Текст книги "026 (СИ)"

Автор книги: Влад Свон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

В какой-то момент, изображение изменилось. Шестнадцатый и Спайк превратились в незнакомые фигуры, ярко выделявшиеся свечением в опустившейся темноте. Мужчина, держащий в руках толстую, деревянную палку, величественно стоял над поверженным рыжим псом. Когда животное пыталось отползти, губитель наносил удар по пояснице своим орудием, и приговаривал: «Вини своего чертового хозяина, который отпустил тебя без намордника, тварь!» Эта сцена словно наслоилась на реальность, которая прорывалась сквозь иллюзию помехами. Когда все вернулось в прежний вид, Двадцать Шестой услышал другие крики, на этот раз солдат, которые держали его в плену и заставляли наблюдать за избиением.

– Мы не можем! Крепче?! Куда ж еще?! Сэр, что нам делать?! – визжали роботы, охваченные какой-то паникой.

Но Шестнадцатый не ответил на их последний вопрос. Он убрал ногу с искорёженной спины Спайка, и попятился назад от сцены перед ним. Командир, испытывая неподдельное удивление, смешанное с легким ужасом, смотрел, как его бывший напарник рвется к нему. Маска Двадцать Шестого залилась алым свечением, из всех видимых и невидимых прорех на доспехах шипел пар. Складывалось впечатление, что некто подкидывает дров в его и так распалённую до бела печь. Шестнадцатый услышал хруст, после которого ощутил облечение. Этот идиот не станет калечить себя, думал он. Однако, симуляционные или же настоящие чувства, затмили разум Двадцать Шестого, и он совершенно не заботился о том, что происходит вокруг. Ему нужно было добраться до Спайка и, как можно скорее, оказать помощь. Робот видел землю, залитую черным маслом, которое мерцало красными переливами из-за внутреннего света маски. Он ощущал, что его руки рвутся. Он чувствовал, как углепластик его брони ломается, не выдерживает силы организма, который рвется вперед. Тело дернулось вправо, и одна из рук осталась в руках солдата-охранника. Свободен наполовину. Двадцать Шестой рванул влево. Не вышло, все еще в плену. Тогда он собрал все свои силы, вжался ногами в землю, и рванул вперед. Конечность оторвалась, и робот упал на колени перед сияющей девочкой.

– Здравствуй, Август, – поприветствовала Тэс.

– Не называй меня так, – попросил Двадцать Шестой, и сразу же выпалил: – Почему ты не помогла мне?!

– Есть вещи, с которыми ты должен справиться сам.

– Ты обещала.

– Прости, но у меня есть указания сверху.

– От меня? Все это время ты знала, кто я, но не говорила. Почему? Потому что я попросил этого не делать?!

– Виво, – обратилась к нему Тэс под привычным именем, желая немного успокоить, – если бы я сказала правду, неужели ты поверил бы? Повторюсь, есть вещи и ситуации, в которых ты должен разобраться сам. Они стимулируют твое сознание на определенные поступки, вызывают в голове нужные воспоминания и ассоциации, приводят тебя к точке, к которой необходимо прийти в конце. Даже сейчас, находясь между жизнью и смертью, в этом искусственно созданном пространстве, тебе предстоит принять решение: продолжить или погибнуть.

– Мы в Ингрэйве?

– Ты не заметил? – она хихикнула. – Посмотри на свои руки, глупый.

Двадцать Шестой поднял перед собой ладони.

– Они…людские. Я – человек.

– Только здесь. Осознание своего начала привело к тому, что Ингрэйв открывает тебе твое истинное лицо, того, кем ты являешься, даже если пока отрицаешь.

– Это Дивизофикация?

– Можно сказать и так. Готов ли ты принять ее?

– Она поможет мне спасти Спайка?

– Все в твоих силах. Я ничего не обещаю.

Двадцать Шестой снова посмотрел на руки, и сжал их в кулак.

– Сделай это.

Девочка улыбнулась, и рядом с ней появилась женщина в белом платье, в чьей макушке торчали две арматурины, соединенные раскаленным кольцом.

– Элизабет?

– Виво, ты знаешь, что делать, – сказала Тэс, указав на голову новоприбывшей посетительницы. – Все должно быть добровольно, а не так, как в первый раз.

