Текст книги "Спартак — воин иного мира (СИ)"
Автор книги: Владимир Вульф
Жанры:
Попаданцы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
Охотник встал в боевую стойку, готовясь сразиться с эльфом, когда огромные тенты один за другим загорелись ярким синим пламенем. Зрители удивленно подняли головы, не понимая, что происходит, а потом вскочили со своих мест и в панике бросились бежать к выходу. Одного из жителей неожиданно охватило пламя, он неистово кричал, пытался сбросить горящую одежду, но быстро пал замертво посреди лестницы. Огонь стремительно пожирал плоть, превращая ее в пепел. Вскоре по трибунам бегали десятки живых факелов, умирающих мучительной смертью.
*
Вэон мысленно подгонял лошадь. Он посматривал на человека, который за все время не подал ни единого признака жизни. К счастью, его сердце продолжало слабо биться в груди, давая понять, что не все потеряно. Обладая такой ценной и опасной силой, когда магия постепенно возвращается, он может очень сильно повлиять на мир. И даже кардинально изменить его, смотря на чьей стороне будет убийца магов.
«Я наконец-то перестал слышать этот назойливый голос в своей голове», – несвоевременно обрадовался наставник.
«Ты, недалекое существо, – тут же заговорило эфемерное существо, – не спеши праздновать».
Над ареной поднялся столб черного, как ночь, дыма. На секунду Вэону показалось, что до его слуха донесся слабый крик о помощи. Он собирался было прислушаться, как прогремел мощный магический взрыв. Энергетическая волна через секунду пронзила их, раскалив и так душный воздух. Каждый ощутил его обжигающие прикосновения на коже, а при вдохе – на легких.
– Боги, что происходит? – ошарашенно воскликнул стражник, выпустив из рук вожжи.
Другой быстро спрыгнул с телеги, обнажил меч.
Толпы испуганных жителей бежали со стороны арены по улицам города. Они неслись со всех ног прочь от амфитеатра, что-то кричали, спотыкались, падали друг на друга. Их лица были искажены гримасами ужаса.
– Нам надо как можно быстрее добраться до особняка! – отдал приказ Вэон, но стражники не слушали его. Один из них схватил шустрого зверолюда-волка, грубо прижал к телеге, стал расспрашивать.
Другой стражник стоял рядом, внимательно слушал разговор, поэтому не заметил, как к нему сзади подскочил вооруженный эльф и воткнул в спину меч. Испуганный зверолюд показал пальцем в сторону нападавшего.
– Ты еще… – не договорил второй стражник, захлебываясь кровью. Он опустил глаза вниз, посмотрел на зияющую рану в животе, откуда вывалились кишки, затем завалился на телегу и медленно сполз по ней.
– Лотион, – опешил Вэон, стоя рядом с человеком. Он поспешил спрыгнуть с телеги и встал напротив наемного убийцы.
– Вот мы и встретились снова, братишка, – мрачно процедил Лотион.
– А ты возмужал. – Ничего не могло скрыться от цепкого взгляда наставника и даже то, что за спиной болталась сделанная в форме изгибающейся змеи рукоятка кинжала. Того самого кинжала, которым он разрезал братские узы.
– Я тоже кое-чего смог добиться, – любезно поделился младший брат.
Мимо них пробежал последний житель города, который даже не обратил внимания на трупы, лежащие возле телеги. Улица снова опустела. Все попрятались по домам.
В руках Лотион держал окровавленный меч. Он нервно переминался с ноги на ногу, высматривая брешь в защите Вэона.
– Я помню, мы пообещали друг другу, что следующая наша встреча будет последней, – неожиданно напомнил о давней клятве младший брат.
– Ты отнял у меня то, что мне было дороже всего, – на глазах наставника навернулись слезы. – Или ты забыл?
– Нет, не забыл, но ты сам виноват в случившемся, – в голосе Лотиона заиграли нотки раздражения.
Около десятка разбойников вышли из своих укрытий и окружили телегу. Они медленно подходили к ней, сжимая кольцо. Рогатый иноземец поспешил спрыгнуть с телеги. Это заставило некоторых нападавших дрогнуть перед ужасным воином, который на арене сумел победить горного великана.
