Текст книги "Сердце волка"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Ева в его руках беспокойно задергалась. Штефан прижал ее к себе покрепче и снова посмотрел на Ребекку. Она уже достигла конца лестницы и, подняв руку, стала надавливать на железную решетку над своей головой.

– Она заблокирована?

– Не знаю, – ответила Ребекка. – Ничего не получается. Помоги мне!

Он теперь был абсолютно уверен, что слышит какой-то шум в соседнем коридоре. Шаги и хлопанье дверьми. В их в распоряжении оставались буквально секунды.

– Штефан!

Он попытался так перехватить Еву, чтобы высвободить хотя бы одну руку. Девочка тут же поняла, что от нее требуется, и сама ухватилась обеими ручонками за шею Штефана, а ногами – насколько могла – обхватила его торс. Теперь у Штефана высвободилась одна из рук и он мог подняться по лестнице. Девочка в очередной раз поразила Штефана.

Штефан ухватился за перекладину лестницы как можно выше, поставил ногу на нижнюю перекладину и начал неуклюже, но все-таки довольно быстро карабкаться вверх. Поначалу у него это получалось неплохо, но, когда он добрался до Ребекки, продвигаться вверх стало крайне неудобно: лестница была очень узкой, к тому же его движения сильно стесняла Ева.

Тем не менее он сумел пристроиться на лестнице рядом с Ребеккой. Упершись одной ногой в стену, он поднял руку и попытался выбить решетку снизу. Она слегка подалась. Раздался какой-то треск, и Штефану показалось, что решетка вот-вот не выдержит его натиска. Однако она выдержала.

– Ничего не выйдет, – прохрипела Ребекка. – Пошли обратно.

Но возвращаться было уже поздно. Штефан отчетливо услышал, как где-то рядом хлопнула дверь. «Еще секунд пять, не больше», – подумал он.

Он с удвоенной энергией принялся выбивать решетку, и Ребекка изо всех сил пыталась ему помочь. Решетка начала подаваться, буквально по миллиметру, вдруг дернулась вверх и снова застряла. В ту же секунду дверь в конце коридора распахнулась.

Ребекка отчаянно вскрикнула и еще сильнее стала давить на решетку, но все так же безрезультатно. Штефан тоже напрягся еще больше, задействовав буквально каждый мускул своего тела, однако он чувствовал, что сил ему явно не хватает. Решетка была не заперта, но ее, по-видимому, так долго никто не открывал, что ее проржавевшие крепления безнадежно заклинило.

Он мельком посмотрел назад. Двое из четверых наемников уже были в коридоре и быстро приближались к лестнице. Они не стали доставать оружие – в этом не было никакой необходимости.

Штефан, на секунду перестав давить рукой на решетку, поднялся на две перекладины выше и с силой уперся в ее прутья плечами и затылком. Оба наемника уже подбежали к лестнице. Они крикнули что-то по-русски, однако Штефан, конечно же, ничего не понял. Он надавил на решетку изо всех сил. Она заскрипела и дернулась вверх, но совсем немного. Штефан почувствовал сильную боль в ногах и спине от перенапряжения, но не только не отказался от своей затеи, но и, наоборот, изменил положение тела так, чтобы можно было еще сильнее надавить на решетку. Что-то должно было дать слабину – либо решетка, либо его позвоночник.

Один из русских уже начал карабкаться вверх по лестнице. Ребекка с силой ударила ногой по его руке, но это не причинило ему большого вреда: он лишь сердито рявкнул и попытался второй рукой схватить Ребекку за ногу. Штефан, охая от напряжения и отчаяния, упорно старался не обращать внимания на все усиливающуюся боль в раненой ноге и вовсю напрягал мускулы, чтобы выдавить из них еще хоть немного силы.

