Текст книги "В гостях у эмира Бухарского"

Автор книги: Всеволод Крестовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

VII. Въ Бухарѣ

^{Ворота Кауля и городская стѣна съ ея оборонительными приспособленіями. – Городскія улицы и характеръ уличной толпы. – Факиры и нищіе. – Бухарскія мужскія моды. – Евреи, парсы, индусы, киргизы, каракалпаки, цыгане, русскіе татары, афганцы, туркмены, узбеки и персіяне. – Бухарскія женщины, ихъ моды и косметическія средств, – Насколько средне-азіятцы дѣйствительно добрые мусульмане. – Ихъ обрядовый формализмъ. – Привилегія нищихъ женщинъ. – Посольскій дворъ и пожаръ въ посольскомъ домѣ. – Визитъ къ кушъ-беги. – Значеніе и функціи его должности. – Путь ко дворцу эмира. – Регистанъ и его зданія. – Дворецъ эмира въ цитадели и его подворотный музей. – Кушъ-беги Мулла-Магометъ-бій. – Особенности его пріемной. – Разговоръ о политикѣ и о каршинскомъ бекѣ. – Обмѣнъ подарковъ и наше заключеніе о личности Мулла-Магометъ-бія. – Бухарскіе базары и предметы ихъ торговли. – Оружейныя лавочки и мѣдно-чеканная утварь, – Встрѣча съ батчею и нѣчто по этому поводу о здѣшпхъ общественныхъ правахъ. – Визитъ въ Магометъ-Шерифъ-инаку и разговоръ съ нимъ о торговлѣ Бухары съ Индіей.}

Продолженіе 22 января.

Я тѣмъ временемъ разсматривалъ городскую стѣну и ворота Кауля. Стѣна, по туземному «чимъ», въ родѣ нашихъ кремлевскихъ, только глинобитная и съ зубцами скругленными въ своей вершинѣ; ворота же въ ней строены изъ жженаго кирпича и фланкируются по бокамъ двумя кирпичными круглыми башнями усѣченно-конической формы, изъ коихъ каждая снабжена узкими стрѣльницами и увѣнчана куполкомъ въ видѣ полушарія. Между башнями находится соединительная надстройка, висящая надъ проѣзднымъ пролетомъ и приспособленная къ оборонѣ воротъ съ фронтона. Самая же стѣна, какъ вправо, такъ и влѣво отъ воротъ, отойдя на нѣкоторое расстояніе, заходитъ впередъ подъ угломъ, въ родѣ бастіона, вѣроятно для того, чтобы доставить имъ съ фланговъ усиленную оборону перекрестнымъ огнемъ. Около воротъ справа, примыкая почти къ самой стѣнѣ, находится большое кладбище, тѣсно усѣянное памятниками, въ обычной формѣ двускатныхъ гробницъ, оштукатуренныхъ алебастромъ.

Первоначально стѣна, окружающая городъ, была построена въ 215 (830) году Геджры, при калифѣ Мегди, и поводомъ къ ея сооруженію послужили тогда безпрестанные набѣги и грабежи сосѣднихъ туровъ; при эмирѣ Измаилѣ (изъ дома Самаидовъ) она была значительно расширена и укрѣплена, а въ 1220 году нашей эры совершенно разрушена Чингисханомъ, и затѣмъ, уже при его преемникѣ Чагатаѣ, около 1234 года вновь возстановлена почти въ своемъ нынѣшнемъ видѣ. Имѣя въ вышину до четырехъ и въ толщину при основаніи до двухъ саженъ, она окружаетъ собою площадь въ 1,739 талановъ (1.564,875 кв. саж.) на протяженіи безъ малаго двѣнадцати верстъ. [111]111
  Собственно 11 верстъ 400 саженъ.


[Закрыть]Въ ней устроено одиннадцать воротъ, всѣ болѣе или менѣе въ вышеописанномъ родѣ, изъ коихъ двое находятся въ сѣверной, двое въ восточной, трое въ южной и четверо въ западной ея части. Кромѣ того, на всемъ своемъ протяженіи стѣна снабжена полукруглыми выступами, въ родѣ башенъ, извѣстными здѣсь подъ именемъ бурджей, которые впрочемъ не превышаютъ высоты самой стѣны и служатъ, въ количествѣ 131 бурджа, для фланговой обороны ея участковъ, заключающихся между сими выступами. Но длина такихъ промежуточныхъ участковъ не вездѣ одинакова (отъ 13 до 105 саж.) и зависитъ отъ степени протяженія того или другаго фронтона по прямой линіи, а главное отъ степени его важности въ оборонительномъ отношеніи: чѣмъ фронтъ доступнѣе для атаки, тѣмъ больше и число его бурджей. Еще въ 1840 году нашъ ученый путешественникъ Н. Ханыковъ замѣтилъ, что вся стѣна Бухары хотя и кажется снаружи въ довольно хорошемъ состояніи, но со внутренней стороны часто осыпается и ни въ какомъ случаѣ не можетъ служить надежною защитой городу. Если же таковою была она слишкомъ сорокъ лѣтъ назадъ, то при нынѣшнихъ средствахъ артиллерійской техники и подавно не можетъ представить атакующему никакихъ серьезныхъ препятствій. Таковы, впрочемъ, и всѣ средне-азіятскія стѣны.

