Текст книги "Эпоха переселения душ (СИ)"

Автор книги: Виталий Невзоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Глава 5. Земля. Переполох

Майор Коломенский, мучимый утренним похмельем, с трудом ворочал языком, пытаясь этим идиотам из своей роты объяснить, что делать при отравлении фосгеном. Вояка был немного грузноватым, но крепко сбитым кадровым военным. Его пристрастие к спиртному и полное отсутствие честолюбия абсолютно не давало надежды на какой–либо карьерный рост. Впрочем, его вполне устраивала должность заместителя командира полка по химической защите: место непыльное, и никакими другими обязанностями кроме как занятий с солдатами, да периодической проверки противогазов не отягощённая, что давало массу времени для различного вида удовольствий. Кроме того, к должности придавался ещё и «спиртпаёк», который майор усиленно использовал по вполне предсказуемому назначению.

С утра его голова болела жутко, в горле пересохло, всё–таки прав был вчера замполит, предостерегая от потребления последней «пол–литры», такая желанная тогда, она действительно оказалась лишней. Солдаты, разморенные жарой, всё более откровенно зевали и, уже становилось совершенно очевидным, что мало кто из них действительно слушал майора.

– Предположим, – бубнил майор, повернувшись к доске, – возьмём «А» самолётов противника, несущих оружие массового поражения в форме иприта… – лектор призадумался. А думать было очень трудно, можно сказать, даже невозможно. И всё же майор продолжил, – нет, «А» самолётов мало, давайте возьмём лучше «Б» самолётов противника.

Мелок, которым майор чертил самолётик, выпал из руки, и как ему показалось, с жутким грохотом звякнул о макет снаряда. Из–за мучительной головной боли, отдававшейся на каждый громкий звук, майор Коломенский потерял нить рассуждений, но, увидев уже почти заснувшего солдата, его мыслительный процесс возобновил работу с новой силой. Не повышая голос ни на децибел, майор поинтересовался:

– А вот вы, рядовой?

– Рядовой Бокий, товарищ майор! – браво отрапортовал дородный детина. Вояка поморщился от громкого звука. Саша Бокий отличался исключительным интеллектом, спрашивать о чём–то его обычно было бесполезно, зато он показывал чудеса выносливости в беге со всевозможными препятствиями.

– Какие вы знаете виды боевых отравляющих веществ?

– Отечественные и импортные, товарищ майор!

Майор озверел. Превозмогая тупые удары крови он смог выдавить:

– Ты такую <х-ню> будешь своей матери пороть! У вас в головах столько говна, что даже у меня в голове не умещается! Вот ты! – майор ткнул на Васиного соседа, – скажи, если рацию залило ипритом, можно работать?

– Рядовой Козловский! Нет, товарищ майор!

– Прислали на мою голову дебилов! Почему же это нельзя? Если приказ будет, то конечно можно – возьми на складе новую рацию и работай… сейчас вы у меня все пойдёте окопы рыть в учебно–оборонительных целях, а точнее – вокруг полигона, чтоб неповадно было!

Как раз в этот момент рядовой Владимирский вздрогнул и издал какой–то совершенно просто потусторонний вопль. Такой вопль можно услышать или в кошмарном сне или в каком–то голливудском триллере, в жизни он никак не мог возникнуть, во всяком случае, до этого момента все сидящие в комнате так полагали. Василий скатился под стул и, продолжая вопить, метался по полу. Его рука случайно схватила ножку стула… треск разламываемой мебели даже не был слышен на фоне вопля, зато хорошо виден сам стул, в мгновение ока просто растерзанный рядовым. Так же внезапно, как и возник, вопль прекратился: рядовой потерял сознание.

В звенящей тишине майор даже забыл о собственной боли. Находясь на автопилоте, он скомандовал взводному бежать в санчасть. Впрочем, тут же выяснилось, что это было уже без надобности: вопль рядового успел растревожить весь полк. Часа через два переполох утихомирился, рота, во избежание глупых мыслей, сейчас бежала уже седьмой километр, майор успел опохмелиться в медсанчасти, а рядовой был отправлен в военный госпиталь ближайшего города в бессознательном состоянии.

