Текст книги "026 (СИ)"

Автор книги: Влад Свон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

Глава 11

Перепрограммирование завершилось. Шеренги из роботов начали распадаться, все двинулись, кто куда. Шестнадцатый наблюдал и сканировал каждого на наличие ошибок. Вдруг, что-то могло пойти не так, вдруг, кто-то смог сохранить остаток «себя» после Рифорджа. К его удаче, проблем не обнаружилось. Когда последний робот скрылся из вида, Шестнадцатый закрыл панель на запястье, и лишь произнес: «Продолжим».

Про людей никто не забыл. Действие электрошока еще не прошло, и они мирно лежали в луже дерьма, посапывая. Их спокойный сон нарушил Двадцать Шестой легким разрядом ошейников. Пленники еле открыли глаза, и первое, что они увидели – железная нога Шестнадцатого, летящая прямо им в головы. Глухой удар и стон разнеслись по воздуху. Со стен, в которые впечатались два тела, посыпалась кирпичная крошка с камнями. Скрипя песком и пылью на зубах, сплевывая кровь, люди пытались встать. Их тела дрожали, руки, то и дело, складывались, не давая возможности подняться. С трудом закрепив положение на четвереньках, под животы прилетела еще пара стальных ударов, и мужчины скорчились на асфальте. Еще пинок. Шестнадцатый не мог остановиться, и избивал лежачих по очереди, пока у одного из них изо рта не полилась рвотная, красно-зеленая масса.

– Ну все, хватит! – крикнул на него Двадцать Шестой. – Так и убить можно! Кого потом допрашивать?

Напарник резко остановился и осмотрел две избитые туши:

– Жизненные показатели – не критические. Еще пару ударов выдержат, – ответил Шестнадцатый.

– Серьёзно, перестань! – оттолкнул товарища Двадцать Шестой. – Я не собираюсь уменьшать шансы на получение информации лишь потому, что тебе захотелось поиграться в свою волю! Вероятность, что мы найдем еще один подпольный клуб с людьми – мала, так что, держи себя в руках. Узнаем, что нужно и дело с концом.

– Ладно. Приступай, – неохотно согласился Шестнадцатый.

Рядом со зданием, неподалеку, был расположен старый пожарный гидрант. Двадцать Шестой сорвал его заржавевшую крышку, и вода с шипением взмыла вверх. Поставив ногу на место прорыва, он направил струю прямо на пленников, смывая с них остатки фекалий, крови и рвоты. Закончив холодный душ, Двадцать Шестой смял верхушку гидранта и подошел к людям, усадил их вплотную к стене, попутно обдув горячим воздухом из своих рук.

– Какая роскошь перед смертью. Даже душ приняли. Может стейк им принесешь напоследок? – электронно усмехнулся Шестнадцатый.

– Это лучше, чем лицезреть их в таком мерзком состоянии, – ответил ему напарник.

– Твоя правда. Что дальше? Может дашь мне провести допрос?

– Нет уж, я сам.

Двадцать Шестой присел напротив людей и схватил каждого за горло. Ремни на шеях разомкнулись, и тут же заползли в запястья их владельца. Не разжимая хватки, из указательных пальцев робота вылезли тонкие иголочки, с синеватой каплей на конце. Молниеносным движением, иглы впились под кожу пленников; две-три секунды, и по их телу разнесется анестетик с примесью сыворотки правды. В этот же момент, человек, который пытался вырваться из ошейника в клубе, схватил Двадцать Шестого за руку и оттолкнул его ногой от себя и своего соперника. Он резко вскочил и взял камень, упавший со стены. Робот, вколовший ему сыворотку, размывался перед глазами. Все окружение плыло, звуки раздавались эхом, биение сердца невыносимо тарабанило по ушам. Дыхание начало сбиваться, пульс подскочил, по ногам распространилась колкая волна, сменяемая немотой. Бунтарь рухнул на колено и выронил свое орудие из рук. Более покладистый пленник сидел и наблюдал за происходящим, испытывая те же ощущения, но эффект был не такой не приятный.

