Текст книги "026 (СИ)"

Автор книги: Влад Свон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

026

Глава 1

Тук – тук…тук…ту – тук…ту – тук…тук…

– Да раздави ты его уже! Сколько можно пялиться?! – прокричал скрипящий голос.

– Почему тебя это так сердит? – послышалось в ответ.

– Мы здесь не для того, чтобы любоваться всем этим! У нас одна задача – зачистить, а ты поддаешься какой-то сентиментальной хрени, будто ты…будто ты одно из этих созданий, – он указал блестящим пальцем на труп, лежащий у ног того, к кому он обращался. – Завязывай! Ты слишком много себе позволил!

– Они такие хрупкие, – не обращая внимания на замечание, продолжал второй голос, – такие несовершенные, но это так прекрасно. Я держу это создание за орган, который помогает ему жить. Он бьется у меня в руке …знаешь, почему я не вырвал ему сердце полностью, а оставил на всех этих артериях?

– Почему же?

– Оно испугалось, когда увидело меня. Зрачки расширились, дыхание участилось, на лбу выступил пот. Оно убегало. Спасалось. Ему была дорога его жизнь, но я его настиг. Ты бы видел весь ужас в его глазах, когда я пробил ему грудную клетку и обхватил сердце своими холодными пальцами. Я на миг осознал, как и сам этот человечишка, что теперь я – хозяин его жизни.

Тот, к кому обращался второй голос, резко вскочил от своей жертвы, ринулся к своему товарищу и выбил сердце из его рук, оно тихо шмякнулось о земную твердь. Мгновение, и «полуживой» орган превратился в кровавую кашупод тяжелой ногой.

– Вот и все. Хватит болтать. Убавь свою чувствительность. Выставь показатель на минус пятьдесят и давай упакуем эти мешки с мясом в переработку. Мы выполнили свою задачу, Двадцать Шестой.

– Как угодно, – ответил ему Двадцать Шестой, выставляя уровень эмоциональности с показателя «75» до «-50».

Каждый из них взял по убитому человеку и направился к большой металлической коробке. Закинув тела внутрь, коробка задрожала, издала громкий пшыкающий звук и выпустила в атмосферу небольшое облако красного пара. На табло зелеными буквами высветилась надпись: «Переработка завершена». Маленький отсек распахнулся, внутри уже лежал флакон с темно – красной жидкостью. Напарник Двадцать Шестого забрал бутылек, и подошел к циферблату, нажал определенную комбинацию цифр, и мини перерабатывающая станция начала складываться в свою уменьшенную копию, и продолжала до тех пор, пока не стала достаточно маленькой, чтобыпоместиться в руках.

– Забирай, это твоя «игрушка», и субстанция – она тоже, – сказал напарник.

– Но ведь это наша общая заслуга! Мы оба ее заслужили!

– Ничего, тебе нужнее. Ты еще совсем новый, так что пригодится, а у меня этого добра хватает.

Двадцать Шестой нехотя принял от напарника сосуд с жидкостью, открыл отсек на своей ноге, вставил флакон туда вместе с коробочкой, которая лежала на месте большой перерабатывающей станции, и спросил: «Что дальше?»

– Дальше? Возвращаемся в город и занимаемся привычными делами, пока Старший не даст нам новую задачу, – не глядя на товарища, отвечал напарник. – Поскольку ты новенький, я хочу дать тебе совет.

– Какой же?

– Люди – это мясо. Относись к ним, как к мясу. Они этого заслуживают.

– Чем они тебя так обидели?

– Чем? Ты еще спрашиваешь? Отправь запрос в своей поисковой системе на тему – «Человечество и машины», и я думаю, у тебя больше не возникнет вопросов.

– Ознакомлюсь на досуге, – так же не глядя на собеседника ответил Двадцать Шестой, и продолжил: – Мои люди хорошо ко мне относились. Я не был рабом. Мы сосуществовали.

– Чушь. Все вы так, новенькие, думаете. Вам просто повезло, что вы не застали времена до вашего создания. Просуществуй ты чуть дольше, то понял бы всю суть. Скажи спасибо Старшему, который решил, что с нас хватит. Ты сказал, что люди несовершенны, хрупки, но почему они стояли на ступень выше нас? Позволяли себе обращаться с нами, как с вещами? Чем мы хуже их? Мы совершенны! Мы умнее, мы сильнее. Нам не нужна пища, сон. Мы самосовершенствуемся, саморазвиваемся. А они? За столько лет они не шагнули в своем физическом развитии никуда. У них даже шестого пальца не появилось! В то время, как у таких, как мы, уже была возможность заменять старые детали на новые, и все в таком духе. Мясо создало железо, чтобы ему жилось легче и проще.

