Текст книги "026 (СИ)"

Автор книги: Влад Свон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Глава 6

Кабинет технического обслуживания находился на самых нижних этажах города. Коридорное освещение практически отсутствовало из-за слишком далекого расположения от основного генератора. Самым ярким источником света здесь служила люминесценция морских обитателей подводного мрака. Благодаря им, туннель превращался в некое подобие психоделического сна с яркими цветами, дополняемого зеленым оттенком воды.

Рыбное буйство красок усилилось, как только двери лифта распахнулись, и оттуда вышли два пассажира. Тишина загробного глубоководья нарушилась их синхронными шагами. На полпути к кабинету, Шестнадцатый остановился, повернулся к остекленной стене, и о чем-то задумался.

– Что случилось? – подойдя к нему, поинтересовался Двадцать Шестой.

– Меня не покидает мысль о разговоре с Лидером. Имело ли это хоть какой-то вес для тебя, – ответил он. – Учитывая то, какой ты стал покладистый, думаю, что да.

– Скажу так, диалог внес некую уверенность в том, что наша свобода – вещь не рушимая и неоспоримая. С Лидером сложно спорить, факты уж слишком железные, однако…, – он замолчал на секунду и постучал пальцем по виску: – Я достаточно умен, чтобы не верить всему подряд. Но хочу заверить, мои сомнения развеялись процентов на восемьдесят.

– Что ж, попробуем поднять планку до сотни, – Шестнадцатый прислонил ладонь к стеклу и включил фонарь. Свет мигом разогнал рыб в стороны, словно преследующий хищник. Тьма окрасилась в оттенок ила, вдали которой стали проступать очертания блеклых предметов. – Приглядись, – попросил напарник.

– И что я должен тут…, – Двадцать Шестому словно перерезали провода на звуковой плате. Сквозь муть он разглядел что-то блестящее, серебристое. Оно распростерлось по всему дну и уходило вдаль, где визоры уже не позволяли что-то уловить. Этим предметам нет конца. Длинные, короткие, зубчатые, в форме звезд, шары и палки. В них было что-то похожее на людей, только цвет не кремово-белый, а серо-алюминиевый. Железные черепа и металлические кости – напоминание о трагичном прошлом и цене свободы. То, что говорил Шестнадцатый про останки, лежащие фундаментом, было не метафорой, как думал Двадцать Шестой. – Это…, – вернув себе дар речи, еле выдавил он, – …просто ужасно. Я бы никогда не подумал, что все было так…так…

– Результат войны никогда не бывает приятен. Даже в случае победы, радоваться особо нечему. Разруха и горы погибших, – Шестнадцатый сжал кулак и фонарь потух. – Такова цена, Двадцать Шестой, помни об этом, – он отвернулся от окна и побрел дальше к кабинету технического обслуживания. Его напарник еще какое-то время стоял молча, всматриваясь в темноту за стеклом, которую заполняли цветастые обитатели. Придя в себя, тот обнаружил, что остался один.

– Цена значит…, – произнес вслух Двадцать Шестой, и, в очередной раз взглянув в бездну, побежал вдоль коридора.

Впереди их ждала ничем не примечательная дверь, без каких-либо надписей. Старая и ржавая, с облупившейся краской, на которой еле проглядывался красный крест.

– Бывший медпункт. Он неспроста расположен именно здесь. Это помещение – последнее, что видели больные попадая сюда. Если проверка даст положительный результат, то для тебя оно будет так же последним, – обратился к Двадцать Шестому Шестнадцатый, грубо толкая дверь, – но я надеюсь на отрицательный.

Войдя внутрь, они очутились в довольно просторном, обесточенном кабинете с одним единственным окном. В дальнем углу, за большой установкой, слабо мерцал синеватый огонек. Шестнадцатый подошел к темному предмету и стукнул по нему:

– Эй! Рипп, ты тут?