– К сожалению, сегодня я не смогу исполнить данную мною – и тобою! – клятву, – с досадой предупредил Лотион.
– Зачем же это все тогда?
– Я пришел за ним, – наемный убийца показал на демона.
Разбойники всей толпой навалились на рогатого иноземца. Они боролись с ним, хватали за руки и ноги, пытаясь повалить на землю. Он яростно сопротивлялся и размахивал огромными кулачищами. Один из нападавших отлетел в сторону, с силой рухнув на землю, издал предсмертный стон и испустил дух.
– Что же, возможно, я все-таки успею исполнить задуманное, – глядя на безуспешные попытки подчиненных одолеть демона, задумчиво проговорил Лотион.
Наемный убийца первым атаковал своего противника. Вэон на ходу обнажил меч, и им же блокировал стремительный удар. Жалобно зазвенела сталь.
– Твоя реакция все так же хороша! – довольно отметил младший брат.
Рогатый иноземец отшвырнул еще одного надоедливого разбойника, а другого опрокинул наземь и размозжил его череп ногой.
Наставник сделал широкий шаг вперед, нанес прямой удар. Лотион с легкостью отвел меч в сторону, не сильно напрягаясь. Вэон, сделав еще шаг, другой рукой съездил по лицу младшего брата. Тот неуверенно отошел назад, потер ушибленное место.
– Все такой же легкомысленный, – справедливо заметил наставник.
– Я никогда не был воином, – попытался оправдаться младший брат. – И уж точно не был рожден, чтобы им стать.
Рогатый иноземец наконец-то стал ослабевать. Разбойники поставили его на колени, когда он неожиданно превратился в камень, и придавил собою одного из них. Тот истошно вопил, брыкался, пока не раздался противный хруст костей.
– Знаешь, чего тебе не хватает? – неожиданно поинтересовался Лотион, затем сам же ответил на свой вопрос: – Хитрости.
– Почему?
– Ты скоро все поймешь, – лукаво улыбнулся младший брат.
Вэон хотел было сказать что-нибудь язвительное, как некто хорошенько приложил ему по голове чем-то тяжелым. Он упал на землю, все поплыло перед глазами.
– Что делать с ним? – спросил один из разбойников. – Мы даже его приподнять не можем.
– Прыгайте в телегу, – прикрикнул на них Лотион.
Тупая пульсирующая боль стискивала голову Вэона. Он лежал, не в силах сфокусировать взгляд, отчасти не понимая, что происходит.
– Зачем нам слабый человек?
– Он обладает очень ценной силой, – ответил младший брат, запрыгивая в телегу.
Послышалось ржание лошади, удаляющийся цокот копыт. Наставник попытался привстать, но все кружилось и расплывалось перед глазами. Он не мог найти твердую почву для опоры.
«Черт, – мелькнула мысль, пронзив голову тупой болью, – все пропало…» – после этого Вэон перестал бороться и пытаться подняться. Он лег на спину, зажимая одной рукой рану на голову.
– Все пропало… – слабо шевеля губами, прошептал наставник. – Все пропало
========== Часть 18 ==========
Над пустыней, тянущейся до самого горизонта, угрожающе нависало черное солнце, словно чье-то око, внимательно наблюдающее за насекомыми, что копошились в алом песке. Этими насекомыми были бесцельно бродящие тени с опущенными головами и издающие странные звуки, похожие то ли на всхлипывания, то ли на стоны. Они бессмысленно существовали здесь, где время навсегда прекращало свой бег, обрекая всех сюда попавших на вечные ожидания.
Очутившись посреди этого кошмара, Томас первое время сидел на месте, стараясь не привлекать внимания странных существ, напоминающих призрачные дымки. Он достаточно долго просидел в одной позе, чтобы все тело стало настойчиво требовать движения. Поначалу немного подвигал головой, следя за тем, как на это отреагируют тени, а когда они проигнорировали его, размял руки и плечи – совершенно та же реакция. Он посидел еще несколько минут, присматриваясь к существам, пока не убедился, что они его даже не замечали. После осмелился встать на ноги, попрыгал.
