Текст книги "Эпоха переселения душ (СИ)"

Автор книги: Виталий Невзоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Глава 20. Кердана. Около пяти тысяч лет назад. Маркус Великий

Маркус сидел в полутёмной коморке, называемой своим домом, видимо по недоразумению… Развалины полуподвала это были, а не дом, если честно говорить. Но архимагу сейчас стало не до архитектурных излишеств. Он отложил перо в сторону. Основной труд, на который учёный потратил большую часть жизни: «Теоретические основы магии мироздания», был наконец–таки завершён. Волшебник кисло улыбнулся, неодобрительно качая головой при воспоминаниях значительной давности.

Когда–то, ещё совсем молодым, как ждал он этого момента, как мечтал о славе самого великого учёного. Как интересно было познавать мир, как хотелось стать Великим архимагом. Каким же молодым и наивным он тогда был! Кому нужны его изыскания! Чего добился? Вот он сидит в полуподвале, и по правде, живёт похуже некоторых крестьян. Другие архимаги частью презирают его, а остальные и просто насмехаются, прозвище «Великого» он получил, но если его так кто–то и называл, то, скорее, с издёвкой, чем искренне.

В глазах подавляющего большинства волшебников ценилась, прежде всего, практическая сторона магии: боевые арканы, а также волошба, позволяющая сделать жизнь приятной и безмятежной. У Маркуса же с практической стороной было туго, поначалу он не уделял практике должного внимания просто потому, что она ему была неинтересна, позже попробовал несколько раз сплести пару сложных арканов и понял, что его мастерства для них просто недостаточно и бросил. Много раз за свою жизнь он пытался обращаться к практической магии, но с каждым разом становилось всё более и более очевидным, что способностей у него к ней совсем немного.

Глава Совета архимагов мессир Файер, приятель Маркуса ещё со школьных времён, был практически единственным, кто хоть иногда поддерживал его. Он тоже относился с изрядной долей пренебрежения к Маркусу, но отдавал должное его уму и важности теоретических изысканий. Файер стал архимагом очень быстро и, ещё будучи совсем молодым, уже присматривался к месту главы Совета архимагов. Надо отметить, что его претензии были более чем основательны: молодой волшебник отличался исключительным талантом к боевой магии. Когда это было? Маркус попытался посчитать, выходило, что более семи веков назад. В то время, когда Файер только входил во вкус власти и просто дышал силой, а его вид вводил в трепет гораздо более опытных, но куда как менее сильных магов, Маркус уже стал глубоким стариком. Его собственных сил явно не хватало для того, чтобы замедлить процесс старения тела и укрепить свою духовную сущность.

Файер тогда решил помочь Маркусу, впрочем, поступок этот был, если честно, то вовсе не альтруистический: Файеру позарез требовалось грозное оружие, с помощью которого он смог бы победить тогдашнего главу Совета: архимага Джигу. Уже тогда Файер понимал, что только умением и силой такого противника не возьмешь. Джига, вовсе не старый архимаг, заслуженно звался Великим, и приобрёл славу как завоеватель Восточного Архипелага. Эти земли в те времена были костью в горле у Совета и располагались очень далеко в Тёмном Океане, там жили какие–то дикари, управляемые полубезумными шаманами. Излюбленным развлечением туземных колдунов были массовые и очень жестокие человеческие жертвы, а после ритуала, переполненные энергией, шаманы частенько появлялись на материке чтобы развлечься, терроризируя местное население.

Их, конечно, отлавливали и убивали, но те зачастую успевали при этом опустошать целые области, а в боях с ними неоднократно погибали и маги и даже архимаги. На сами же острова фионским волшебникам попасть никак не получалось. Лишь дважды корабли, оснащённые Академией Волшебства по последнему слову науки, смогли дойти до островов, и оба раза были полностью истреблены шаманами. Великий Джига решил эту проблему, применив некромантию, и при помощи грандиозного жертвоприношения просто телепортировал переполненных маной архимагов с собой во главе на главный из островов Восточного Архипелага. Он смог лично расправиться с дюжиной шаманов, а его маленькая, но сильная армия боевых магов прикончила остальных.