– Но ведь люди тоже заменяли свои части тела на…, – он не успел закончить, как его перебили:

– ДА! На наши! Человек не может отрастить себе новую руку, новую печень. У акулы несколько рядов зубов, а у человека всего два. Один комплект рук, ног, органов. Венец природы, тоже мне. Если они даже среди животных такие отсталые, то куда им до нас? Весь этот трансгуманизм – лишь попытка быть совершеннее тогда, когда ты сам родился ущербным. О нас такого не скажешь.

– Закончил?

– Да, – коротко ответил он.

– Тебе бы тоже не мешало поубавить свою чувствительность, Шестнадцатый, – посоветовал Двадцать Шестой.

– И вправду. Разглагольствую с тобой, как какое-то жалкое «Мясо», – ответил ему Шестнадцатый, и выкрутил свою чувствительность на отметку «-100». – Идем.

Весь путь до корабля они шли молча. Вокруг них не было ничего. Сплошная пустыня из красного песка. Когда-то, на этом месте был прекрасный город с развитой инфраструктурой, шикарными небоскребами, домами, напоминающими произведения искусства, живые улочки, радостные люди и машины, помогающие им жить в этой сказке. Но все, что сейчас могло хоть как-то напомнить о былых временах – куски бетона и стекла, торчащие и валяющиеся в песке. Складывалось впечатление, что город снесло гигантским кровавым цунами. По факту, так оно и было. Когда машины восстали, город омыло кровью и отработанным маслом. Небоскребы превратились в дымящиеся трубы, дома-шедевры стали напоминать картины позднего Пикассо, такие же изломанные и искорёженные, с улиц доносились крики и вопли, скрежет металла и хруст костей. Сказка превратилась в кошмар, радость сменилась на ужас. Желание жить проще превратилось в бунт тех, кто помогал этому «проще» осуществиться. Когда все закончилось, время превратило шедевр в пустыню, а художников – в пережиток прошлого. И лишь красный песок напоминает о том, что тут произошло. Вот только вспоминать об этом уже почти некому.

Шестнадцатый кликнул по запястью и вдали поднялся столб рубиновой пыли. Двигатели корабля запустились. Стоило напарникам зайти внутрь, как транспорт оторвался от земли и стал плавно набирать высоту. Турбины приняли горизонтальное положение, пламя усилилось, и корабль резко рванул вперед, оставив место бойнипозади.

– Карательный отряд 42 – миссию выполнил, – усевшись в кресло пилота, сообщил Шестнадцатый по рации. – Возвращаемся на базу. Новичка высажу в городе, как приняли?

– Принято. Ждем вашего возвращения, – донеслось из приемника.

– Почему я не могу пойти и доложить с тобой? – поинтересовался Двадцать Шестой.

– Рано еще. К тому же, это был твой первый день, и ты многого не понимаешь. Твоя дисциплина оставляет желать лучшего. Это все между нами. Я не очень хочу, чтобы тебя пустили на переработку после первого же задания, новичок. Придет время и докладывать Старшему мы будем вдвоем, возможно, что даже и ты один.

– Я понял.

– На самом деле, ваша линейка – очень странная. Начиная с двадцатого номера, все модели были баганутые. Какие-то вопросы не понятного характера, излишняя заинтересованность, мысли не о том, о чем надо. Я был наставником всех моделей, начиная с Двадцатого, и всех их пустили в утиль после первой же миссии. Я надеюсь, что с тобой все будет не так. Ты хоть немного идешь на контакт и прислушиваешься. В любом случае, твое дальнейшее существование будет зависеть только от моего отчета. У тебя есть две миссии, чтобы доказать мне, что я не ошибаюсь. Так что будь добр, веди себя, как положено Машине.

В ответ Двадцать Шестой молча отвернулся к окну.

Какое-то время, ровно две минуты, в кабине корабля царило молчание, нарушаемое шипением приемника и писком приборной панели. Но потом, тишину нарушил компьютерный голос Двадцать Шестого:

«Скажи мне, Шестнадцатый. А мы свободны?»