Вдруг Ева издала звук, похожий на угрожающее рычание, в котором было очень мало человеческого. И еще меньше человеческого было в неожиданно появившейся откуда-то сверху руке, которая ухватилась за решетку и одним мощным рывком сорвала ее с места. Штефан не успел вовремя на это отреагировать. Преграда, в которую он давил что есть мочи, вдруг перестала существовать, и энергия напряженных мышц Штефана резко швырнула его вверх. А может, просто кто-то схватил Штефана сверху и сдернул его с лестницы? Так или иначе, уже в следующую секунду он больно грохнулся на бетонный пол. Ева вскрикнула, так как Штефан выпустил ее из рук, а его беспомощно дергающиеся ноги ударились во что-то мягкое. Ему оставалось только надеяться, что это было не тело Ребекки.

Он почувствовал, что рядом с ним кто-то есть. Или что-то.Ощущение, что он здесь не один, было очень отчетливым. И находился сейчас рядом с ним явно не человек.

Ребекка вскрикнула, и ее крик отодвинул все остальное на второй план. Штефан, все еще лежа на животе, развернулся на сто восемьдесят градусов и, взглянув вниз, на лестницу, увидел, что за секунду его отсутствия ситуация там стала просто критической. Ребекка изо всех сил пыталась вскарабкаться наверх, но один из наемников, прочно уцепившись за перекладину лестницы одной рукой, другой удерживал Ребекку, обхватив ее сзади за шею. Он, по-видимому, хотел оторвать Ребекку от лестницы и швырнуть вниз.

Штефан, взревев от гнева и ужаса, скользнул немного вперед и ухватился обеими руками за волосы наемника. Тот вскрикнул, но не отпустил Ребекку. Вместо этого он убрал руку с перекладины лестницы – так что теперь почти весь вес его тела давил на шею Ребекки – и ударил кулаком Штефана по лицу. Удар не причинил Штефану особого вреда, но его гнев тут же перерос в бешенство. Перестав дергать за короткие, длиной со спичку, волосы наемника, он впился ногтями в его лицо, и русский тут же взревел от боли. Штефан испытывал удовольствие, ощущая, как по его пальцам течет кровь врага.

Наемник не стал второй раз бить Штефана по лицу, а схватил пальцы его левой руки и сжал их с такой силой, что Штефан едва не взвыл от боли. Однако Штефан еще крепче вцепился правой рукой в лицо противника, и, по-видимому, на этот раз ему удалось надавить на что-то чувствительное: раздался пронзительный крик и через секунду наемник просто исчез. Откуда-то снизу донесся грохот его падения и еще один, но уже приглушенный крик.

Штефан, не обращая на это внимания, ухватился обеими руками за запястья Ребекки и попытался затащить ее наверх. Но он не смог этого сделать без ее помощи, и ему удалось лишь приподнять ее на несколько сантиметров.

Вдруг Штефан почувствовал, что к нему что-то приближается. Что-то одновременно и чуждое, и очень знакомое. Он ничего не слышал и ничего не видел, однако ощущение, нет, уверенность в том, что к нему что-то приближается, произвело на него такое сильное впечатление, что он на секунду перестал тащить Ребекку и, оглянувшись, уставился широко открытыми глазами в темноту позади себя. Ему вспомнилась рука (а действительно ли это была рука?), неожиданно появившаяся сверху и без особого труда вырвавшая решетку. Ребекка вскрикнула, и Штефан, очнувшись, понял, что он чуть не выпустил ее руки из своих. Страх придал ему силы, и он одним резким рывком затащил Ребекку наверх.

Однако он затащил ее не одну: за ее ноги уже успел ухватиться русский наемник, и в проеме лаза появилось сначала его окровавленное лицо, а затем и вся верхняя часть туловища. Штефан в первое мгновение растерянно смотрел на него, а русский отпустил ноги Ребекки и, крепко ухватившись за край проема одной рукой, другой рукой вцепился Штефану в горло.

Штефан отреагировал почти мгновенно. Он инстинктивно отшатнулся назад, без особых церемоний оттолкнул Ребекку в сторону и тут же попытался освободиться от цепкой хватки русского.

