Текст книги "Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современной британской исторической науке"

Автор книги: Владимир Ерохин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 64 страниц)

Свой вывод об отсутствии связи между остаточным католицизмом и католицизмом семинаристов А.Дж. Диккенс ранее сделал на материале Йоркской епархии ещё в начале своей исследовательской деятельности, но с 1940-х гг. в материалах источников, в том числе в записях церковной комиссии Йоркской епархии, было найдено немало подтверждений того, что рекузанты уже появились тогда, когда не прекратили свою деятельность старые консервативно настроенные священники, и такие же свидетельства видны в Честерской, Нориджской, Винчестерской епархиях. Рекузанты происходили из консервативно настроенных верующих и тех, кому не нравился протестантизм, и «пережиточный католицизм» мог быть стадией в переходе к рекузантству, но встречался, как пишет К. Хейг, также как «болезнь среди старух». Выявлено географическое совпадение между районами заметно сохранявшегося пережиточного католицизма и районами наиболее широкого распространения рекузантства в последующее время. Это юго-восточный Гэмпшир, западный Суссекс, южный Уэльс, Вустершир, Херефордшир, нагорья Дербишира, южный и западный Ланкашир, северные границы Норт Райдинга и Вест Райдинга^{2379}.

Процесс формирования сообществ рекузантов, отмечает К. Хейг, по большей части не документирован, поскольку его фиксация была возможна только путем вторжения в жизнь этого сообщества и прерывания этого процесса. Но в материалах официально установленной церкви в отчётах о визитациях ещё до приезда священников-семинаристов сохранились упоминания о деятельности католиков: о службах в заброшенных часовнях, где сохранились алтари, или о случаях, когда лишённые сана католические священники времён Марии жили в приходе и вели себя активно, а церковные старосты при этом не доносили о деятельности католических священников властям из-за большого влияния католиков в приходе.

Это явление хорошо документировано на примере Йоркшира, Ланкашира. К 1580 г. наблюдался процесс роста числа рекузантов, сохранявших традиционную религиозность, и в Йоркшире это происходило без помощи извне, даже без поддержки местного джентри. В Ланкашире – графстве с наибольшим количеством католиков были приходы, где даже в 1620–30-е гг. параллельно с протестантским действовал католический священник, и католики собирались на службу в одно время со службой в приходской церкви. В таких районах страны, пишет К. Хейг, католиком можно было быть, фактически не чувствуя себя каким-то нонконформистом, входящим в тайное сообщество. Он обращает внимание на то, что в 1560-е гг. среди английских католиков даже не было полного разрыва с Римом: в 1564 г. комитет Тридентского собора выступил с заявлением, что английские католики не должны посещать службы в церкви Англии, в 1566 г. в Ланкашир приезжал католик-эмигрант Уильям Вокс (Vaux), местный уроженец, которому было дано право примирять с католической церковью тех, кто впал в схизму, и у части католиков в Англии прослеживалось убеждение в том, что они по-прежнему являются составной частью католической церкви^{2380}.

К. Хейг призывает учитывать также, что священники-миссионеры набирались из англичан-католиков, воспитанники семинарий были сыновьями католического джентри и йоменства, приехавшими из Англии. Как в самой Англии большинство католиков жили на севере, в Ланкашире и Йоркшире, так и в семинариях большинство поступавших туда происходили из этих же графств. Сама миссия работала не в «чистом поле», а обращала в рекузантов тех, кто уже в основном был по своим наклонностям католиком, не ходил на службы в установленную церковь. Успехи в своей деятельности священники-миссионеры именовали обращением, но реально это было лишь возвращением в католическую церковь, а у протестантов их деятельность не имела сколько-нибудь заметного успеха. Подготовка, которую давали священникам в семинариях, была рассчитана на выпуск пасторов, а не полемистов. Священников посылали в Англию не создавать новый католицизм, а обеспечивать пасторское попечение для уже существовавшего католицизма^{2381}.