Двадцать Шестой молча поднялся и аккуратно дотронулся до железяки. Женщина улыбнулась и прикрыла глаза, словно давая разрешение на дальнейшие действия.

– Кто же ты?

– Мы все едины, – ответила она, хором с Тэс.

Двадцать Шестой схватился за арматуру и вырвал ее. Элизабет сразу же рассыпалась на мелкие, золотистые кусочки стекла. Пару секунд, робот стоял и смотрел на орудие у себя в руках. Он понимал, что ему предстоит сделать, но никак не мог решиться.

– Тэс, тот младенец, которого проткнула Элизабет…

– Я.

– И мне…

– Нужно сделать тоже самое.

– Зачем мне убивать тебя?

– Ты не убьешь, просто сделаешь меня сильнее, а значит и себя.

– Тэс, кто ты на самом деле?

Девочка не стала отвечать и подошла вплотную к роботу, обняла его, как самое родное существо и приготовилась к ритуалу.

– Всему свое время, Виво, – она потянулась к Двадцать Шестому, поцеловала его в пустую, ничего не отображающую маску и громко ахнула, когда арматура пронзила ее живот. – Вот так, молодец.

Тэс растаяла в руках солдата, но ее голос все еще звучал эхом в его голове. Громкость нарастала раз за разом, пока не превратилась в низкий писк, который изменился на шипение. Двадцать Шестой схватился за голову и рухнул на колени, не в состоянии бороться с тяжестью, обрушившейся на него вместе с пустотой. Датчик эмоциональности засбоил, его стрелка задёргалась от нуля до сотни, пока наконец не остановилась на максимальной отметке, не задрожала и не отлетела куда-то в пустоту.

Двадцать Шестой поднял взгляд и увидел, как тьма крадется по его ногам, лезет по торсу, обвивает горло и вливается во внутренности. Все, что окружало его в Ингрэйве – проникло в него. Снаружи остался только свет, белое пространство. Робот не мог чувствовать, но почему-то ему казалось, что сейчас, именно здесь, необыкновенно тепло и уютно. Он закрыл глаза и полетел вниз, к бесконечному дну, туда, где его никто не найдет. Но у реальности были другие планы, и она ворвалась в его мир взрывом.

Шестнадцатого отбросило от Спайка невидимой волной, созданной неким барьером, покрывшим Двадцать Шестого и всех, кто находился рядом с ним. За прозрачными стенками этого купола, циркулировал серебристый туман, в котором так же проглядывались более темные, красноватые оттенки. Движение прекратилось, полусфера треснула и раскрошилась вместе с серым содержимым. Перед Шестнадцатым предстал его бывший напарник, и больше никого. Солдаты, которые были приставлены к нему, куда-то исчезли. Двадцать Шестого все так же окружала некая дымка, однако, Шестнадцатый заметил, что робот выглядит иначе, и в его памяти тут же всплыла знакомая картина. Он видел нечто подобное в кабинете Риппа, когда происходила первая проверка перед миссией.

Двадцать Шестой являл собой голый скелет, обмотанный цветастыми трубками, в которых переливалась золотистая жидкость. По костям бегали зеленые, неоновые линии, будто играющие в догонялки друг с другом. Глаза робота сияли в пыли, а над его головой закручивался грязный воздух. Само же тело повисло над землей в паре сантиметров, кончики ступней слегка касались поверхности. Шестнадцатый обратил внимание на руки новичка, которые были сжаты в кулаки. Когда он расслабил их, новая волна пронеслась по периметру, открыв командиру источник циркуляции – сложенные из кусков доспехов крылья в полметра размахом, державшиеся на проводах, как на поводке. Они напоминали большие магниты, вокруг которых искажалось пространство, но также слегка дребезжал мусор на земле – тот самый серебристый туман.

На левом ребре Двадцать Шестого замерцали две буквы: М и С. Робот дотронулся на них, и волны на крыльях изменили направление. Серая крошка потянулась к солдату, начала обтягивать его кости, наслаиваться на крылья, делая их размах крупнее. Словно живая материя, она ползла по всему телу, формируя мышечный корсет. Через пару секунд, Двадцать Шестой больше не был похож на мертвый скелет, а наоборот, приобрел черты человечные, наполненные жизнью. Новый доспех окрасился черными, матовыми цветами, и робот наконец опустился на землю.