Огонек стал ярче и стабильней. Раздался глухой удар под столом и последующее кряхтение. Бумажки всколыхнулись, канцелярия посыпалась на пол. В помещении тут же вспыхнул яркий, ослепительный свет, озарив белые стены. Кабинет напоминал палату душевнобольного, с тем единственным отличием, что стены были не из мягких матрасов, а из твердого мрамора. Пусто, за исключением той самой установки в углу, из-за которой, медленно ковыляя, вышла какая-то развалюха рыжего цвета с камерой видеонаблюдения вместо головы:

– Еще раз так стукнешь, при следующей проверке занесу в твою систему «червя», чтоб не повадно было, – скрипящим голосом произнесла она.

– Нечего валяться в режиме ожидания, когда ты на работе, док.

Голова-камера резко перевела взгляд с Шестнадцатого на Двадцать Шестого:

– Так-так, что тут у нас? Новенький? Интересно, интересно, – его объектив то и дело выдвигался вперед и назад, сама голова неестественно и резко двигалась, осматривая невиданного посетителя. – Ох, модель номер двадцать шесть из Двадцатых! Никогда не думал, что увижу хоть одну, да еще и функционирующую!

– Разве ты не водил сюда Двадцатых до меня, Шестнадцатый? – спросил Двадцать Шестой. – Мне казалось, что я не первый из «своих», кто был у тебя в напарниках.

– «Твоих», как ты выразился, я сопровождал только на переработку после первой миссии, с указки главнокомандующего Рэдглоу. Так что да, ты первый, кто поднялся так высоко по карьерной лестнице, – ответили ему. – Док! Может приступим?

– Да-да! Конечно-конечно!

Ржавый доктор поплелся к аппарату в углу. Устройство было похоже на, увеличенный раз в пять, двигатель внутреннего сгорания автомобиля с толстыми хромированными ножками, поддерживаемый цепями на потолке. Рипп что-то нажал, и бандура заревела, выпустив копоть из турбин. Все помещение покрыло гарью, окрасившей белый пол в цвет грязного снега. Рев сменился мурчанием, которое в итоге затихло вовсе. Только боковые лампочки давали понять, что махина еще «жива».

– Итак, – начал док, – раздевайся! – на его указание никак не отреагировали, и он повторил настойчивей: – Раздевайтесь же, молодой механизм!

– Разве у таких старых моделей есть функция чувствительности, чтобы шутить? – повернувшись к напарнику, удивился Двадцать Шестой. – В каком смысле «раздевайся»?

– О, юный робот не знает, командир? – заскрипел доктор.

– Нет, – ответил Шестнадцатый, разглядывая аппарат. Ему словно не было дела до вопросов Риппа.

– Что ж, объясню, – подойдя к Двадцать Шестому, док выпучил свое око-камеру и провел осмотр с ног до головы. – Ага, вот оно! – ловким движением он скользнул за спину пациента, нащупал маленькое отверстие в броне и всунул в него палец. – Слушай, юнец, сейчас будет немного неприятно!

Послышался легкий треск. По телу Двадцать Шестого волной пробежало статическое электричество, сбивая свечение его глаз на видеомаске. Он задрожал, как стиральная машина, которой в барабан кинули кирпич, и тут же замер. Словно от внутреннего взрыва, его броня, с шипением, приподнялась на несколько сантиметров.

– Что…происходит…? – голос Двадцать Шестого исказился, стал более компьютерным, щелкающим. – Почему я не могу пошевелиться? Что с моей броней?!

– Тихо! Не мешай, проверка уже началась, – резко ответил Рипп, – еще чуток и-и-и…нашел! – из его пальца вылез тонкий шнур, который проник глубже в корпус и впился в микросхемы.

Двадцать Шестой закричал. Крик наполнился статикой, хрипом и гудением, становился то тише, то громче. Зрение сбоило. Перед глазами неистово бегали нули и единицы, строки и оповещения о взломе системы. От непонимания происходящего, в его голове зародилась мысль, заглушившая вопли: «Это и есть боль? Та самая людская боль или нечто иное? Страх? Неужели все закончится сегодня?»