К. Хейг на основе сравнения воспоминаний священников-миссионеров об их деятельности в Англии и данных переписей рекузантов 1577–1582 гг. о географическом распространении приверженности католицизму делает вывод о том, что миссионеры практически не изменили характер распределения католицизма по стране. Большая часть священников миссии находилась на юге и востоке Англии, но от этого они не перестали быть протестантскими но преимуществу, а не католическими районами. К. Хейг считает также, что районы Англии, где до Реформации можно выявить наибольшую преданность традиционной католической церковности, затем стали районами, где укоренились рекузанты, и географическая структура постреформационного католицизма оставалась сравнительно постоянной на локальном и национальном уровне до тех пор, пока эта схема была нарушена миграциями населения периода промышленной революции. Как раз это и означает, по мнению К. Хейга, что миссия не создала другого католицизма, кроме того, что уже был в стране, и даже не имела решающего влияния в изменении формы католицизма от пережиточного католицизма и церковного папизма к рекузантству. Но, хотя новые священники не создали постреформационный католицизм, они были необходимы для его дальнейшего существования. Видны, как отмечают историки, и случаи того, что консервативного предрасположения региона к восприятию католицизма, как в северном Уэльсе и на крайнем северо-западе Англии было недостаточно для будущего успешного развития католицизма, если здесь не хватало священников^{2382}.

Как отмечает К. Хейг, английский постреформационный католицизм испытал слабое влияние посттридентского контрреформационного католицизма. В английской эмигрантской семинарии в Дуэ изучали Тридентские догматические декреты, но Тридентские дисциплинарные декреты не применялись в Англии – английский католицизм не имел приходской структуры, через которую можно было бы насаждать эту дисциплину. Показательно также, что, когда назначенный епископом для английских католиков Ричард Смит стал пытаться в 1625–1631 гг. утверждать свои права епископа на основе Тридентских декретов, его вытравили из страны объединенными усилиями католического джентри и монахов.

В Англии центр католической набожности находился в семье, а не в приходе, Тридентский же собор запрещал мессы в частных домах, поэтому, по мнению К. Хейга, в Англии контрреформационный католицизм не смог в полной мере проявить свою действенность, но всё же в английском католицизме под влиянием Контрреформации произошли некоторые изменения. Привычное механическое соблюдение католических традиций, которое могло сойти за католическую веру в Средние века, в постреформационный период было заменено сознательными верованиями в рекузантской семье. Католики теперь принуждались священниками-миссионерами к регулярной исповеди под руководством духовного наставника, частому причастию и к форме набожности, которая могла охватывать религиозным пониманием все стороны жизни. Такой форме набожности способствовало также развитие книгопечатания и более широкое распространение новой религиозной литературы, но по-прежнему широко использовалась дореформационная католическая литература, которую бережно хранили, так что и в этом отношении в развитии католицизма в Англии обнаруживается преемственность. Но базировавшаяся на книжной религиозности набожность была невозможна для бедняков, а кое-где даже их контакты со священниками были редкими. Католики, как и до Реформации, использовали амулеты, реликвии, святую воду для защиты и лечения, а магические и лечебные элементы в народном католицизме стали ещё более заметными^{2383}.

До начала XVII в. были живы католические священники, возведённые в сан во время правления Марии Тюдор. Самый последний по времени упоминания из них – живший ещё в 1616 г. Валентин Тэйлер. В связи с этим в оценке характера постреформационного английского католицизма Дж. Скарисбрик усматривает взаимовлияние старого и нового даже через личности священников^{2384}.

В дискуссии о прерывности или преемственности развития английского католицизма в реформационный период мнение К. Хейга о его преемственном развитии поддержал П. Мак-Грат, хотя он и критиковал его за недооценку роли английской католической миссии^{2385}. Более аргументированной позицию К. Хейга считает также А. Дюре^{2386}. П. Холмс считает, что создание в Англии католического сообщества во время правления Елизаветы было совместной заслугой и духовенства, и светских лиц^{2387}.

Историки также обсуждают средства, к которым прибегали английские власти, чтобы привести католиков к конформизму. Церковные суды своими приговорами, как считают исследователи, фактически не влияли на католиков, поскольку они в подавляющем большинстве туда не являлись. Католики даже использовали своё отлучение церковным судом для того, чтобы не ходить в церковь, и против рекузантов визитации были совершенно неэффективны^{2388}.

