Текст книги "Сердце волка"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

Как ни странно, волк все еще не нападал. Он лишь медленно, даже как-то нерешительно приближался к ним, тихонько рыча и ни на миг не спуская с них глаз. Он вполне мог оказаться рядом с ними одним-единственным большим прыжком, но он не стал этого делать. Видимо, он не собирался их убивать, да и вообще вступать в схватку. Своими действиями он лишь хотел заставить их убраться отсюда.

– Беги! – прошептал Штефан.

Он впился взглядом в глаза волка и понял, чего именно хотел от них зверь: чтобы они убрались отсюда. Волк явно давал им шанс. Последний шанс!

– Бекки, да беги же! – еще раз шепнул Штефан. – Пойми, они хотят всего лишь защитить ребенка!

Волк подходил все ближе. Ему оставалось сделать всего три шага. Два шага. Его бока подрагивали от напряжения, и он был теперь так близко, что Штефан мог видеть его чудовищный оскал: два ряда громадных зубов, достаточно мощных для того, чтобы запросто оттяпать человеку руку.

Штефан напрягся. Он прикинул, что вес животного был килограммов тридцать пять, а то и все сорок. Никаких шансов. Если волк бросится на него, то легко собьет с ног. А он ведь бросится. Секунды через две или три, не позже.

И вдруг в светящихся глазах волка что-то изменилось. Он словно учуял какую-то угрозу, но не понял, откуда она исходит.

–  Беги же! – заорал Штефан. – Они…

Его слова заглушил прогремевший выстрел. Волк в ту же секунду был сбит с ног необычайно сильным ударом пули. Отлетев в сторону и пару раз перевернувшись, он шлепнулся на снег. Почти сразу же прозвучал второй выстрел, который сбил с ног второго волка.

Штефан обернулся и бросился назад, к Ребекке, чтобы повалить ее на землю и прикрыть своим телом. Но ее там уже не было. Но вместо того чтобы броситься бежать как можно дальше отсюда, что, с точки зрения Штефана, было бы вполне естественно, она побежала в противоположном направлении – мимо него, напрямик через поляну. Это для Штефана было настолько неожиданно, что он потерял на бегу равновесие и, неуклюже влетев в кусты, упал на колени, едва не растянувшись во весь рост. Ребекка закричала. Волк жалобно заскулил, а затем раздался плач ребенка. Это был очень странный плач. Казалось, он доносился из глотки дикого зверя, а не из человеческого горла.

Снова прогремел выстрел, однако по последовавшему глухому звуку Штефан понял, что пуля, так ни в кого и не попав, ткнулась в землю. Штефан с трудом поднялся на ноги и увидел, что буквально в метре от него из-за деревьев появился Висслер с автоматом в руках.

Второй волк перестал скулить. Он не только не был убит выстрелом, но и, пожалуй, не сильно ранен. Как бы там ни было, он с яростным рычанием вскочил на лапы, повернулся в ту сторону, где находился Висслер, и бросился к нему. Волку хватило одного прыжка, чтобы преодолеть поляну.

Висслер снова начал стрелять. На этот раз он переключил автомат со стрельбы одиночными выстрелами на стрельбу очередями и его оружие разорвало воздух непрерывным грохотом. Пули застучали по стволам окружающих поляну деревьев и, рикошетя, зашелестели по веткам кустарника. Часть пуль все-таки попала в волка, убив его еще в полете, однако энергии его прыжка все же хватило для того, чтобы он долетел до Висслера и сбил его с ног. Висслер рухнул навзничь на землю, а автомат вылетел у него из рук и упал куда-то в темноту.

Штефан одним гигантским прыжком оказался посреди поляны. Ребекка лежала на снегу, прикрыв ребенка своим телом. Ее куртка и волосы были в крови. Она не просто лежала, а отчаянно пыталась удержать дитя, которое изо всех сил старалось высвободиться. Ребенок царапался, кусал Ребекку и при этом скулил, подвывая.

– Бекки! – сердце Штефана лихорадочно заколотилось, когда он увидел, что ее лицо и руки испачканы в крови. – Что с тобой? Ты ранена?