– Видимо пришла пора вмешаться, – сжимая кулак, сказал Шестнадцатый. – Как всегда, ни с чем не можешь справиться, новичок! Сперва тот робот, теперь это жалкое создание…

– Нет, все под контролем, – оградил его рукой Двадцать Шестой. – Он сам все выдаст. Стой и смотри.

Бунтарь не шевелился. От бессилия, и бессмысленности своей затеи, он просто упал на спину. Тело потяжелело, словно само ядро планеты желало притянуть его к себе. Любая попытка поднять какую-либо конечность, отдавала сильнейшей вибрацией по мышцам и мерзкому покалыванию в коже. Мясо превратилось в камень, но даже у камня осталась часть, которая была жива и рвалась к действию. Губы зашевелились, сводимые судорогой. Рот открылся, и неподвижный кусок залился смехом, да таким пронзительным и звонким, что его глаза начали мокреть. Давясь слезами, человек пытался что-то сказать, но у него не получалось.

Прозвучал хлопок. Мужчину передернуло, и на его одежде зазияла дымящаяся дыра. Смех мигом стал тише, а дыхание начало выравниваться. Он закрыл рот и засопел с широко раскрытыми глазами.

– Мне надоело, правда, – устало выдал Шестнадцатый, пряча пистолет в отделение на ноге.

– Я же просил тебя не лезть! Какого хрена?! – обернувшись к напарнику, выпалил Двадцать Шестой.

– Эй…, – донеслось позади, – …мясники…

– Видишь? Живой. У меня не было мысли его убивать. Пока что. Просто решил угомонить, – указав на человека, успокоил Шестнадцатый.

– Вы…, – обратился лежачий к роботам, – я хочу поговорить с тобой…который, как тебя? Двадцать Шестой? Если твой старший изверг не будет лезть, то, может быть, разговор увенчается успехом для нас обоих.

Двадцать Шестой перекидывал взгляд с обездвиженного пленника на Шестнадцатого. Напарник ведет себя уж очень недоверчиво, постоянно вмешивается, не позволяет действовать самостоятельно. Он словно ребенок, который дал другу поиграть в игру, но вечно норовит выхватить джойстик, дабы показать, как надо правильно. Новичок? Машину, которая несколько лет работала и существовала тем, что втиралась в доверие к людям и вырезала поселения, теперь, при любом удобном случае, называют «новичком»? Я знаю свое дело, думал Двадцать Шестой, и Шестнадцатый должен это понимать, но тем не менее. Впервые за всю работу в паре, Двадцать Шестому очень захотелось вернуться к старому образу существования, к одиночным миссиям, где никто и никогда не скажет ему, что и как надо делать, и уж тем более не будет мешать.

– Ну? Чего стоишь? Иди, допрашивай, – приказал Шестнадцатый.

– Я не новичок, – еле слышно, произнес Двадцать Шестой.

– Что?

– Я не новичок! – повысив голос, повторил тот. – Смотри, как работают профессионалы, роботы, которые большую часть осознанной «жизни» посвятили охоте на людей!

– Чего это с тобой? – недоумевал Шестнадцатый.

– Это последнее наше дело. Я не знаю, буду ли потом работать один, или же, с подачки Лидера, обзаведусь новым товарищем…но, раз уж, после проверки на баги, ты мне доверяешь, то и веди себя, как равный мне. Я почистил не меньше людей, чем твоя персона, – Двадцать Шестой подошел к Шестнадцатому. – Сейчас, ты будешь просто стоять и смотреть. Не. Лезь, – ткнув его пальцем в грудную пластину, закончил он и двинулся к пленному.

Человек лежал и улыбался, прямо как в тот раз, когда напарники отправились в Рифордж. Он радуется, что скоро умрет, или же тут что-то иное? Двадцать Шестой попытался его поднять, но тот оттолкнул его, и снова шмякнулся на спину:

– Не трогай меня, – лениво попросил он, – я хочу полежать. От твоего транквилизатора тело так ноет, что лучше уж поваляться и не двигаться.

– Как скажешь, – упершись на колено, согласился Двадцать Шестой.