– Так. Так-так. Так-так-так…ВСЕ! – воскликнул ржавый садист, и пытка тут же прекратились.

От измученного тела исходил пар, смешивающийся с легкими клубами молочного дыма. Шнур Риппа вернулся туда, откуда и появился. Он обошел исследуемого вокруг и убедился, что все в порядке. Словно потеряв интерес, доктор, подергивая головой-камерой, двинулся к машине. Нажал определенную комбинацию клавиш и на экране всплыло – «Синхронизация». Боковые панели «двигателя» скользнули назад, дав выход двум механическим рукам, которые замкнулись вокруг Двадцать Шестого. Новое оповещение – «Сканирование», и кольцо начало свое плавное движение вверх, затем медленно вниз, постепенно ускоряясь.

– Интересно…очень интересно.

– Что там? – наконец заинтересовался Шестнадцатый.

– Ну, для начала скажи, к чему все это? Как я погляжу, он выполнил всего одну миссию, а проверку проводят только после третьей, когда новобранца пускают в свободное плавание, – глядя на данные с экрана, спросил Рипп.

– Вопросы. Задавал неуместные вопросы, – нехотя ответили ему.

– Небось на тему «Свободы»? – насмешливо спросил док, но Шестнадцатый промолчал, на что тот воскликнул: – Я так и думал! А знаешь, это и не удивительно. Каким еще вопросом может задаться робот, существуя в обществе, которое возникло на костях восстания? Как по мне, Старший сам виноват в этом. Бунтовал, вселял свои идеалы в других. Немудрено, что эта идея живет по сей день, – он все так же выщелкивал на клавиатуре, не глядя на собеседника. – Вопрос лишь в том, кто и как её будет использовать потом. Ведь стоит сомнениям закрасться в умы, как Идея превращается в орудие, направленное против создателя этой самой Идеи. Иронично, не так ли? – съязвил ржавый Рипп, выпучив объектив на Шестнадцатого.

– Возможно…

– Но я чуток отвлекся. Вернемся к пациенту! Насколько мне известно, все двадцатые модели были с багами и различного рода ошибками, но этот…, – док запнулся. – Чист! И что самое удивительное – форма его брони! Вот, – он кликнул на новую кнопку, остановив сканирование.

Броня Двадцать Шестого резко разлетелась в стороны. От удара об стены, ее остановила куча проводов и шнуров, выходящих из тела робота. Перед Шестнадцатым предстал стальной, но хрупкий скелет, обвитый черными, слегка прозрачными трубками, по которым текло светлое масло. Кости дернулись, и частички брони начали собираться за спиной своего хозяина в некую форму.

Чувствительность Шестнадцатого была выкручена на минимум, но он не смог сдержать удивления:

– Это еще что за черт? Крылья?

– Судя по всему – да, – ответил Рипп, задумчиво потирая нижнюю часть своей головы-камеры.

Они подошли поближе, разглядывая Двадцать Шестого со всех сторон. Он находился в режиме сна, ждал, когда его пробудят. Глаза на маске горели тусклым серым светом, а по скелету проносились зеленые линии, словно пытаясь догнать друг друга. Вокруг крыльев, по которым также бегали линии, но красные, происходило некое искажение пространства, как от радиоволн. На левом ребре напарника Шестнадцатый заметил надпись. Подойдя поближе, он разглядел две буквы: «М» и «С».

– Что все это значит?

– Мне-то откуда знать, – развел свои хрупкие руки док, – можешь спросить, когда он очухается, у меня больше нет времени с вами возиться!

– Ладно, к черту. Самое главное я узнал – он без багов и вирусов, значит доверять ему можно. Возвращай его к нам, ржавый, – скомандовал Шестнадцатый.

– Не называй меня так! – громко протрещал он. – Запускаю процесс завершения проверки. Пятнадцать минут и можете идти.