– Помоги мне! – крикнула Ребекка, еле переводя дыхание. – Я не могу ее удержать.

Штефан, придвинувшись ближе, схватил брыкающегося ребенка за туловище, но тут же получил удар ногой в лицо такой силы, что у него потекла кровь из нижней губы. Он, тем не менее, держал ребенка мертвой хваткой, а Ребекка, воспользовавшись этим, сумела обхватить беснующегося ребенка так, что блокировала движения его рук и ног. Ребенок тут же попытался укусить ее за лицо, и ей пришлось резко отдернуть голову в сторону.

– Что с тобой произошло? – еще раз спросил Штефан. – Бекки!

– Со мной все в порядке! – ответила Ребекка. – Помоги мне. Она такая буйная!

– Но на тебе кровь…

– Это волчья кровь, – перебила его Ребекка. – Сама я не ранена.

Она говорила прерывисто, отдельными словами, изо всех сил прижимая к своему животу брыкающиеся ноги ребенка. Кроме того, ей приходилось как можно дальше отклонять голову в сторону, чтобы он ее не укусил.

– Черт побери, да заставьте вы это дитя замолчать! – крикнул Висслер.

Он уже выбрался из-под убитого им волка, поднял с земли автомат и подбежал к Штефану и Ребекке.

Бекки и в самом деле попыталась угомонить ребенка, однако он продолжал сопротивляться с такой энергией и такой яростью, что Штефан невольно содрогнулся. Этот ребенок вел себя как зверь, а не как человек. Когда Штефан попытался протянуть к нему руку, он так лязгнул зубами, что, пожалуй, откусил бы Штефану палец, если бы тот вовремя не отдернул руку.

– Перестань! – взмолилась Ребекка. – Пожалуйста, малышка, ну перестань же!

Ее слова, похоже, возымели обратный эффект. Девочка издала протяжный пронзительный вой и неожиданно ударила Ребекку по лицу. Ее ногти, которые были длинными, как у дикой кошки, и грязными, оставили на щеке Бекки четыре кровоточащие царапины. Ребекка охнула от боли, но не отпустила ребенка.

Висслер молниеносно наклонился вперед и звонко шлепнул ребенка ладонью по щеке – девочка тут же перестала кричать. Более того, она больше не била Ребекку и даже неожиданно прижалась к ней с такой же силой, с какой секунду назад вырывалась. Затем она начала тихонько плакать.

Ребекка прижала девочку к себе, отошла на шаг от Висслера и бросила на него гневный взгляд.

– Вы что, с ума сошли? – с негодованием воскликнула она. – Не смейте к ней даже прикасаться, чудовище!

– Наверное, мне следовало бы и вам дать пощечину! – Висслер был в гневе, он почти кричал. – Вы что, решили нас всех погубить? Что все это значит? Я приказал вам находиться возле поляны! – Он сердито помотал головой. – И о чем вы только думали?

Глаза Ребекки расширились.

– Думала? – недоуменно переспросила она. – Я… я услышала крики ребенка!

Висслер вздохнул.

– Понятно, – сказал он. – Этого следовало ожидать. И что вы теперь собираетесь с ним делать?

Ребекка в первый момент явно не сообразила, что он имел в виду. Не понял этого и Штефан.

– Вы, похоже, собираетесь взять его с собой, – продолжил Висслер. – Но это исключено.

– Что вы сказали? – переспросил Штефан.

Висслер бросил на него быстрый взгляд и снова посмотрел на Ребекку.

– Пожалуйста, выслушайте меня, – начал он. – Я понимаю, какие чувства вы сейчас испытываете, но…

– Сомневаюсь, чтобы вы это понимали, – перебила его Ребекка. – Вы – самый настоящий болван, если хотя бы на секунду вообразили, что я оставлю эту малышку здесь на произвол судьбы.

Висслер хотел что-то ответить, но в этот момент ветер донес до них протяжный тревожный вой. Вскоре такой же вой раздался уже с другой стороны. Всем троим сразу же стало понятно, что означают эти звуки.

– Ну и где же вертолет? – поспешно спросил Штефан, чтобы отвлечь Висслера от разговора с Бекки.

