Текст книги "Стихотворения и поэмы"

Автор книги: Владимир Сосюра

472. СЧАСТЬЕ СЕМЬИ ТРУДОВОЙ
© Перевод Н. Старшинов

XXII съезду КПСС

ПРОЛОГ

 
Идем вперед, бессмертный Ленин с нами,
его в сердцах несем, как сыновья…
Пускай живет в веках и над веками
прославленная партия моя!
 
 
Шаг миллионов Землю всю качает,—
мы юным солнцем греем небосвод!..
И нас гудками дали окликают,
в которые нас партия ведет.
 
 
Идем туда по ленинской дороге,
где нам сияют радуги огни…
Враги бледнеют в страхе и тревоге —
свою кончину чувствуют они.
 
 
Несут в тайгу железный гул заводы,
и славит песня нашу мощь, наш труд.
Куда ни глянь – куют весну народы,
и коммунисты нас вперед ведут.
 
 
Та цель совсем близка, мы это знаем,
она теперь уже не за горой…
Настанет день, и партия родная
нас позовет на съезд Двадцать второй.
 
 
То съезд и счастья, и победы будет.
И партия бессмертная на нем
в мир коммунизма путь укажет людям
и дали новым озарит огнем.
 
 
В мир коммунизма… Мы сквозь бури
                                                                шквалы
так долго шли на блеск его огней,
далекий блеск… О, сколько, сколько пало
за этот мир отважных сыновей!
 
 
Он, ясный, улыбался им по праву
огнями звезд, мерцающих сквозь тьму…
И падали они лицом на травы,
чтоб хоть на шаг приблизиться к нему.
 
 
Железным ветром овевая дали,
их смерть косила на большом пути.
Но мы из мертвых рук знамена брали,
чтобы в громах всё дальше их нести.
 
 
Всё ближе цель… Гранитные вершины
мы взяли в битвах за мечту свою.
И коммунистов лагерь наш единый
встречает день, что добыт был в бою,
 
 
в труде упорном… Небосвод, сияя,
согрел сердца и милые края…
Я – коммунист, и гимн тебе слагаю,
единственная партия моя!
 
 
Сыны твои, туда, где блещет солнце,
идем мы… Солнце, ярче нам свети!..
И сердце о билет партийный бьется,
с любовью бьется в радостном пути.
 

1

 
Ревели пушки в грозной, дальней хмури,
их гром летел за звездами вослед,
когда я в руки взял, чтоб рваться в бури,
свою судьбу, партийный свой билет.
 
 
Смотрела полночь в темные оконца,
ползла на нас железная змея…
И в партию, чтоб в бой идти за солнце,
шли тысячи таких же, как и я.
 
 
Мы верили, что скоро враг отхлынет,
настанет день, когда исчезнет мгла.
И у сердец хранили, как святыни,
билеты, что нам партия дала.
 
 
Всё крепли наша сила и бесстрашье,
в грому боев гремел наш шаг побед.
Когда ж летела в сердце пуля вражья,
то пробивала с ним и партбилет.
 
 
И расходились и сходились точки —
бойцы в атаку шли за валом вал…
И кровью обагренные листочки,
склонясь к погибшим, ветер целовал.
 
 
Те дни прошли… Под солнцем далей ясных
идет сегодня Родина моя.
Те дни прошли, но в наших днях прекрасных
бойцов погибших не забуду я!
 
 
В борьбе мы силы удесятерили,
и на пути, как маяки мечты,
всегда нам съезды партии светили,
чтоб не было вовеки темноты.
 
 
Я вспоминаю: в белостенном зале
рабочий меж друзей своих стоял.
Его в ряды партийцев принимали,
и мирный день за окнами сиял.
 
 
Чтоб пушки не заговорили снова,
прожектора не рвали небосклон,
в партийные ряды по сердца зову
вступают тысячи таких, как он.
 
