Текст книги "Гнездо (СИ)"

Автор книги: Владимир Ешкилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Жаль, люди могут жить здесь без скафандров.

– Сочувствую. Но эта планета не имеет будущего. Она была очень интересной, населенной перспективной фауной, но её поразил астероид, падение которого по неизвестным моей расе причинам спровоцировало образование здешнего Екуур. Теперь я думаю: возможно, это был не простой астероид.

– Эти Адельма, генерирующие шаровые молнии, они вышли из Екуур?

– До падения астероида таких существ на Аврелии не наблюдалось. Это я могу вам сказать с полной ответственностью. Мы хорошо осведомлены о флоре и фауне этой планеты до катастрофы. В ту эпоху на Аврелии была наша небольшая колония. Но после образования Екуур клан, который здесь жил, пошёл на убыль и, в конце концов, отошёл на высшие уровни бытия.

– А переселиться они не могли?

– Нет. Это не в наших традициях. Тот клан связал судьбу своих кладок с судьбой планеты. Все накопленные знания они перед уходом передали для открытого информационного обмена между кланами Гормы. Порядочный и щедрый поступок.

– Значит, Адельмы пришли извне? Появились с того долбаного «сдвига размерности»? С той червоточины? – Маркову показалось, что он схватил за хвост то, ради чего напросился на встречу с резидентом Гормы.

– Мы так не считаем, – покачал головой замаскированный ящер, без труда разгадавший причину напряжения следователя. – Скорее это была эволюция местных форм жизни, которые научились – или были обучены – использовать для своих биологических потребностей те неограниченные и разнообразные по своим физическим характеристикам энергетические потоки, исходящие из Екуур. Вообще, насколько мне известно, материальные объекты или существа естественно, не модифицированные намеренно из Екуур, появиться вообще не могут. Оттуда выходят только турбансы [38] – эманации, джеты, потоки энергий.

– Эти турбансы теперь используют агенты Внешн … владельцев древнего арсенала.

– Каким образом? – Маркову показалось, что интерес ґормита является истинным.

– Они формируют из той энергии особые плазмоиды. Стабилизированные сгустки холодной плазмы, в основе которых – физика полоидальных токов.

– Это вывод ваших техников?

– Да. Они сделали такой вывод, изучая так называемое «огненное посвящение», через которое проходят все агенты владельцев древнего арсенала.

– Мы слышали о «целованной огнем». Я бы просил вас передать императору мою просьбу предоставить нам подробную информацию о физической составляющей этого ритуала. Наши физики попытаются выявить технологические принципы создания плазмоидов. Результаты мы вам сообщим.

– Я доложу императору уже сегодня. Но где связь между владельцами древнего арсенала и аврелианской червоточиной?

– Возможно, они знают о Екуур больше наших рас и умеют манипулировать его энергиями … Да, думаю, что ваши техники правы. Владельцы древнего арсенала используют турбансы, которые несутся из кратера Мефистофель. Это плохая новость. Доступ к таким энергетическим ресурсам открывает возможность неограниченного передвижения в тех меж мировых локациях, которые у вас так поэтически называют Темными Путями. Технологии использования «червоточин» для овладения пространством были известны древним. Когда господствующая галактическая раса, те, кого вы называете Великими Ползучими Отцами, построили свои первые гипепространственные порталы именно в таких вот Екуур.

– И где же теперь эти порталы?

– Те первые, экспериментальные? – переспросил резидент с интонацией, которая показалась Маркову странной. – Их давно уже уничтожили «черные дыры», которые поприползали к старым Екуур.

– А более поздние?

– Регулярные порталы Отцов уничтожила таинственная могущественная раса. Великие путешественники, которые достигли отдаленных галактик. Большие мастера биологического оружия. Те, кто поселил зародыш первой матки в первом гнезде ґыргов.

– А за что они так ненавидели Великих Отцов?

– За то же, что и нас с вами.