– Летит, – ответил Висслер. – Нам осталось ждать минут пять. Если только у нас будет столько времени… Русские наверняка услышали выстрелы. Черт возьми! Этого не должно было произойти!

– Как и многого другого, – гневно добавила Ребекка. Она выпрямилась и требовательно посмотрела на Висслера. – Если у нас осталось только пять минут, тогда нам следует поторопиться.

Висслер впился в нее взглядом, не произнося ни слова. Ребекка тоже молча смотрела на него. Штефан почувствовал, что спор между ними решится именно так: противоборством пристальных взглядов, с помощью которых в этот момент оценивали друг друга эти внешне столь неравные соперники. Висслер до сего момента претендовал на статус вожака и прекрасно справлялся с этой ролью. Это признавала и Бекки, ведь он действительно был сильнее, целеустремленнее, возможно, умнее и, безусловно, безжалостнее и Штефана, и ее. Однако сейчас все это уже не имело значения. Появление беспомощного плачущего ребенка, которого Бекки прижимала к своей груди, в корне изменило ситуацию, ибо это дитя разбудило в ней древние инстинкты, против которых были бессильны все тщательно отработанные навыки Висслера, его беспощадность и с таким трудом поддерживаемый авторитет. У Бекки эти инстинкты проявлялись, пожалуй, гораздо сильнее, чем у большинства других женщин. Висслер, конечно же, этого не знал, а вот Штефан был уверен: что бы сейчас ни говорил и ни делал американец, он не принудит Бекки оставить ребенка. Единственное, что Висслер мог сейчас сделать, – это пристрелить Бекки.

Но это, по-видимому, стало понятно и американцу: уже через несколько секунд он повернулся и пошел прочь.

К востоку от них над гребнем горы, край которого был словно отчерчен под линейку, появилась тонкая светло-серая полоска – начинался рассвет. Вскоре эта полоска должна была постепенно распространиться на все небо, и тогда станет совсем светло. Однако вертолета все еще не было слышно.

– Пять минут уже давно прошли, – сказал Штефан. – Ну и где же, черт возьми, ваш вертолет?

– Еще недостаточно светло, – ответил Висслер. В его голосе чувствовались одновременно и нетерпение, и раздражение.

– И насколько же должно быть светло? – спросил Штефан. – Настолько, чтобы русские смогли выпустить по вертолету свои ракеты?

Висслер бросил на Штефана враждебный взгляд.

– Русские – не главная наша проблема, – сурово произнес он.

Висслер на стал пояснять свою реплику, но Штефану тут же показалось, что вой волков стал звучать громче. С тех пор как они втроем покинули маленькую поляну в лесу, жуткий заунывный вой волчьей стаи не прекращался ни на секунду. Кроме того, Штефану казалось, что в этом хоре звучали все новые и новые голоса. Он тщетно пытался отогнать от себя мысль, что волки между собой разговаривают.

– Видите деревья вон там? – Висслер показал рукой в сторону реки.

Штефан, вглядевшись, различил лишь какие-то тени, тем не менее кивнул.

– Их ветви простираются едва ли не до середины реки, – продолжал Висслер. – И с этой стороны тоже. Думаю, что просвет между ними – метров двенадцать-пятнадцать, не больше. Диаметр винта вертолета – девять метров. Если пилот сделает хоть малейшую ошибку или же если вертолет хоть чуть-чуть снесет в сторону резким порывом ветра – ему конец. А потому он не может садиться при таком освещении.

Штефан подумал, что Висслер, пожалуй, прав. Но от этого ему не стало легче. Пять минут превращались в целую вечность. Ему уже казалось, что если они и сумеют продержаться эти «пять минут», то разве что каким-то чудом. Штефан чувствовал, что его и физические, и душевные силы уже на исходе.

Еще раз взглянув на реку, он повернулся и подошел к Ребекке, стоявшей в нескольких шагах позади него. Девочка перестала плакать и спокойно лежала на руках у Бекки. Штефану поначалу даже показалось, что ребенок уснул. Но, подойдя ближе, он увидел, что глаза девочки широко открыты и она с любопытством и совершенно без страха смотрит в лицо Ребекки. Похоже, она поняла, что Ребекка не представляет для нее никакой опасности.

