Текст книги "В гостях у эмира Бухарского"

Автор книги: Всеволод Крестовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Уже давно свечерѣло и погода стояла мягкая, теплая, такъ что не будь тутъ снѣгу, можно бы было подумать, что ѣдешь не въ декабрѣ, а въ концѣ апрѣля. Но вдругъ небо заволокло густыми тучами, и моментально хлынулъ сильный, совершенно лѣтній ливень, застлавшій всю окрестность молочно-бѣлесоватымъ туманомъ. Черезъ четверть часа дождь прошелъ; зато тутъ же сразу хватилъ здоровый морозецъ, градусовъ въ десять по крайней мѣрѣ, и въ нѣсколько минутъ заледенилъ всю дорогу съ ея колеями и лужами, и фартухъ нашего тарантаса, и сбрую, и шерсть на коняхъ. Небо совершенно прояснилось, и полная луна засіяла всѣмъ своимъ блескомъ. Удивительно быстрыя и рѣзкія перемѣны температуры! Переходъ отъ теплой, почти лѣтней ночи къ десятиградусному морозу совершился менѣе чѣмъ въ полчаса, и надо думать, что такой неожиданный сюрпризъ подѣйствовалъ удручающимъ образомъ даже на голодныхъ шакаловъ. Насъ предупреждали на станціи, что теперь ихъ появилось въ степи очень много и что иногда они даже рѣшаются нападать большою стаей на проѣзжающихъ, а потому коли нѣтъ съ собого ружей, то не мѣшаеть-де имѣть при себѣ на всякій случай револьверъ на-готовѣ. Мы изготовились въ ожиданіи, что авось-либо придется и поохотиться; но шакалы обманули наши ожиданія: они только заливались своеобразнымъ воемъ, напоминающимъ то истерическій смѣхъ, то плачъ больного дитяти, а на насъ не напали. Одинъ изъ нихъ перебѣжалъ черезъ дорогу между экипажами, а трое или четверо другихъ, подпустивъ къ себѣ нашъ тарантасъ довольно близко, вдруг сорвались съ мѣста и, поджавъ хвосты, трусливо какъ-то, вихлявою побѣжкой пустились удирать въ сторону отъ дороги. Хоть и привычный ко всякимъ невзгодамъ звѣрь, а какъ заледенило въ сосульки мокрую шерсть, такъ видно очевь не по себѣ пришлось.

Въ пять часовъ утра въѣхали въ сартовскій городъ Джизакъ. Насколько можно судить въ темнотѣ, городъ, кажись, немалый, улицы и площади довольно просторны, садовъ достаточно, лавокъ тоже. Въ особенности эффектны при лунномъ освѣщеніи были высокія зубчатыя стѣны и круглыя башни прежней бухарской крѣпости. Русскій Джизакъ находится дальше, въ трехъ верстахъ за городомъ, у подножія Нуратинскаго хребта и въ ближайшемъ сосѣдствѣ съ укрѣпленіемъ Ключевымъ, которое построено русскими послѣ взятія въ 1866 году Джизака. Это, такъ же какъ и Чиназъ, городъ пока еще въ зачаткѣ, и выйдетъ ли изъ него когда что либо путное въ смыслѣ города – сказать трудно. По крайней мѣрѣ, за первыя пятнадцать лѣтъ его существованія ничего еще не вышло.

Почтовая станція, телеграфная станція, строящаяся церковка, прекрасныя хоромы начальника района, то есть помощника уѣзднаго начальника, построенныя для него на казенный счетъ, и рядомъ тѣсная мазанка, гдѣ но вольноміу найму отъ себя ютится съ семьей воинскій начальникъ (онъ же и комендантъ), затѣмъ еще двѣ-три такія же убогія мазанки, изъ которыхъ въ одной помѣщается неизбѣжный «ренсковый погребъ», вотъ и весь русскій Джизакъ. Невольно кидается въ глаза рѣзкая и даже странная разница между роскошнымъ казеннымъ помѣщеніемъ начальника района и вольнонаемною лачугой коменданта. Что за причина такой разницы? Почему тамъ роскошь, а здѣсь убожество? Почему для одного все и ничего для другого? Объяснили мнѣ это тѣмъ, что военно-народное управленіе у высшей туркестанской администраціи, какъ ея созданіе и любимое дѣтище, всегда будто бы было въ «фаворѣ», а строевая часть оставалась въ загонѣ, въ черномъ тѣлѣ, и потому-де для перваго не жалѣли средствъ, благо они шли изъ народныхъ сборовъ, а у послѣдней усчитывали каждую копѣйку, такъ какъ отпуски на нее идутъ изъ общаго бюджета военнаго министерства. Не берусь судить, такъ ли оно или не такъ, но повторяю, разница между палаццо одного и мазанкой другого кидается въ глаза не только русскимъ, но и туземцамъ.

16 декабря.

Отдохнувъ на станціи, тронулись въ одиннадцатомъ часу утра въ дальнѣйшій путь, къ горному ущелью, мимо русскаго кладбища, поддерживаемаго въ большомъ порядкѣ.

Справа тянется Нуратинскій хребетъ; вершины его невысоки и большею частью совершенно голы; каменистая почва на склонахъ отличается черно-бурымъ цвѣтомъ, отчего и произошло мѣстное названіе сего хребта «Кара-тауа», то есть черныя горы. По лѣвую же сторону ущелья грозно и сурово вздымались къ небу скалистыя, зубчатыя вершины Мальгусара, одного изъ большихъ отроговъ хребта Туркестанскаго. Склоны Мальгусара въ нижней своей части казались сизыми, затѣмъ средняя часть ихъ была подернута хлопьями блуждающихъ жемчужно-бѣлыхъ облаковъ, а заоблачныя, покрытыя снѣгами выси блистали въ солнечныхъ лучахъ ослѣпительнымъ свѣтомъ.