«Пришло время задаться самым интересным и банальным вопросом: где я?» – с иронией подумал Мальком, вспоминая десятки просмотренных в недалеком прошлом фильмов.
– Ты в Илазе, – сказал некто, кто очень походил на одну из бродящих вокруг теней, но не был безликим: узкое вытянутое лицо, длинный нос с горбинкой, сухие тонкие губы и хитрые цепкие глаза.
– Выходит, я умер? – не очень-то огорчился Томас. Он с самого начала подозревал, что, возможно, не переживет бой.
– Это ведомо одним богам, – на лице незнакомца заиграла едкая ухмылка.
– Не жалуешь их?
– Не жалую.
Мальком посмотрел на небо, затянутое серой мглой, на черное солнце. Это место было лишено жизни в привычном понимании слова: ни ветра, ни жары, ни холода – только тени и ничего более.
– У тебя есть имя? – поинтересовался Томас.
Звуки, которые издавали тени, странным образом влияли на него. Они вгоняли в уныние и отчаяние, навевали мысли о безысходности, неотвратимости судьбы.
– Было, давным-давно, – неохотно ответил незнакомец. – Гай Антоний как-то там.
– Вы тот самый архитектор, что построили термы и стал возводить амфитеатр, – осенило Малькома.
– Нет, я больше не он, – покачал головой Гай. – Я жду здесь своего часа, чтобы переродиться и попробовать в новой жизни исполнить свое предназначение, а моя прошлая жизнь не имеет теперь никакого значения.
– Моя, похоже, тоже, – мрачно прошептал Томас, а затем, показав на тени, спросил: – А кто они?
– Некоторые ждут своего часа на протяжении тысячи лет, а некоторые – пару дней. Они же потеряли веру, перестали ждать перерождения, сделав это место своим новым домом. Они – отголоски былых надежд, тлеющие угли.
– И сколько ждать мне?
– Это ведомо… – заговорил Гай.
– … одним богам? – закончил за него Мальком.
– Ты прав, мой друг.
– А что известно тебе?
– Ничего стоящего, зато я знаю, с кем тебе стоит поговорить.
Гай Антоний жестом попросил следовать за ним. Томас с большой неохотой пошел за новым знакомым, явственно ощущая атмосферу безысходности.
*
Вэон с трудом разомкнул потяжелевшие веки. Он немного поморгал, чтобы глаза привыкли к свету, а потом принялся осматриваться. Над самым потолком висел небольшой светло-синий шар, тускло освещающий большую просторную комнату. Из полумрака выплывали неясные очертания мебели, вроде небольших тумб, несколько тяжелых шкафов с множеством мелких отделений: некоторые из них использовались для одежды, в других таились разного рода побрякушки и прочие мелкие безделицы, а один – без отделений, только с тремя аккуратными полками – был полностью заставлен книгами. То и дело тусклый свет выхватывал отдельные названия на корешках, сделанные на различных языках и наречиях, так же виднелись следы частого чтения: слегка потрепанный переплет, затертые буквы и помятые уголки.
Интерьер был слишком роскошным для особняка Даггарта, который обожал простоту, старинные вещи, напоминающие о минувших днях и событиях прошлого. Его спальня также отличалась от той, где он сейчас находился: роскошная двухместная кровать, теплое и чрезвычайно легкое одеяло – почти не чувствуешь его на себе – дорогие мягкие и нежные ткани; в общем, здесь все кричало о высоком положении хозяина. И к тому же организатор игр не очень сильно любил магию, поэтому предпочитал естественное освещение, а не созданное чьими-то руками.
Попробовав оторвать пудовую голову от мягкой подушки, Вэон столкнулся с серьезным препятствием в виде резанувшей все тело боли. У него невольно заслезились глаза. Вытерев их ладонью, он медленно повернулся на бок, чтобы не вызвать еще одну волну боли, а потом осторожно пощупал просто огромную шишку на голове. На его прикосновения она среагировала немедленно и безжалостно: сильная тупая боль пронзила голову, словно кто-то вогнал ему сзади раскаленный гвоздь.
