Текст книги "В гостях у эмира Бухарского"

Автор книги: Всеволод Крестовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Въ коляски были запряжены въ каждую по четвернѣ, засѣдланныхъ лошадей: пара въ дышлѣ и пара впереди, на артиллерійскихъ уносахъ. На каждой лошади сидѣло по одному ѣздовому въ чалмѣ и халатѣ, съ нагайками (такъ точно возятъ здѣсь и артиллерійскія орудія). Козлы оставались незанятыми никѣмъ, ибо по мѣстному этикету считается въ высшей степени неприличнымъ, чтобы кто-либо могъ сидѣть въ одномъ экипажѣ спиной къ важнымъ людямъ. Но еслибы важные люди сами вздумали взобраться на козлы, то это, конечно, было бы для нихъ самое высокое въ почетномъ смыслѣ мѣсто. Везти насъ не рысью, а тѣмъ особенно скучнымъ аллюромъ, который называется маленькою трусцой, потому что ѣздить иначе важнымъ людямъ опять-таки неприлично, – на то есть джигиты, чтобы скакать сломя голову; важный же человѣкъ, не желающій ронять свое достоинство, долженъ всегда спѣшить медленно. Такимъ образомъ мелкая трусца есть уже крайняя степень уступки, какая можетъ быть допущена важнымъ человѣкомъ ради поспѣшности.

Верстахъ въ двѣнадцати отъ границы ожидала насъ новая встрѣча. Тюря-джанъ, [50]50
  Тюря-джанъ въ буквальномъ смыслѣ – князь-душа, есть титулъ, присвоенный сыновьямъ эмира.


[Закрыть]бекъ чиракчинскій, выслалъ привѣтствовать насъ одного изъ своихъ приближенныхъ чиновниковъ, Баубекъ-бія, почтеннаго бѣлобородаго старца со свитой мелкихъ чиновниковъ и джигитовъ. Опять взаимныя привѣтствія и разспросы о добромъ здоровьѣ генералъ-губернатора и тюря-джана чиракчинскаго, посольства и встрѣчающихъ оное лицъ, – все какъ слѣдуетъ по этикету. Отсюда токсаба поскакалъ впередъ, на мѣсто предстоявшаго намъ ночлега чтобы лично распорядиться достодолжнымъ пріемомъ, а вмѣсто себя оставилъ вамъ Баубекъ-бія. Снова спеленали насъ ватными одѣялами и повезли прежнею трусцой. Впереди и по сторонамъ поѣзда неслась верхами пестрая кавалькада бухарскихъ чиновниковъ и джигитовъ, вооруженныхъ кривыми саблями, а иные клычами. [51]51
  Клыч – оружіе съ прямымъ клинкомъ, въ родѣ палаша или длиннаго ножа, которымъ можно и колоть и рѣзать.


[Закрыть]

Во вниманіе къ преклоннымъ лѣтамъ Баубекъ-бія князь предложилъ было ему сѣсть въ одинъ изъ нашихъ собственныхъ экипажей, но тотъ отказался, и надо было видѣть какимъ молодцомъ этотъ дряхлый по наружности старецъ управлялся со своимъ горячимъ карабагиромъ и бодро гарцовалъ все время пути, то выносясь впередъ, то проскакивая въ хвостъ растянувшагося поѣзда для какихъ нибудь распоряженій. Совсѣмъ другой человѣкъ на лошади, – вотъ что значитъ выработанная съ дѣтства привычка.

Къ мѣсту ночлега, на урочище Бишъ-Чешме (пять колодцевъ), прибыли въ часъ дня. Здѣсь были намъ приготовлены двѣ юрты, поставленныя шагахъ въ двадцати одна противъ другой и соединенныя между собой длинною цвѣтною палаткой, гдѣ на широкомъ и длинномъ коврѣ каршинской работы [52]52
  Городъ Карши славится выдѣлкой прекрасныхъ ковровъ.


[Закрыть]накрытъ былъ большой столъ съ разнымъ достарханомъ. Такимъ образомъ у насъ получилась какъ бы цѣлая квартира: столовая, она же и пріемная, и по бокамъ двѣ спальни или, если угодно, два кабинета. Юрты были убраны коврами и снабжены постелями и жаровнями. Вокругъ этого главнаго помѣщенія раскинулся цѣлый станъ изъ юртъ и палатокъ, гдѣ размѣстились остальные чины посольства, конвой, бухарскіе чиновники, прислуга, джигиты и погонщики.

Тотчасъ по прибытіи, едва мы сняли съ себя дорожное верхнее платье, любезный токсаба пригласилъ насъ къ завтраку, который начался съ чая и сластей, гдѣ фигурировали взбитые яичные бѣлки съ сахаромъ, морковь въ сиропѣ, очень вкусная халва изъ кунджутнаго сѣмени и фисташковое тѣсто въ конфектахъ. Затѣмъ подали въ китайскихъ чашкахъ шурпу, прекрасно отцѣженный бульонъ, затѣмъ жареную говядину съ лукомъ на гренкахъ, палау съ бараниной и палау съ куринымъ мясомъ, жареныхъ куръ, сладкую рисовую кашу на молокѣ и бараньемъ жирѣ и въ заключеніе снова чай. Ножи, вилки, ложки – все какъ слѣдуетъ, и даже коленкоровыя салфетки. Въ порядкѣ подаванія блюдъ замѣчалась извѣстная постепенность, ближе подходившая къ русскимъ привычкамъ, что нужно приписать распорядительности и сметкѣ токсабы, который неоднократно обѣдывалъ въ Ташкентѣ у начальника края и у разныхъ своихъ русскихъ знакомыхъ.

