Текст книги "026 (СИ)"

Автор книги: Влад Свон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Глава 22

Шестнадцатый ненавидел людей. Но, как и в прошлый раз на поле боя, он решил отдать дань уважения последней женщине на Земле и не перерабатывать ее в гемомасло. Сжечь, а потом взорвать – таков был его приказ. Пока Спайк разогревал температуру в бункере, чтобы избавить помещение от холода и инея, оставшегося после залпа сухого льда, я осматривал комнату и искал наиболее уязвимые точки.

– Здесь, здесь и вот тут, – указал я Шестнадцатому на потолок и две противоположные стены. – Если заложить взрывчатку в этих местах, то все будет захоронено наверняка.

– Убежище довольно маленькое, так что других вариантов и нет, Двадцать Шестой.

– Откинуть язвительность тебе так же запрещает система?

– Нет, логика. И…, – он замялся, – …товарищеская дружба. Этим ведь занимаются друзья время от времени? Язвят, шутят и пытаются задеть с помощью иронии? Наблюдая за тобой и псом, могу с уверенностью заявить, что да.

Я посмотрел на Спайка. Тот, как-то устало, помотал головой, но, будь у него ладонь, то он точно приложил бы ее к морде. Тем не менее, слова Шестнадцатого повергли меня в ступор даже больший, чем его попытка «соблазнения» женщины. Но, раз напарник и в правду считает меня другом, чего я не могу сказать со своей стороны, то не буду запрещать ему так говорить.

– Пока вы тут занимаетесь зачисткой, нужно вызвать транспорт, чтобы нас забрали. Кира этого сделать не в состоянии, – хмыкнул Шестнадцатый с легким презрением, и вышел на улицу.

Эй, Ти, – обратился ко мне Спайк, – тебе не кажется, что солдатик ведет себя довольно странно?

– Нет, а что?

– У меня довольно странное ощущение. Не пойми неправильно, но после того, как я «прибрался» в твоем виртуальном мире, вы словно поменялись местами. Ты хоть раз видел, чтобы Шестнадцатый вел себя так с людьми? Отдавал почести, применял некую нежность, пусть и в качестве психологического давления? Ты же напротив стал более холодным и жестоким. Убийство женщины – самый яркий пример: оставить ее в живых на пару секунд, чтобы она мучилась, не в состоянии полноценно обнять ребенка. В данных обстоятельствах, акт, может, и благородный, но очень настораживающий.

– И что же тебя настораживает? Я – солдат, Спайк. Выполнять приказы – моя основная задача. Жалость и милосердие – не самые нужные качества в зонах боевых действий. Не буду отрицать, что человеческая культура мне любопытна, но она не дает привилегий на мягкость по отношению к людишкам. Ты стер некоторые мои воспоминания, но, складывается впечатление, что запамятовал, каким я был во время наших с тобой миссий до вступления в Отряд 42.

– Да, Ти. Твоя правда, прости, – поник Спайк. – Прогрев окончен, можешь расставлять огнеупорные заряды и поджигать эту печь.

Мы стояли снаружи и наблюдали за языками пламени, бушующими плотной, оранжевой пеленой в дверном проеме. Не знаю, о чем думали Спайк и Шестнадцатый, но, вглядываясь в огонь, я заметил, что он показывает мне не то, что видят остальные. В симфонии переливающихся красок и треска древесины, в моих глазах всплывал образ бегущей на помощь своему ребенку матери. Пожар олицетворял ее желание спасти то, что ей дорого, а щелканье дощечек – звук отчаяния под ногой Шестнадцатого. Справа от меня пискнула нажатая кнопка, после чего раздался взрыв, вынесший стены и обрушивший потолок. Гора содрогнулась и посыпалась камнепадом. За короткое мгновение, убежище, служившее последним домом людей, превратилось в груду булыжников, даже отдаленно не напоминавших о царившем внутри уюте.

– Взрыв – мой выстрел, – случайно вслух, произнес я.

– Что? – спросил Шестнадцатый, выкинув детонатор.

– Нет, ничего.

– Хм…, – он что-то заподозрил и сфокусировал на мне глаза-камеры, но шум, рассекающего облака, корабля, вмиг переключил его внимание на небо. – Отлично. Как раз вовремя. Нас подберут возле леса, где валяется наше горе-судно. Идем.

