Текст книги "Гнездо (СИ)"

Автор книги: Владимир Ешкилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

«Не бойся, Пелика, – успокаивала себя леди-матрос, вводя личный код в учётный терминал ниши. – Управлять боевыми киборгами – не грязь с толстолапыми месить. Мы с Ясмин ещё бросим в кварт наши боевые ордена. И не в кварт со зловонным миксом (чтоб они там подавились эти тупые аврелианские цуки!), А в кварт с хорошим медовым пивом».

Когда дискоид оторвался от земли, она присмотрелась к нише, где находилась Ясмин. Та спала.

«Напрочь замучили Ясми в пещерах, – подумала Пела после короткого удивления выдержкой подруги. – Но хорошо, что и длинноногая блонди осталась на базе: мне меньше нервов».

3

Борт линкора L1 «Айн-Соф»,

система звезды Мелани

в Тёмном агрегате Ориона.

25 пентария 417 года Эры Восстановления.

Преподобная Тарасвати всем опытным естеством Знающей чувствовала: что-то пошло не так. Где-то в глобальном механизме событий произошел сбой, и зубцы колеса причин теперь не затрагивали зубьев колеса последствий. Командор Зоран, его офицеры и все участники экспедиции ждали приказов от императора. Семь суток назад через Белые Камни из семьи Салуто к императорской резиденции были отправлены обновленные подробные отчеты о находках на Тифоне и о гипотетических локации гнезда матки. Тогда же из резиденции пришло подтверждение: отчеты получены. За двое суток после этого сестра Гитель, которая перед Советом Двадцати Трех отвечала за безопасность планеты Женщин, отправила Тарасвати обширную информацию о том, что агенты врага получают посвящение из-за поражения шаровой молнией. В ней Гитель, среди прочего, отметила, что в экипаже линкора не выявлено ни одного человека, который бы имел в своём медицинском файле отметку о таком поражение.

И после этого уже пятые сутки никаких приказов или распоряжений не поступало.

Преподобная Тарасвати уединилась для размышлений в отдаленной части жилых помещений корабля, где начиналась километровая анфилада эвакуационных палуб, транспортных и лабораторных отсеков. Здесь, в безлюдных дебрях линкора, она искала утраченного равновесия. Внезапное и ничем не спровоцированное отступничество Мулан смутило знающих. Ведь вера в благих предков-магонийцев была одной из краеугольных основ государственной религии Пифии – учение о Незыблемой Гармонии. Знающая, которая теряла веру в благость предков, прекращала быть знающей. В первую очередь, отречение от основ веры означало преступный разрыв с правящей иерархией Планеты женщин. Публичный демарш Мулан мог повлечь за собой неприятные последствия не только для самой отступницы, но и для Тарасвати, которая рекомендовала молодую пифийку к участию в экспедиции. На безупречную репутацию высокородной жрицы теперь должна упасть тень. У неё не было никакого желания разговаривать с Мулан – та сказала достаточно для пожизненного искупления. Здесь всё выглядело вполне понятным. Но жрицу беспокоила она сама. Худшим из того, что произошло в зале совещаний, было то, что сама Тарасвати на мгновение поддалась логике «пищевой гипотезы» и почувствовала, как качается её вера.

«Как можно было впасть в сомнения относительно попечительской миссии предков? – удивлялась себе Знающая. – Ведь благая сущность этой миссии подтверждена не только найденными магонийскими текстами, но и теми Святыми Матерями прошлых эпох, которые умели общаться с бессмертными духами, что живут у Благого Света!»

Покаянные раздумья жрицы прервало ощущение чьего-то присутствия. Её умение видеть неповторимые узоры ментальной графики немедленно подсказало, кто именно скрывается за перегородкой палубы.

– Гумм, подойди ко мне, – позвала клона Знающая.

– Вы все видите, Преподобная, – вздохнул тот, оставляя свое убежище.

– А зачем прятаться?

– Я боялся побеспокоить вас, Преподобная.

