Текст книги "В гостях у эмира Бухарского"
Автор книги: Всеволод Крестовский
Жанр:
Путешествия и география
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)
О древности этого послѣдняго преданія можно судить уже по тому, что Феридунъ былъ шестой царь-патріархъ отъ сотворенія міра. По зороастровской космогоніи (книга Бунъ-Дехешъ, начало которой писано самимъ Зороастромъ), первымъ царемъ міра и, разумѣется, Персіи былъ Кайоморотсъ (сынъ персти), первозданный человѣкъ, жившій десять столѣтій, изъ коихъ царствовалъ лишь послѣднія тридцать лѣтъ своей жизни, научивъ человѣчество земледѣлію, ткацкому мастерству и законовѣдѣнію, и умеръ въ своемъ первопрестольномъ городѣ Бадхѣ. Надо замѣтить, что Бунъ-Дехешъ нн единымъ словомъ не упоминаетъ о всемірномъ потопѣ и выводитъ первую династію персидскихъ царей (династія Песшдадіановъ) непосредственно отъ первозданнаго человѣка, общаго прародителя. Вторымъ царствовалъ Гусшенкъ, внукъ Кайомортса, отъ сына его Сіамека, убитаго на войнѣ съ дивами (демонами), еще при жизни Кайомортса. Этотъ въ теченіе своего тридцатилѣтняго царствованія научилъ людей кузнечному и плотничному дѣлу и первый добылъ огонь посредствомъ удара кремнемъ о желѣзо (кстати: Букъ-Дехешъ не говоритъ ничего о бронзовомъ періодѣ, а открытіе желѣза и пользованіе имъ относитъ, какъ видно изъ приведеннаго свидѣтельства, къ началу второго тысячелѣтія жизни человѣчества). Третьимъ царемъ былъ Тахмурасъ, сынъ Гусшенка, прозвапный Дивбендомъ (побѣдителемъ дивовъ). Онъ научилъ людей грамотѣ, верховой ѣздѣ и вообще прирученію полезныхъ животныхъ, царствовалъ тоже тридцать лѣтъ. Четвертымъ царемъ цѣлыя семьсотъ лѣтъ былъ сынъ Тахмураса, Джемшидъ, основавшій городъ Персеполисъ и учредившій первые оружейные заводы, ткацкія фабрики и бани. Онъ раздѣлилъ Персидскій народъ на четыре касты: жрецовъ, воиновъ, пахарей и ремесленниковъ и установилъ первый священный праздникъ весны «наурузъ». То былъ золотой вѣкъ человѣчества. Но за обоготвореніе самого себя Джемшидъ подвергся нашествію иноземнаго царя Дзогака, который его казнилъ, послѣ чего царствовалъ въ Персіи цѣлую тысячу лѣтъ, введя въ ней новую религію (поклоненіе Ваалу) и всячески тиранствуя надъ народомъ. Но народъ наконецъ возмутился подъ предводительствомъ кузнеца Кавехаи, свергнувъ Дзогака, возвелъ на престолъ Персія Феридуна, князя изъ рода прежнихъ царей, Песшдадіановъ, который отличался мудростію, правосудіемъ, военнымъ искусствомъ и любовью къ наукамъ, особенно къ медицинѣ и астрономіи, бывъ первымъ ихъ насадителемъ въ Персіи. Оть первой жены своей, дочери Дзогака, Феридунъ имѣлъ двухъ сыновей – Тура и Сальма, а отъ второй, знатной персіянки – Иради или, по-узбекски, Ираджа. По раздѣленіи между ними всего тогдашняго міра, Туръ и Сальмъ, позавидовавъ удѣлу любимца Феридунова, Иради, убили его, за что и были прокляты отцомъ своимъ. По смерта Ирадн, его любимѣйшая наложница, которую онъ оставилъ беременною, родила дочь, и эту дочь Феридунъ отдалъ замужъ за сына Турова, Песшенга. Отъ этого брака родился Миночееръ (по-узбекски – Манучиръ). воспитанлый Феридуномъ въ чувствахъ ненависти къ убійцамъ Иради. Миночееръ отомстилъ Туру и Сальму, убивъ на войнѣ обоихъ, и тогда, получивъ благословеніе дряхлаго Феридуна, сѣлъ на престолъ Ирана. Но у Песшенга былъ еще одинъ сынъ, отъ другой жены, его первенецъ– Афросіабъ, сидѣвшій на престолѣ Турана, который съ первыхъ же дней воцаренія Миночеера пошелъ на него войной, длившеюся десять лѣтъ, послѣ чего между Афросіабомъ и Миночееромъ былъ заключенъ мирный договоръ, по которому рѣка Джи-гхунъ (Аму-Дарья) признана границей между Ираномъ и Туриномъ. Затѣмъ войны Афросіаба противъ Ирана продолжаются съ нѣкоторыми перерывами въ теченіе послѣдующихъ шести царствованій: Невдера, Зава, Гершаспа, Кай-Кобада, Кай-Коуса и Хосру (Кира), пока, наконецъ, не завершились казнію Афросіаба и совершеннымъ порабощеніемъ Турана Ирану. Но тутъ, мнѣ кажется, подъ Афросіабомъ надо понимать просто Туринъ (Трансоксанію), какъ государство. Думаю я такъ потому, что, по свидѣтельству Бунъ-Дехешъ, Персія, послѣ заключенія перваго договора съ Афросіабомъ, наслаждалась миромъ и тишиной цѣлыя 36 лѣтъ подъ мудрымъ правленіемъ Миночеера, а на 36 году сынъ умершаго царя Туринскаго (Афросіаба?) захватилъ у Миночеера нѣсколько областей, вслѣдствіе чего началась новая война, которая окончилась блестящею побѣдой Миночеера надъ врагами. Извѣстно, что Афросіабъ попалъ въ число божествъ туранской религіи, и что его столица, нынѣшній Самаркандъ, называлась Афросіабомъ. Все это, мнѣ кажется, могло служить поводомъ, въ особенности для народныхъ легендъ, записанныхъ Зороастромъ, въ отождествленію туранскаго государства съ личностію его наиболѣе блестящаго представителя. Теперь, что касается хронологіи нѣкоторыхъ изъ этихъ событій, то, по даннымъ Тарихи-Ша-ханъ (исторія Шаховъ), сообщеннымъ мнѣ почтеннымъ Хаджи-Юнусовымъ (за что приношу ему мою сердечную благодарность), низверженіе Дзогака и возведеніе на престолъ Феридуна относится ко времени рожденія Авраама, то есть къ 2075 году до Р. X. Далѣе Тарнхн-Шаханъ говоритъ, что Манучиръ (Миночеерь), внукъ Феридуна, былъ современникомъ Моисея (1600–1460 до Р. X.), и что Афросіабъ пошелъ на него первою войной, когда Манучиру исполнилось уже шестьдесятъ лѣтъ. За симъ Тарпхи-Шаханъ, разсказавъ о заключеніи между Манучиромъ и Афросіабомъ мирнаго договора относительно разграниченія Ирана отъ Турана рѣкой Джи-гхуномъ, прибавляетъ, что въ это время Богъ послалъ на землю пророка Ішуанбъ (Іисуса Навина?), а имя египетскаго Фараона того времени было Вялидъ сынъ Мусааба.