 
И партия как мать для них отныне.
Она народ наш к счастью привела…
Хранятся возле сердца, как святыни,
билеты, что нам партия дала.
 
 
И вот встают тела огромных домен,
заводов трубы тянутся в рассвет,
чтоб не пробила в орудийном громе
вновь вражья пуля с сердцем партбилет.
 
 
И, чтобы вновь среди огня и дыма
в крови не склеились его листки,
товарищи мои и побратимы
идут к станкам, встают за верстаки.
 
 
Растут, растут кварталы неустанно —
за домом дом, как песня про весну.
И руки-рычаги подъемных кранов
возводят стены в неба вышину.
 
 
Вон встал квартал так высоко-высоко,
что солнце рядом шлет ему привет.
И там у крановщицы синеокой
лежит на сердце тоже партбилет.
 
 
Всё больше нас. И в камне, и в металле
рабочие куют громаду дней.
Они в сраженьях в партию вступали,
теперь в труде они приходят к ней.
 
 
Я вспомнил тех, что, в партию вступая,
так говорили под шрапнельный свист:
«Пусть я умру за честь родного края,
но я умру в бою, как коммунист…»
 
 
И нынче снова: «Я быть честным, чистым
клянусь тебе, рабочая семья.
И жизнь прожить хочу я коммунистом.
Как коммунист, хочу работать я».
 
 
Они клянутся так, идя на приступ
грядущего… О, блеск его огней!..
Они клянутся званье коммуниста
нести высоко до последних дней.
 
 
Едины и сильны мы чувством этим
и крепнем потому из года в год.
Мы – коммунисты, и за всё в ответе,
ведь наша партия ведет народ.
 
 
Лишь для Отчизны хочет сердце биться,—
она дала нам право петь и жить.
И каждый здесь поклялся ей – учиться
и дружбою навеки дорожить.
 
 
Молчит тайга, и сосны по колена
стоят в снегу… Но, разгоняя сон,
с машинами сюда явилась смена,
чтоб воды рек в железный взять полон.
 
 
Народ сюда пришел с мечтой своею.
Хоть мерзнет даль и снегом лес оброс,
но партбилет повсюду сердце греет,
и сердцу нипочем любой мороз!
 
 
А сколько здесь отважных и крылатых,
тот с партбилетом, этот – без него.
Но все – любимой партии солдаты,
один за всех, и все за одного!
 
 
Жизнь праздником и радостным и светлым
встречает всех в моем родном краю…
И словом нежным, искренним и щедрым
я воспеваю партию мою.
 
 
На клич ее идут ряды героев
со всех концов страны – какая рать! —
чтоб шахты комсомольские построить
и целину извечную поднять.
 
 
О партия, неся свободы знамя,
с тобою в Октябре мы вышли в путь,
чтоб многомиллионными руками
нам всю планету к солнцу повернуть.
 
 
Давно для сыновей своих любимых
ты мысль и слово Ленина дала.
Туда, где полный мрак в земных глубинах,
ты свет дневной с собою принесла.
 
 
Всегда, всегда любовь твоя меж нами —
в степи, в цехах, где нарастает гуд
и где стальными мощными зубами
комбайны уголь день и ночь грызут.
 
 
Вот у комбайнера родился сын:
в глазах ребенка взор отцовский тонет.
А за окном синеют терриконы
и яблоня склоняется на тын.
 
 
Садится солнце… Начало смеркаться…
Рабочий день кончается для всех.
В шахтерском парке, там, где цвет акаций,
как музыка, звучит девичий смех.
 
 
Как молодость на радости богата,
какая путь-дорога ей дана!..
И ходят, ходят хлопцы и девчата,
в глазах и в сердце – радость и весна.
 
 
Весь парк заполнен звонким смехом их,
таким, какого краше не бывает!
А музыка стихает, вновь играет,
как кровь играет в жилах молодых.
 