Когда Витольд очнулся, всё тело болело, так как будто его изрядно избили накануне. Он открыл глаза и огляделся. Судя по всему, его поместили в какое–то заведение для лечения.

«Ну и пусть их!» – подумал он и снова закрыл глаза, – «По крайней мере, есть время разобраться в происходящем».

Пора было подвести предварительные итоги эксперимента и выяснить, что делать дальше. Витольд задумался:

«Что мы имеем? Во–первых, трансгрессия удалась, он явно в другом мире и в другом теле, хотя и идеально похожего телосложения. Вот оно! Он всё думал – трансгрессия пройдёт в случайное тело или выбранное по какому–то признаку, похоже, что телосложение играет не последнюю роль, тут Маркус Великий был явно не прав, полагая, что тело будет случайным. Во–вторых, похоже, ему пока ничего не угрожает, его считают больным, и будут лечить. Конечно, тут надо быть осторожным, если знахарь окажется сильным колдуном он сможет обнаружить аномалии астрала из–за неполной конгруэнтности души и тела. Ну что ж, я тоже не подарочек, кое–что умею. Как там результат моего аркана–матрицы? Похоже, что защита в порядке, во всяком случае, убить меня не смогут ни с первого раза, ни со второго, а там будет время что–нибудь предпринять. Грааль тоже создан и благополучно принял форму перстня на безымянном пальце руки, что ж, на первое время у него есть запас маны и несколько неприятных неожиданностей для тех, кто на него вдруг решит напасть».

Грааль представлял собой невидимый в астрале очень мощный артефакт, один из семи описанных Великих артефактов Керданы. В отличие от многих других волшебных предметов он не «фонит» и не экранируется: идеальное оружие на чёрный день – ни один маг не сможет его засечь и определить его магическую природу. Искусство создания Граалей почти забылось на Кердане в силу его специфики. Дело в том, что единственным, но очень существенным минусом Грааля являлось то, что на его подготовку ушло более тридцати лет, а пополнить ману в нём после активации было принципиально невозможным в силу его магической конструкции. Этот своеобразный артефакт являлся магической вещью разового действия, хотя и заключал в себе много заклинаний. Трудоёмкость изготовления Грааля была настолько велика, что на Кердане они появлялись не чаще чем один в тысячелетие, и мастер его изготовил только из–за совершенно исключительных и непредсказуемых последствий своего эксперимента. Сейчас мастер был рад, что не пожалел огромного количества сил и изрядного времени на его изготовление. Владение такой штукой в незнакомой Вселенной, делало жизнь Витольда гораздо более спокойной.

Аркан Суперлингво тоже сработал, во всяком случае, Витольд понимал слова, хотя и не мог понять смысл всех фраз. Это был позитив. В негативе оставалась непонятная сильная боль и значительные затруднения в колдовстве. Медленно прокручивая события первых мгновений пребывания в этом мире, у Витольда складывалось впечатление, что астрал отчаянно сопротивлялся его манипуляциям. В отличие от Керданы, где астрал был гибким и податливым, и сам шёл навстречу пожеланиям мага, здесь же он был какой–то густой, как сироп, каждая операция с ним проходила чрезвычайно медленно. Витольд чувствовал, что его манипуляции с астралом похожи на движения мухи в меду, и только огромный опыт и умение концентрироваться помогали ему хотя и с трудом, но оперировать астралом.

Но если б только это! Главной проблемой было то, что любое, даже малейшее движение в астрале, вызывало сильнейшую боль, а попытка применить антиболевой аркан и вовсе привела его к потере сознания от болевого шока, выведя из строя на весьма длительное время. По оценкам волшебника, прошло изрядное количество времени, так как трудно предположить, что его доставка от учёбы к больнице была очень скорым мероприятием. Архимаг решил больше этот аркан не применять, уж лучше боль от заклинания, чем потеря сознания в самый неподходящий момент.