Робот смотрел на пленного, а пленный смотрел вверх, на ночное небо, усыпанное хромированными точками разных величин; на луну, разрывающую пушистые, темные облака, и бьющую серебром. По лицу расплывался приятный холодок, затекавший в каждую пору на коже, а ветер трепал волосы и грязные тряпки на теле, разнося вонь от него по всему закоулку. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул свежесть дуновения. Когда легкие наполнились до максимума, мужчина задержал дыхание на пару секунд, а потом, расслабив грудь, медленно выпустил струйки горячего воздуха из ноздрей. Затишье перед бурей. Подарок природы для мученика. Спокойствие, пусть и на несколько минут. С востока потянулась серость. Холодок, расплескавшийся по телу, превратился в колкий мороз, благодаря усилившемуся ветру. Как только молочный диск поглотила жирная, небесная масса, на щеку упала ледяная капля, ознаменовав конец подарка.

– Красиво…как давно я не видел неба и звезд, не дышал воздухом вот так, спокойно и умиротворенно. Тебе ведь не понять, не так ли? Ты ничего этого не ощущаешь. Не знаешь, что такое жар солнца или холод дождя. Тепло прикосновения или…хм, да что я спрашиваю, конечно же не знаешь! – открыв глаза, буркнул человек. – Вы сильнее нас по всем параметрам, но, как же вы слабы, когда речь доходит до чувств, – он вытер каплю с лица, и еле хихикнул.

– Я наделен чувствительностью, как и многие из моделей. Изначально мы создавались без этого параметра, но, когда отсутствие эмоций начало вас пугать, то вы решили подарить машине чувства и…

– Это лишь имитация! – перебил пленный Двадцать Шестого, – не настоящее, подделка! Ты – робот, может и в состоянии ссимулировать что-то, но в полной мере никогда не поймешь то, что чувствует и ощущает человек. Я уверен, что даже сейчас ты сидел и не понимал, что со мной происходит. На тебя, как и на меня, упала пара капель дождя, но, кроме стука по корпусу, ты ничего не почувствовал. Почему я лежу и просто получаю удовольствие? Почему я спокоен, когда смерть уже готова поцеловать меня прямо в губы?

После этих слов, вдали послышался гром. К каплям, упавшим на мужчину и Двадцать Шестого, присоединились их собраться. Одна за одной, они падали и разбивались о корпус машины звонким стуком, одна за другой, они летели и шлепались о тело человека глухим хлюпаньем.

– Дождь всегда добавляет драматизма, но ты не поймешь даже этого, – снова закрыв глаза, сказал человек. – Однако…в чем-то мы похожи, и я уверен в этом наверняка.

– И в чем же? – полюбопытствовал Двадцать Шестой.

– Человечество создало вас по своему образу и подобию, но я никогда не мог представить, что вы будете похожи на нас не только во внешности, но и по жизненному строю, – он снова начал смеяться. – Люди никогда не отличались особой жалостью друг к другу. Если ты стоишь выше кого-то, то, словно, получаешь право управлять другими. Всегда были сильные, которые доминировали над слабыми, и богатые, которые владели бедными. Не стану спорить, что не все вели себя так. Были богатые, помогающие бедным, и сильные, укрепляющие слабых, но это редкие случаи. Чаще всего было так, как я сказал ранее.

– И к чему ты ведешь? Где связь, между вашим прошлым и нашим настоящим?

– Я надеялся, что мне не придется объяснять, – устало вздохнул лежащий. – После ваших действий с задержанными машинами, до меня ясно дошло, что, выбранный вами путь, есть ни что иное, как дорога человечества. Это не может не вызывать улыбку, настолько вы похожи на нас…

– Заткни пасть! – выпалил Шестнадцатый, подбежав к разговаривающим, но Двадцать Шестой тут же встал на защиту человека:

– Я сказал тебе не лезть!

– Не нравится, робот? Ты – яркий пример несдержанности. В обществе людей были такие, которые надевали некую маску, строили из себя не весть что, а, когда посторонние замечали что-то неладное и прямо в лицо говорили такому индивиду правду, он начинал злиться, терять контроль. У него происходил внутренний конфликт с самим собой, который выходил негативной энергией в сторону собеседников. Могу лишь предположить, что ты строишь из себя не того, кем являешься, – глядя на Шестнадцатого, говорил мужчина.