Это ему почти удалось. Однако не успел он высвободить свою шею, как русский тут же уцепился за его рукав. Штефан, отчаянно рванувшись назад и в сторону, подтянул колени к туловищу и ударил противника ступнями ног в грудь. Из-за неудобного положения, в котором он находился, очень сильного удара не получилось – он не причинил своему противнику существенного вреда. Тем не менее этого удара вполне хватило для того, чтобы русский потерял равновесие. Он выпустил Штефана и, отчаянно замахав руками, повалился назад. Правда, он не полетел, к огорчению Штефана, в лаз, а, перевалившись на другую сторону проема, вдруг… исчез в темноте.

Штефан поспешно вскочил и, шаря руками в темноте там, где должна была находиться Ребекка, окликнул ее по имени. Она ему не ответила, но уже через секунду он услышал слабый стон и… еще кое-какие звуки, заставившие похолодеть кровь в его жилах. Это было глухое угрожающее рычание, и Штефан невольно представил оскаленные зубы, пасть в пене, налитые кровью глаза, острые как бритва клыки и мощные челюсти, способные перекусить человеческую руку, будто тоненькую сухую веточку. Штефан почувствовал присутствие какого-то существа, передвигавшегося на покрытых шерстью проворных лапах…

И тут поясницу Штефана пронзила такая сильная боль, что он в первый момент даже не понял, что, собственно, произошло. Более того, он, как ни странно, не сразу осознал, откуда взялась эта боль. Она, как разгорающийся на ветру пожар, мгновенно расползлась из его левой почки по всему телу и словно парализовала его, так что Штефан не мог даже вскрикнуть: и легкие, и голосовые связки просто отказались подчиниться ему. Ноги стали ватными, и Штефан начал оседать на пол, тщетно пытаясь выставить руку, чтобы смягчить падение. Еще не упав, он почувствовал второй, еще более жестокий удар, пришедшийся между лопатками.

Штефан с размаху рухнул лицом вниз. От удара о пол из его носа и губ пошла кровь, и он чуть не лишился чувств. Однако уже через мгновение необычайно сильная рука крепко, словно тиски, схватила Штефана за шиворот и с такой грубой силой подняла его на ноги, что эта новая боль не дала Штефану потерять сознание. Он почувствовал, как его развернули на сто восемьдесят градусов, а затем Штефан получил такой удар кулаком в живот, что ему показалось, будто из его легких вышибли весь воздух.

В слабом свете, попадавшем в это помещение через проем лаза, Штефан увидел нависшую над ним огромную фигуру.

Это был не тот наемник, которого он отшвырнул, ударив ногами, а его товарищ: как оказалось, он уже тоже вскарабкался наверх. Однако его лицо выглядело, пожалуй, еще хуже, чем у первого русского. Видимо, именно его Штефан свалил в котельной ударом пистолета.

Штефан, попытавшись вырваться, сумел высвободить одну руку и ударил наемника по лицу. Тот даже не стал уклоняться от удара, а тут же нанес ответный, и на этот раз последствия были для Штефана просто катастрофическими: его голова едва не слетела с плеч, перед глазами заплясали желто-красные звездочки, а рот наполнился кровью. Он тут же рухнул бы наземь, если бы наемник прочно не держал его второй рукой. Сквозь кровавую разрастающуюся пелену Штефан увидел, как русский занес руку для очередного удара. Но на этот раз его пальцы не были сжаты в кулак: наемник придал ладони форму одного большого когтя. У Штефана мелькнула мысль, что русский, наверное, собирается применить какой-то удар карате, который должен был поставить точку в этой схватке.

И вдруг позади русского появилось что-то огромное, расплывчатых очертаний. Оно схватило наемника и швырнуло в темноту. Штефан был неожиданно спасен и, шатаясь, сделал несколько шагов назад. До его слуха донеслись крики и шум ожесточенной борьбы, но он не обращал на них внимания и даже не думал о том, что за существо схватило русского и утащило его в темноту.

Штефан повернулся и выкрикнул имя своей жены так громко, как только мог. Не услышав ничего в ответ, он, тем не менее, по эху своего крика понял, что они находятся в довольно маленьком помещении.