– Уже побеспокоил. Я тебя слушаю.

– Вы очень рассердились на Мулан?

– Мы не будем это обсуждать.

– Велудуман завещал нам прощать…

– Я уже сказала тебе, брат, что мы не будем обсуждать ни поступка Мулан, ни моего отношения к ней. Ты чего хотел от меня?

– Да, Преподобная.

– Ты знаешь, Гумм, что я умею читать мысли?

– Да.

– Я хочу сказать тебе, брат мой, что твои мысли мне не нравятся.

– Они мне самому не нравятся, Преподобная.

– Мне кажется, брат мой, что Мулан не та женщина, которая сделала бы тебя счастливым.

– Но я ничего не могу с собой сделать. Я думаю только о ней. Посоветуйте мне, Преподобная.

– Это то, что в древности называли АМОК – любовным неистовством, – предположила Знающая. – Это болезнь сознания, и от неё нет лекарств. Попроси у командора, чтобы тебя уже сегодня поместили в кокон. Мне говорили, что от психозов навязчивого состояния спасает компенсационный сон.

– А другого способа нет?

– Я не имею права применять свои умения для изменения твоей ментальной графики.

– Простите, Преподобная, что я подумал об этом.

– Молись Велудуману, благому Держателю Сводов. Пусть он даст тебе силы воздержаться от безрассудных поступков. Я сказала.

– Благодарю вас, Преподобная, – Гумм побрел к эскалатору.

– Подожди!

Гумм остановился и вопросительно посмотрел на Тарасвати.

– Ты сказал ей?

– Да.

– А что она тебе ответила?

– Что это безнадежно.

– Она объяснила, почему?

– Да, Преподобная. Она сказала, что совершила преступление против Святых Матерей и вскоре её сошлют на каторжные работы. Она сказала, что может быть моей до конца экспедиции, но родить мне детей она уже не успеет. Это правда?

– К сожалению.

– Что мне делать?

– Любить Мулан, пока у вас ещё есть время.

– Мулан не желала никому зла. Она смотрела много старых записей и читала много древних книг. Она прочитала книгу, где рассказывалось о расе, которая создала людей для того, чтобы потом скормить их космический чудищам. А ещё она смотрела очень древний фильм о звездолёте «Прометей» …

– Не всем древние книги и фильмы идут на пользу, Гумм. Но не отчаивайся. Наслаждайся даже тем, что скоро закончится, и молись благому Велудуману за спасение бессмертной монады отступницы Мулан.

В то время, когда Гумм исповедовался Преподобной Тарасвати, капитан-командор Зоран встретился лицом к лицу с начальником исследовательской части корабля Гвен Маккослиб-Вэй.

– Во-первых, – обратился он к баронессе, – хочу поздравить вас с новым назначением вашего мужа. Я всегда говорил, что настоящий специалист никогда не останется без работы.

– Я немного удивлена тем, что Ланс согласился на подобную должность, – признала Вэй. – Да ещё и на Аврелии. Может, и нехорошо так говорить, но я недолюбливаю аврелианцев. Очень специфические люди. Те из них, с кем я была знакома, отличались каким-то навязчивым желанием всех поучать. Как будто только они знают, что правильно, а что нет. Лансу там будет трудно.

– Вполне согласен с вами, баронесса. В учебном кампусе у меня был сержантом аврелианец. Редкой тупости скотина. Так он постоянно объяснял нам, курсантам, что такое жизнь, как её надо правильно прожить и почему только на Аврелии живут порядочные люди, а на других планетах – извращенцы и мошенники … Но Велудуман с ними, с этими аврелианцами. Я, баронесса, хотел поговорить с вами о другом.

– Внимательно слушаю вас, капитан-командор.

– У вас все хорошо?

– Что вы имеете в виду?