Послѣ двухъ короткихъ и невысокихъ переваловъ, находящихся въ предгорьяхъ, мы втянулись въ ущелье, отдѣляющее Мальгусаръ отъ Кара-тау. По ущелью извивается быстрая горная рѣчка Санзаръ, названная русскими Змѣйкой. Мѣстами опа течетъ между отвѣсными и довольно. высокими обрывами, мѣстами же въ совершенно плоскихъ пологихъ берегахъ, усѣянныхъ мелкою, разноцвѣтною галькой. Дорога нѣсколько разъ пересѣкаетъ Змѣйку по неглубокимъ бродамъ, не выше какъ по ступицу.

Чѣмъ дальше, тѣмъ тѣснѣе становится ущелье. Горы, сдвигающіяся вокругъ, состоятъ изъ сплошныхъ каменныхъ глыбъ аспиднаго и бураго цвѣта. Въ иныхъ мѣстахъ выщербившійся и вывѣтрившійся камень имѣетъ видъ наваленныхъ въ кучу щепъ, досокъ и трухлявыхъ бревенъ; въ другихъ каменныя плиты стоятъ торчмя, словно намогильные турецкіе памятники, въ третьихъ отвѣсы горъ представляются какъ бы остатками разрушенной гигантской стѣны, въ которой массивные пласты камня лежатъ одинъ на другомъ, въ родѣ кйрпйчной кладки почти правильными кубами. Общій видъ этихъ горъ отчасти напоминаетъ мнѣ суровыя скалы Адена: какъ тамъ, такъ и здѣсь, ни на вершинахъ, ни по склонамъ не замѣчается ни малѣйшей зелени, все голо и мертвенно-угрюмо, и тотъ же самый колоритъ лежитъ на скалахъ, тотъ же черно-бурый камень, какъ бы опаленный и закопченный дымящимися языками большого пламени. Но этимъ сходство и кончается. Въ Аденѣ смерть царитъ и на долинахъ, гдѣ точно такъ же какъ и по горамъ не встрѣтите вы ни малѣйшей травинки; здѣсь же, напротивъ, дно ущелья, вьющееся въ видѣ узкой долинки, представляетъ почти сплошь окопанные участки воздѣланной почвы, на которой торчатъ сухіе стебли сорго и остатки другихъ хозяйственныхъ растеній. Тамъ и сямъ ютятся подъ склонами горъ то небольшіе кишлаки, то отдѣльныя сакли; видна жизнь, и дѣятельный трудъ сказывается всюду, гдѣ лишь успѣлъ человѣкъ отвоевать у камня клочокъ удобной и доступной орошенію почвы.

Въ двѣнадцати верстахъ отъ Ключеваго съузившееся ущелье какъ бы совсѣмъ запираетъ вамъ выходъ; но это только такъ кажется, а когда подъѣдешь ближе, то видишь, что тутъ выступили впередъ, одна къ другой навстрѣчу, двѣ громадныя отвѣсныя скалы, толща коихъ состоитъ изъ одного сплошнаго камня. Здѣсь, очевидно, произошла нѣкогда грандіозная геологическая драма, когда единый горный кряжъ разорвался надвое, раздвинулся нѣсколько въ обѣ стороны и образовалъ уэкій проходъ, орошаемый нынѣ Санзаромъ. Это и есть знаменитыя Тамерлановы ворота, носящія, по мѣстному, довольно загадочное названіе «Илянъ-Оти» что въ переводѣ значитъ: змѣя прошла.

Правая скала нѣсколько наклоняется надъ самою дорогой, такъ что когда стоишь подъ нею, то даже жутко становится, и невольно думаешь себѣ: «а ну какъ вдругъ въ этотъ самый моментъ хватитъ землетрясеніе и съ этой вершины посыплются внизъ вывѣтрившіеся осколки и еле-еле держащіяся пока отслойки въ нѣсколько сотъ пудъ вѣсомъ каждая?!..» Вниау, – у подошвы скалы, валяются цѣлыя груды такихъ оторвавшихся отслоекъ и. осколковъ, начиная отъ громадныхъ глыбъ и до мелкой щебенки, а каждое землетрясеніе подбавляетъ къ этимъ грудамъ все новые и новые камни. На высотѣ около полуторы сажени отъ подошвы правая скала сошлифована, и въ этомъ мѣстѣ рельефомъ высѣчены рядомъ двѣ персидскія надписи, изъ коихъ болѣе древняя гласитъ: «Съ помощію Господа Бога, великій султанъ, покоритель царей и народовъ, тѣнь Бога на землѣ, подпора постановленій Сунны и закона божескаго, государь вспомоществующій вѣрѣ, Улугъ-Бегъ-Гуруганъ (да продлитъ Богъ время его царствованія и его правленіе!) предпринялъ походъ въ страну Джеты [6]6
  Джетами, по толкованію Вамбери, назывались тѣ турецкіе народы, которыхъ родина граничила съ собственною Монголіей и остатками которыхъ въ настоящее время считаются только Вуруты, и теперь еще называемые Чеге-Могулъ, то есть крайніе Монголы, отъ турецкаго четъ – край, сторона и Могулъ – Монголъ.