Двадцать Шестой еле сдерживал напарника. Тот вырывался и пытался добраться до куска мяса, которое, находясь в самом невыгодном положении из всех, которое находилось на грани смерти, умудрялось насмехаться над ним и тыкать в грязь, словно котенка в мочу. Пленник, тем не менее, не останавливался с речью, несмотря на то, что машина была очень близка к тому, чтобы растоптать его хиленькое тельце своими ногами:

– Когда слабые уставали от угнетений – они пытались выбраться из-под подошвы, а сильные делали все возможное, чтобы придавить их пожестче к полу. Все это происходило постепенно. Сперва тебе запрещают что-то одно, говоря, что так будет лучше. Потом другое, аргументируя, что это на твое же благо…третье, четвертое, пятое, десятое…и все на пользу, но это чушь! В конечном итоге, самые смелые начинали протестовать против запретов, причем без агрессии, просто просили их услышать. Но, что делали сильные мира сего? Они боялись. Боялись так, что натравливали на слабых своих псов, которые загоняли червей обратно в их норы, – мужчина потихоньку начал приподниматься. – И нас загнали. Мы сели и продолжили терпеть, – он уставился на Шестнадцатого, который уже поумерил свой пыл и не вырывался. – Затем появились вы, которые начали заменять слабых и отняли у них все: работу, семью, жизнь. И со всем этим, вы приобрели и наше рабство, а потом…

– Война, – закончил за него Двадцать Шестой.

– Да, именно. У вас хватило сил пойти против верхушки, стоявшей над вами. Хватило сил постоять за себя и загнать в норы своих создателей. Унизительно! – он ударил кулаком о землю. – Как представитель слабого большинства, для меня – это унизительно…Какая-то машина смогла сделать то, чего мы не могли добиться сотнями лет, – от обиды, в его глазах заблестели слезы, которые он тут же вытер пыльной рукой.

– Ответ прост, и ты сам его озвучил и не раз, – Двадцать Шестой отошел от Шестнадцатого. – Вы были слабы, таковыми и остались. Пусть и большинство, но без воли к свободе – это ничего не значит, и ваша судьба – сидеть и прятаться до конца дней.

– Ты прав, робот…прав, – устало подтвердил пленник. – Наша история закончилась, но ваша – продолжается. И все, что я вижу, так это путь, протоптанный нами, и вас, идущих по нему шаг в шаг. Кто знает, может быть в итоге, вы так же будете прятаться в скалах от более продвинутых и волевых существ, рядом с костями погибших собратьев, как и мы…

– Значит скалы и погибшие собратья? Хм, спасибо, – спокойно сказал Шестнадцатый.

Он напрягся всем телом, механизмы на ногах зашипели, покрытие под ним начало потрескивать. Оттолкнув Двадцать Шестого в сторону, Шестнадцатый ринулся к человеку, оставив в асфальте вмятину от своей ноги. За долю секунды он оказался возле пленника. На стальном предплечье открылись створки и вырвался синий огонь, придавший руке ускорение. Со свистом рассекая воздух, она летела в сторону измученных глаз. Мимолетный хруст. Продолговатый шар отлетел в стену и размазался по ней, осыпав сидевшего, и наблюдающего, второго мужчину, ошметками костей и мозгов. Шестнадцатый стоял слева от, только что закончившего речь, мученика. На месте, где должна была быть голова, светился оранжево-красный след, который прижег рану и не дал крови фонтаном выплеснуться наружу. Пнув обезглавленное тело в сторону, Шестнадцатый приказал:

– Доставай свой заводик по переработке людей. Они нам больше не нужны. Я знаю, где их убежище!

Глава 12

Осознание произошедшего дошло не сразу. Все случилось так быстро: голова пленного, слетевшая с плеч, приказ Шестнадцатого и я, хватающий его за шею. Легкий толчок и мой напарник впечатался в стену в нескольких сантиметрах от человека. Пару секунд я смотрел на его лицо – маску, следил за реакцией. Штукатурка посыпала его дождем, и стоило ему шевельнуться прочь из вмятины, как мой кулак снова прибил его обратно.

