухары, т. 1, 229.


[Закрыть]что въ началѣ своей завоевательной карьеры Тимуръ былъ особенно расположенъ къ Кешу и сдѣлалъ его духовнымъ центромъ средне-азіятскаго міра, почему этотъ городъ и получилъ титулъ «куббетъ уль ильмъ в’эль эдебъ», т. е. «куполъ науки и морали». Профессора знаменитыхъ высшихъ школъ Харезма, Бухары и Ферганы должны была поселиться въ его стѣнахъ, и Тимуръ имѣлъ намѣреніе сдѣлать его своею резиденціей, что, по мнѣнію Вамбери, достаточно доказывается построеніемъ Акъ-Сарая. Этотъ дворецъ, строившійся болѣе двѣнадцати лѣтъ, былъ произведеніемъ исключительно персидскихъ архитекторовъ, которые остались вѣрны національному стилю до того, что на верху главнаго фронтона помѣстили гербъ «льва и солнца», украсивъ такимъ образомъ жилище туранскаго завоевателя эмблемой князей иранскихъ. ^{7} Самую видную и великолѣпную часть этого дворца, какъ и всѣхъ прочихъ зданій того времени, составлялъ порталъ, или пишъ-такъ, [78]78
  Пишъ-такъ по-персидски значитъ передъ кровли.


[Закрыть]высоко подымавшійся надо всѣмъ остальнымъ зданіемъ и завершавшійся полу-куполомъ, остатки коего видны и въ настоящее время. Пишъ-такъ быль снабженъ фантастическими нишами и раздѣлялся внутри на нѣсколько этажей, имѣвшихъ отдѣльные высокіе покои, мозаично облицованные пестрыми изразцами, что отчасти сохранилось и понынѣ, а снаружи весь былъ покрытъ мозаичными цвѣтами и арабесками бирюзоваго, синяго, золотаго, желтаго и другихъ колеровъ. Такіе изразцы выдѣлывались въ Кашанѣ, почему и до сихъ поръ еще носятъ названіе «каши». По описанію Вамбери, не знаю, впрочемъ, откуда заимствованному, во дворцѣ находился цѣлый рядъ мозаичныхъ покоевъ, и женское отдѣленіе преизобиловало пышностью и великолѣпіемъ; а предъ обширною праздничною залою тянулся большой тѣнистый садъ и между цвѣточными его грядами струились, журча, «милые ручейки», т. е., попросту сказать, арыки. Садъ существуетъ и теперь, только не предъ, а позади большой праздничной залы (айна-ми-махана), которая, впрочемъ, построена уже въ позднѣйшее время, и между его карагачами хотя и существуютъ очень старые, но возрастъ ихъ во всякомъ случаѣ едва ли достигаетъ пяти столѣтій.

6 января.

Въ часъ дня визитъ къ Кулябскому беку. [79]79
  Кулябу или но тахрисебскому произношенію Куябъ – одно изъ горныхъ восточныхъ бекствъ, въ сосѣдствѣ съ Каратегинскимъ хребтомъ, между рѣками Кчи-Сурхъ-Абъ и Пенджъ. На лѣвомъ берегу первой изъ нихъ стоитъ городъ Кулябъ.