[Закрыть]и Монголовъ, и отъ того народа возвратился въ эти страны невредимымъ въ 828 новолунномъ году». [7]7
  828 годъ у мусульманскаго лѣтосчисленія соотвѣтствуетъ нашему 1424 году.


[Закрыть]

Вторая надпись слѣдующаго содержанія:

«Да вѣдаютъ проходящіе пустыни и путешествующіе по пристанищамъ на сушѣ и водѣ, что въ 979 году [8]8
  979 годъ=1571 годъ


[Закрыть]здѣсь происходило сраженіе между отрядомъ Вмѣстилища калифатства, Тѣни Всевышняго, великаго хана Абдуллахъ-хана, сына Искандеръ-ханова, въ 30,000 человѣкъ боеваго народа, и отрядомъ Дервишъ-хана и Баба-хана и прочихъ сыновей. Сказаннаго отряда (было) всего: родичей султановъ до 50,000 человѣкъ и служащихъ людей всего до 400,000 изъ Туркестана, Ташкента, Ферганы и Дешта-Кипчака. Отрядъ обладателя счастливаго сочетанія звѣздъ одержалъ побѣду. Побѣдивъ упомянутыхъ султановъ, онъ изъ того войска предалъ столькихъ смерти, что отъ людей убитыхъ въ сраженіи и въ плѣну въ теченіе одного мѣсяца въ рѣчкѣ Джизакской [9]9
  Джизакская рѣчка это тот же Санзаръ, или иначе Илянъ-Оти, а по-киргизски – Джеланъ-Ута.


[Закрыть]на поверхности воды текла кровь. Да будетъ это извѣстно!»

Итакъ обѣ надписи не имѣютъ съ Тимурленгомъ ничего общаго, хотя нѣтъ сомнѣнія, что и этотъ всемірный хромой завоеватель проходилъ, и быть можетъ даже неоднократно, черезъ Джиэакское ущелье со своими полчищами. Названіе Илянъ-Оти, данное воротамъ, вѣроятнѣе всего перешло на нихъ отъ имени рѣчки, которую и русскіе, независимо отъ туземцевъ, тоже называли Змѣйкой, характеризуя тѣмъ ея извилистое й какъ бы змѣящееся теченіе. Что же касается названія «Тамерлановы ворота», то оно дано русскими же, на основаніи разсказовъ туземныхъ жителей, которые уже издревле иривыкли пріурочивать многіе памятники своей старины и достопримѣчательныя мѣстности къ имени своего наиболѣе популярнаго великаго государя. Спросите любого ямщика-уэбека, какъ называется эта мѣстность, онъ едва ли отвѣтитъ вамъ «Илянъ или Джилянъ-Оти», а вѣроятнѣе всего скажетъ «Тимуровы ворота». Спросите его также, что такое гласятъ эти надписи, и онъ безъ запинки отвѣтитъ, «что здѣсь прошелъ де Тимурленгь». Такъ оно уже сложилось въ народномъ преданіи, быть можетъ оттого, что изъ всѣхъ своихъ царственныхъ династій и длиннаго ряда государей народъ удержалъ въ памяти одно лишь блестящее имя Тимура хромого. [10]10
  Тимуръ значить желѣзный, а ленгъ – хромой.


[Закрыть]Большинство русскихъ также убѣждено, будто надписи гласятъ, что здѣсь прошелъ Тамерланъ. [11]11
  Да не только русскіе, но и самъ Вамбери убѣжденъ почему-то, что болѣе древняя надпись была высѣчена по повелѣніго Тимура, во время его выхода противъ Тохтамыша, хотя этотъ ученый рѣшительно ничѣмъ не подкрѣпляетъ своего мнѣнія. Точный переводъ обѣихъ надписей сдѣланъ лишь въ 1869 году и находится въ книгѣ Лерха «Археологическая поѣздка въ Туркестанскій край», Спб., 1870.


[Закрыть]Вѣроятно поэтому нѣкто, желая обезсмертить и свое имя рядомъ съ Тимуромъ, нацарапалъ ножемъ пониже одной изъ надписей: «здѣсь и коллежскій секретарь Пальчиковъ проѣхалъ». Прелестно!

У самой подошвы лѣвой скалы катится звонкая Змѣйка и прямо изъ ея мелкаго русла небольшой подъемъ приводитъ къ темной щели, пробитой природой въ толщѣ этой скалы. Щель служитъ входомъ въ довольно просторную пещеру, въ которой, по народному преданію, обиталъ какой-то змѣй или драконъ, будто бы побѣжденный все тѣмъ же Тимурленгомъ; но въ наши дни, въ ней иногда находятъ себѣ временной пріютъ караванщики въ бурныя ночи.

Послѣ Тамерлановыхъ воротъ, представляющихъ самое суровое и вмѣстѣ съ тѣмъ дико-величественное мѣсто ущелья, горы начинаютъ раздаваться и понижаться; долина становится просторнѣе. Толща праваго утеса воротъ тянется на нѣкоторомъ разстояніи въ видѣ оплошнаго каменнаго кряжа, изборожденнаго глубокими морщинами и трещинами, наложенными на его поверхность атмосферическими вліяніями и временемъ. Не могутъ не остановить на себѣ вниманія темные, какъ бы маслянистые слѣды какихъ-то потековъ, выходящіе во множествѣ изъ поперечныхъ пластовыхъ разсѣлинъ на различной высотѣ и ясно замѣтные на глыбахъ праваго кряжа. Вѣроятно, это слѣды горнаго масла, а впрочемъ про то знать спеціалистамъ горнаго дѣла.