– Не спеши вставать с постели, сын мой, – заботливо прошептал Аранион. Его голос нисколько не изменился за столько времени: сильный, как эльфийская сталь, мягкий, как лепесток цветка, спокойный, как течение широкой реки. – Ты еще не полностью оправился.
Вэон продолжил лежать на боку, не в силах лечь обратно на спину, не решаясь повернуться на голос и посмотреть на отца. В его присутствии труднее становилось сдерживать эмоции и чувства, что вспыхнули в нем с новой силой. Он сдерживал слезы, что душили его, пытался удержать боль от долгой разлуки, которая на протяжении всей жизни шла следом за ним, не позволял застать себя врасплох нежеланными воспоминаниями о доме. Но заботливый родительский голос ласкал слух, по телу против воли растекалось приятное тепло от осознания того, что они наконец-то встретились.
– Я не прошу тебя простить меня за то, что мне пришлось сделать, когда пришел к власти, – после недолгого молчания заговорил Аранион, не решаясь подойти ближе к сыну. – Мой долг, как правителя, защищать свой народ, делать все, что в моих силах, чтобы обеспечить его процветание.
– Ты не защищал свой народ, а потакал ему, боясь его гнева, – процедил Вэон, сдерживая слезы. В душе бушевала буря противоречивых эмоций: злость сменялась радостью встречи, радость встречи – разочарованием, разочарование – злостью.
– Нельзя сразу быть хорошим отцом и хорошим правителем: всегда приходится чем-то жертвовать, – попытался объяснить Аранион. Бремя власти тяготило его так же сильно, как и груз ответственности за каждое свое решение.
– И ты решил пожертвовать всеми трудами твоей матери Саираэ? – Вэон лег на спину и с вызовом посмотрел на своего отца. – Именно поэтому ты решил пожертвовать ее главной мечтой, ради которой она жила, чтобы стать хорошим правителем, но плохим отцом?
– Да, – без тени сомнения ответил он.
Вэон и не ожидал ничего другого. Аранион стойко защищал свои взгляды и никогда не сдавал позиций, когда дело доходило до принятых решений – он не из тех, кто привык оправдываться, и тем более не из тех, кто открыто признавал свои ошибки.
– Ты отказался от истинного пути, когда первым же приказом похоронил старания Саираэ, следуя ложным целям! – вспылил Вэон, не в состоянии больше выслушивать этот бред. – Она смогла сделать то, чего ты не смог: оставаться хорошей матерью и мудрой правительницей. Она действительно желала защитить наш народ, объединившись с другими, ведь истинная сила – в общности. Но благодаря твоим стараниям, ты опорочил все то, что любила она. Из-за тебя ее смерть оказалась напрасной!
На спокойном и собранном лице Араниона впервые невольно дрогнул мускул: зашевелились желваки, тонкие, с острыми кончиками брови сошлись на переносице. Он на долю секунды потерял самообладание, но ответ последовал незамедлительно.
– Ее взгляды – это стало причиной гибели Саираэ, – правитель эльфов говорил медленно, спокойно, контролируя чувства и эмоции.
– Она всегда была готова умереть за них… В конце концов, эта великая способность жертвовать собою ради истинных целей, ради того, во что веришь, определяет нас самих: либо мы сильны духом, либо же – никто.
Отец опешил. Теперь он видел, что перед ним не его маленький старший сын, который постоянно перечил ему, наслушавшись историй Саираэ, а настоящий мужчина, закаленный испытаниями.
– Ты прав, сын мой, – раскаялся Аранион. – Я совершил ошибку, когда похоронил труды своей матери.
Вэон насторожился. Он прекрасно знал отца, поэтому не верил, что слова могли на него так сильно подействовать. Что-то другое заставило его так кардинально изменить свое мнение, что-то очень нехорошее.