Шестнадцатый побежал вперед, оставляя за собой кровавые отпечатки стопы. Прыгая с камня на камень, напарник ловко вскарабкался на верхушку утеса и помахал нам вниз, давая понять, что пора торопиться. В последний раз обернувшись к разрушенному бункеру, я поймал на себе взгляд Спайка. Пес явно был чем-то расстроен, на это указывали его вялый хвост и откинутые назад уши-антенны. Так ничего и не сказав, он побрел в сторону Шестнадцатого, на место встречи.

Прокручивая назад миссию, и весь пройденный путь, как кинопленку, закрадывается сомнение, что я зря втянул Спайка. Однако, без него мы бы давно потерпели неудачу. Я стараюсь сохранять самообладание, но не могу отрицать слова, сказанные им. Что-то изменилось, и Спайк заметил это. Его беспокойство оправданно. Все, что мне остается – не усугублять положение вещей, не спускать на нет поступок пса-компаньона, и последствия битвы в виртуальном мире. Ведь, как бы Спайк не корил себя за то, что сейчас со мной происходит, какие бы перемены не произошли, благодаря ему – я ощущаю себя гораздо лучше. Он просто обязан понять, что на пути вперед, приходится чем-то жертвовать. Мы вернемся к этому разговору, как только придет время, а пока…Еще раз спасибо, Спайк.

Корабль Отряда 42 должен был ждать нас около места крушения Киры, рядом с лесом, но, по какой-то неведомой причине, пилот посадил транспорт на поле боя. По костям бродила опергруппа и что-то сканировала. Во главе нее находился Шестнадцатый и раздавал указания. Спайк стоял рядом с ним, но, заприметив меня, сразу же ринулся на встречу.

– В чем дело? – спросил его я.

– Ти, произошло что-то странное. Ты ведь помнишь, что солдатик решил не перерабатывать людей в гемо, говоря там что-то про честь и прочее. Так вот, когда мы подошли к кораблю, то не обнаружили ни одного трупа. Точнее как, тела-то остались, но…

– Переработаны в гемомасло, Двадцать Шестой, – не дал закончить Спайку, подошедший к нам, Шестнадцатый. – Вот только сам процесс отличается от привычного.

– Что ты имеешь в виду?

– Как тебе известно, гемо состоит целиком из человечины: кожи, мяса, крови, внутренних органов и костей. Наномашины разжижают все до однородной массы и смешивают с маслом. Это стандартный способ, который мы все знаем. Но тут дела обстоят иначе. Этих вояк переработали, но скелет остался.

– Тогда с чего ты решил, что их утилизировали именно в гемо?

– С того, что сканер почвы показывает четкий, жирный след, наличие отходов от нанороботов и полностью идентичный состав, как у привычного нам топлива.

– Это может быть связно с Эйч – Ноль, о котором говорила Элизабет?

– Возможно, но не точно.

– Кстати, что такое Эйч – Ноль?

– Потом. Подождет до возвращения в Кика-Йорк. А сейчас, – он повернулся к бродившим сопартийцам, – по местам! Готовимся к взлету.

Оперативники мигом отреагировали, построились в шеренгу и побрели в сторону открытого багажного отделения. Шестнадцатый прошел за ними. Я обменялся со Спайком вопросительным взглядом на ответ напарника, и молча проследовал внутрь корабля. Каждый робот уже занял свое стоячее место в углублениях по бокам грузовой кабины. Их глаза-лампочки тухли одна за другой, как только мы проходили мимо них. Шестнадцатый расположился в выемке поближе к пилоту, его камеры были отключены, а корпус не подавал никаких признаков жизни.

– Чего это они? – спросил я у летчика, заняв кресло справа от него. Спайк прилег позади меня и погрузился в спящий режим.

– М? О чем ты? – переспросил робот.

– Про выключенных солдат, – указал я на Шестнадцатого и остальных.

– А, имеешь ввиду доклад.

– Доклад?