– Она ранена? – спросил Штефан.

– Думаю, что нет.

Ребекка лишь на мгновение взглянула на него и сразу же снова уставилась на девочку, которую она держала на руках как младенца, хотя девочка уже явно вышла из этого возраста и по размерам, и по весу. Лицо Ребекки расплылось в ласковой, нежной улыбке.

Штефану же было совсем не до улыбок. Скорее, наоборот. Он знал, что, даже если они и выберутся отсюда живыми, у них начнутся другие, не менее серьезные проблемы.

– Наверное, у нее сильное нервное потрясение, – предположил он.

– Да, возможно, – ответила Ребекка. – Бедняжка! Ей, конечно же, было ужасно страшно. Интересно, живы ли ее родители?

Она, по всей видимости, предполагала, что волки убили родителей девочки, а ее саму унесли с собой. Вроде бы вполне разумное предположение. Однако Штефан почему-то не мог в это поверить. Что-то тут было не так. Теперь, когда девочка лежала на руках у Бекки, она казалась вполне нормальным, спокойным ребенком, но Штефан тут же вспомнил, как девочка вела себя, когда они с Ребеккой пытались ее утихомирить: она бесновалась, словно дикий зверь. Даже издаваемые ребенком звуки были какими-то звериными, а не человеческими. А еще она попыталась укусить его, причем совсем не так, как кусается разозлившийся ребенок, нет, она попыталась цапнутьего так, как это сделал бы… волк?

– Бред какой-то! – буркнул Штефан.

Он произнес эти слова довольно громко, и Ребекка тут же вопросительно посмотрела на него:

– Что?

– Мне просто интересно, как долго она пробыла среди волков.

– Со вчерашнего вечера, – ответила Ребекка.

– Откуда ты это знаешь?

– Ты же сам слышал ее плач, так же как и я, хотя вон тот придурок все еще утверждает, что это были волки. Возможно, она заплакала, когда волки набросились на ее родителей.

И эта мысль была вроде бы вполне резонной. И опять что-то не сходилось. Эта девочка явно пробыла среди волков дольше, чем всего лишь несколько часов. Намного дольше.

– Ты не сможешь оставить ее у себя, – неожиданно заявил Штефан.

Ребекка – хотя и не очень убедительно – сделала вид, что не поняла смысла этих слов.

– О чем ты? – спросила она.

– Об этой девочке. Как только мы выберемся отсюда, нам придется поместить ее в соответствующее учреждение, – сказал Штефан. – И ты это знаешь.

– Сначала нужно отсюда выбраться, – заметила Ребекка. – К тому же мы не знаем, живы ли ее родители.

– Это нас и не касается, – возразил Штефан чуть более резким тоном. – Так или иначе, мы не сможем оставить этого ребенка у себя.

С лица Ребекки на одну секунду исчезла улыбка, и еще одну секунду Штефан видел в ее глазах ту же твердость и непреклонность, какая была в них во время ее последнего спора с Висслером. Ни Ребекка, ни Штефан теперь не станут ввязываться в подобную дуэль, хотя Штефан понимал, что проиграл бы ее, если бы она состоялась.

– Мы разберемся с этим вопросом, как только выберемся отсюда, – серьезно сказал он.

– Да, конечно, – согласилась Ребекка.

Штефан тут же осознал, что они не будут ни с чем разбираться – по той простой причине, что им не с чембыло разбираться. Ребекка стояла с этим большим «младенцем» на руках и, несмотря на свой жалкий вид – разорванную одежду, засохшую кровь на лице, воспаленные глаза, растрепанные и испачканные кровью волосы, – выглядела такой счастливой, как никогда в жизни, а потому Штефану хватило и одного взгляда на нее, чтобы понять, что она уже приняла решение. Она даже не станет обсуждать этот вопрос и тем более не позволит диктовать себе условия. Для Бекки сложившаяся ситуация была простой и понятной: судьба подарила ей этого ребенка в качестве компенсации за то, что она потеряла своего ребенка несколько лет назад, и никакая сила в мире не заставила бы ее отказаться от него. Больше не говоря ни слова, Штефан вернулся к Висслеру.