Наконецъ мы въѣхали въ дѣйствительный, то есть настѣнный городъ и двинулись вдоль узкой улицы, застроенной почти сплошными рядами домовъ, то кирпичныхъ, то глинобитныхъ, но большею частію все двухъэтажныхъ. Намъ и здесь предшествовала все та же огромная, празднично пестрая кавалькада чиновниковъ и джигитовъ, во главѣ которой торжественно выступали на кровныхъ жеребцахъ, изукрашенныхъ блестящими уборами, трое нашихъ сановниковъ. Городскіе жители вѣроятно были предувѣдомлены о предстоящемъ въѣздѣ русскаго посольства, потому что, не смотря на пятницу, праздничный день, джумая, который мусульмане обыкновенно проводятъ дома, громадныя толпы молчаливыхъ зрителей степенно стояли на всемъ протяженіи нашего городскаго пути, а путь этотъ былъ далеко не изъ короткихъ. Везли насъ и по широкимъ и по узкимъ улицамъ, и переулкамъ, и мимо кладбищъ съ древними, алебастровыми гробницами, и мимо старыхъ мечетей и мавзолеевъ сь могилами того или другого святаго мужа или праведника-ишана, [112]112
  Ишанъ – ученый, книжникъ, законовѣдъ.


[Закрыть]признакомъ коихъ и здѣсь, какъ въ Самаркандѣ и Ташкентѣ, обыкновенно служитъ длинная жердина, съ высоко болтающимся на ней конскимъ хвостомъ или тряпицей, увѣнчанная бронзовымъ изображеніемъ простертой въ небо человѣческой пясти, или узорчато-сквознымъ копьецомъ въ родѣ пиковаго туза. Ѣхали мы и по разнымъ крытымъ базарамъ, и мимо открытыхъ разнообразныхъ мастерскихъ, лавокъ, съѣстныхъ, чайныхъ и караванъ-сараевъ, и мимо обширныхъ каменныхъ медрессе съ высокими порталами и минаретами, и по набережной канала Шахрирудъ, обсаженной раскидистыми талами и бородавчатыми тутами, и вездѣ, вездѣ встрѣчали насъ всѣ тѣ же молчаливыя толпы степенныхъ мужчинъ съ почтительно сложенными на животѣ руками. Одни только странствующіе каляндари [113]113
  Каляндари – родъ монашескаго коммунистическаго братства. Вступающіе въ него отрицаются отъ рода и племени, отъ супружеской жизни и собственности; живутъ милостыней, которую дѣлятъ между собой поровну, также какъ и все прочее свое имущество. Эти люди – квинть-эссенція мѣстнаго мусульманскаго фанатизма.


[Закрыть]да дувана (юродствующіе) монашескаго ордена Накш-бенди въ своихъ высокихъ, остроконечныхъ шапкахъ, туго подбитыхъ ватой, съ длинными посохами въ рукахъ и съ чупъ-каду [114]114
  Такъ называется тыква, имѣющая форму бутыли съ широкимъ основаніемъ, узкимъ горломъ и маленькою головкой, обыкновенно употребляемая какъ сосудъ для храненія воды и составляющая необходимую принадлежность всѣхъ странниковъ вообще, а дувана и каляндарей въ особенности.


[Закрыть]съ боку на поясѣ, да разные скрюченные калѣки и уродцы, то сидящіе на пяткахъ, то ползущіе на четверенькахъ, съ подаянною чашкой въ протянутой изсохшей или изъязвленной рукѣ, да нѣсколько женщинъ-сартянокъ съ совершенно открытыми лицами – привилегія, принадлежащая исключительно нищенкамъ – отчасти нарушали общую тишину всей остальной толпы, – первые своимъ нескладнымъ пѣніемъ, очень похожимъ на то, когда начнутъ горланить пѣсни наши пьяные мужики, а послѣднія своимъ поющимъ речитативомъ, который, кажись, совершенно одинаковъ у нищихъ всѣхъ странъ и народовъ. Иногда кое-какіе мальчишки порывались забѣгать впередъ, чтобы съ живѣйшимъ любопытствомъ заглянуть намъ въ лицо, или взапуски бѣжали наряду съ нашимъ экипажемъ, перегоняя и толкая другъ друга и тѣмъ рискуя попасть либо подъ колесо, либо подъ лошадей. Но бдительные курбаши тотчасъ же внушали имъ достодолжную степенность, для чего этимъ блюстителямъ уличнаго благочинія стоило только пригрозить своею нагайкой, и рѣзвые мальчонки сконфуженно останавливались или въ разсыпную наровили юркнуть изъ-подъ занесенной на нихъ руки куда нибудь въ сторону.

Толпа въ Бухарѣ очень пестрая, и хотя въ ней мѣшаются разные оттѣнки колеровъ синихъ, коричневыхъ и сѣрыхъ, но преобладаютъ все же цвѣта самые яркіе: желтый, алый, голубой, зеленый, фіолетовый, и нерѣдко вы встрѣчаете ихъ на одномъ и томъ же адрясовомъ или шаиновомъ халатѣ въ самыхъ оригинальныхъ, но всегда красивыхъ сочетаніяхъ. Вообще для палитры художника здѣсь найдется множество разнообразнѣйшихъ тоновъ и оттѣнковъ, которые однако въ общемъ нисколько не рѣжутъ вашъ глазъ, а только веселятъ его и развлекаютъ. На головахъ же правовѣрныхъ, надо всею этою пестротой одеждъ, царитъ почти исключительно цвѣтъ бѣлый, преобладающій въ головныхъ уборахъ. Рѣдко когда мелькнетъ между чалмами красная или синяя, и то большею частію у какихъ нибудь заѣзжихъ афганцевъ или деревенскихъ простолюдиновъ; горожане же бухарскіе отдаютъ предпочтеніе снѣжно-бѣлому цвѣту, какъ самому модному и элегантному.