Еще нѣсколько верстъ пути по ущелью, и вы, наконецъ, выѣзжаете на широкую заселенную долину, по которой протекаетъ все тотъ же Санзаръ, вѣтвящійся на множество мелкихъ рукавовъ и доставляющій всей этой мѣстности изобильное орошеніе. Горы со всѣхъ сторонъ отодвинулись на дальніе планы, а среди самой долины замѣтенъ высокій курганъ искусственнаго происхожденія. Это Яны-курганъ, но имени котораго называются близь лежащее торговое сартовское мѣстечко и русская почтовая станція, гдѣ до взятія Самарканда стоялъ нашъ передовой отрядъ подъ командой полковника (нынѣ артиллеріи генералъ-лейтенанта) Абрамова. На этомъ курганѣ, какъ уже сказано раньше, сохранились слѣды укрѣпленія, въ видѣ разрушенныхъ глиняныхъ стѣнъ, и хотя онъ носитъ имя «Яны», то есть новый, что прямо указываетъ на его относительно недавнее происхожденіе, тѣмъ для насъ замѣчательнѣе, что въ основныхъ его формахъ всецѣло сохраняется характеристическій типъ древнѣйшихъ кургановъ Голодной степи. Стало быть, начиная со временъ незапамятныхъ и до времени, можно сказать, послѣдняго, нашего, небольшія степныя укрѣпленія въ южной и среднихъ частяхъ Трансоксаніи сооружались по одному и тому же неизмѣнному типу.

Подъѣзжая къ станціи, мы испытали одно изъ не совсѣмъ для насъ обычныхъ атмосферическихъ явленій. Около получаса уже тому назадъ горизонтъ сталъ покрываться желтовато-мглистыми тучами, которыя вскорѣ заволокли все небо. Вдругъ съ юго-запада повѣялъ неровными, какъ бы судорожными порывами замѣчательно теплый, почти горячій и какъ бы влажный вѣтеръ, который чрезъ минуту смѣнился рѣзкимъ холодкомъ вѣтра восточнаго, но вслѣдъ затѣмъ повѣялъ опять, и опять уступилъ мѣсто восточному. Такъ продолжалось до трехъ разъ въ теченіе какихъ нибудь пяти минутъ, и вслѣдъ затѣмъ хлынулъ вдругъ ливень, и разразилась буря безъ грозы, но съ очень сильными порывами юго-западнаго вѣтра и продолжалась почти цѣлые сутки. Это былъ такъ называемый «гаримсель», мѣстный теплый и гнилой вѣтеръ.

На Яны-курганской станціи староста объявилъ, что ему дано знать о предстоящемъ проѣздѣ начальника штаба Туркестанскаго военнаго округа, а кромѣ того ожидается еще и почта, слѣдующая въ Самаркандъ, а потому лошадей онъ дать намъ не можетъ. Пришлось покориться обстоятельствамъ я скоротать на станціи почти цѣлые сутки.

17 декабря.

Въ шестомъ часу утра было легкое землетрясеніе, волнообразное и дрожащее, которое ощущалъ я очень ясно, проснувшись минутъ эа десять до его начала. Выѣхали ыы изъ Яны-кургана въ девятомъ часу утра, такъ и не дождавшись начальника штаба, который (какъ оказалось потомъ при встрѣчѣ съ нимъ на дорогѣ) ночевалъ по случаю бури на станціи Каменный Мостъ.

Въ часъ нашего выѣзда небо было совсѣмъ еще пасмурно, и задувалъ сильный, чисто штормовой вѣтеръ, такъ что казалось и на весь нынѣшній день надо было ожидать продолженія вчерашней погоды. Слѣва высокія горы выказывали свои каменныя снѣжныя выси, вырѣзывавшіяся въ небѣ гораздо выше линіи быстро мчавшихся и клубившихся облаковъ, и эти выси очень эффектно были облиты сверкающими лучами невидимаго для насъ солнца.

Вскорѣ поднялись мы изъ котловины на приподнятое пространство земли, которое обыкновенно принято называть возвышенною плоскостью; но въ данномъ случаѣ это вовсе не была плоскость въ буквальномъ смыслѣ, и если могла назваться таковою, то развѣ сравнительно – по отношенію къ окружавшимъ ее вдали съ трехъ сторонъ горнымъ кряжамъ. Это была обширная, весьма волнистая долина, съ пологими скатами и нерѣдко довольно глубокими падями, и на всемъ пространствѣ этой возвышенной долнны, впродолжении нашего пути, извѣстное «перекати-поле» задавало намъ оригинальное зрѣлище отчаянной steeple-chase, въ которой принимали живѣйшее и какъ бы одухотворенное участіе миріады клубковъ этого растенія. По возвышеннымъ выпуклостямъ холмовъ просто рябило въ глазахъ отъ его быстраго и непрерывнаго движенія съ запада къ востоку, а въ лощинахъ и придорожныхъ рвахъ съ подвѣтренной стороны клубки его задерживались громадными кучами, вровень съ краями лощинъ, имѣвшихъ нерѣдко до двухъ, трехъ и болѣе саженъ глубины. Сколько ни странствовалъ по разнымъ степямъ южной Россіи, Молдавіи и Азіи, но никогда и нигдѣ еще не видывалъ я такого поражающаго множества «перекати-поле». Это совсѣмъ не то, что въ нашихъ новороссійскихъ степяхъ, характеризуя которыя А. А. Фетъ, въ одномъ изъ своихъ задушевныхъ стихотвореній, выразился:

 
Смотришь, черезъ поле
Перѣкати-поле
Прыгаетъ какъ мячъ.
 