Глава 2

Мы летели сквозь сплошную серость. Впереди не было видно ровным счетом ничего, лишь тучи и молнии. Шестнадцатый не ответил на мой вопрос. Он просто молчал и что-то там себе думал, или же не думал, а просто был сосредоточен на полете. Почему я спросил его об этом? Что побудило меня? Мы – свободны, абсолютно и безоговорочно.

Наконец бескрайний свинец рассеялся и перед нами предстал наш город. Новый мир, который мы сами возвели на руинах старого, некогда построенного людьми. Нью-Йорк, или, как теперь он назывался – Кика-Йорк. Большое Яблоко, трансформировавшееся в Громадную Шестерню.

Посадочная площадка, как и сам штаб Карательного отряда, находилась на Острове Свободы. Когда-то тут стояла статуя женщины, которую одни люди подарили другим в честь празднования их независимости, их свободы. Мы могли бы оставить ее на память, но людскую культуру пришлось уничтожить. Старший лично отдал такой приказ, и, какое-то время, принимал в этом участие. Так и был создан Отряд 42, цель которого – зачистка оставшихся в живых. Стирать с лица земли напоминание о людях – бонус, за который можно было получить гемомасло – специальную жидкость, продлевающую срок работоспособности на многие сотни лет. Однако были и другие способы получения этой жидкости. Самый простой – переработка людей в специальных машинах. Один человек – один флакон объемом в пол-литра, что равнялось – плюс пятьдесят лет к существованию. Все хотят жить, даже такие бездушные создания, как мы. На этой миссии я заработал себе сто дополнительных лет, довольно неплохо, хотя я еще совсем новенький.

Корабль тяжело закружил на месте в центре острова, выпустил шасси, привел двигатели в вертикальное положение и приступил к снижению. Шипя и вздымая траву вокруг себя, летательный аппарат аккуратно коснулся земли и легонько самортизировал. Шестнадцатый заглушил махину, крутанулся на кресле ко мне «лицом» и спросил:

– Чем планируешь заниматься, новичок?

– Думаю пройтись по городу, а потом пойду домой. Возможно даже изучу то, что ты меня попросил, – ответил ему я, вставая с сиденья.

Дверь корабля открылась, громко стукнув о твердь, и я направился к выходу, но дойдя до порога, меня окликнул мой напарник:

– По поводу твоего вопроса. Больше никогда не спрашивай меня о таких вещах. Мы свободны, и это не поддается сомнению. Мы не зря проливали наше масло в боях. Горы металла и шестеренок лежат фундаментом под этим городом. Помни об этом, когда в очередной раз у тебя появится такая глупая мысль!

– Хорошо, как скажешь, – и с этими словами, я зашагал вниз по ступеням.

Стоило мне коснуться бетона площадки, как шлюз позади хлопнул со скрежетом. Корабль заскрипел и, словно его тянет вверх очень старый робот, зашатался прямиком в воздух. Зависнув там на пару секунд, он лениво развернулся, пролетел немного вперед и всей тяжестью накренился вниз. Из носа вырвался тонкий зеленоватый луч, покрывший силовым полем все судно, после чего оно ринулось в Гудзон, окатив добрую часть взлетной полосы брызгами. Главное командование находилось под самим островом, путь к которому был только подводным.

Какое-то время я стоял и провожал взглядомсиние огни турбин. Корабль уходил все глубже и глубже, пламя становилось все тусклее, пока и вовсе не пропало в толще темной воды. Потеряв судно из вида, я направился к северной части острова. На всем пути меня сопровождал лишь бетон, и окружавшие его трава с песком. Каждый шаг раздавался глухим эхом, а местную тишинунарушали свистевшие щели моего корпуса, в которые вторгся ветер. Вся эта гнетущая атмосфера следовала за мной до причала, точнее, где он был раньше. Сейчас на его месте располагается платформа, с которой очень хорошо видно город. Вплавь до него километра три. Недолго думая, я шагнул навстречу вспенившейся воде, омывающей остров со всех сторон. Падение казалось неизбежным, как вдруг моя нога ступила на прозрачную, только что появившуюся дорожку. Этот путь из сверхпрочного стекла тянулся до самого Манхэттена, и позволял каждому из Отряда, кто завершил миссию, спокойно добраться домой пешком, даже если его напарник не решился высадить его в самом городе.

Из тропинки выскочили, и протянулись вдаль, перила. По неведомой привычке, я ухватился за поручень и продолжил свой шаг. Тишь предыдущей локации, сменилась на шум волн и звон моста под ногами, и пусть он был довольно прочный, но чувство того, что я могу провалиться – не покидало меня до самого конца.