К конформизму католиков гораздо эффективнее приводили комиссии, направляемые казначейством. Церковные суды и должностные лица казначейства не всегда действовали согласованно. Церковные суды были важны в первую очередь тем, что они выявляли католиков, но при этом они не могли действовать без помощи светской власти, обладавшей правом на принуждение^{2389}.

М. Квестьер рассматривает существовавшую систему приведения католиков к покорности и к конформизму как эффективную, несмотря на отдельные её недостатки. Когда церковные и светские власти действовали согласованно, можно было привести к конформизму значительное количество католиков и зайти дальше, чем обеспечение только лишь политической лояльности католиков к монархии. Светские власти вместе с церковными действовали против католиков наиболее согласованно в 1580–90-е гг., когда в стране существовала политическая угроза со стороны католиков. М. Квестьер датирует временем примерно с 1595 г. ослабление политической угрозы со стороны католицизма в Англии^{2390}.

Историки обсуждают также вопрос о том, насколько английские католики, проживавшие в стране, были политически лояльны протестантскому режиму. П. Холмс утверждает, что в среде католиков в Англии в их печатной литературе елизаветинского периода очень мало свидетельств, что существовали какие-либо политические разногласия между католическими священниками и католиками-мирянами, так что духовные лица в заметной степени влияли на поведение светских католиков в политической жизни^{2391}.

Для исследователей нет полной ясности в вопросе о том, насколько сочинения католических священников отражали взгляды и интересы английских католиков-мирян. Дж. Босси утверждал, что бунтовщические теории и предательское политическое поведение Парсонса и Аллена во время похода на Англию «Непобедимой Армады» в 1588 г. встречало несогласие многих английских католиков, особенно мирян, и считает нужным провести резкое различие между английскими католиками-мирянами и духовенством. По его мнению, «священники-семинаристы были по своему характеру гуманистически образованными политическими экстремистами, заинтересованными в завоевании Англии вооружённым путем и последующим католическим реформированием церкви Англии», в то время как старые католические священники, служившие ещё при Марии, а также эмигранты-лувенисты отличались от семинаристов своей политической умеренностью^{2392}.

К. Хейг утверждает, что такая трактовка различий во взглядах католического духовенства и мирян, постоянно живших в Англии, не находят достаточного обоснования на материалах графства Ланкашир^{2393}. Как склонен считать П. Холмс, в отличие от гуманистически образованных священников-семинаристов, миряне-католики состояли в основном из сеньериального джентри, религиозные интересы которого заключались в сохранении и выживании католицизма. Джентри мало заботили идеалы эпохи Контрреформации, и оно было в большинстве своем лояльно к монарху. При этом не находится подтверждения тому, что в среде английских католиков существовала какая-то особая идеология, характеризовавшая лишь взгляды светских лиц – все католики были тесно связаны взглядами с писателями из среды духовенства. Хотя католики-светские лица в Англии были в основном верны королеве, это не всегда были искренние убеждения, а в большей степени было результатом давления практических обстоятельств. По мнению П. Холмса, судя по заговорам и восстаниям в Англии времён правления Елизаветы и в первое десятилетие XVII в. – восстанию северных графов, заговору Бабингтона, Трогмортона, Ридольфи, Пороховому заговору – часть католического дворянства в Англии признавала право католиков на сопротивление протестантским властям. Имеющиеся свидетельства 1580–90-х гг., относящиеся к поведению в это время католиков-мирян, тоже позволяют утверждать, что в их среде были сторонники сопротивления протестантскому режиму. Это хорошо чувствовали власти при Елизавете, и поэтому они во времена политических кризисов разными способами изолировали католиков, разоружали их, запрещали им появляться в Лондоне, что «не было паранойей или каким-то изуверством». С другой стороны, отмечает П. Холмс, сами католические священники в течение двух с половиной десятков лет после восшествия Елизаветы на престол внедряли в среде английских католиков идею покорности светской власти, так что потом, в 1584–1596 гг., католики-миряне уже с подозрением относились к призывам к сопротивлению – годы проповеди политического лоялизма к власти монарха тоже принесли свои результаты^{2394}.