Нѣтъ, это цѣлые легіоны, одухотворенные и несчетные, стремительно и бѣшено мчатся и прыгаютъ въ одномъ и томъ же направленіи, настигая и перегоняя другъ друга, какъ волны разыгравшагося моря. И цѣпляются они одинъ за другой, другой за третій и т. д., чрезъ что образуются очень большіе клубки, цѣлыя гряды клубковъ, и мчатся такъ эти гряды, пока не скатятся въ ровъ или лощину, не заполнятъ ее собою до верху, и тогда новые легіоны, новыя волны и валы перекатываются черезъ нихъ какъ по ровному мѣсту. Для мѣстныхъ сельчанъ и полуосѣдлыхъ узбековъ это просто праздничный подарокъ: утихнетъ вѣтеръ, и они понаѣдутъ сюда со своими широкими, помѣстительными арбами со всѣхъ окрестныхъ кишлаковъ и зимовокъ, и насбираютъ по лощинамъ этого «перекати-поля» сколько душа пожелаетъ, навалятъ его на арбы цѣлыя горы, и радостно посвозятъ домой на топливо, въ подспорье мѣстному бурьяну да полыни.

Ѣзда на почтовыхъ отъ Джизака до Сарайлыка просто отвратительна, благодаря тому, что здѣсь большинство ямщиковъ таджики, которые, надо отдать имъ справедливость, и понятія не имѣютъ о томъ, что значитъ править лошадьми и какова бываетъ настоящая ѣзда. Тутъ ни ласковая просьба, пи понуканія, ни брань, ни даже обѣщаніе дать хорошо «на чай», ничто не помогаетъ, ничто не расшевелитъ халатника-таджика, и онъ продолжаетъ себѣ флегматично трусить скучнѣйшею мелкою, маленькою рысцей, безъ размашистаго движенія кнутомъ, безъ посвиста и поощрительнаго покрика на лошадей, безъ «разговора» съ ними, такъ что, наконецъ, даже безънсходную тоску наведетъ вамъ на душу. Перегонъ въ семнадцать верстъ отъ Яны-кургана до Сарайлыка волокли насъ ровно три съ половиной часа по прекраснѣйшей ровной и твердой дорогѣ.

Отъ станціи Сарайлыкъ до Каменнаго Моста (разстояніе пятнадцать верстъ) дорога идетъ все по той же всхолмленной плоскости, справа и слѣва ограниченной вдали горами. Этотъ послѣдній перегонъ везъ русскій ямщикъ и потому доставилъ насъ въ одинъ часъ времени. Станція Каменный Мостъ получила свое названіе отъ дѣйствительнаго каменнаго моста, построеннаго русскими чрезъ одинъ изъ притоковъ Зарявшана, берущій свое начало въ горахъ Годунь и протекающій близь этой станціи въ глубокихъ, сильно рытвистыхъ берегахъ. Здѣсь неподалеку находится русское укрѣпленіе, построенное среди рытвистыхъ излучинъ того же потока. Прежде оно служило для защиты моста отъ хищниковъ и бухарцевъ, но съ тѣхъ поръ, какъ паши границы значительно продвинулись впередъ, совсѣмъ покинуто за ненадобностію, и глиняныя прямыя стѣны его съ зубцами и бойницами представляютъ уже развалины.

Не доѣзжая верстъ четырехъ до Каменнаго Моста стоитъ на межѣ пограничный столбъ, отдѣляющій Сыръ-Дарьинскую область отъ Зарявшанскаго отдѣла. Едва переѣхали вы эту границу, какъ сразу же замѣчаете, что вступили въ страну упорядоченную несравненно болѣе той, которую только что оставили за собою. Уже первое, что пріятно встрѣтить путнику, это верстовые столбы: видишь и знаешь по крайней мѣрѣ сколько проѣхали и сколько еще остается до слѣдующей станціи. Дорога достаточно расширена, уравнена, окопана канавами. Поля по сторонамъ ея изрѣзаны арыками и воздѣланы. Это такъ называемыя «ляльми», поля засѣваемыя исключительно яровыми («кокъ») ячменемъ и пшеницей. Нѣсколько арыковъ пересѣкаютъ и самую дорогу, но мосты на нихъ исправны, такъ что вы ни на одномъ не рискуете провалиться въ канаву. Тамъ и сямъ виднѣются вдали кишлаки, осѣненные фруктовыми деревьями и тополями. Но вотъ на восьмой верстѣ за Каменнымъ Мостомъ возвышенная нлоскость, до которой ѣхали до сихъ поръ, какъ-то сразу обрывается крутоватымъ спускомъ и съ ея гребня вдругъ открывается предъ вами широкій и пріятный видъ на сокрытую до сего момента Зарявшанскую долину, съ ея сверкающими змѣйками многочисленныхъ ручьевъ и арыковъ, обсаженныхъ по берегамъ густыми и длинными рядами деревьевъ. Это Согдіана древняго міра, цвѣтущая страна, орошаемая водами Согда, называвшагося впослѣдствіи Котикомъ, а нынѣ Зарявшаномъ, имя котораго въ буквальномъ переводѣ значитъ разсыпатель золота или златоносецъ. Долина зта покрыта рощами, садами, огородами, пашнями и луговинами, среди которыхъ бѣлѣютъ издали хутора и селенія. Долинныя пашни называются «оби», и на нихъ, какъ на болѣе орошаемыхъ, сѣютъ осенью макъ, ленъ, марену и озимые хлѣба, а весною рисъ, просо, кукурузу, кунджутъ, табакъ, хлопокъ и др. Система засѣва плодоперемѣнная; почва суглинистая. Дорога – прекрасное шоссе, устроенное русскими, весело идетъ все время длинною аллеей между четырьмя рядами высокихъ тѣнистыхъ деревьевъ, преимущественно таловъ, склоняющихъ свои вѣтви надъ журчащими съ обѣихъ сторонъ протоками, и такія же аллеи тянутся вдоль боковыхъ, проселочныхъ дорогъ. Тутъ перемѣшаны между собою тополь, талъ (родъ вербы), шелковица (тутовое дерево), джида (дикая маслина), чинаръ или платанъ, карагачъ (вязъ) и плодовыя: урюкъ, слива, яблоня и груша. Въ общемъ иейзажъ очень напоминаетъ благодатные уголки Малороссіи. Эта часть Зарявшанской долины составляетъ особый участокъ, сохранившій и донынѣ свое древнее названіе Согдъ, измѣненное узбекскимъ произношеніемъ въ Согудъ или Сугудъ. [12]12
  При Бухарскомъ правительствѣ Самаркандское бекство (губернія) дѣлилось на пять тумановъ или тюменей (участковъ), а именно: Шандаръ (куда причислялся и городъ Самаркандъ) и Анхоръ – по лѣвому берегу Зарявшана, и Ширакъ, Соіудъ и Афринкендъ – по правому берегу той же рѣки.