Такимъ образомъ Афросіабъ, третій царь туранскій (Туръ Песшенгъ, Афросіабъ), какъ современникъ Миночеера и стало быть Моисея, могъ жить и царствовать, самое позднее, за 1400 лѣтъ до Р. X. Вотъ стало быть какова древность Самарканда, и притомъ древность уже несомнѣнная, такъ какъ городище и до сихъ поръ сохранило имя Афросіаба.
Спѣшу оговориться: называя эмира Хусейна братомъ Тимура, я слѣдую лишь показаніямъ моихъ путеводителей, хальфы и мутевалія. Но точно ли у Тимура были родные братья Гассанъ и Хусейнъ, этого не видно изъ его исторіи, насколько она извѣстна мнѣ до сочиненію Вамбери. О Гассанѣ, напримѣръ, названный историкъ не упоминаетъ вовсе.
Что же до эмира Хусейна, то таковой дѣйствительно игралъ въ жизни Тимура немаловажную роль, только приходился ему не братомъ, а шуриномъ. Эмиръ Хусейнъ былъ внукомъ эмира Казгана и роднымъ братомъ принцессы Ольджи Турканъ-Хатунъ, первой по времени и любимѣйшей въ теченіе всей жизни жены Тимура. Вначалѣ великій другъ, союзникъ и сподвижникъ, а впослѣдствіи врагъ своего шурина, Хусейнъ былъ взять послѣднимъ въ плѣнъ при штурмѣ города Балха и казненъ по настоянію своихъ же партизановъ, перешедшихъ на сторону противника, въ Балхѣ въ 771 (1369) году. Мавзолей же Хусейна, какъ свидѣтельствуетъ его надпись, построенъ въ 788 (1386) году, когда Тимуръ воевалъ въ Персіи и Арабистанѣ. Титулъ «падишахъ-эмиръ», которымъ та же надпись надѣляетъ Хусейна, могъ быть принадлежностью только государя царствовавшаго, какимъ и былъ дѣйствительно Хусейнъ въ Балхѣ и Бадакшанѣ. Но какъ совмѣстить годъ его смерти съ годомъ сооруженія мавзолея, если только мавзолей этотъ не принадлежитъ какому либо другому эмиру Хусейну, намъ неизвѣстному? Остается думать, что можетъ быть Тимуръ, долго не соглашавшійся на казнь шурина, впослѣдствіи, около семнадцати лѣтъ спустя, самъ воздвигъ ему этотъ памятникъ, приказавъ перенести прахъ покойнаго изъ Балха въ Самаркандъ. Вообще, при отсутствіи въ Шахи-Зинда своихъ собственныхъ метрикъ или лѣтописи, крайне трудно, не будучи спеціалистомъ, добираться по однѣмъ лишь надгробнымъ надписямъ, нерѣдко полуразрушеннымъ, до историческаго значенія лицъ, имена коихъ значатся на этихъ надписяхъ. Тутъ по большой части приходится полагаться на слова хальфы и мутевалія, компетентность которыхъ въ данномъ случаѣ можетъ еще подлежать большимъ сомнѣніямъ. Такъ, напримѣръ, здѣсь встрѣчаются отчасти въ надписяхъ, а отчасти въ устныхъ преданіяхъ имена эмировъ: Муссы (мусса – справедливый), Ассада, Абу-Тенги и Бурундука, о которыхъ у Вамбери вовсе не упоминается. Поэтому я далеко не могу взять на себя отвѣтственность за точность сообщенныхъ мнѣ свѣдѣній, и если помѣщаю ихъ, то лишь въ надеждѣ, что авось либо впослѣдствіи они дадутъ собою ученымъ спеціалистамъ какую нибудь нить къ возстановленію или отверженію ихъ, согласно исторической истинѣ.
А. П. Хорошхинъ (см. его Сборникъ статей, касающихся туркестанскаго края, стр. 187) разсказываетъ эту легенду нѣсколько иначе, а именно: «Въ первыя времена мусульманства въ этомъ краѣ, говоритъ онъ, какому-то потомку Аббаса, одного изъ ближайшихъ родственниковъ Мухамеда, распространявшему здѣсь исламъ, невѣрные отрубили голову, но въ моментъ смерти праведникъ подхватилъ ее на лету а скрылся въ какой-то колодецъ, да тамъ и остался, благо паукъ заткалъ отверстіе колодца паутиной, и никто не догадался туда заглянуть». По свидѣтельству же «Самаріи», сообщенному мнѣ Низамъ-Эддннъ-Ходжа-Абдудъ-Аффаръ-Ходжеевымъ, дѣло выходитъ нѣсколько проще, и такъ сказать, историчнѣе. Въ «Самаріи» говорится, что мать Кусама, дочь Хариса, была свояченицей Магомета, а Кусамъ при халифѣ Али былъ градоначальникомъ Мекки. Послѣ того какъ Али былъ убитъ, халифъ Моавія, сынъ Абу-Суфіана, послалъ Кусама и Саида, сына Османова, въ Маверо-ун-негръ для обращенія невѣрныхъ въ магометанство. Прочно утвердясь въ Бухарѣ, Саидъ и Кусамъ напали на Сугудъ и заняли Самаркандъ безъ боя. Послѣ того Сеидъ съ войскомъ отправился обратно въ Аравію, а Кусама оставилъ въ Самаркандѣ для наибольшаго укрѣпленія жителей онаго въ истинной вѣрѣ. Въ 54 (673) году самаркандцы возмутились противъ Кусама и поразили его стрѣлой, что случилось по однимъ преданіямъ въ Намазгѣ (предмѣстье Самарканда, за Байкабанскими воротами), а по другимъ въ кишлакѣ Ширинкентъ (въ Сугудскомъ тюменѣ). Кусамъ умеръ отъ раны и погребенъ на Шахи-Зинданскомъ холмѣ. Эмиръ Тимуръ, желая почтить память мученика, старался отыскать точную его могнлу, для чего прибѣгъ къ помощи астрологіи. Извѣстное сочетаніе созвѣздій указало ему искомое мѣсто, и тогда Тимуръ построилъ на немъ мазаръ (нагробяый мавзолей), который и понынѣ стоитъ надъ гробомъ Кусама.