В первое десятилетие правления Елизаветы католики в Англии в своих заявлениях на политические темы подчёркивали, что они не собираются сопротивляться существовавшим властям, демонстрировали лояльность по отношению к королеве, несмотря на свою религиозную оппозицию протестантской церкви Англии, хотя католические священники рекомендовали воздерживаться от причастия в англиканской церкви. Дж. Нил придерживался мнения, что на этих политических позициях большинство английских католиков так и оставались в течение всего правления Елизаветы^{2395}, но к настоящему времени представления историков об этом углубились. По словам П. Холмса, «Елизавета не собиралась заглядывать в душу каждого своего подданного, как в окно, к тому же в XVI в. у большинства людей в этих «окнах» было не на что смотреть». Он предполагает, что католики, жившие в стране, и выехавшие в эмиграцию не были полностью искренними в своих публичных заявлениях на политические темы. В явном виде в произведениях эмигрантов намерения выступить против власти Елизаветы в 1560-е гг. не проявлялись, но в их книгах эпизодически встречаются намеки на желание предпринять против Елизаветы действия политического характера с убеждением, что такое сопротивление правомерно^{2396}.

После появления книги Джона Фокса о протестантских мучениках со стороны католиков в 1560-е гг. начались нападки на неё. Уильям Аллен пытался представить протестантских мучеников времени правления Марии Тюдор как самоубийц, стремившихся к бессмысленному самоуничтожению. Томаса Кранмера он пытался преподнести как предателя, участвовавшего в заговоре с целью возведения на престол Джейн Грей. Самая большая по объему критика труда Фокса со стороны английских католиков была проделана Робертом Парсонсом в конце правления Елизаветы в трехтомном труде Парсонса «Трактат о трех обращениях Англии от язычества к христианской религии», который был опубликован в 1603 г. По словам Парсонса, «мученики Фокса» были «сбродом, состоявшим из ремесленников, вдов и сумасшедших»^{2397}.

Впервые проявившееся открытое теоретическое оправдание сопротивления Елизавете исследователи находят в изданном в 1571 г. трактате английского католика-эмигранта Николаса Сандера “De visibili monarchia”. В этом трактате Сандер описывал страдания католиков при Елизавете, плохое обращение с Марией Стюарт, героизм и мученичество участников Северного восстания 1569 г. и поддерживал буллу об отлучении Елизаветы^{2398}.

После 1573 г. прекращение выступлений католиков против политической власти Елизаветы обусловливались тем, что шла подготовка к отправке священников-миссионеров в Англию. Если бы экстремистские выпады в печати против Елизаветы продолжались, власти бы особенно активно преследовали выпускников семинарий. При отправке их снабжали только духовной литературой. Католическим священникам, отправлявшимся в Англию, их руководители говорили, что в данных обстоятельствах они должны подчиняться Елизавете, что фактически подразумевало, что обстоятельства могли измениться^{2399}.

Т. Клэнси разделил всех католических писателей-эмигрантов на три группы: 1) так называемую лувенскую группу (Томас Хардинг, Николас Сандер, Томас Стэплтон и др.), членов которой он определил как теологов по преимуществу, стремившихся к возвращению к эпохе, предшествовавшей Реформации; 2) католиков, лояльных по отношению к английской протестантской власти; 3) группу Аллена-Парсонса и их сторонников – они представляли в Англии идеи Контрреформации и, как считает Т. Клэнси, их взгляды серьезно повлияли на развитие английской политической мысли, хотя их идеи и выступали в одеяниях прошлого^{2400}.

Английские католики-эмигранты признавали, что по меркам XVI в. английские власти относились к католикам исключительно мягко, но всё же вели пропагандистскую кампанию в Европе с целью вызвать сочувствие к преследованиям католиков в Англии. Первую мартирологическую работу об английских католиках под названием “De persecutione Anglicana” написал Роберт Парсонс в 1581 г., и она была переведена на английский, французский и итальянский языки. Подобные работы после этого продолжали публиковаться^{2401}. В Европе эти книги были призваны служить предупреждением католикам, чтобы они не соглашались на правление монархов-еретиков, и были рассчитаны также на то, что английским католикам удастся под впечатлением об их преследованиях на родине собрать деньги и приобрести политическую поддержку для открытия семинарий за рубежом.