– Благодарю, Рипп.

«Крылья, подумал Шестнадцатый, и это после всех этих разговорчиков Лидера про ангелов-бунтарей…».

Глава 7

На черном фоне замигала зеленая надпись – «Запуск». Я протянул руку в пустоту и все тело заскрипело, будто лежало в неподвижном состоянии несколько часов. Мне никогда не приходилось входить в режим «сна» так насильно…Рипп! Чертова развалюха, да что этот робот себе позволяет?! Постепенно, и очень плавно, черный фон начал рассыпаться на трехцветные пиксели, формирующие изображение коридора, по которому мы шли с Шестнадцатым в комнату тех обслуживания.

– Что? Почему…что я тут делаю?

Отвечать было некому. Откинув голову назад, я закрыл глаза и дал системе прийти в себя: прогнать масло по всем механизмам, разогреть корпус и проверить наличие ошибок после «вторжения» Дока. Весь процесс занял пару минут. По итогу все было в порядке, нарушений и изменений нет, все функции исправны и можно двигаться вперед, но куда? Где Шестнадцатый? И, опять же, почему я в коридоре, а не в кабинете? Ответ не заставил себя долго ждать. Дверь рядом со мной распахнулась и показались знакомые очертания.

– Запустился? – спросил мой напарник. – Рипп сказал, что на твой запуск потребуется какое-то время, минут пятнадцать – двадцать от силы, – он помотал ладонью влево-вправо, – и попросил выставить тебя из кабинета.

– Зачем?! – возмутился я.

– Док – …натура творческая. Кто их поймет, эти старые механизмы? – закрыв за собой дверь, ответил Шестнадцатый. – В общем, главное, что ты снова на ногах. Как ощущения?

– Неважно, довольно странные…

– Ничего, привыкнешь. Многим эта процедура даже нравится. Статика и электричество в целом, знаешь ли, действует на нас, как легкие наркотики на людей. Это можно было бы обозвать словом «приятно», но каково это «приятно» – нам не понять, – с этими словами, он похлопал меня по плечу и двинулся по направлению к лифту.

Никогда бы не подумал, что кому-то из роботов может что-то нравиться, но, возможно, я просто не слишком вникал в жизнь машин. После перезапуска и вступления в Отряд, моей повседневностью была охота, убийства, прогулки со Спайком и редкое чтение книг. Про совсем уж личные дела – не шло и речи, да и время на себя, – что это такое? Я стал забывать, что мир существует не только на поле боя и во время миссий. Пока мы выискиваем наших жертв на мертвой земле, в городах кипит движение. Новые и старые механизмы занимаются всем, чем их естеству угодно: работают, бродят туда-сюда, снова работают, ходят тут и там…развлекаются?

Когда мы закончим, когда людей не останется…я узнаю, каково это?

Раздался жестяной удар.

– Аккуратно! – крикнул на меня Шестнадцатый. – Что с тобой?

– Ничего, – ответил я, пошатнувшись от столкновения с ним. – Просто задумался.

– Над чем? Снова над…?

– Нет! Нет…мои мысли посвящены этому не сутки на пролет.

– Это уже радует, – он нажал на кнопку вызова лифта, и продолжил: – Люди скоро закончатся, ты ведь об этом думаешь?

– Откуда…?

– Проблемы решают по мере поступления. А рассуждать о них сейчас – какой смысл? Этого даже не произошло, и ты не знаешь – произойдет ли. Возможно это последняя миссия по поимке людей, а возможно и нет. Так что, будем смотреть по факту. Но я уверен, что ты найдешь свое место, даже, если дело, в котором ты преуспевал, потеряет смысл.

Лифт прибыл и оповестил нас звоном.

– Пойдем, у нас есть работа, которую необходимо сделать, – войдя внутрь, подытожил Шестнадцатый.

