Текст книги "Спартак — воин иного мира (СИ)"

Бродить ночью в одиночку по безлюдным улицам Архейма – рисковое и глупое занятие. Всегда можно натолкнуться на парочку любителей легкой наживы, которые с огромным удовольствием помогут расстаться с кошельком или лишними монетами, завалявшимися на дне кармана. Именно этим был известен квартал «Охотничьи угодья», где обитали дикие и своенравные кочевники из разных племен, стремящиеся распрощаться с прошлым образом жизни. Здесь жили те, кто хотел скрыться от лап закона, те, кто не нашел приюта в более благородных заведениях с хорошей репутацией, и те, кому просто не повезло. Обитель обиженных, угнетенных и озлобленных. Тихая гавань – для отчаявшихся, безопасное пристанище – для преступников всех мастей.

Не только своими разношёрстными жителями сомнительных профессий, буйными нравами, жестокостью и рынком с большим ассортиментом контрабандных товаров славились «Охотничьи угодья». Этот квартал был знаменит, в первую очередь, благодаря заведениям, в которых за определенное количество звонких монет исполнят любое желание. И таверна «Усталый охотник» – не исключение.

Перед тем как отправиться в эту часть города, куда ни один благомыслящий житель не сует своего носа, Вэон внимательно изучил карту района, выбирая подходящий для себя путь. Он избегал широких открытых улиц, предпочитая оставаться в тени, двигаясь по тесным улочкам и темным переулкам. Так меньше шансов повстречаться с бандитами. Не стоит сильно попадаться на глаза людям в подобных местах, где можно легко нарваться на неприятности похуже, чем скрывающиеся от стражников преступники.

Вэон подкрался к углу затхлой хижины, осторожно выглянул. Поблизости пока никого не было, зато где-то вдалеке были слышны крики пьяниц, горланящих песни на орочьем языке и наречиях кочевников. Изредка из окон домов доносился плач малышей и сонный голос матери, напевающей колыбельную. Из некоторых – сладкие стоны, тихие перешептывания и глухой стук кровати об стены. Несмотря на то, что никто не разгуливал по улицам, в центре квартала жизнь кипела, а на окраине – замирала, пуская пыль в глаза несведущим.

– Не рыпайся, если хочешь дожить до рассвета, – приказал чей-то голос.

Вэон резко нырнул вперед, сделал перекат и, вскакивая на ноги, вытащил с металлическим звоном из ножен меч. Его противник остался стоять в тени, когда из трехэтажного здания, возле которого прятался и он, вышли два вооруженных, слегка пошатывающихся зверолюда в кожаных одеяниях.

– Незваный… гость! – обнажая свой клинок, выкрикнул тот, что был повыше и покрепче.

Воин слегка неуверенной походкой надвигался на Вэона. Он собирался атаковать первым, когда из своего укрытия показался неизвестный. Незнакомец в два шага подскочил к ничего не подозревающему зверолюду и, схватив свободной рукой за голову, проткнул мечом.

Второй противник, раскачиваясь во все стороны, возился с ножнами на входе, пытаясь вытащить клинок, но почему-то ничего не получалось. Неизвестный подлетел к нему, замахнулся мечом и со всей силы съездил эфесом по лицу. Удар сопроводил звук ломающихся костей. Зверолюд завалился назад и рухнул наземь.

– Уходим, – грубо приказал незнакомец, протиснувшись в щель между двумя домами, растворяясь во мраке.

Из здания, откуда вышли зверолюди, послышались чьи-то недовольные крики, в окнах третьего этажа замелькали тени. Вэон так же поспешил скрыться с места небольшого столкновения, пока его не заметили другие бандиты. В одиночку ему все равно не справится со всеми, а подвести своего господина он просто не мог.

Кое-как протиснувшись в щель, Вэону пришлось постараться, чтобы преодолеть весь нелегкий путь и выбраться на соседнюю улицу. Он с огромным удовольствием расправил плечи, вдохнул прохладный ночной воздух полной грудью, а затем обратил свой взор на неожиданного спасителя. Тот стоял к нему спиной и смотрел на небо, затянутое облаками.

– Кто ты и зачем мне помог? – Вэон не спешил прятать свой меч.

– Тот, кто знает о возвращении магии и о кристалле, – ответил незнакомец, продолжая стоять спиной к собеседнику.

– Не боишься, что я могу проткнуть тебя мечом так же, как ты того зверолюда?

– Твое право, – спокойно заявил воин. – Бескрайние пустыни Илаза заждались меня.

– Зачем тогда было рисковать?

– Чтобы предупредить об опасном противнике, который в скором времени выйдет из тени и покажет свое истинное лицо.