– …?

– За то, что в наш с вами способ бытия входит неотчуждаемый от нашего мышления «принцип власти» и за то, что мы больше чем ко всем другим формам свободы стремимся к бессмертию.

– Бессмертие – это форма свободы?

– Одна, я бы так сказал, из сомнительных форм свободы. А сомнительность её состоит в том, что отрицает более понятную форму свободы – смерть.

– Это философский парадокс?

– Почему же парадокс? Смерть освобождает нас от того страшного типа ответственности, который проецируется на вечность. Представьте себе, что вы бессмертный и несёте на себе груз ответственности за все эпохи, через которые живёте. Что вам необходимо либо постоянно совершенствовать вашу личность в соответствии с требованиями новых эпох, или же, наоборот, подстраивать эпохи под собственную ограниченность. Соответственно, из этого мы можем сделать вывод, что смерть является естественным благом для тех существ, которые мыслят своё развитие через принцип властной ответственности за Сущее. Через понятие выбора между добром и злом.

– Значит, если мы станем бессмертными, мы превратимся в нечто опасное?

– Именно так. Великие Отцы объяснили нам, что уничтожители путей считают расы, в природном естестве и, соответственно, в аксиальной матрице [39] которых заложена воля к власти, очень опасными расами. Считают нас потенциальными носителями опасности, а следовательно – злом. Уничтожители убеждены, что наша Галактика является чем-то вроде заражённого злом звёздного острова. Есть предположение, что нападения ґыргов сначала на Питомник, а затем на планеты гуманоидных рас являются как бы «санитарными мерами».

– Если предположить, что владельцы древнего арсенала выполняют волю уничтожителей путей…

– Раса уничтожителей должна была погаснуть миллионы ваших стандартных лет назад. Во всех расах есть биологические границы существования. Владельцы древнего арсенала могут быть единомышленниками уничтожителей, наследниками их стратегий, но никак не их агентами.

– Я имел в виду, что они выполняют завещанную волю уничтожителей.

– Это возможно.

– Значит, они хотят очистить наш сектор Галактики от рас, которые имеют волю к власти?

– Если владельцы древнего арсенала выполняют тот давний план уничтожителей путей, то им принципиально важно не допустить нас к тайне бессмертия. Уничтожители считали, что сочетание принципа «воли к власти» с даром бесконечно продолжать свое существование (и, соответственно, с возможностью бесконечно совершенствовать себя) приведёт к появлению абсолютного зла. К появлению такого существа, которое ваши и наши предки различными способами и на разных языках называли «врагом». В древнейших легендах вашей расы, которые вы унаследовали от магонийцев, а те, в свою очередь, от «расы А», речь идет о большой давней войне мощных рас с бессмертным существом. Это существо, которое, кстати, не было ни рептилоидом, ни гуманоидом, прожило долгую и удивительную жизнь. Оно последовательно и эффективно применяло принцип «воли к власти». Сначала существо одного за другим уничтожило конкурентов – других бессмертных властителей своей расы. Постепенно, за тысячи лет самосовершенствования, оно получило обширное могущество, направило его на приумножение зла и, в конце концов, преодолев сопротивление собственного естества, стало Тёмным Богом. Ваши легенды называют это существо Ариманом, Люцифером или Денницею. Его место жительство, как рассказали нам Великие Отцы, была именно наша Галактика. Война между Денницей и коалицией мощных рас из соседних галактик продолжалась несколько тысяч лет. Коалицию возглавили Уничтожители путей. Коалиция, как нам известно, победила и уничтожила Тёмного Бога ценой больших потерь и невероятных усилий. С тех древних времен наша Галактика у соседей под постоянным подозрением. Они боятся, что синтез воли к власти с бессмертием снова приведёт к тому, что отсюда в бесконечность Великого Космоса выйдет новый Тёмный Бог.