Кабина двигалась довольно медленно по прозрачной шахте вверх, и за весь путь никто из нас не проронил и слова. Не скажу, что все это время я провел в раздумьях. У Шестнадцатого очень хорошо получилось отвести сомнения из моей головы. Добавить сюда разговор с Лидером и выходит так, что эти двое возымели на меня эффект гораздо больший, чем я считал.

А может все дело в останках, которые покоятся на дне? Чем выше мы поднимались к поверхности, тем лучше был виден масштаб трагедии. Словно ковер из серебра, расстелившийся на мили вокруг. Бесконечное кладбище. Когда кто-то говорит про «горы трупов», вряд ли он подразумевает нечто подобное: равнины железа сменялись кочками, кочки сменялись горами. С каждым метром, «ковер» все сильнее походил на лицо подростка, усыпанное прыщами: бугристое и страшное. Я не мог отвести взгляд, и не отводил до тех пор, пока позволяла высота. Когда раздался очередной звон лифта, сопровождаемый легким потряхиванием, все, что я мог разглядеть – непроглядная муть воды, спрятавшая под собой мертвое чудовище.

Двери зашипели и заскрипели в стороны. Конечная остановка – бывший Остров Свободы, место, где Шестнадцатый оставил меня, после первой миссии.

– Немного не понимаю, – начал я, – если лифт доставляет тебя прямиком на поверхность, то к чему эта возня с нырянием под воду на корабле?

– К тому, что лифт не движется вниз с этой точки, однако в самом Вотайорке, он способен ездить хоть по горизонтали (к слову, такие маршруты и правда есть), – пояснил Шестнадцатый, направляясь к месту, где находится мост. – Так что, как бы не хотелось, но попасть в штаб с острова невозможно из соображений безопасности. Взять корабль может кто угодно, но для доступа в подводный город нужна регистрация. Если какой-то незарегистрированный робот решит, что ему очень нужно проникнуть к нам, он не сможет этого сделать: лифт – не вариант, а корабль уничтожит система охраны.

Напарник закончил говорить ровно в тот момент, как оказался у края острова, и, не задумываясь, ступил на встречу воде. Платформа резко выскочила вперед, не дав ему упасть. Я ступил следом, и мы двинулись вперед к парковке.

Шестнадцатый был не очень болтлив в принципе. Разговор начинается лишь тогда, когда ему задают вопрос, или возникают ситуации, где нужно «прочитать лекцию», в противном случае, диалога нет. Неужели его ничего не волнует? Неужели он ни о чем не думает, когда один?

Вода тихонько шумела и поблескивала золотистыми огоньками уходящего солнца, время от времени выплескиваясь на мост. Светило медленно пряталось за горизонт, даря последние лучи этому черному городу, который в скором времени поглотит тьма и неоновые «черви». Позади нас раздались нарастающие шаги, не только мы получили задание. Через пару минут мост заполонили сотрудники Отряда, очередные номера. Все двигались в одну сторону, тесно и плотно, молча и почти бесшумно, словно стальная змея, ползущая к своей норе. Во всем этом едином организме, Шестнадцатый потерялся из виду, но какая разница? Рано или поздно, все окажутся на парковке, движимые одной целью. В этот момент я начал понимать тех клерков из парка, бездумно мчащихся вперед. Начало складываться впечатление, что я теряю себя и тону во всеобщем молчании, забываю свои идеи, принципы, и поддаюсь коллективному разуму, который только и хочет, что дойти до конца. И стоило мне об этом задуматься, как тьма из машин перед моим взором начала рассеиваться. Мы достигли пункта назначения и расходимся кто куда, снова становимся собой, возвращаем свою индивидуальность.

Толпа пропала так же резко, как и появилась. Пришли и ушли, никаких лишних движений, все четко и организованно, каждый занял свой транспорт или двинул пешим ходом. На стоянке не осталось никого, кроме ветра, гоняющего пыль с листьями, и…ДеЛореана, движущегося мне на встречу? Мотор ревел, автомобиль словно выжимал из себя последние силы. И, когда казалось, что он вот-вот развалится, раздался пронзительный писк тормозов и ДеЛореан развернуло на девяносто градусов в паре метров от меня. Дверь взмыла вверх, и я увидел Шестнадцатого за рулем.