– Ты, наверное, и сам знаешь, что магия возвращается в наш мир? – наконец-то заговорил правитель эльфов.
Вэон кивнул в ответ.
– Как ты помнишь, немногие из нас смогли сохранить силы, – дрожащим голосом принялся объяснять Аранион. Он впервые одновременно испытывал сильное волнение и страх. – Мы помнили о тех опасностях, что таила в себе магия. О тех соблазнах, которым подвергался могущественный маг. Dannen – это только начало. Раньше магия была обыденностью: каждый способен был вылечить себя сам, наколдовать короткий дождик или отбиться от дикого зверя при помощи простых защитных и атакующих заклинаний. Но те времена давно минули. Теперь магия – это божественный дар, дарующий власть и могущество. Если бы не Коллегия, как думаешь, что сейчас было бы с теми, кто не обладает утраченной силой?
– Порабощены, – сумрачно проговорил Вэон, понимая, к чему клонит отец.
– Те, кому посчастливится не стать Павшим, начнут делать то, что вздумается. Не за лесами новая гражданская война, в которой примут участие не только орки, но и все остальные народы, – подытожил Аранион, поделившись своими страшными опасениями.
Теперь ему стала известна истинная причина внезапного приезда правителя эльфов. Он, как всегда, смотрел свысока на всех, кто предпочитал проводить время за такими бесполезными, по его мнению, занятиями, как бессмысленные бои гладиаторов, поиски смысла жизни (и так все ясно!) или посиделки в компании верных товарищей. Подобные развлечения – удел слабовольных дураков, не желающих посвятить всего себя благородным деяниям, вроде стремления раскрыть тайны мира или постичь божественные замыслы. Именно так видел мир Аранион, выросший под мудрые наставления тех, кто всю жизнь изучал различные науки.
– Что случилось в столице? – осторожно полюбопытствовал Вэон.
Явно что-то произошло, иначе его отец просто не стал бы покидать свои владения.
– Она частично разрушена, – опечалился Аранион. – Не все были готовы к возвращению Dannen.
– И ты приехал, чтобы предупредить Совет четырех? Вот только я сомневаюсь, что сделал ты это из благих побуждений. Ты всегда с презрением относился к другим народам, не верил в их способность правильно распоряжаться силой и знаниями.
– Так и есть, – не стал отрицать правитель эльфов. – Они дикие, кровожадные. Не ты ли от них сегодня пострадал? А что они сделали с твоим младший братом?
– Я советую тебе осторожнее подбирать слова, отец, – злобно прошипел Вэон, привстав с кровати. Несмотря на пылающую в голове боль, он попытался подняться на ноги.
– Не издевайся над собою, сын мой, – предостерег Аранион. – Тебе надобно восстановиться, прежде чем пытаться что-нибудь предпринять.
– Мне надо поговорить с Даггартом, – слабым голосом проговорил побледневший Вэон.
Отец осторожно уложил раненого сына обратно в постель. Он слишком сильно походил на Саираэ, которая никогда не считалась с мнениями советников и своего народа. Она иначе видела мир, по-своему стремилась изменить его, сделать лучше, и ради этого жертвовала собою. Ни болезнь, ни плохое самочувствие – ничего не способно было удержать ее в четырех стенах надолго.
Во взгляде Араниона читалась отцовская забота и любовь. Он всегда старался быть хорошим отцом, но бремя власти оказалось для него неподъемной ношей. Все это время он задавался только одним вопросом: сколько еще сможет нести на своих плечах груз ответственности, пока тот не раздавит его?
*
Гай Антоний и Томас шли очень долго. На протяжении их длинного пути пейзаж всегда оставался одним и тем же: черное солнце, над головой – серое небо, а перед глазами – красная пустыня, не имеющая ни начала, ни конца.
Когда Малькому наскучило смотреть по сторонам, в ожидании увидеть что-то новое, он придумал для себя интересное на тот момент занятие: попробовал сосчитать, сколько всего теней бродит по Илазу. На четвертой сотне он сбился и понял, что подобное не по силам никому, даже богам – их слишком много.