Ещё месяц Джига потратил на то, что отлавливал по островам в дремучих лесах всех дикарей у кого имелся хотя бы намёк на магическую одарённость. Все они были принесены в жертву Председателем Совета. Под конец войны Джига просто переполнился энергией, а его немалые способности вообще развились до фантастических. Про приобретенный гигантский боевой опыт можно даже не говорить.

Честолюбивому Файеру было понятно, что одолеть Джигу ни сейчас, ни в ближайшую тысячу лет не получится, здесь требовалось что–то экстраординарное, простой силой Джигу не победить. Именно поэтому Файер обратил внимание на своего одноклассника Маркуса, совершенно бездарного мага, но башковитого теоретика. В конце концов, увидев что Маркус может и умереть от старости, так и не успев создать какой–нибудь хитрый аркан, Файер помог ему, существенно продлив жизнь, а взамен вытребовал придумать какое–нибудь невиданное боевое заклинание.

Маркусу потребовалось более пятидесяти лет для создания теории искажений астрала, на основе которой он и сделал знаменитое «кривое зеркало» мага – заклинание, позволявшее изрядно исказить магическую атаку противника. «Зеркало» было из разряда «тяжёлых» заклинаний, требовавших огромного мастерства и ещё большей магической силы, а потому относилось к доступным лишь единицам архимагов заклинанием. С помощью этого «кривого зеркала» мага Файер смог пленить, а потом и убить Джигу и захватить власть. Маркусу же за труды не досталось даже славы, потому как Файер приписал «кривое зеркало» себе самому. Впрочем, Маркус получил более чем щедрую награду – долголетие, долгие дополнительные почти семь сотен лет жизни, а это немало, хотя по исходу он уже видел – ЭТО МАЛО, жизни всегда будет катастрофически мало.

Маркус чувствовал, что ему осталось жить не более года. Душа уже рвалась вон из тела, и сам маг ничего не мог с этим поделать. Тогда же и был задуман им его самый гениальный план, который никто из современников так и не узнал. Веря в изобретенную им теорию множественных миров, Маркус решил провести трансгрессию, но в этом решении таилось несколько сложностей. Во–первых, ритуал должен был проводить очень сильный маг–практик, и не с силами Маркуса было затевать столь сложный ритуал. Во–вторых, требовалось изрядная энергия. И, наконец, в третьих, очень не хотелось раскрывать суть ритуала, чтобы в новом мире не ждать других архимагов с Керданы.

Со всеми тремя проблемами Маркус справился просто блестяще. Он направился к Файеру и заявил, что больше уже не может жить. Он слишком стар, но есть у него желание уйти в мир мёртвых с астральной проекции, чтобы попытаться исследовать загробную жизнь, так сказать в натуральном виде.

Бред конечно, но от Маркуса именно таких идей обычно и ожидали, и больших возражений подобное заявление не встретило. Маркус просил совершить над ним последний ритуал на могиле, а именно положить его на собственное надгробие и умертвить при помощи ритуального ножа, но дополнительно выполнить ещё ряд магических действий. Единственное, о чём он специально просил Файера, так это держать ритуал в секрете, ибо любопытные маги своим присутствием будут вносить искажения в ткань астрала.

Файер пошёл навстречу и выполнил все условия, не почувствовав подвоха. Он реализовал ритуал: напитал маной надгробие, а потом всадил обсидиановый нож в сердце старого учёного. Результат оказался вовсе не тем, который ожидал Файер: Маркус, вместо того чтобы умереть, вдруг начал растворяться в собственном надгробии и, к ужасу Файера, за собой потащил и его. Противостоять этому архимаг не смог, гениальный аркан великого теоретика выполненный, по иронии, самим же Файером не только выпил изрядную энергию главного архимага, но и подкреплённый немалой силой Файера для противодействия требовал ещё более сильного вмешательства. К такому архимаг был совершенно не готов, да и вообще, разве можно быть готовым противостоять самому себе? Вместе с энергией, полученной от некромансерского ритуала, Файер вслед за Маркусом влился в надгробие, ставшее трансгрессором энергии и перебросившее Маркуса на Землю. Сам Файер остался в надгробии, шансов спастись у него не было никаких.