[Закрыть]Это молодой человѣкъ лѣтъ около двадцати пяти, высокаго роста и очень красивый собой: большіе тихіе глаза, матовый цвѣтъ лица и прекрасная, шелковисто-черная борода; одѣтъ очень просто: въ обыкновенный адрясовый халатъ, на головѣ бѣлая кисейная чалма; но отсутствіе роскоши восполняется безукоризненною свѣжестью и чистотой всего его костюма. Говоритъ онъ только по-таджикски, и потому разговоръ во время визита шелъ при посредствѣ одного изъ нашихъ приставовъ, который съ таджикскаго переводилъ маіору Байтокову на узбекскій языкъ; а Байтоковъ уже передавалъ князю по-русски. Но на вопросы князя, обращаемые къ беку, приставъ по большей части отвѣчалъ самостоятельно, а бекъ скромно отмалчивался да улыбался пріятно. Такъ, между прочимъ, на замѣчаніе въ видѣ комплимента, что пріятно, молъ, видѣть, какъ цѣнитъ высокостепенный эмиръ личныя достоинства и способности людей, если не затрудняется возводить на важный и отвѣтственный постъ бека человѣка столь молодыхъ лѣтъ, мурза юзъ-баши поспѣшилъ отъ себя разъяснить, что нашъ амфитріонъ попалъ въ беки вовсе не по личнымъ заслугамъ и способностямъ, а исключительно въ силу правъ своего происхожденія, такъ какъ званіе и должность бека въ Кулябѣ всегда остаются наслѣдственными въ его родѣ. Онъ же, на вопросъ о таджикскомъ языкѣ, сообщилъ, что это въ сущности тотъ же персидскій языкъ, только вульгарный, грубый и сохранившій въ себѣ болѣе древнія формы, давно уже вышедшія изъ употребленія въ нынѣшнемъ литературно-обработанномъ, изысканномъ языкѣ, какимъ объясняются при дворѣ эмира и въ ученыхъ кругахъ, но все же языкъ этотъ, или, вѣрнѣе сказать, куябское нарѣчіе, настолько близокъ къ персидскому, что, когда эмиру приходится объясниться съ бекомъ, то онъ обращается къ сему послѣднему по-персидски, а бекъ отвѣчаетъ на куябскомъ нарѣчіи, и оба превосходно понимаютъ другъ друга.

Чтобы не повторяться, не стану описывать нашего пріема, угощенія и обмѣна подарковъ; скажу только одно: бѣдные беки… Они принимаютъ, насъ въ силу особаго приказанія эмира, не имѣя въ томъ, сами по себѣ, ни малѣйшей надобности, и для этихъ пріемовъ принуждены расходоваться на угощенія и подарки, что въ совокупности составляетъ сумму не маленькую. Воображаю, какими пріятными эпитетами награждаютъ они въ душѣ все наше посольство!.. И добро бы хоть наши отвѣтные подарки вознаграждали ихъ нѣсколько за расходы, такъ и этого нѣтъ: ни одинъ бекъ, по положенію, не имѣетъ права оставить у себя полученные имъ отъ кого бы то ни было дары, а обязанъ полностію представить ихъ въ распоряженіе эмира, который иногда возвращаетъ ихъ беку, а иногда оставляетъ себѣ, и послѣднее считается даже знакомъ особенной милости. Вообще, посѣщеніе его высокостепенствомъ какого либо бекства и беку, и обывателямъ въ особенности далеко не дешево. Н. А. Маевъ [80]80
  Матеріалы для статистики Туркестанскаго края, выпускъ V, стр. 94.


[Закрыть]разсказываетъ, что сумма, расходуемая бекомъ на пріемъ хазрета, достигаетъ 100,000 теньговъ, что равняется 20,000 серебряныхъ рублей. Въ день пріѣзда эмира въ городъ бекъ подноситъ ему подарокъ, состоящій изъ одной кровной лошади въ драгоцѣнномъ уборѣ и одного тюка (девятки) халатовъ; при отъѣздѣ – четырнадцать лошадей, четырнадцать тюковъ (по девяти штукъ въ каждомъ) халатовъ и кожаный кошель (тартукъ) съ теньгами отъ сорока до пятидесяти тысячъ, т. е. отъ восьми до десяти тысячъ серебряныхъ рублей. Кромѣ того, пока эмиръ гоститъ въ бекствѣ, ему ежедневно подается достарханъ изо ста пятидесяти блюдъ и лакомствъ, которыя онъ раздаетъ своимъ приближеннымъ, состоящимъ тоже на кормахъ у бека, а тѣ ежедневно перепродаютъ всѣ эти подачки мѣстнымъ торговцамъ, обязаннымъ volens-nolens покупать ихъ у дворскихъ челядинцевъ по базарнымъ, справочнымъ цѣнамъ. Да надо замѣтить, что, кромѣ придворнаго штата, эмира всегда сопровождаетъ въ его путешествіяхъ и разъѣздахъ по краю еще почетный конвой, состоящій изъ сотни «кулъ-батчей» [81]81
  Кулъ-батчи, въ буквальномъ переводѣ значитъ: дѣти-рабы. Этотъ отрядъ рекрутируется изъ плѣнныхъ мальчиковъ-иранцевъ и изъ сыновей рабовъ, въ большинствѣ своемъ тоже иранскаго происхожденія.