Здѣсь тоже вѣдь есть свои моды и своя элегантность. Въ Бухарѣ даже бараньихъ шапокъ немного. Баранья шапка это принадлежность захолустья и степи, а здѣсь столица, гдѣ въ силу моды и хорошаго тона всесословно господствуетъ снѣжно-бѣлая чалма весьма почтенныхъ размѣровъ, да еще какая! – тильпечъ, то есть сорокаоборотная, – значитъ, чтобъ окрутить ее сорокъ разъ вокругъ головы, полотнище должно имѣть въ длину 36 аршинъ по крайней мѣрѣ. Нерѣдко на головахъ зажиточныхъ горожанъ вы встрѣчаете настоящія тончайшія шали Кашмира. И какъ умѣютъ они ихъ носить, какія изящныя придаютъ имъ формы, съ какимъ искусствомъ свиваютъ изъ тильпеча толстый жгутъ и располагаютъ на немъ красивыя складкиІ Хорошо повязать тильпечъ – это вѣдь цѣлая наука. Кромѣ того, по формѣ чалмы вы можете приблизительно узнать съ кѣмъ имѣете дѣло. Такъ, беки, духовные и судьи (муллы и казіи) повязываютъ чалму плоско, но широко и чѣмъ шире ложится она вокругъ головы, тѣмъ значатъ важнѣе и сановнѣе особа; военные (сипайи) носятъ чалму болѣе высокую и нѣсколько съуженную кверху; купцы же (сауди-геры) и разночинцы (фукара) придерживаются наиболѣе красивыхъ, то есть, пропорціональныхъ размѣровъ, пуская въ ходъ свою фантазію только въ расположеніи узловъ, концовъ и складокъ. Носить же головной уборъ двухъ первыхъ формъ имъ воспрещается закономъ.

Совсѣмъ не смѣютъ носить чалму только евреи, для которыхъ, подъ страхомъ смертной казни, установленъ закономъ особаго покроя четырехъугольный колпакъ изъ люстрина или проклейнаго коленкора, и притомъ не иначе, какъ чернаго цвѣта, отороченный узкою мерлушкой и напоминающій своимъ видомъ отчасти іезуитской клобукъ, отчасти польскую конфедератку. Не носятъ чалмъ также парсы-огнепоклонники и буддисты-индусы, но эти уже не по принужденію, а по собственному нежеланію. Парсы ходятъ въ войлочныхъ или соломенныхъ плетеныхъ клобучкахъ, а индусы въ суконныхъ съ мѣховою оторочкой шапкахъ, въ родѣ схимнической скуфьи, и всегда какого нибудь темнаго цвѣта. Даже степнякъ-киргизъ, привыкшій зимой къ своему подбитому волчьимъ мѣхомъ, высокому, островерхому малахаю съ назатыльникомъ, который закрываетъ ему не только уши и шею, но а щеки, и бороду, и тотъ, попавъ въ столичный городъ Бухару, въ этотъ «благоуханнѣйшій цвѣтникъ ислама и просвѣщенія», тотчасъ же норовитъ купить себѣ на базарѣ кусокъ московскаго миткалю или пянджи [115]115
  Широкая бѣлая бумажная ткань, идущая на чалмы и халатныя подкладки.


[Закрыть]и спѣшитъ неумѣло обернуть имъ себѣ голову.

Изъ мусульманъ одни только каракалпаки остаются всегда и вездѣ, даже въ самой «благороднѣйшей Бухарѣ», вѣрны своей высокой, расходящейся кверху, длиннорунной папахѣ, которая своею формой напоминаетъ нашу прежнюю медвѣжью шапку лейбъ-гусаровъ. Цыганы же, извѣстные здѣсь подъ прозвищами джуговъ, мазанговъ и люли, носятъ что попало, заботясь не о модѣ, а лишь о томъ, гдѣ бы половчѣе стащить все, что лежитъ плохо. Объ остальныхъ принадлежностяхъ костюма не говорю, такъ какъ у всего этого разноплеменнаго люда онѣ общія, то есть халатъ (тунъ, сарпай), надѣтый поверхъ ситцевой или миткалевой рубахи-халата (яхтакъ), съ тою лишь особенностью, что евреи не смѣютъ носить халаты яркихъ и пестрыхъ цвѣтовъ и подпоясывать ихъ платками или шалями, а обязаны подпоясываться веревкой, причемъ однакоже нѣкоторые изъ нихъ покупаютъ себѣ право замѣнять послѣднюю сыромятнымъ ремнемъ. Не носятъ халатовъ только наши поволжскіе татары, которыхъ насчитываютъ тутъ человѣкъ до двадцати, живущихъ въ качествѣ торговыхъ прикащиковъ или учащихся въ здѣшнихъ медрессе. Какъ въ Петербургѣ и Москвѣ, такъ и здѣсь они остаются вѣрны своему традиціонному косоворотому бешмету и высокимъ, русскимъ сапогамъ, равно какъ въ большинствѣ случаевъ продолжаютъ носить и свои низенькія, мерлушковыя шапочки.