Глава 21. Земля. Обмен мнениями

Витольд слушал, затаив дыхание. Не каждый мог похвастаться тем, что слышал такие откровения от архимага, считавшегося мёртвым уже более четырёх тысяч лет, да ещё и о событиях, столь много значивших в Истории Керданы… Это была мечта любого копателя древностей, а мастер вполне относил себя к таковым.

– И что же ты делал на Земле?

– Ха! А тут я нашёл, как и ты, «густой» астрал и почти полную невозможность колдовать, но, кроме того, тут были верования людей в каких–то сверхсуществ, которые ими управляют, а народ им молится и приносит жертвы. От этих ритуалов даже по «густому» астралу, идут довольно сильные возмущения, а предметы поклонения аккумулируют энергию. Пришлось найти способ собирать эту ману, каждая молитва идёт фактически мне в поддержку, тонкой струйкой, но, учитывая что молящихся миллионы, я получаю изрядное количество маны…

– И ты тут оказался единственным «богом» и архимагом?

– Какое там! – Маркус поморщился, – есть умники и кроме меня, часть местных, а часть таких же как и я, пришельцев из более магических миров, в общем, борьбы на мою жизнь хватит. Кроме того, ты сегодня существенно ослабил меня. Мне теперь будет трудно вновь восстановить равновесие, но это моя вина, за годы здесь расслабился и привык доверять чистой силе… Тут почти сотня магов ошивается самого разного пошиба и уровня. А религиозных течений даже больше чем волшебников, их курирующих. Некоторые маги подмяли под себя несколько течений, другие довольствуются одним. Иногда мы пытаемся захватить чужое течение или отколоть кусок у другого для себя. Например, индуизм некогда контролировался тремя магами, но только один из них дожил до сегодняшнего дня, сейчас там куча течений и более десяти магов их контролируют. Даже вполне стабильные и однородные религии зачастую меняют своих хозяев раз в несколько сотен лет или даже чаще. Для людей это незаметно, мы редко вмешиваемся и меняем теологию, разве что хотим расколоть чьё–нибудь течение, чтобы захватить кусок чужого влияния. Обычно люди прекрасно справляются и без нас, придумывая легенды и детали культа поклонения кому–либо. Остаётся только приспособиться собирать их ману. А мы стараемся держаться в тени, мало кто подозревает о нашем существовании. А главный секрет у каждого мага здесь – это, от каких культов он черпает ману. Только самых крупных игроках типа меня или Яроха можно сказать что–либо более или менее определённое, и то о нас известны только самые основные наши источники маны, а не все абсолютно. Хотя мы и не боги и пользуемся дарами религии, в сущности совершенно неизвестно, существуют ли на самом деле те, кому поклоняются люди. Многие мои коллеги считают, что нет, так как никаких данных в пользу их существования мы пока не обнаружили. Я же, как истинный учёный, не могу отметать то, что не опровергнуто научно. Возможно, все мы пытаемся урвать крохи с чужого стола.

Витольд встал:

– Очень и очень интересно, совершенно необычно для меня. К сожалению, мне пора. Весьма сожалею, но не могу больше задерживаться, – маг уже чувствовал, что постепенно теряет контроль над переполнявшей его маной, нужно было действовать незамедлительно.

Витольд взмахнул рукой и принялся быстро чертить руны перед собой в воздухе. Они вспыхивали сначала огнём, а через мгновение рассыпались мелкими голубоватыми искрами, которые не гасли и постепенно образовывали контуры человека. Миг спустя переливающееся искрами существо сделало первый шаг.

– Что это?!! Что ты сотворил?!! – Маркус был не на шутку взволнован.

Витольд только покачал головой, показывая, что он не способен сейчас ничего объяснять. Человек из искорок сделал второй шаг.