К 1584 г. английские католики стали отходить от позиции непротивления но отношению к елизаветинскому режиму. Такой подход сохранялся у них примерно в течение десяти лет, пока они надеялись на католическую интервенцию в Англию, а далее они опять перешли на позиции лоялизма, пассивного подчинения английским властям^{2402}.

В 1584–1596 гг. католики использовали для сопротивления протестантскому режиму политические по характеру аргументы, осмыслив в свою пользу идею о том, что короли правят, опираясь на согласие народа. Королевская власть, соответственно, не происходит напрямую от Бога. Короли при вступлении на престол дают коронационную клятву, что католики рассматривали как подтверждение того, что власть монарху вручил народ. Протестанты же в Англии, в отличие от католиков, отмечает П. Холмс, стали в большей степени склонны поддерживать теорию о божественном праве монархов на власть^{2403}.

П. Холмс и А. Притчард не согласны с мнением, что в 1584–1596 гг. были патриотично настроенные католики, выступавшие против сопротивления королеве, и утверждают, что английские католики в это время признавали возможность политической борьбы с протестантским режимом в Англии^{2404}.

Руководители английских католиков считали, что, если католическая вера и общее благо католиков не подвергались в каком-то случае опасности, человек мог нарушать каноническое право, чтобы спасти свою жизнь. Рекузантство для католиков в Англии они рассматривали как предпочтительное, но признавали также, что могут быть обоснованные причины к тому, чтобы порой отходить от рекузантства, хотя также высказывали мысль, что в важных показательных случаях обстоятельства иногда складывались так, что надо было отдавать жизнь за католическую веру.

Цель католиков до начала XVII в. состояла в том, чтобы создать условия для повторного обращения Англии в католицизм, но достичь этого, как считали католики, можно было в первую очередь политическими средствами с поддержкой извне: завоеванием, организацией восстания, или же обеспечением католического престолонаследия, обращением правящей династии в католицизм. Для этого необходимо было существование в стране жизнеспособного и соблюдающего католическую обрядность сообщества, которое стало бы ядром будущего католического режима в стране. Поэтому нужно было сохранить католическое сообщество и увеличивать его численность, в том числе не отпугивать от него тех католиков, которые под влиянием жизненных обстоятельств были вынуждены прибегать к различным конформистским поступкам, ходить на службы в церковь Англии.

В британской историографии появилась специальная работа о «церковных папистах» как явлении^{2405}. Средствами сопротивления протестантизму католики считали также развод, отъезд в эмиграцию. В то же время чрезмерную эмиграцию католиков на континент лидеры английских католиков не поддерживали. Католические священники запрещали английским католикам занимать должности на государственной службе в Англии, так как это заставило бы католиков принимать участие в преследованиях своих единоверцев^{2406}.

Католики также поднимали вопрос о престолонаследии, запрещённый к публичному обсуждению в Англии, защищая права на английский престол Марии Стюарт. Затем в 1594 г. в своем сочинении “A Conference on the Next Succession” Роберт Парсонс провокационно выдвинул на английский престол кандидатуру испанской инфанты, дочери Филиппа II Изабеллы, происходившую от Джона Гонта (1340–1399), сына короля Эдуарда III (1327–1377). Католики использовали тот факт, что в 1212 г. английский король Иоанн Безземельный признал себя вассалом папы и признал его верховную власть над своим королевством, обязавшись платить Риму ежегодную дань и передать под власть папы всё королевство Англию и всё королевство Ирландию со всеми правами на них. До Иоанна Безземельного Риму подчинялись и платили деньги англо-саксонские короли Ине, Оффа, сын короля Эгберта Эдельфус (Адельфус – Адевульфус). Сам Вильгельм Завоеватель обращался за папской поддержкой перед вторжением в Англию, и папы вообще неоднократно оказывали влияние на историю Англии^{2407}.