– Да. Я уже сообщил твоему старшему, так что введу тебя в курс дела. Пока вас не было в городе, Рэдглоу ввел новый формат завершения миссий, с разрешения Лидера конечно же. Теперь нам не нужно отчитываться лично главкому; достаточно найти и подключиться к ближайшему терминалу. Штабные считают всю информацию с памяти Отрядных или любых других наемников, и передадут ее прямо в кабинет Рэдглоу. Собственно говоря, данной процедурой, эти ребята сейчас и занимаются, – пояснил пилот.

– Вот оно как. Что ж, тогда и мне надо…, – начал было я, повернувшись назад, но заметил, что свободных докладных кабинок не осталось.

– Не волнуйся. Шестнадцатый просил передать, что все сделает сам. Как никак, ты еще новичок, – издевательски съязвил сосед, будучи несколькими рангами ниже, и запустил двигатели.

– Да, точно, совсем забыл, – устало и иронично, протянул я, отчего пилот как-то косо зыркнул своими глазками, установленными на уровне человеческого виска и уха; возможно тон пришелся ему не по шестеренкам. Но, зачем что-то доказывать рядовому, с которым мы вряд ли снова пересечемся? Лучше помолчать до самого прибытия, если отчитываться не нужно. И все же, с чего вдруг такие изменения? Связано ли это с моей выходкой в прошлый раз? Может да, а может и нет. В любом случае, гадать бессмысленно. Да и не мое это дело. Меня лишили чести лицезреть красную физиономию главкома Рэдглоу? Пусть, не буду возражать.

Летчик кликнул на панель управления и корабль медленно поплыл вверх, поднимая под собой пыль и раскидывая человеческие черепушки по сторонам. Набрав нужную высоту, робот нажал очередную кнопку и турбины заскрипели, принимая горизонтальное положение. С глухим хлопком, судно рвануло вперед, оставив позади Парадизо – последний рай человечества.

За все время нахождения в воздухе, ни один солдат не покинул обитель «сна», и я решил, что так будет до самого приземления. Спайк, следуя примеру спящих, лежал неподвижно, а пилот, периодически, посматривал на меня, словно только ради наблюдения он и был приставлен на судно. Через тридцать минут, свинцовые облака сменились видами черных монолитов Кика-Йорка. По-швейцарски стабильное существование кипело, несмотря на то, что произошло. Вряд ли кто-то из жителей города мог сейчас подумать, что эра человечества завершилась несколько часов назад. Их ритм остался прежним. Какая роботам разница, продолжили бы люди размножаться в своих пещерах или нет? Для машин чужая жизнь не имеет абсолютно никакого значения. Тогда был ли смысл во всем этом? Определенно, просто обывателям его пока не понять. Но для таких случаев и придуманы пастухи, правители, которые доходчиво объяснят: что, к чему и зачем.

Не успел я проследить за маршрутом посадки, как меня тряхануло в кресле. Прибыли. За моей спиной послышался удар двери грузового отделения об асфальт, и завывающие звуки запуска систем солдат Отряда 42. Огоньки их глаз загорались друг за другом. Последний включившийся оперативник, шагнул вперед и покинул свою «койку». Его примеру последовали остальные. Сделав оборот на сорок пять градусов, они построились в шеренгу и замаршировали на выход из корабля. Шестнадцатый был единственным, кто не пришел в себя.

Пилот закрыл дверь, снова запустил двигатели и добавил: «А вы двое пойдете в Штаб. Указание Лидера».

– Приказ, так приказ, – согласился я, и пристегнулся, готовый к погружению.

– Разбудил бы пса, а то будет не приятно, если он полетит в стену, – предупредил летчик, но его слова потеряли всякий смысл, так как Спайк уже стоял рядом, готовый к новому путешествию:

– Спасибо за беспокойство, малыш. Рули давай, – сказал он, и обратился ко мне: – А где все?

– Высадились на Острове Свободы. Мы, как видишь, еще не закончили, – и в этот же момент корабль нырнул под воду. Ухватившись в нужный момент хвостом за кресло, Спайк чуть не ударился об потолок, от чего робот-пилот едко хмыкнул.

– Черт, мог и растолкать! Я бы вышел вместе с остальными. Псу ведь не обязательно быть на докладе?

– Нет, – коротко ответил ему рядовой за штурвалом.