[Закрыть]и нѣсколькихъ батальоновъ сарбазовъ, которые точно также кормятся на счетъ бека.

А такъ какъ дневной маршрутъ «высокаго гостя» въ рѣдкихъ случаяхъ превышаетъ полтора или два таша (12–16 верстъ), то пребываніе его въ предѣлахъ того или другаго бекства, даже самое краткосрочное, все-таки выходитъ довольно продолжительнымъ. Посчитать всѣ эти расходы – въ общемъ итогѣ набѣжитъ весьма и весьма почтенная сумма, за которую, конечно, приходится расплачиваться не столько беку, ибо бекъ все-таки наверстаетъ свое потомъ не мытьемъ, такъ катаньемъ, сколько торговому и земледѣльческому классамъ мѣстнаго населенія. Вотъ почему просто совѣстно становится принимать отъ бековъ всѣ эти подарки; а не принять невозможно въ силу кореннаго, извѣчнаго обычая, ибо это значило бы нанести не только ихъ самолюбію, но и самому эмиру величайшее оскорбленіе.

Токсаба все еще не показывается.

Отъ спертаго воздуха, недостаточности свѣта и, наконецъ, отъ копоти и ѣдкаго дыма, выбиваемаго вѣтромъ изъ желѣзной печки въ нашей комнатѣ, докторъ и я начинаемъ страдать глазами: вѣки воспалены и слегка припухли, глаза слезятся и гноятся, ощущается въ нихъ рѣзь и зудъ, словомъ, всѣ признаки начинающагося воспаленія. На дворѣ уже скоро сутки какъ идетъ дождь, смѣшанный со снѣгомъ. Слякоть невообразимая.

Вечеромъ, гдѣ-то по сосѣдству, была томаша. Очень долго играли на сурнахъ и бубнахъ, а потомъ маскарабазы стали подражать собачьему лаю и реву ишаковъ (такой родъ комическихъ представленій здѣсь въ большой модѣ), и производили это столь долго и съ такимъ совершенствомъ, что переполошили, наконецъ, въ околоткѣ всѣхъ собакъ и ословъ, которые ревностно присоединились къ концерту клоуновъ и долго потомъ не могли успокоиться.

7 января.

Въ восемь часовъ утра термометръ Реомюра показывалъ -9°(-11 °C), а въ полудню морозъ долегчалъ, и ртуть поднялась до -7½°(-9 °C) Снѣгу навалило за ночь цѣлыя массы, такъ что на узкихъ улицахъ образовались непроходимые сугробы. Наши юзъ-баши, обыкновенно являвшіеся къ девяти часамъ утра узнать отъ имени эмира о здоровьѣ и желаніяхъ посольства, сегодня не явились. Такой знакъ невниманія нѣсколько озадачилъ было князя, но вскорѣ оказалось, что нынче, по случаю пятницы, [82]82
  Еженедѣльный праздничный день въ мусульманствѣ.


[Закрыть]происходилъ торжественный выѣздъ эмира въ городскую мечеть къ большому богослуженію (намазъ джума), гдѣ должны были будто бы обязательно присутствовать и наши приставы, которые поэтому явились къ намъ позднѣе и то лишь послѣ того, какъ за ними послали по дѣлу. Еще до ихъ прибытія, вернулся изъ Самарканда нашъ гонецъ и привезъ отвѣтную депешу главнаго начальника Туркестанскаго края относительно телеграфнаго дѣла, гдѣ говорится, что для окончательныхъ переговоровъ по сему дѣлу будетъ впослѣдствіи присланъ особо чиновникъ по дипломатической части, о чемъ-де своевременно было заявлено токсабѣ еще въ Ташкентѣ. «Обязанность посла, говорится далѣе въ депешѣ, только предупредить объ этомъ эмира и заручиться согласіемъ». Такимъ образомъ, эта депеша не только разъясняетъ, но отчасти и измѣняетъ сущность открытыхъ было переговоровъ.