Шум борьбы позади него не стихал. Штефан опустился на четвереньки и стал наугад ощупывать пол. Наконец его пальцы на что-то натолкнулись – это была Ребекка. Она никак не отреагировала на его прикосновение, но, когда он рывком поднял ее на ноги, она слегка застонала, и с ее губ слетело одно слово: «Ева».

Штефан положил ее руку себе на плечи и, охнув от боли (раненая нога с недовольством отреагировала на дополнительную нагрузку), выставил левую руку вперед, чтобы не наткнуться на препятствие.

Уже после нескольких шагов Штефан ощутил под пальцами шершавый, неоштукатуренный бетон. Он наугад повернул налево, пошел вдоль стены, ощупывая ее, и через три или четыре метра натолкнулся на что-то металлическое. Но к его огорчению, это оказалась не дверь, а какой-то шкаф или еще что-то совершенно бесполезное.

– Ева, – со стоном произнесла Ребекка. – Где… Ева?

Невероятно, но Ребекка даже в такой момент думала не о себе, а о ребенке.

– Я найду ее, – успокоил Штефан жену. – Но сначала я вытащу тебя отсюда. Не переживай.

Позади него послышался пронзительный крик, затем – какой-то ужасный хруст, и после – нечеловеческий визг. Еще через миг раздался выстрел. Его грохот, отраженный от бетонных стен, показался необычайно громким, а вспышка у ствола на долю секунды осветила помещение жутким оранжево-красным светом.

То, что Штефан увидел в этой оранжевой стробоскопической вспышке, могло быть только видением, порожденным страхом и истерией кошмаром, на мгновение принявшим телесную форму.

Один из наемников лежал на полу и уже даже не шевелился, но его фигура была какой-то неполной, словно недоставало какой-то конечности. Второй наемник отчаянно боролся с каким-то невероятным, жуткого вида существом, чем-то похожим на человека, но еще больше – на зверя, – это было мощное уродливое волосатое создание с клыками, когтями и искаженной ненавистью мордой.

Штефан видел эту сцену всего лишь одно мгновение, но его фантазия тут же дополнила ее самыми что ни на есть жуткими деталями.

Однако он успел заметить и еще кое-что: помещение, в котором они находились, действительно было очень маленьким и буквально в двух шагах от него и Ребекки находилась дверь. Он снова двинулся на ощупь вперед и чуть было не запаниковал, поначалу не обнаружив на двери ручку, но затем все-таки нащупал какой-то гладкий металлический выступ. Да, это была дверная ручка. «Господи, пусть дверь не будет заперта! – мысленно взмолился Штефан. – Умоляю, Всемогущий Господь, пусть дверь не будет заперта!»

Дверь не была заперта. Ее ручка пошла вниз без сопротивления, и через секунду комната наполнилась тусклым светом.

Штефан распахнул дверь шире, вышел, еле ковыляя, наружу и, споткнувшись, даже не попытался удержать равновесие. Он упал на колени, неуклюже опустил Ребекку на землю и поспешно огляделся по сторонам.

Они находились теперь в больничном дворе. Дверь, через которую они только что прошли, была расположена в стене одного из двух самых больших зданий больничного комплекса. В двадцати метрах от них начинался большой газон, который при свете луны был похож на поверхность огромной ямы, заполненной смолой. Казалось, что они тут же утонули бы в ней, если бы только ступили туда ногой. Штефан по-прежнему остро ощущал опасность, но она исходила теперь не из здания, откуда они еле сумели выбраться живыми. Источник опасности был где-то впереди. Но возможно, все-таки не следовало доверять проснувшимся инстинктам на все сто процентов.

Он попытался стать на ноги и хотел помочь подняться и Ребекке, но она решительно покачала головой и отстранила его слабым движением руки.

– Ева… – прошептала Ребекка. – Ты должен… сходить за ней.