Послѣ завтрака, пожелавъ намъ пріятнаго отдыха, Рахметъ-Улла отправился въ свою кибитку писать донесеніе эмиру о прибытіи посольства въ бухарскіе предѣлы.

Ѣдемъ мы не на Китабъ, какъ предполагали было, а везутъ насъ сначала на Чиракчи, къ беку тюря-джану, сыну эмира, и оттуда уже препроводятъ въ городъ Шааръ, къ самому эмиру. Такъ, говорятъ, соизволилъ указать его высокостепенство.

28 декабря.

Выѣхали съ ночлега въ девять часовъ утра, по вчерашнему въ эмирскихъ экипажахъ.

Опустясь съ небольшой высоты, слѣдовали сначала по равнинѣ, которую подковообразно окружали съ востока, сѣвера и запада невысокія пологія гряды возвышенностей; южная же сторона оставалась открытою. Твердый суглинистый грунтъ этой равнины сплошь покрытъ густою мелкою травой, и потому здѣсь всегда пасутся огромныя стада барановъ. Мы пересѣкли западную вѣтвь подковообразной гряды, и отсюда пошла уже волнистая мѣстность, очень напоминающая характеръ мѣстности, что окружаетъ Плевну съ восточной стороны. Для довершенія сходства недостаетъ только деревьевъ, которыя изрѣдка были разсѣяны по долямъ Плевны. По объясненію Массумъ-ходжи, проходимыя нами мѣста слывутъ за «Голодную степь», но въ этомъ позволительно усомниться, потому что окрестъ мы встрѣчали не мало огороженныхъ и распаханныхъ полей, равно какъ и колодцевъ.

Отъѣхавъ около двѣнадцати верстъ отъ мѣста ночлега (Бишъ-Чешме), пересѣкли по грудамъ валуновъ и мелкой гальки довольно углубленное, залегающее въ обрывистыхъ берегахъ русло потока Казганъ-Бузаръ. [53]53
  На картѣ не обозначено.


[Закрыть]Въ это время года оно совершенно сухо, но въ періодъ таянія горныхъ снѣговъ изобильно наполняетъ на нѣкоторое время водой исходящіе изъ него степные арыки. Когда же вода начинаетъ сбывать, хозяева прилегающихъ къ руслу земельныхъ участковъ спѣшно приступаютъ къ забойкѣ арычныхъ истоковъ, съ тою цѣлью, чтобы подольше сохранить въ арыкахъ набѣжавшую туда воду и тѣмъ продлить возможность орошенія своихъ полей, пока это требуется условіями всхода зеленей. Въ нѣкоторые годы вода удерживается такимъ образомъ въ арыкахъ до іюля мѣсяца, а это даже болѣе, чѣмъ нужно, ибо пшеница снимается съ корня уже въ іюнѣ.

По сторонамъ пути болѣе, чѣмъ вчера, попадалось кишлаковъ и кочевокъ, надъ которыми вздымались бѣлые дымки отъ топокъ. Кое-гдѣ при жилищахъ виднѣлись и одиночныя урюковыя деревья. Среди этой волнистой мѣстности, близь кишлака Кокъ-ташъ (сѣрый камень), въ двадцати четырехъ верстахъ отъ ночлега, намъ былъ приготовленъ роздыхъ и завтракъ, состоявшій изъ такихъ же блюдъ какъ вчера. Ярко узорчатая зала-палатка и торты, разукрашенныя внутри все это было тоже по вчерашнему. Здѣсь встрѣтили насъ махрамъ-баши и эсаулъ-баши, посланные для привѣтствованія посольства отъ лица тюря-джана, бека чиракчинскаго. ^{4} Оба они были одѣты въ шелковые халаты, отороченные выдровымъ мѣхомъ; изъ-подъ халатовъ виднѣлись широкія, расшитыя шелками и блестками чембары, [54]54
  Штаны изъ козловой кожи.


[Закрыть]тоже съ выдровою оторочкой. У ыахрамъ-баши за широкимъ бархатнымъ поясомъ съ большими серебряными бляхами, въ видѣ розетокъ, былъ засунутъ инкрустированный золотомъ чеканной работы топорикъ (балта или табарь) съ серебряною рукоятью – знакъ отличія его должности, а эсаулъ-баши держалъ въ рукахъ длинный посохъ (ассія) краснаго цвѣта, тоже знакъ присвоеннаго ему достоинства ^{5} Между этими чиновниками и нами послѣдовалъ обычный церемонный обмѣнъ разспросовъ о здоровьѣ и благополучіи акъ-падишаха и хазретъ-эмира, ярымъ-падишаха и тюря-джана, нашемъ и ихъ, и затѣмъ обмѣнъ взаимныхъ комплиментовъ въ восточномъ вкусѣ, что могло бы продолжаться пожалуй и безъ конца, если бы предупредительный другъ нашъ токсаба не поспѣшилъ къ намъ на выручку съ приглашеніемъ къ поданному завтраку.

Послѣ завтрака, отдохнувъ около часа, посольство тронулось далѣе.