– Недавно вашего ребенка поместили в анабиозную камеру и …

– Во-первых, это не мой ребенок. Вы же знаете, что я забеременела в питомнике Богов на Фаренго [43]. Я только вынашивала эмбрион неизвестного гуманоида и, по правде говоря, рада, что его отделили от моего тела. Эти месяцы я постоянно чувствовала себя инкубатором, слепым инструментом для выполнения чужой программы. Вы не женщина, командор, но попробуйте мне поверить. Это не самое лучшее ощущение.

– Название «Питомник Богов» говорит само за себя.

– Хорошая шутка, – как показалось Зоран, не совсем весело улыбнулась Вэй. – Но вы видите, командор, пифийки не торопятся признать меня богородицей. Даже наоборот.

– Вот об этом я и хотел поговорить. Мне кажется, что после того как вы поддержали на совещании Мулан, между вами и Преподобной Тарасвати возникло … ну, скажем так, определенное напряжение.

– В экспедициях такое случается, – пожала плечами баронесса. – Я, командор, большую часть своей жизни провела в экспедициях и видела разные конфликтные ситуации. До драк доходило, с травмами. Никакая психопрофилактика не помогала. Такие вещи неизбежны.

– Мне кажется, леди, это не просто «конфликт замкнутого пространства». Вы с Мулан задели что-то предельно важно для Преподобной. Вы затронули религию Пифии.

– На совещании мы обсуждали научные гипотезы. Это была чисто научная дискуссия, совместный поиск объективной истины. Я, командор, не обучена во время научных дискуссий учитывать чьи-то религиозные догмы. А с Мулан они пусть сами разбираются. Она, как-никак, пифийка.

– Поймите и меня, баронесса. Я командир корабля. Я отвечаю за ситуацию на борту. Фактически вы с Тарасвати авторитетные офицеры после меня, и именно от вашего взаимодействия зависит многое. Особенно в кризисных обстоятельствах. Я бы настоятельно просил вас объясниться с Преподобной.

– Я учту вашу просьбу. Однако не совсем понимаю, командор, что вы имеете в виду, когда говорите «авторитетные офицеры». Существует рейсовый должностной табель, утвержденный командующим Первым флотом адмиралом Оливейрой, а также вами, капитан-командор. Согласно табелю, я занимаю лишь четвертую командную позицию после вас, командира боевой части и первого пилота. Имени уважаемой Тарасвати я вообще в табеле не видела. Может, я что-то путаю?

– Нет, совершенно верно. Но и вы меня поняли. Я не собираюсь растолковывать вам прописные истины, подполковник-исследовательница Вэй.

– Что-то ещё, капитан-командор Зоран?

– Да. Что вы думаете по поводу отсутствия приказов?

– Я не удивляюсь этому. С точки зрения императора мы выполнили свою миссию.

– Тогда нам должны отдать приказ о возвращении.

– Значит, что-то этому мешает.

– И вы не догадываетесь, что именно?

– Нет.

– Хорошо, – командор поднялся. – Баронесса, я вас более не задерживаю.

Оставив кабинет командора, Гвен Вэй двинулась к той части лабораторного модуля, где группа Вольска обрабатывала информацию по магонийским флешкам. Баронесса остановила лифт на первом уровне и увидела Мулан, которая, казалось Вэй, кого-то ждала. Увидев баронессу, пифийка подошла к ней.

– Я вам кое-что хочу рассказать, – обратилась Знающая к руководителю исследовательской части «Айн-Соф».

– Слушаю вас, Мулан.

– Тогда, на совещании, мне показалось, что вы поняли то, о чем я хотела предупредить.

– Имеете в виду вашу «пищевую гипотезу»?

– Не только её.

– Пойдёмте со мной, расскажете подробнее, – Вэй уже протянула руку, чтобы открыть фильтрационную мембрану, но пифийка остановила её:

– Давайте один на один.

– Давайте, – согласилась Вэй. – На втором уровне есть одно удобное место.

Вдвоём они поднялись на второй уровень и уединились в пустой пультовой транспортного инкубатора. Его на всякий случай расконсервировали перед высадкой на Тифон, но ни одного живого трофея группа Вэй оттуда не привезла. Учитывая то, что линкор могли направить в гнездо ґыргов, решено было оставить инкубатор в стадии промежуточной готовности.