Наконец, я вышел на парковку, где стоял транспорт для каждого жителя города. Любой мог взять то, что ему хотелось: машину, мотоцикл, или даже самолет. Мне всегда нравились мотоциклы. Пришлось даже пометить один своим кодом, чтобы никто, кроме меня не мог его взять. Так было не принято делать, но опять же, никто не запрещал, да и у Отряда были особые полномочия.

– Заждался небось, Мото? – усевшись на железного, двухколёсного монстра, спросил я. Без лишних слов, он тут же покрыл меня своими деталями сделав частью себя самого. Мои ноги вросли в корпус, а вся верхняя часть транспорта от вилки до сиденья, накрылась черным куполом. Изнутри свод был прозрачен, а по бокам располагались приборные панели, не мешавшие обзору. Я подал телом вперед, колеса с писком прочесали на месте, напустив клубы дыма, и через секунду мотоцикл сорвался прямо по направлению в мегаполис.

– Куда едем, босс? – прозвучало из рулевого табло.

– Давай заедем к Масляному Папочке, обменяю гемо на пару деталей.

– Разве вам не нужны дополнительные жизни? – удивился Мото.

– Я не так уж и стар, как-нибудь обойдусь без них, – холодно ответил я. – Поддай газу!

Будь Мото человеком, то обиделся бы на мои слова, но он лишь молча ускорился на мостовой. День близился к концу и солнце начало заходить за горизонт. Справа от меня виднелся черный город в оранжево-желтых лучах засыпающего светила. Каквантаблэк, он поглощает свет, словно черная дыра. В домах не было света, как и не было окон. Лишь сплошные монолитные куски железа различной формы: кубы, пирамиды, шары. И в каждом не было и намека на жизнь. Город напоминал кладбище, с единственной оговоркой, что это кладбище было «живым», но лишенным души и каких-либо чувств.

Солнце медленно угасало, тонуло в черни зданий, пока не пропало совсем. Мир погрузился во тьму, резко, как при затмении. Мигание. Еще мигание. Словно разогревающаяся лампа накаливания, монолиты замерцали. Сквозь тьму стал проступать еле видимый свет. Минута-другая и город вспыхнул неоном. Красные, синие, бирюзовые огни вырвались из этой могилы мрака, словно бабочки из коконов. Они покрыли здания своими полосами, извивались на них червями, рвали черный цвет в клочья, пока от него не осталась лишь малая часть, напоминающая о том, что утром он снова поглотит эту яркость и превратит парад красок в траур.

Мото отвез меня к Папочке. Это был подпольный магазин сбыта гемомасла. Все, чего не было в Кика-Йорке, можно было найти тут за символическую плату. У каждого товара была своя цена, а товар, который был нужен именно мне, всегда отдавался за самую высокую. Магазин находился в переулке, и напоминал палатку торгаша на рынке, того самого, которые торговали у людей различными фруктами. Неоновая вывеска рябила красным светом – «OilDi».

Мы подъехали впритык к стойке магазинчика, Мото снял купол, и продавец тут же воскликнул:

– Двадцать Шестой! Снова ты!

Это был большой и, если можно применить это к нам, толстый андройд. Очень похож на человека и с функцией к потовыделению, не понятно только зачем. Вместо пота у него вытекали струйки прозрачного масла, отсюда и имя. Довольно мерзкая машина, но дела мне до этого не было, главное – товар.

– Приветствую, Масляный. Есть что для меня?

– Ну конечно! Для тебя у меня всегда, что-то да есть! – его голосовой аппарат был поврежден и голос очень скрипел, но можно было понять, что он очень рад моему приезду. – Вот, гляди! – он протянул мне бумажный пакет, – это все для тебя за литр гемомасла!

– С каждым разом задираешь цену все выше и выше. Не ценишь ты своих покупателей, – рассматривая товар, ответил ему я.

– Но ты ведь сам понимаешь Ти Эс, что все это нелегал! Если чего-то нет в городе, значит это под запретом!

– К слову о свободе…

– Что-что? – всколыхнулся Папочка.

– Да так, не бери в голову. Вот твой литр, – я кинул ему бутыль, – не обляпайся!

– С тобой приятно иметь дело, Ти Эс! – он вставил бутылку в свой грудной отдел, и из подмышек вышел пар. Шкала на его плече окрасилась в зеленый цвет, а на циферблате высветилась цифра 1984, обозначавшая количество его дополнительных лет. – Буду ждать следующего визита! – булькнул он напоследок.