Отъ Кокъ-таша до Чиракчи считается одинъ ташь разстоянія, то есть восемь верстъ, по нашему; но намъ показалось больше, быть можетъ потому, что теперь, подъѣзжая къ городу, насъ для пущей важности везли уже не трусцой, а шагомъ. Проѣхавъ около двухъ верстъ, спустились въ широкую равнину, гдѣ протекаетъ рѣка Кашка (Кашка-Дарья), при которой, на лѣвомъ берегу, стоитъ городъ Чиракчи, открывшійся предъ нами съ шестиверстнаго разстоянія. Раіонъ, занимаемый имъ и наглядно обозначенный непрерывною полосой садовъ, довольно обширенъ, верстъ до восьми въ длину, а можетъ и болѣе; въ точности сказать это трудно, такъ какъ городскіе сады сливаются съ прирѣчными кишлаками. Городъ этотъ получилъ. свое названіе отъ могилы святого Чиракчи (Чиракчи-ата), ремесленника, занимавшагося выдѣлкой изъ глины свѣтильниковъ, плошекъ, [55]55
  Чирак – значить: свѣтильникъ, плошка; чиракчи – плошечникъ, мастеръ выдѣлывающій чираки.


[Закрыть]который считается покровителемъ всѣхъ людей этого ремесла. Говорятъ, что въ Чиракчи и теперь живетъ не мало плошечниковъ, преимущественно въ окрестностяхъ могилы ихъ патрона, занимающихся своимъ мастерствомъ, по преданію, наслѣдственно. Но главное значеніе города составляетъ торговля вовсе не чираками, а хлѣбомъ, благодаря выгодному положенію на Кашка-Дарьѣ между Карши, Шахрисебсомъ, Гузаромъ и хлѣбородными горными тюменями. [56]56
  Тюменъ – округъ соотвѣтствующій нашему уѣзду.


[Закрыть]Поэтому, будучи важнымъ хлѣбнымъ базаромъ, особенно въ смыслѣ посредника между оазисомъ и кочевниками прилежащихъ степей, Чиракчи имѣетъ для государства весьма важное экономическое значеніе.

Предъ городомъ разбросано по степи нѣсколько древнихъ кургановъ боеваго характера, фронтъ коихъ обращенъ въ востоку, либо къ юго-востоку, а Кашка-Дарья впереди ихъ служитъ какъ бы естественнымъ рвомъ. Когда подъѣхали къ правому рукаву этой рѣки, ограничивающему съ сѣверной стороны площадь ея разлива, то намъ открылся видъ на двухъ-этажное глинобитное зданіе, стоящее на той сторонѣ, надъ довольно возвышеннымъ береговымъ обрывомъ. Это дворецъ тюря-джана; остальныя городскія строенія лишь изрѣдка проглядываютъ кое-гдѣ изъ-за садовыхъ деревьевъ. Сады и предмѣстья, расположенные по правую (сѣверную) сторону рѣки, въ общемъ очень напоминаютъ болгаро-турецкія селенія подъ Плевной, какъ Порадимъ, Пелишатъ и Сгалевице; даже прилегающая въ нимъ равнина покрыта точно такою же, какъ и тамъ, травянистою, низенькою колючкой.

Слѣдуя по руслу разлива, мы пересѣкли до семи рукавовъ Кашка-Дарьи, прежде чѣмъ взобрались на крутоватый подъемъ лѣваго берега, вводящій непосредственпо въ самый городъ. На берегу стояла большая толпа народа и молча, солидно созерцала нашъ поѣздъ. Очевидно, что жители знали о предстоящемъ въѣздѣ посольства и вышли посмотрѣть на русскихъ гостей. Здѣсь вѣдь, при скудости развлеченій, каждый подобный случай составляетъ уже предлогъ къ томашѣ, то есть публичному зрѣлищу.

Городъ Чиракчи, разумѣется, весь глинобитный. Кривыя, грязныя улицы обрамлены, большею частью, только стѣнками заборовъ. Рѣдкіе изъ домовъ глядятъ прямо на улицу, и это преимущественно такіе, гдѣ помѣщается какое нибудь ремесленное заведеніе. Мѣстность неровная, такъ что приходится не разъ круто спускаться и еще круче подыматься съ бугра на бугоръ, переѣзжая по жердявымъ унавоженнымъ и очень непрочнымъ мостишкамъ черезъ ручьи и арыки, прежде чѣмъ доберешься до урды, т. е. цитадели или замка, гдѣ живетъ бекъ чиракчинскій. Замокъ этотъ окруженъ четырехстороннею глинобитною стѣной, съ наугольными круглыми башнями такой же вышины какъ и самая стѣна, то есть около трехъ саженъ. Внутри этой ограды находится нѣсколько дворовъ, отдѣленныхъ одинъ отъ другого саклями и невысокими стѣнками, но имѣющихъ между собою сообщеніе посредствомъ калитокъ и узкихъ проходовъ. На одномъ изъ этихъ дворовъ, квадратной формы, гдѣ размѣстилось посольство, предъ отведенными для насъ саклями, была разбита большая цвѣтная палатка, и въ ней стоялъ столъ съ достарханомъ, среди котораго выдѣлялась новинка: груда крашеныхъ въ сандалѣ яицъ, точно у насъ на Святой недѣлѣ. [57]57
  Впослѣдствіи красныя яйца являлись уже постоянною принадлежностью достархановъ.