– Вы знаете, почему я попала в экспедицию? – спросила у баронессы Мулан.

– Нет.

– На Магонии я, кроме тафономии древних миров [44], занималась сравнительной палеоархетипикой.

– Спецкурс по ксенотафономии мне преподавали в университете. А вот о «сравнительной палеоархетипике» впервые слышу.

– Эту научную дисциплину ввели в университетах Магонии лишь в конце прошлого века. Сравнительная палеоархетипика изучает источники формирования планетарных биосфер и межзвездные пути миграции биологических материалов. Вы же знаете, что на подавляющем большинстве планет жизнь не туземная, а занесённая из космоса.

– Не все ксенобиологи с этим соглашаются.

– Ну вы же не будете отрицать, что, скажем, все планетные биосферы сектора Кастора имеют единый протозойный источник [45].

– Это вероятно.

– Это не «вероятно», баронесса, это факт. Ксеноморфы, обитающие на Кидронии, Ноли и Бальсан, имеют общих предков. У них практически одинаковый механизм наследственности и выраженное родство целомического строения [46].

– Да, большинство современных ученых поддерживают предположение об «общем бальсанийском предке», – согласилась Вэй. – Но происхождение от единого протозойного источника жизни на Земле, Аврелии и Сельве находится под большим вопросом. Большинство ксенобиологов категорически отвергает эту гипотезу. Вы, Мулан, должны знать о последних публикациях исследователей из Арпикранского и Альфийского университетов. Земные ученые также солидарны с их выводами.

– Я знаю, – кивнула Мулан, – но я имела в виду не старые кислородные планеты. Не Землю и не Сельву. Я говорю о другом. В магонийских летописях не упоминается о колонизации других планет. Древние магонийцы имели звездолёты не хуже наших, но колоний они не основывали. Они вообще не проводили на других планетах никакой деятельности, если не считать построения на Земле того инкубатора, в котором вырастили наших с вами прародителей.

– Да, мне известен факт отсутствия магонийской Периферии, а также то, что у Знающих есть собственное объяснение этого факта.

– Достаточно неубедительно объяснение. У нас учат, что древние магонийцы находились в таком совершенном и благодатном равновесии с Сущим, что просто не нуждались в расселении по другим мирам. Вы же знаете, баронесса, что Святые Матери были против и нашей колонизации. Когда Империей правил Сероглазый [47], колонизация была полностью прекращена. Святые Матери оправдывали такую политику Сероглазого примером наших совершенных предков – магонийцев.

– Очередная Пифийская догма, – пожала плечами Вэй.

– Но факт остается фактом: магонийцы отказались колонизировать другие планеты.

– И вы знаете, почему?

– У меня есть предположение.

– …?

– Весь Поздний период [48] они готовились к переселению в другую часть Галактики. И я не уверена, что для этого им нужны были звездолёты.

– А что именно их не устраивало в этой части Галактики?

– Характеристики планетных биосфер. Какая-то неведомая древняя раса создала на большинстве планет нашего сектора Галактики однотипные биосферы.