 
Я так люблю простор Отчизны милой,
товарищи мои, люблю я вас.
Хочу, чтобы в душе ширококрылой
огонь счастливый никогда не гас.
 
 
Так жизнь без края нам открыл в века,
как счастья двери, самый светлый гений…
Страницы книг перевернет рука,
и вот заговорит всем сердцем Ленин.
 
 
И всё зовет его орлиный взгляд туда,
туда, где даль не знает ночи…
И вновь в глаза трудящихся глядят
прищуренные, ласковые очи.
 
 
О песнь моя, мы на просторы выйдем,
и счастье будет спутником моим…
Как всё звериное мы ненавидим,
всё человеческое мы храним.
 
 
Нам не страшны угрозы. Погляди-ка,
как мы идем вперед… Грохочет медь!
Сегодня труд у нас в стране – владыка,
а завтра будет миром всем владеть.
 
 
Оно пришло, то счастье молодое,
качает ветер сада белый цвет…
Вот снова Киев говорит с Москвою
и от Днепра шлет братский свой привет.
 
 
Дано одно нам небо вечной сини,
и, как друзья, сливаясь в песнь одну,
все ветры Украины и России
поют про вечно юную весну.
 
 
Так мы, о сердце, ходим год за годом
по Украине с песней молодой,
чтоб передать любовь к друзьям-народам
поэта песней, скромной и простой.
 
 
И каждый ветром коммунизма дышит
всей грудью… Вей же, ветер, песни пой!
И что ни день, то солнце счастья выше
над Украиной милой, дорогой.
 
 
Оно в сердцах горит всё краше,
краше, оно, как сад, как белый сад, цветет
по всей земле, по всей Отчизне нашей,
что с гордостью в грядущее идет.
 

2

 
Любимая колхозная земля,
я в сердце сохранил твои просторы…
Уже упало солнце на поля,
когда, село оставив, шел я в город!
 
 
Как будто проглотила ночи мгла
наш двор и мамины глаза родные…
Но средь бетона, гама и стекла
я не забыл о вас, тыны кривые!
 
 
Я с вами горе видел с ранних пор,
там, где текут серебряные реки, —
хоть заменяет вас теперь забор,
но в памяти остались вы навеки.
 
 
Гудок! Идут шахтеры. Посмотри,
какие открываются просторы
там, где тропинка светлая зари
бежит в село, что превратилось в город.
 
 
Дубы склонились у Донца-реки,
земля усталость с плеч своих стряхнула.
И тракторов уже не слышно гула —
отворковали, словно голубки.
 
 
Уже заря сияет над землею,
и соловей выводит трель в саду,
и вот в обнимку с песней молодою
я вновь по Красной улице иду…
 
 
Когда-то здесь вечернею порою
с ребятами я в «пряталки» играл,
когда-то здесь мальчишеской рукою
разбитый палец пылью присыпал.
 
 
Вот и сегодня вечер черногривый
как будто конь гарцует вороной.
И я иду. Уже я сивый-сивый,
и только сердцем, сердцем молодой.
 
 
Давно-давно уже уснуло солнце,
и за Донцом и над Донцом – темно.
Послушай, песня, стукни в то оконце,
хотя того оконца нет давно.
 
 
И песнь стучит… Вот ужинает в хате семья.
Хлеб горький посреди стола…
Я уходил в повстанцы на закате,
и мне бабуся пирожки пекла.
 
 
Как будто снова в хате я убогой…
Бабуся хлопотами занята…
Она меня крестила на дорогу,
но я в боях не признавал креста.
 
 
Как далеко тогда на гром металла
с тобой нас, юность, годы увели!..
А ночь кровавая отгрохотала,
и вот домой мы солнце принесли.
 
 
Уже совсем погас огонь заката…
Здесь пел тогда я про войну, про Русь.
И вот сквозь годы на слепую хату
я и никак не нагляжусь…
 
 
Но прилетит рассвет на крыльях алых,
и детский смех и песни зазвучат…
Мы вышли из трущоб и из подвалов,
из покосившихся бедняцких хат…
 
 
И вот рассвет врывается с налета…
Веселый ветер над рекой поет.
Опять шумит счастливо Третья Рота,
рабочие уходят на завод.
 