Впослѣдствіи, познавоннзшпсь съ Сборникомъ статей Хорошхина, я понялъ, почему мой путеводитель хальфа выражалъ такую увѣренность, что Кусамъ рано ли, поздно ли проявится воочію всѣхъ, и сокрушался, что по грѣхамъ нынѣшнихъ мусульманъ часъ этотъ, вѣроятно, не близокъ. Дѣло въ томъ, что пятьсотъ лѣтъ тому назадъ другой святой, Ходжа-Ахмедъ-Ясави или Есеви въ городѣ Туркестанѣ предсказалъ очень вѣрно пришествіе въ эти страны русскихъ, преподавъ въ томъ же пророчествѣ и утѣшеніе добрымъ мусульманамъ, что Шахъ-Зинда выйдетъ изъ своего подземелья и не пуститъ русскихъ въ Самаркандъ, и что онъ, то есть самъ предсказатель, тоже и со своей стороны не преминетъ принять участіе въ нзгнанін кяфыровъ (невѣрныхъ). Вотъ это предсказаніе, писанное на старомъ узбекскомъ (чагатайскомъ) нарѣчій стихами, въ русскомъ переводѣ А. И. Хорошхина:
Друзья, скажу вамъ будущее:
Мусульманамъ будетъ много горя:
Невѣрные убьютъ много мусульманъ.
Въ 1281 (1864) году придутъ невѣрные:
они покорять окрестности Туркестана,
и они водворятъ свою власть,
они принесутъ намъ много горечи.
Въ 1282 (1865) году они перейдутъ Дарью
и много городовъ возьмутъ въ рабство.
Только безумные будутъ имъ противиться.
Воскресшій султанъ Ахмедъ (авторъ пророчества) пройдетъ межъ людьми.
Въ 1283 (1866) году вы натерпитесь много страха:
Невѣрные подойдутъ къ Самарканду.
Шахъ-Зинда встанетъ изъ могилы и выйдетъ предъ невѣрныхъ.
Въ 1284 (1867) году невѣрнымъ придетъ конецъ:
Со всѣхъ сторонъ раздастся кликъ: «бей!»
Правовѣрные будутъ славить Бога за одолѣніе невѣрныхъ.
Въ 1285 (1868) году оживетъ султанъ Ахмедъ,
Святые соберутся вокругъ него, прочтутъ молитву
и исчезнетъ и самый слѣдъ невѣрныхъ.
До 1867 года пророчество это совершенно вѣрно, если вы вспомните, что движеніе русскихъ къ Туркестану было предпринято въ 1864 году и что тогда же покорены города Ауліэ-ата, Туркестанъ и Чимкентъ, а въ слѣдующемъ 1865 году взятъ Ташкентъ, и состоялось движеніе за Сыръ-Дарью. Въ 1866 году взяты за Сыромъ Ходжентъ, Ура-Тюбе и Джизакъ, послѣ чего русскіе, укрѣпясь у Яныкургана, дѣйствительно стали въ виду Самарканда. Но дальнѣйшая часть пророчества не сбылась, и благочестивые мусульмане, по замѣчанію Хорошхина, говорятъ, что разнорѣчіе съ дѣйствительностью произошло будто бы оттого, что святые-отступились отъ мусульманъ за нечестіе, и Богъ наказуемъ правовѣрныхъ рукой кяфыровъ.
Махрамъ или мяхрамъ – одно изъ придворныхъ званій, дѣлящееся на восемь разрядовъ, изъ коихъ: 1) самый младшій есть автобачи. Лицо носящее этотъ чинъ обязано подавать эмиру воду во время омовеній. Затѣмъ слѣдуютъ въ возвышающемся значенія: 2) букча-бярдаръ– завѣдующій бѣльемъ и платьемъ эмира; 8) сагатъ-бярдаръ – придворный часовщикъ; 4) китабъ-бярдаръ – придворный библіотекарь; 5) музя-бярдаръ – завѣдующій отдѣломъ обуви эмира; 6) шербетъ-бярдаръ то же что нашъ мундшенкъ; 7) махрамъ-дяхъ-баши, и 8) пянджъ-садъ-баши – исполняющіе должность младшихъ адъютантовъ эмира, которыхъ онъ обыкновенно производитъ въ чинъ караулъ-беги, соотвѣтствующій нашему прапорщику. Эсаулъ-башн – чинъ равняющійся нашему поручику. Число этихъ придворныхъ чиновъ не опредѣлено: эмиръ въ энакъ награды или своей благосклонности можетъ возвести какого-либо чиновника или вообще кого бы то пи было въ придворное званіе махрама и затѣмъ оставить его при своей особѣ или же на прежнемъ мѣстѣ служенія.
Эти посохи составляютъ второй знакъ отличія, установленный для чиновниковъ (первый заключается въ ярлыкѣ за печатью эмира, то есть въ жалованной грамотѣ или патентѣ на званіе чиновника) и бываютъ четырехъ родовъ: бѣлые, красные, разноцвѣтно-узорчатые и золотые. Третье отличіе – кардъ, большой ножъ въ серебряныхъ или золоченыхъ ножнахъ; четвертое – шакширь, почетная сабля въ серебряныхъ или золоченыхъ, а иногда и въ чистыхъ золотыхъ ножнахъ и табарь или балта – топорикъ съ серебряною или золотою рукоятью; пятое – саутъ, бармы, шестое вальванъ – латы, седьмое – тульча, шлемъ, жалуемый обыкновенно вмѣстѣ съ латами; восьмое – байдакъ, знамя; девятое – тугъ, бунчукъ изъ конскаго хвоста и наконецъ десятое – небольшая литавра, прикрѣпляемая съ лѣвой стороны къ передней лукѣ сѣдла и называемая тябли-ризя. Всѣ эти знаки отличія, кромѣ ярлыковъ, жалуются лицамъ служащимъ либо въ войскѣ, либо при самомъ эмирѣ. Ярлыки же бываютъ трехъ разрядовъ: 1-й съ печатью эмира и его секретаря (мунши); первая прикладывается на лицевой сторонѣ, а вторая на оборотѣ ярлыка; 2-й съ печатью эмира и инака (порядокъ приложенія печатей такой же) и 3-й съ печатью одного эмира. Съ 1881 года учрежденъ еще и орденъ «Восходящей звѣзды Бухары» въ честь Государя Императора Всероссійскаго.
Дахта – военный чинъ, соотвѣтствующій генералъ-маіору, бій – родоправитель, титулъ, присвояемый старшему въ родѣ и составляющій принадлежность исключительно узбековъ; какъ чинъ, бій равняется бригадиру, пожаловать имъ стали лишь въ недавиее время. Мирахуръ или правильнѣе, мири-ахуръ – придворный чинъ 2-го разряда, въ вѣдѣніи коего состоитъ конюшенная часть эмира. Начиная съ мирахура, всѣ послѣдующіе въ возвышающейся градаціи чины пользуются правомъ въѣзжать въ ограду дворца верхомъ; всѣ же чины ниже его стоящіе обязаны слѣзать съ лошадей на площади, за стѣной, и подыматься въ урду по лѣстницѣ пѣшкомъ. Званіе и должность бека соотвѣтствуетъ нашему губернатору, только съ несравненно большими полномочіями. Относительно администраціи эмиръ передаетъ бекамъ всѣ свои права, за исключеніемъ права жизни и смерти: въ случаяхъ, гдѣ смертная казнь является необходимой или же когда осужденный заслуживаетъ помилованія, бекъ испрашиваетъ на то и другое повелѣиіе эмира. Кромѣ того, онъ долженъ особо извѣщать эмира о всѣхъ важныхъ происшествіяхъ, случающихся въ его бекствѣ, и посылать ему еженедѣльные отчеты о текущихъ дѣлахъ. Въ непосредственномъ подчиненіи беку состоятъ всѣ города и селенія его бекства, почему онъ завѣдываетъ въ своемъ районѣ какъ сборомъ хараджа (поземельная подать), такъ и сборомъ людей въ войско въ случаѣ военнаго времени, снабжая ихъ лошадьми и оружіемъ. Такимъ образомъ бекъ есть представитель не только гражданской, но и военно-административной власти въ своемъ бекствѣ.