– Но при чем здесь наша раса? Причем здесь современные гуманоиды? Я не философ, но в свое время интересовался философскими системами древности. Полностью согласен, в большинстве из представителей человеческой расы присутствует эта «воля к власти». Это у нас есть, да. Но, согласитесь, люди пока бесконечно далеки от обретения бессмертия, – развел руками Марков. – Мы по сравнению с теми же Великими Отцами ещё как дети.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– А я нет.

– Что вы имеете в виду? – Марков уставился в собеседника.

– Клонов.

– …?

– Вы искренне удивлены. А между тем, именно вы в свое время очень-очень близко подошли к правильному пониманию стержневой проблемы. Это вы по приказу покойного императора занимались расследованием дела Ноланских клоноделов. Именно вы обнаружили злоупотребления. И вот к вам вопрос: какую продолжительность жизни программировали для тех клонов, которых, по приказу императоров из Дома Ойзеле, выращивал Тейсанболон?

– Я … не знаю, – в глазах Маркова вспыхнул огонек понимания. – Да, вот оно что … А Борам всё-таки меня задурил… – полицейский хмыкнул, приложил ладонь к левому глазу, который начал нервно дёргаться, и спросил рептилоида: – Значит, вы хотите сказать, что мастер Тейсан был частью секретной программы создания бессмертных существ?

– Видите, как полезно иногда советоваться с представителями другой разумной расы – на лице резидента возникла безупречная улыбка положительного героя с какой-нибудь «симулячки для подростков». – Полезно даже при тех обстоятельства, когда хвост «грёбаного ящера» лежит где-то в хвостохранилище.

часть II

Медитация В ЗАЛЕ ПРЕДКОВ

1

Объект «22» Службы Предотвращения,

борт бывшего военного танкера DD507,

система звезды Хаябуса (HD 10647).

25 пентария 417 года Эры Восстановления.

Танкер с флотским классификационным индексом DD507 построили ещё до Смуты. Когда его отправляли в первый рейс, командующий Четвертого флота назвал танкер «Принцессой Памелой» в честь младшей дочери тогдашнего императора Мелетина. Приглашенная на торжественные проводы танкера, принцесса разбила традиционную бутылку шампанского об защитный кожух его сидерального двигателя. Вскоре Мелетин был убит, посмертно заклеймён как узурпатор, и название потеряло актуальность. Десять лет танкер летал без названия, что не помешало членам команды «пятьсот седьмой» находиться во главе списков лучших пилотов и топливных операторов в системе Хаябусы. Новая эпоха для образцового корабля-заправщика наступила в триста тридцать четвертом году, с тех пор он постоянно сопровождал флагман Четвертого флота. Командование сочло неприличным отсутствие названия у корабля флагманского сопровождения и вскоре получило августейшее разрешение назвать DD507 в честь бывшего командующего «Адмиралом Целариусом». Под этим именем танкер достойно отслужил аж два эксплуатационных срока и должен был закончить свою карьеру на Тиронии, разрезанным и утилизировано в соответствии с действующими нормами Звездного Флота.

Но не такая судьба была уготована «Адмиралу Целариусу». Старый танкер передали на баланс Службе Предотвращения, после чего приказали о нём забыть. А в секретных документах Джи Тау с тех пор появился шифр «22», которым обозначали отдельно позиционированный секретный объект, принадлежащий к компетенции управления «А». Даже самые высокие офицеры Службы точно не знали, что именно кроется за двумя двойками шифра. Ходили слухи, что Джи Тау обзавелись секретной базой, где проводят запрещенные опыты. И те из координаторов Службы, которым в документах случалось встретить комбинацию «22», думали, что где-то около вечно мятежной Тиронии управление «А» расположило то ли фабрику для производства боевых суперклонов, то ли лабораторию по выращиванию смертоносных вирусов.

Они ошибались.