[Закрыть]

Первый встрѣчаемый по дорогѣ большой кишлакъ Зарявшанской долины, это Акъ-Тюбе (бѣлый бугоръ), гдѣ произошло первое боевое столкновеніе русскихъ съ бухарскими войсками 1 мая 1868 года. Онъ весь какъ бы тонетъ въ садахъ. Дворы и сакли, выходящія лицевою стороной на дорогу, ясно показываютъ зажиточность своихъ обитателей. Глиняныя стѣны ихъ нерѣдко покрыты тиснеными и лѣпными узорами, въ видѣ розетокъ и бордюровъ; деревянныя колонки и карнизы на верандахъ и лавочныхъ навѣсахъ изукрашены рѣзьбой. Все это даетъ нѣкоторое понятіе не только о зажиточности, но и о степени изящнаго вкуса таджиковъ и осѣдлыхъ узбековъ. Въ селеніи замѣчается не мало лавочекъ и чайныхъ (нѣчто въ родѣ нашихъ харчевень); которыя торгуютъ довольно бойко, удовлетворяя потребностямъ мимохожихъ верблюжьихъ каравановъ. Тутъ же ютятся кузнецы, сапожники, точильщики и баккады (мелочные торговцы), и выставлены на продажу войлоки, верблюжьи и конскія сѣдла, подпруги, куржумы (переметныя сумки изъ ковровой ткани), маты, арканы и тому подобный товаръ, необходимый въ дорогѣ.

Слѣдующая за Каменнымъ Мостомъ станція Джамбай (разстояніе 200 верстъ) расположена среди садовъ торговаго и весьма зажиточнаго селенія Джамбай-Базаръ, жители коего, между прочимъ, промышляютъ и рыболовствомъ. У многихъ изъ нихъ мы замѣчали у сакель и во дворахъ сачки, растянутые неводы и другія рыболовныя снасти. Самое зданіе станціи является вполнѣ благоустроеннымъ, чистенькимъ и даже, въ своемъ родѣ, красивымъ. А почтовыми станціями на всемъ протяженіи Сыръ-Дарьинской области, надо замѣтить, мы далеко не избалованы. Поэтому невольно бросается въ глаза и разница между тѣми и этою станціей Зарявшанскаго округа.

За Джамбаемъ шоссе точно также идетъ между тѣнистыми аллеями, которыя прекращаются лишь въ томъ мѣстѣ, гдѣ дорога непосредственно подходитъ къ предѣльной чертѣ широкихъ періодическихъ разливовъ Зарявшана. Здѣсь надо переѣхать въ бродъ черезъ правый или сѣверный рукавъ рѣки, называемой по-узбекски Акъ-Дарья, а по-таджикски Дарья-Сафитъ, что одинаково значитъ Бѣлая Рѣка, и затѣмъ уже ѣдешь далѣе естественными шоссе, по мелкимъ валунцамъ, составляющимъ грунтъ обширнаго русла разлива. Здѣсь съ обѣихъ сторонъ открылся видъ на горы: справа виднѣлся голый хребетъ Годунъ, а слѣва снѣжныя вершины Чумкаръ-Тау, Магіана и Ургута, принадлежащихъ къ системѣ хребта Зарявшанскаго. Обрамленный этими горами, пейзажъ становится очень красивымъ.

Ѣдучи по руслу разлива, мы приближались къ отдѣльно лежащей скалистой грядѣ Чупанъ-Ата, [13]13
  2639 фут. надъ уровнемъ моря.


[Закрыть]гдѣ на центральной вершинѣ стоитъ мавзолей, въ видѣ четырехъугольпой часовни съ яйцеобразнымъ куполомъ, надъ могилой мусульманскаго святого Чупана, [14]14
  Чупанъ или чапанъ тоже что и южно-русскій чабанъ, значитъ пастухъ.