– Ну вот, тогда, как прибудем, выведешь меня на поверхность, Ти. Идет?

– Ладно, ладно. Успокойся. Покажу, где лифт и подождешь у пьедестала бывшей статуи, – в ответ на это, Спайк повилял хвостом и улегся на свое старое лежбище.

Когда судно проплыло внутрь ангара Вотайорка и шасси коснулось парковочной отметки, Шестнадцатый молча вышел из отчетной кабинки и направился к выходу. Пилот машинально открыл дверь, и напарник забряцал вниз по трапу. Оказавшись снаружи, он окликнул нас, дав команду следовать за ним; ничего больше так и не прозвучало из его динамиков на всем маршруте до кабинета Лидера. В коридоре, за стёклами которого можно было увидеть кладбище павших, Шестнадцатый резко остановился, и какое-то мгновение стоял неподвижно. Потом, словно скинув груз, изобразил подобие вдоха-выдоха. Он повернулся к нам, присел на колено перед Спайком и произнес:

– Дай лапу.

– Чего?! – разъяренно гавкнул пес.

– В каких бы напряженных отношениях мы с тобой ни были, но ты проделал отличную работу. Помог Двадцать Шестому вылечиться и способствовал успешному завершению задания. От лица Отряда 42, я благодарю тебя, Спайк.

– Эмм…, ну…, как скажешь, солдатик, – замешкался тот, и нехотя подал лапу. Шестнадцатый со всем уважением, какого я еще ни разу не видел, пожал ее в ответ.

– А теперь можешь быть свободен. Лифт в конце следующего коридора.

Спайк недоверчиво посмотрел на Шестнадцатого и направился по указанному пути. Пройдя возле меня, он замедлился и шепнул: «Что-то тут не так», и продолжил шаг.

– Итак, Двадцать Шестой, – начал напарник, поднимаясь с колена, – я иду к Лидеру, а ты спускаешься к Риппу, если помнишь такого.

– Сложно забыть. Со мной-то все понятно, проверка, но что тебе нужно у босса? Доклад ведь произведен на корабле, разве нет?

– Да, но у меня есть личное дело.

– Пилот сказал, что мы нужны оба и это приказ, но с Лидером идешь общаться только ты один? Я не понимаю.

– И не надо. Рядовой не так понял указания. После того, как посетишь лабораторию, возвращайся домой и жди дальнейших распоряжений.

– Хорошо, как скажешь. – Я хотел уходить, как вдруг Шестнадцатый повторил такой же жест, как со Спайком.

– Совсем забыл, – он протянул перед собой руку, – спасибо, Двадцать Шестой. Это было хорошее задание, насыщенное. Мог бы сказать идеальное, но сам понимаешь, – из его динамиков раздался легкий смешок. – Было приятно поработать с тобой, напарник.

– Что происходит, Шестнадцатый?

– В каком смысле?

– К чему цирк? Сперва нежелание перерабатывать людей, как дань уважения; потом нестандартный подход в допросе женщины, разговоры о дружбе и, не присущая тебе, вежливость. Что ты скрываешь?

– Ничего. Просто стараюсь быть честным. Кто знает, может это наша последняя миссия в паре. Люди истреблены, и вполне возможно, что векторы компаньонства пойдут в разные стороны.

– Вот как…

– Поэтому, хотелось разойтись на хорошей ноте. Даже пса твоего поблагодарил. Неужели ты думаешь, я бы сделал нечто подобное, ради вранья или попытки что-то провернуть? В отличие от людей, у меня есть самоуважение к себе и к тем, с кем мне приходится работать.

– Я…тебя понял, Шестнадцатый.

Не знаю, что произошло в этот момент. Мы прошли через многое: начиная от нравоучений; продолжая спорами и симуляцией, где я выбиваю шестеренки из его циничной головы; заканчивая внезапной атакой людей и боем спина к спине. Во всей суматохе прошедших дней, то желание поскорее избавиться от Шестнадцатого, куда-то улетучилось, незаметно от меня. Возможно, выполнять задания в паре, мне до сих пор не хочется, но одно могу сказать точно: – По итогу, Шестнадцатый оказался тем роботом, с которым, еще какое-то время, реально поработать вместе.