Слѣдуетъ замѣтить, между прочимъ, что всѣ эти татары бойкій и тертый народъ, хорошо говорятъ по-русски, а иные и пишутъ, не прочь подчасъ побахвалиться тѣмъ, что мы де «россійскіе», «образованные», а это де что? орда азіятская! Но относясь въ душѣ къ туземцамъ сверху внизъ, они въ то. же время большой руки дипломаты и отлично знаютъ кому въ какую дудку подыгрывать. Вообще, званіе русскихъ подданныхъ ставитъ ихъ тутъ съ семидесятыхъ годовъ въ независимое и какъ бы. привелигированное положеніе, чѣмъ они конечно и пользуются для своихъ коммерческихъ предпріятій.

Представителей всѣхъ этихъ народностей узнаете вы на улицахъ сразу, съ перваго взгляда. Еврей непремѣнно щеголяетъ своею «красой Израиля», то есть длинными пейсами. Индусъ – ярко-желтою или красною трехъугольною мѣткой на лбу между бровями, и томно смотритъ на васъ нѣсколько изподлобья, какъ бы ушедшими куда-то въ глубь, большими, грустными глазами. Всегда самодовольный парсъ зачесываетъ виски за уши и ходитъ съ низко-лежащими на шеѣ и ровно подстриженными волосами. Цыганъ всклоченъ, вовсе не заботится ни о бородѣ, ни о костюмѣ. Скуластый киргизъ бойко смотритъ на васъ умными, зорко прищуренными глазками. У туркменъ – продолговатое лицо съ рѣзко очерченными и приподнятыми на наружныхъ краяхъ бровями, тонкія губи и клинообразная бородка. Афганцы глядятъ мужественно, умно и нѣсколько строго, а что касается сартовъ [116]116
  Сарты представляютъ помѣсь узбековъ съ таджиками, то есть туринскаго элемента съ иранскимъ; вообще же сартомъ называется осѣдлый и преимущественно городской житель.


[Закрыть]и персіянъ, то у этихъ почти всегда вы встрѣчаете умныя, открытыя лица, съ большими, хорошо поставленными глазами и добродушною улыбкой, въ которой однако нерѣдко мелькаетъ что-то плутоватое, что называется «себѣ на умѣ», готовое при малѣйшей надобности перейти въ подобострастную льстивость. Въ костюмѣ у здѣшняго сарта всегда замѣчается большая опрятность и даже щеголеватость; голова у него тщательно выбрита, усы надъ верхнею губой ровно подстрижены, борода расчесана и надушена, а иногда и подкрашена въ темный, буро-красноватый цвѣтъ съ какимъ-то даже лиловатымъ отсвѣтомъ; видъ вполнѣ приличный. А персіянина-купца или чиновника узнаете вы между ними по нѣкоторому изяществу не только манеръ, но и самаго выраженія физіономіи.

Что до женщинъ, то ихъ попадалось намъ очень мало, да и тѣ при встрѣчѣ заблаговременно отвертывались къ стѣнѣ, вовсе не любезно оборачиваясь къ намъ спиной. Такъ, впрочемъ, должна поступать каждая добропорядочная мусульманка при встрѣчѣ съ кяфыромъ; но предосторожность эта, въ сущности, совершенно излишняя, потому что вы все равно ничего не разглядите у нея изъ-подъ густой черной волосяной сѣтки (чиметъ), покрывающей все лицо, и подъ накинутымъ на голову сѣро-синимъ, пари-пашевымъ [117]117
  Пари-паша – полушелковая, а также и шелковая матерія, преимущественно сѣро-синяго цвѣта, съ узенькими продольными полосками, идущая исключительно на женскіе халаты (паранджа).


[Закрыть]халатомъ со спущенными, длинными чуть не до земли рукавами. Эти рукава, очень широкіе въ плечѣ, постепенно все болѣе и болѣе суживаются къ запястью; обыкновенно ихъ сшиваютъ на-крестъ за спиной, на подолѣ паранджи. Концы рукавовъ нерѣдко расшиваются въ узоръ разноцвѣтными шелками. Этотъ халатъ – паранджа, или иначе фаранджа – окутывая съ макушки до пятокъ всю фигуру женщины, придаетъ ей такой некрасивый, неуклюжій видъ, что такъ и кажется, будто несчастная попала въ длинный мѣшокъ, да въ немъ и бродитъ чуть не ощупью.

И здѣсь, точно такъ же какъ при въѣздѣ нашемъ въ Шааръ, изъ дверей и оконъ (послѣднія, впрочемъ, въ частныхъ домахъ довольно рѣдко выходятъ на улицу) любопытно выглядывали на насъ однѣ быстроглазыя, чернявыя дѣвочки не старше девятилѣтняго возраста, въ расшитыхъ яркими шелками низенькихъ, плоскихъ шапочкахъ, съ длинными, узорчатыми назатыльниками, изъ-подъ которыхъ выбивались наружу черные волосы, заплетенные въ нѣсколько мелкихъ косичекъ. [118]118
  Спеціально дѣвичья прическа, называемая бишъ-какулъ, то есть пять косъ.