Волшебник осторожно попробовал вызвать заклятие познания сущности. Когда–то очень давно, когда он только начинал курс высшей магии, его учитель де Торо показал ему это простенькое и бесполезное заклятие. Единственное что оно делало, так это показывало основные константы континуума. Сейчас даже это пустяковое волшебство далось ему с большим трудом. Витольд потратил почти полдня на его вызов, тогда как четыре века назад ему, ещё совсем мальчишке, удалось вызвать его за какие–то мгновения, сразу после того, как он понял объяснения учителя. Ощущения были такие, как будто Витольд без остановки рубил дрова много дней подряд. Мастер откинулся на подушку и, постанывая от боли и усталости, суммировал полученные результаты. Скорость света в этом мире отклонялась на тысячную долю процента от кердианской, заряд электрона – на миллионную, гравитационная постоянная вообще такая же, отклонения физической сущности этого Мира от Керданы были незначительны.

А вот с астральной составляющей творилось что–то не так. Астральная константа здесь была меньше кердианской аж на пять порядков, а это означало, что астральные проекции почти не действовали! Маг попытался подставить в Глобальное Уравнение Континуума такую астральную постоянную. По всему выходило, что астральные проекции действовали, но настолько слабо, что их влияние на этот Мир было ничтожным. В этой Вселенной маг высочайшего уровня становился не сильнее подмастерья на Кердане, отзанимавшегося пару лет в Академии.

Мага пробил озноб, этого он не ожидал. Витольд снова прокрутил в уме глобальные формулы мироздания, и получилось, что если бы астральная константа была ещё хоть на долю процента меньше, он бы вообще не смог вернуться даже теоретически. Сейчас надежда оставалась, хотя и очень призрачная, маг просто не мог себе представить, как и откуда взять такую прорву маны, да ещё и притом, что каждая капля, извлекаемая из астрала, стоила мгновения чудовищной боли. Лишь сейчас Витольд осознал, что только благодаря исключительно тщательной подготовке, да колоссальным количествам энергии, выделившейся при трансгрессии, ему удалось активировать матрицу. Он ещё гадал, куда девать колоссальный избыток энергии при трансгрессии! Глупец! Её едва хватило на активацию матрицы! Придётся отложить колдовство на крайний случай, теперь понятно, что каждое самое невинное заклинание будет требовать от него колоссального расхода энергии, сил и сопровождаться сильной болью.

«Очень странный мир, и как они только здесь живут с такой магией!» – подумал мастер перед погружением в сон.

Глава 6. Кердана. Побег из замка

Голова Васи кружилась всё сильнее и сильнее, наконец всё замелькало как в калейдоскопе и вовсе померкло. Рядовой всё это время пытался хоть как–то пошевелиться, но не мог, было ощущение, что его как будто туго спеленали. Погрузившись на мгновение во тьму, Вася внезапно ощутил яркую вспышку, и понял, что он снова обрёл способность двигаться. Как по волшебству исчезла и тошнота, и страх, и головокружение, и, главное боль. Возникло впечатление, что его каким–то странным методом внезапно вылечили, даже сонливость и усталость как рукой сняло. Одновременно с этим Вася ощутил прямо–таки давящую тишину и дуновение приятного прохладного ветерка, принёсшее какое–то странное благовоние – то ли церковного ладана, то ли каких–то китайских курительных палочек с каким–то необычным чужеродным оттенком.

Он осторожно открыл глаза… и тут же зажмурил их вновь! Первой мыслью проскочило:

«Ох! Не стоило вчера пить этот сомнительный самогон, ох как не стоило!».

Василий опять открыл глаза и осторожно огляделся. Увиденное говорило, что самогон тут явно не причём. Для начала Вася не чувствовал ни тяжести в голове, ни похмелья и вообще он себя чувствовал на редкость посвежевшим и полным сил, что для «вчерашнего самогона» было более чем не характерным. Да и слишком уж странной оказалась, представшая его взору, картина. Вот если бы зелёные чёртики пригрезились, то было бы всё понятно, но к вящему ужасу Васи спасительных чёртиков не было, а вместо них он стоял в каком–то средневековом замке в пентаграмме!