На самом деле, ни суперклоны, ни вирусы не имели отношения к исчезновению старого звездолета. В необъятном животе бывшего «Адмирала Целариуса», спрятанного в пылевом поясе Хаябусы, оборудовали одну из самых секретных тюрем Империи [40]. Это была единственная тюрьма межзвёздного государства, специально предназначенная для содержания преступников с чрезвычайными физическими и ментальными возможностями. На заре своего правления император Туре Шактири предположил, что его борьба с Пифийскими жрицами будет долгой и изнурительной. Именно для негласного содержания пойманных агентов Пифии, обладавшие телепатией и телекинезом, он приказал построить уникальную роботизированную тюрьму. Впоследствии к заключенным телепатам добавились другие враги императора, которых интернировали без санкции суда и с запретом общения с внешним миром. Для подобных мер лучшего места, чем объект «22» было не найти. Отделён от всех обитаемых миров и межзвездных трасс миллиардами километров космической пустоты, практически невидимый для глаз, телескопов и сенсоров, бывший танкер, словно населённый призраками звездолет-призрак, кружил на отдалённой орбите Хаябусы. Время от времени небольшие беспилотные скеґеры доставляли в «двадцать второй» свежих секретных заключенных.

Персонал «двадцать второй» состоял из нескольких офицеров-наблюдателей, надёжных и компетентных. Они контролировали жизнь заключенных, находясь в удаленном от тюремных камер и защищённом противоментальными экранами модуле. Остальные обязанности создатели объекта возложили на киборгов и роботизированные системы, чьи позитронные мозги не подвластны ни телепатам, ни менталикам. Камеры для допросов здесь также роботизированы, а надзирателям запретили вмешиваться в действия автоматики, если в этом не возникало особой необходимости. Имена и фамилии заключенных не объявлялись. Надзиратели знали их только по номерам.

Пока был жив Туре Шактири, почти все из двухсот сорока камер объекта «двадцать второй» имели жителей. Процедуры дознания в те времена проводились почти каждую неделю. Но после отстранения от власти Дома Ойзеле новый монарх приказал освободить всех пифиек. Тюрьма опустела, и только несколько камер продолжали функционировать в обычном режиме. В одной из них находился узник с номером три тысячи восемнадцать, о котором очередным офицерам было известно лишь то, что он женского пола и не имеет обнаруженной способности к телепатии.

Этим узником была Фатима Фэрфакс. Если бы кто-то из знакомых увидел её теперь, то он, видимо, не сразу узнал бы ту жизнерадостную девушку из аристократической семьи, считавшуюся среди холостых офицеров Второго флота едва не самой желанной партией, ту упорную яхтсменку, камер-корнета с перспективой придворной карьеры. Между мягкими серыми стенами экранированного от всех видов излучения помещения медленно умирала женщина неопределенного возраста, лишённая имплантатов, коммуникаторов, одежды, волос, любой информации извне и острых предметов. Дважды в день она получала из специального устройства синтетическую пищу и воду, которую конденсировали от испарений и испражнений её собственного тела, очищали, минерализировали и снова давали ей пить. Другое устройство периодически осуществляло тотальную эпиляцию её тела. Столь тотальную, что ни один волос на нём не мог вырасти длиннее миллиметра. Постоянный тусклый свет сводил на нет все попытки Фатимы сориентироваться во времени, а все её попытки к кому-то обратиться встречали постоянное молчание и гасли в немой тишине. Она считала время по приемам пищи и знала, что с момента заключения прошло уже несколько месяцев.

Она дважды пыталась убить себя голодом, но каждый раз работы начинали кормить её принудительно. Эта процедура мало чем отличалась от безжалостного насилия, и заключённая номер три тысячи восемнадцать оставила эти безнадёжные попытки.