– Однотипные? Вот с этим вашим утверждением, Мулан, я не могу согласиться…

– Послушайте меня, баронесса. Группа исследователей, в которой я работала, исследовала палеоисторию тридцати двух молодых не кислородных планет нашего сектора, на которых присутствует развитая биосфера. Мы обнаружили, что почти все их биосферы напоминают некие «заброшенные долгострои». Древняя раса засеяла все эти миры практически однотипными протозойными спорами. Затем она направляла эволюцию на этих планетах таким образом, что флора и фауна постепенно меняла атмосферы и почвы засеянных планет под определенный стандарт. Вероятно, под параметры материнской планеты той расы. На всех не кислородных планетах мы нашли следы направленной эволюции. Она продолжалась, по космогоническим меркам, совсем недолго. Где-то около ста тысячелетий. Для эволюции планетной биосферы, как вы понимаете, баронесса, это молниеносная скорость. А потом, несколько десятков миллионов лет назад, это «клонирование миров» внезапно и, кажется, одновременно на всех биологически перспективных планетах прекратилось. Что, разумеется, также свидетельствует об общем для всех этих миров источнике эволюции. Каждая из биосфер, брошенная на произвол судьбы, продолжила эволюционировать самостоятельно и изолированно от остальных. Порождая при этом те стихийные ксеноформы, которые теперь вводят в заблуждение ваших коллег. Благодаря этой стихийности мы и имеем то кажущееся разнообразие растений и животных на разных планетах. Но, баронесса, это только среди высших форм. А если сравнить консервативные и древнейшие ксеноформы, например, головоногих, на Кидронии, Бальсан, Ноли, планетах Звезды Кептейна и остальных, где существуют молодые биосферы. А генетические матрицы растений? Сравните данные палеонтологии и ксеногенетики. Вы же специалист высокого уровня, вы должны понять, о чем я говорю. На трех десятках планет жизнь развивалась в десять раз быстрее, чем на Земле, Магонии или на Сельве, кислородные атмосферы которых не интересовали расу «строителей миров клонов». Такое ускорение – признак искусственности биосфер. В свою очередь, магонийцы обнаружили, что в нашем секторе Галактики большинство пригодных для колонизации планет уже «испорчены» этими неудачными «строителями». Магонийцы отказались достраивать или перестраивать созданные по чужому замыслу и ещё дикие биосферы. А в придачу магонийцы натолкнулись на встречную колонизацию ящеров и, соответственно, на противостояние с Ґормой. Тогда они приняли кардинальное решение. Признали наш сектор бесперспективным для эффективной колонизации и начали искать удаленный новый дом, окрестности которого не испорчены предшественниками.

– Допустим, но при чем здесь ґырги?

– Я думаю, что там, в их «новом доме», что-то пошло не так. Они решили на всякий случай подготовить себе отступление. Возвращение в свой «старой дом». Поэтому двести тысяч лет назад отправили экспедицию сюда и на Землю. На Земле они построили инкубатор для выращивания нас – корма для ґыргов. На Тифоне они вырастили зародыш матки и законсервировали его до момента «X». Теперь этот момент настал. Они возвращаются в «старый дом», чтобы исправить свои и чужие ошибки. Сначала они скармливали дикие биосферы ґыргам. Скармливали их вместе с нами, ведь матке нужно много мяса. Впоследствии, когда матка достигнет определенной высокой стадии производительности, они уничтожат с помощью ґыргов Ґорму. Когда ґырги полностью зачистят сектор, магонийцы вернутся обустраивать свой «старый дом».

– Во всём том, что вы рассказали, Мулан, предположений больше, чем фактов. Однако среди них, возможно, найдутся две хорошие новости. Первая: матка ещё не достигла высокого уровня производительности. И вторая: Ґорма будет нам помогать всеми силами, потому что мы – её щит. А совместными усилиями мы сможем остановить врагов… Кстати, а почему вы рассказали всё это именно мне?

– Вы умная и не боитесь гнева Святых Матерей. Когда я погибну, вы расскажете моим дочерям, что их мать была не злодейкой-отступницей. Что я пострадала за правду. Пострадала за то, что пыталась предупредить человечество об опасности.

В этот момент внутренний коммуникатор Вэй сообщил срочный вызов, пришедший из терминала командного модуля.

– Я слушаю вас, капитан-командор.

– Только что мы получили приказ от командующего Первого флота.

– Наконец-то. И куда летим?

– Вы удивитесь, баронесса. Нас направляют в систему Талис.

– К Фаренго? – Гвен Вэй почувствовала, как недобрая холодная волна поднимается из её чрева, оттуда, где теперь была пустота.

4

Объект «22» Службы Предотвращения,

борт бывшего военного танкера DD507,

система звезды Хаябуса (HD 10647).

26 пентария 417 года Эры Восстановления.