 
Стою в цветах… мне бой ночной приснился…
и вспомнился мне грохот батарей,
когда рабочий люд за счастье бился
не для себя лишь, а для всех людей.
 
 
В большом труде растет родная слава,
мы, как один, для радости живем,
зерно, что льется в закрома державы,
нам говорит о счастье трудовом.
 
 
Раскрыты двери новых школьных зданий.
А наши клубы, фермы, детсады!..
Спокойно спи, Тарас, в своем кургане,
мы нашей Украиною горды.
 
 
Нам партия любимая по нраву,
как добрая и ласковая мать.
И золото зерна в руках державы —
то наше счастье, нам оно под стать.
 
 
Обращены к космическим просторам
глаза мильонов – что же там вдали?
То сказочный корабль наш, на котором
Гагарин облетел вокруг Земли.
 ………………………………
Стоит курган. А в листьях тополиных
играет ветер – сколько в нем тепла!
Ты счастлива сегодня, Украина,
ты, словно сад весенний, расцвела.
 
 
И никогда машин не смолкнет гомон,
как наша песня в шелесте дубров.
Всё, всё, что есть, – народу трудовому:
зерно, и сталь, и дружба, и любовь!
 
 
Мы обратили радостные лица туда,
где счастьем светит небосклон…
Под клич гудков и стали гордый звон
наш труд коммунистический вершится.
 
 
Он нам по нраву, честный, вольный труд.
Под стягом славы, дням грядущим рады,
всё новые ударники идут,
объединяясь в лучшие бригады.
 
 
Так пусть же солнце нашу землю греет,
пусть заводские корпуса растут!
Под стягом партии всё одолеет
коммунистический, свободный труд!
 

3

 
Ты, песнь, подруга вечная моя,
где б ни был я, где б ни блуждал с тобою…
Вновь Киев блещет гордой красотою,
вновь на горах родных с тобою я.
 
 
Кладет на вербы вечер позолоту.
Моторки режут ширь днепровских вод,
как молнии кромсают небосвод,
летят сверхзвуковые самолеты…
 
 
Под этим небом жить – большое счастье,
пить ветер, слушать звонкий смех детей…
Здесь поезда по синим рельсам мчатся,
достигнув небывалых скоростей.
 
 
Они летят у фермы, в даль простора,
там, где не счесть гусей у берегов,
как будто здесь на синие озера
упали стаи белых облаков.
 
 
А даль вольна, просторна, синеблуза…
Грохочут поезда весь день подряд.
Вслед листьями им машет кукуруза,
подсолнухи, как солнышки, горят…
 
 
А там шумят заводы, не смолкая,
и лес копров встает за далью рощ…
Поэт, воспой дела родного края,
красу индустриальную и мощь!
 
 
И на реках плотины, там, где воды
мы покорили… Милые края,
как радостно под вашим небосводом
живет моя рабочая семья!
 
 
О, сколько звезд над нашею землею!
Всей ширью отражает их Днипро…
Я в этот вечер с песней молодою
иду к ближайшей станции метро.
 
 
Иду, а песне – ни конца ни края,
я в ней за всё благодарю народ!
Вот двери из стекла я отворяю,
и эскалатор вниз меня несет.
 
 
Нет, ни за что не передать сонетам
сиянье этих залов расписных!..
Здесь бюсты и ученых, и поэтов,
и я смотрю мечтательно на них…
 
 
Оживлены рукой труда чудесной
гранит и мрамор в глубине земли,
как будто бы слились с моею песней
и с думами, что в сердце расцвели.
 
 
Кто б мог подумать, что в подземной глуби,
где царствовали только плывуны,
такое чудо сотворили люди
во имя счастья, мира и весны!
 