[Закрыть]За ними виднѣлись иногда и лица взрослыхъ женщинъ; но чуть кинешь на нихъ случайный взглядъ, онѣ моментально отпрянутъ въ глубину комнаты какъ ужаленныя. Впрочемъ, насколько можно было замѣтить, къ зтому цѣломудренному маневру прибѣгаютъ только некрасивыя или старухи, а тѣ, которыя знаютъ, что Аллахъ не обдѣлилъ ихъ «благоуханіемъ красоты», преспокойно остаются себѣ въ глубинѣ оконъ у дверей, какъ бы по разсѣянности, через-чуръ уже предавшись Еввинову любопытству при видѣ «урусъ-кяфыровъ».

Складъ и характеръ лица у этихъ женщинъ тотъ же, что и у сартовъ-мужчинъ, но, какъ мнѣ кажется, значительно болѣе склоняется къ арійскому, чѣмъ къ туранскому типу. Лобъ у нихъ прямой, широкій и нѣсколько низковатый, глаза большіе, открытые, преимущественно агатово-чернаго цвѣта, хотя встрѣчаются также и сѣрые, и поставъ ихъ совершенно правиленъ; носъ умѣренный, прямой или съ небольшою горбинкой и большею частію суховатый; скулы нѣсколько широки, но не на столько, чтобы можно было назвать этихъ женщинъ скуластыми; губы очерчены красиво, хотя и довольно крупно, съ оттѣнкомъ нѣкоторой чувственности, а въ общемъ – выраженіе физіономіи открытое и добродушное. Молодыя любятъ небольшую прядку волосъ съ надлобнаго мыска закручивать на лбу круглымъ завиткомъ, смочивъ ее предварительно какимъ-то клейкимъ составомъ, такъ что она, довольно плотно приставая къ кожѣ, не теряетъ разъ данной ей формы. Это тоже своего рода мода. Волосы онѣ чешутъ съ проборомъ посрединѣ, оставляя небольшіе виски, которые зачесываются напередъ, легкимъ полукругомъ, и заплетаютъ пряди волосъ – дѣвушки и молодыя вдовы въ пять, а замужнія въ двѣ косы, приплетая къ нимъ ленты, монеты и амулетки (тумаръ). Очень любятъ украшать себя серебряными браслетами, серьгами и ожерельями изъ монетъ, бусъ, стекляруса, янтаря и коралла, вообще называемыми «марджанъ». Въ большинствѣ сартовскія женщины отличаются хорошимъ среднимъ ростомъ, при совершенно нормальномъ развитіи торса и стана. Вообще же лицъ и фигуръ сухощавыхъ и сангвиническихъ между ними встрѣчается несравненно болѣе, чѣмъ полныхъ и лимфатическихъ. До двадцати пяти лѣтъ онѣ красивы, а съ тридцати, по большей части, начинаютъ блекнуть и стариться; но таковъ уже общій удѣлъ восточной женщины. Къ сожалѣнію, онѣ портятъ свою естественную красоту тѣмъ, что очень ужъ мажутся и раскрашиваютъ себя разными косметическими снадобьями собственнаго домашняго издѣлія. Такъ, большинство изъ нихъ чернитъ себѣ зубы, и всѣ вообще красятъ на рукахъ и ногахъ ногти въ желтокрасный цвѣтъ, «подводятъ» глаза и въ особенности любятъ разрисовывать себѣ брови, соединяя ихъ надъ переносьемъ темно-синею чертой, такъ что издали кажется будто надъ парой нерѣдко прелестныхъ, хотя и «подведенныхъ» глазъ протянулась одна большая толстая бровь, и отъ такого украшенія не избавлены у нихъ даже дѣвочки, едва начинающія ползать ^{12} На европейскій взглядъ, это черненье, почитаемое у туземцевъ за лучшее украшеніе женщины, очень некрасиво, но… такова, уже всесильная мода, заимствованная, какъ и всѣ вообще здѣшнія моды, изъ Персіи, и знаменуетъ она собой якобы жгучую страстность темперамента, на томъ де основаніи, что естественно сросшіяся брови будто бы служатъ прямымъ признакомъ оной. Такъ, по крайней мѣрѣ, намъ объяснили.

Вообще, что касается модъ и свѣтскихъ приличій, то для Бухары законодательницей ихъ служитъ Персія, а Бухара, въ свой чередъ, распространяетъ все это далѣе къ востоку, до предѣловъ Кашгара, гдѣ начинается уже китайское влiяніе. Такимъ образомъ шіитская Персія для суннитской Бухары b Средней Азіи является почти тѣмъ же, чѣмъ Парижъ для Европы. При этомъ въ особенности замѣчательно, что, заимствуясь отъ Персіи культурой, модами и законами общежитія, узбеки, а по нимъ, разумѣется, и бухарскіе сарты, признаютъ за собою какое то превосходство надъ персіянами и презираютъ послѣднихъ даже настолько, что любой придворный или административный сановникъ, если только онъ изъ персовъ, непремѣнно старается скрывать свое происхожденіе и выдаетъ себя за узбека. Тутъ, мнѣ кажется, кромѣ религіозной антипатіи суннита къ шіиту, играетъ роль еще и то обстоятельство, что большинство здѣшнихъ рабовъ были все персіяне, захваченные въ плѣнъ туркменами и проданные на бухарскихъ рынкахъ, и что поэтому узбеки привыкли относиться къ нимъ сверху внизъ, какъ господа къ своимъ слугамъ. Для иихъ слова персъ и рабъ суть синонимы, узбекъ же, по самой этимологіи этого слова, значитъ – самъ себѣ господинъ, вольный, независимый человѣкъ.