Уровень мастерства дознавателей во все времена определяло их умение оперативно извлечь из допрашиваемого всю информацию, накопленную на сознательном уровне, а также те словоформы и визуальные образы, которые сформировало его подсознание. В пятом веке Эры Восстановление техническое оснащение и научный опыт дознавателей предоставляли им такие возможности, о которых не мечтали ни средневековые палачи инквизиции, ни те знатоки фармакологических пыток, которые оттачивали средства и ритуалы своего искусства до современной эпохи. Если психологическая и физическая обработка допрашиваемого в застенках тёмных веков продолжалась иногда неделями и месяцами, то киборгам «двадцать второго объекта» на это отводилось меньше стандартных суток. Имперские учёные рассчитали, что этого достаточно для уничтожения психического сопротивления, допрашиваемого без потери им информационного потенциала. Технологии дознания Джи Тау были рассчитаны на быстрый слом воли к сопротивлению не только у обычного существа гуманоидного типа, но и у тех, кто получил специальную подготовку или имел намеренно измененную или модифицированную психику. Во всех случаях дознаватели получали стопроцентный результат.

В правление Туре Шактири Второго процедуры дознания делились на две категории – «ограниченную» и «неограниченную». Во втором случае предполагалось, что после получения нужной информации допрашиваемый уже не будет представлять никакой ценности. Поэтому при «неограниченной» процедуре киборги сначала радикально меняли химический состав тела допрашиваемого, а затем отделяли от него голову, поддерживая в ней сознание только на нужном для работы дознавателей и психозондов уровне. Само же тело растворяли в концентрированной кислоте перед глазами головы. Обычно подобные жестокие методы применяли к мятежным клонам и особо упрямым Пифийским жрицам. Ходили слухи, что первыми жертвами «неограниченной» процедуры стали Астера и Ниобе. Две наложницы-пифийки, которые – по официальной версии – убили Туре Шактири Старшего. После прихода к власти Эарлана Третьего на «неограниченную» процедуру был наложен запрет.

При «ограниченной» процедуре перед дознавателями ставилось дополнительное задание сохранить основные жизненные функции допрашиваемого. Поэтому они концентрировали свои усилия на том, чтобы сломать его волю психосоматическими средствами. Ведущая роль здесь принадлежала не технологиям, а тщательно подобранном ритуалу разрушения личности. Инфраквантовый мозг процедурного блока учитывал возраст, пол, образование, социальное происхождение, образ жизни, ценностные приоритеты и ещё несколько сотен параметров, на которые раскладывались биография и аксиальная матрица допрашиваемых. На первом этапе дознаватели обычно разрушали основы самоуважения допрашиваемого, на втором – жизненные ценности, семейные и социальные обязательства. Каждый этап предусматривал учета десятков, а иногда и сотен индивидуальных параметров и особенностей становления психики.

В случае с Фатимой компьютер определил главным препятствием на пути к её «конструктивизации» родовую гордость Фэрфакс, которую до конца не разрушили ни унижения после ареста, ни многомесячное содержание в изолированной камере. Поэтому перед началом допроса Фатиму поместили в виртуальную реальность, где её заставили вновь пережить долгие часы изнасилований и унижений. Симуляция сопровождалась гипнотическим внушением и применением психотропных веществ, которые «размывали» волевые барьеры в психике девушки. В течение процедуры в её мозговые сосуды запустили несколько тысяч нанороботов. Часть этих крошечных агрегатов работала скоординировано с психозондом, а вторая часть обеспечивала данными высокоточный детектор лжи. На заключительном этапе в кровеносную систему Фатимы ввели предельно допустимое количество «сыворотки правды» и провели тестовые включения «генератора боли», присоединенного непосредственно к нервным узлам, расположенным вдоль позвоночника. Последним аккордом «ограниченной» процедуры по традиции стало тестирование детектора лжи. Фатиму вернули к первоначальной реальности и заставили ответить на сотни однообразных, часто повторяющихся вопросов, пока инфраквантовый палач не составил калибровочные таблицы её базовых и тематических реакций.