Вокруг него горели свечи, а красивая и совсем молоденькая девушка в одеянии самой, что ни на есть настоящей ведьмы, стояла на отдалении в огненном круге. Прямо перед Васей находился небольшой пьедестал, на котором лежала очень древняя книга огромного, словно географический атлас, размера и совершенно невиданной толщины. На пожелтевшей странице книги с исключительной изящностью был выписан портрет какого–то старца, причём настолько живо исполненный, что казалось, старец слегка подмигивает Васе. Ведьма в огненном круге сначала выгнулась дугой, а затем, сделавшись казалось даже выше, она вознесла руки вверх и начала выкрикивать какое–то заклинание, подвывая некоторые слова. Перед ней возникали и распадались в воздухе искрами какие–то огненные буквы, от которых явственно пахло озоном.

Вася попробовал пошевелиться, девица вскрикнула, открыла глаза. В руке ведьмы внезапно из ниоткуда возник посох, который она, не медля ни секунды, направила на Васю. Пребывая в ступоре, страх вновь сковал всё его тело. Из посоха вылетела маленькая шаровая молния и медленно начала двигаться на Васю. У него всё внутри похолодело. Эта тварь вырвала его из его же собственного Мира и теперь делала над ним какой–то идиотский эксперимент. В голове стучала одна мысль:

«Бежать! Бежать пока не поздно!».

Рука Васи сама дёрнулась в ответ на молнию, и с кончиков пальцев неожиданно сорвались какие–то голубоватые брызги на сверкающих паутинках. Капли метнулись к ведьме и спеленали её в плотный кокон, а сама молния с ужасным треском исчезла. Надо отметить, что этого результата Вася уже не видел: он метался как обезумевший по замку в поисках выхода – быстрее и дальше, подальше от этого ужаса! Что ему делать далее, можно обдумать и потом, а сейчас главное – как можно подальше от ведьмы.

Метаясь, как сумасшедший, по незнакомому и очень мрачному замку, Вася с некоторым удивлением обнаружил, что его тело теперь гораздо сильнее и выносливее. По крайней мере, ещё вчера рядовой после такой пробежки по бесконечным коридорам уже дышал бы как загнанная лошадь, а теперь он даже не запыхался. Наконец забежав в оружейную, Вася схватил на ходу со стенки первую попавшуюся шпагу, и подбежал к окну: высота – этажа три, внизу ров с водой. В обычной жизни Васе в голову не могло прийти прыгать или даже слазить по верёвке с такой высоты, но сейчас всё его существо вопило, что другого выхода просто нет, и если он хочет жить, то это единственный выход.

Вася сначала бросил шпагу через ров, а потом прыгнул сам. Во всяком случае, он ничего себе не отбил и уже через мгновение со шпагой в руке и весь мокрый он бежал через лес. Только пробежав не менее полукилометра, до него дошло, что его прыжок совершенно никак не вписывается в способности обычного человека. Даже с очень большой натяжкой не вписывается! В голову всё время лезла глупая мысль, о том, что даже супермены в самых идиотских боевиках не прыгали через ров с водой с третьего этажа, а после этого не бежали с безумной скоростью, причём не то что без каких–либо повреждений, но даже и не сильно уставая при этом.

Вася бежал до сумерек без остановки. Только когда в лесу начало смеркаться он понял, что несмотря на непонятно откуда взявшуюся чрезвычайную выносливость всё–таки сильно устал и очень хочет пить. Обессиленный он сел на поваленное дерево. Мысли путались, и никак не получалось сосредоточиться. В лесу стояла тишина, пахло грибами и сыростью. Отдышавшись, Вася на грани восприятия услышал журчащий звук откуда–то справа и был вскоре вознаграждён чистой и холодной ключевой водой из маленького источника. Только напившись, Вася вдруг понял, насколько действительно он устал. Глаза закрывались сами, Василий отполз на сухое место, прилёг и мгновенно провалился в глубокий сон.