Штефан задумался. Ребекка была права, ведь он только что обещал ей найти Еву. Впрочем, даже и без этого обещания он не мог уйти отсюда, оставив девочку на произвол судьбы. Однако буквально каждая молекула его тела противилась уже одной мысли о том, что ему надо вернуться в темное помещение, откуда они только что выбрались.

Тем не менее он полностью поднялся на ноги, повернулся и посмотрел на дверь. Она была наполовину открытой, и в находившееся за ней помещение снаружи падал тусклый свет. Однако был освещен лишь небольшой участок голого бетонного пола сразу за дверью, а дальше была кромешная тьма – самое лучшее укрытие для всех ужасов, какие только имеются во вселенной. Хотя шум и крики в глубине помещения уже прекратились, Штефан чувствовал, что там что-то есть. И это что-то было намного опаснее людей Баркова и их оружия.

Но он должен был выполнить обещание, данное Ребекке. Кроме того, Еву действительно необходимо было вытащить оттуда. Существо, таившееся во тьме, представляло опасность и для нее. Может быть, даже прежде всего для нее.

Штефан полностью распахнул дверь (хотя освещенный участок пола от этого не стал намного больше), сделал осторожный шаг внутрь и, затаив дыхание, прислушался. Звуков борьбы из темноты уже не доносилось, однако он слышал… что-то.Он не мог сказать, что именно, но звуки были очень жуткими. Умопомрачительными.

Тем не менее Штефан пошел дальше и остановился только тогда, когда достиг границы освещенного участка. Он не решался протянуть руку в темноту, как будто она была чем-то вещественным – не темнотой, а светопоглощающим веществом, которое, как кислота, обожгло бы его, если бы он его коснулся.

И тут он увидел Еву.

Девочка, слегка наклонившись вперед и опершись на сжатые в кулаки ручонки, стояла на четвереньках почти у самой границы освещенного участка и напряженно смотрела куда-то в темноту. Штефан не видел ее лица, но ее поза говорила о том, что она сильно напряжена. Из ее рта вырывались странные жуткие звуки, похожие то ли на воркование, то ли на легкое рычание. Штефан никогда в жизни не слышал ничего подобного.

– Ева?

Девочка никак не отреагировала на его оклик. Штефан был уверен, что она даже не услышала его голос. Он сделал еще шаг вперед и стал ждать, когда его глаза привыкнут к темноте, но уже через несколько секунд понял, что этого никогда не произойдет.

– Ева! – снова позвал он. – Иди сюда! Пожалуйста!

Девочка по-прежнему никак не реагировала на его призывы, однако в темноте перед Штефаном что-то зашевелилось. Какая-то тень. Может, это было некое существо, а может, просто видение, вызванное разыгравшейся фантазией Штефана. Если бы он оставался на месте еще секунд десять, то ни за что не решился бы двинуться вперед. А потому Штефан сделал единственное, на что в этот момент еще был способен: бросившись к Еве, он схватил ее и поднял с пола.

Девочка моментально вышла из оцепенения и, вскрикнув, начала бешено вырываться. Штефан попытался не обращать на это внимания, однако ее движения были такими сильными, что он, пятясь к выходу, едва не потерял равновесие и сумел удержаться на ногах лишь потому, что оперся о стену возле самой двери.

И тут он его увидел.

На этот раз это была уже не вспышка, длившаяся десятую долю секунды, не позволяющая ничего толком рассмотреть, и Штефан потом не мог убеждать себя в том, что это ему только показалось.

Существо вышло из темноты, на секунду задержавшись у границы света, как будто боялось его, будучи порождением ночи, не способным выносить свет. Оно вовсе не было таким огромным, как показалось Штефану при вспышке выстрела, – даже наоборот, оно было меньше его самого. А может, и нет. Настоящие размеры существа было трудно оценить, потому что его тело было невероятно скрючено. Все в этом существе было уродливым, абсолютно неестественным. Это был не человек, но одновременно и не зверь, а что-то такое, что не могло быть порождением природы.