 
О труд, ты – гордость Родины любимой,
тебе я новой песней шлю привет!
В подземных и космических глубинах
ты открываешь двери для побед!
 
 
Прощай, тоннель. Я вышел из вагона —
и небо вновь слепит голубизной,
и, полный гула, гомона и звона,
опять шумит Крещатик предо мной.
 
 
Да, всюду мы со счастьем чернооким!..
И снова мне, о свет небесный мой,
как в юности моей далекой, щеки
целует нежно ветер молодой…
 
 
И снова жизнью полон я до края.
И, радостно волнуя в жилах кровь,
мне струны сердца жизнь перебирает.
И я лечу на крыльях песни вновь…
 
 
Мне кажется – весь мир от зноя замер,
и вяло никнет тополиный лист.
Лишь белолицей девушке глазами
улыбку дарит смуглый тракторист.
 
 
Даль как огонь. Томится всё земное.
В разгаре полном летняя пора,
и всё невыносимее жара.
Но нет, любовь не убоится зноя!
 
 
Он ей, она ему улыбки дарит,
как будто сердце бьется в них одно.
А девушкины щеки как вино.
И синие глаза смеются карим…
 
 
Где трактора прошли из края в край,
там поле чистым золотом сияет…
Машина нам в работе помогает,
нас ожидает славный урожай.
 
 
Мы счастливы. Чужого нам не надо.
Мы все живем в неповторимый час!..
Всё для тебя – и труд, и сердца радость,
советский край, ведь ты живешь для нас!
 
 
И мы идем вперед всё неустанней,
и счастье добываем мы в борьбе…
Когда Двадцать второй твой съезд настанет,
придем с победой, партия, к тебе!
 

ЭПИЛОГ

 
Не нас одних зовут гудки и стяги
жить счастливо в сиянье нив и рек, —
уже давно в социализма лагерь
друзей объединили мы навек.
 
 
Всё новые титаны к жизни новой
встают, и не страшны им силы зла:
рвет Африка извечные оковы,
до неба Куба плечи подняла.
 
 
Как по весне в плотину хлещут воды,
как битвы сотрясают небосвод,
шагают к солнцу радостно народы,
колониальный сбрасывая гнет.
 
 
Теперь им лютый враг вовек не страшен,
когда счастливой радугой-дугой
приветствует их вся Отчизна наша
и помогает щедрою рукой.
 
 
Так пусть же день безоблачный сияет!
Ведь мы идем к победам вместе с ним.
И атомной войной не запугают
того, кто солнцу вечный побратим!
 
 
Не нас одних зовут гудки с рассветом…
Ведь есть у нас друзья давным-давно.
Пускай различна наша кожа цветом,
но только сердце бьется в нас одно.
 
 
Давно любовь и дружба между нами,
ни горы нам, ни дали не страшны —
друзья у нас в Корее и Вьетнаме,
мы дружим с вами, Африки сыны.
 
 
Настанет час, в одно сольются воды,
друг к другу горы вечные придут,
когда по-братски не одни народы,
а континенты руки подадут.
 
 
И братьями навеки станут люди,
и встанут все они под сень знамен.
И солнце коммунизма щедро будет
сиять для всех народов и племен!
 

15 сентября 1961

ПРОИЗВЕДЕНИЯ, НАПИСАННЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ

СТИХОТВОРЕНИЯ

 
Руку, товарищ! И в бой беспощадный!
В грозный, волнующий бой!..
Пусть озарит нас священный, отрадный
светоч победы над тьмой…
 
 
В тесной землянке, в избушке убогой
будет он ярко гореть…
В путь же, товарищ, одною дорогой!
Полно молчать да терпеть!
 
 
Видишь? Над Русью могучей и вольной
взвеяло знамя Труда…
Кто же разбил в этой жизни безвольной
цепи рабов навсегда?
 