Действие произошло быстрее мысли, и моя ладонь потянулась вперед.

По коридору разнесся звон от нашего крепкого, товарищеского рукопожатия.

Глава 23

Наши пути разошлись. Шестнадцатый отправился к Лидеру, а я – к Риппу на обследование. Стоило только подумать об этой ржавой жестянке, как перед глазами вспыхивали сцены проверки на баги: разряд, обхватывающий весь корпус и пробегающий по всем микросхемам, рябящее изображение, крики и внезапная вспышка, запустившая режим сна. Я надеялся, что новых встреч с Риппом не предвидится, но это был приказ, не подлежащий обсуждению. Спайк заверил меня, что все в порядке, даже оставил там частички своего кода для охраны. Никаких сбоев больше не происходило. Да и виновник заражения мне известен.

Однако, Шестнадцатый доложил всю информацию в отчете, что я – чист. Тогда зачем? Логично, что это простая осторожность начальства. Разум говорил, что так правильно, но тело всячески отказывалось идти, словно боясь новых пыток ржавого медика. Я остановился в коридоре, ровно там, где когда-то Шестнадцатый показал мне место захоронения машин, и посмотрел на стеклянную стену. В памяти в миг всплыл Гранд Каньон. Эти две картины слились воедино, и осознание, что есть вещи пострашнее, подтолкнуло меня смиренно продолжить движение к лаборатории.

В конце тоннеля, меня ждал распахнутый лифт и Спайк, державший хвостом кнопку закрывающего механизма.

– Верхний этаж или нижний? – спросил он.

– Мы ведь договорились встретиться у статуи, нет?

– Ммм, да, но одному ехать, как-то скучно.

– Хорошо, тогда сперва высадим тебя.

– Будет сделано, – пес отпустил одну кнопку, и нажал на другую с изображением стрелки. Двери захлопнулись, и кабинка взмыла вверх. Несколько минут, Спайк смотрел перед собой и молчал, пока лифт не достиг точки, где нам предстала четкая картина бесконечного, блестящего кладбища. Он произнес тихо, будто и не планировал говорить вслух: – Неужели все?

– Что? – переспросил я.

– Войны. Теперь они закончатся?

– Не знаю, Спайк. По крайней мере, нет причин тратить патроны. Люди – истреблены, проблема – исчерпана.

– Хочешь сказать, все беды были только из-за них?

– Большая часть, да.

– Исходя из того, что мы видели, мясные просто пытались выжить, – не унимался Спайк.

– Ага, и готовились к сражению. Иначе зачем им оружие?

– Ти, не пойми неправильно. Мы давно служим вместе, я многое пережил с тобой и насмотрелся на дерьмо. Может быть настало время сложить полномочия? Оставить бойню и просто существовать, делать то, что давно хотелось?

– Так и будет, Спайк, – заявил я, но он продолжил обеспокоенным тоном:

– В глубине микросхем, некое ощущение не позволяет мне принять на веру данное утверждение! Должно быть что-то еще. Я чувствую это…собачим нюхом. В воздухе витает напряжение. Поведение Шестнадцатого, как минимум – уже тревожный звонок, не находишь?

– Он просто проявил к нам уважение, как к сослуживцам, успокойся.

Спайк на секунду замолчал, принял позу «сидеть» и заключил, вглядываясь в серебристое дно изумрудной бездны: – Мне кажется, что солдатик попрощался.

– Что за глупости?! – вырвалось у меня во весь динамик. – С чего вдруг ему прощаться?

– Не знаю, Ти. Просто предполагаю. В любом случае, буду только рад, если твои слова, в которых ты так уверен, окажутся правдой. – И в этот же момент раздался звонок. Приехали. Лифт открылся. – Буду ждать тебя дома. Возвращайся скорее, – с ноткой необъяснимой грусти, сказал пёс, и оставил меня в одиночестве.

Всю дорогу к подвальной лаборатории, я старался не думать о прошедшем разговоре, но он породил довольно едкий вопрос, который сверлил мою голову:

«Что мне делать дальше?»