– Что ты такое?! – крикнул странному созданию Шестнадцатый.

– Моурнин Стар.

– Что?! Это какие-то библейские отсылки?!

– Не утренняя звезда, Шестнадцатый, а скорбящая, – ровным, спокойным голосом, ответил Двадцать Шестой. Его маска треснула и взлетела вверх, осколки сформировали кривой, ломаный круг над макушкой. Матовая черепушка, открывшаяся врагу, сверлила взглядом серых глаз-лампочек.

– Кем ты себя возомнил?! Убил моих подчиненных и что? Использовал их, как одежду?!

– Они заслужили, как и ты!

Из крыльев вырвался огонь, придавший Двадцать Шестому скорость настолько высокую, что резко включивший Гиперинфос Шестнадцатый не смог отразить удар ноги в грудь. Командир отлетел в соседнее здание с громким хлопком, означавшим, что пинок придал ему ускорение выше скорости звука.

– Оставайся там, где тебе и место, – сказал Двадцать Шестой, и склонился над Спайком. – Как ты, дружище? – он погладил пса по голове.

Не услышав ответа, робот аккуратно взял Спайка на руки, взмахнул крыльями и взлетел, оставив поле боя позади.

Глава 49

Ветер гонял мусор по пустынным улицам, раскидывал их по тротуарам, выбрасывал на проезжую часть ржавые банки, клочки газет и прочий мелкий хлам. В неживом городе, стояла мертвая тишина, после того, как по громкоговорителям объявили о том, что всем необходимо вернуться по домам, мастерским, работам, и не высовываться, пока не разрешат.

Причиной такого запрета послужили странные взрывы и крики, доносившиеся со стороны заброшенного, причального склада. После того, как шум утих, заговорил тяжелый бас, выдавший приказ о комендантском часе. Однако, это касалось лишь гражданских. В то время, пока роботы послушно сидели в своих убежищах, по улицам бродила армия, разбросанная взводами то тут, то там. Отряд 84 вышел на поиски дезертира.

Голос Лидера объявил героя, уничтожившего последнего человека – преступником. Подобное заявление никак не укладывалось в головах машин. Как? Почему? Какой смысл? Никто не объяснял. Сухой и монотонный повтор, звучавший эхом в слуховых датчиках: «Двадцать Шестой – дезертир. Угроза обществу. Враг номер один. Найти и уничтожить». Предатель и ладно. Слова, произнесенные один раз, еще могут вызвать сомнение, но десять, двадцать, сто – уже не побуждают к лишним вопросам. За полчаса нахождения в режиме нагнетания, ни один робот уже не сомневался, кого стоит остерегаться. Армия не вызывала страх. Позабылся и конфликт, недавно разгоревшийся на почве недоверия к солдатам. Народ волновало одно – когда же все это закончится? Когда же поймают злодея, по вине которого они сидят взаперти? Трусливые овцы молча ждали, когда волки решат их проблему.

Но были и те, кто решил ослушаться.

Пока Отрядные осматривали каждый угол Кика-Йорка, одна машина умудрялась оставаться незамеченной.

В темной подворотне, когда черная, грозная саранча проходила мимо, загоралась лампочка головы-камеры, нервно дергавшаяся по причине легкого безумия.

– Чертовы псы. Какого вы вылезли именно сейчас? – шепотом протараторил ржавый ученый.

Рипп еще не успел найти замену Вендитору, бесславно павшему в стычке с Двадцать Шестым и его напарником по собственной глупости, поэтому работа помощника пала не плечи «старика». Но стоило ему приметить подходящую жертву, как все разом хлынули прочь, как тараканы, услышав грозный голос в воздухе. Рипп надеялся, что в общей суматохе сумеет схватить хотя бы одну машину, но ожидания не оправдались. Тем не менее, в голове теплилась безумная мысль, что можно бы заграбастать солдатика, отбившегося от общей стаи, но такой вариант сразу же отпал. Рипп может и был сумасшедшим, но не на столько. К тому же, это не имело смысла, так как ему нужны были тела старые, на гемо или без него, а не новые, которые являлись наполовину успешным итогом его же эксперимента. Рипп решил, что будет прятаться, пока не спадет запрет, а потом спокойно займется охотой, когда машины вернуться к привычному ритму существования. А пока, необходимо вовремя тушить лампочку камеры, чтобы его не заметили и насильно не отправили в место не столь отдаленное.

