Текст книги "Хозяин Спиртоносной тропы"

Автор книги: Владимир Топилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

Annotation

События очередной книги Владимира Топилина развиваются в конце ХIX – начале XX века. В глухой тайге на золотых приисках из охранного помещения Крестовоздвиженского прииска исчезает большая партия подготовленного к отправке золота. Всю вину за случившееся управляющий переносит на рабочих-китайцев, в одночасье покинувших золотоносное месторождение. Однако молодой курьер Кузьма Собакин, случайно ставший свидетелем перевозки благородного металла дочерью управляющего Дарьей Коробковой, подозревает противоположное. За неимением доказательств запутанное дело, кажется, не имеет продолжения.

На страницах книги рассказано, насколько дешево ценилась человеческая жизнь, как жили, трудились и что за это имели простые старатели, каковы были судьбы переселенцев, загнанных в глухие, дикие места нуждой, мечтавших разбогатеть в одночасье, но так и оставшихся в нищете.

В художественном исполнении, со слов старожилов и некоторых архивных данных автором предоставлены факты «течения» некогда невообразимо баснословного сибирского золотого потока, с каких пор, куда и как «уплывало» золото. Насколько богаты были Чибижекские прииски Енисейского округа, достоверные факты находок редких самородков и других исторических ценностей не оставят равнодушным любого, кто интересуется историей этого края, любит и ценит мир Восточносаянских гор.

Владимир Топилин

Представляем писателя

Жертва хищной охоты

Похождения непослушного сына

Взлет и падение Егора Бочкарева

Золотуха

Лоток

Поминальный день

Золотой крест «Семи Братьев»

Байка Прачечного Ключа

Чары красавицы

Клинок

Челнок

Крестница

Защитник

Седло

Будилка

Колбаса

Семь заповедей Стюры

Щеколда

Таежная жила

Хозяин Спиртоносной тропы

Карта китайца Ли

ЛАДУШКИ

Конь в яблоках

Банка из-под американской ветчины

Кто есть кто

Ходок

Судное утро

Последний разговор

Шуба бабки Фроси

Владимир Топилин

*

ХОЗЯИН СПИРТОНОСНОЙ ТРОПЫ

*

Роман

Абакан

Представляем писателя

Владимир Степанович Топилин родился 12 февраля 1967 года в п. Чибижек Курагинского района Красноярского края. Детство и юность прошли в прекрасном уголке природы, где первозданная тайга начиналась за огородом. Свои впечатления он излагал на уроках литературы, в дневниках наблюдений за окружающим миром.

Учеба в Минусинском сельскохозяйственном техникуме, служба в морских частях пограничных войск стали теми университетами, которые пополнили знания любознательного юноши. В 1990 году Владимир вернулся в родной поселок к привычному укладу жизни. Новые встречи с людьми, путешествия по горным отрогам Саян значительно расширили кругозор. Неизвестно, увидели бы его заметки свет, если бы не трагический случай на охоте в июле 1996 года.

Личная трагедия ограничила мир общения. Но появилось время для работы с дневниками… Герои его произведений – жители деревень, охотники, староверы, золотопромышленники, путешественники. Писатель не скрывает и свои гражданские чувства, отношение к событиям.

Литературное творчество Топилина первым заметил писатель Анатолий Статейнов. В Красноярском издательстве «Буква» под его редакцией увидели свет рассказы и повести: «Когда цветут эдельвейсы», «Слезы Черной речки», «Семь забытых перевалов», <Дочь седых Белогорий», «Таежная кровь», «Страна Соболинка», «Длинная лыжня Чибижека».

Талант писателя и мужество человека, чудом выжившего и в расцвете сил ставшего инвалидом, покорили земляков. Книги обрадовали читателей, которым наскучило однообразное и модное чтиво. Имя стало известно за пределами края, хотя книги издаются небольшими тиражами. Высоко оценил самобытный талант Топилина известный критик Александр Трапезников в «Литературной России» за 21 марта 2008 года.