Надо, впрочемъ, сказать, что средне-азіяты вообще довольно плохіе мусульмане, въ томъ смыслѣ, что по природѣ своей они вовсе не фанатики, а только религіозные формалисты, и далеко не прочь при случаѣ вкусить отъ плодовъ запрещенныхъ Кораномъ, хотя бы даже въ компаніи съ пріятельски-знакомыми «кяфырами», разумѣется, потихоньку, негласно, а въ особенности любятъ здорово выпить. ^{13} Религіозный же фанатизмъ встрѣчается между ними только въ сословiи ходжей и сеидовъ, между каляндарами, муллами, да отчасти среди ишановъ. Но если слаба въ нихъ внутренняя или нравственная сторона суннитскаго мусульманства, за то тѣмъ строже и педантичнѣе простирается требовательность бухарскаго правительства и духовныхъ властей на его внѣшнюю, обрядовую и, такъ сказать, улично-показную сторону. Поэтому ни одна взрослая женщина, кромѣ киргизокъ, которыя всегда и вездѣ ходятъ съ открытымъ лицомъ, словно бы и знать не хотятъ предписаній Корана, никогда и ни въ какомъ случаѣ не дерзнетъ показаться на улицѣ иначе, какъ съ густою черною сѣткой на лицѣ и въ строго условномъ костюмѣ. Здѣсь на этотъ счетъ куда строже Стамбула, гдѣ турецкія дамы очень кокетливо слегка прикрываютъ снизу свои лица прозрачною бѣлою вуалеткой.

Привилегіей или правомъ пребывать въ публичныхъ мѣстахъ съ открытымъ лицомъ, какъ уже сказано, пользуются наравнѣ съ киргизками и маленькими дѣвочками только нищенки, между которыми я замѣтилъ нѣсколько молодыхъ женщинъ. Мнѣ объяснили, что это бѣдныя вдовы, не имѣющія близкихъ родственниковъ и не нашедшія пока охотниковъ взять ихъ вторично замужъ. Поэтому, при незнаніи ремеслъ и нежеланіи идти въ чей-либо гаремъ въ качествѣ домашней прислуги, этимъ вдовамъ ничего болѣе не остается какъ сидѣть поджавъ подъ себя ноги гдѣ нибудь на перекресткѣ людныхъ улицъ, у моста или близь мечети и протягивать къ прохожимъ за подаяніемъ «чашку милости». Мало-мальски недурныя собой вдовушки обыкновенно не засиживаются подолгу въ такой неприглядной роли, такъ какъ, увидя на улицѣ ихъ красоту, вскорѣ находятся и охотники на нихъ жениться, и вотъ почему право не носить чимета является для молодой неимущей вдовы весьма существеннымъ преимуществомъ: это лучшее средство выйдти вторично замужъ. Но для этого необходимо быть профессіональною нищей.

Въ началѣ шестаго часа вечера, послѣ долгаго «шествованія» по разнымъ улицамъ, прибыли мы наконецъ на посольскій дворъ, находящійся въ юго-западномъ концѣ города, между каракульскими и шаргерянскими воротами, въ сосѣдствѣ съ медрессе Накибъ и царскимъ кладбищемъ (Мазаръ Ишанъ-Имля), близь базара Хіобанъ, проѣзжая коимъ мы замѣтили среди толпы туземцевъ нѣсколько русскихъ чуекъ и «спинжаковъ», привѣтствовавшихъ насъ поклонами. То были прикащики и артельщики мѣстной конторы транспортнаго товарищества братьевъ Каменскихъ. И такъ странно для глаза, но пріятно для сердца было увидѣть вдругъ эти россійскія православныя чуйки среди чуждой намъ массы разноцвѣтныхъ бухарскихъ халатовъ.