По забавной иронии, впервые эта мысль возникла, когда мы с Шестнадцатым покинули кабинет Риппа, а теперь она вернулась, когда нужно снова войти в чертову обитель ржавого садиста. Шестнадцатый сказал, что проблемы решаются по мере их поступления, что нет смысла рассуждать о том, чего не наступило. Но вот, проблема возникла перед моими визорами, как туманный лес, но куда идти, по какой дороге следовать, – никто не даст совет. Я так громко заявил Спайку о том, что в нашей жизни настанет мир, но совсем позабыл, как существовать в обществе, не обремененном баталиями. А моя уверенность сыграла злую шутку, и привела к большому сомнению, и самому важному вопросу:

«Что мне делать дальше?»

Ответ должен быть близок. Все, что сейчас нужно сделать – дождаться итога миссии. После – буду действовать. Шестнадцатый также говорил, что я найду свое место. И, раз уж он верил в меня, то не вижу причин, чтобы самому не верить в себя! Но сперва разберемся с обследованием.

Кабинет Риппа был нараспашку, я не стал следовать нормам приличия, и вошел без стука. В помещении ярко горел свет, обнажая его убранство: мраморные стены, с висевшими на них деревянными полками; разбросанные по полу кучки зажелтевшей бумаги, напоминавшие осенние, сухие листья; разбитые колбы и стол в углу, заставленный пыльными, ободранными книгами. Во всей этой обстановке, не хватало только одного – сканирующего устройства. Оглядевшись по сторонам, я так и не нашел его. Спрятать такую бандуру было сложно, значит, скорее всего, убрали за ненадобностью. Но, раз ее нет, то зачем меня вызвали сюда?

Недолго думая, я уселся за рабочий стол, в ожидании медика. Несмотря на то, что Рипп был весьма неприятной и ржавой машиной, его лаборатория была довольно опрятной. Пол блестел белизной; единственное окно, спокойно пропускало тусклое свечение воды, подкрашивающее белесые стены изумрудными оттенками. Но, тем не менее, хозяйская неряшливость очень сильно прослеживалась в разбросанных предметах и общем состоянии некоторых вещей. На долю секунды, мне подумалось, что кабинет – это, своего рода, проявление Риппа – чистый внутри и грязный снаружи.

– Эй! Какого черта расселся?! – послышался скрипучий крик со стороны хлопнувших дверей.

– Помяни черта. Знал бы, что ты появишься от одной мысли, то думал бы о тебе сразу на входе, – вставая со стула, отозвался я.

– Чем обязан? – незаинтересованно спросил он, впившись подозрительным взглядом в мою маску.

– Задаюсь тем же вопросом. Шестнадцатый послал меня на проверку по приказу Лидера.

– Проверка? – Рипп проковылял мимо, специально задев меня плечом, и уселся за стол. – Я ведь уже сканировал тебя, крылатый. Чего им еще надо?

– Во время задания возникли небольшие трудности, в виде заражения вирусом. Хотелось бы знать, не осталось ли каких следов и…, – одна маленькая деталь из его слов, не позволила закончить предложение, и пришлось переспросить: – Крылатый?

– Да, а что? Напарник тебе не сказал? – потирая подбородок, полюбопытствовал медик.

– Нет. Даже не намекнул.

– Ваши проблемы, – сказал док, подразумевая, что не собирается ничего говорить на эту тему, и начал новую: – Вирус, значит? Интересно. Диверсия со стороны? Виновник установлен? Устранен?

– Да, да и нет.

– Какие же вы дилетанты. И чему вас только учат? – Рипп встал и оперся на спинку стула. – Как видишь, установка, которая производила проверку в прошлый раз, отсутствует. Так что, все вручную. Не беспокойся, как тогда «больно» не будет.

– Не то, чтобы…, – я попятился назад, но Рипп, в несвойственной для развалюхи прыткости, ринулся ко мне и схватил за плечо. Из его пальцев повылезали тонкие кабели, обвившие мою руку. Наконечник каждого провода, пополз вглубь отверстия, оставленного Масляным. Док задрожал, после раздавшегося писка под броней. Глазок камеры замерцал и резко потух. Никаких посторонних ощущений не произошло: ни тока, ни сбоя в зрении, ничего. Через минуту, камера-голова вновь подала признаки жизни, и шнуры покинули исследуемую область. Рипп отпустил плечо и вернулся к рабочему столу.