Существо постояло две-три секунды неподвижно, пристально глядя на Штефана, и в его жутких нечеловеческих глазах он прочел какое-то мрачное обещание. Нет, не угрозу, а просто обещание что-то сделать.

Затем это существо – Штефан даже в мыслях не решался назвать его человеком– начало дрожать. Оно было ранено. Рана на его чудовищно искаженном лице кровоточила, а левая рука бессильно болталась. Кровь беспрерывно стекала тоненькой струйкой на пол. Похоже, что выстрел, который слышал Штефан, все-таки попал в цель.

Ева по-прежнему бесновалась в его руках. Она кричала, визжала и вырывалась, изо всех сил пытаясь ударить Штефана, и некоторые из ее ударов, попавшие по лицу и по шее, были довольно болезненными. Но он не отпускал ее, а, наоборот, еще сильнее прижимал к себе, хотя и понимал, что тем самым причиняет ей боль.

Существо еще несколько секунд пристально смотрело на Штефана, а затем, пошатываясь, отступило в темноту. Через миг Штефан услышал звук падения: наверное, оно рухнуло на пол. Может быть, даже умерло, хотя Штефан и сомневался, что подобное существо вообще может умереть.

Наконец Штефан оторвал взгляд от жуткой темноты, оттолкнулся от стены и вышел наружу, к Ребекке. Она уже поднялась на колени и, увидев Еву, тут же протянула к ней руки.

Штефан отрицательно покачал головой. Ева не только не угомонилась, но и размахивала во все стороны руками и ногами еще энергичнее. У Ребекки не хватило бы сил удержать ее на руках. Штефан и сам уже еле-еле с этим справлялся. Он прижимал ее к себе так сильно, насколько это было возможно. Если бы он сжал ее хоть немного сильнее, то, наверное, сломал бы ей ребра. Ева отчаянно вырывалась. Казалось, она хотела вернуться в темноту – к тому существу,которое там пряталось.

– Ты можешь идти? – спросил Штефан у Ребекки.

Он не мог помочь ей подняться на ноги: если бы он выпустил Еву хотя бы на секунду, она тут же бросилась бы назад, к демону по ту сторону вращающейся двери.

Ничего не ответив, Ребекка медленно, с трудом, поднялась на ноги, оперлась на стену возле двери и кивнула. Несмотря на темень, Штефан заметил, что она дрожит всем телом.

Он махнул рукой налево, в сторону газона, и подождал, пока Ребекка не оттолкнулась от стены и пошла, ковыляя, в указанном Штефаном направлении.

Им по-прежнему угрожала опасность. Штефан не сомневался, что двое наемников, которые взобрались вслед за ними по лестнице, уже мертвы. Однако всех русских было четверо.

Кроме того, неизвестно, чего можно было ожидать от скрывшегося в темноте демона.

Они вышли на открытое пространство. Ребекка остановилась и вопросительно посмотрела на Штефана. Он быстро посмотрел по сторонам, а затем наугад повернул направо. Ему показалось,что идти им следовало именно туда, хотя он и не был в этом уверен. Территория больничного комплекса была огромной, и он так и не запомнил, что где находилось. Здание справа от них, до которого было, пожалуй, не меньше километра – а это расстояние с учетом их плачевного физического состояния можно было приравнять к световому году, – было освещено ярче других. Штефану оставалось только надеяться, что это здание – действительно главный корпус больницы. Должно же было им повезти хотя бы раз за эту ночь.

А если нет, то они, наверное, уже могли считать себя трупами.

Ева по-прежнему отчаянно вырывалась из его рук, но она, по крайней мере, прекратила кричать и издавала лишь странное рычание. Быть может, ей просто не хватало воздуху: Штефан очень сильно прижимал ее к себе.

– Ты ей делаешь больно, – сказала Ребекка, увидев, как крепко Штефан держит Еву.

Штефан мрачно кивнул.

– Я знаю. Однако, по-моему, она делает мне намного больнее, чем я ей.