– Она сумела успокоить ребенка, – сказал Висслер. – Прекрасно. Ваша супруга умеет обращаться с детьми. У вас есть дети?

Если бы Висслер был хотя бы наполовину таким профессионалом, каким его считал Штефан, то он, черт возьми, наверняка уже догадался бы, что у них нет детей, и, возможно, даже понял бы почему. Тем не менее Штефан спокойно покачал головой и сказал:

– Нет.

– Вот-вот прилетит вертолет. – Висслер сменил тему разговора. – Я его уже почти слышу.

– С этим ребенком что-то связано, ведь так? – неожиданно спросил Штефан.

При этом он посмотрел Висслеру прямо в глаза, однако американец либо в совершенстве владел своими эмоциями, либо действительно не знал, что имел в виду Штефан. Появившееся на его лице вопросительное выражение выглядело абсолютно естественным.

– О чем вы?

– Я не слепой, Висслер, – Штефан был необычайно серьезен, хотя мысленно и спрашивал себя, не выглядит ли он сейчас смешным, – и не глухой. И помню то, что вы говорили раньше. Вы про эту девочку что-то знаете.

Висслер еще секунды две-три продолжал изображать искреннее удивление, но затем, почему-то сначала бросив быстрый взгляд на Ребекку, сказал Штефану:

– Не про этогоребенка, а про таких детей,как он.

– Что означает «таких детей, как он»?

Висслер пошарил быстрым и нервным взглядом по небу над рекой и лишь затем ответил:

– Это всего лишь слухи. Так, глупая болтовня! Во всяком случае, я придерживался такого мнения вплоть до последних событий. Помните, что я вам рассказывал об этой долине и о местных жителях?

– Кое-что помню, – насмешливо сказал Штефан.

– Местные жители – очень суеверные люди, – продолжил Висслер. – Они хоть и христиане, но, знаете ли, это не мешает им верить в призраков и злых духов. Да и вообще во все то, над чем мы, цивилизованные люди, смеемся, – в чертей, вампиров, ведьм, оборотней…

– Понятно, – произнес Штефан с сарказмом. – Вы хотите сказать, что мы как раз и наткнулись на семейку оборотней?

– Нет, – Висслер говорил уверенно. – На жертвудля оборотней.

–  Что?!

Висслер решительно закивал головой.

– Да, именно так! – заявил он. – Я вам тогда еще не все рассказал про Волчье Сердце. Думал, что это не так уж важно. Однако главное во всей этой истории то, что местные жители по-настоящему верят, будто в этой долине живут оборотни.

– Это просто смешно! – воскликнул Штефан.

– Конечно! – согласился Висслер. – Для нас, для вас, для меня и для всего так называемого цивилизованного мира, находящегося очень далеко отсюда. Но не для местных жителей. Они уже сотни лет живут рядом с этой долиной и в течение столетий верят в подобные вещи. У них своего рода… договор.

– Договор?

Хотя Штефан уже понял, к чему клонит Висслер, сама мысль об этом показалась ему такой чудовищной и невероятной, что ему просто не хотелось в это верить.

– Они дают волкам то, что те хотят, а волки в свою очередь не трогают их.

Штефан недоверчиво посмотрел на американца:

– Вы… вы хотите сказать, что они приносят им в жертву своих детей?

Он невольно произнес эти слова громче, чем хотел, и тут же испуганно оглянулся и посмотрел на Ребекку. Она стояла всего в нескольких шагах от них, однако все ее внимание было сконцентрировано на ребенке, а потому она, по-видимому, не слышала их разговора. И слава Богу!

– Не всех своих детей, – ответил Висслер. – Лишь некоторых, да и то в строго определенные моменты. Впрочем, ничего более конкретного я не знаю. Я, в общем-то, еще несколько минут назад считал все это вымыслом, но теперь… Я слышал, что в одну из ночей – раз в году – они приносят ребенка к границе долины, откуда его забирают волки.

– Но это же…

– Варварство? – перебил его Висслер и тут же кивнул. – Безусловно! Еще какое варварство! Сейчас хоть и XX век, но время человеческих жертвоприношений, похоже, пока еще не кануло в Лету.