– Не говори загадками – я не мудрец, а воин, – раздраженно процедил Вэон.

– К сожалению, одно мое неосторожное слово может изменить историю, – незнакомец лишь слегка повернулся к собеседнику, показав самую малую часть лица. – Я и сам не являюсь мудрецом, а уж тем более ученым мужем.

– По тебе не очень это и заметно, – ерничал Вэон.

На соседней улице, где недавно произошло небольшое столкновение, послышались разозленный мужские голоса и истошный женский визг. В окнах некоторых домов загорелся свет. Очень скоро вся окраина квартала пробудится ото сна, это означало лишь одно – поиски того, кто посмел вторгнуться на чужую территорию с последующим умерщвлением.

– Мое время на исходе, – в руке загадочного воина что-то засияло голубоватым сиянием. – Наш народ чтит истину, так услышь мою, во имя мудрой Саираэ. В твоих руках скоро окажется судьба целого мира. В одиночку тебе не справиться с ответственностью, без друзей и соратников – ты обречен на гибель.

– Звучит как одно из глупых пророчеств, – съязвил Вэон.

– Пророчества имеют свойство не сбываться, – грустно улыбнулся незнакомец, когда сияние стало еще ярче и уже вырвалось сквозь зажатые пальцы тонкими лучами. – Не забывай: твоя кровь – не проклятье, а дар!

На глазах Вэона загадочный воин взял и просто исчез. Все, что от него осталось, это мантия с капюшоном, которая лежала на земле. Ни один маг не способен совершить подобный фокус. В последний раз, когда кто-то пытался переместиться хотя бы на другую сторону улицу, телепортировался частями: ноги остались стоять на месте, а торс врезался в стену дома. Итог – мертвый маг и запрет Коллегии на подобные эксперименты.

Вдалеке Вэон заметил, как один за другим зажигались факелы и толпы разбойников разбредались по всему кварталу в поисках названого гостя. Неподалеку был слышен лязг металла, мужские голоса, чьи-то грозные крики и жалобные стоны. Они потихоньку окружали его, отрезая путь к выходу.

«Пора уходить, – решил Вэон, понимая, что сегодня добраться до таверны незамеченным не получится, а если попадется кому-то из тех разъяренных бандитов, то встреча обязательно закончится очень плохо. – Нельзя больше медлить!»

Он побежал в сторону западного района города, где стражников было больше, чем где-либо, ведь там жили почти все члены Совета Четырех. Хорошее место, чтобы сбежать от погони и возвратиться домой живым. Вэон едва успел прильнуть к стене, когда из окна противоположного дома показалась чья-то очень любопытная голова. Она что-то сонным и очень недовольным голосом пробубнила, затем исчезла.

Подождав немного, Вэон припустил бежать пуще прежнего, боясь того, что ему могут отрезать путь к отступлению. Но, к счастью, весь оставшийся путь он преодолел без особых хлопот, пока не вышел к небольшому каменному мосту, соединяющему северную часть города с западной. Перейдя через него, можно было расслабиться. Ему повезло, что он не успел зайти в самую глубь «Охотничьих угодий», иначе не выбрался бы оттуда живым.

На другой стороне моста Вэон повстречал четырех стражников, присматривающих за тем, чтобы всякий сброд не попал в приличную часть города, где проживали почти все богатые и знатные.

– Возвращай обратно, эльф, пока мы тебе не укоротили твои торчащие ушки, – поигрывая кинжалом, прорычал орк-стражник. Другие поддержали его дружным гоготом и хрюканьем.

– Я тебе не бродячий пес, чтобы мне приказывал какой-то полурослый орк, – огрызнулся Вэон.

– Следи за своим длинным языком, остроухий, ты разговариваешь не с зашуганными стражниками, а с гвардейцами, – вмешался второй, одетый в латные доспехи. Для большей придачи грозности своему внешнему виду, он положил руку на рукоять меча и выпятил вперед грудь.

– Мы будем в детские игры играться или потолкуем, как воины?

– А есть желание?

Гвардеец, недружелюбно так осклабившись, подошел поближе к тому, кто посмел бросить ему вызов.

– В наличии имеется, – показав на свой меч, продолжил дерзить Вэон.

Возвращаться обратно в северный район было слишком опасно. Если его там поймают, то можно попрощаться с жизнью, а с гвардейцами возможно договорится. На крайний случай бросят в тюрьму.

– Так торопишься к своим ушастым предкам? – недружелюбная улыбка орка стала шире прежнего.

– Почему мы еще дразнимся, а не разговариваем? – Вэон сам приблизился вплотную к гвардейцу и уже шепотом добавил: – Или еще не дорос до взрослых бесед?