Допрашивали Фатиму ещё на Кидронии. Когда её арестовали, она почти без принуждения подтвердила все обвинения и рассказала дознавателям Джи Тау всё, о чем те её спрашивали. Предусмотрительный отец – судья Фэрфакс – объяснил ей, что в случае ареста отпираться дознавателям не стоит. Выдержать фармакологические пытки и психозондирование, говорил ей отец, человеческая психика не может, и лучше сохранить здоровье. Которое, как предполагал судья, при изменении политических обстоятельств ещё может пригодиться. Единственное, чего он не смог предусмотреть, так это болезненной мстительности последнего монарха из Дома Ойзеле, который в последние месяцы своего правления начал бояться собственной тени и искать предателей среди ближайшего окружения. Перед тем как заключить Ферфакса-отца в недрах объекта «22», ему показали многочасовые записи со сценами причудливых изнасилований его младшей дочери. Сама Фатима так и не поняла, зачем её отдали на растерзание стаи бритоголовых клонов. Она думала тогда, что отходит к предкам. Однако какая-то внутренняя сила остановила её на той скользкой грани, с которой одинаково легко соскользнуть как в жизнь, так и в смерть.

Через две недели после ареста Фатиму погрузили в компенсационный сон, а пришла в себя она уже на «двадцать второй». Она догадалась, что её перевезли куда-то далеко от Кидронии, а шестое чувство подсказало, что вокруг – безлюдное, насыщенное недружественной техникой пространство, а за ним – бесконечность космического вакуума. На объекте создавали минимальную искусственную гравитацию, но при желании Фатима могла допрыгнуть до высокого потолка. Сначала она пыталась восстановить физическую форму, но за несколько недель прекратила упражнения и погрузилась в затяжную депрессию. Она поняла, что впереди у неё долгие годы – если не десятилетия – пребывание между серыми мягкими стенами.

Затем Фатиме начало сниться детство. Прогулки по аврелианскому имению, обучение в престижной школе для потомков аристократических домов, семейные ужины и завтраки, первая любовь и первые шаги к светской жизни. Один из снов повторялся чаще. Он воспроизводил реальное событие. Один солнечный день, когда дочь главного судьи Второго флота отдыхала под деревьями в родовом поместье. Под адаптированными к климату и почве Аврелии земными липами, которыми отец приказал окружить садовую беседку. Бездумные, наполненные светом и ленивой жарой, послеобеденные часы, проведенные в этой беседке, были любимым отдыхом юной аристократки. Однажды она дремала под раздробленным листьями лучами Мийтры, когда вдруг почувствовала взгляд. Нечеловеческий взгляд чужого существа. Её тренированное спортивными упражнениями тело среагировало быстрее сознания. Девушка перепрыгнула через ограждение и побежала к главному зданию поместья. Шаровая молния вошла в песок в двух шагах от неё. Фатиме на мгновение показалось, что Золотая Планета хочет сбросить её со своей поверхности. Песок потускнел, обувь вспыхнула, а с ног до позвоночника пробежал ток, перемешанный со жгучей болью. Там, где медики встроили в её тело регистрирующий имплантат, ток превратился в крошечный взрыв, и сознание девушки погасло.

От пищевых ритуалов существа, известного как Adelma polaria bipunctata, её спасла охрана. Фатиму немедленно доставили в военный госпиталь. Там обнаружили характерные плазмогенные поражения и полное уничтожение регистрирующего имплантата. Три месяца девушка не чувствовала ног, но со временем все функции восстановились, а ожоги на подошвах почти не оставили шрамов. Тогда Фатиме показалось, что часть энергии молнии осталась жить в её теле. Обычно равнодушная к сексу, она после нападения Адельмы стала стремиться к новым чувственным впечатлениям и менять любовников раз в неделю. Её красота расцвела, тело приобрело выносливости и искало пограничных приключений и напряжений. Она почувствовала странное желание властвовать над событиями и вещами. Она стала неутомимой, жестокой и требовательной. Клонки-служанки теперь пытались не попадаться на глаза младшей дочери судьи. А те, которым это не удавалось, ходили в закрытой одежде, пряча следы от её кожаной плети.