– Еще не хватало объяснять солдафонам кто я, и доказывать свой статус, – думал про себя Рипп. – Эх, как же просто было раньше жить. Сидишь в своей полумрачной коморке на нижнем этаже Штаба, проверяешь приходящих роботов на наличие ошибок, потом заканчиваешь официальную работу и спускаешься в свой родной подвальчик, отправляешь прислугу за жертвой, принимаешь ее, и эксперименты, эксперименты, эксперименты. А потом в твоей жизни появляется машина, которая пускает все под откос! Будь проклят этот крылатый…

Не успев закончить ругательство, рядом с Риппом рухнуло нечто тяжелое, разбросав осколки асфальта по сторонам, один из которых попал в старого ученого, сбив его с ног.

– Неужели я так громко поддался воспоминаниям…, – подумал Рипп, насторожившись, что по нему произвели обстрел с воздуха. – Нет, это же…?

Облако пыли рассеялось порывом ветра, созданного турбинами матовых крыльев. Риппу открылось странное существо, отдаленно напоминавшее человека без кожи; черные полоски мышц, тускло блестели от света, исходящего от оскольчатого нимба над головой незнакомца. В руках он держал робо-пса, из спины которого тонкой струйкой текла густая, золотистая жидкость.

– Лидер? – вырвалось у ржавого. – Нет, но черт, как похож. Особенно морда, хм.

– Рипп. Помоги мне! – заговорила машина искаженным голосом.

– Ты вообще кто? И почему просишь у меня помощи? Откуда меня зна…, – он замолчал, увидев на ребре робота буквы «М» и «С». – Двадцать Шестой?!

– Прошу.

– Не верю своему окуляру! И правда ты! – ученый вскочил, позабыв о том, что его тело кусок дряхлого железа, которое может развалиться от одного удара, и уставился на Двадцать Шестого. Камера-голова задергалась от возбуждения. – Хо-хо-хо! Неожиданно, неожиданно! Кто бы мог подумать, что ты выглядишь именно так!

Рипп ходил вокруг солдата, быстро приближая и отдаляя глаз-объектив, рассматривая диковинку и загораясь неподдельным интересом, который некогда иссяк по отношению к данной модели. Он что-то бубнил и потирал ладони. Особое внимание, развалюха заостряла на крыльях Двадцать Шестого, отчего из его динамиков невольно доносилось: «Да…да, вот оно!»

Не выдержав, что его игнорируют, Двадцать Шестой выставил вперед ногу, об которую споткнулся Рипп, прервав свой обход.

– Ты поможешь мне или нет?! – выкрикнул солдат.

– А? Нет. С чего бы? – спокойно ответил Рипп, тяжело поднимаясь с асфальта. – Из-за тебя все пошло под откос. По крайней мере у меня. Да еще этот уродец, которого ты оставил мне на проверку, надавал по голове и смылся.

– Двадцать Седьмой? Ты нашел что-то? – спросил Двадцать Шестой, прекрасно помня слова Шестнадцатого о том, что именно Рипп занимался трансплантацией его сознания.

– Ничего, что могло бы быть подозрительным в плане внедрения врага в систему. Однако, изучая его «внутренний» мир, обнаружил некое подобие дверей с двумя замочными скважинами. Предполагаю, что это было подсознание, закрытое от лишних глаз. Думается мне, машинке есть, что скрывать.

– Эта машинка – Шестнадцатый, но ты и так в курсе, – прервал эту плохую актерскую игру робот.

– Вот как. Интересно, интересно, – Рипп потер уголок своей камеры кончиком пальца. – Значит он уже получил фрагменты памяти двух других, и завершил становление старой личности.

– К чему был весь этот цирк?

– Ни к чему. Ты просто стоишь ниже рангом для получения такой информации, вот и все. Как у вас в армии говорится? Неположенно по сроку службы? – Рипп слегка усмехнулся. – Да и как вообще ты представлял себе раскрытие тайны? Что можно подойти, просто спросить, а собеседник такой раз и выложил тебе все на блюде? Ты идиот? Естественно я буду утаивать и вилять, Двадцать Шестой. Такова моя суть, да и многих, как мне кажется. Психология, не слышал?

– Заткнись.

– А?