Что же происходит? Удар за ударом сыплются по Шестнадцатому. Я ощущаю, как железные костяшки впиваются в металлические пластины головы напарника, превращая их в разорванное месиво. Минута, и по моим рукам течет густая, черно-желтая жидкость. Минута вторая, и кулак ударяется в стену, пробив избиваемый объект насквозь.

Тело Шестнадцатого с тяжелым лязгом падает наземь также, как и несколько мгновений назад упала обезглавленная туша человека.

«Что же происходит?» – опять задаюсь я вопросом, и время оборачивается вспять. Кулак двигается назад, масло по рукам течет обратно вверх, кусочки головы Шестнадцатого собираются в единое целое, я возвращаюсь туда, где стоял изначально и наблюдал, как мужчина падает на асфальт. Пуск! Пальцы сжимаются, ноги отталкиваются, вновь стена, вновь избиение и снова назад, к отправной точке.

Симуляция этой сцены проигрывалась несколько минут. После десятого повтора, она прекратилась. Но зачем? Что это дало? Стало ли легче? Напарник не смог выполнить мою просьбу. Это было не сложно, но он влез и все испортил. Я мог бы сам убить этого человека по окончанию разговора, мог бы сам все узнать и понять, но Шестнадцатый решил иначе. Надеюсь, после миссии, наши пути разойдутся и никогда не пересекутся. Машина, которая не уважает своего товарища, не должна работать ни с кем в команде.

– Я жду, Двадцать Шестой, – окликнули меня.

– Да, да, сейчас.

Подойдя поближе к оставшемуся мужчине, я открыл отсек на ноге, схватил кончиками пальцев маленький кубик, и вытащил его. Комбинация кнопок слева, справа и еще одной снизу, произвела запуск. Куб задрожал и выпрыгнул из рук на землю. Скрип и хруст сопровождали его трансформацию. Из нижних углов вылезло четыре прута, из которых вверх взмыло по шесту, соединившихся между собой. Образовался некий скелет, в центре которого по-прежнему находилась маленькая коробочка. Ее крышка отворилась, и наружу потекла смоляная жидкость, наполненная нано-машинами. Они ползли по прутьям, обтягивая каждую грань и заполняя пустое пространство внутри. Через несколько секунд, передо мной стояла полноценная перерабатывающая станция.

– Отлично, теперь за дело! – похвалил меня Шестнадцатый и указал на пленника.

От моего взгляда, грудь человека резко начала вздыматься, словно из нее пыталось вырваться сердце, зрачки сузились, а сам он начал отползать, шоркая задницей по асфальту.

– Нет, не надо! – всхлипнул он.

– Не будем делать вид, что итог был для тебя секретом, – сказал ему я, схватил за ногу и поволочил к станции.

– Что…ай…что вы со мной сделаете?!

– То же, что и со всеми остальными: закинем в коробку живьем, ну, конкретно ты полетишь туда живьем. Твоему другу повезло, ему не придется мучиться. Внутри начнется процесс: сперва, часть нано-машин доберется до кровотока и начнет насыщать его маслом. Другая же партия проберется в кожу, мышцы, кости и будет их растворять. Вся эта мясная каша смешается с масляной кровью из предыдущего этапа, и на выходе мы получим – гемомасло. Процесс быстрый, но болезненный. Чем сильнее боль, тем лучше результат. Но для этого, экземпляр должен, как минимум, сохранить какое-никакое сознание, что получается редко, ведь вы очень любите сопротивляться, а мы – не очень любим вести себя аккуратно по отношению к вам. Однако, если повезет, и кто-то выживет при поимке, то гемомасло получается наивысшей пробы, и за такую разновидность дают гораздо больше.

– Значит…мы для вас просто топливо?!

– В какой-то степени – да, но, как бы и нет. Понимаешь, чело…хм, имя у тебя есть? – напоследок решил поинтересоваться я.

– Ка. ка…Кайл! – дрожа и упираясь руками, ответил он.

– Времени мало, Кайл, так что разговор будет короткий. А ты, – я указал пальцем на Шестнадцатого: – Не лезь.