– Мы, случайно, не потерялись? – полюбопытствовал Томас. Он все еще был полон энергии, но однообразие и тяжелая атмосфера потихоньку довлели над ним, как бы высасывая из него жизненные силы.
– Нет, – раздраженно пробубнил Гай Антоний. – Может, ты наконец-то перестанешь задавать один и тот же вопрос?
– Я никогда не обладал особым терпением, – говорил Мальком, почти не обращая никакого внимания на призрачные дымки, – но это место мне очень не нравится.
– Ты либо привыкнешь со временем, как я, либо станешь одним из них.
– Есть третий вариант?
– Конечно…
– Какой же? – несказанно обрадовался Томас.
– Продолжить скулить, как собака, – съязвил Гай и тихо засмеялся.
Мальком недовольно скривился, но промолчал. Он тешил себя тем, что римлянин за проведенное здесь время разучился нормально общаться. Это казалось логичным и могло объяснить очень многое. И даже то, что они потерялись.
– У тебя еще не поехала крыша от одиночества? – Томас давно хотел об этом спросить, да все как-то не решался.
– Ты о чем? – Гай Антоний слегка приподнял бровь и подозрительно посмотрел на собеседника.
– Как ты здесь не сошел с ума?
– Очень легко, – римлянин расплылся в самодовольной улыбке. – У меня давно были проблемы с головой. – И он засмеялся как ненормальный.
– Это многое объясняет, – недовольно закатил глаза Мальком. У его собеседника абсолютно нет чувства юмора – это хуже некуда.
Они прошли, наверное, двадцать с чем-то миль, а черное солнце все нависало над ними, не сводя с них свое единственное око. Томас отчаялся найти того, кто смог бы все объяснить. Может, Гай Антоний выдумал эту душу, ждущую своего часа в этом проклятом месте? Он столько провел времени среди теней, что в какой-то момент не заметил, как тронулся умом.
– О, мой старый товарищ, – прямо из воздуха возник еще один силуэт, который сразу же кинулся обниматься с римлянином.
– И я рад тебя видеть, мудрец! – Они радостно похлопали друг друга по спинам.
– Что тебя привело ко мне?
– В этот раз я к тебе привел новую душу.
Глаза незнакомца загорелись любопытством. Он медленно подошел к Томасу и принялся его осматривать с ног до головы. Его взгляд был цепким, сосредоточенным – от такого ни одна мелочь не ускользает.
– Гай, этот молодой человек будет не из наших скромных рядов, – задумчиво проговорил незнакомец, поглаживая короткую седую козлиную бородку. На его лице проявились некоторые черты: острый подбородок с ямочкой, сильно выступающие скулы, высокий лоб.
– Не может быть, – отмахнулся римлянин. – Опять решил меня разыграть?
– А по моему лицу видно, что я тебя разыгрываю? – обиженно нахмурился мудрец.
– Значит, я еще жив? – переспросил удивленный Мальком, который так легко смирился с мыслью о смерти.
– Несомненно, молодой человек, – отчеканил новый знакомый.
– Объясни мне, как в Илазе оказалась живая душа? – потребовал Гай Антоний.
– Все очень просто, – сделав серьезное лицо, принялся менторским тоном объяснять мудрец. – В нашем – ой, простите, в моем – мире когда-то магия была неотъемлемой частью жизни, но после катаклизма все меньше рождалось детей с магическим началом. Из-за этого начались процессы, которые сильно повлияли на мироздание. Они же переписали многие известные нам правила. Нам пришлось заново изучать мир, познавать его старым добрым методом «проб и ошибок». Теперь же магия снова возвращается. Вы представляете, что теперь происходит? Конечно же нет. Новые правила перестали работать, старые тоже – кругом сплошной хаос, появляется все больше аномалий. И то, что сюда попала живая душа – результат одной из них.
– О-о-о, – многозначно протянул Томас.
– Я сомневаюсь, что кто-нибудь из живых понимает, как опасно возвращение магии. Мироздание изменилось, подстроилось под новые условия, и теперь явно не собирается играть по старым правилам. Оно будет сопротивляться.