Тем не менее он слегка ослабил хватку. Ева тут же воспользовалась этим и впилась ногтями ему в лицо. Штефану показалось, что ему в щеку ткнули вилкой, а не пальцами. Он охнул, снова сильно прижал к себе Еву, и она тут же прекратила издеваться над его лицом. Ребекка бросила на Штефана укоряющий взгляд, но ничего не сказала.

Похоже, им все же повезло: здание, к которому они приближались, действительно оказалось центральным корпусом. Штефан молил Бога, чтобы дежурная медсестра не очень ревностно отнеслась к своим обязанностям и чтобы его «Фольксваген» по-прежнему стоял там, где он его оставил.

Чтобы сократить путь, они пошли напрямик, через газон. Нога Штефана все еще болела, но произошло нечто совершенно неожиданное: ходьба по газону потребовала от него совсем не таких усилий, как он предполагал. Более того, по газону идти ему было даже легче, чем по бетонной дорожке, а прохладный ночной воздух ласкал его кожу, словно нежная рука, ослабляя боль. Он даже почувствовал, что в его измученное тело вливаются новые силы, как будто ночь была огромным океаном энергии, подпитывающей Штефана, проникая в него через каждую пору в его коже…

А может, дело было вовсе не в ночи…

Штефан посмотрел вверх. Его взгляд наткнулся на то, что виднелось прямо над крышей здания, к которому они шли, и он отчетливо почувствовал, как…

Какой-то бред! Даже не думай об этом!

Борьба в сознании Штефана, по-видимому, так явно отразилась на его лице, что Ребекка испуганно посмотрела на него. Однако она ничего не сказала, а Штефан не стал пояснять ей, что с ним только что произошло.

Это было бы пустой тратой времени, да и весьма опасно для психики Ребекки. Штефан всего лишь перенервничал, и его фантазия снова начала подшучивать над ним, хотя эти шутки были отнюдь не веселыми. То, что он сейчас почувствовал, было обусловлено живительным воздействием свежего воздуха – не более того. Да и там, в темном помещении, не было никакого чудовища, демона, оборотня или вампира. Это был самый обыкновенный человек, которого фантазия Штефана превратила в какого-то монстра. Именно так и не иначе! По-другому быть не могло.

Однако все это было очень и очень странным.

Ночной воздух на территории больничного комплекса, наверное, и в самом деле оказывал необычайно живительное воздействие, потому что Штефан был не единственным, кто ощутил прилив энергии: Ребекка тоже теперь ступала более твердо, чем две минуты назад. Штефан вряд ли, конечно же, стал бы утверждать, что она скакала рядом с ним с прытью лани, однако, когда они выбрались из темного помещения, Ребекка едва могла стоять на ногах. Теперь же Штефан не сомневался в том, что она сможет самостоятельно дойти до их машины. С ними обоими явно что-то происходило, и самое ужасное заключалось в том, что Штефан догадывался, что именно. Эта догадка была абсурдной, и он старался отгонять эти мысли прочь, но они накрепко засели в глубине его сознания, прячась за храмом здравого смысла и опыта, накопленного человеческой цивилизацией, и потихоньку разваливали этот храм, стремясь вырваться на свободу.

Вдруг Ева перестала биться в его руках. Но она не просто перестала дергаться – она моментально замерла, затаив дыхание, и Штефан ощутил, как сжалось ее тело, как максимально напрягся каждый мускул. Из глубины ее груди вырвалось угрожающее рычание, которое Штефан скорее почувствовал, чем услышал.

Еще через секунду Ребекка внезапно остановилась, да и сам Штефан почувствовал что-то неладное – последним из них троих, но совершенно отчетливо. Битва за жизнь закончилась: над ними снова нависла опасность, но она была уже не сзади, а прямо перед ними.

– Там… кто-то есть, – прошептала Ребекка.

Она напряглась так же сильно, как и Ева. Штефан тоже напрягся, хотя даже не заметил этого. Охота на них продолжалась. Они по-прежнему были чьей-то потенциальной добычей.