Глава 22. Кердана. На пороге смерти

Несмотря на отчаянные усилия, ни Вася, ни Лайла, ни на йоту не продвинулись в попытках освободиться. Самым большим достижением у них была телепатическая связь, и они успели уже обговорить множество вещей. Для Лайлы встреча с иномирянином была очень интересна. Девушка впитала у мастера то непосредственное любопытство ко всему неизведанному, каковое является отличительной чертой людей подлинно научного склада ума. Тут же случай был явно экстраординарный. К большому сожалению для Лайлы выяснилось, что Вася ничего не знает о магии, и по его словам выходило, что волшебства в его мире нет, кроме как в сказках. И тем не менее Лайла не оставляла попыток научить Васю кое–каким колдовским приёмам.

Большую надежду она возлагала также на шпагу Витольда, зная, что мастер неоднократно проводил над ней различные обряды и весьма ценил её как могущественный артефакт. Пару раз, когда мастер брал шпагу в руки, её аура разгоралась так ярко, что больно было смотреть. Сейчас шпага почти не фонила, но Вася не оставлял попытки как–то наладить с ней связь.

Внезапно дверь отворилась, вошёл Мартиньи со своим ближайшим помощником мессиром Даргоном. Длинный как жердь Даргон, был настолько худ, что его можно было с успехом использовать вместо скелета. Сейчас на нём был надет чёрный длинный плащ, а в руке он держал шпагу из какого–то неестественно чёрного металла. Даргон был другом Мартиньи, настолько, насколько у Председателя Совета вообще мог быть друг. Он был умён, чрезвычайно физически силён и одарён магической силой не хуже Мартиньи, однако в отличие от последнего, по–видимому, напрочь лишён какого–либо честолюбия. Он был вечно хмурым и даже неприветливым, а единственным его настоящим увлечением была некромантия, деканом факультета некромантии он собственно и являлся…

– Ну, что скажете, мессир? – Мартиньи усмехнулся, стараясь уловить реакцию товарища.

– И ты туда же, Даргон? – Лайла не смогла удержаться, чтобы не вставить свой комментарий.

Мартиньи нахмурился и уже начал поднимать руку для какого–то аркана, как Даргон произнёс своим баритоном:

– Не тратьте усилий, маэстро. Пусть себе поговорит… наоборот, если сейчас она начнёт кричать, это будет хорошо, крики… они, знаете ли, способствуют большему эффекту чёрного аркана.

– Как скажете, – Мартиньи усмехнулся.

– Да что, в конце концов, происходит? – не выдержала Лайла.

– Ничего особенного, детка, – Мартиньи заговорил слащавым голосом, – просто тебе не повезло, а твой сумасшедший наставник нам ещё понадобится. Мы тут с мессиром Даргоном решили небольшой эксперимент провести, не каждый день случается возможность совершить некромансерский ритуал над архимагом. По слухам, последний раз такую роскошь себе смог позволить только Файер Великий четыре тысячи лет назад, и то это были лишь ничем не подтверждённые слухи. Знаешь ли, архимаги – материал крайне редкий для эксперимента, а уж такие немножко «великие», как де Льеро и подавно. Кроме того, надо отдать должное твоему учителю, нервов он мне попортил изрядно и планов поломал тоже. Мало кто из архимагов может таким гордиться… Можешь начинать кричать: видишь Даргон сказал, что так даже лучше.

В это время Даргон тщательно вычертил пентаграмму вокруг Лайлы и Васи и начал рисовать какие–то руны. Одни из них были Лайле совсем незнакомыми – другие вполне знакомы, и от них ничем хорошим не веяло. Даргон работал аккуратно, тщательно соблюдая дистанцию. Вскоре всё было готово, и некромант, упёршись на шпагу как на посох, выкрикнул какое–то заклинание. Внезапно страшная волна боли обрушилась на Лайлу, по телепатической связи она поняла, что с Васей происходит то же самое. Терпеть было трудно, но Лайла постаралась не произнести ни звука. Ощущение такое, что кожу медленно отделяют от мяса по всей поверхности, а кости выламывают. Маг продолжал выкрикивать слова, и с каждым разом его шпага всё ярче и ярче начинала светиться фиолетовым огнём, а на Лайлу и Васю накатывались тугие волны боли. Наконец Даргон упёр взгляд на Василия и ударил со всех сил шпагой ему в грудь. Светящийся металл пронзил мускулистую грудь насквозь в районе сердца и Лайла телепатически ощутила его чудовищную боль.