Въ настоящее время этого изображенія какъ и самаго фронтона уже не существуетъ, но подобное можно видѣть въ Самаркандѣ, на главномъ фронтонѣ медрессе Ширь-Даръ, изображенномъ на одной изъ картинъ В. В. Верещагина.
Что же касается герба Тимура, то онъ состоялъ изъ трехъ колецъ, расположенныхъ слѣдующимъ образомъ:
О О
О
Девизъ его былъ «Русти-Расти», то есть сила только въ справедливости. Вамбери объясняетъ, что по символическому значенію эти знаки указывали на господство Тимура въ трехъ поясахъ, именно: на югѣ, на сѣверѣ и на западѣ, но тутъ же прибавляетъ, что «кажется они позаимствованы изъ древне-иранской геральдики, потому что и на памятникахъ Сассанидовъ красуются кольца какъ символъ власти и единства». Мнѣ тоже кажется, что послѣднее заключеніе вѣрнѣе, а къ тому же прибавлю, что и на степныхъ мавзолеяхъ разныхъ узбекскихъ родоправнтелей мнѣ случалось иногда встрѣчать подобныя кольца, очевидно въ какомъ-то символическомъ значеніи, которое, полагаю, ближе всего подходитъ если не къ древнѣйшей идеѣ вѣчности, то конечно къ идеѣ единства и власти.
Обязанность рейса состоитъ въ надзорѣ за нравственностію жителей города, равно какъ за чистотой и безопасностію онаго. Онъ обыкновенно два раза въ день, поутру и предъ вечеромъ, объѣзжаетъ городъ и базары и въ это время имѣетъ право остановить каждаго прохожаго мусульманина и проэкзаменовать его, заставивъ читать наизусть «фарзе-ганнъ» – извѣстную главу изъ Корана, и если экзаменуемый не знаетъ ея или даже отвѣтитъ не совсѣмъ удовлетворительно, то рейсъ можетъ приказать своимъ джигитамъ тутъ же на мѣстѣ отдубасить его палками, но не свыше 39 ударовъ. Рейсъ обыкновенно избирается изъ числа духовныхъ лицъ и имѣетъ двухъ помощниковъ. Ночью же полицейскую часть обязанностей рейса исполняетъ миршабъ или, правильнѣе, миришабъ, особый чиновникъ, въ вѣдѣніи коего состоятъ тюрьмы и городская стража. Онъ наблюдаетъ, чтобы послѣ намазъ-хуфтянъ никто не шатался по улицамъ и чтобы вообще все было тихо и безопасно въ городѣ.
Не выключая изъ ихъ числа даже и киргизъ, въ подтвержденіе чего я разскажу слѣдующій фактъ: 18-го марта 1883 года выѣхали мы въ свитѣ М. Г. Черняева изъ Перовска въ Аму-Дарьинскій отдѣлъ. На лѣвомъ берегѣ Сыра, какъ разъ противъ Перовска, находится хуторъ, принадлежащій почтенной старухѣ Купъ-Сары, вдовѣ почетнаго степняка-киргиза Уткуль-бая. По переправѣ чрезъ Сыръ, М. Г. Черияевъ, желая почтить ее, заѣхалъ къ ней на хуторъ. Тамъ уже заранѣе все было готово къ пріему. На обширномъ дворѣ стояли большія юрты – лѣтнее помѣщеніе владѣлицы и ея семейства (зимой онѣ живутъ въ сырцово-кирпичномъ домѣ, построенномъ по образцу русскихъ домовъ этого края). Сама старуха, въ богатомъ киргизскомъ нарядѣ теплыхъ цвѣтовъ, встрѣтила гостя у воротъ и осыпала его по обычаю нѣсколькими горстями золотыхъ и серебряныхъ монетъ; позади ея стояли всѣ члены ея семейства Между послѣдними находились три или четыре женщины, изъ которыхъ дочь старухи, Райханъ, дѣвушка лѣтъ двадцати, и невѣстка ея, Чаръ-Гуль, были замѣчательно хороши собой въ своихъ парчевыхъ нарядахъ и собольихъ шапочкахъ, разительно напоминавшихъ костюмъ русскихъ боярынь XVI и XVII столѣтій.
Въ юртѣ, гдѣ былъ накрытъ большой столъ для завтрака, уставленный великолѣпнымъ фарфоромъ, хрусталемъ и серебромъ, старуха представила Михаилу Григорьевичу всѣхъ женщинъ своего многочисленнаго семейства. Когда же былъ подамъ гостямъ завтракъ, то всѣ женщины, за исключеніемъ хозяйки дома, должны были удалиться изъ юрты въ силу киргизскаго этикета. Къ этому-то моменту и относится весь мой разсказъ. Надо было видѣть съ какою естественною граціей и достоинствомъ и какъ ловко отступали онѣ одна за другой, пятясь къ дверямъ и черезъ каждые три, четыре шага, дѣлая по одному плавному поклону. Мы чуть не ахнули отъ изумленія. Эта манера отступленія и характеръ поклона, повторяемаго въ силу этикета три раза, были всесовершеннѣйшимъ подобіемъ тѣхъ отступательныхъ реверансовъ придворныхъ дамъ, какіе приняты при всѣхъ европейскихъ дворахъ при откланиваніи высочайшимъ особамъ. А вѣдь этихъ самобытныхъ степнячекъ такому искусству никто не училъ; это уже у нихъ свое, врожденное, привитое обычаемъ, съ незапамятныхъ временъ существующимъ. Подобный же обычай искони существуетъ и у монголовъ. Кто же отъ, кого его заимствовалъ: Азія ли отъ Европы, или Европа отъ Азіи? Въ послѣднемъ, мнѣ кажется, не можетъ быть сомнѣнія.