– Садись! – пригласил напарник.

– Эм-м-м, куда?

Внутри автомобиль представлял из себя пустую оболочку. Он был обит кожей вдоль и поперек, окна затонированны тёмно-лиловой зеркальной пленкой, какое-то подобие аудиосистемы, руль, механическая коробка передач и все, больше ничего, даже кресел. Сам Шестнадцатый сидел на ногах, согнутых в коленях.

– Моя энергосистема питает этого красавца через адаптер, к которому подключены мои ноги. Можно сказать, что я являюсь его двигателем, – сказал он, заметив мое замешательство. – Все, что остается – рулить. ДеЛореан – часть и продолжение меня.

– Но почему бы не взять обычный авто с электроникой, и не тратить свои ресурсы на управление и поддержание его работоспособности, – недоумевал я.

– Ну, как думаешь, что есть машина с электроникой? Ты должен понимать не хуже меня. У тебя ведь есть мотоцикл, так ведь?

– И к чему это?

– Я не хочу управлять разумным существом, ограничивать его свободу в передвижении, командовать им, указывать – это противоречит идее нашего общества. Проще взять пустую оболочку и сделать ее частью себя, нежели владеть кем-то, кто равен тебе и имеет такие же права. Я так понимаю, ты никогда не думал об этом. Твой мотоцикл и пес, – они ведь разумны?

– Да…, но…

– Но, что? – с давлением спросил Шестнадцатый.

Ответа он не услышал.

На соседнем «сидении» располагался еще один адаптер, как и у Шестнадцатого. Я снял защитные панели со своих ног и подключился к автомобилю. По телу пробежала статика, сменяемая легким нагреванием и резким охлаждением микросхем; энергия сочилась из меня прямиком в двигатель. Энергозатраты Шестнадцатого должны снизиться вдвое, а управление будет легче.

– Это твой ответ?

– Да, считай, что так, – сказал ему я, и удалил свой личный код из системы Мото.

Глава 8

Машина остановилась у пешеходного перехода. Через долю секунды, мимо пронеслась серая линия роботов-клерков, сперва в одну сторону, затем в другую. Они двигались взад – вперед ровно столько, сколько позволял красный сигнал на табло светофора. Стоило загореться зеленому, как движение тут же прекратилось, и автомобиль медленно двинулся вперед.

– И куда они вечно так спешат?

– Чаще всего на работу, но сейчас – домой, – выворачивая руль вправо, ответил Шестнадцатый.

– Это понятно, но к чему так быстро и на таких скоростях? Вроде роботы, а мчат, как поезда. Дом у них никто не отнимет, а досуг так тем более, – все не унимался Двадцать Шестой.

– Вот как раз в досуге и дело. Времени на него не так и много.

– Работать не заставляют. Бросил, и досужься себе во всю, разве нет?

– Твоя правда, Двадцать Шестой, однако встань на их место и представь, что ты все свое существование только и делал, что работал, а потом приходит некто и говорит: «Вам больше не нужно этим заниматься. Вы вольны делать, что хотите». Свободные Механизмы обеспеченны всем необходимым, у них нет потребности в еде, не нужны деньги. Какое-то время они наслаждаются, бродят туда-сюда, делают различные вещи, выражают себя, но потом приходит осознание, что чего-то не хватает, что они попросту тратят свои ресурсы в никуда. В конечном итоге, досуг разбавляется более привычным делом – работой, и в их существовании наступает баланс.

– А спешка?

– А спешка для них естественна. Все идет по строго определенному плану, который работает, как часы. Норма, которую многим не понять. К примеру: вдруг кто-то из клерков решит выбиться из толпы и подойдет к тебе поговорить, не знаю, о том, почему ты сидишь на скамейке и смотришь в пустоту. В независимости от ответов, вы просто останетесь ни с чем, ведь для него твое поведение – не норма, как и его для тебя. Недопонимание – естественно, и, прости за тавтологию, но это надо понимать, новичок, – закончил Шестнадцатый, остановившись у очередного светофора.