Она отметила на лице Даргона невиданное ею доселе выражение: некромант расплылся в улыбке наслаждения. Астральное зрение чётко вырисовывало бешеный поток маны, струившийся к нему через шпагу. Похоже, что он испытывает необычайное блаженство от этого. Внезапно цветовая гамма астрального потока поменяла окраску, а по телу Даргона пробежала судорога. Он попытался вытащить шпагу, и это у него не получилось. Некромант дёрнул сильнее, казалось теперь самого Даргона тоже мучает боль. Пытаясь прекратить ритуал, маг сделал попытку отшатнуться и выпустить свою шпагу. Но и это у него не получилось: Лайла отчётливо видела, что он был словно притянут невидимыми нитями, не дававшими сделать ни шагу назад.

Лайла потеряла телепатический контакт и теперь изумлённо наблюдала схватку недобитого тела с самым сильным некромантом Керданы. Проткнутое тело её мужа обрело свободу движения, а рука сжала торчащий в груди клинок. Миг – и свечение от шпаги превратилось из фиолетового в кроваво–красное, и уже Даргон молча извивался от боли. Рука Витольда выдернула шпагу из своей груди, и в тот же миг некромант вспыхнул ярким пламенем. Он с воем ринулся из комнаты, но успел пробежать только пару шагов. Преступив невидимую черту действия ритуала, он споткнулся и начал падать, но до пола долетела только горстка пепла.

– Это твои шуточки, Мартиньи? – с пробитой грудью голос был немного булькающим, но Лайла отчётливо узнала интонации Витольда, причём очень рассерженного Витольда. – Стоило мне немного отлучиться, и ты уже покушаешься на мою собственность и на меня самого?!!

– Я не этого, это… – Мартиньи, заикаясь, пятился, пытаясь ещё и одновременно сотворить защиту.

Мастер жутковато рассмеялся, Лайла увидела как шрамы на его теле мгновенно исчезли, а энергия от него шла такая, что Лайла даже от простого нахождения в одной комнате с ним чувствовала жжение по всему телу.

– Лайла, это я, не бойся, – он небрежно махнул рукой в её сторону. Лайла мгновенно почувствовала тёплую волну, окатившую её: миг и она свободна, похоже, мастер успел даже вылечить её обезображенное лицо и восстановить одежду. В это было сложно поверить!

Мастер вытянул левую руку и в ней оказался охранный кристалл из замка, другой рукой мастер перехватил за рукоять шпагу Даргона и легонько бросил её в сторону Мартиньи. Однако оружие, едва оторвавшись от руки де Льеро, моментально начало резко ускоряться. Мартиньи делал отчаянные попытки увернуться, поставить щит или даже просто отойти в сторону: всё это было совершенно безрезультатно. Мгновение и шпага вонзилась точно в область сердца Мартиньи. Архимаг рухнул на колени и так и застыл, как бабочка приколотая к доске булавкой.

Мастер подошёл к нему и легонько бросил кристалл в его сторону, последний завис над головой Мартиньи и начал медленное вращение. С каждым оборотом кристалл светился всё ярче и ярче, а тело Мартиньи сморщивалось и скукоживалось. Наконец, когда свечение стало нестерпимым, Витольд протянул руку и взял кристалл. То, что было совсем недавно председателем Совета Архимагов, упало и рассыпалось маленькой горкой пепла.

Обернувшись, Великий архимаг Витольд де Льеро галантно подал руку Лайле де Льеро. Едва они соприкоснулись, как тут же они оба очутились в замке Ла Венталь.

Глава 23. Земля. Возврат

От ужаса у Васи спутались все мысли, лихорадочный поиск выхода из ситуации не давал ничего. Мужчина, словно из паршивого триллера, приближался к парализованному солдату со шпагой в руках. От одного взгляда на этого некроманта у Васи всё опустилось, душа в буквальном смысле ушла в пятки, а от шпаги незнакомца дохнуло могильным холодом.