[Закрыть]По лѣвую сторону двора, подъ навѣсомъ, покрывавшимъ широкую глинобитную террасу, стояли три палатки, соединенныя между собою и открытыя съ передней стороны. Снаружи онѣ были зеленыя, а внутри красныя, узорчатыя, и въ нихъ постоянно толпилась пестрохалатная прислуга бека, попивая чай, то и дѣло вскипавшій въ мѣдныхъ кумганахъ надъ жаровней, и затягиваясь во всю грудь изъ одного общаго чилима. [58]58
  Средне-азіятскій кальянъ. Дѣлается обыкновенно изъ особаго вида тыквы – чилимъ-каду, форма коей напоминаетъ продлинноватый грушеобразный флаконъ. Такіе чилимы вставляются въ мѣдиую оправу и носятъ на себѣ иногда очень изящныя украшенія изъ бирюзы, гранита сердолика и серебряныхъ инкрустацій. Въ Шаарѣ впрочемъ вмѣсто тыквы употребляютъ на выдѣлку чилимовъ котельную мѣдь, сохраняя имъ лишь грушевидную форму, и эти послѣднія издѣлія всегда украшены серебряными вкрапленными пластинками и узорами чеканной работы.


[Закрыть]Среди этихъ челядинцевъ время отъ времени появлялись для отдачи какихъ-то приказаній и задаванія «распеканокъ» все тѣ же махрамъ-баши и эсаулъ-баши, неизмѣнно вооруженные знаками своего достоинства. Остальныя двѣ стѣны нашего двора заняты были конюшенными навѣсами и помѣщеніями для прислуги, а посрединѣ его находился хаузъ, обсаженный старыми ветлами. Сакли наши устланы коврами, окна въ нихъ заклеены тонкою бумагой и снабжены красными кумачевыми занавѣсками; но провести въ этихъ помѣщеніяхъ нѣсколько сутокъ сряду едва ли было бы возможно, не наживъ себѣ ревматизма, – до того велика въ нихъ сырость.

Только что мы пріѣхали, какъ уже явилось къ намъ трое посланцевъ отъ самого эмира выразить посольству привѣтствіе отъ лица своего повелителя. То были бальджуанскій бекъ Рахметъ-Куль-дахта, дарвазскій бекъ Магметъ-Мурадъ-бій и Шараулъ-Массумъ мирахуръ. ^{6} Всѣ трое были одѣты въ парадные. форменные халаты изъ богато затканной золотомъ мелкотравчатой индійской парчн. Мы принимали ихъ въ палаткѣ, гдѣ стоялъ достарханъ и, послѣ обычно церемоніальныхъ изъявленій и разспросовъ, роспили съ ними по стакану чаю.

Въ пять часовъ дня, по предложенію токсабы, посольство отправилось съ визитомъ къ тюря-джану. Пройдя какимъ-то узенькимъ закоулкомъ налѣво, очутились мы на смежномъ дворѣ, гдѣ предъ длинными крытыми воротами, образующими нѣчто въ родѣ корридора, стояло десятка три челядинцевъ, выстроенныхъ въ одну шеренгу, а въ воротахъ ожидалъ насъ эсаулъ-баши, наискось держа въ рукахъ свой красный посохъ, такъ, какъ, бывало, держала «на караулъ» въ пѣшемъ строю свои карабины кавалерія временъ императора Николая. Предшествуя намъ, этотъ чиновникъ вывелъ насъ изъ-подъ воротъ на третій дворъ, обрамленный кирпичною террасой. Тутъ-то и находится дворецъ бека, который мы видѣли еще съ того берега рѣки.

Двое челядиндевъ распахнули предъ посольствомъ обѣ половинки дверей, и мы вошли въ пріемную залу, гдѣ у самаго входа были встрѣчены тюря-джаномъ. Это худощавый молодой человѣкъ лѣтъ около двадцати, еще безусый и безбородый и очень похожій на своего младшаго брата Сеидъ-Миръ-Мансура, что воспитывается въ Петербургѣ, въ Пажескомъ корпусѣ. Только тотъ здоровый мальчикъ, а у этого какой-то понурый болѣзненный видъ, вслѣдствіе того, что онъ, какъ говорятъ, давно уже страдаетъ перемежающеюся лихорадкой. Выраженіе лица его довольно симпатично и обличаетъ нѣкоторую привычку мыслить, а манера держать себя отличается простотой, безъ малѣйшаго желанія изобразить принца. Одѣтъ онъ былъ въ парчевый халатъ съ мѣховою оторочкой, затканный по бѣлому полю золотыми травами и цвѣтными букетами; пояса не было въ силу нрава, принадлежащаго принцамъ бухарскаго дома, которые обязаны быть подпоясанными только предъ лицомъ своего отца и государя; на головѣ пышно красовалась большая бѣлая чалма изъ индійской кисеи, затканной золотыми листьями.

На привѣтствіе князя Витгенштейна тюря-джанъ отвѣчалъ быстро, скороговоркой и такимъ тономъ, словно бы читалъ по книжкѣ или выкладывалъ передъ учителемъ хорошо затверженный урокъ. Вообще и всѣ послѣдующія реплики его по тону своему были въ такомъ же родѣ.

Князь поочередно представилъ ему членовъ посольства, и тюря-джанъ при этомъ коротко и отрывисто, на англійскій манеръ, пожалъ каждому изъ насъ руку, а затѣмъ всѣхъ пригласилъ къ достархану, занявъ мѣсто во главѣ стола, приготовленнаго съ угощеніями въ этой же комнатѣ.