«Наша мечтательница Фати становится настоящей Фэрфакс» – не мог нарадоваться этим переменам отец. В его представлении имперская аристократка должна была быть именно такой – суровой обладательницей и бесстрашной амазонкой. Харизму юной Фэрфакс заметили обладатели Аврелии. Сам лорд-премьер начал приглашать Фатиму на вечеринки и охоты. Девушка с внешностью ангела удивляла лордов безжалостностью к зверям и опытностью в постели. Ею заинтересовались режиссёры императорских развлечений. Неожиданное даже для лордов назначения Фатимы Фэрфакс камер-корнетом открыло ей перспективу достижения важной придворной должности.

«Какая полезная Адельма! – шутил тогда её отец. – Надо всей нашей молодёжи порекомендовать плазменно-струйную терапию».

Судья добился перевода дочери на Кидронию, где камер-корнет стала флаг-офицером Атлопатека. Тогда же Тэна ввела сестру в элитный круг мастеров ринга Второго флота. Фатима чувствовала, что в боевых искусствах она никогда не достигнет чемпионского уровня сестры или даже мастерских умений Найги Палангус. Но «огненный поцелуй» молнии открыл ей радости боевых мистерий. Она почувствовала себя безжалостной Валькирией из древних легенд. На прикосновения к холодной стали, в пахучей коже ремней и напульсников тело Фатимы отзывалось яркими вспышками наслаждения. её возбуждало сочетание оружия и наготы. Ей нравилось вооруженной и нагой – под оценивающими, завистливыми и похотливыми взглядами – выходить на очередной поединок. Нравилось впадать в боевое неистовство, отпускать на волю инстинкты охотника и зверя, калечить и убивать. А ещё ей нравился запах крови. Вражеской и своей. Теперь след «огненного поцелуя» представлялся Фатиме горячим красным цветком, который ни на минуту не засыпал в её теле, не давал погаснуть её внутренней силе, заставлял жить и стремиться к мести. Иногда ей казалось, что цветок говорит с ней, шепчет на непонятном языке. На языке древних воинов, поэтов и пророков. Произнесенные слова запечатлелись в памяти, и твердая, как вооруженная сталь, уверенность наполняла заключенную аристократку: придет время, когда она будет общаться языком неувядающего цветка, что тихо рос в её теле. Придет время – и она мечом напишет слова языка воинов на телах убийц её родных и друзей.

Придет время.

Приказ о допросе заключенного номер три тысячи восемнадцать был получен надзирателем дежурной смены, капитаном третьего ранга Корхого. Процедура допроса предусматривала длительную подготовку, поэтому Корхого немедленно распорядился о перемещении заключенного из камеры в процедурный блок. Хотя инструкция не рекомендовала надзирателям лично контролировать перемещение и подготовку к дознанию, но допросы на «двадцать второй» стали настолько редкими, что Корхого не удержался от соблазна.

Он включил видеонаблюдение – и на плоском экране возник минималистичный интерьер стандартной камеры-пенала. На её полу, прислонившись к стене, сидела женщина. Казалось, она спит. Отсутствие волос подчеркивало правильную форму её черепа, кожа казалась скорее светлой, чем смуглой. Затем на экране произошли изменения. В камеру запрыгнул тюремный «паук» -транспортер с четырьмя фиксирующими конечностями. Номер три тысячи восемнадцать не оказывала ему сопротивления. Она встала навстречу роботу и протянула руки ладонями вперед. Гибкие манипуляторы «паука» заперли фиксирующие браслеты на запястьях и лодыжках женщины. Затем манипуляторы разошлись в бок, растягивая её тело буквой «X». Из корпуса «паука» выдвинулся специальный обруч, и обхватил голову женщины. Теперь она была полностью обездвижена, безопасна и готова к транспортировке. Корхого заметил, что женщина далеко не старая и прежде занималась спортом. Её тело с момента заключения не потеряло той специфической структуры мышц, которая приобретается годами изнурительных тренировок. Офицер приблизил изображение и присвистнул: на коже женщины («По возрасту скорее девушки», – мысленно поправил себя Корхого) он заметил характерные шрамы. В прошлой жизни заключена занималась боевыми искусствами.