Подобная дерзость обескураживала. Орк злился, рычал, фыркал и сверлил взглядом наглого эльфа, крепко сжимая рукоятку клинка, но не спешил обнажать меч. Бродяги и отбросы из «Охотничьих угодий» никогда бы не посмели даже повысить голос на гвардейца.

– Проходи, но запомни мои слова: клянусь честью Га’ара Убедительного, если ты мне когда-нибудь здесь попадешься на глаза, мы не будем играть в детские игры, а сразу перейдем к взрослому разговору! – злобно прорычал гвардеец, отходя в сторону. Было видно, что ему стоило больших усилий проявить столь милосердный жест по отношению к незнакомому эльфу.

Ничего не сказав орку в ответ, Вэон спокойно прошел мимо остальных гвардейцев, на ходу надевая капюшон. Он шел быстро, уверенно и легко, словно эта нелегкая «дружеская» беседа нисколько не потрепала его нервы, а напротив, позабавила и повеселила. В присутствии орков нельзя показывать своего страха, волнения или беспокойства, иначе они осмелеют, начнут давить, угрожать.

Как только Вэон покинул западную часть города, выйдя к амфитеатру, он заметно расслабился и перешел на медленный шаг. Надо было обдумать все, что с ним произошло в «Охотничьих угодьях». Из головы никак не выходила встреча с загадочным воином, который ничего внятного не сказал, зато после себя оставил достаточно много вопросов. Но больше всего его впечатлило внезапное исчезновение незнакомца, который прямо на глазах растворился в воздухе. То, что неизвестный был настоящим – не возникало сомнений, иначе он не проткнул бы мечом того глупого зверолюда. Это так же исключает вариант с использованием магии иллюзии и обмана. Ни одному магу при жизни не удалось создать свою точную копию, которая могла бы одним взмахом меча кого-то убить.

Возле главного входа в амфитеатр стояли двое стражников-зверолюдов, которым ничего не оставалось, как пойти в армию, чтобы прокормить себя и обрести крышу над головой. В казармах жить намного легче, чем в тех же «Охотничьих угодьях». И к тому же работа вполне пристойная и платят сносно.

Пройдя мимо стражников, Вэон направился в сторону восточной части города, где располагался особняк Даггарта. Из-за загадочного воина он не смог выполнить наказ господина, поэтому возвращался домой со странным чувством, которое однажды испытывал в детстве. Саираэ учила его относиться ко всем живым существам с добротой, ведь они нас понимают, а мы их – нет. В те времена к ним часто приезжали представители других народов, не редко – целыми семьями, поэтому однажды он сдружился с непослушным орком, любящим шалить и баловаться. Так вышло, что вместе с новым другом впервые познал прелести охоты на диких зверей, когда вся его сущность была напряжена, как тугая тетива эльфийского лука, обострились рефлексы и кровь волнительно стучала в висках.

Когда стрела поразила мирное животное, нанеся смертельную рану, Вэон осознал свою ошибку и поспешил обо всем рассказать Саираэ. Его терзало сильное чувство вины, словно он совершил нечто плохое, за что его невзлюбят сами боги и семья, чтящая священный лес с Древом Жизни и их обитателей. Но ничего подобного не произошло. Саираэ настояла на том, чтобы это осталось тайной, их личной тайной, ведь было важно то, что после совершения проступка он не скрыл его ото всех, а поспешил раскаяться.

– Никто из нас не идеален, Вэон. Ошибки – безграничный источник мудрости. Без них мы бы не смогли понять разницу между добром и злом, между светом и тьмой, ведь так познается мир. И так мы познаем себя. У тебя доброе сердце, помни об этом, и всегда слушайся его – оно никогда не ошибается, даже если все вокруг говорят иначе.

Это была их последняя встреча и ее последние слова, сказанные ему с такой нежностью и лаской, с какой обычно мать обращается к своему дитя, перед тем, как из-за необъяснимого катаклизма возникла пустыня Мертвых, а сама Саираэ, которая отправилась в те земли, раз и навсегда исчезла.

От горьких и милых сердцу Вэона воспоминаний слезы подступали к глазам. Он никогда не отличался сентиментальностью, ведь благодаря бессмертию и воинскому прошлому обуздал самую дикую часть своей сущности, подвластную переменчивым ветрам эмоций. Остальное за него сделало время, проведенное в сражениях и на песках арены – пролитая кровь подпитывала низменные желания, делая сильнее тело, а горячее дыхание смерти со временем заставило его забыть о своих корнях и отречься от всего, чему научила Саираэ.