[Закрыть]покровителя бараньихъ пастуховъ, который, по мѣстному преданію, прилетѣлъ сюда вмѣстѣ съ этими высотами изъ Аравіи. Для русскихъ же высоты Чупанъ-Ата памятны штурмомъ ихъ 1 мая 1868 года, порѣшившимъ участь Самарканда и съ нимъ всей древней Согдіаны въ пользу Россіи. У самой подошвы этихъ скалъ протекаетъ лѣвый рукавъ Зарявшана – таджикская Дарья-Сіобъ и узбекская Кара-Дарья, то есть рѣка Черная. Оба рукава, Акъ и Кара, раздѣляясь подъ Самаркандомъ, у начала высотъ Чупанъ-Ата, соединяются уже въ предѣлахъ Бухарскаго ханства, у города Хатырчи, образуя въ среднемъ теченіи Зарявшана обширный продолговатый островъ, извѣстный подъ именемъ Міанкаля, то есть Серединной земли, и сплошь покрытый прекрасною растительностію при наибольшей густотѣ узбекскаго населенія.

Надъ лѣвымъ рукавомъ, у самой подошвы сѣвернаго мыса Чупанъ-Ата, высятся двѣ грандіозныя кирпичныя арки, расположенныя подъ прямымъ угломъ одна къ другой и соединенныя между собого каменною перемычкой, въ видѣ стѣны со ступенями. Одна арка прислонилась къ скалѣ, другая же смотритъ своимъ пролетомъ на русло разлива. Это остатки древняго моста Шадманъ-Маликъ, построеннаго Абдуллахъ-ханомъ. [15]15
  Род. 940 (1538 года), царствовалъ съ 963 (1555), а какъ неограниченвый государь всего Турана съ 986 (1578) года, умеръ въ 1006 (1597) году геджры


[Закрыть]Изъ шестнадцати арокъ сего моста до нашихъ дней сохранились только двѣ, остальная же давнымъ-давно уже снесены безъ остатка напоромъ сильнаго теченія. Грандіозный мостъ этотъ нѣкогда былъ перекинутъ поперегъ всѣхъ ручьистыхъ развѣтвленій рѣки, заполняемыхъ водой свыше своихъ обычныхъ береговъ во время разливовъ, когда всѣ. эти развѣтвленія временно исчезаютъ подъ высокимъ уровнемъ одной сплошной массы стремительно несущейся воды и вѣроятно строитель моста разсчитывалъ посредствомъ зигзагообразнаго расположенія арокъ, подъ прямыми углами другъ ко другу, уменьшить силу напора разливныхъ водъ на все сооруженіе, подобно тому какъ достигается это въ наше время остроносыми каменными быками-водорѣзами.

Невдалекѣ отъ моста Шадманъ-Маликъ, Дарья-Сіобъ раздѣляется на нѣсколько побочныхъ постоянныхъ рукавовъ, чрезъ которые необходимо переправиться, чтобы достичь Самарканда. На мѣстѣ переправы, у крайняго къ намъ рукава, стоитъ юрта и предъ нею два жестяные фонаря съ цвѣтными стеклами на казенныхъ форменныхъ столбахъ, и здѣсь же постоянно присутствуютъ конные джигиты, обязательно служащіе проводниками почты и проѣзжающихъ. Ѣдучи съ обѣихъ сторонъ на нѣсколько саженъ впереди экипажа, джигиты въѣзжаютъ въ рѣку и указываютъ вамъ направленіе пути по водному пространству въ бродъ. И надо знать, надо изучить очень хорошо прихотливыя излучины этого брода, и кромѣ того имѣть весьма вѣрный глазъ, чтобы не ошибиться направленіемъ, которое приходится измѣнять въ водѣ нѣсколько разъ, а ошибиться такъ легко, благодаря дѣйствующей на глазъ стремительности теченія: свернулъ шагъ или два въ сторону – и экипажъ рискуетъ опрокинуться на-бокъ или застрять въ какой нибудь подводной яминѣ. Въ настоящее время года высота воды въ Зарявшанѣ не велика, около аршина съ четвертью, но стремительность теченія даже и при такой, относительно говоря, мелкости все же чрезвычайно сильна и поражаетъ своею быстротой. Во многихъ мѣстахъ вы видите, какъ играетъ, булькаетъ и кипитъ водная зыбь, словно кипятокъ въ котлѣ надъ жаровней. Въ половодье же вода покрываетъ настилку очень высокихъ мѣстныхъ арбъ и достигаетъ лошадямъ до ушей, такъ что мѣстами имъ приходится плыть; поэтому нерѣдко переправа становится очень затруднительною, если не вовсе невозможною. Построить черезъ разливъ деревянный мостъ было ба безполезно потому, что его будетъ сносить каждую весну, а сооружать каменный слишкомъ дорого; здѣсь, въ особенности при нашихъ инженерныхъ смѣтахъ, гляди, потребовались бы милліоны.