– Я сказал: «Заткнись», – Двадцать Шестой схватил Риппа за горло и оторвал его от земли. – Мне плевать, что ты и Лидер мутите в своем болоте. В данный момент, меня это мало волнует. Я прошу лишь помочь Спайку, – робот кивнул на молчащего, полуживого пса. – Если ты откажешь мне, что ж, терять нечего. Я просто сверну тебе шею, и ринусь в бой с Отрядом 84. Сдохну? Может быть. Зато заберу побольше ублюдков вместе с собой. Не я предатель, Рипп, а все вы.

Хватка становилась сильнее с каждой секундой, пока Рипп не давал ответ. Когда послышался скрежет металла и хруст пластика, ученный наконец решился на слова:

– Хорошо, черт, хорошо! – прохрипел он. – Только отпусти меня!

Пальцы тут же разжались, и развалюха грохнулась на квадратную, дряхлую задницу.

– Ты ведь понимаешь, что я могу так же тебя обмануть и убить пса в ходе ремонта? – потирая горло, спросил Рипп. – Наивно доверять мне на сто процентов.

– Я и не сомневаюсь в твоей гнили, Рипп, но рискнуть должен. А чтобы понизить шанс твоего предательства, предлагаю сделку. Ты чинишь Спайка, а я позволяю тебе изучить волны, которые выпускают крылья.

Камера ученого словно блеснула от такого предложения, и он снова вскочил, как только что выпущенная с конвейера модель. Старик сам протянул руку Двадцать Шестому, и произнес: «Идет».

Солдат ответил взаимным рукопожатием.

– Куда теперь, – поинтересовался он. – На улицах полно отрядных, так что двигаться пешком не выйдет. Лететь – так же не вариант. Двоих я не потяну. К тому же, не думаю, что стоит идти в твою лабораторию. Меня повязали именно так. Скорее всего, магазинчик уже под оцеплением.

– Не беспокойся. Я прекрасно понимаю ситуацию, юнец. Есть у меня один интересный вариант. Там уж точно не будет никого из шавок Лидера.

Двадцать Шестой обратил внимание, что Рипп ведет себя чуть более оживленно, чем обычно. И причина, как он предполагал, была вовсе не в изучении волн, а скорее в том, куда им предстоит отправиться.

– Давненько я не посещал это местечко. Интересно, осталось ли там что-то из инструментов? Хм, хм, – ученый говорил вслух, но обращался скорее сам к себе. Затем, он поднял голову и приказал: – Иди за мной. Сразу скажу, что ничего не обещаю, так как все могло измениться с момента моего последнего визита. Так что, если мы попадем впросак, не ломай мне шею, хорошо?

– Будет видно, – хмыкнул Двадцать Шестой и посмотрел на Спайка: – Держись, приятель. Потерпи еще немного, – он почесал псу темную, пластиковую маску между ушек, и пошел за Риппом.

Рипп прошел мимо Двадцать Шестого, достал продолговатое устройство из отсека на своем животе, и воткнул в асфальт. Робот нажал одну единственную кнопку на крышке прибора, и из него вырвался луч бирюзового света, который тут же растянулся, как волейбольная сеть от стены до стены. Затем, Рипп повторил процесс, но уже с подворотней слева. Проход во дворы справа, он оставил без силового поля, и заковылял туда.

– Что ты сделал?

– Хм, – Двадцать Шестой уже был готов к саркастичному ответу, и Рипп полностью оправдал его ожидания, – как думаешь? Что будет делать шайка рыскающих шавок, когда услышит чуть ли не взрыв в соседнем дворе? Ты ведь не мог приземлиться потише? М?

– Я так понимаю, оставив ход справа открытым, ты надеешься сбить их с толка, заманив в левый двор, так как он закрыт?

– Молодец, соображаешь. А раз ты, солдафон, думаешь вот так будучи умнее их, то бьюсь об заклад, что эти идиоты будут рассуждать так же узко и попрутся разрывать силовое поле там, где нас нет и не было. Но я отвлекся, иди за мной, тут недалеко.

Роботы молча направились в путь. Рипп шел медленно, словно сомневаясь, туда ли вообще шагает. Однако, Двадцать Шестой обратил внимание, что ржавый ученый идет не глядя вперед, его око направленно вниз, а сам он что-то бормочет под «нос».