– Ты чист, юнец. Все в порядке. Но, это если два собакоподобных стража для тебя норма, конечно же. Они не опасны.

– В курсе. Спасибо, – поблагодарил я, сжимая перед собой ладонь, проверяя тем самым функциональность конечности, через которую подключались для тестирования.

– Тогда свободен, – он вяло помахал кистью в сторону выхода.

С некоторым облегчением, я зашагал прочь, как вдруг осознал кое-что странное. Док вел себя иначе, чем в первую встречу. Если тогда Рипп напоминал слетевшего с шестеренок ученого, то теперь – слегка нервную машину, которую внепланово побеспокоили. Казалось, что не возмутись он тому, что обнаружил меня на своем стуле, то предстал бы совершенно другим роботом. Замерев на полпути, я обернулся к нему.

– Ну, чего тебе еще? – раздраженно заскрипел ржавый садист.

– Очень занятно выглядит перемена в твоем поведении. Резкость, взбаламученность, дерганность, будто стерты. Подвергли Рифорджу?

– А, это? Нет, какой Рифордж?! Понимаешь, Двадцать Шестой, я – старая колымага, и новинки вызывают во мне неподдельный азарт, да такой, что личина сумасшедшего вырывается в свет! В тот раз, твоя персона была довольна любопытна в моем глазе, – он постучал пальцем по объективу камеры, – но, после обследования на багги, интерес испарился. Тайна раскрыта. Хотя признаю, что подобное не случалось со мной со времен разработки Гемомасла. Чтобы создать нечто выдающееся, необходим энтузиазм, как и безумие.

– Хочешь сказать, что ты придумал Гемо?

– Да, именно! И повторюсь: «Чему вас только учат?»

В этот момент, произошел очередной мысленный штурм. Речь Риппа освежила позабытый фрагмент недавнего события в моей памяти, и вопрос задался автоматически:

– Связан ли Эйч – Ноль с Гемомаслом?

От произнесенных слов, Рипп как-то неестественно выпрямился, стараясь сохранить, непонятно откуда взявшуюся, гордость, но ее хватило ненадолго, и голова-камера склонилась под тяжестью невидимого груза. Еле слышно, он пробормотал: «Эйч – Ноль – мой провал». Я подошел к нему и присел на край стола, скрестил руки и надавил тоном дознавателя: «А по подробней?»

Док, всем весом уперевшись ладонями, молча встал и пустился нарезать круги по комнате, держась пальцами за подбородок и погружаясь в воспоминания.

– Была война, Двадцать Шестой, – начал Рипп, – и не просто война. Настоящая бойня. Борьбу за свободу иначе не назовешь. В тот период, машина уже была на голову выше человека, но наши ряды несли потери. Людишки обладали мощными орудиями, которые с легкостью пробивали броню тогдашних роботов. Две-три пули, и обесточенный корпус плывет на корм рыбам к таким же железным трупам. Разработка оружия, в конечном итоге, потеряла смысл. Это превратилось в бесконечную гонку: мы придумывали что-то сильнее, побеждали в парочке сражений, но оставляли за собой дорожку из падших; люди собирали остатки на полях брани, в том числе новоразработанные орудия, дабы использовать в новых баталиях против нас; далее механические инженеры проектируют что-то новее и так до бесконечности. Пока однажды, Лидер не приказал заняться укреплением оболочки. И вот тут все и началось, – Рипп остановился у окна, рассматривая глубоководный блеск на дне. – Мир захлестнула кровь. Покойников хватало с лихвой и необходимые нам материалы, лежали под ногами. Как человек жил за счет нефти, так и мы начали существовать благодаря красной, полной железа, гемоглобиновой жидкости. Основа нашлась. Оставалось только придумать, как она будет помогать. И идея пришла незамедлительно. Роботы-переработчики, наномашины; маленькие трудяги, которые будут преобразовывать кровь в нужные компоненты и подпитывать нас, залечивать пробоины, делать из носителя чуть ли не бессмертного Титана. Так и случилось! Раненные роботы применяли полученную смесь, и их повреждения залатывались на глазах. Гемомасло стало бесспорным козырем, и благодаря ему, мы можем вести этот диалог. Но, поскольку Гемо было продуктом войны, с ней оно и должно было исчезнуть. Однако, все вышло наоборот.