В Минусинске, где живёт писатель, у него много друзей, единомышленников. Не случайно он стал победителем ежегодного конкурса «Человек года-2007» в номинации «3а мужество и силу духа», который проводит газета «Власть труда». А по итогам первого краевого молодежного конкурса в 2008 году набрал наибольшее число голосов! Владимиру Топилину присвоено почётное звание «Народный герой объединенного Красноярского края-2008» в номинации «Литература и искусство».

Владимир Степанович дорожит каждым днём подаренной второй раз жизни. Будучи инвалидом, за несколько лет создал библиотеку из своих книг, которые воспитывают любовь к природе и в целом к Родине, уважение к предкам, к людям редких профессий, к таёжникам.

Писатель постоянно работает над новыми произведениями, много времени посвящает изучению истории здешних мест, а лето проводит в поездках по глухим таёжным местам. Он по-прежнему с оптимизмом смотрит в завтрашний день и мечтает, чтобы его книги стали доступны многим читателям.

Автор и инициативная группа в лице:

Глимазенко Анатолия Николаевича (председатель)

Голованенко Натальи Александровны

Верясовой Светланы Матвеевны

Кайзер Александра Андреевича

Метелева Владимира Васильевича

Пеганова Глеба Анатольевича

выражают искреннюю благодарность постоянным помощникам в переиздании книг В. Топилина и издании новой книги «Хозяин Спиртоносной тропы»:

Беловой Людмиле Николаевне — г. Минусинск

Беспаловой Любови Викторовне — п. Кошурниково

Веселову Виктору Алексеевичу — г. Новосибирск

Волкову Владимиру Васильевичу – г. Минусинск

Ивасенко Владимиру Анатольевичу — г. Минусинск

Ивченко Игорю Александровичу – г. Абакан

Картамьчиеву Николаю Павловичу — г. Минусинск

Кузьмину Николаю Ильичу — г. Назарово

Лазареву Александру Владимировичу – г. Абакан

Петрову Олегу Валентиновичу – г. Москва

Пивикову Алексею Николаевичу — г. Минусинск

Прокопьеву Алексею Владимировичу — г. Абакан

Прокудину Александру Владимировичу – г. Артемовск

Соколову Олегу Владимировичу — г. Минусинск

Тендитному Андрею Михайловичу — г. Минусинск

Хмурову Алексею Александровичу – г. Минусинск

Фомаиди Юрию Юрьевичу – г. Минусинск

Шумковой Ольге Юрьевне – п. Нижний Ингаш

А также, благодарность активным помощникам в рекламе и реализации книг:

Артошиной Елене Михайловне — г. Балахта

Бакулиной Наталье Федоровне – г. Балахта

Беба Евгению Юрьевичу – г. Черногорск

Беляниной Марине Владимировне – г. Сосновоборск

Бочкаревой Наталье Михайловне – с. Рощинское

Бубновой Марине Валериевне – г. Минусинск

Василенко Татьяне Алексеевне — г. Минусинск

Верховову Анатолию Юрьевичу – г. Шира

Власовой Оксане Александровне — г. Лесосибирск

Возьмищевой Галине Александровне — г. Шира, Жемчужный

Грюк Павлу Александровичу и Надежде Романовне — г. Ачинск

Гультяеву Игорю Владимировичу — г. Красноярск

Жижаевой Надежде Александровне — п. Сотниково

Зайцеву Олегу Абрамовичу – г. Абакан

Заплечниковой Любови Петровне – с. Селиваниха

Иващенко Николаю Николаевичу – п. Иланское

Каукину Виталию Алексеевичу — п. Ирба

Кичаткиной Ирине Тимофеевне — п. Краснокаменск

Колесник Галине Михайловне — г. Минусинск

Колокоцкой Валентине Николаевне – г. Канск

Комаровой Татьяне Анатальевне — г. Ачинск

Костомаровой Анэлии Витальевне — п. Краснокаменск

Курчатовой Елене Николаевне — г. Минусинск

Леоненко Нине Яковлевне — г. Тайшет

Лысиковой Татьяне Федоровне – п. Иланское

Лясковской Елизавете Михайловне — г. Минусинск

Разумовскому Василию Миновичу – п. Ирба

Налимовым Анатолию и Татьяне — г. Минусинск

Самсоновой Любови Ивановне — г. Красноярск

Тарариной Любови Николаевне – г. Шира

Усик Вере Алексеевне – г. Минусинск

Макаровой Ольге Васильевне – п. Кордово

Мальцевой Людмиле Николаевне — п. Кошурниково

Марковой Ирине Викторовне – г. Красноярск

Печенегиным Сергею и Ольге — г. Артемовск

Садовской Ольге Николаевне — с. Тюхтет

Соболевой Татьяне Михайловне — с. Тесь

Шапкиной Ирине Федоровне — г. Абакан

Ширяевой Марине Владимировне — п. Ирба

Щербинину Борису Викторовичу — г. Минусинск

Щур Тамаре Ивановне — г. Абакан

Обложка книги Пеганова Глеба Анатольевича.

Графические рисунки Пеганова Анатолия Михайловича

Редактор Глимазенко Анатолий Николаевич

Корректор Герцен Анна Николаевна

Правка верстки Щур Тамара Ивановна

Благодарность за предоставленные архивные материалы:

Galina Traksel (Тумаева) — Nienburg/Weser (Германия)

Жертва хищной охоты

Он редко где останавливался, лишь по необходимости. Поднимался задолго до рассвета, быстро кипятил смородиновый или черничный чай, завтракал сухарями и убитым накануне глухарем. Сахара и муки не было, кончились месяц назад. Запасов спичек и соли осталось на два дня. Обедал на ходу тем же вареным мясом или пойманными в каком-нибудь ручье хариусами. Вечером уходил подальше от тропы в глухую чащу, чтобы не было видно огня и не пахло дымом. Нарубив сушняка, разводил костер, ужинал, прикрываясь залатанной, прогоревшей в нескольких местах суконной курткой, ложился спать на пихтовый лапник. Ночью часто просыпался от любого звука и шороха, слушал черную тайгу. Не обнаружив ничего подозрительного, подкидывал на угли дрова и опять дремал, чтобы через некоторое время вновь пробудиться от крика ночной птицы или рева опьяненного свадьбами сохатого или марала. Чувствуя зарождающееся утро, подскакивал, чтобы перекусить и двигаться дальше. За день проходил около тридцати километров. Так продолжалось четвертые сутки.

Уросливая в этих высокогорных краях погода не баловала. Зрелая ржавыми листьями и отмирающей хвоей осень напитала воздух прохладой. Обложные тучи несли мелкий, нудный дождь со снегом. Земля холодила сыростью. Загустевшие ручьи порождали мутный, непроглядный туман. Скрытые от матовой пелены горы ограничивали обзор местности до минимума, но это не останавливало путника, потому что он знал эти места, как все дырки в своих изношенных, расквашенных влагой броднях.

Далеко за спиной остался угрюмый, молчаливый в любое время года голец Кум с безлесой, продуваемой всеми ветрами вершиной. Под ним, в глухом, изрезанном бурными потоками распадке, находился неглубокий шурф. На его дне – золотая жила. Он нашел ее пять лет назад после активных, кропотливых поисков. Захмелев от первых намытых в лотке крупинок, ударился в старательскую работу. За два месяца упорных стараний от зари до зари был вознагражден пятью килограммами драгоценного металла. Это принесло семье уверенный достаток до весны.

Второй сезон увенчался еще большими успехами. На вырученные деньги трудолюбивый мужик построил новый дом-пятистенок. Третье лето умножило капитал втрое. После четвертого – открыл небольшую лавку по продаже скорняжного имущества, организовал свой ямской двор. А вот ныне отмыл значимый самородок весом около пуда. И это был не предел. Золотая коса, петлявшая в земле на глубине трех метров, имела продолжение. Он видел это опытным взглядом. Все более расширяясь, напитываясь толщиной, она будто сама просилась ему в руки: «Вот тебе, Иван, награда за долгие, кропотливые старания! Это благодарность за многолетние скитания по тайге, обман, унижение, холод, голод, болезни и десятки тонн бесполезно перелопаченной, перемытой породы. Возьми меня и будь же под старость лет счастлив!» И он брал ее, нес в своей худой, но тяжелой котомке столько, сколько можно унести. Знал и был уверен, что на будущий год будет столько же.