П. Холмс отрицает, что для политики Контрреформации была характерна линия на возможность сопротивления католиков светской власти, и привлекает внимание к тому, что для Контрреформации был характерен отказ от доктрины о власти папы над всеми католическими странами, но при этом успешное заключение конкордатов между римской курией и крупнейшими католическими государствами и принятие в итоге теории о суверенности королевской власти стало одним из самых важных аспектов в развитии политической мысли в католицизме в XVI–XVII вв. Эта идеология дала возможность установиться королевскому абсолютизму во Франции, Австрии, Испании. Священники-семинаристы, как считает П. Холмс, были воспитаны на новой контрреформационной идеологии несопротивления политической власти монарха. Он придерживается мнения, что действия Католической лиги во Франции, призывы английских католиков к сопротивлению со стороны Аллена и Парсонса в 1584–1596 гг. были рецидивами средневекового мышления. Важные уступки в пользу независимости и суверенитета светской власти государства были также сделаны кардиналом Робертом Беллармином в 1586 г. в сформулированной им так называемой теории «косвенной власти папы». В Риме поначалу эти идеи не принимали и внесли книгу Беллармина в Индекс запрещенных книг^{2408}.

Английские католики-эмигранты, как отмечает П. Холмс, разрабатывали конкретные планы действий на тот случай, если в Англии удастся восстановить католицизм. Примером таких планов была неопубликованная работа Роберта Парсонса «Памятная записка о Реформации Англии». Здесь рассматривалось то, какие реформы должны были быть проведены в Англии, если бы в стране восстановился католицизм в результате иностранного католического вторжения или прихода к власти наследника-католика. В вопросе о собственности на церковную землю Парсонс предлагал, что церкви должна быть возвращена только земля, принадлежавшая после диссолюции тем, кто преследовал католиков или отличался особой безнравственностью. Католики же могли продолжать пользоваться доставшейся им церковной землёй, но при этом платили бы ренту органу, который руководил бы восстановлением католицизма в стране – Совету Реформации, хотя в конечном счёте вопрос о церковных землях оставлялся на усмотрение папы^{2409}.

Парсонс также предлагал повысить роль духовенства в политической жизни страны. Епископы должны были принимать участие в избрании кандидатов в рыцари от графств. Совет Реформации, который должен был состоять из духовных лиц, непосредственно после восстановления католицизма в стране должен был иметь большую власть. Парсонс предлагал также ряд мер, внешне сходных с требованиями пуритан: проповедовал умеренность для светских лиц в одежде, поведении и развлечениях, сокращение дней святых, чтобы они не ограничивали чрезмерно рабочее время в течение года, что было характерными чертами контрреформационного католицизма^{2410}.

С рубежа XVI–XVII вв. Парсонс стал переходить на позиции политического непротивления английским властям. Его обвиняли в том, что он не хочет утверждения для католиков в Англии религиозной терпимости, но он был лишь против того, чтобы этого добились его противники-апеллянты путем изгнания иезуитов из Англии. Парсонса вдохновляло то, какие свободы имели протестанты во Франции, и он хотел подобных свобод для английских католиков. Деятельность апеллянтов Парсонс даже рассматривал как заговор Елизаветы с тем, чтобы ослабить английских католиков. Он заявлял, что согласится лишь на самую широкую по характеру религиозную терпимость для католиков в Англии: отмену антикатолического законодательства, разрешение иметь церкви, епископов и учебные заведения в Англии. Но ещё и в начале XVII в., как выявлено, Парсонс вёл политические переговоры с Римом, Испанией, что может служить указанием на то, что он не оставлял мыслей о политическом сопротивлении английским властям: в нескольких английских архивах сохранился рукописный документ, озаглавленный “A Discourse of the Providence Necessary to Be Had for the Setting up the Catholic Faith When God Shall Call the Queen out of this Life”, в котором планировалась организация восстания английских католиков после смерти Елизаветы при поддержке Испании^{2411}. Из всех английских иезуитов современные историки уделяют изучению деятельности Парсонса наибольшее внимание^{2412}.