Зала въ два свѣта довольно высока для глинобитной постройки. Въ лѣвой (сѣверной) стѣнѣ находится нѣсколько дверей, служащихъ въ то же время и нижними окнами, и выходящихъ на наружную террасу, съ которой открывается довольпо красивый видъ на Кашка-Дарью и зарѣчную сторону. Надъ дверями въ той же стѣнѣ идетъ рядъ верхнихъ оконъ нѣсколько меньшаго размѣра, украшенныхъ ажурными гипсовыми рѣшотками, но безъ внутреннихъ стекольчатыхъ рамъ. Полъ былъ застланъ сплошь, но не коврами, а палассаии; [59]59
  Родъ ковровъ болѣе дешеваго сорта и не бархатистыхъ.


[Закрыть]деревянный потолокъ обыкновеннаго средне-азіятскаго типа (рядъ балокъ съ положенными на нихъ поперечными и тѣсно одна къ другой примкнутыми жердочками) закрашенъ кубовою краской; стѣны же, начисто выбѣленныя, оставались безо всякихъ лѣпныхъ и живописныхъ украшеній. Вообще обстановка и внутренній видъ этой залы были очень далеки отъ понятія о такъ называемой «восточной роскоши»; напротивъ, на этой простотѣ, переходящей почти въ бѣдность, лежалъ какой то суровый оттѣнокъ.

Намъ предложили чай, который мы поспѣшили поскорѣе допить, такъ какъ бѣдный тюря-джанъ видимо отдавался все болѣе и болѣе чувству неодолимой застѣнчивости. Самъ онъ, за исключеніемъ заученныхъ и уже произнесенныхъ имъ привѣтственныхъ репликъ, не предложилъ во время этого угощенія ни одного, такъ сказать, частнаго или посторонняго вопроса, предоставляя заботу выдумать и предлагать ихъ на долю нашего князя, который, въ свою очередь, тоже не зналъ о чемъ говорить съ нимъ. Такимъ образомъ рѣдкіе и ничего не значащіе вопросы и замѣчанія, въ родѣ того, что Чиракчи, кажется, довольно большой городъ, а Кашка довольно быстрая рѣка, вызывали со стороны тюря-джана односложные утвердительные отвѣты, за которыми съ обѣихъ сторонъ слѣдовали довольно продолжительныя паузы. Наконецъ, допивъ стаканъ, князь заявилъ, что не смѣетъ долѣе отрывать тюря-джана отъ его важныхъ дѣлъ, чему тотъ кажется очень обрадовался – по крайней мѣрѣ монотонно безразличное выраженіе его физіономіи при этомъ нѣсколько оживилось и мы откланялись снова, пожавъ ему по очереди протянутую намъ руку.

Какъ только посольство возвратилось въ свои помѣщенія, на нашъ дворъ привели подарочныхъ лошадей подъ богатыми попонами, въ уздечкахъ, украшенныхъ серебромъ, сердоликами и бирюзой. Князю, какъ старшему послу, было подведено двѣ лошади, остальнымъ но одной и, кромѣ того, всѣмъ членамъ посольства по связкѣ халатовъ и множество всякаго достархана. Всѣ казаки, прислуга и посольскіе джигиты также получили въ подарокъ по адрясовому халату. Затѣмъ человѣкъ двадцать пять челядинцевъ, слѣдуя гуськомъ другъ за другомъ, церемоніально пронесли мимо посольской палатки большія блюда съ горячимъ палау для нашихъ казаковъ и прислуги.

Князь отвѣтилъ тюря-джану тоже подарками, въ числѣ коихъ находились: револьверъ, китайскій ящичекъ съ французскими духами, швейцарскіе часы съ кукушкой и коробка съ московскими конфетами отъ Сіу. Эти отвѣтные подарки были отравлены къ нему съ хорунжимъ Асланбекомъ Карамурзаевымъ въ сопровожденіи токсабы и эсаулъ-баши.

Затѣмъ намъ принесли обѣдъ, и церемоніи на сей день были кончены. Въ концѣ обѣда возвратился токсаба и заявилъ, что тюря-джанъ очень благодаритъ князя эа подарки, которые ему очень понравились, и безпокоится лишь объ одномъ: довольно ли посольство его скромнымъ пріемомъ, что онь ото всей души радѣ бы угодить намъ и больше, но, къ сожалѣнію, въ Чиракчи невозможно найти ничего лучшаго. Получивъ въ отвѣтъ заявлевіе князя, что посольство довольно всѣмъ какъ нельзя болѣе, Рахметь-Улла, переводя разговоръ на интимную почву, замѣтилъ, что въ такомъ разѣ князь, вѣроятно, не откажетъ при удобномъ случаѣ замолвить кстати объ этомъ высокостепенному эмиру, равно какъ и о благопріятномъ впечатлѣніи, какое произвелъ на него тюря-джапъ лично, такъ какъ отъ такого заявленія князя на много-де будетъ зависѣть степень дальнѣйшаго благоволенія эмира къ тюря-джану, который тогда авось-либо можетъ разсчитывать и на милостивое повышеніе въ должности, въ родѣ перевода на болѣе видное и выгодное бекство.