Штефан впился взглядом в темноту, но увидел лишь тени и какие-то расплывчатые контуры, за которыми кто-то прятался. Хотя, возможно, там никого и не было. До здания главного корпуса больницы было совсем недалеко.

А еще Штефан увидел впереди освещенное пространство перед фасадом здания. Сразу за дальней границей этого светового пятна виднелся расплывчатый контур «фольксвагена» Штефана. Но чтобы добраться до него, нужно было пройти через необычайно темный участок территории, на котором, может быть, кто-то притаился. Штефан почувствовал это почти физически. Да, он почти физически ощущал ненависть и агрессию, которые излучал подстерегающий их охотник.

– Возьми ребенка, – попросил Штефан Ребекку.

Сейчас уже не стоило думать о бегстве – теперь это было невозможным. Наконец-то все должно было как-то завершиться. Охотник и его потенциальная добыча встретились, и именно теперь должно было решиться, кто из них одержит верх.

Ребекка взяла Еву из рук Штефана и отступила на шаг. В тот же миг из темноты перед ними появилась высокая фигура. Левая рука этого человека беспомощно болталась, а правая была поднята и направлена в сторону Штефана. Темнота скрывала то, что неизвестный держал в руке, однако Штефан, конечно же, понял, что это было.

Он сделал шаг вперед, встав между Ребеккой и направленным на них оружием. Протянутая вперед рука синхронно переместилась чуть в сторону вслед за Штефаном, но человек, державший оружие, остановился и замер. Через секунду из темноты позади него вынырнула еще одна фигура, тоже с оружием. Штефан отчетливо почувствовал, насколько решительно настроены эти двое.

Он медленно поднял руки вверх. Осознавая, что появившимся из темноты наемникам он тоже казался расплывчатой тенью, Штефан старался двигаться как можно медленнее, словно участвовал в какой-то пантомиме.

– Я постараюсь их задержать, – прошептал он Ребекке. – А ты беги к зданию! И кричи как можно громче! Может, они не побегут вслед за тобой.

Конечно же, они побегут вслед за ней. Если потребуется, эти парни не задумываясь пристрелят ее в присутствии хоть сотни свидетелей, даже если их при этом будут снимать на видеокамеру. Однако Штефан не хотел, чтобы Ребекка поступила опрометчиво, попытавшись вмешаться в предстоящую схватку.

Если вообще дойдет до схватки и она продлится дольше одной секунды.

Он поднял правую руку еще выше, а левой рукой очень медленно вытащил пистолет из-за пояса. Оба русских целились в него, однако он почему-то чувствовал, что они не станут стрелять. По крайней мере, до тех пор, пока он их не вынудит это сделать.

Штефан очень медленно вытянул руку с пистолетом вперед и в сторону и бросил пистолет на землю подальше от себя. Затем он чуть согнул руки, сжал кулаки и пошире расставил ноги. А еще он вдавил каблуки в землю, чтобы покрепче стоять на ногах.

– Иди, – прошептал он Ребекке. – Медленно уходи отсюда. Не делай резких движений, слышишь?

Ребекка ничего не ответила, но Штефан почувствовал, что она стала медленно отступать к зданию. Видели ли ее наемники? Вполне возможно. Темнота вокруг них вовсе не была кромешной. Даже если они не видели Ребекку, они вполне могут почувствовать ее передвижение. Или ее страх.

После бесконечно долгой паузы оба русских наконец опустили свое оружие. Они не отбросили его в сторону, как это сделал Штефан, а лишь засунули за пояс. Они приняли брошенный им вызов и согласились на предложенные Штефаном правила.

«А почему бы и нет?» – рассудил Штефан. Все равно он не представлял для них большой опасности – с оружием или без. Им потребуется лишь пара секунд, чтобы прикончить его, после чего беспрепятственно схватить Ребекку. Штефан понимал, что у него нет никаких шансов в этом противостоянии. Однако он был полон решимости сопротивляться до конца. Быть может, ему удастся продержаться целых пять секунд или хотя бы три, или две.

И он безо всякого предупреждения бросился на мужчину, у которого была ранена рука.