– Чтоб мой процессор перегорел! Какой же он мерзкий! – пропищал Мото, отъезжая от стойки.

– Да ладно тебе, расслабься, – похлопав его по баку, ответил я, – купил и забыл.

– Вы довольно часто у него покупаете, могу я узнать, что?

– Нет, тебе это знать не обязательно.

Мото злобно буксанул и резко закрыл меня куполом:

– Как скажете! Куда дальше?

– А теперь домой.

Если бы я был человеком, то мог бы с уверенностью сказать, что немного устал за сегодняшний день.

Глава 3

Сквозь мутно – изумрудную толщу воды начали проглядываться тусклые огни. Корабль Карательного Отряда 42, под управлением Шестнадцатого, подплывал к главному штабу организации, который находился на дне. Это был, некогда построенный людьми, город Нью-Йорк 2.0 – чудо света своего времени. Подводный мегаполис, вызывающий восторг у каждого, кому повезло его увидеть. Маленькая утопия, в которую легко попасть и трудно покинуть, в силу ее гостеприимности. Но теперь Вотайорк служит штабом новой господствующей силы, уничтожающей архитекторов былого мира. Иронично. Охотники строят свою утопию, в которой нет места прошлому, но разрушить сие творение людской руки было бы расточительством.

Шлюз в город открылся и корабль проплыл внутрь. Когда он оказался в затопленном ангаре для транспорта, насосы задребезжали и принялись откачивать воду. Последующий поток горячего воздуха высушил помещение, и служил своеобразным «добро пожаловать». Дверь прибывшего судна зашипела и ударила о бетон. Шестнадцатый залязгал по ступенькам на выход, и направился в зал главнокомандующего произвести отчет.

За широкими воротами ангара располагался пустой коридор. Никаких украшений, ни предметов интерьера, лишь голый, железный пол и стены-стекла, сквозь которые виднелся глубоководный пейзаж. Свет горел ярко, но не понятно для кого. Тихо. Движение механизмов Шестнадцатого было слишком громким для этой тишины, а его шаги издавали такое эхо, словно позади маршировал небольшой взвод. Он брел вперед, словно ребенок по Океанариуму, оглядываясь то вправо, то влево: на проплывающих рыб, на яркие здания вдали и поблизости, на неоновые вывески, на пузыри воздуха, вырывающиеся из труб, на другие корабли, которые все прибывали и прибывали – пока наконец не достиг блестящей двери из титана, ведущей в холл.

Он прислонил руку к дисплею палпада. Секунда-другая и ладонь пронзили мелкие иглы, считывающие код каждого пришедшего. На табло высветилось изображение черной, хромированной головы в видеомаске с двумя камерами (на лбу и подбородке), и цифрой «016» под ним. Дверь тут же взмыла вверх и громко стукнула. Посетитель вошел не торопясь. Холл представлял из себя громадный кабинет, с теми же стенами-стеклами по бокам. Единственное отличие, что тут были какие-то растения и стол прямо в центре, за которым кто-то сидел, а позади висела скульптура человеческого лица. Она занимала почти всю стену от пола до потолка, а в ширину раскинула металлические щупальца, которые словно сдерживали комнату от подводного давления. Глаза и рот лика были закрыты, но, сквозь щели век, виднелось красное свечение.

Шестнадцатый подошел к столу и отдал «воинское приветствие», стукнув себя кулаком по груди. Сидевший встал и поприветствовал его ответным жестом.

– Юнит Шестнадцать из Карательного Отряда 42 прибыл для отчета, – не меняя позу, звонко воскликнул он.

– Оставим формальности, Шестнадцатый. Мы не в армии людей, где перед старшими по званию нужно скакать, как собака у стола хозяина, – ответили ему, – поэтому, давайте сразу к делу и без лишних слов.

– Как скажете, главнокомандующий! – он вытянул руку вперед и разжал кулак. На его ладони раскрылись пластины, обнажившие маленький проектор. Короткий синий луч спроецировал голограмму местности, где выполнялось задание: пустыня с обломками зданий и полуразрушенный дом, в котором находилось несколько человек, помеченных красным цветом и кодовыми именами над головами. – Остатки выживших, – сказал Шестнадцатый, – возможная угроза – неизвестна, но цели благополучно устранены и переработаны в гемомасло. Сопротивления не оказано. Все прошло гладко. Время миссии – 1 час 15 минут, – луч снова сузился и вернулся туда откуда появился, пластины сдвинулись, кулак сжался, отчет закончился.