 
Кто же зарю возрожденья нам смело
из темноты показал?
Чье это сердце за нас так болело?
Кто всё на битву нас звал?
 
 
Это нуждой вековой истомленный
брат наш, страдалец-народ,
под непосильною ношей согбенный…
Вот кто разбил тяжкий гнет.
 
 
Враг свирепеет потоками стали,
хитрый, и скользкий, и злой.
Но уж сквозь тучи сияют нам дали
счастья семьи трудовой.
 
 
Руку ж, товарищ, и в бой беспощадный,
в грозный и радостный бой!..
Пусть озарит нас священный, отрадный
светоч победы над тьмой!
 

1917 Село Верхнее

 
Я прощался с тобой… Скоро поезд… Вокзал.
Давит скатка шинельная плечи…
Отрыдает труба, и сквозь огненный вал
мы помчимся победе навстречу.
 
 
Эта синяя кофточка… Пламя платка.
Очи – звезды со звездами в споре…
На винтовке любимой родная рука,
нежно пальцы грустят на затворе.
 
 
День в прозрачности бледной дрожа угасал…
трепетали невнятные речи…
Я так долго, так долго тебя целовал,
и глаза твои, губы, и плечи…
 

1918 Бахмут

 
Смело в бой с обновленной душою!
Нет бесстрашным преград впереди.
Закаленное в битвах с нуждою,
сердце радостно бьется в груди.
 
 
Мчим, как буря, навстречу судьбе мы,
и, как сердце, в упорном бою,
в грудь орла, что на вражеском шлеме,
я бросаю гранату свою.
 
 
В грозной битве с кровавой ордою,
вдохновленные волей стальной,
бьют орудья наводкой прямою,
защищая Донбасс дорогой.
 
 
Там за нами встают горделиво
терриконы… О, синь эстакад!
Точно молнии мы. В тьме разрывов
всё вперед наши цепи летят.
 
 
И, не чувствуя ног под собою,
я лечу, точно я и не я.
Это крылья твои за спиною,
Украина родная моя!
 

1918

 
Я получил письмо. Дышал нежданной лаской,
лазурью и теплом задумчивый привет…
И вспомнил розы я с предсмертною окраской,
и девушку-мечту, и тихий лунный свет…
 
 
Сквозило между слов невольное признанье…
И мнились волны кос, как ночь моей тоски,
и карие глаза, и зной ее щеки,
как солнечных лучей несмелое лобзанье…
 
 
Всё ближе смертный бой… Уйди, воспоминанье!
Качаются в мозгу кровавые цветы…
И льется на штыки с холодной высоты
задумчивой луны багровое сиянье…
 

1918–1919 Донбасс – Подолия

 
Мерцают фонари, – их желтыми глазами
гляжу в немую мглу во власти давних чар,
деревья голые с дрожащими ветвями
роняют капли слез на влажный тротуар.
 
 
Иду, как тень, как сон, один с своей тоскою,
и ветер молодой целует щеки мне…
Но я не здесь, я там, как мысль моя с тобою,
здесь только боль моя о сгинувшей весне.
 
 
Душа моя, как даль, стесненная камнями.
Я – воля, я – мечта, я – зов грядущих дней.
И тает первый снег под тихими шагами
в причудливой игре изменчивых теней.
 
 
Одела город ночь в печальные одежды.
Беседую с тобой в рассветной тишине.
Я в зорном зареве несу свои надежды,
которые несут с тобою встречу мне.
 

Январь 1920 Одесса

 
Я хожу, хожу, не зная
и не думая, кругом.
Ничего не вспоминаю,
не горюю ни о чем!
 
 
Только где-то, на Донбассе,
над родным Донцом,
вербы, низко наклоняясь,
вспоминают об одном:
 
 
эшелоны… Месяц странный…
Тусклый лед на берегах…
Со штыком, в шинели рваной,
кто-то смуглый на часах.
 