А. Я. Хорошхинъ, описывая сартовскіе обычаи и обряды (ст. 125), говорить, что «обыкновенно въ день смерти увѣдомляются знакомые и родственники, которые и навѣщаютъ покойнаго. Осиротѣвшія женщины, засѣвъ гдѣ ннбудь въ углу, царапаютъ себѣ лицо и причитаютъ на разные лады. Къ плачущимъ родственницамъ присоединяются сосѣдки, дѣти, и стонъ стоитъ надъ домомъ покойника. По обычаю всѣ женщины должны плакать: хоть насильно, а плачь. По большей части на другой день тѣло несутъ въ мечеть, читаютъ надъ нимъ Коранъ и хоронятъ на кладбищѣ. Покровъ дѣлятъ между собою родные и знакомые. Нищимъ и юродивымъ которые сбѣгаются со всѣхъ сторонъ, подаютъ милостыню. Послѣ похоронъ идутъ въ домъ покойника и слушаютъ тамъ Коранъ, причемъ получаютъ иногда по лепешкѣ. На утро снова сходятся въ домъ умершаго, снова бываетъ чтеніе и раздача лепешекъ. Послѣ утренняго намаза, въ слѣдующій затѣмъ день, прямо изъ мечети отправляются на поминки. Опять слушаютъ Коранъ и, поѣвъ, расходятся. Поминки повторяются черезъ 7 и черезъ 10 дней. Въ годовые праздники Руза-Аитъ и Курбанъ-Аитъ женщины на кладбищахъ поминаютъ умершихъ страшными воплями и мілостыней». Этотъ древній обычай дѣйствительно еще сохраняется; женщины сходятся на кладбище просто какъ на гулянье и голосятъ; но нельзя сказать, чтобы каждая группа плакальщицъ годосила именно на родной имъ могилѣ, по той простой причинѣ, что при отсутствіи какихъ-лнбо особыхъ отличительныхъ знаковъ, ее и не узнаешь чрезъ годъ въ безпорядочномъ лабиринтѣ бугорковъ, рѣшительно ничѣмъ не отличаются одинъ отъ другаго.
Въ правленіе Маассума, рейсъ-и-шаріатъ былъ обязанъ ежедневно обходить улицы въ сопровожденіи своихъ онбашей (десятниковъ), вооруженныхъ четырехвостными плетками, и подвергать встрѣчныхъ людей всенародному испытанію въ знаніи религіи. Кто не могъ сказать по-арабски нѣсколько обязательныхъ молитвъ или фарзегайнъ и прочесть наизусть извѣстные стихи Корана, того тутъ же на мѣстѣ жестоко драли плетками, либо сажали въ клоповникъ на болѣе или менѣе продолжительное время, смотря по тому, какую сумму могли предложить въ подарокъ рейсу родственники потерпѣвшаго. За неисправное посѣщеніе мечети или же опущеніе обязательныхъ часовъ молитвы виновные на первый разъ подвергались тѣлесному наказанію, а на второй – смертной казни. Подобнымъ же образомъ поступали съ пьющими вино и курящими табакъ или опіумъ; прелюбодѣи же прямо передавались палачу, и лишь одно батчебазство не влекло за собой никакого наказанія.
Ташкентскій аптекарь г. Краузе сдѣлалъ очень интересное изслѣдованіе тѣхъ матеріаловъ, изъ которыхъ приготовляются косметическія средства для туземныхъ женщинъ. Средства эти одни и тѣ же для всей Средней Азіи и заключаются въ слѣдующемъ:
1) Усма (Ysatis tinctoria), разводимая въ садахъ и служащая для окрашиванія бровей въ черный цвѣтъ. Чтобы получить краску, берутъ свѣжіе листья усмы и выжимаютъ изъ нихъ сокъ на дно чайной чашки. Сокомъ этимъ, съ помощью тростинки, замѣняющей кисточку, мажутъ брови и междубровье. Сдѣланная такимъ образомъ черта имѣетъ сначала грязновато-зеленый цвѣтъ, который чрезъ нѣсколько минутъ переходитъ въ темно-синій (индиго). Краска держится на бровяхъ недолго и потому окрашиванье ихъ повторяется чуть ли не черезъ день.
2) Сурьма (Antimonium crudum), черный порошокъ, употребляемый женщинами и взрослыми дѣвушками для «подведенія» глазъ. Операція производится слѣдующимъ образомъ: въ порошокъ сурьмы погружаютъ до половины небольшую спичку и затѣмъ вкладываютъ ее въ глазъ, который, естественно, при этомъ закрывается, вслѣдствіе чего одновременно окрашиваются въ черный цвѣтъ обѣ вѣки. Операція происходитъ весьма быстро, и самое вкладываніе спички дѣлается такъ ловко, что нисколько не вредить глазу. Впрочемъ, сурмленіе глазъ въ Бухарѣ въ ходу и между мужчинами: главный церемоніймейстеръ (шигаулъ) его высокостепенства, Дурбинъ-инакъ, да и самъ эмиръ, насколько я замѣтилъ, не пренебрегаютъ этого рода кокетствомъ.
3) Упа – обыкновенныя свинцовыя бѣлила, употребляемыя какъ пудра для бѣлизны лица, но только лишь тѣми женщинами, у которыхъ кожа на лицѣ отличается значительною желтизной.
4) Эйликъ – красная вата, приготовляемая изъ корня одного растенія изъ семейства Boragineae (названіе самаго растенія еще неизвѣстно) слѣдующимъ образомъ: сначала настаиваютъ этимъ корнемъ воду, пока она не приметъ розовый цвѣтъ, и тогда опускаютъ въ нее для окраски вату, которая употребляется всѣми безъ исключенія туземными женщинами, не исключая и маленькихъ дѣвочекъ, для румяненья щекъ.
5) Тышъ-калы – сѣро-бурый порошокъ, состоящій, по разсказамъ сартовъ, изъ нароста на листьяхъ фисташника. Наростъ этотъ, называемый бызгунджъ, превращаютъ въ порошокъ, прибавляя къ нему окалины, которыя берутся въ кузницахъ изъ-подъ наковальни. Оба эти вещества смѣшиваются въ извѣстной пропорціи и составленный такимъ образомъ порошокъ служитъ для черненія зубовъ.
6) Хенна (Impatiens balsamina). Изобильно разводимое въ садахъ ради украшенія, растеніе это употребляется для окраски ногтей, что производится слѣдующимъ образомъ: истолокши листья и цвѣты хенны, прибавляютъ къ нимъ самую маленькую дозу квасцовъ, и полученную изъ этой смѣси массу прикладываютъ на тряпкахъ къ пальцамъ рукъ и йогъ, которые вслѣдъ затѣмъ забинтовываются на ночь. Спустя нѣсколько часовъ, ногти получаютъ желто-красный цвѣтъ.
Помады для волосъ туземныя жешцины не употребляютъ вовсе; но для очистки, укрѣпленія и рощенія волосъ употребляется ими кислое молоко (катыкъ). Сначала онѣ намазываютъ волосы катыкомъ, а потомъ промываютъ ихъ горячею водой, и результаты этого средства удивительны: волосы у сартянокъ вообще чрезвычайно густы, длинны и мягки. Что до косметическихъ мылъ сартовскаго издѣлія, въ видѣ маленькихъ плитокъ, то ихъ два сорта: черное и желтое. Приготовляются они изъ простаго мыла съ примѣсью, вмѣсто духовъ, измельченной въ порошокъ гвоздики. Духовъ у туземцевъ не дѣлается, а вмѣсто нихъ женщины и муж чины употребляютъ душистыя масла, преимущественно розовое, и еще какое-то подъ названіемъ атыръ, или же пропитываютъ свои уборы запахомъ душистыхъ травъ и цвѣтовъ, которые кладутъ въ сундуки между платьями. Въ наибольшемъ употребленіи рейханъ (Ocumium basilicum) и роза. Изъ рейхана также выдѣлывается ароматическое масло.