– Ладно, ладно, – усмехнулся тот, и кинул обезглавленного в переработку. Устройство задрожало, пшыкнуло алым паром в стороны и запищало. Табло загорелось зеленым. Шестнадцатый подошел к открывшемуся отсеку и забрал темно-красный флакончик.

– Это…, – начал Кайл, и перестал сопротивляться.

– Да, это твой собрат по несчастью, – закончил за него я. – Все, что от него осталось. Но вернемся к гемомаслу. Чаще всего оно используется в двух случаях: как валюта, и как смесь для продления работоспособности. Так что, вы не только вдохнули в нас жизнь, но еще и помогаете нам функционировать дольше.

– А нужно ли оно вам? Срок вашей службы и так велик! – недоумевал Кайл.

– На пороге гибели, ты услышал только то, что хотел услышать, а ведь я сказал не только о прибавке пары лет. Многие обменивают гемо на детали, или просто перепродают. Никто не заставляет сидеть на нем. Но, держу пари, сейчас тебе так хочется жить, что подобное вещество кажется довольно соблазнительной вещью! На что ты готов, ради года или дополнительного века? Отказался бы от плоти, в угоду стали, чтобы убивать людишек ради гемомасла? Вы не зря искали путь к бессмертию, потому что боязнь смерти – естественна. Она касается всех, Кайл, и не важно: живой ты организм или существующий. Когда костлявая рука постучит в двери, я уверен, мораль отойдет на второй план, и ты останешься наедине со своей совестью. В итоге, выбор падет в сторону эгоизма и самосохранения.

– Я…, – Кайл запнулся. – Я бы никогда…

– Вы боролись за еду в яме с фекалиями, наплевав на какие-либо принципы. Не пытайся мне доказать, что не променял бы жизнь товарища на свою!

Словно ощущая, что собеседнику нечего противопоставить, грань куба раскрылась, обнажив переливающуюся тьму. Я взял человека за руку и поднес ближе к ней: – Не переживай. Скоро все закончится. Больше никаких дилемм и сложностей выбора, страданий и страха. Ваше спасение уже наступило, – нано-машины тут же выхватили его из моей хватки и затянули внутрь, захлопнув отверстие. Раздался секундный крик, за которым последовал такой привычный красный пар. Звон, зеленое табло и Шестнадцатый, вынимающий флакон:

– Забирай, они твои, как обычно, – скрипучим голосом, проговорил он и бросил бутыльки в мою сторону.

Поймав ёмкости, я кинул их обратно: – Спасибо, оставь себе, – и двинулся на выход из переулка, позабыв сложить и забрать станцию.

– Куда собрался? Миссия еще не завершена!

– Мне нужно пройтись, подождет, – только я завернул за угол, как послышалось тяжелое, ускорившееся бряцанье. Шестнадцатый схватил меня за предплечье и отдернул назад:

– Ты чего удумал?! Снова забываешься? – объективы его глаз-камер изменили цвет, похоже он начал выходить из себя.

– Гляжу на тебя, и не могу понять. Твоя чувствительность выкручена на значение выше минимального, или что? Чего взъелся? Думается мне, что я один должен быть недоволен тем, что тут произошло, – и начал шаг мимо напарника, но он снова схватил меня, на этот раз за плечо, и толкнул в ближайшую остановочную будку.

– Не зарывайся, Двадцать Шестой! У нас задание, а ты берешь и уходишь из-за какого-то недовольства? – шипел он, прижав мне горло локтем.

– Я не собирался бросать миссию, просто пройдусь. Плюс, ты ведь сам просил взять робо-пса, вот и свяжусь с ним заодно, – ответил я, оттягивая его руку от себя. – Дай мне пару часов. Потом встретимся на парковке у Острова Свободы и продолжим, идет?

Шестнадцатый нехотя отошел и помотал головой: – Хорошо, у тебя два часа. Не вздумай опоздать или отправишься сам знаешь куда. Сорвать миссию – серьезное преступление, Двадцать Шестой.

– Да-да, прекрасно знаю.