 
И летят воспоминанья,
точно птицы над Донцом,
и казачья шапка виснет
над нахмуренным челом…
 
 
И хожу, хожу, не зная
и не думая, кругом.
Ничего не вспоминаю,
Не горюю ни о чем.
 

Июнь 1920 Одесса

 
И снова день ушел в сухом трескучем зное,
как много их ушло в вечернем серебре,
а ведь они прошли село мое родное,
и содовый завод, и шахты на горе.
 
 
Я вижу мать мою. Глаза ее родные,
как звезды, светят мне в тумане голубом.
Я в следующий раз пошлю с письмом цветы ей,
пусть скажут ей они о сыне дорогом.
 
 
Пусть скажут ей они, что я – дитя Коммуны,
что я родился вновь под южною звездой,
что, и́з дому уйдя кривой дорогой лунной,
я солнечной приду на новый год домой.
 

Июнь 1920 Одесса

 
Чеканятся шаги настойчиво и четко,
по узким улицам задумчиво иду.
Всё тот же взгляд и белые обмотки,
и думы нежные, как яблони в саду.
 
 
Играет кровь моя в лучах воспоминаний…
О дальнем городе поют мои стихи…
О дальнем выстреле и странном расставанье,
где тяжко душу жгли вокзальные звонки..
 
 
Мне кажется, что я души своей не знаю,
в ней настоящее смешалося с былым…
О, травы влажные в холодных зорях мая,
и над родным Донцом завода сладкий дым!..
 
 
И снова станция с тревожными огнями,
холодный звон минут, да ты одна со мной,
и ночь роскошная в короне звезд над нами,
да рядом эшелон на станции глухой…
 

Август 1920 Каменец-Подольск

 
Я вновь в Москве. А где-то Украина
в потоках крови бьется и гремит
огнем боев… И к небу динамит
мосты взметает… Слезы и руины
в полях родных… И вербы на заре
подъяли к небу голые вершины
над скорбью нив в вечернем серебре…
Там рыщет враг в усилиях бесплодных
в сердцах свободы солнце потушить,
и автоматы мстителей народных
шлют смерть ему, чтоб вновь могли мы жить.
Вот стен Кремля зубчатые вершины
и Мавзолея траурный гранит.
Шумит кровавый ветер Украины
и душу мне рыданьем пепелит…
Но верю я: замолкнут канонады
в полях Отчизны. Сломлен будет враг.
И над Берлином солнечно и радо
мы вознесем Победы алый стяг.
А ночь плывет, сомкнув над миром вежды,
услышу вновь я шум родной травы.
О, сколько света, света и надежды
на затемненных улицах Москвы!
 

Сентябрь 1942

 
Севера березки, розовые дали…
У ворот девичий нежный силуэт…
Отчего же в сердце, полное печали,
звезды Украины шлют кровавый свет?..
 
 
Всё мне здесь родное: дальние дороги,
ивы над рекою и Москвы гранит…
Отчего же в душу, полную тревоги,
ветер с Украины странно так шумит?..
 
 
Кони у колодца, окна расписные…
Может быть, то счастье кличет у ракит?..
Отчего же думы грустные такие,
отчего так сердце ноет и болит?..
 
 
Там, где вербы гнутся, пули ноют тонко,
топчут вражьи кони украинский шлях…
Строчат автоматы в детские глазенки,
синие такие, в золотых слезах…
 
 
Мать моя родная, свет мой, Украина,
без тебя мне душно и так страшно жить…
Я иду на битву, на призыв орлиный,
хоть порвется жизни голубая нить…
 
 
Пусть… Один из многих упаду, родная,
но лицом на запад, до Донца штыком…
Вспоминай лишь только, как любил тебя я…
Я ж засну спокойным и счастливым сном…
 
 
Надо мной победно зашумят знамена,
и фанфар на солнце засияет медь,
и на молодежи смуглые колонны
васильков глазами буду я глядеть…
 

Сентябрь 1942– май 1943