Лайла висела в футе от пола, туго спеленатая в митрилловый кокон. Всё было не так. Сначала ей показалось, что мастер достиг успеха и астрал исторгнул его душу во внешний Мир. Она, как они и договаривались с Витольдом, сразу же послала заклятие вечного хранения, но мастер, словно как вернулся и, по–видимому, свихнулся одновременно. Во всяком случае, по другому трудно было объяснить, зачем он вопил и бегал как угорелый по собственному замку. Да и вообще, бегающего и вопящего Витольда она представить себе не могла, по крайней мере, до сегодняшнего дня.

Мастер всегда был для ученицы воплощением спокойствия и рассудительности, он предпочитал действовать быстро и решительно, но продумано. В представлении Лайлы крик и метание никак не вязались с его возможностями. Она вполне могла себе представить мастера делающим какой–то идиотский эксперимент, или бросающим вызов всем магам сразу, чтобы посмотреть что будет или совершающим ритуальное убийство целого города, да что угодно! Но только не то, что он будет бегать с выпученными глазами по своему собственному замку и вопить что–то нечленораздельное. Впрочем, у Лайлы было всего несколько мгновений на то, чтобы оценить всё это. Мастер с какого–то перепуга бросил в неё митрилловую сеть: хорошее заклинание, любимое у мастера для обезвреживания врага. Волшебница вздохнула.

Когда–то, давным–давно, Лайла была свидетелем, как архимаг Торис явился в Ла Венталь по поручению Совета. Торис был одним из самых сильных магов Керданы, являлся членом Совета и ректором Академии, а также вполне обоснованно претендовал на звание Великого. Собственно, сам он уже давно именовал себя Великим и никто не смел говорить ему в глаза иное. Витольд тогда был занят в лаборатории с каким–то чересчур капризным экспериментом и, не отвлекаясь от работы, обездвижил Ториса митрилловой сетью. Великому потребовалось всё утро, чтобы освободится, и то, мастер снял остатки заклинания, завершив к тому времени эксперимент.

Торис тогда рассказал, что в первые мгновения был очень зол и если бы справился с сетью, то убил бы Витольда сразу. Потом он понял, что явился некстати и, проанализировав ситуацию, пришёл к выводу, что, скорее всего, и сам бы так поступил, вломись кто–либо к нему в лабораторию во время проведения эксперимента. К концу своего заточения в коконе, испытав неимоверную крепость нитей и добротность плетения, Великий пришёл в восторг. Когда Витольд окончательно освободил Ториса, последний пребывал в отличном настроении. Помнится, тогда они засиделись почти до самого утра, распивая дорогое кьянское вино, и делясь мнениями по тем или иным вопросам магии. Витольд слыл отшельником и такие встречи с коллегами Лайле хорошо запоминались, ибо их всего произошло на памяти волшебницы столько, что можно было подсчитать по пальцам на одной руке.

Лайла слегка пошевелилась. Не оставляло чувство, что что–то с этой сетью не то. Неуловимое, но немного странное, ощущение на уровне интуиции. Лайла, как и Витольд, в интуицию не сильно верила, но зато верила в системный магический анализ. Сосредоточившись, она внимательно осматривала паттерн плетения сети из астрала. Он оказался правильным, и всё же какая–то странность здесь присутствовала, но постоянно ускользала от её внимания. Лайла смотрела на узлы, и они были правильными и обычными, но когда она окидывала взглядом всю картину, то в узоре мелькало что–то неуловимо непривычное. Внезапно Лайлу осенило: общий тензор напряженности был направлен на созвездие влюблённых, тогда как Луна находилась сейчас в доме единорога.

«Очень–очень странно!», – подумала девушка, не то что мастер, даже она уже лет как пятьдесят никогда не сделала бы такой ошибки, – «а это, скорее всего, значит… что же это может значить? Похоже, мастер вовсе не хотел обездвиживать меня, а просто просил подождать?».