Капитан третьего ранга Корхого получил доклад компьютера о завершении подготовительного этапа дознания через четырнадцать часов после перемещения узника номер три тысячи восемнадцать в процедурный блок. Он включил близкий план видеонаблюдения и увидел, как капли обильного пота стекают с посеревшего лица Фатимы.

«Измучена, шокирована… Но взгляд у неё не тот, – определил опытный надзиратель. – Взгляд не умоляющий и не потерянный. Она сохранила волю к сопротивлению. Чего-то инфраквантовая железяка недоработала».

Если бы допрос проводился в эпоху правления Туре Шактири, Корхого непременно настоял бы на продолжении процедуры. Но в новые времена на все административные процессы легла загадочная тень Пифии. Корхого не был уверен, что всеведущие жрицы будут симпатизировать офицеру, заподозренному в садизме.

«Пусть оно будет, как будет», – решил надзиратель и открыл прямой канал связи с аврелианской резиденцией Джи Тау через Белые Камни. Удаленным дознавателем в этот раз должен был быть высокий полицейский чин. Кто именно, Корхого не интересовался. Формально он свою миссию выполнил.

Имперский комиссар по особо важным расследованиям Рене Марков не первый проводил удаленный допрос подозреваемого, но на этот раз он столкнулся с непонятными и непреодолимыми ограничениями. Координатор Джи Тау на Аврелии Рэй Блисс сообщил ему, что подозреваемая Фатима Фэрфакс сейчас содержится под стражей на объекте такого недостижимого уровня секретности, что возможность прямого допроса через Белые Камни полностью исключается. Блисс предложил имперскому комиссару сформулировать пакет вопросов, которые на объекте воссоздаст голос дознавателя.

– Вы не понимаете, о чём идёт речь. Я хочу посмотреть в глаза этой женщине, – настаивал Марков. – Хочу видеть её лицо. Видеть, как она реагирует.

– Позже вам пришлют TVC-запись её реакций на вопрос, – говорил Блисс.

– Я формулирую вопросы оперативно, исходя из текущих ответов подозреваемого и их оценки детектором лжи. Допрос, Блисс, является искусством, игрой, а вы мне предлагаете какое-то неполноценное интервью.

– Генерал, вы получите ответы на вопросы первого пакета с выводами детекторов, а затем, на их основе, оперативно сформулируете вопросы второго пакета.

– А не пошли бы вы со своими «пакетами» на… – не выдержал Марков, на что Блисс совсем не обиделся. Он терпеливо объяснил:

– Поймите, генерал, это не от меня зависит. Даже Верховный координатор не сможет вам помочь в этой ситуации. Режимные требования к функционированию указанного сверхсекретного объекта утверждены самим императором… Я знаю, что у вас допуск «шесть А». Знаю. Но тут целая «семёрка», генерал… Говорите, что такого не может быть? Коллега, поверьте мне, старому оперативнику, – может. ещё как может… Так о чём вы хотели спросить подозреваемую? О той Аделье, которая осуществила её инициацию?

Имперском комиссару пришлось ждать до 2:00, пока инфраквантовый дознаватель не прислал ему ответы Фатимы на вопрос первого пакета.

«Что это за цучья муть? – спросил себя Марков, читая ответы судейской дочери. – Адельма под лучами огненного диска подарила ей красный цветок… Она удержит меч Тени ради Саошиант и преодоление смерти… Меч никогда не изменяет того, кто не предал меча. Тело жертвы – трава, жрец дает жертве наполненное тело… Три посланника отправились на поиски качелей, и избранные ожидают их возвращения. Зеленоглазый бог посетил её, вошел в её лоно и подарил надежду… Огонь является Атра, на нём держится равновесие… Какой религиозный бред? Похоже, что бедную Фатиму на этом секретном объекте довели до безумия…»

Марков связался с Блиссом, который к тому времени уже покинул «красную зону» в резиденции Джи Тау.