Насколько пьянство распространено между сартами, это мы видимъ въ каждый изъ большихъ мусульманскихъ праздниковъ въ Ташкентѣ, когда туземцы, натянувшись у себя хмѣльной бузы, цѣлыми компаніями отправляются въ русскую часть города спеціально съ цѣлью догуливать на «Пьяномъ базарѣ», и напиваются они какъ бузой, такъ и водкой не хуже нашихъ «православныхъ», но во хмѣлю не буйны и только любятъ иногда погорланить свои пѣсни. Впрочемъ, это явленіе въ сартовскомъ быту вовсе не новость, хотя иные и склонны приписывать его русскому вліянію. Дѣло въ томъ, что исторія Трансоксаігіи полна слишкомъ частыми примѣрами самаго безобразнаго пьянства, которому были подвержены даже эмиры, эти святѣйшіе представители власти Пророка. Такъ, еще въ IV вѣкѣ Геджры (X вѣкъ по Р. X.) Эбу-Али, по свидѣтельству Мирхонда, «разбилъ о стекло виннаго стакана зданіе воздержанія, казавшѣеся твердымъ какъ камень». Самъ великій Тимуръ не чуждался вина, и во дни мира на его пирахъ происходили обильныя попойки, какъ свидѣтельствуютъ о томъ его біографъ и апологетъ Шерифъ-Эддинъ и донъ Рюн-Гонзалесъ де-Клавихо, посланный къ Тимуру испанскимъ королемъ Генрихомъ III съ предложеніемъ дружбы. Въ Тимуровыхъ пирахъ участвовали даже и женщины, его родственницы и гаремныя дамы, и даже съ открытыми лицами^ и пивали не хуже мужчинъ, въ особенности принцесса Ханзаде, супруга сына Тимурова Мираншаха. Сами принцессы задавали пиры и попойки, на которыя приглашались мужчины и даже христіанскій посланникъ. По словамъ Вамбери, «употребленіе спиртныхъ напитковъ, бывшее у магометанъ уже издавна въ ходу, достигло во время господства монголовъ высшей степени вредности. Уже при Харезмійцахъ предавались пьянству наиболѣе выдающіяся личности, а при Чингисидахъ и Тимуридахъ самою обыкновенною болѣзнью была delirium tremens potatorum». Изъ записокъ султана Бабера также можно составить себѣ понятіе, до какой сильной степени распространенъ былъ въ его время порокъ пьянства во всей мусульманской Азіи. Благочестивѣйшій султанъ Ахмедъ-Мирза Аладша обыкновенно по двадцати и по тридцати дней предавался «благочестивому пьянству», ибо и въ пьяномъ видѣ, среди оргій, не забывалъ каждый день творить пять разъ установленныя молитвы. Но за то братъ его, султанъ Махмудъ, наслѣдовавшій послѣ него престолъ Бухары, всю жизнь свою проводилъ среди безпрерывныхъ оргій, пренебрегая молитвами и не уважая вовсе религіи. Баберъ-Мирза, сынъ эмира Байсонкура, умеръ въ ранней молодости отъ чрезмѣрнаго употребленія спиртныхъ напитковъ. Изъ династіи Шейбанидовъ, Бурханъ-ханъ своею распутною жизнью и безпробуднымъ пьянствомъ успѣлъ даже возбудить къ себѣ всеобщее отвращеніе и презрѣніе. Изъ династія Аштар-ханидовъ, Вели-Мегмедъ-ханъ тоже прославился какъ добродушный пьяница и распутникъ. Полагаю, что достаточно и этихъ примѣровъ (хотя ихъ можно бы было продолжить на многихъ страницахъ) для нагляднаго доказательства, что средне-азiяты никогда не были строгими мусульманами по духу; за то на почвѣ внѣшняго религіознаго формализма по части обрядностей и проч. они безупречны, и если можно назвать ихъ фанатиками, то только развѣ фанатиками внѣшняго формализма, да и то далеко не всесословно.
Послѣ сеидовъ и ходжей, которые въ качествѣ потомковъ Магомета составляютъ во всѣхъ мусульманскихъ государствахъ два первыя почетныя сословія, слѣдуютъ еще сословія ругъ-даръ и шакырдъ-пиша.
Къ первому изъ нихъ относятся всѣ вообще узбеки, какъ люди родовитые, предки коихъ ознаменовали себя постоянною службою и усердіемъ бухарскимъ ханамъ: ко второму же – всѣ таджики, переселившіеся въ Бухару персіяне, освобожденные рабы и вообще люди низкаго происхожденія. Духовенство (муллы), къ которому въ силу полученнаго образованія могутъ принадлежать безразлично люди всѣхъ сословій, поставлено совершенно отдѣльно и самостоятельно. Евреи же и кяфыры всякихъ наименованій стоятъ внѣ сословій, они только терпимы, но правъ не имѣютъ, ибо права принадлежатъ только мусульманину. За исключеніеыъ духовенства, правовѣрные всѣхъ вышеназванныхъ сословій дѣлятся на сипайевъ и фукара, то есть служащихъ и неслужащихъ.
Бъ Бухарѣ въ каждомъ караванъ-сараѣ находится по два пристава, въ прочихъ же мѣстахъ по одному въ каждомъ городѣ. Они обязаиы доносить кушь-беги о приходѣ каравановъ, сгрузившихъ свои товарные тюки въ подвѣдомственныхъ имъ караванъ-сараяхъ, равно какъ о количествѣ и содержаніи тюковъ, причемъ на ихъ же обязанности лежитъ строгое наблюденіе за тѣмъ, чтобы до таможеннаго осмотра ничто изъ сгруженныхъ тюковъ не было продано. Въ наиболѣе важныхъ случаяхъ осмотръ производится самимъ кушъ-беги, въ обыкновенныхъ же – старшимъ зякетчи, который тутъ же оцѣняетъ товары, изъ коихъ лучшіе отбираются для эмира либо въ счетъ пошлины, либо за условную, но не всегда выгодную для купца плату. Спустя нѣсколько дней послѣ осмотра, караванъ-сарайный приставъ объявляетъ купцу количество слѣдуемой съ него пошлины и, по полученіи таковой, выдаетъ ему квитанцію за печатью кушъ-беги. Для сбора же пошлинъ по внутренней торговлѣ находятся при каждомъ базарѣ особые пристава, также назначаемые приказомъ кушъ-беги. Эти послѣдніе чиновники обязаны взимать сороковину съ тѣхъ произведеній, которыя не подвергались караванному досмотру. Пошлины, собираемыя какъ съ каравановъ, такъ и со внутреннихъ торговцевъ сдаются приставами диванъ-беги (казначею), который выдаетъ имъ росписки въ полученіи, и ежедневно въ началѣ вечера докладываетъ кушъ-беги о количествѣ поступившихъ въ казну денегъ, а этотъ послѣдній какъ въ приходѣ, такъ и въ расходованіи пошлинныхъ суммъ даетъ отчетъ самому эмиру, но не постоянно, а каждый разъ по особому на то повеленію хазрета.