«А наша девушка, оказывается, тот ещё тигрёнок, – мысленно улыбнулся Корхого. – Наверное, проходила спецподготовку. Значит, будет сопротивляться, обманывать дознавателя. Будет развлечение. С молодыми и упрямыми всегда интересно».

2

Плоскогорье Юй-Лу южнее Аль-Кран,

планета Сельва (ЗКВ106: 2),

в системе звезды Ахернар (Альфа Эридана).

25 пентария 417 года Эры Восстановления.

– Когда уже закончатся эти долбаные обучения – крикнула осатанелая Пела, судорожным усилием совместила прицел плагана с целью и выстрелила. – Сдохни грёбаный цурку!

Верхняя часть симулятора ликозы исчезла в зелёной вспышке, а нижняя выполнила что-то на манер танцевального упражнения и замерло, словно выполняя пожелания Пелы. Стало заметным, что «ликозу» сделали из какого-то биопластика. Её обожженные части нагло распадались на студень и исходили дымом горчичного цвета.

«Цвета аврелианской почвы», – почему-то подумалось Пеле.

– Частичное поражение мишени. Оценка «удовлетворительно», маринер Махонико, – услышала она в коммуникаторе голос скуадрон-мастера. – Вернитесь на первую позицию и выполните всё упражнение с самого начала.

– Цу! Цу! Цу! Я уже не могу … – простонала леди матрос и поплелась к скользкому от грязи брустверу, откуда бойцы Четвертой вспомогательной бригады начинали учебные атаки на «гнездо ликоз».

Пела чуть отошла от межзвездного перелета, как её вместе с двумястами новичками, отправили в тренировочный лагерь. Там они проходили трехнедельный КММ – курс молодого матроса. ещё на Аврелии специально под комплекцию Пелы был изготовлен экзоскелет – человекоподобное силовое устройство, надевался он на скафандр и усиливал мышцы. Теперь её учили двигаться в экзоскелете галопом и рысью, есть и пить через пищевой порт-дозатор шлема, лечиться с помощью армейского медкомплекта, стрелять из различных видов оружия и различать по силуэтам отвратительных сельвийских ксеноморфов. Когда Ясмин говорила Пеле что здесь ад, она была права.

Сила тяжести на Сельве была слабее аврелианской, однако на этом и заканчивались преимущества нового мира. За пределами тесного и пропахшего жратвой тактического модуля Пела могла находиться только в скафандре. Местная фауна была многочисленной, агрессивной и опаснее аврелианской. А ещё Пелу доставала местная погода. Постоянно шли дожди, и тартановые когти экзоскелета вместо того, чтобы весело звенеть, чавкали в непролазной грязи. Автоматические мойки не справлялись с грязью, что въедалась в покрытие скафандров, и леди-матрос должна была каждый вечер тереть анизоборный панцирь губкой, смоченной в едком очистителе. Этот химикат вызвал у неё покраснение лица и приступы аллергического кашля.