– И что случится потом?
– Ничего хорошего, молодой человек, ничего хорошего.
– Я обязан вернуться домой до того, как это случится, – решил Мальком. – Это не мой мир.
– Никто из ныне живущих не осознает опасности. Уверен, некоторые из них это чувствуют, но не могут объяснить. Вообще, предчувствие – весьма странная штука: мы не знаем, откуда оно берется, зато понимаем, что оно позволяет заглянуть под платье мироздания, – мудрец при этих словах тихонько засмеялся, словно кое-что вспомнил из прошлой жизни.
– И что мне до них? Они меня сделали рабом! – возмутился Томас.
– О! Не знал, что сейчас процветает рабство, – удивленно присвистнул римлянин. – В мое время это был совсем другой мир – светлый, открытый, отзывчивый.
– Никакого дела, – не стал возражать мудрец. – Ты им ничем не обязан, но я все-таки хочу тебя попросить сделать кое-что для меня.
Мальком покачал головой, тяжело вздохнул и не менее тяжело выдохнул.
– Из-ви-ни-те меня, только я не со-би-ра-ю-сь им помогать, – в более доходчивой форме объяснил он.
– Я вас понял, молодой человек, с первого раза! – возмутился новый знакомый.
– Отлично!
– И все же выполните мою просьбу: предупредите об опасности, скажите кому-нибудь из Коллегии магов, что вам это сказал печально известный Фараг, – упрямо настаивал на своем мудрец.
– Ну, хорошо, – сдался Томас. – Почему печально известный?
– В прошлой жизни я был магом второй ступени, одним из немногих, кому удалось развить свои силы путем упорных тренировок и постоянных медитаций, – энергично жестикулируя руками, говорил Фараг. Его лицо засияло от нахлынувших воспоминаний, губы невольно расползлись в приятной улыбке. – И, несмотря на мою настойчивость, я достиг своего предела, поэтому стал искать альтернативные пути – попытался освоить левитацию и мгновенное перемещение. К сожалению, один из моих экспериментов стоил мне жизни.
– На самом деле, он очень любит хвастаться своими достижениями, – прошептал римлянин, наклонившись к Малькому. – Но то, что ты живой, заставило его забыть о гордости. У него очень доброе сердце, да мозги набекрень.
– Заметил, – согласился с ним Томас.
– В общем, не забудьте рассказать о том, что я поведал вам, – со всей серьезностью заявил новый знакомый. Не осталось в его поведении и следа легкомыслия. – По крайней мере, предупреди их, а они сами решат, что делать. Мы, к сожалению, вынуждены лишь наблюдать…
*
Через несколько часов Вэон снова пришел в себя. На этот раз он не делал попыток подняться, а продолжил лежать в мягкой постели, разглядывая потолок. Его взгляд несколько раз останавливался на светящемся шаре, сотворенный при помощи простого заклинания. Он уже позабыл о том времени, когда магия встречалась на каждом шагу, когда почти всякому под силу было наколдовать нечто подобное, а в каждой лавке продавались различные свитки с заклинаниями и некоторыми его вариациями для практических занятий. Это заставило многих относиться к магии с трепетом, с должной ответственностью. Они осознавали опасность, которую таила в себе их сила, но столько лун минуло с тех дней, что многие забыли об этом, забыли о Dannen.
В комнату тихонько проскользнул Даггарт. Он не растерял своих навыков, несмотря на то, что очень давно сменил воинские одеяния на роскошные наряды организатора игрищ.
– Я смотрю, – заговорил орк, – ты пришел в себя.
Наставник лениво повернул голову, посмотрел на господина, а потом задумчиво так, серьезно сказал:
– Мы совершенно отличаемся от тех, кто родился в эти смутные и тяжелые времена.
– Что за думы тебя беспокоят? – полюбопытствовал Даггарт, приземлившись на мягкий стул, стоящий в комнате.
– Ты бывал в других школах мирадонов?
– Нет, я сражался на арене по своей воле.