Нет, он не был жадным хапугой, готовым забрать все и ничего не дать другому. Всегда делился со страждущим тем, что у него было. Голодному отламывал последний прогорклый сухарь. Замерзающему давал свою дырявую, заношенную куртку. Больного пускал в дом и помогал лечиться. Но далеко не всегда получал то, что просил. Ступив смолоду на старательскую тропу, был часто обманут, обворован своими же напарниками по работе и не убит только лишь потому, что его не за что было убивать. Ту горсточку золотого песка, что приносил домой, едва хватало свести концы с концами и не умереть от голода. Так было на протяжении тридцати лет, пока он не ушел в горы один и не нашел эту жилу, которая сделала его счастливым, но еще не богатым. Теперь, принося домой золото, был доволен результатом. Но не так, как это делает скряга, нашедший на дороге золотой червонец и спрятавший его от всех в жестяную банку в надежде, что завтра найдет еще один. Его счастье было написано на лице родных, близких и друзей, переживших с ним лихую годину и нужду и не бросивших его.

Сейчас, по дороге домой, он представлял себе улыбающееся лицо любимой жены Марии. Она не бросала его с той поры, когда была красавица, но теперь лицо ее погрызли морщинки, волосы будто посыпал пепел костра, а мягкие руки болели от жестокого ревматизма, полученного от работы в прачечной у купца Горлова. Он видел удивление в глазах трех дочерей и двух сыновей, у которых тоже есть дети. Они никогда не будут чистить навоз в чужой конюшне, обрабатывать не свои поля или добывать руду в шахте какого-то хозяина. Теперь у каждого из них будет свое небольшое дело, его внуки будут учиться в приходской школе. Он даст денег на протезы своему другу Роману, которому раздробило ноги в шурфе десять лет назад. Поможет семье солдатки Феофанихи, зарабатывающей тем, что ходит по дворам, делая, что попросят. Выделит немного средств для дома нищих и обездоленных. А потом, тайно от всех, не называя своего имени, положит, сколько будет возможным, денег на алтарь для постройки нового храма Пресвятой Богородицы. И в этом заключалось счастье Ивана Колобуева.

Представляя и переживая свое состояние уже сейчас, он не забывал о защите. Окончание старательского сезона – желанная пора для бандитов и разбойников, проще говоря, хищников, промышляющих на тропах, по которым в направлении дома из тайги возвращаются бородатые бергало (старатели). Многие хотят поживиться за счет дармового золота, отделяя часть благородного металла из котомок простых работяг. Хорошо, если кто-то отдает его без сопротивления. Плохо тому, кто противится разбою.

Иван Колобуев знает, что если на него нападут, срок его жизни окончится этим днем. Причиной тому – самородок, который он несет за спиной. Разбойники сначала проверят все, что у него есть, а потом изымут имеющееся золото. Иван будет этому препятствовать. Чем все закончится – нетрудно догадаться. Поэтому, продвигаясь в нужном ему направлении, он не идет тропой, где ходят все золотари, а движется хребтами и распадками, когда-то показанными ему Егором Бочкаревым.

Встретиться с ним Ивану Колобуеву пришлось при весьма тяжелых, можно сказать, критических для Егора обстоятельствах. Однажды, делая пробу на золото в каком-то ручье, Иван услышал не так далеко от себя выстрелы. Стреляли из нескольких ружей в разных местах. Из того, как часто каталось по горам эхо, было понятно, что люди не жалеют патронов. Резкие, упругие, как хлопки кнута, звуки подсказывали, что выпущены они из быстро перезаряжающегося нарезного оружия. В то время, будучи небогатым, Иван ходил по тайге с шомпольным дробовиком восьмого калибра и понимал, что выдавать себя стрелкам нельзя. Отложив работы и удалившись в пихтач на некоторое расстояние, чтобы его не застали на месте работы, стал ждать, что будет дальше.

Между тем, выстрелы стали ближе и реже. Иван предположил, что группа охотников гонит какого-то таежного зверя в его сторону. Это еще больше усугубляло положение. Он хотел бросить все и бежать за дальний хребет, но какая-то неведомая сила останавливала его. Вскоре послышался шум. Из тайги на поляну, шатаясь, выскочил бородатый мужик с ружьем в руках. Оглядываясь назад, пытался перезарядить ружье, но бесполезно. По штанам бежала обильная кровь, силы быстро покидали его. В поисках последнего приюта он бросился под ель, спрятался за ней, хотел разломить замок двустволки, но не смог.