Въ самомъ городѣ находятся: 3 базара хлѣбные, 1 мучной (онъ же для ячменя и джугары), 1 базаръ отрубей, 2 мясные, 1 рыбный, 1 соляной, 1 дровяной, 3 свѣчные, 3 угольные, 2 главные базара для продажи сушеныхъ фруктовъ, не считая множества мелкихъ базарчиковъ и отдѣльныхъ лавокъ съ тѣми же продуктами, 2 свѣжефруктовые (гранаты, груши, яблоки, сливы, фнгп, виноградъ, фисташки, миндаль, грецкіе орѣхи и проч.), 2 арбузные и дынные, 2 яичные, 6 молочныхъ, 2 масляные, 1 лѣкарственный и москательный, б. сапожныхъ, изъ коихъ на трехъ продаются исключительно мягкіе козловые сапоги, такъ называемые ичиги, 1 юфтяный, 1 бязевый (мѣстной бумажной ткани), 2 хлопковые, 1 ковровый, халатный и мѣховой (преимущественно мерлушка), 1 мѣдный и вообще металлическихъ издѣлій, 2 ножевые, 1 канатный и веревочный, 1 куржумный (переметныхъ сумокъ), попонный и конскихъ уборовъ, 1 конскій и 1 невольничій, нынѣ уже уничтоженный по договору съ русскими. Кромѣ того, здѣсь не упоминаются глиняно-посудные и съѣстные базарчики и лавки, разбросанные по всѣмъ частямъ города, точно такъ же, какъ свѣже– и сушено-фруктовые.
Что касается христіанства, то надо сказать, что до покоренія Средней Азіи въ VI вѣкѣ арабами оно дѣлало здѣсь значительные успѣхи. Гонимые изъ Византіи несторіане уходили все далѣе и далѣе на востокъ, проникая до береговъ Окса и Яксарта (Сыръ-Дарьи) и повсюду пріобрѣтая себѣ новыхъ послѣдователей. Въ 884 году по Р. X. уже существовала архіепископская каѳедра въ Тусѣ и Мервѣ, а съ 420 года Мервъ сдѣлался мѣстомъ постояннаго пребыванія митрополитовъ среднеазійскихъ. Въ Трансоксаніи же центромъ христіанства былъ Самаркандъ, гдѣ, по свидѣтельству сирійскихъ источниковъ, епископія существовала съ 411 года. Есть также свидѣтельства (Косма и Наршахи) о христіанахъ на берегахъ Окса въ VI вѣкѣ нашей эры, и Наршахи между прочимъ разсказываетъ, что арабы, покоривъ городъ Бухару, нашлп въ немъ кешкуановъ (кешкуанъ значитъ странникъ) и что люди тѣ были не изъ туземцевъ, равно и не арабскаго происхожденія, а по религіи не принадлежали ни къ магометанству, ни къ огнепоклонству; пришли же они нѣкогда изъ западныхъ странъ и поселились въ Бухарѣ, гдѣ занимались торговлей и пользовались всеобщимъ уваженіемъ. Когда арабскій военачальникъ Кутейбе-бенъ-Муслимъ, по взятіи Бухары, приказалъ мѣстнымъ жителямъ уступить его воинамъ половину своихъ домовъ, то у кешкуанъ велѣлъ онъ отобрать все ихъ городское имущество. Вслѣдствіе этого они выселились за городъ, въ ближайшія его окрестности, и вскорѣ развели тамъ прекрасные сады, настроили себѣ домовъ и кіосковъ, но впослѣдствіи, при окончательномъ изгнаніи ихъ арабами, у нихъ и это имущество было отнято и продано за дорогую цѣну. Въ III вѣкѣ Геджры значительная христіанская община удержалась только близь Самарканда, въ мало доступныхъ горныхъ гнѣздахъ, среди скалистыхъ ущелій и трущобъ Зардегирда. Но въ восточныхъ частяхъ Туркестана христіане держались еще до конца XIII столѣтія и жили спокойно, не подвергаясь преслѣдованіямъ при владычествѣ буддистовъ-монголовъ. По разсказу Наршахи, въ 279 (892–93) году эмиръ Измаилъ, изъ династіи Саманидовъ, по вступленіи на престолъ, въ знакъ благодарности халифу Багдадскому за утвержденіе его въ санѣ эмира, предпринялъ священную войну противъ христіанскаго Таваза, который лежалъ на сѣверной границѣ его царства, гдѣ находится городъ Хазряти-Туркестанъ – нынѣ нашъ уѣздный городъ. Покоривъ его, Измаилъ обратилъ въ мечеть его большую церковь, существующую и понынѣ. Послѣ того, еще въ X–XI вѣкѣ между югурами (тюркское племя), жившими въ окрестностяхъ города Туркестана, было много христіанъ. Тюркскія племена найманъ и канглы также исповѣдывали христіанство, о чемъ находятся положительныя свидѣтельства у Джувейни въ его сочиненіи Джиганкушъ, и были они христіанами еще въ 1338 году; но рядъ религіозныхъ войнъ повелъ къ насильственному обращенію ихъ въ мусульманство и съ теченіемъ времени истребилъ всѣ корни христіанства въ Средней Азіи. Въ Ташкентскомъ музеѣ находится нѣсколько предметовъ, и въ томъ числѣ одна мечеть, съ христіанскими изображеніями, крестами и т. и., найденныхъ близь Самарканда, Исыкъ-Куля и въ другихъ мѣстностяхъ.
Таковы, между прочими, улема Тефцани – знаменитый какъ богословъ, правовѣдъ, грамматикъ и экзегетъ; Ахмедъ Кермани – авторъ «Тимуръ-намеха» (исторіи Тимура); Джезери – составитель самаго полнаго арабскаго лексикона; Мевлана Муайинъ изъ Ферраха – біографъ Магомета и «главный столпъ Ислама»; Шерифъ-эддинъ – біографъ Тимура и Абдуръ-Ресзакъ – историкъ династіи Тимуридовъ; Джами и Васифъ – географы и этнографы, въ особенности Индіи и Китая; Гедали – авторъ поэмы «Шахъ и Дервишъ» (Царь и Нищій), Миръ-Али-Ширъ – авторъ «Меджалисъ энъ Нефаисъ» (изящныя собранія), поэтъ Ходжа Исметъ-Бухари и мн. др. Кромѣ того, въ самой фамиліи Тимуридовъ было немало писателей, каковы, напримѣръ, поэтъ Шахрухъ-Мярза, Халиль-Мирза, султанъ Искандеръ Ширази, Сидн-Ахмегъ-Мирза, сынъ Мираншаха, авторъ «Дивана» (собранія) стихотвореній и поэмъ подъ заглавіемъ «Летафетъ-намехъ» (книга прелестей), и наконецъ Баберъ-Мирза, основатель династіи Могола въ Индіи и авторъ знаменитыхъ «Записокъ о своемъ времени».