Посольскій дворъ состоитъ изъ трехъ соединенныхъ между собою отдѣленій, изъ коихъ первое, представляющее довольно обширный дворъ, обстроено конюшнями и навѣсами для экипажей; во второмъ, значительно меньшемъ отдѣленіи, помѣщаются сѣновалы и амбары для фуража, а третье состоитъ изъ квадратнаго, сплошь вымощеннаго кирпичемъ и плитой двора, по серединѣ коего находится выложенный плитой четырехъугольный бассейнъ. Этотъ послѣдній дворъ обрамленъ съ трехъ сторонъ широкою кирпичною террасой, въ вышину около аршина, на которую выходятъ окна и двери жилыхъ помѣщеній. Собственно домъ или дворецъ посольскій (михманъ-хане) стоитъ въ глубинѣ этого послѣдняго двора противъ входа, и фасадъ его представляетъ собою широкую крытую веранду на террасѣ (айванъ), простирающуюся во всю длину зданія и поддерживаемую спереди двумя деревянными колоннами на мраморныхъ пьедесталахъ. Эти высокія, стройныя колонны иранскаго стиля украшены рельефною рѣзьбой въ видѣ виноградныхъ листьевъ, изъ-подъ которыхъ видны мелкія арабески. Небольшая прихожая дѣлитъ домъ на двѣ равныя половины, представляющія собого двѣ залы, въ четырнадцать аршинъ длины и въ семь аршинъ ширины каждая. Гладко покрытыя бѣлымъ алебастровымъ цементомъ, стѣны этихъ залъ имѣютъ болѣе восьми аршинъ вышины и снабжены рядами довольно глубокихъ стрѣльчатосводныхъ нишъ, приспособленныхъ къ тому, чтобы ставить и класть въ нихъ разныя вещи. Потолки въ обѣихъ залахъ, выкрашенные въ крапово-красный цвѣтъ, составлены изъ плотно примкнутыхъ одна къ другой жердочекъ, которыя лежатъ на поперечныхъ толстыхъ балкахъ, отчасти украшенныхъ рѣзьбой и расписанныхъ пестрыми узорами. Обѣ залы въ два свѣта. Въ каждой изъ нихъ три стрѣльчатыя окна съ узорчатыми алебастровыми рѣшетками, которыя прорѣзаны въ верхней части фасадной стѣны надъ тремя нижними двустворчатыми окнами-дверями. Такимъ образомъ зданіе дворца имѣетъ по фасаду семь верхнихъ оконъ и семь выходящихъ на айванъ дверей, изъ коихъ середняя ведетъ въ прихожую. Ради зимняго времени, а главное изъ угожденія русскимъ привычкамъ, окна-двери въ обѣихъ залахъ были снабжены тонкими рамами съ большими стеклами, но эти послѣднія прикрѣплялись къ переплетамъ не замазкой, а проволочными штифтиками, и къ тому же бухарцы, по незнакомству съ дѣломъ, не съумѣли приладить какъ должно рамы къ косякамъ, вслѣдствіе чего изъ щелей дуло не хуже чѣмъ въ Шаарѣ. Пришлось пожертвовать чистотой и приказать плотно замазать всѣ щели алебастромъ. Но что дѣйствительно являлось великолѣпіемъ, такъ это большіе длинные ковры богатой каршинской работы, которыми сплошь были затянуты полы въ обѣихъ залахъ. Кромѣ того, вдоль стѣнъ были постланы въ рядъ адрясовыя, толсто подбитыя ватой одѣяла. Сложенныя вдвое, они замѣняютъ бухарцамъ мебель для сидѣнья и лежанья. Во всей Бухарѣ это, кажется, единственный домъ, который снабженъ тремя печами русской системы, чему въ первую минуту мы было очень обрадовались, но увы! ненадолго.

Посидѣвъ у князя за достарханнымъ столомъ, не успѣли наши сановники откланяться съ пожеланіемъ намъ пріятнаго съ дороги сна, какъ вслѣдъ за ихъ уходомъ потянуло изъ прихожей сильнымъ запахомъ тлѣвшаго дерева. Надо замѣтить, что всѣ печи была очень жарко натоплены, что однакоже не мѣшало температурѣ нашихъ залъ стоять чуть не на точкѣ замерзанія. Сначала на запахъ гари никто не обратилъ вниманія, но вскорѣ онъ такъ усилился, что явилось подозрѣніе – ужь не горитъ ли что у насъ въ домѣ?

И дѣйствительно горѣло. По незнакомству съ практикой печнаго дѣла, мѣстные сарты устроили въ прихожей печь о-бокъ съ основными деревянными устоями и сложили ее не изъ жженаго кирпича, а просто изъ глины, которою и облѣпили устои, да вдобавокъ еще не достаточно толстымъ слоемъ. Печи ни разу не ремонтировались и, разумѣется, давнымъ-давно не топились и трубы не прочищались. Ссохшаяся глина еще лѣтомъ дала трещины, и вотъ теперь, какъ затопили «во вся», устои и затлѣлись, а затѣмъ загорѣлась и сажа. Пожары такое рѣдкое, исключительное явленіе въ Средней Азіи вообще, что сарты почти и понятія не имѣютъ, что и какъ надо дѣлать въ такихъ случаяхъ. Поэтому мѣстная прислуга посольскаго дома переполошилась ужасно и принялась плескать въ печку водой, что, конечно, не препятствовало устоямъ горѣть себѣ да горѣть. Надоумили ихъ наконецъ, что надо ломать печку. Это дѣло они исполнили живо, и хотя за водой надо было бѣгать на сосѣдній арыкъ и носить ее оттуда въ турсукахъ, [119]119
  Кожаный мѣшокъ изъ цѣльной шкуры, снятой съ козла или барана.


[Закрыть]что составляло процедуру довольно мѣшкотную, тѣмъ не менѣе дальнѣйшій пожаръ кое-какъ удалось прекратить. Но послѣ этого рѣшено было русскихъ печей не топить уже вовсе, а поставить маленькія переносныя печки изъ листоваго желѣза, которыя, на наше счастье, нашлись гдѣ-то въ городѣ и на другой день были налажены въ обѣихъ залахъ. За то первую ночь въ Бухарѣ пришлось мнѣ провести среди такого ледника, что руки и ноги коченѣли до одеревенѣлости, и несмотря на три сартовскія одѣяла, я не могъ ни на минуту заснуть отъ холода. Оно, впрочемъ, будетъ понятно, если прибавить, что верхнія окна моей залы были затянуты даже не бумагой, а прозрачною кисеей (это ради большаго изящества и роскоши), тогда какъ ночной морозъ на дворѣ опять усилился до 20 градусовъ Реомюра.(-25 °C) Хорошо еще, что натура у меня крѣпкая, такъ что дѣло и на сей разъ обошлось безъ простуды.