Выходило что так, сама Лайла знала, что иногда сделать заклинание быстрее, чем объяснить чего хочешь. И всё же Лайлу не покидала мысль, что что–то случилось неправильное. А если мастер действительно свихнулся или потерял память? Он бы сделал правильную сеть или ошибся? Ответа нет, мало данных…

Она осторожно спроецировала сеть в созвездие единорога, и она, чувствуя правильное направление астрала, от легонького прикосновения Лайлы со щелчком переориентировалась, но в то же мгновение волшебница успела воспользоваться временным хаосом плетения при переориентировке, чтобы выскользнуть из её цепких объятий. Это оказалось столь простым, что настораживало даже больше, чем странное поведение учителя. Тот мастер, которого более семидесяти лет знала Лайла, никогда не сделал бы этой ошибки.

После освобождения волшебница сразу нырнула в астрал – всё чисто, никого поблизости. Чародейка кинулась по лестнице вверх в библиотеку, где стоял сердцевидный кристалл. Кристалл находился на столике в библиотеке, нетронутый, никаких следов на защитных арканах не было, никто к кристаллу и близко не подходил. Лайла провела над ним рукой, мысленно обратившись к сторожевому аркану с приказом пустить её к управлению. Кристалл сразу потеплел и засветился изнутри каким–то радостным теплом. Девушка погладила рукой кристалл в знак благодарности. Он был почти живым и почти разумным существом – диким гибридом механики, магии и разума, который мастер ещё лет двести назад сконструировал для охраны замка и владений. Во всяком случае, никак более этот артефакт не использовался, хотя многие маги Керданы, насколько это известно Лайле, пользовались гораздо более простыми и вполне надёжными охранными амулетами. Неоднократно Лайла задавалась вопросом: «зачем нужен настолько сложный охранный кристалл?», но Витольд предпочитал с ней этими соображениями не делится. Из этого девушка сделала вывод о том, что, по–видимому, его роль не такая уж простая и не сводится лишь к защите замка.

Каждый день мастер, а потом и Лайла сбрасывали нерастраченные остатки маны в кристалл, а кристалл же следил за порядком в замке, отслеживал непрошеных гостей и пресекал любые виды магического вторжения. Как живое существо он почти не требовал постоянного управления, сам с интересом следил за всем, обрабатывал информацию, вышвыривал непрошеных гостей и отражал любые атаки на Ла Венталь. В случае чего–то экстраординарного он был способен поддерживать телепатический контакт с хозяевами.

Теперешняя просьба Лайлы была очень деликатной: она понимала, что Витольд наверняка расставил приоритеты, и Лайла никак не могла претендовать на первенство своих приказов, если они конфликтовали с предписаниями мастера. Волшебница на мгновение задумалась над тем, как себя вести с кристаллом и стоит ли вообще говорить с ним. Наконец она решилась:

– Крис, что сейчас происходит? Ты чувствуешь угрозу?

– Нет Лайла, в данный момент угрозы нет. Внутри у всех обитателей стопроцентная лояльность, снаружи не обнаружено ни чужого особого внимания, ни каких–то зломышлений, ни даже банальных флуктуаций напряжённости полей астрала.

– А как насчёт мастера?

– Мастер в настоящее время отсутствует.

– В Замке?

– Вообще отсутствует, я не могу его нигде обнаружить.

– Но куда же он делся?

– Не знаю, такое впечатление, что просто исчез.

– Но я слышала шаги буквально минуту назад и шум в стороне оружейной!

– Ты ошиблась, там не было мастера, но какое–то существо спешно покинуло замок через окно. Я не стал его задерживать, опасности оно не представляло, и стремилось не навредить замку, а как можно быстрее исчезнуть из него.

– Ладно, с этим не совсем понятно, но я разберусь позже. Я надеюсь на тебя, понимаешь, мастер… он… как это правильно сказать… не совсем в своём уме, по–моему… Я понимаю, что ты не будешь ничего предпринимать против хозяина, но можешь обещать, если от него поступит какой–либо приказ поведать мне о нём? – девушка задумалась, формулируя свою мысль, – Ну, хотя бы проанализировать его, перед тем как выполнять, чтобы попробовать не следовать ему, если он тебе покажется странным.