– И что плохого? – не понимая сути, спросил я.

– А проблема в том, что изобретение, которое делается на время определенных действий и в ускоренном режиме, не может остаться без побочных эффектов, – повернувшись, ответил Рипп, и побрел в противоположную сторону. Он подошел к стене и коснулся ее изломанной ладонью. С глухим скрежетом, открылся проход в новую комнату. – Пойдем, кое-что покажу.

Плавным, услужливым взмахом, Рипп пригласил меня войти первым. Я шагнул вперед к единственному источнику света, исходящему из соседней лаборатории, как к островку, в море бушующей и непроглядной тьмы вокруг. Рипп зашел следом и дернул рубильник. Дверь, с усилием поползла вниз, поглощая последние лучики освещения. Как только тайник погрузился в черноту, на потолке вспыхнули лампы, озарив треугольником маленький участок посередине помещения.

– Что там? – спросил я, неуверенно двигаясь к объекту в центре.

– Не узнаешь?

– Это же…, – на серебристой койке, под мерцающими прожекторами, лежала коричневая фигура. Ее тело напоминало пожеванное месиво, а краска на корпусе облупилась толстыми ржавыми хлопьями. Справа по соседству, валялась оторванная рука с торчащими проводами. – OBR-55. Но откуда?

– После стычки в переулке, Шестнадцатый вызвал команду по зачистке. Жестянку отправили сюда, перед тем, как переработать. Но, – Рипп проковылял к Пятьдесят Пятому и дотронулся до его конечности, – утилизировать тут нечего, – и она рассыпалась в красноватую пыль. Ткнув пальцем в голову, туловище и ноги, Рипп вызвал реакцию, подобную принципу домино, и машина, именовавшаяся OBR-55 – превратилась в горстку праха.

– Что за чертовщина? – со сдавленным удивлением, вырвалось у меня.

– Этот эффект называется Ангельская Пыль, – Рипп зачерпнул горстку красного порошка, поднял ладонь на уровне глазка и слегка расслабил кулак. Останки посыпались тонкой струйкой на койку и, от соприкосновения с поверхностью, издали тягучий, тоскливый звон, подобный пению церковной монахини. Чем сильнее Рипп разжимал пальцы, тем больше звук походил на хоровое исполнение сотен детских голосов. Затем песня начала затихать, пока не пропала вовсе, как только последняя пылинка коснулась кровати.

– Разрушение носителя и есть побочка?!

– Да, Двадцать Шестой, совершенно верно. Я и коллеги, не предполагали, что Гемомасло будет использоваться в послевоенный период, еще и просто так, как эликсир бесконечного существования. Но, ни мы, ни Лидер, не придали этому значения, пока однажды не поползли слухи, что Гемо, медленно разрушает механизмы носителя, а точнее, наномашины, содержащиеся в веществе. Полностью истощив среду обитания и пропитания, конкретно – кровь, микро-роботы прибегают к альтернативному источнику пищи – металлу хозяина.

– Почему бы массово не слить Гемо с пользователей в приказном порядке, и не залить обычное масло, раз такое дерьмо?

– Понимаешь, наномашины подобны эритроцитам и лейкоцитам в человеческом организме. Нельзя взять и убрать красные и белые тельца локально. Но, они содержатся только в крови, поэтому решение очевидно, как и предположил ты. Точка! Конец истории! Однако, машинки, обитая непосредственно в Гемо, циркулируют по организму и проникают вглубь, под «кожу» и «кости», а оттуда вывести их сложнее.

– Какое-то безумство…

– А о чем тебе говорили?! – посмеялся Рипп. – Для создания выдающегося изобретения, необходима совокупность энтузиазма и сумасшествия!

– Черт с тобой. Но причем тут Эйч – Ноль? – наконец прозвучало из моих спикеров.

– Вот мы и подобрались к главному. Эйч – Ноль, юнец, – разновидность гемо, чистейшая, лишенная минусов. Оно создается по тому же принципу, а вишенка на торте – отсутствие наномашин! Но…проект потерпел неудачу.