Иван понял, что это за ним гонятся, в него стреляли. Его предположения очень скоро подтвердились. На поляну по кровавым следам выскочили трое китайцев с готовыми к стрельбе карабинами. Недолго осмотревшись, увидели раненого, поняли, что тот безнадежен, переговариваясь на своем языке, довольные пошли к нему, желая добить. Но Иван опередил их. Прицелившись поверх их голов, бахнул из шомполки. Не ожидавшие такого поворота событий, испугавшись грохота фузеи, не понимая, кто и откуда стреляет, китайцы бросились бежать. Один из них даже бросил карабин, до того был напуган. Не теряя времени, Иван подбежал к раненому, взял его ружье, достал из патронташа патроны, перезарядил, с промежутками выстрелил для острастки. Потом ждал возращения китайцев, но те убежали и больше не возвращались.

Сквозная рана беглеца оказалась серьезная, но не смертельная. Была большая кровопотеря, он был без сознания. Как-то остановив тряпками кровь, Иван быстро изготовил волокушу, потащил его в староверческий скит, находившийся в соседнем логу. Знал, что сам не выходит, но старообрядцы, может, что-то и сделают. Когда перетаскивал, ждал возращения китайцев, но те так и не появились. По пути мужик иногда приходил в себя, что-то бормотал, но помощи от этого было мало. Иван боялся, что тот скоро умрет, но, к удивлению, раненый оказался сильным и живучим.

Старообрядцы встретили их неприветливо, хотя в помощи не отказали. Затащив раненого в гостевую избу за частоколом, приказали Ивану уйти: он был лишним. Иван не стал спорить, был рад случаю вдвойне. В первом, что помог человеку в беде. Во втором, что ему как трофей достался китайский карабин с полным подсумком патронов. А это для старателя было едва ли не состоянием.

С того дня прошло почти два месяца. Работая в тайге, Иван стал забывать тот случай. Все же хотел заглянуть в скит, узнать, жив ли мужик, но на это не было времени. И был страшно напуган, когда, проснувшись утром, увидел его живым и здоровым у своего костра. Спросонья подумал, что это мертвец, но тот привел его в чувство доброй улыбкой и протянутой рукой:

– Здорово ночевали! Я Егор Бочкарев!

С тех пор у них завязалась крепкая дружба, которой мог бы позавидовать каждый. Иван всегда заходил к нему в гости при любом удобном случае. Егор не отказывал ему в гостеприимстве, внимательно слушал сам и многое рассказывал. Вероятно, одиночный образ жизни простого лодочника требовал общения, которого ему всегда не хватало. Он и рассказал Ивану, как надо выходить из тайги с золотом, чтобы не попасть в руки грабителей, за что Иван был Егору благодарен. Иван часто звал Егора пойти вместе на поиски желанной золотой косы, на что тот только усмехался, оставаясь тем же сплавщиком. Все же однажды дал совет:

– Что ты, Ванька, без толку по тайге ходишь? Сходи под голец Кум, там золото – как мандарины валяются. Хоть сыт будешь да семью накормишь.

Иван послушался, пошел. Результат своих стараний теперь нес за спиной.

До жилья Егора Бочкарева на Каратавке по реке Шинда оставалось не так много, около двадцати километров по тропе вдоль берега. Если тайгой – в два раза дольше, но безопаснее. Иван шел горами параллельно реке и никогда бы не спустился в займище, если бы к обеду не пошел обильный снегопад. Наверху осадков выпадает больше, это неоспоримый природный закон. Крупные снежинки размером с деревянную ложку быстро засыпали подмерзшую землю. К вечеру Иван брел в покрове едва не по колено. Утром, после того, как переночевал, понял, что верхами не пройти. Уровень снежного покрова достигал едва ли не до пояса, до того обильной и густой была ночная выпадка, которая все не прекращалась. Запасов продуктов не было, он надеялся занять сухарей у Егора. Но к нему еще надо добраться. Ждать, когда утихнет непогодь, бессмысленно: даже если снегопад прекратится, на горах снег уже не растает до весны. Ему пришлось спускаться в пойму реки.