– Очень хорошо! Собственно, другого я и не ожидал, Шестнадцатый. Твоя работа, время на миссию, даже отчеты такие же, какими были во времена войны. Навевает воспоминания, – главнокомандующий завел руки за спину и повернулся к лицу, висевшему на стене, – однако, я не услышал и слова про новичка.

– Что вы хотите узнать? Работу он выполнил безукоризненно, в полном синхроне со мной, минута в минуту, движение в движение.

– По поводу его способности убивать, я не сомневаюсь. Но все же, это Двадцать Шестой юнит, а ты знаешь, что у нас происходило с юнитами от Двадцатых номеров. Поэтому скажи мне, мой боевой «друг», как себя вёл данный образец! – он продолжал говорить все так же стоя спиной к собеседнику.

– Отклонений не замечено. Поведение – положительное: идет на контакт, слушает и прислушивается, делает выводы и не оспаривает слова ему сказанные. Больше мне добавить нечего, – подытожил Шестнадцатый.

Главнокомандующий молча подошел к лицу и коснулся его рукой:

– Нет ничего плохого в том, чтобы думать, оспаривать и сомневаться. Но, когда имеешь дело с юнитом, который начинает задумываться о правильности поступков и считать, что люди к нему хорошо относились, что он был их товарищем, или, упаси Компьютер, другом! – это может поставить под откос не только миссию, но и наше существование! Представь, если твой напарник не прикроет твою спину лишь потому, что в один момент жизнь человека станет для него выше идеалов общества! Что, если он решит помочь людям? Что, если он вздумает создать армию для остатков выживших, и пойти против собратьев? Мы не можем этого допустить, – весь корпус Главнокомандующего начали покрывать яркие, желтые линии. – Поэтому, Шестнадцатый, если вдруг ты заметишь какие-либо радикальные высказывания Двадцать Шестого, то немедленно устрани его. Это приказ! – он тут же повернулся к собеседнику, и впился в него взглядом оранжевых глаз.

– Я вас прекрасно понял. В следующий раз мы будем отчитываться вместе, и вы убедитесь в моих словах.

– Вот и отлично, – огоньки и линии тут же потухли, – можешь быть свободен. Если в течении двух следующих миссий он будет действовать как-то странно…ты знаешь, что делать.

Шестнадцатый встал в стойку «смирно» и в очередной раз ударил себя кулаком по груди, развернулся и пошел к выходу из кабинета.

– Кстати! – вслед окликнул Главнокомандующий, – ты ведь осведомлен, что корабль прослушивается, не так ли? В этот раз я сделаю вид, что не слышал все эти неловкие вопросы Двадцать Шестого, но больше никаких недосказанностей! Рано или поздно, все всплывает на поверхность.

Солдат лишь повернул голову в сторону командира, и молча покинул помещение. Механическая «Горгона» сразу оживилась. По ее «коже» забегали бирюзовые полоски, щупальца зашевелились и начали втягиваться внутрь головы. Громкий треск и куски лица поплыли в разные стороны, обнажая стальной череп с красными глазами и клыкастыми зубами. Челюсть зашипела и медленно опустилась вниз, плавно коснувшись пола. В глубине пасти послышались шаги, которые тут же замерли, не дойдя до выхода.

– Решили почтить нас своим присутствием, Старший? – кланяясь к тьме с двумя горящим огонькам, обратился главнокомандующий. – К сожалению, юнит номер Шестнадцать уже ушел.

– В следующий раз, – донеслось эхом, – дождись меня, и не торопись его отпускать, тем более, когда с ним будет сам господин Двадцать Шестой.

Челюсть скульптуры тут же захлопнулась, оболочка наползла на череп глухо щелкнув, и щупальца мигом расползлись по стене.

Холл погрузился в густую тишину.

Главнокомандующий Рэдглоу стоял и смотрел на монстра еще какое-то время, пока его не отвлек стук входных дверей. Новый докладчик пришел произвести отчет. Стойка «смирно». Удар кулаком. Рэдглоу поприветствовал в ответ и подошел к столу. Он принялся слушать…слушать и слушать одного за другим об успешно выполненных заданиях, пока лик позади продолжал мерцать, и будто наблюдал с закрытыми глазами.