Её соседками по спальному блоку были две здоровенные аврелианки, дочери фермеров из какого-то крепко забытого Благими Силами поселения. К Пеле обе относились с нескрываемым презрением и искренне радовались, когда «тонконогая извращенка», потеряв управление экзоскелетом, в очередной раз падала в вездесущую сельвийскую грязь. С того дня, когда они узнали, что Пела свои выходные проводит не с парнем, а с девушкой, фермерши и их подруги объявили тонконогой бойкот. К душевой кабинке она попадала последней, а сливовый джем часто получала в миске вместе с чесночным соусом. Ей ещё повезло, что скуадрон-мастером учебной команды назначили незлобливого дигендера, которому было глубоко наплевать на то, кто и с кем спит. Но самой большой проблемой оказались не бытовые проблемы, а упражнения с штурмовым армейским плаганом типа «страйкер». С этой здоровенной штуковиной Пела справлялась только за счет экзоскелета. Двадцатикилограммовая плазменная пушечка превратила прохождение КММ в бесконечную цепь пыток. «Страйкер» маринера Махонико постоянно застревал в пазах поясного кронштейна, а при активации упорно цеплялся за все выступы и вспомогательные элементы скафандра. Вместо нормативных шести выстрелов в минуту Пела едва успевала сделать четыре. При этом количество попаданий было вдвое меньше среднего показателя по учебной команде.

Пока Пела узнавала все премудрости КММ, Ясмин возглавила группу операторов-монтажников в подземных пещерах под отрогами Аль-Кран. Одиннадцатый флот планировал разместить там одну из своих опорных баз. Темпы строительства соответствовали нормам военного времени. Монтажники работали круглосуточно, в три смены, и во время редких встреч Ясмин и Пела каждый раз находили друг друга всё более исхудалыми и истощенными. У них не хватало сил даже на любовные игры. Несмотря на это, Пела дико ревновала Ясмин к оператору из её группы – высокой белокурой девушки с Альфы.

«Да-да, – смеялась с её ревности подруга. – разлюблю рыженькую, полюблю блондинку. Брошу я рыженькую в жертву толстолапым». После этих насмешек они слабо дрались подушками и засыпали, не доходя до ласк.

Вдруг, как это часто бывало на Флоте, все изменилось. Пелу, вместе с теми операторами, которые имели первую квалификационную категорию, вызвали в штаб бригады. Там их встретил капитан второго ранга, который предложил унтер-офицерам и матросам новую специализацию. Он сообщил, что на Сельву привезли самую последнюю разработку земных оружейников – боевых «пауков» восьмой модификации. Новая техника, объяснил капитан, нуждается в молодых, талантливых и амбициозных техниках. Добровольцев, которые не боятся необычного, стремятся сделать военную карьеру и любят приключения. Пела не совсем поняла, о чём речь, но, увидев среди любителей приключений Ясмин, мгновенно согласилась стать бэк-оператором соединения боевых киборгов. Подруг-монтажниц без лишней волокиты записали в учебную команду с громоздкой аббревиатурой ОУШДК [41].

После того как их подписи появились на электронных скриптах, мастер-маринер Бехеште и маринер Махонико дали 3:00 на сборы. За это время бригадные юристы подготовили для них новые контракты. Увидев суммы своих будущих окладов, девушки переглянулись.

– Это почти офицерские зарплаты, – сделала большие глаза Ясмин.

– Ага, – невесело согласилась Пела. – доплаты за риск и участие в спецоперациях, как у десантников. Мы снова вляпались с тобой в какую-то цупу.

Она не упомянула о том, что её соседки-фермерши, услышав о новом контракте Пелы, победно переглянулись и заверили «тонконогую извращенку», что уже сегодня будут пить казённый пивной микс за посмертную «Бронзовую звезду» маринера Махонико [42], которую получит правительство Аврелии, так как родственников у извращенки нет.

А уже через двадцать стандартных минут подруг, вместе с остальными добровольцами, уже грузили в дискоид с эмблемами флотских «коммандос». Пеле и Ясмин осталось только удивляться, экзотическим представителям военно-строительного «планктона» решившем попробовать себя в роли операторов боевых киборгов. Здесь были и скуластые тиронийки полукровки, и неуклюжий долговязый «ботан» с Альфы, и болезненно толстый землянин с лицом, на котором застыла забавная смесь пафоса и испуга. Пилоты летательного аппарата не скрывали иронии, рассматривая эту разномастную публику. Добровольцы тем временем расползались по десантному отделению и овладевали механикой противоперегрузочных ниш.