На берегу реки его ждал приятный сюрприз. Перед ним по тропе прошла большая бригада старателей и коногонов, выходивших из тайги домой. Иногда впереди он даже слышал их громкие голоса. Стараясь не отстать от них и не сильно приближаться, Иван пошел по хорошо проторенной дорожке, уверенный в том, что грабить такую большую группу мужиков бандиты не осмелятся.

Настроение поднялось. Он уже грезил встречей с Егором, у которого сегодня переночует и двинется дальше. Потом придет домой, обнимет жену, детей, внуков. Покажет самородок и окунется в долгожданное счастье. Переживая это, забыл о своей безопасности, не смотрел, что происходит вокруг. Не помнил слов Егора: «Обходи зажатые места стороной». За Перепадом у Чистого ключа пошел в пригорок между скал, где перед ним недавно прошли люди. Не услышал скорый выстрел. Не увидел, как в лоб прилетела пуля. Не почувствовал боли. Упав с доброй улыбкой на снег, наверное, так и не понял, что его убили.

Похождения непослушного сына

Он не помнил, когда первый раз взял в руки кайлу и лопату, отмыл на отцовском лотке свой первый самородок. Возможно, это случилось тогда, когда смог держать в детских руках примитивное приспособление для промывки золотоносного песка. Это была детская игра – подражать взрослым, повторять их действия и даже говорить, как они. Со стороны все казалось забавным. Глядя на него, отец смеялся в бороду:

– От варнак! Еще под носом зелень течет, а туда же!

Но, присмотревшись к сынишке, вытесал из кедрового корня маленькую, размером с чашку для черемши, месилку, в которой мальчик начал отмывать на берегу речки желтоватую супесь. Вместе с ней пришли первые уроки.

– Помногу не бери, вот, насыпь три-четыре горсти и разбавляй водичкой. Так вот, по кругу воду гоняй, чтобы лучше грязь отбить, чаще свежую меняй. Вместе с ней глину да пустошек (пустой песок) скидывай. Чем больше крутишь, тем больше грязи уйдет, а золотинки на дно, между волокон осядут, – учил сына Ефим Иванович.

Кузька старался. Больше не для того, чтобы угодить отцу, а в желании угнаться за старшими товарищами. Очень уж ему хотелось удивить ребят, какой он старательный, отмыл золото. Отличиться, чтобы все завидовали, не показывали пальцами, какой «Кузя маленький, ничего не умеет». Поначалу заделье не получалось: то вода выливалась, то глина не поддавалась. Не один день прошел, прежде чем научился ладом крутить чашку. Бывало, долго сидит, старается. А Мишка Клыпов подкрадется сзади из-за куста, выскочит, пнет лоток, и все дело насмарку. Хохочет Мишка, весело ему, что удалось Кузе досадить. Кузя плачет, в драку кидается, но не победить соседа, у того силы больше, потому что на два года старше.

Проплачется Кузя, опять чашку в руки, у берега сядет и крутит ее, покуда силенок хватает. Отмоет желтую крупинку, к отцу бежит:

– Тятя, тятя! Это самородок?

Ефим возьмет пальцами обыкновенную песчинку, усмехнется:

– Нет же, сколько раз тебе можно показывать? Видел, какие мы с мужиками домой приносим? Тяжелые, мягкие. Наперво на зубок попробуй, золото, оно о себе сразу знать даст.

Пробовал Кузя песок – зуб сломал. Не получается настоящее золото вымыть. Делу помогла Рябуха, соседская девчонка Катя Рябова. Старше его на два года, неказистая, подружка старалась всегда быть рядом. Увидит, как с лоточком к речке идет – тут как тут. Он злится, гонит ее:

– Что приперлась? Шагай отседова, не мешай мужскому делу.

Катя не обижалась. Подперев руки в бока, шлепала босой ногой по воде:

– Ну-ну! Покажи свое дело. – А сама, тут же его жалея, показывает пальцем, где лучше песок копать. – Вон там почерпни, там еще никто не брал.