Некромант взмахнул оружием и клинок пронзил грудь землянина. Вася зажмурился, ожидая дикую боль, но вместо этого у него перехватило дыхание, заложило уши и закрутило в непонятном водовороте. Он попытался открыть глаза, но тьма полностью поглотила его. Вася с ужасом обнаружил, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. На миг пронеслась мысль: «Так вот, значит, какая она, смерть!». Однако, уже через мгновение выяснилось, что он может не только дышать, но и шевелиться, и вообще, похоже, он полностью свободен. Вокруг что–то незримо изменилось: возникли другие запахи, звуки. Вася очень осторожно открыл глаза.

Он стоял посредине абсолютно пустой, совершенно обыкновенной и привычной церкви, перед ним в кресле сидел керданский чародей, что было явно видно по его одеянию, а навстречу ему двигалось странное существо – вроде как человек, но словно сотканный из мириады искр, переливающихся всеми цветами. Вася понял, что удивляться более он уже не способен, и застыл в ожидании дальнейших событий. Чародей кричал что–то совсем непонятное:

– Витольд, что это? Ты что делаешь?

Внезапно чародей умолк, а его глаза расширились от удивления. Переливающийся фантом подошёл к Васе, опустился на одно колено и поцеловал руку. Поцелуй длился всего мгновение, но Вася понял, что произошло что–то важное, однако смысл пока ускользал от него. Фантом поднялся на ноги, присел и подпрыгнул вверх. Взмыв под самый купол церкви, он рассыпался фейерверком искр, которые постепенно гасли, но ещё несколько минут на этом месте воздух мерцал, и, казалось, жил своей жизнью.

Вася обратил внимание, что керданский чародей наблюдает за фантомом с не меньшим интересом и удивлением. Наконец, чародей вновь обратил взор на солдата:

– И всё–таки, что это было?

– Фантом. – Вася почему–то решил не открывать свою личность. Логично было предположить, что чародей принимал его за Витольда. От старика веяло опасностью, даже, несмотря на то, что он сам в данный момент был очень испуган. Наконец Вася решил что делать.

– Знаешь, мне пора. Этот фантом трансгрессирует меня обратно на Кердану. Через мгновение тут будет предыдущая личность, истинный владелец этого тела. Он ничего естественно не знает, ну ты сам понимаешь.

– Как это может быть? Какой фантом для трансгрессии? – старик, похоже, был совсем растерян, но Вася совершенно отчётливо понял, что игру надо доводить до конца, если он хочет остаться живым.

– Я тебе не нанимался давать объяснения! У меня свои секреты. Пока! Прощаться не буду, мы ещё увидимся!

Вася рухнул на пол и вскрикнул, и через мгновение начал подниматься, пытаясь выглядеть как можно более растерянным и непонимающим.

– Где я? Что это было? А где Валерик? – театр, похоже, удался, на месте старика стоял поп в рясе и с огромным крестом на толстой цепи. Смена маскарада была столь неожиданной, что Васе даже не пришлось разыгрывать удивление. Внимательно вглядываясь в священника, он не видел в нём ни малейших признаков сходства с тем керданским магом. Кресло тоже пропало, а в церкви по углам молился десяток старушек. У ларька со свечками что–то выспрашивал шкафообразный «браток» с бычьей шеей, на которой висела золотая цепь в два пальца толщиной. Мир очнулся от спячки и наполнился звуками.

Кстати, керданский чародей показался Васе смутно знакомым, но сейчас было явно не время вспоминать, где он его видел. А поп тем временем вопрошал глубоким баритоном:

– Встань с колен, сын мой! – слова старик растягивал и окал, как будто проповедь читал, – расскажи, что с тобой случилось, отрок!

– Не знаю, – играть надо было до конца, седьмым чувством Вася понял, что Кердану приплетать никак нельзя, – я сидел на лекции по химзащите…

– И? – в голосе «батюшки» чувствовалось нетерпение, заинтересованность и любопытство.

– Батюшка, – Вася попытался изобразить иронию, в Бога он не верил, и относился к попам с огромной долей скепсиса, – а я неверующий, мне, пожалуй, не исповедоваться надо, а к психиатру пойти… у меня какие–то провалы в памяти. Я сидел на лекции по химзащите и потерял сознание, очнулся почему–то здесь, как бы под трибунал не попасть.