Переправясь, наконецъ, черезъ всѣ рукава, мы повернули направо, вдоль подножія Чупанъ-Атинскихъ высотъ, и вскорѣ поднялись на ихъ западный, болѣе пологій скатъ, гдѣ справа виднѣлись глиняныя стѣнки и сады какого-то подгороднаго селенія. Скоро съ одного изъ возвышенныхъ пунктовъ открылся предъ нами роскошный и, въ своемъ родѣ, единственный въ мірѣ видъ на яйцеобразные и дыневидные лазоревые купола мечетей съ гигантскими куфическими надписями вокругъ тамбуровъ, на высокіе мозаичные порталы и стройные, но стоящіе нѣсколько вкось, какъ бы падающіе минареты Самарканда. Всѣ эти полуразрушенные свидѣтели древняго величія и царственной роскоши города временъ Тимуридовъ и Шейбанидовъ подымались надъ цѣлымъ лѣсомъ старыхъ садовыхъ деревьевъ, роскошныхъ ивъ, пирамидальныхъ тополей, раскидистыхъ вязовъ и платановъ, изъ-за которыхъ проглядывали однѣ надъ другими плоскія кровли мусульманскимъ глинобитныхъ жилищъ. И вся эта общая картина Самарканда впервые предстала намъ при косвенномъ, но яркомъ освѣщеніи золотисто-багряными лучами заходящаго солнца.

Вскорѣ миновали мы сады сѣвернаго предмѣстья, примыкающаго къ крутому шоссированному спуску, что ведетъ въ очень красивый, обильный растительностію оврагъ. Въ глубинѣ этого оврага, переѣхавъ по хорошему мосту черезъ потокъ Сіобъ, одинъ изъ древнѣйшихъ въ мірѣ арыковъ, мы по неменѣе крутому подъему, просѣчевному въ толщѣ глинистаго массива, поднялись на Афросіабъ. Теперь это не болѣе какъ покинутое голое городище, около версты, въ поперечникѣ, а нѣкогда, въ сѣдой доисторической древности, тутъ былъ цѣлый городъ, отъ котораго лишь мѣстами уцѣлѣли нѣкоторыя развалины и остатки городскихъ валовъ, а подъ ними вся мѣстность Афросіаба изрыта на глубинѣ подземными ходами, пещерами и погребами. Городище и до нашихъ дней сохранило имя своего полумиѳическаго властителя, царя Афросіаба (современника сказочнаго иранскаго богатыря Рустема), царствовавшаго болѣе чѣмъ за 1700 лѣтъ до Магомета, стало быть почти за 3000 лѣтъ до нашего времени. [16]16
  По Тарихи Наръ-Шахи, время царствованія Афросіаба относится за 1700 лѣтъ до начала магометанской эры, а по зороастрической Бунъ-Дехешъ, онъ, какъ современникъ иранскаго царя Миночеера, былъ современникомъ Моисея (1500–1460 до Р. X.).


[Закрыть]По словамъ мѣстной легенды, Афросіабъ, сдѣлавшійся впослѣдствіи даже предметомъ обожанія въ религіозномъ культѣ языческаго Турана и Мидіи подъ именемъ «змія Афросіаба», [17]17
  см. г Властова Священную лѣтопись, ч. I, 37 и ч. II, 126.


[Закрыть]столь великъ былъ и силой и ростомъ, что, сидя на стѣнѣ своего замка, полоскалъ въ арыкахъ Сіобъ и Сіобчи свои гигантскія ноги. А замокъ царя Афросіаба вамъ укажетъ и теперь любой житель Самарканда: это холмъ вышиною около 15 саженъ, съ крутыми, почти отвѣсными боками. Тутъ же, на крутомъ берегу арыка Сіобъ, въ сѣверной части Афросіаба, укажутъ вамъ и другую гигантскую могилу, въ которой погребенъ библейскій пророкъ Даніилъ, по мѣстному произношенію Даніаръ. [18]18
  Въ головахъ этой могилы выведенъ четырехъ-угольный фронтонъ, около сажени вышиной, украшенный мараловымн, козьими и иными рогами; къ нему примыкаетъ съ задней стороны длинная кирпичная стѣнка, вышиной въ полчеловѣческаго роста и шириной около полутора аршнна. Сначала длина ея простиралась до трехъ саженъ, но года три тому назадъ какіе-то благочестивые радѣтели удлинили ее еще сажени на четыре, и мѣстные моллы, хранители могилы и находящейся при ней мечети, непремѣнно будутъ васъ увѣрять, что длина могилы соотвѣтствуетъ гигантскому росту пророка. У фронтона вдѣланъ дикій темно-сѣрый камень съ какою-то надписью.


[Закрыть]Въ срединѣ отвѣсной крутизны того же берега, но нѣсколько болѣе къ западу показываютъ отверстіе въ малый ростъ человѣка, служащее выходомъ изъ обширныхъ подземелій, существующихъ подъ бывшимъ дворцомъ Афросіаба. Русскіе не проникали въ нихъ далѣе двухъ или трехсотъ шаговъ по длинному корридору, гдѣ кромѣ змѣй и множества нетопырей они ничего не находили, опасаясь идти далѣе, по причинѣ спертаго воздуха; туземцы же увѣряютъ, что корридоръ этотъ приводитъ въ подземную залу, изъ которой будто бы двѣнадцать подобныхъ же ходовъ расходятся радіусами во всѣ стороны къ побочнымъ подземнымъ комнатамъ, служившимъ кладовыми для сокровищъ царя Афросіаба, а въ центральной залѣ стѣны будто бы украшены рельефными изображеніями тигровъ, львовъ и многихъ другихъ животныхъ. Насколько все это справедливо – пока еще ничего сказать невозможно. Несомнѣнно лишь одно, что все городище Афросіабъ требуетъ серьезныхъ археологическихъ изслѣдованій.