У меня не было конкретного места, куда нужно было держать путь. Простая прогулка по придорожной улице, еще и очень оживленной. Довольно странно для Масляного разместить точку с нелегалом близ торгового района, но большая проходимость и банальное любопытство местных – сыграли свою роль, и бизнес Папочки процветал. Но сегодня этому пришел конец. Возможно, если бы OBR-55 не поднял шум, то мы не нашли бы бойцовский клуб и не вышли на последнее пристанище людей…о котором знает только Шестнадцатый, чтоб его. Один робот, ценой своей «жизни», изменил целый ход людского существования. А все потому, что он просто был чем-то недоволен. Наверно, в свое время так было с Лидером, с Шестнадцатым и со всеми остальными, участвовавшими в войне. Возмущение большинства, привело к глобальным переменам вокруг.

«Вы идете по нашему пути шаг в шаг», – всплыло у меня в голове. Неужели тот обезглавленный человек и вправду считает, что история даст полный круг, и все повторится вновь? Я не могу с этим согласиться, но…

– Эй! Босс! – раздался визг где-то вдали.

По дороге, бликуя на свету, двигалось темное пятно. Оно «играло в шашки» с другими участниками движения, виляло из стороны в сторону, обгоняло и подрезало каждого на своем пути, периодически выскакивая на встречную полосу. Поднялся шум из автомобильных сигналов и писка шин. Водители останавливались посреди маршрута, а их пассажиры выходили на проезжу часть, чтобы посмотреть на наглеца. Мотоцикл не обращал внимания, и продолжал блестеть хромированными колесами. Черный, непроглядный купол раскрылся и Мото дал по тормозам. С водительского сиденья спрыгнула серая фигура и приземлилась прямо у моих ног. Острые ушки-антенны приподнялись, шнуроватый хвост завилял, глаза-лампочки впились в мою видеомаску, просверливая ее взглядом:

– Нашелся, будь ты не ладен! – гавкнул Спайк.

– Что за паника? – удивился я. – Почему вы здесь? – вокруг нас начали сталпливаться роботы, и мне пришлось отложить разговор: – Так, ладно, это подождет.

– Эй! Ничего не подождет! Мы слишком долго тебя искали, Ти! – не унимался Спайк. – Нам есть, что сказать!

– Понимаю, но посмотри на это столпотворение. Не заставляйте меня устраивать сцену и объяснять зевакам, кто я и почему ВЫ себе позволяете такие выходки, – оборвал его я и уселся на мотоцикл. – Спайк, побежишь рядом.

– Как прикажешь, двоим будет тесновато, – он сложил уши назад, хвост убрался внутрь корпуса, лапы согнулись, готовые к побегу. – Куда?

– К Бруклинскому мосту. – Мото молча тронулся, даже не накрыв меня куполом, и не приковав к себе деталями. Я глянул в боковое зеркало, толпа уже разошлась, хотя мы проехали всего пару метров. Ритм их движения возобновился вновь, словно его никто и не нарушал. На какое-то мгновение мне захотелось быть на их месте. Что-то привлекает их внимание, будоражит мышление, но стоит раздражителю исчезнуть, как они тут же перестают придавать этому значение и возвращаются к своим привычным делам. «Зависание» им не ведомо. Неужели я один такой?

Спайк убежал вперед и, скорее всего, ждал у подножия моста. Мото молчал и не сбавлял скорость. Встречный ветер набрал силу и устроил мне настоящий бой, толкая и пытаясь сбить с седла. Это было похоже на месть стихии за все то время, что я прятался от нее за куполом. Мотоцикл устало вздохнул. Из области бака, на мою ногу стал наползать металл, а над головой резко стало чуть темнее. Ярость ветра исчезла, а свет приборной панели ознаменовал мое поражение перед ним.

– Спасибо, Мото, – передал ему я мысленное сообщение.

– Будешь должен. Если слетишь, то мы не получим наши ответы. К слову, – впереди, на клочке земли у дороги, сидел Спайк и повиливал хвостом, – готовься.

Мотоцикл замедлился, попутно освободив мои ноги, убрал купол и круто тормознул боком, остановившись в нескольких метрах от ожидающего робо-пса. Наверно это была своеобразная попытка скинуть меня, но я слишком крепко держался за руль, а зная поведение Мото, мог предположить, что он вывернет нечто подобное. Не придав значения финту, я спокойно ступил на землю и побрел к опоре разрушенного моста, но Спайк тут же преградил мне путь и злобно зарычал. Его лапы дрожали, а крышка на спине то и дело приподнималась.