Султанъ Баберь-Мирза въ своихъ Запискахъ («Баберъ-намехъ») разсказываетъ, что султанъ Эбу-саидъ велѣлъ украсить дворецъ Баберъ-Мирзы скульптурами, а стѣны его росписать изображеніями разныхъ сраженій. Героическая поэма Мегмедъ-Салиха «Шейбани-намехъ» была покрыта прекрасными цвѣтными изображеніями сраженій, осадъ и пиршествъ. Въ числѣ самаркандскихъ построекъ Улугъ-бека Султанъ-Баберъ называетъ павильонъ тронной залы, Керенюшъ-хана, построенный изъ большихъ мраморныхъ плитъ. Въ саду этого зданія находилась картинная галлерея, Чини-хане, стѣны которой были покрыты живописью al fresco, произведеніями художниковъ нарочно выписанныхъ изъ Китая.
Къ сожалѣнію, она безслѣдно погибла во время одного изъ набѣговъ на Самаркандъ дикихъ узбекскихъ ордъ, когда, какъ разсказываетъ Абдуръ-Ресзакъ, «мозаичныя картины, выписанныя изъ Китая, были вдребезги раздроблены дубинами узбековъ и сбиты со стѣнъ Чини-хане; богатая позолота ея залъ была сцарапана и произведенія искусства многихъ лѣтъ уничтожены въ нѣсколько часовъ».
Обыкновенно вновь поступающіе шагирды покупаютъ себѣ право на келію у своихъ окончившихъ курсъ и выбывающихъ предшественниковъ, платя имъ отъ 2 до 36 тиллей, смотря по размѣру получаемой ими стипендіи, которая не вездѣ одинакова и зависитъ отъ степени богатства вакуфовъ, находящихся въ пользованіи той или другой медрессе. Такъ, шагирды Заргеряна получаютъ стипендію по 5.5 тиллей, а шагирды Ходжа-Джуйбарп-Каляна по 20-ти тиллей въ годъ. Равно и жалованье муллъ (преподавателей), мударисовъ (профессоровъ) и мударисъ-мутевалія (ректора) опредѣляется также степенью богатства вакуфа, отъ 150 до 700 тиллей въ годъ. Кромѣ того, надо замѣтить, что шагирдъ, купившій себѣ право на келью, можетъ оставаться въ ней хоть весь вѣкъ, если онъ рѣшается посвятить себя наукѣ и отказаться отъ брачной жизни, такъ какъ совмѣстная жизнь съ женами въ медрессе не допускается. Кромѣ пансіонеровъ, въ каждой медрессе могутъ быть еще и приходящіе, вольнослушатели, которые проживаютъ въ городѣ на собственныхъ квартирахъ.
Л. Ѳ. Костенко (т. I, 226) замѣчаетъ, что зеравшанская вода не только орошаетъ поля, но дѣйствуетъ такъ же и какъ удобреніе: быстрый токъ Зеравшана въ двухсотверстномъ теченіи (верхнемъ) увлекаетъ множество землистыхъ частицъ, отчего вода его дѣлается совершенно мутною. Наводняя поля, вода оставляетъ на нихъ этотъ илъ, повидимому, весьма плодородный. Въ этомъ отношеніи Зеравшанъ сравниваютъ съ Ниломъ, подобно которому онъ еще низдревле привлекалъ въ себѣ жителей. Зеравшанъ въ теченіе года подвергается нѣсколькимъ разливамъ. Первый разливъ, зависящій отъ таянія снѣговъ на горахъ и въ ущельяхъ, а также и отъ дождей, начинается съ середины марта и кончается, въ послѣднихъ числахъ апрѣля; второй начинается вскорѣ вслѣдъ за первымъ и кончается въ іюлѣ; это самый полный разливъ; онъ происходитъ отъ таянія вѣчныхъ снѣговъ на главныхъ хребтахъ. Третій разливъ, происходящій въ октябрѣ, незначителенъ и причину его слѣдуетъ искать въ таяніи вновь выпадающаго снѣга и отчасти въ осеннихъ дождяхъ.
Кокъ-бури значитъ сѣрый волкъ. Такъ называется игра, извѣстная у русскихъ подъ названіемъ «козла драть». Это любимѣйшая игра у узбековъ и состоитъ она въ томъ, что собирается до ста и болѣе всадниковъ. Одинъ изъ нихъ беретъ въ стадѣ козла или барана и, перерѣзавъ ему горло, перекидываетъ его черезъ переднюю луку, крѣпко держа правою рукой за обѣ заднія ноги, и мчится съ нимъ въ степь. Остальные со всѣхъ сторонъ пускаются преслѣдовать «сѣраго волка», стараясь на лету выхватить у него изъ рукъ зарѣзанное животное. Эта лихая скачка, не смотря ни на какія мѣстныя препятствія, продолжается до тѣхъ поръ, пока кому нибудь не удастся выдрать хотя часть козла, и кончается она не всегда благополучно; но по адату, нельзя требовать возмездія съ убійцы, если погибшій нашелъ смерть въ кокъ-бури. Въ этой игрѣ нерѣдко, въ особенности у туркменъ, участвуютъ и дѣвушки-невѣсты: кто вырветъ у нея козла, тотъ можетъ взять ее себѣ въ жены.
Это писано еще до поѣздки Сеидъ-Абдулъ-Агатъ-хана въ Москву на коронаціонныя торжества 1888 года. До возвращеніи изъ Москвы, онъ въ Ташкентѣ высказывалъ, между прочимъ, что эта поѣздка принесла ему большую пользу въ томъ отношеніи, что онъ имѣлъ хорошій случай воочію убѣдиться въ громадныхъ силахъ и средствахъ Россіи. Признаніе же Государемъ Императоромъ въ правахъ наслѣднаго принца совершенно разбиваетъ въ прахъ всѣ мечты «керминенской партіи», такъ какъ теперь Абдулъ-Агату нечего больше заботиться объ увеличеніи своихъ силъ еще и «каршинскою партіей». Какъ законнаго наслѣдника, санкціонированнаго Бѣлымъ Царемъ, его всегда поддержатъ русскіе штыки не только противъ Катты-тюря, но и вообще противъ какихъ бы то дн было претендентовъ. Если вмѣстѣ съ тѣмъ отъ него отшатнутся бухарскіе «націоналы», то это уже ихъ домашнее дѣло, и намъ на то нечего обращать вниманіе. Признанный въ своихъ правахъ Императоромъ Всероссійскимъ, онъ не нуждается болѣе ни въ какихъ партіяхъ для достиженія власти и, безъ сомнѣнія, въ случаѣ надобности, съумѣетъ самъ справиться съ «недовольными».