Кузя противился подсказкам, прятался от навязчивой помощницы, перечил каждому слову. Бывало, камнями бросал, чтобы та за ним не ходила, но ей все нипочем. Всплакнет немного от боли и обиды и опять улыбается. Однажды послушал ее, запустил руки в то место, куда она показала, стал грязь промывать. Вдруг видит-на дне чашки желтый камушек проявился. Думал, пустая порода, хотел выкинуть вместе с глиной, но нет! Тот будто прилип к дереву. Не веря глазам, осторожно взял его пальцами, положил в рот, прикусил зубами, щеки будто кипятком обдало: золото! Выскочил из воды, бросил лоток, с перекошенным лицом подскочил к Рябухе, закричал:

– Нашел! Отмыл! – и… проглотил самородок от волнения.

Не зная, что делать, замер на месте с испуганными глазами, на глаза накатились слезы. Катя поняла, что случилось, засмеялась:

– Делов-то! Глицерину выпьешь – он сам выскочит. Только не прокарауль.

Кузя побежал домой. Нашел в кладовке на полке бутылку с глицерином, налил полкружки. Понюхал – противно, но делать нечего, стал глотать.

На приисках все, в том числе и дети знали, как выводить из внутренностей инородные предметы. Если кто-то из старателей был замечен хозяином в краже золота, его заставляли пить слабительную жидкость, садили на ведро и заставляли промывать все, что вышло. Эффект был незамедлительным. Если в дерьме находили благородный металл, рабочему грозил «урок»: большой штраф или несколько дней работ без зарплаты.

Вышел самородок и у Кузи. Радости мальчика не было предела. Старательно промыв в проточной воде, показал отцу. Ефим был доволен: помощник в семье растет! Разрешил сыну потратить его так, как пожелает. Кузя сдал золото в золотоскупку, а на вырученные деньги купил леденцов и сладких пряников. Сладости поделил с друзьями. Не осталась без внимания и Катя. Позвал ее на речку. Там они расположились на бугорке, ели лакомства, запивая их проточной водой. Тогда им казалось, что так вкусно не было еще никогда.

С тех пор Кузя стал заниматься старательским промыслом, благо место работы было неподалеку. При первой возможности, справившись с домашними обязанностями, уходил на речку. Получалось по-разному: иногда за день отмывал по одному грамму, в другой раз добывал по небольшому «лепестку» размером с ноготок. Старался он на давно и не раз отработанных местах. На языке старателей это называлось «шебуршать по оборышам». Никто не знает, когда в пойму реки Чибижек пришел первый золотоискатель. Подавляющая масса поверхности золотых россыпей была перемыта на десятки раз. Найти хорошую жилу (желтую косу) – большая редкость. А Кузе так хотелось найти ее и самый большой самородок в пойме реки Чибижек. Такой, чтобы все обзавидовались!

Отец догадывался о мечтах сына: сам был таким! Все же пока взять его на настоящий промысел не решался: мал еще. Искоса посматривая на настырного Кузьму, Ефим ждал поры, когда тот повзрослеет, наберется сил и выносливости. Такое время наступило тогда, когда сыну исполнилось пятнадцать лет. До той поры Кузе пришлось несколько лет доказывать, что он уже взрослый. Одним из таких уроков был единоличный поход в тайгу, где он едва не погиб. Тогда ему было неполных двенадцать лет.

Это случилось весной, в пору глухариных свадеб. Так бывает всегда, когда подтаявший под высоким солнцем снег спрессуется до наста, у речки распушится серебристыми почками старая верба, а на высоком угорье появятся первые подснежники. Желанное время после суровой зимы всегда приносит ожидаемые перемены не только в природе, но и в жизни людей. Старики в валенках сползают с печек, рассаживаются на завалинках. Мужики и бабы, снимая теплые телогрейки, готовятся к летним работам. Неугомонная молодежь под натиском бушующей крови ищет приключений. Стараясь отличиться перед товарищами и возвыситься в глазах девушек, многие ребята уходят в тайгу в полной темноте. Благо, тому соответствует погода: по прочному насту на игрища глухарей надо идти ночью, чтобы успеть на утреннюю зарю. А потом, в доказательство своей удали и смелости показать окружающим пару-тройку краснобровых красавцев, пойманных в петлю. Да приукрасить события разными байками, будто токовик, не разобрав кто перед ним, бросился на человека в драку. Или как старый медведь крался по следам охотника. Вот уж где после всяких небылиц разыгрываются сцены противостояний! Одни с удивлением и затаенным дыханием смотрят рассказчику в глаза:

– Вот это случай! Ну ты пережил! Страшно было?