– Мне же пришлось пройти через одну из них, так как никто не брал под крыло изнеженного эльфами Даэртаура юнца, – Вэон впервые позволил себе добровольно отдаться воспоминаниям, рассказать о своем нелегком прошлом. – За любую ошибку наказывали так, словно ты преступил черту закона и совершил злодеяние. Никто из наставников не останавливался на одних унижениях. Я однажды провел одну луну в маленькой клетке, как зверь. Если бы не мой младший брат, который увязался за мной, наверное, сдался бы и покончил с собой.
Даггарт слушал внимательно и молча, понимая, что ему сейчас доверяют самое сокровенное, самое ценное.
– Лотион, в отличие от меня, обладал гибким умом и хитростью: его наказывали меньше всех рабов и реже лишали еды. Он обладал особым обаянием, присущим ловкачам, ворам и обманщикам. Вскоре хозяин заметил его таланты. И тогда, к моему несчастью, этот господин лично начал заниматься с ним. Только благодаря этому ко мне стали относиться снисходительней, меньше наказывать, чаще делать поблажки.
Вэон ненадолго притих. Он любовался светящимся шариком, который парил над потолком, хаотично летая по комнате. В голове вращалось столько мыслей, столько воспоминаний – не раз он перед сном прокручивал их, силясь понять, почему неразлучные братья, смотрящие на мир одинаково, вдруг стали непримиримыми врагами.
– Мы все реже виделись. Хозяин посылал Лотиона делать грязные дела – добывать информацию, устранять тех, кто мешал, или припугнуть. Он в этом достиг определенных успехов, стал мастером темных дел, а я возмужал, овладел искусством фехтования, выступал на арене, проливал кровь и одерживал победы одну за другой, – на глазах Вэона навернулись слезы. Он продолжил говорить осевшим голосом: – Мы оба запачкали руки в крови. Только я прославил свое имя, а его – боялись произносить вслух, даже шепотом. Я стал гладиатором, опытным воином, а Лотион – наемным убийцей, который брался за любое дело.
– Из-за чего вы стали врагами?
– Об этом я поведаю подробней, – заверил наставник и начал свой длинный рассказ: – Я одержал очередную оглушительную победу на песках арены. Это сделало меня легендой еще при жизни, когда большинство мирадонов становятся ею после смерти, и только чемпионы могли похвастаться тем, что их имена на устах всего королевства.
К моему хозяину все чаще обращались знатные люди с личной просьбой поближе познакомиться с воином, который вскоре будет новым чемпионом Архейма. Мне этот титул пророчили все, кто видел мои выступления, кто видел, как ловко я сражаюсь мечом. А вот мой младший брат все время занимался тем, что отнимал жизни неугодных и представляющих опасность для нашей школы или только для господина. Мы не виделись на протяжении нескольких лун.
В тот день стражники отвели меня не в мою маленькую комнату, а в роскошную спальню. Там меня ждала Элара, дочь знатного эльфа, который занимался торговлей. Она была одета в легкие прозрачные ткани, что выгодно подчеркивали ее стройную фигурку и точеные бедра. В тот день я провел с ней самую чудесную ночь в моей жизни. Наша любовь была вызовом: она была крепче стали, горячее самого жаркого пламени и сильнее любых устоев. Я с гордостью могу сказать, что она – моя первая и единственная любовь.
Ранним утром, выйдя из комнаты, столкнулся в коридоре с изрядно выпившим младшим братом, который недавно возвратился в школу и сразу же напился. Он уставился на меня пустым взглядом, на лице появилось злобная ухмылка, похожая больше на оскал собаки.
«Ты во всем виноват», – проговорил он, качаясь из стороны в сторону и громко икая.
«В чем?» – осторожно спросил я.
«Пока ты здесь развлекаешься с этой знатной шлюшкой, я вынужден делать все грязные дела. Если бы не я, ты бы давно сдох в той сраной клетке, но я ни разу не услышал от тебя даже доброго слова, кроме занудных нравоучений и тех глупых историй Саираэ», – грубо ответил Лотион, скалясь, как голодная псина, готовая вцепиться в жирный кусок мяса.