– Лайла, я не могу не выполнить прямое предписание, но я понял, что ты мне хотела сказать. Я внимательно проанализирую приказ мастера и, если он покажется странным, попытаюсь что–нибудь придумать. Или повременить с его выполнением, или найти лазейку как его выполнить неправильно, или хотя бы предупрежу тебя о сути приказа.

– Спасибо! – Это было даже более того, что могла ожидать волшебница в данном случае.

– «Странный этот кристалл», – подумала про себя Лайла. Она уже много лет ломала голову, действительно ли он разумен, либо просто хорошо запрограммирован. Последнее высказывание кристалла говорило в пользу куда большей его разумности, чем она полагала ранее. Интересный сюрприз.

Лайла задумчиво восстановила защиту и быстрым шагом направилась в лабораторию. Там она полезла в огромный шкаф с химическими и алхимическими реактивами. То, что она искала, найти было сложно, ибо на её памяти не использовалось ещё никогда. После получасового поиска в самой глубине шкафа между никому ненужными отварами крыльев летучих мышей и экстрактом синей полыни, волшебница наконец–таки нашла миниатюрную склянку размером не больше напёрстка. Она вся была покрыта толстым слоем пыли. Надпись гласила, что это «кровь дракона проклятая», но на самом деле в ней была кровь мастера, которая хранилась на экстренный случай, типа сегодняшнего, и о его существовании знала только Лайла. Не понадеявшись на неправильную надпись, флакон был ещё дополнительно заколдован, и если бы его открыл кто–то, кроме самого мастера или Лайлы, то склянка мгновенно раскалилась бы добела, а кровь выкипела и обуглилась.

Лайла открыла флакон, ничего не произошло. Далее маленькой палочкой она нанесла капельку крови на тыльную сторону своей руки и размазала в причудливую руну. Волшебница осторожно закрыла сосуд и поставила обратно, лёгким щелчком вызвала заклинание старения… флакон снова покрылся толстым слоем пыли. Чародейка не спеша призвала силу и, по мере того как тяжелела её рука, Лайла начала видеть следы мастера. Наконец рука занемела и волшебница теперь видела его следы совершенно отчётливо. Заклинание должно продержаться не меньше пяти–семи дней, а этого было более чем достаточно для поиска.

Лайла, не медля ни минуты, направилась по следам. В десятый раз, проходя по коридору между библиотекой и её спальней, чародейка мучилась тем, что она что–то упускает, и очень существенное… Ну не мог мастер, даже если он сошёл с ума, бегать по этому кругу и петлять на пятачке, который он знал до мельчайшей царапины на каждом камне стенной кладки более четырёх столетий. Наконец след вывел её к оружейной. Понятно, что на предписание мастера «не покидать замок», теперь обращать внимания смысла не имело. Лайла на мгновение задумалась, прикидывая план действий. Потом она ещё раз окинула уже более внимательным взглядом стены. Явно не хватало любимого клинка мастера. Лет триста назад Витольд притащил его из какого–то путешествия, во всяком случае так объяснил ей караульный, отвечающий за сохранность оружия. Сам Витольд хранил гробовое молчание по поводу и шпаги и того путешествия, но было видно, что он считает этот клинок вовсе не простой железякой, пусть даже и сделанной гениальным мастером. От шпаги всегда веяло силой, и Лайла ощущала себя неуютно каждый раз, когда её обнажали в её присутствии. Теперь же отсутствие его любимого оружия и вовсе не добавляло радости чародейке.

Лайла последний раз окинула стенку взглядом и решительно взяла перевязь, свою любимую рапиру, пусть и не такую страшную и заклятую как у мастера, но тоже не рядовую. Сама Лайла когда–то над ней очень усердно поработала, создавая несколько неприятных для врага сюрпризов, часть из них не знал даже её учитель. Тогда Лайла не придала этому значения, а мастер просто не страдал любопытством, но теперь она была в глубине души рада этому, хотя и надеялась, что прямого сражения с существом, в которого превратился мастер, не будет. Лайла также засунула кинжал в сапог, маленький кинжальчик положила в чехле в карман, и с этим вылетела через окно. Легко перекувыркнувшись, Лайла слевитировала за рвом, и немедля отправилась по следам в глубь леса.