– Проблемы? – спросила с экрана лицо Блисса, искаженное некачественной связью. Координатор, скорее всего, находился на борту скоростного дискоид или суборбитальный самолета.

– Я вместо ответов получил какую-то ахинею. О зеленоглазых богах и красном цветке.

– Да, разумеется, я уже сталкивался с такими вещами. Ничего страшного, – заверил имперского комиссара Блисс. – Это такая специфика дознавательной программы. Позитронный мозг заставляет допрашиваемого выражать самые сокровенные, самые глубокие образы и ассоциативные словоформы. Он реагирует на подсознательное сопротивление и углубляется именно в те образы, которые связаны с этим сопротивлением. То, что вы получили – самые скрытое, интимное информационное сокровище Фэрфакс. Оно не отформатировано в рациональные фреймы только потому, что, скорее всего, Фэрфакс сама до конца не понимает, о чём идёт речь. Она, скажем, может воспринимать какие-то абстрактные или религиозные идеи сугубо, как личные сексуальные образы и мечты. Согласитесь, наше самое дорогое и самое скрытое трудно сформулировать. Особенно во время действия «генератора боли». Но, генерал, это все равно – информация. Очень ценная информация, с помощью которой можно узнать даже о тех намерениях и планах врагов, которые ещё не получили тактической формы. Теперь уже от вас будет зависеть, как вы всё это расшифруете… Послушайте, генерал, может, всё же сформулируете второй пакет, как я советовал?

– Нет, не буду… Спасибо вам за содействие, контрадмирал-Блисс. Прошу также подтвердить мою офиґенную благодарность Верховному координатору адмиралу Амритизу. Ищем теперь адельму с красным цветком и зеленоглазого бога.

5

База флота у города Иллит, плоскогорья Юй-Лу,

планета Сельва (ЗКВ106: 2),

в системе звезды Ахернар (Альфа Эридана).

27 пентария 417 года Эры Восстановления.

– Вот это, курсанты, и есть киборг-терминатор, построенный на платформе Мк8, – инструктор подошёл к закованному в блестящий панцирь восьминогому «пауку». – Модель принята на вооружение флота полгода назад. Разработка корпорации «Айрон Воркс Киберан». Предыдущую, седьмую модификацию, которая сейчас является основой наших флотских киберсил, разработала и выпускала аврелианская фирма… Кто знает, какая?

– «Эльдотроник», сир! – подскочила Пела. её брат начинал работать в филиале «Эльдотроника» и именно для неё он написал свою первую коммерческую программу. -Что-то из области сверхзащищённого резервирования данных.

– Отлично, курсант Махонико, – похвалил Пелу инструктор. – А может, вы знаете что-то о других платформах? Историю «пауков», так сказать?

– Первая модификация, сир, появилась в двести девяностом году, после правительственного и ныне действующего запрета производить человекообразных киборгов. Мк1 была создана земной корпорацией «Ротекнис», – начала Пела. – Именно её конструкторы предложили концепцию универсальной динамической платформы типа «паук», которая сохраняется вот уже сто двадцать семь лет для всех модификаций штурмовых и охранных киборгов. Платформа второй модификации разрабатывалась для выполнения специфических полицейских функций, и оказалась не очень удачной и широкого применения не получила. Наиболее популярной в период Смуты и сразу после неё стала десятиногая «эм-ка третья», которую разработала «Эльдотроник» по заказу десантных сил флота. «Пауков» на этой платформе за тридцать семь лет выпустили десятки миллионов, более чем трёхсот комплектаций. В том числе выпускались многочисленные гражданские варианты на базе модификации Мк3-1.

– Включая такие экзотическиие, как «пауки» -бармены и «пауки» -дворецкие, – добавил инструктор. – Между прочим, Флот и до сих пор держит в резерве десятки тысяч законсервированных Мк3-1. Это были очень удачные боевые машины. Именно благодаря им были подавлены восстания клонов на Тиронии и Колумбии.