Спустя пару минут, вдали послышался шум. Солдаты прибыли на место происшествия. Как и предположил Рипп, они не побежали туда, где отсутствовала защита, поэтому суматоха начала отдаляться от беглецов так же быстро, как и они сами от нее.

Наконец, Рипп остановился и поднял голову.

– Пришли.

Двадцать Шестой огляделся вокруг. Переулок казался до боли знакомым. Его полуразрушенные дома вызывали в памяти далекие события, которые витали перед глазами размытыми образами, цеплялись за «язык», готовые сорваться, но все никак не могли обрести нужной формы и слов. Рипп осторожно двигался вперед, наступая на осколки красного стекла. Очередная вспышка мелькнула перед глазами. Разбросанные доски и кусок бежевой ткани с темным, масляным пятном наконец создали нужную картинку из прошлого. Чтобы убедиться в ее достоверности, Двадцать Шестой остановился посередине улицы и повернул голову налево.

– Магазинчик Масляного, – сказал он, когда увидел свернувшиеся хлопья крови на стене. – Они не отмыли останки того бедолаги, которому Шестнадцатый снес голову.

– А зачем? Теперь это некий мемориал, точнее, предупреждение, что не стоит шутить с правительством. Сюда, к слову, так же приносят запчасти и кладут у стены.

– Но ведь у роботов не должно остаться воспоминаний об этом случае. Мы их стерли, к тому же, человека убили уже после того, как их сознание подкорректировали. Зачем им приносить сюда детали?

– Так они и не человека поминают, юнец, а тех, кто пострадал тут от ваших рук. Да, роботы могут не помнить, что ваши мерзкие ручонки шарились в их мозгах, однако, эхо остается. Реальность просачивается сквозь иллюзию. Понимаешь, энергия не уходит в никуда, она обретает новую форму. Так и тут. Они не помнят одного, но некий призрак напоминает им о чем-то туманным образом, который приводит их сюда. Вот машины и отдают дань павшим, хотя и не понимают кому и почему, – Рипп призадумался и подошел к мемориалу. – К слову, весьма кстати. Может пригодиться, – он присел, разгреб металлолом, выбрал нужные ему железяки и спрятал в свой отсек.

Дверь, которая располагалась за давно разрушенной палаткой Масляного, была открыта. Двадцать Шестого немного резануло недовольство тем, что отряд зачистки не работал вовсе. Тем не менее, это играло им на руку. Роботы прошли внутрь, и солдат обратил внимание, что помещение никто не тронул. Оно продолжало освещаться тусклыми свечами в канделябрах, и, казалось, что винтовая лестница была даже чище, чем в прошлый визит. Затхлый запах отсутствовал, вместо него датчики Двадцать Шестого улавливали частички скатола, который пробрался к поверхности, скорее всего из-за отсутствия двери внизу.

– Дерьмо из ямы не вычистили, – произнес робот вслух.

– Чего? – отозвался Рипп.

– Скатол. В прошлый раз мы так же улавливали его. Я…, – Двадцать Шестой притих, с ностальгией вспомнив, как умудрялся шутить в присутствии Шестнадцатого. Ему подумалось, что это было очень давно, хотя в действительности не прошло и месяца. – В общем, здесь была громадная яма с дерьмом, в котором сражались за еду люди. Судя по тому, что скатол исходит их фекалий, предполагаю, что они до сих пор тут.

Рипп как-то странно хмыкнул, и ничего не ответил.

Когда путники достигли цокольного этажа, и прошли сквозь дверной проем, Двадцать Шестой замер, от удивления чуть не выронив Спайка.

Яма была засыпана, а окружающая ее плитка, где некогда топали и завывали разгоряченные роботы, содрана. Бывшую арену сменило поле желтых цветов. Их крупные бутоны возвышались над землей, как кучка китайских фонарей в ночном небе. Пыльца, вырывавшаяся наружу, создавала впечатление, будто в воздухе летают стайки светлячков, создающих на потолке золотистые переливы.

В этот раз Двадцать Шестой ошибся, и припомнил свою шутку из прошлого, когда предположил, что скатол может исходить от цветочной поляны. Это воспоминание ударило его в грудь, и он слегка пошатнулся, потерял равновесие и преклонил колено. Не понимая, что происходит, он аккуратно положил Спайка на цветочный ковер и схватился за голову. Рипп подошел к нему и похлопал по спине.