Надо замѣтить, что тюря-джанъ чиракчинскій не пользуется особенною любовью отца и причина тому, какъ кажется, заключается въ нѣкоторой излишней прямотѣ и рѣзкости его характера, благодаря которой онъ, минуя утопченно-вѣжливые пріемы и восточно дипломатическіе «подходцы» рѣчи, не стѣсняется иногда съ нѣсколько грубою откровенностью высказывать своему отцу голую и не всегда пріятпую для послѣдняго правду. Быть можетъ вслѣдствіе этого эмиръ показываетъ ему холодность и даже настолько, что проѣздомъ въ Шахрисебсъ никогда въ Чиракчи не заѣзжаетъ. Впослѣдствіи князь Витгенштейнъ исполнилъ свое обѣщаніе, и при подходящемъ случаѣ замолвилъ эмиру доброе слово о тюря-джанѣ, но поправило ли это отношенія послѣдняго къ отцу– не знаю.

29 декабря.

Выступили изъ Чиракчи въ десятомъ часу утра. Намъ предшествовали конники въ бараньихъ шапкахъ, съ длинными тонкими тростями, заткнутыми подъ халатомъ за поясъ и торчавшими высоко вверхъ изъ-за пазухи. Это были эсаулъ-баши, докладчики бековъ. Каждый бекъ имѣетъ таковыхъ по два человѣка и должность ихъ заключается въ исполненіи отчасти полицейскихъ, отчасти ординарческихъ обязанностей, въ докладѣ бекамъ поданныхъ прошеній и въ передачѣ ихъ приказаній.

Непосредственно за частью казачьяго конвоя, слѣдовавшею позади посольскаго экипажа, ѣхали въ моемъ тарантасѣ бекъ бальджуанскій, бекъ дарвазскій и Шарауль-Массумъ мирахуръ. Послѣднему, полагаю, было не особенно удобно, за отсутствіемъ въ тарантасѣ передняго сидѣнья, примащиваться кое-какъ на наскоро устроенномъ для него сидѣньи изъ лишняго платья и подушекъ. За тарантасомъ этихъ сановниковъ слѣдовали два казака въ почетномъ конвоѣ, затѣмъ въ коляскѣ князя ѣхали токсаба Рахметъ-Улла съ хорунжимъ Карамурзаевымъ, тоже сопровождаемые двумя казаками; далѣе – въ эмирскомъ экипажѣ маіоръ Байтоковъ съ докторомъ, и прочіе экипажи посольства, за коими въ замкѣ остальная часть казачьяго конвоя.

На выѣздѣ изъ города поѣздъ нашъ прослѣдовалъ мимо человѣкъ двадцати какихъ-то всадниковъ съ саблями, вѣроятно, мѣстныхъ городскихъ чиновниковъ, одѣтыхъ въ парчовые халаты и выстроенныхъ въ одну шеренгу. Всадники эти, стоя на мѣстѣ, отдавали посольству честь, приложивъ къ чалмѣ, якобы «подъ козырекъ», правую руку и затѣмъ, пропустивъ мимо себя весь поѣздъ, гурьбой повернули назадъ въ городъ.

Дорога отъ Чиракчи до Шаара идетъ по равнинѣ, гдѣ на разстояніи около версты слѣва виднѣются самыя ничтожныя возвышенности, тянущіяся въ родѣ какого-то вала. Зато справа, верстахъ въ двадцати пяти, грандіозно высятся снѣжные хребты Ярчаклы и Хазретъ-Султанъ (послѣдній въ 15,000 футовъ высоты), съ особенно выдающимися вершинами Амма-Хронъ, Ташъ-Рабатъ, Ташъ-Курганъ и Хромъ-Тахти; а позади, за ихъ стѣной, въ дальней перспективѣ, хребетъ Ханъ-Тахта гордо и грозно вздымаетъ въ небеса свои отвѣсно-скалистыя, сверкающія льдомъ и снѣгомъ темно-синiя кручи.

Вся долина Кашка-Дарьи усѣяна курганами, которые большею частью относятся къ числу могильныхъ, то есть имѣютъ въ основаніи своемъ либо круглую, либо элипсоидальную форму, при высотѣ отъ одной до трехъ саженъ. Но изрѣдка попадаются и боевые курганы, въ особенности ближе къ Шаару.

Въ нѣкоторомъ разстояніи отъ дороги виднѣлось нѣсколько разсѣянныхъ по равнинѣ кишлаковъ съ фруктовыми садами и чинаровыми рощами. То были селенія Карслуатъ, Маухине, Тинобкентъ и другіе. Аллеи тополей и рослаго тала осѣняли прилегающіе къ этимъ селеніямъ арыки. Мѣстность довольно оживленная. На встрѣчу намъ попадалось множество чалмоносныхъ всадниковъ, направлявшихся отъ окрестныхъ селеній къ Чиракчи. ѣхали они большею частью группами отъ восьми до десяти человѣкъ и не безъ оружія. У иныхъ висѣли за плечомъ фитильные «мултуки», [60]60
  Средне-азіятское ружье на развилахъ, втыкаемыхъ въ землю для большей вѣрности прицѣливанія.


[Закрыть]у другихъ охотничьи двухстволки, видимо тульской работы, а одного встрѣтили мы даже съ берданкой. Сегодня въ Чиракчи базарный день, поэтому туда и направляется вся эта публика – одни ѣдутъ купить себѣ что либо, другіе просто ради «томаши» – на людей посмотрѣть и себя показать, а при подходящемъ случаѣ пожалуй промѣнять или продать свою лошадь.