Вэон свернул на широкую улицу с вымощенной камнем дорогой, которая пролегала через весь восточный район и немного цепляла южную часть. В одном направлении по ней можно было выйти прямо к амфитеатру, а в другом – к городским воротам. К тому же именно эта дорога вела к особняку Даггарта.

Последние события все чаще заставляли Вэона обращаться к полузабытым воспоминаниям, к древним знаниям и к своим корням. Все то время, проведенное на полях сражениях в качестве наемника, он бежал от прошлого, проливая ради этого чужую кровь и отнимая жизни, лишь бы перестать быть тем, кем являлся с самого первого дня, когда его душа обрела плоть – чистокровным эльфом и будущим правителем.

Неожиданно Вэон замер прямо посреди дороги. Только сейчас до него дошел истинный смысл последних слов таинственного незнакомца перед тем, как тот просто растворился в воздухе: «Не забывай: твоя кровь – не проклятье, а дар!»

«Он явно говорил о моем благородном происхождении, иначе как еще можно истолковать его слова? Мы же именуем себя чистокровными», – от этого слова, произнесенного даже в мыслях, Вэона накрыла волна отвращения и презрения к преисполненным гордостью собратьям. Как бы сильно он не хотел отречься от наследия предков, оно оказалось намного сильнее простого желания и в самый неподходящий час, когда жизнь казалась милее всего – напомнило о себе.

Налетел резкий порыв ветра, который силой стащил с Вэона капюшон, прикрывавший его усталое и загорелое лицо. Чистокровные эльфы, что никогда не выбирались за пределы своих владений, имели бледный оттенок кожи, из-за чего при металлическо-серебристом свете луны они казались мертвецами, призраками, но никак не живыми существами. В отличие от них, он вырос на невероятных историях Саираэ, которая тем самым привила ему любовь к приключениям, жажду открытий, желание повидать мир и познакомиться с традициями и обычаями других народов, а не проводить время в медитациях, в постоянном поиске истины, избегая мира за пределами Даэртаур.

«Завтрашний день покажет, благоволят ли нам боги, довольны ли нами Урланы, помогут ли все они нам в грядущих испытаниях. – Вэон сдвинулся с места, дрожа от холодного, пронизывающего до самых костей ветра. – Или же мы представлены самим себе…»

На ночном небе образовался небольшой просвет посреди темно-серых облаков, подгоняемых яростными порывами ветра. Сквозь него просочился бледноватый свет луны, опустившийся на спящий город, не подозревающий о буре, что должна была вот-вот начаться.

========== Часть 15 ==========

Утро Томаса началось с резкого подъема. Лекарь бесцеремонно растормошил его, а когда убедился, что тот проснулся, аккуратно подтолкнул мыском сандалии поднос. На нем было меньше еды по сравнению с прошлыми разами, этого хватит, чтобы утолить чувство голода и жажду, но никак не набить желудок до отвала и пребывать несколько часов в состоянии сонливой сытости. Перед боем нельзя много есть.

Дворф, удостоверившись, что подопечный проснулся, спокойно ушел по своим делам. Томас быстро вскочил на ноги, сладко зевнул и потянулся, стряхивая с себя остатки сна. Он повращал головой, разминая шею, а потом мягко упал на вытянутые руки, приняв упор лежа. Тридцать быстрых отжиманий в одном темпе заставили его немного потрудиться: тело покрылось испариной, а дыхание стало неровным и тяжелым. Дальше – махи ногами в разные стороны и небольшая растяжка. После такой зарядки организм окончательно отошел от сна, гоняя с удвоенной скоростью по венам кровь.

«Теперь можно и позавтракать», – решил запыхавшийся Мальком и приступил к долгожданной трапезе.

На подносе стояла небольшая тарелка с очень густой кашей, доведенной почти до однородной массы, ломоть черного хлеба и бурдюк с холодной водой. Томас осторожно попробовал новое блюдо на вкус, оно оказалось вполне приличным, хоть и несоленым. Он никогда не отличался особой привередливостью в еде, поэтому был не против всяких экспериментов.

За слегка приоткрытой дверью послышались шарканье, тихий шепот, а потом в комнату проскользнул наставник.

– У нас не так много времени, как хотелось бы, – сказал мастер-переводчик. Он прижался спиной к стене, склонил голову и сомкнул веки. Под его глазами красовались темные синяки, словно полночи не спал, то же говорило и уставшее выражение на лице.

Томас постарался как можно быстрее закончить маленькую трапезу, пока наставник еще в хорошем расположении духа. Конечно, не хотелось спешить на встречу со своей смертью, но в данный момент от него ничего не зависело. Все будет так, как прикажет наставник или Даггарт, и никак иначе: в этом мире он никто, раб, который будет развлекать толпу варваров.