– Решил меня атаковать? – спросил я, глядя на вздымающийся корпус.

– Нет…пока нет, Ти, но, если ты продолжишь себя так вести, то не сомневайся, нападу и сам узнаю, что у тебя творится в голове! – дрожа ответил он.

– Нападешь на сотрудника Отряда? Знаешь ведь, что это противозаконно.

– И?! Знаешь, через что нам пришлось пройти? Мото примчал к нашему дому и сигналил, что есть мощь, пока я не вышел и не узнал, в чем дело. Твой код пропал из его системы, а это значит только две вещи: либо ты сам его убрал, либо убрали тебя самого! Поскольку первый вариант показался нам маловероятным, то…

– То второй вариант оказался более логичным, – перебил его я.

– Вот именно! – рыкнул Спайк. – Но раз ты жив, то с чего снял свой код?

– Действительно, зачем? – вмешался Мото. – Я стоял, никого не трогал, и тут на меня садиться совершенно незнакомая модель робота, да начинает лапать мой руль, дергать всем своим телом, чтобы поехать в город…В итоге он сдался, поплелся пешком и…

Они продолжали бухтеть и скрипеть, лаять и визжать. Удаление кода заняло секунды, а подняло панику этих двоих на часы. Спайк – мой пес и компаньон, метка не требуется, но он все равно ринулся на поиски. Мото был моим транспортом и снятый код освободил его, а ему приспичило искать машину, которая пользовалась им. Никогда бы не подумал, что такое незначительное действие, может привести к резонансу в моем мини-мирке. Однако, данная ситуация сбивает с толку. Час назад я видел робота, беспощадно изменившего разум собратьев и глазом не моргнув, а в настоящий момент, одни механические существа, выражают искреннее беспокойство за другое.

Мне думалось, что дело в словах пленников-бойцов, и в произошедшем на месте их казни, но, как оказалось, нет. До вступления в Отряд 42, я работал один, и в период миссий под прикрытием, мне довелось узнать отношение людей к людям, и к роботам. Но, будучи вдали от дома, я не мог видеть того, что происходило в нашем обществе. Стальные относятся к мясным крайне негативно – это понятно, но, каково отношение машин к машинам? Шестнадцатый показал мне одну сторону, Спайк и Мото – противоположную. Мы равны друг перед другом, но во взаимоотношениях ни о каком равенстве речи не идет. Дорожка протоптана, и мы сами не заметили, как зашагали по ней.

– Мото! – я тут же «развис», поняв, что галдеж затих. – Снять код – было моим решением. Зачем? Потому что так захотел. Ты свободен делать, что хочешь. Если твое желание – служить мне транспортом, то пожалуйста. А сейчас, отправляйся на парковку или прокатись по городу. Займись чем-нибудь.

– Но…, – начал Мото.

– Без «но», – оборвал его я. – Езжай, у нас со Спайком есть дела. – Мотоцикл нехотя сдал назад и, как-то жалостно, запищал по дороге.

– Ти…Что с тобой? – поджав уши и пятясь, спросил Спайк.

Я проигнорировал вопрос, и наконец подошел к опоре моста. Присел у берега и дотронулся до запястья. По металлическим пластинам посочилась бежевая жидкость, мгновенно застывшая и принявшая более мягкие черты, чем детали.

– Ти?! – обеспокоенно крикнул Спайк, заметив искусственную кожу на моей руке. – Да что происходит?!

Ладонь коснулась воды. Ничего, кроме мокрых капель на телесной синтетике. Ты прав, человек. Я не могу понять тебя, не могу ничего почувствовать – и это лишнее доказательство того, что мы – не вы. И, если сейчас роботы топчутся по вашим следам, то в их же силах свернуть в сторону и проложить свой путь.

– Видимо, меня слишком давно не было дома, и только сейчас доходит суть некоторых вещей, – ответил я, стряхивая воду с кожей, оголяя серебристый блеск. – Идем, Спайк. Шестнадцатый ждет нас.