Проѣхавъ большимъ шагомъ два таша (16 верстъ), мы пересѣкли въ бродъ два рукава рѣчки Тизобкентъ (иначе Чизобъ-Кинди), впадающей въ Кашка-Дарыо и отдѣляющей территорію Шахрисебса отъ Чиракчинскаго бекства.

Не доѣзжая около полутора верстъ до предмѣстья Шаара, шагахъ въ восьмистахъ отъ дороги вправо виднѣются остатки земляныхъ окоповъ, гдѣ на выступающихъ углахъ выдаются впередъ круглые бугры, служившіе нѣкогда основаніемъ башенъ. Но объясненію Рахметъ-Уллы, это остатки шаарскаго кремля временъ предшествовавшихъ Тимуру. Тамъ и понынѣ видны еще слѣды многихъ строеній.

Вскорѣ въѣхали мы въ Шаарское предмѣстье Кара-ходжа, окруженное развалинами древней глинобитной стѣны и наполненное садами. Здѣсь, прослѣдовавъ по нѣсколькимъ узкимъ, закоулочнымъ улицамъ, въ одной изъ которыхъ на поперечномъ арыкѣ крякнулъ и сломался шкворневый кругъ въ нашей коляскѣ, мы взобрались по крутоватому подъему къ воротамъ одного изъ старыхъ шаарскихъ укрѣпленій, называемаго Уртй-кургапомъ.

Тутъ, на высокомъ насыпномъ курганѣ, на мѣстѣ древней цитадели (урга или урда), нынѣшній эмиръ построилъ лѣтній домъ съ широкимъ крытымъ балкономъ, съ котораго открывается прекраспый видъ на сады предмѣстья, на равнину, усѣянную кишлаками и курганами, и на высокія снѣжныя горы. Въ этомъ домѣ постоянно живетъ амлякдаръ, [61]61
  Окружной сборщикъ поземельной подати – хараджа и танапа.


[Закрыть]обязанный поддерживать въ немъ порядокъ, такъ какъ здѣсь обыкновенно останавливается на отдыхъ, а иногда и на ночлегъ самъ эмиръ, во время своихъ поѣздокъ изъ Бухары въ Шааръ и обратно. Въ виду такого назначенія этого дома, внутри его дворовъ находится достаточное число помѣщеній для семейства и свиты его высокостепенства.

Насъ ввели въ довольно просторную залу въ два свѣта, [62]62
  Если и впредь будетъ встрѣчаться выраженіе «въ два свѣта», то подъ нимъ всегда надо разумѣть нижнія окна (кои суть въ то же время и двери, выходящія на террасу съ сѣверной, сѣверо-восточной или же съ сѣверо-западной стороны) к соотвѣтственный имъ рядъ верхнихъ оконъ въ той же стѣнѣ. Эти послѣднія, почти всегда при одинаковой ширинѣ съ нижними, никогда не бываютъ равномѣрной съ ними длины, а всегда либо на половину, либо на двѣ трети ниже и иногда заканчиваются вверху стрѣльчатымъ сводомъ, будучи всегда снабжены либо рѣзною деревянною, либо узорчато-ажурною гипсовою рѣшеткою безъ стеколъ, которая на зиму въ иныхъ случаяхъ затягивается коленкоромъ или тонкою бумагой, въ родѣ китайской. Нижнія окна-двери всегда имѣютъ двустворчатыя деревянныя ставни, украшенныя рѣльефною рѣзьбой.


[Закрыть]съ высокимъ потолкомъ и парою дверей, выходящихъ на помянутый выше балконъ. Полъ этой залы сплошь былъ устланъ двумя богатыми длинными коврами каршинскаго производства, а въ глубинѣ ея, между балконными дверями, стояла широкая софа, покрытая шелковыми одѣялами и бархатными мутаками. [63]63
  Подушки-валько.


[Закрыть]Въ стѣнахъ, кромѣ той, что снабжена окнами, подѣлано много высокихъ нишъ стрѣльчатой формы. По срединѣ комнаты, предъ софой, по обыкновенію, накрытъ былъ столъ, уставленный разнообразнѣйшимъ достархапомъ, начиная отъ изысканнѣйшихъ лакомствъ мѣстнаго производства до московскихъ мармеладовъ, бисквитъ и сахарныхъ печеній; прекрасные свѣжіе и засахаренные фрукты, виноградъ, разнообразные орѣхи, шербеты, варенья, компоты, взбитыя сливки, взбитые бѣлки, и чего-чего тутъ только не было! Всего не перечесть и не вспомнить. Фарфоровая посуда и столовое серебро были исключительно русскихъ фабрикъ. Вокругъ стола стояли кресла, вѣнскіе стулья и обитые краснымъ кумачемъ зеленые табуреты.

Когда мы разсѣлись за этимъ столомъ, старшему послу доложили, что Остана-Куль перваначи, [64]64
  Перваначи или пяруаначи въ военномъ смыслѣ равняется полному генералу. Обязанность его, между прочимъ, состоитъ въ объявленіи чина получившему оный и въ затыканіи эмирскаго ярлыка за чалму его. Въ чинъ перваначи могутъ быть повышаемы только лица принадлежащія къ сословію ругь-даръ, то есть родовитыхъ узбековъ, предки коихъ ознаменовали себя постоянною службой и усердіемъ бухарскимъ эмирамъ.