Яков I, сын католички Марии Стюарт, не оправдал надежд католиков на ослабление антикатолического законодательства. Как показали исследователи, в начале правления с мая 1603 г. Яков I приказал начать сбор штрафов с католиков, но в июле 1604 г. отменил эти штрафы после того, как с просьбой об этом к нему обратился французский посол. Король учитывал и то, что папа Климент VIII не отлучал Якова I от церкви после восшествия на престол. Но отмена штрафов продержалась лишь до ноября 1604 г.: в парламенте Яков I заявил, что будет взимать штрафы с католиков, так как нуждается в субсидии. Испания в 1604 г., заключая мирный договор с Англией, дала обязательство не поддерживать подрывную деятельность католиков в Англии^{2413}.

Современные британские историки перестали активно обвинять английских католиков конца XVI – начала XVII в. в заговорщической деятельности и подрывных наклонностях. Как отмечает Дж. Эйвлинг, упоминая об отношении ныне работающих исследователей к одному из наиболее широко известных эпизодов в истории английского католического сообщества XVI–XVII вв. – Пороховому заговору, «фанатизм Гая Фокса и его сообщников, которые все происходили из респектабельных семей католического джентри, и подготовка ими Порохового заговора сейчас преуменьшаются в значении или игнорируются»^{2414}.

Пороховой заговор, как полагают, был ответом на прокламацию февраля 1604 г., в которой Яков I требовал высылки из Англии католических священников. Вдохновителем Порохового заговора считается Роберт Кэтсби, имевший связи с испанским королевским двором и привлекший к участию в этом предприятии Гая Фокса, офицера на испанской службе во Фландрии. Участники Порохового заговора происходили из католического джентри Мидленда и юго-запада, где особенно чувствовалось давление властей по сбору штрафов с рекузантов^{2415}.

В конце октября 1605 г. главные организаторы Порохового заговора Кэтсби, Уинтер, Перси и Фокс были выданы католиком Фрэнсисом Трэшемом, который не хотел, чтобы при взрыве палаты лордов погиб его брат католик лорд Монтигл, и якобы написал ему письмо от имени неизвестного лица, но достоверность этого письма вызывала большие сомнения. Утверждали, что заговорщики завезли в подвал под зданием парламента, арендованный Томасом Перси, дрова и 36 бочек пороха, которые должен был поджечь непосредственный исполнитель – Гай Фокс, схваченный в ночь на 5 ноября 1605 г. и под угрозой повешения на дыбу выдавший имена остальных заговорщиков. Как предполагают, подкоп в здание парламента был придуманной впоследствии деталью, поскольку подкоп вдруг куда-то бесследно исчез. Узнав об аресте Фокса, остальные заговорщики бежали в графство Уорикшир, где хотели захватить жившую там старшую дочь Якова I Елизавету (1596–1662) и провозгласить её королевой. Со всеми своими слугами участники заговора насчитывали около 80 человек. Против них были направлены вооружённые жители графства по главе с шерифом. Кэтсби и Перси были убиты в бою, остальные арестованы, преданы суду, который приговорил четверых участников заговора – Дигби, Руквуда, Уинтера, Фокса, а также знавшего о заговоре главу английских иезуитов Гарнета к смертной казни^{2416}.

В работе А. Фрейзер «Вера и измена. История о Пороховом заговоре» (1996)^{2417} обобщены существующие к настоящему времени мнения о Пороховом заговоре. Количество даже наиболее значительных работ о Пороховом заговоре довольно велико^{2418}. В его изучении изначально обозначились две противоположные точки зрения на проблему – протестантская и католическая. В начале XVII века в откликах протестантов по следам событий судивший организаторов Порохового заговора известный юрист и парламентский деятель сэр Эдвард Коук (1552–1634) рассматривал его как «ужасную опасность, которой едва удалось избежать». В протестантских кругах Пороховой заговор считали «квинтэссенцией политики сатаны, не имеющим параллелей среди самых жестоких каннибалов». В марте 1606 г. но Англии также ходили слухи, что король Яков I якобы получил ножевые ранения в Окингхеме в 20 милях от Лондона или от иезуитов, или от шотландцев, или от испанцев, или от французов – как отмечали историки, этот перечень мнимых нападавших фактически отражает укоренённые в массовом сознании представления о том, кто рассматривался в качестве врагов Англии в начале XVII в. Такая пропаганда создавала обстановку, позволявшую преследовать католиков.