Штефана так и подмывало сказать, что Висслер тоже имеет самое непосредственное отношение к подобным жертвоприношениям, так что пусть не скромничает, однако он все-таки сдержался. Мало того что эта история шокировала Штефана – она сделала их положение еще более сложным.

– Моя жена не должна об этом узнать, – предупредил Висслера он. – Вы меня поняли?

Прежде чем ответить, Висслер бросил на Ребекку долгий задумчивый взгляд.

– Думаю, что понял. – Он кивнул. – Вертолет уже близко. Слышите?

Штефан прислушался, но Висслер, по-видимому, обладал гораздо более тонким слухом, и прошла почти минута, прежде чем Штефан наконец-то различил среди тихих лесных шорохов и завывания ветра новый звук – хотя и еле слышный, но уже распознаваемый шум вертолетного винта.

– Пора! – решительно сказал Висслер. – Пойдемте!

Они вышли из-за деревьев на открытое пространство. Штефан внезапно снова почувствовал, каким ледяным был ветер. А еще ему пришло в голову, что в своей темной одежде он был прекрасной мишенью на фоне покрытого ослепительно белым снегом берега речки. Хотя, не считая убитого волком солдата, русские пока никак себя не проявили, это отнюдь не означало, что они не находятся где-нибудь рядом.

Штефан нервно посмотрел вверх: звук вертолетного винта становился все громче, но самого вертолета еще не было видно. Возможно, он летел совсем низко над деревьями, чтобы на него невозможно было навести ракету. Если это действительно так, то тогда они увидят его лишь тогда, когда он начнет садиться.

Или начнет по ним стрелять.

Ибо кто им сказал, что это не русский вертолет?

– Что это? – неожиданно спросила Ребекка. Ее голос был таким испуганным, что Штефан и Висслер одновременно и очень быстро повернулись к ней. – Прислушайтесь!

– Это вертолет, – пояснил Висслер, но Ребекка тут же отрицательно покачала головой.

– Я не про это, – сказала она. – Волки! Они перестали выть.

И только тут Штефан заметил, что волчьи завывания стихли так же внезапно и согласованно, как и начались, и от этого стало еще страшнее. Штефан, нервничая, подумал, что, возможно, этому есть очень простое объяснение: наступил рассвет и, наверное, именно в это время суток волки как раз и перестают выть на луну. А может, они просто услышали шум, издаваемый вертолетом, и испугались.

Однако было и еще одно, более неприятное объяснение. Штефану оно пришло в голову как раз в тот момент, когда он увидел на опушке леса позади Ребекки какую-то тень.

Это был волк.

И не просто какой-то там волк, а самый крупный и матерый из всех, каких Штефан когда-либо видел. Этот зверь был просто огромным и весил как минимум в два раза больше, чем те волки, которых Висслер убил на поляне. У зверя был густой черный мех с узким белым пятном на груди, а лапы были больше ладони Штефана. Да, это был явно самый ужасный из всех волков, которых Штефан когда-либо видел или даже мог себе представить. Его морда была широкой, затупленной, а в жуткой оскаленной пасти виднелись острые смертоносные клыки. А еще у него были необычайно большие, стоявшие торчком уши, которые придали бы даже несколько комичный вид какому-нибудь другому зверю – другому, но не ему. Однако самыми ужасными были глаза волка – огромные и выпуклые, как у кролика, больного миксоматозом. Они выражали что-то такое, от чего у Штефана от ужаса побежали по спине ледяные мурашки. В этих глазах чувствовалась та же неудержимая ярость, какую Штефан видел в глазах у волка, убитого на поляне. Но, кроме ярости, в них ощущалось что-то еще, чего Штефан никак не мог понять. Впрочем, он и не хотел этого понимать, потому что тогда ему пришлось бы переосмыслить все свои представления о жизни. Этот волк был не просто зверем – он был чем-то несравненно б о льшим.

Позади черного волка-великана показался еще один волк, а за ним еще один. Их появление вывело Штефана из охватившего его на несколько секунд оцепенения. Волков было уже не трое: с разных сторон стали доноситься шорохи и Штефан заметил среди деревьев новые проворные тени. Стая, вой которой они недавно слышали, явилась сюда.