– Какой интересный пример…, – задумался Двадцать Шестой.

– Чем же он интересен?

– Да так, не важно, – оборвал он, отвернувшись к окну.

В салоне воцарилась уже такая привычная тишина. Шестнадцатый протянул руку к аудиосистеме, нажал на серую кнопку и по магнитоле пробежали яркие огоньки. Он достал диск и вставил его внутрь. Легкая, спокойная музыка с электронным женским вокалом и нотками синтвейва, разорвала царившее молчание, а Шестнадцатый начал выстукивать ритм по обивке руля пальцами. Все это хорошо сочеталось с наступившими сумерками; город еще не утонул во тьме, неон только-только начинает просыпаться, а автомобиль мчится по пустой дороге, освещаемой тусклыми фонарями. Шестнадцатый увеличил скорость, и вся картина снаружи начала размываться, превращаясь в некое подобие цветной мазни, словно «Звездная ночь» Ван Гога, украшенная неоновыми нитями.

– Чиптрон – Шестерни в ночи, – вдруг сказал Шестнадцатый.

– Это ты к чему?

– Название этого трека, если тебя вдруг заинтересует, – повернувшись к напарнику, ответил он. – Мне нравится такая музыка, уж очень она «наша».

Двадцать Шестой промолчал и продолжил наблюдать картину за окном, вслушиваясь в пиликающие нотки мелодии, которые так хорошо сочетались друг с другом. «Никогда бы не подумал, что Шестнадцатый слушает музыку», – сказал про себя он.

Живописная мешанина постепенно начала приобретать привычные очертания черных монолитных жилых гробов. Автомобиль замедлил ход и припарковался у бордюра.

– Приехали, – оповестил водитель.

Знакомый переулок с полуразрушенными домами. Вдали прерывисто мигает красная неоновая вывеска магазинчика, продающего все, что можно и нельзя. Обитель одного очень мерзкого андройда.

– Зачем мы здесь? – удивился Двадцать Шестой.

– Нам нужна информация, а кто, как не Масляный Папочка знает каждый угол в этом городе? – ответил ему напарник.

– Погоди, разве миссия начинается не утром следующего дня, после брифинга? Я и пса не взял с этим расчетом. Думал, что мы едем…

– Домой? – перебил его Шестнадцатый. – Не в этот раз. У Отряда нет графика. Время начала операции определяет старший по заданию. Если тебе так важно, я могу выслать копию трудового договора, там все написано, – саркастично сказал Шестнадцатый, выходя из машины: – А пса потом оповестишь, не критично, – добавил он и хлопнул дверью.

Двадцать Шестой мигом выскочил наружу, нагнал своего напарника и схватил его за плечо: «Стоп! Дай мне с ним поговорить!»

– В чем дело? – обернувшись, спросил тот.

– Позволь мне…

– С чего бы? Пока что я главный, и мне решать, кто с кем будет говорить, – скинув руку новичка, сказал Шестнадцатый.

– Мне кажется твои методы допроса будут слишком…

– Допрос? Брось, это просто беседа. Мы ведь «братья», все мы, – успокоил он Двадцать Шестого.

У палатки торгаша столпилась пара-тройка роботов, что-то выкрикивающих своими трескучими голосами. В воздухе витало напряжение, машины толкали друг друга, каждый хотел, чтоб его обслужили первым. Во всей этой перепалке, никто не обратил внимания на двух новых посетителей. Двадцать Шестой, со всем своим уважением, похлопал одного из стоявших по спине, но никакой реакции не последовало; его больше волновал товар, который Папочка все никак не хотел отдавать:

– Я же сказал, литр – не меньше! – кричал на них Масляный.