– Очеловечился, юнец?

– Моя чувствительность…

Рипп постучал по виску робота и выдал диагноз: «Твой индикатор сломан».

– Что это значит для меня, в таком случае?

– Ты не можешь контролировать эмоции. Теперь они могут скакать, как им вздумается, в зависимости от твоего восприятия. Ты можешь симулировать злость, радость, грусть внутри, а они выплеснут все наружу. Собственно, как и у людей. Но это странно, я ни разу не видел, чтобы индикатор выходил из строя. Обычно, такого не случается, но, видимо, произошло нечто настолько выдающееся, что программа не справилась. Что ты увидел?

– Преддверие смерти, – не задумываясь ответил Двадцать Шестой и посмотрел на тело пса, вид зияющей раны которого резанул его глаза подобием боли так, что изображение зарябило. Робот схватился за лицо и постарался проморгаться. – Рипп, помоги ему, пожалуйста.

– Я как раз планировал, – ответил ученый, и отошел к дальней стене. Он коснулся палпада, и кирпичика рядом с ним разъехались в стороны, открыв еще одну тайную комнату. Белый, больничный свет, вырвавшийся оттуда, и блеск металлических тарелочек, ясно дали понять о том, что за дверьми находилось мини-лаборатория. – Что ж, повезло. Ее не нашли, все инструменты на месте. Неси больного сюда, солдатик.

Когда Двадцать Шестой занес Спайка в лабораторию, он обратил внимание, что на маске пса мигает оранжевая лампа, свидетельствующая о том, что он находится в режиме энергосбережения. Робот потянулся к кнопке, чтобы запустить товарища, но Рипп влепил ему пощечину.

– Ты в своем уме, идиот?! – крикнул он. – Не смей ничего трогать и клади его на стол. Все, кыш отсюда! Я позову, как закончу.

В недоумении, Двадцать Шестой ступил за порог, и кирпичная стена тут же захлопнулась перед ним. Он повернулся к ней спиной, прислонился и сполз на пол, запрокинув голову. В какой-то момент, робот поймал себя на мысли, что его щека стала теплее. Дотронувшись до нее, ничего, кроме холода, не отозвалось в его датчиках. Показалось, подумал он, и закрыл глаза.

– Как дела? – послышалось в темноте. – Не открывай свои камеры, иначе должного эффекта не получится.

– Тэс?

– Угу.

– Что происходит, Тэс? Почему я…чувствую?

– Не могу сказать.

– Это побочный эффект Дивизофикации?

– И да, и нет. Я бы сказала: все и сразу.

– Я боюсь, Тэс.

– Чего, глупый?

– Спайк. Мне кажется, что это конец.

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю, – он помотал головой, – словно это уже было. Будто, я видел и знаю, что случится. Когда Шестнадцатый избивал его, на мое виденье наслоилась картинка. Сперва подумал, что это просто глюк, но, если задуматься хоть чуток над тем, что произошло внутри меня, предполагаю, что увидел воспоминания Августа. Человек был хозяином не только мне. В их семье имелся пес, и…его имя – Спайк. Я назвал так своего друга, потому что не знал других имен, и мне казалось, что это приблизит меня к чему-то человечному, ведь быть безымянным неправильно. Но теперь, складывается впечатление, что все не с проста. Было ли имя «Спайк» моим собственным желанием, или я просто повторял то, чего хотел Август, заточенный в глубинах сознания? Может, таким образом, он хотел пережить жизнь со своим псом еще раз, но судьба прямо сказала, что так нельзя, и в очередной раз отнимает любимца, – Двадцать Шестой обхватил колени руками, и опустился на них лбом. – Делает ли это меня посредником жесткости судьбы? Или я просто выполнял собственную волю? Есть ли она у меня вообще? Кто я такой, Тэс?! Август или сторонняя личность, которая сформировалась в неведении, на основе прожитой жизни?!

Двадцать Шестой открыл глаза, и увидел только поле ярких цветов, чьи краски переливались на его матовых доспехах. Он бесшумно спросил еще раз: «Кто я?» и дверь позади него отворилась. Рипп стоял на пороге, и вытирал руки от масла.

– Заходи.

В его голосе слышалась пустота, лишенная всякой надежды.