– Бегите! – заорал Висслер.

Ребекка и Штефан одновременно повернулись, намереваясь бежать, а Висслер молниеносно сорвал с плеча автомат и, почти не целясь, выпустил по опушке леса короткую очередь.

Это послужило волкам своего рода сигналом. В следующее мгновение опушка леса и берег речки словно взорвались, все пространство вокруг утонуло в шуме и хаосе стремительных движений. Висслер снова выстрелил из автомата. Бекки и Штефан бросились наутек. На миг показалось, что волки окружили их со всех сторон. Замелькали вспышки оранжевого пламени. Волки зарычали, и ребенок на руках у Бекки опять начал плакать, издавая все те же жуткие скулящие звуки. Штефан лишь краешком своего сознания уловил, что шум вертолетного винта стал немного громче. Все это, казалось, произошло не просто очень быстро, а словно в мгновение ока, поскольку эти сцены и чувства мелькнули в сознании Штефана еще до того, как они с Ребеккой успели сделать хотя бы один шаг.

Ему даже не пришлось особенно раздумывать, куда именно нужно бежать. Волки (Штефан, быстро оглянувшись, в ужасе заметил, что их было не меньше десятка) рванулись вслед за ними с трех сторон. Впереди простиралась замерзшая река. До деревьев на ее противоположном берегу было не меньше двадцати метров. Даже если им каким-то чудом удастся добежать до того берега, у них уже не будет сил вскарабкаться на деревья. Не только сил, но и времени.

Висслер выпустил из автомата еще одну очередь. Пули задели как минимум одного волка (судя по резкому визгу, тут же утонувшему в рычании всей стаи), но его собратья по-прежнему стремительно неслись вперед. Висслер, описав автоматом дугу, выпустил короткую очередь – прозвучали лишь два или три выстрела, – чтобы не израсходовать сразу все боеприпасы. Еще один волк, взвыв, рухнул на снег. Затем Висслер повернулся и бросился огромными прыжками вслед за Штефаном и Ребеккой.

Однако волки бежали быстрее.

Первый из них, с силой оттолкнувшись задними лапами от земли, прыгнул на бегущего Висслера. Тот, в последний миг инстинктивно почувствовав опасность, на бегу уклонился от прыгнувшего зверя. Точнее, почти уклонился. Вместо того чтобы сбить Висслера с ног, волк лишь зацепил его, заставив споткнуться, а сам с гневным рыком пролетел мимо и, опрокинувшись, рухнул на снег. Висслер невольно неуклюже шагнул в сторону, но сумел удержаться на ногах. Он тут же пристрелил прыгнувшего на него волка и сразу же развернулся, чтобы дать отпор следующему.

Этим зверем оказался черный великан, которого Штефан с самого начала интуитивно воспринял как вожака стаи. Висслер выстрелил по нему в упор. Очередь, если бы она попала в волка, разорвала бы его в клочья. Однако раздался все лишь один выстрел: магазин был пуст. Пуля ударила волка в бок, отбросила его назад и оставила на его шкуре кровавый след.

Зверь тут же вскочил на ноги, но и Висслер отреагировал с нечеловеческой быстротой: он молниеносно подскочил к волку, с размаху стукнул автоматом его по черепу, затем ударил еще несколько раз. Зверь, взвыв, распластался на снегу. Но на этот раз он уже не поднялся.

Штефан и Ребекка тем временем добежали до берега реки. Штефан бежал не так быстро, как мог, – он не хотел, чтобы Ребекка отстала. Тем не менее он достиг берега на несколько секунд раньше ее и бросился бежать по ровной, как зеркало, поверхности реки. Лед был покрыт лишь тонким слоем снега, явно недостаточным для того, чтобы ступни не скользили. Штефан поскользнулся, отчаянно замахал руками и, рухнув на лед, не в силах остановиться, докатился по инерции до середины реки. Бежавшую прямо за ним Ребекку постигла та же участь. Но ей как-то удалось перевернуться в падении, и она упала не на ребенка, а на спину, стараясь защитить девочку от удара об лед. Однако Ребекка не смогла удержать малышку, которая упала на лед и по инерции проскользила еще пару метров.