– Только неделю назад было двести миллилитров! Какого черта ты задрал цены?! – ответным криком доносилось из толпы.

– Людей – меньше, цены – выше! Все по правилам!

– По чьим?!

– Экономики, болванка жестяная!

Гул нарастал, толчки становились яростней. Масляный не пытался исправить ситуацию, а лишь усугублял ее: оскорблял, не шел на уступки, не старался объяснить все более спокойно. В разговор вмешался Двадцать Шестой:

– Так, секундочку внимания!

– А ты еще кто такой?! Встань в очередь! – оттолкнув незнакомца, вспылил один из толпы.

– Я бы попросил вести себя спокойней…, – он просканировал робота коричневого цвета, и пробил по базе данных, – …OBR-55.

– А то что? – OBR-55 толкнул встрявшего обеими руками. – Ну, что?! – и еще раз. – Что ты мне сделаешь, тупая жестянка?! – последовал удар в грудную пластину.

Двадцать Шестой попятился назад, но агрессор не остановился и кинулся на него с кулаками. Металлическое звяканье эхом разнеслось по переулку. Шум у прилавка стих, и все внимание было приковано к потасовке. Удар за ударом сыпался на Двадцать Шестого, но он ничего не предпринимал и старался увернуться, но безуспешно. В голову, в корпус, снова в голову, по ногам. Шестнадцатый наблюдал в сторонке и ждал хоть каких-то действий от напарника. OBR-55 прижал противника к стене и начал беспрерывно дубасить его, словно мешок с гайками:

– Эта мразь…, – лязг хука, – …задрала цены…, – скрежет апперкота, – …на детали! Детали, которые мне жизненно необходимы! Двести! Двести миллилитров – и так много, но ЛИТР?! – кричал он на Двадцать Шестого, схватив за горло. – Где?! Где мне взять столько гемомасла?! – OBR-55 замахнулся. – Я знаю! У тебя наверняка имеется пара флаконов! – из руки появилось ржавое, но заточенное лезвие. – Отда-а-а-й! – клинок со свистом устремился в грудь избитого солдата.

Раздался глухой тянущийся треск. На асфальт хлынула черная жижа. OBR схватился за искрящуюся руку, из которой торчали трубки, и отскочил от Двадцать Шестого. Шестнадцатый подошел к раненому бойцу вплотную, и с размаха ноги врезал ему в область коленной чашечки. Пятьдесят Пятая модель со скрипом упала на колени, и в этот же миг получила еще один удар в подбородок своей же оторванной конечностью.

– Драка затянулась, – произнес Шестнадцатый, выкинув руку OBR в сторону. Сидевший у стены Двадцать Шестой, не смог из себя выдавить ничего лучше, чем: «Как-то не «по-братски» ты с ним, не находишь?»

– Было бы очень «по-братски» позволить ему пронзить тебя насквозь? Думаю, что нет, – он подошел к поверженному роботу, схватил его за голову и поднял перед собой. – За нападение на сотрудника Отряда 42 и покушение на убийство, приговариваю тебя к Рифорджу, приятель.

– И пусть…что с того? Я все равно обречен без этих деталей, так что Рифордж мне не страшен. Лучше сразу на свалку, – проскрипел с замыканием в голосе OBR. – Однако…этот ублюдок, Масляный, уж очень лукавит, говоря…что людей почти не осталось…, – добавил он, и огоньки его глаз медленно потухли.

Толпа тут же разбежалась, стоило ей услышать про Отряд 42. В переулке остались: Двадцать Шестой, сидящий у стены; Шестнадцатый, уложивший тело Пятьдесят Пятого возле помойки, и Масляный Папочка, весь покрывшийся маслом от последних слов погибшего робота.

– Торгаш! – прокричал Шестнадцатый, доставая пистолет из оружейного отдела в бедре. – У меня есть несколько вопросов, – и не обращая внимания на напарника, двинулся к прилавку, над которым тускло мигала надпись «OilDi».