23 января.

Въ часъ дня посольство въ полномъ своемъ составѣ, предшествуемое бухарскими джигитами и чиновниками и въ сопровожденіи казачьяго конвоя, верхомъ отправилось въ аркъ къ кушъ-беги съ визитомъ.

Но сначала надо дать понятіе о томъ, что такое кушъ-беги. Это есть первый чинъ двора и первое послѣ эмира лицо въ государственной іерархіи, соотвѣтствующее великому визирю оттоманскихъ турковъ или государственному канцлеру европейскихъ державъ. Несмотря на столь высокое положеніе этого званія, въ кушъ-беги могутъ быть возводимы лица, принадлежащія къ сословію шакырдъ-пиша, и это, мнѣ кажется, одно уже доказываетъ, что древніе законодатели и организаторы государственной власти Бухары, предоставляя высшую послѣ самихъ себя власть людямъ достойнымъ ея не въ силу однихъ лишь преимуществъ своей родовитости, но прежде всего въ силу ума, способностей и личныхъ достоинствъ, обладали совершенно правильнымъ взглядомъ на государственное дѣло. ^{14} Понятно, что, стоя на такой высотѣ, кушъ-беги по своему положенію является ближайшимъ совѣтикомъ и довѣреннѣйшимъ лицомъ эмира, и въ качествѣ таковаго, нынѣшній кушъ-беги, Мулла-Магометъ-бій, по словамъ знающихъ людей, имѣетъ на Музаффаръ-Эддина почти неограниченное вліяніе. Обязанности его званія весьма многообразны: онъ хранитель личной печати эмира, которая въ Бухарѣ замѣняетъ печать государственную; онъ же вѣдаетъ сношенія съ иностранными землями, племенами и государствами, въ его же рукахъ находится высшее завѣдываніе финансовою частью, такъ какъ ему поручается собираніе всѣхъ таможенныхъ пошлинъ (зякетъ), какъ со внѣшней, такъ и со внутренней торговли, и для сбора этихъ пошлинъ онъ употребляетъ приставовъ-чиновниковъ, выборъ которыхъ зависитъ исключительно отъ него ^{15} Раздача амляковъ [120]120
  Амлякомъ называется земля, обложенная податью въ пользу казны.


[Закрыть]зависитъ также отъ кушъ-беги, равно какъ и сборъ съ нихъ годоваго оклада (хираджъ), чрезъ посредство особыхъ чиновниковъ, амлякдаровъ, постоянно живущихъ во ввѣренныхъ имъ культурныхъ раіонахъ. Сверхъ того, ему же порученъ главный надзоръ за безопасностью эмирскаго дворца въ Бухарѣ, въ которомъ поэтому онъ и живетъ постоянно, и чуть лишь его высокостепенство выѣзжаетъ изъ дворца, кушъ-беги обязанъ тотчасъ же занять особо для него устроенное мѣсто въ воротахъ онаго и сидѣть тамъ, пока хазретъ не возвратится. [121]121
  Если же кушъ-беги по какимъ либо причинамъ не можетъ исполнить этой обязанности, то вмѣсто него садится въ воротахъ его помощникъ, топчи-баши, въ вѣдѣніи коего находится вся дворцовая артиллерія. Обыкновенно топчи-баши сидитъ и въ тѣхъ случаяхъ, когда эмиръ уѣзжаетъ изъ города въ другія бекства на болѣе или менѣе продолжительное время. Кушь-бегн, по званію бека Бухары, имѣетъ право ѣздить вездѣ въ предѣлахъ города, но не за чертой онаго.


[Закрыть]Къ нему же ежедневно приносятся на храненіе ключи ото всѣхъ воротъ (числомъ одиннадцать), которыя обыкновенно запираются на ночь послѣ вечерняго намаза, а поутру, предъ открытіемъ, привратные пристава (дарвазяй-баши) снова являются къ нему за ключами. Наконецъ, по отношенію къ городу и округу Бухары [122]122
  Къ району города причисляются а его пригороды: Богуэддинъ, Каганъ, Митанъ, Шехри-Исламъ, Турканъ и Мири-Кулель, а къ округу или бекству Бухары, который простирается со стороны Каршинской степи до Караулъ-Базара, а со стороны Катга-Кургана до кишлака Куюкъ-Мазаръ, принадлежатъ мѣстечки Барданци (нынѣ все болѣе и болѣе засыпаемое песками), Вафкендъ, Ромишанъ (тоже полузасыпанный въ 1868 году), Вангази и Хайрабадъ, не считая многихъ кишлаковъ другихъ наименованій.


[Закрыть]онъ пользуется правами бека, хотя по сложности своихъ занятій и передаетъ ближайшѣе управленіе городомъ своему помощнику, каковымъ въ настоящее время является его же сынъ, Магометъ-Шерифъ.