– Мы можем идти, – как можно бодрее сообщил мастеру-переводчику Мальком, когда закончил завтракать.

Наставник зевнул и тяжелым взглядом посмотрел на иноземца.

– Не бойся, – сказал он, выходя на тренировочное поле. – Нет ничего позорного в том, чтобы погибнуть на песках арены, как воин.

– Я не хочу умирать, – скривился Томас, чувствуя, как страх наполнял разум жуткими картинами и неприятными мыслями. – Я еще не готов.

– Никто не готов до конца! – с необычайной уверенностью заявил сонный и потрепанный мастер-переводчик. – Опытный воин никогда не покажет своего страха перед противником, хотя перед боем или сражением каждый испытывает его до тряски в коленках и в горле стоит комок, который невозможно проглотить. Порой некоторые даже не могут ни есть, ни спать, ни думать.

– И как с этим бороться?

– Никак. Нельзя избавиться от страха, но можно сделать его союзником. И он станет верным товарищем на поле брани.

– И как же?

– Признать его существование. Храбр не тот, кто ничего не боится или смело бросается на врага, а тот, кто честен перед собой, не закрывает глаза перед истиной. Страх властен над любой душой, пока его отрицают.

Они преодолели тренировочное поле и подошли к хижине лекаря, где столпилось большинство воинов, участвующих в сегодняшних игрищах. Среди них был так же демон и зверолюд-охотник, который стоял поодаль от остальных и смотрел на чистое утреннее небо.

– А тебе было страшно? – задал неожиданно вопрос Томас.

– Мое время бояться давно прошло, но да, мне было страшно, – откровенно ответил наставник.

Над горизонтом медленно поднималось солнце, предвещая жаркий день. В воздухе ощущался какой-то праздничный настрой, вдалеке доносились радостные крики толпы, предвкушающей кровавые зрелища, столкновение в постоянной борьбе жизни и смерти. Все воины, которым предстояло сражаться на песках арены, смеялись, шутили, говорили намного больше, чем раньше. Казалось, они шли не погибать, а развлекаться.

– По ним не скажешь, что им страшно, – кивнул в сторону воинов Мальком.

– Ты меня плохо слушал, иноземец? Никто не покажет свой страх перед врагом или перед другими, кроме тебя, – справедливо заметил мастер-переводчик, показав на дрожащие от слабости ноги Томаса.

– Я просто переволновался, – запинаясь, оправдывался он.

– В свой первый бой большая часть этих воинов переживали точно так же, как и ты. Вон, видишь, Гурхан нервно клацает зубами, чтобы хоть как-то успокоиться!

Орк стоял позади зверолюда-охотника, открывал и закрывал рот, словно хотел что-то сказать, но не мог. Он, наверное, сам не замечал, что делает, когда нервничает, иначе бы попытался себя контролировать и не показывать это настолько явно.

– Его первый бой? – полюбопытствовал Мальком, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, вращающихся в голове, которые настойчиво пытались обрести свой голос.

– Второй, – устало улыбнулся наставник. – Он сражается тяжелым двуручным молотом, но размахивает им так, словно игрушечным мечом. Кузнецы обладают недюжинной силой.

– Но ему не сравниться с ним, – Томас показал на демона.

– Обладая такой силой и навыками, он может легко одолеть нынешнего чемпиона и стать новым.

Из хижины вышел орк со светло-зеленоватой кожей, лоснящейся от благоухающего масла. Его резкий, терпкий аромат был слышен даже за несколько футов от самого воина. Создавалось обманчивое впечатление, что сам гладиатор имел хорошее телосложение: мышцы выделялись намного сильнее, когда напрягались и бугрились под кожей, словно неожиданно увеличились в объеме в несколько раз. Получался весьма приятный обман зрения.

– Я знаю, что не время бояться или сомневаться, – взволнованно проговорил Томас, хрустя суставами пальцев. – Но мне страшно. Очень.

– Ты на один шаг ближе к победе, чем твой противник, – одобрительно кивнул наставник.

– У меня есть шанс выжить?

– Призрачный, – откровенно признался мастер-переводчик.

Мальком мысленно поблагодарил его за столь честный ответ, который почему-то придал ему сил, а не окончательно раздавил валяющийся на земле боевой дух.

Из хижины вышел еще один гладиатор, обильно натертый маслом. Полуголый дворф с важным видом покрасовался мускулами перед собратьями, которые поддержали его одобрительным гоготом. При его небольшом росте коротышка имел развитую мускулатуру и очень неплохое телосложение.