8 января.

Еще вчера, пославъ за юзъ-башами, князь объявилъ имъ, что получилъ отъ генералъ-губернатора депешу, по которой ему надлежитъ въ скорѣйшемъ времени объясниться съ самимъ эмиромъ. Юзъ-баши доложили объ этомъ кому слѣдовало и сегодня утромъ явились сказать князю, что эмиръ готовъ принять посольство сегодня же, послѣ вечерняго намаза, для чего и поручено изіъ, юзъ-башамъ, пригласить насъ пожаловать во дворецъ въ 4 с половиною часа пополудни.

Мы нарядились вмѣстѣ съ конвоемъ въ полную парадную форму (казаки, впрочемъ, были въ шинеляхъ) и въ четыремъ часамъ были уже въ полной готовности ѣхать. Въ это время явились юзъ-баши, сопровождая новое лицо, одѣтое въ форменный парадный халатъ изъ мелкотравчатой индійской парчи. Оказалось, что это тотъ самый Дурбинъ-инакъ, съ которымъ мы уже познакомились при первомъ представленіи эмиру. Онъ бывшій главный казначей эмира, остающійся и понынѣ не безъ вліянія на финансовыя дѣла ханства, а въ настоящее время въ качествѣ «шигаула» (оберъ-церемоніймейстера) пользуется положеніемъ одного изъ самыхъ приближенныхъ лицъ къ эмиру. Это уже пожилой человѣкъ лѣтъ эа пятьдесятъ, но очень еще бодрый, средняго роста, нѣсколько худощавый, съ явно-выкрашенною въ темно-каштановый цвѣтъ окладистою бородой. Типъ лица иранскій; большіе умные, живые глаза; выраженіе физіономіи кроткое, но не безъ того, что называется «себѣ на умѣ»; улыбка тихая, сладковатая; манеры, очень живыя отъ природы, онъ не безъ успѣха старается сдѣлать плавными и сдержанными. Вообще, мы замѣчаемъ, что многимъ «европейцамъ» стоило бы позаимствоваться манерами и умѣньемъ держать себя у этихъ soi-disant, «дикарей-азіятовъ».

Юзъ-баши объяснили, что его высокостепенство нарочно прислалъ самаго близкаго къ своей особѣ человѣка, чтобы съ почетомъ сопровождать насъ на сегодняшнюю аудіенцію. Мы въ лицѣ князя, конечно, отвѣчали, что вполнѣ цѣнимъ столь высокое къ намъ вниманіе.

Ровно въ половинѣ пятаго часа посольство тронулось со двора своимъ обычно-церемоніальнымъ порядкомъ. День былъ ясный, солнечный, но морозъ доходилъ до -18°(-22.5 °C). Хорошо еще, что не было вѣтра. На нынѣшній разъ мы замѣтили во встрѣчномъ церемоніалѣ нѣкоторые оттѣнки, какихъ въ прошлый не было. Такъ, у воротъ цитадели, противъ почетнаго караула, стояли два знаменосца, имѣя по бокамъ себя ассистентами двухъ пянджа-башей [83]83
  Пятидесятникъ – чинъ, соотвѣтствующій унтеръ-офицеру.


[Закрыть]и двухъ офицеровъ съ обнаженными саблями, а на вышкѣ боковыхъ воротъ, ведущихъ въ пушкарный' дворъ, куда мы теперь свернули по указанію ѣхавшихъ впереди насъ бухарскихъ церемоніймейстеровъ, сидѣли придворные музыканты и играли намъ на сурнахъ, флейтахъ, торбанахъ и литаврахъ нѣчто очень чувствительное, такъ по крайней мѣрѣ надо полагать по протяжнымъ заунывнымъ звукамъ.