Другие с недоверием смеются:

– Да быть такого не может! Вот ты врать!

Эти истории не оставались без внимания младших детей.

Как-то днем семнадцатилетний Анисим Голодухин в окружении сверстников протяжным, басовитым голосом рассказывал, как он давеча бегал на ток. Скрестив руки на груди, меланхоличный, несколько полноватый краснолицый парень, тщательно подбирая слова, с напевом выдавал историю о том, как его едва не затоптал медведь.

– Поймал я глухаря: под мышку его и домой скорее. Иду я, значицца, по хребтику. А передо мной пень не пень, коряга не коряга лежит: темно, не видно. Захотел я на нее присесть. Сел себе, кисет достал. Дай, думаю, покурю. Чую – под задом тепло. Пошерудил рукой – волосато и шевелится. Мать честная! Да то же медведь! На медведя сел. Спужался я немного, думаю, как быть? Встать – медведя разбужу. Сидеть, и того хуже. Закурил трубочку: будь что будет. А тот табак учуял, как взбрыкнется! Я так с лавки и повалился!

Ребята хохочут, не верят Голодухину. Никто не помнит случая, чтобы он без товарища за поскотину выходил.

– Ты что, лавку с собой таскал? А по какому хребтику ходил: я там сегодня был, что-то тебя не видел! Где ж твой глухарь? А ну, покажи! – наперебой загалдели слушатели.

– Как я вам его покажу? Он тоже спужался медведя, спорхнул и улетел!

Посмеялись над Анисимом. Зина Цыплакова, круглолицая, озорная девушка, с гордостью посмотрев на Никиту Стрельникова карими глазами, не замедлила отметить его вниманием:

– Не знаю, как ты с лавкой, а вот Никитка сегодня три петуха принес!

Все обратили внимание на чернявого кудрявого парня, первого силача на селе.

– Что тут такого? Принес, да и ладно. Чего их не ловить? Они на перевале, как горох на грядках у бабки Петруньи, можно руками хватать.

Все верили его словам, знали, что не врет. Уважали за добрый, отзывчивый характер, за безотказность в любом деле, трудолюбие, порядочность и силу. Он был настоящим другом многим парням. И любим девчатами. Особенно любила его Зина, была готова выцарапать глаза соперницам и не скрывала этого. Вот только он относился к ней с равнодушием, вздыхал о красавице Нине Коваль. А та, будто играя с ним, относилась холодно. О любовном треугольнике знали все, поэтому каждое их действие обсуждалось при любом удобном случае.

– Что ж ты так мало нахватал? – игриво стреляя голубыми глазами, со смехом проговорила Нина.

– А куда больше? И так хватит.

– Мне бы одного дал.

– Возьми хоть сейчас! Мне не жалко, – вздрогнул он, желая угодить любимой девушке.

– Да ладно, у нас батька своих вон пять штук натаскал, – отозвалась та, не желая его обидеть своим отказом. Но было видно, как покраснел Никита от ее слов.

Услышанный разговор для Кузьки – еще одна лучина в разгорающемся костре взбудораженной души мальчишки. Какими большими, красивыми были черные краснобровые птицы, которых отец Ефим приносил после ночной охоты! С затаенным дыханием мальчик слушал его рассказы о неповторимой, только ему присущей песне глухаря в серой мути подступающего рассвета. С головокружительным волнением слушал объяснения, как и когда надо подбегать к играющей птице. Много раз представлял себе живого мощника с распущенным хвостом и вытянутой в любовном порыве шее. И чем больше впитывалось это представление, тем острее было желание испытать те чувства скрадывания, о которых теоретически знал все.