Когда Штефан приподнялся на четвереньки, волки были уже совсем близко. Ребекка тоже приподнялась и с отчаянной поспешностью поползла к ребенку, но так и не успела дотянуться до него: огромный волк одним прыжком оказался над плачущей девочкой, широко расставив ноги, стал над ней и попытался цапнуть Ребекку за руку. Бекки еле удалось вовремя отдернуть руку, однако Штефану показалось, что волк в действительности и не хотел ее кусать. Его агрессивный выпад был просто предупреждением – не более того.

И вообще в этом нападении было что-то не так. Волки уже давно могли бы прикончить их всех, тем не менее они – пока что? – даже не нападали на них. Четверо или пятеро темно-серых хищников остановились рядом с Ребеккой и Штефаном, и еще столько же волков окружили Висслера, но не трогали и его. Это было какое-то… ненастоящее нападение. Если бы волчья стая действительно стремилась их уничтожить, то они уже давно были бы мертвы. И вдруг до Штефана дошло, что это все означает!

– Им нужен только ребенок! – крикнул Висслер. – Отойдите от него! Назад! Ради Бога, отойдите от ребенка!

Эти слова предназначались прежде всего Ребекке, которая к тому моменту поднялась на ноги и, скользя и еле удерживая равновесие, пыталась приблизиться к девочке. Она не обратила на крики Висслера никакого внимания. Более того, Штефан был уверен, что она даже и не отдает себе отчета, какой опасности сейчас подвергается. Волк мог убить ее одним движением своих мощных челюстей – а если и не этот волк, то любой из его собратьев, стоящих вокруг. То, что они до сих пор еще этого не сделали, было просто каким-то чудом. Но как долго они будут бездействовать?

– Отойдите от ребенка! – еще раз крикнул Висслер. Он, пятясь, спустился с берега и теперь шел по льду реки, непрерывно поворачиваясь то вправо, то влево и описывая дугу автоматом с пустым магазином. – Да поймите же вы: им нужен только ребенок!

Однако его слова возымели совершенно противоположное действие: Ребекка вдруг вскрикнула и, бросившись к волку, преграждавшему ей путь к ребенку, ударила зверя ногой. Ее движение было таким внезапным, что даже волк с его молниеносной реакцией не успел отреагировать. Нога Ребекки попала зверю по челюсти и отбросила его от девочки. Сама же Ребекка, поскользнувшись и потеряв равновесие, упала, но тут же перекатилась по льду и накрыла своим телом плачущего ребенка. Но уже через мгновение ей пришлось взвыть от боли: отброшенный ею волк метнулся к ней и впился зубами ей в плечо.

Штефан попытался было подбежать к ней, но один из волков тут же бросился на него и повалил на лед. Оглушенный падением, Штефан наугад ударил рукой и, почувствовав, что попал, тут же попытался подняться на ноги. Однако он снова поскользнулся и упал. Его тут же атаковали сразу три волка. Они впились зубами ему в икру, предплечье и плечо, и он почувствовал, как по его коже потекла теплая кровь. Затем прямо перед его глазами появилась мохнатая волчья морда и зверь попытался вцепиться ему в горло. Штефан отчаянно отпрянул от волка, схватился обеими руками за мех на голове волка и изо всей силы попытался оттолкнуть зверя от себя. Еще один волк впился зубами Штефану в ногу. Штефан невольно вскрикнул. От боли у него как будто прибавилось сил. Он решительно отшвырнул от себя волка, пытавшегося схватить его за горло, и, согнув вторую ногу, с силой ударил ею другого волка в висок. Зверь, взвыв, отпустил его ногу и отскочил от него.

Однако подняться на ноги Штефан уже не смог: раненая нога просто не выдержала его вес. Опять упав, он больно ударился о твердый как камень лед и почувствовал, как из носа и разбитой губы сочится кровь. Один из волков напал сзади и вырвал кусок из его куртки. Штефану показалось, что ему в спину впилось с полдюжины раскаленных гвоздей, но у него теперь уже не было сил даже на то, чтобы закричать.