[Закрыть]одинъ изъ приближеннѣйшихъ царедворцевъ эмира, высланный его высокостепенствомъ на встрѣчу посольству, проситъ позволенія представиться. О томъ, что перваначи будетъ ожидать посольство въ Урта-курганѣ, посолъ уже былъ предувѣдомленъ Рахметъ-Уллою, къ которому съ этимъ извѣстіемъ, еще на пути сюда, прискакалъ нарочный.

Князь Витгенштейнъ поспѣшилъ изъявить готовность сейчасъ же принять почтеннѣйшаго перваначи, – и въ ту же минуту вошелъ къ намъ благообразный и дородный мужчина хорошаго средняго роста, лѣтъ за пятьдесятъ, въ богатомъ халатѣ, расшитомъ золотою и серебряною нитью по темно-малиновому бархату, Затканая золотомъ бѣлая чалма и красивая хорасанская сабля дополняли его роскошный нарядъ. Вошелъ онъ свободною походкой, съ привѣтливою улыбкой въ лицѣ,—и во всей фигурѣ, во всемъ характерѣ его наружности какъ-то сразу сказывалось, что человѣкъ этотъ не только уменъ, но и знаетъ себѣ цѣну.

Началъ онъ рѣчь съ изъясненія, что посланъ высокостепеннымъ своимъ повелителемъ привѣтствовать отъ его лица высокихъ представителей Россіи, такъ какъ его высокостепенство очень озабоченъ узнать поскорѣе, все ли мы въ добромъ здоровьѣ и хорошо ли довезли насъ и достаточно ли заботились о насъ во время путешествія по его владѣніямъ.

На всѣ эти вопросы, конечно, послѣдовалъ утвердительный отвѣтъ въ наилучшемъ смыслѣ, съ добавленіемъ, что мы очень рады познакомиться съ достопочтеннѣйшимъ перваначи и надѣемся, что наше съ нимъ закомство не ограничится лишь настоящимъ офиціальнымъ свиданіемъ.

При этомъ князь предложилъ ему садиться, и перваначи занялъ первое мѣсто, въ креслѣ но правую его руку.

Въ то же время на улицѣ раздались звуки барабановъ и кавалерійскихъ трубъ, игравшихъ нѣчто въ родѣ нашего «похода».

Токсаба объяснилъ, что это почетный конвой, присланный высокостепеннымъ эмиромъ для сопровожденія посольства, отдаетъ должную по уставу воинскую почесть только что прибывшему Али-Мадату топчи-баши [65]65
  Топчи-баши – начальникъ артиллеріи бухарской арміи.


[Закрыть]и музыканты играютъ ему «встрѣчу».

Минуты двѣ спустя послѣдовалъ докладъ, что топчи-баши проситъ позволенія представиться главѣ русскаго посольства, и вслѣдъ затѣмъ въ залу вошемъ худощавый мужчина лѣтъ пятидесяти, съ лицомъ персидскаго типа, въ довольно высокой бобровой шапкѣ и въ темно-фіолетовомъ бархатномъ сюртукѣ мундирнаго персидскаго покроя. Рукава, грудь и полы его были украшены серебрянымъ шитьемъ, изображавшимъ длинные листья лилій; вдоль груди шли два ряда (по шести) гладкихъ мѣдныхъ пуговицъ; на плечахъ – серебряные витые эполеты со штабъ-офицерскими кистями; на поясной серебряной портупеѣ висѣла богатая кривая сабля въ золотыхъ ножнахъ, украшенныхъ бирюзой и сердоликами. Отрекомендовавшись князю, топчи-баши заявилъ, что присланъ своимъ высокимъ повелителемъ сопровождать посольство при въѣздѣ въ Шааръ во главѣ почетнаго гвардейскаго конвоя.

Подали чай – членамъ посольства въ стаканахъ, вставленныхъ въ серебряные подстаканники русской чеканной работы, а бухарскимъ сановникамъ – въ китайкихъ фарфоровыхъ чашкахъ безъ ушковъ и блюдечекъ, по мѣстному обыкновенію.

Занявъ второе мѣсто (подлѣ перваначи), топчи-баши заявилъ, что высокостененный эмиръ соизволилъ назначить намъ въ конвой сорокъ одного офицера изъ числа ротныхъ командировъ и двѣсти амальдоровъ, отборныхъ гвардейскихъ всадниковъ, въ чинѣ чора-баши (подпрапорщиковъ), а при нихъ военный хоръ изъ двадцати музыкантовъ. При этомъ топчи-баши со скромною улыбкой прибавилъ, что, конечно, это не то, что русская армія; что мы, безо всякаго сомнѣнія, привыкли къ виду далеко не такихъ войскъ, но… это-де все что есть у насъ лучшаго.

Князь поспѣшилъ завѣрить его, что напротивъ, насколько онъ, князь, до сихъ поръ слышалъ о бухарскихъ войскахъ, всѣ и всегда отзывались о нихъ съ большими похваламъ, и что теперь, слыша звуки ихъ музыки, онъ выражаетъ полную свою увѣренность, что войска бухарскія всегда будутъ достойными соратниками войскъ русскихъ, если Богъ сведетъ ихъ противъ какого-либо общаго врага, – потому что враги у насъ могутъ быть только общіе, – но что никогда и ни въ какомъ случаѣ, конечно, русскія и бухарскія войска не встрѣтятся болѣе другъ противъ друга.