– К психиатру говоришь? – в интонациях старца послышалась откровенная фальшь, а голос стал прямо–таки медовым, – хорошая мысль, погоди, сейчас я вызову скорую.

– Нет! Не стоит беспокоиться, – Вася понял коварный замысел старого хрыча: «Нет уж! Не упрячешь меня в дурку! Даже не надейся!» – Вася решил, что пора делать ноги.

– Я, пожалуй, поспешу в часть. Как бы проблем не было. – Вася быстрым шагом поспешил к выходу, обернувшись, он с облегчением заметил, что его никто не преследует, и вообще старец–священник уже исчез, а из боковой двери выходит настоящий священнослужитель, довольно–таки молодой парень.

Выйдя из церкви, Вася очень быстро проскочил три квартала, свернул за угол и забежал в пивную. Пошарив в карманах, он отыскал завалявшийся рубль. В такую рань народу почти не было, и, взяв две кружки пива, Вася забился в самый угол. Опустошив первую порцию пенного напитка залпом, он начал собираться с мыслями.

«Эх, знать бы, что тут натворил в моём теле Витольд! А то ведь не ровен час, наворотил дел, а мне расхлёбывай. Я всё–таки в армии, недолго и под трибунал загреметь!» Сейчас Вася уже боялся не столько этих потусторонних малопонятных магов и всякой чертовщины, сколько совершенно земных и абсолютно понятных военных. Вася поймал себя на том, что, несмотря на опасения, он стал совершенно по другому относиться к такого рода угрозам, спокойнее, рассудительнее и увереннее.

«С чего бы это?» – и тут же дал себе мысленный ответ, – «Понятно, что в сравнении с охотой на тебя сумасшедших магов и всякими некромансерскими ритуалами, «губа» – это мелочь жизни!».

Но всё же: откуда уверенность? Оглядевшись по сторонам очередной раз, Вася не заметил ни малейших признаков присутствия каких–либо магов или чего–то подозрительного: пьяный бомж дрожащей рукой подбирал бутылку на полу за мусорным ящиком, а за соседним столиком болтали два студента, поглощая пиво кружка за кружкой. Опустив глаза на свой стол, Вася замер: рядом с пустой посудиной лежал листок пожелтевшей бумаги, его точно не было ещё мгновение назад. Чертовщина, похоже, продолжалась. На ощупь бумага была совсем необычной. Вася читал иногда раритеты: книги семнадцатого или восемнадцатого веков. У него даже было роскошное издание профессора Фраубера о святом апостоле Павле, перевод с немецкого начала девятнадцатого века: огромная книга на полторы тысячи страниц с золотым окладом и изумительной полиграфией. Это в ней была такая бумага – слегка пожелтевшая, плотная, гладкая. Сейчас столь качественную бумагу не делают, а если и делают, то кому придёт в голову на ней писать записки?

Вася развернул записку. Каллиграфическим почерком с наклоном влево было написано несколько строк. Начертание букв было хотя и русским, но готическим шрифтом, а сами буквы искрились и переливались всеми цветами радуги:

Дорогой Василий.

Если ты читаешь эти строки, значит ты вновь в своём теле и смог запудрить мозги тому старикашке, которого ты видел в церкви, чему я чрезвычайно рад. Я должен перед тобой извиниться, за то, что мне пришлось воспользоваться твоим телом. Поверь, у меня не было другого выхода, но я постарался компенсировать твои неудобства. Я излечил все обнаруженные недуги и значительно укрепил твоё тело. Надеюсь, ты сможешь оценить это по достоинству.

Теперь о деле. Насколько я могу предвидеть будущее, ты очнулся перед одним стариком, который является весьма грозным колдуном и имя ему Маркус Великий. Перед уходом мне удалось изрядно напугать этого волшебника и обезвредить его магию. Надеюсь, в ближайшее время он не опасен. Постарайся забыть всё, что с тобой произошло, и никогда не сталкиваться с ним. Вторую встречу с этим магом ты не переживёшь. Особенно остерегайся любых церквей и вещей, связанных с отправлением культа.

Предвидя твой основной вопрос, который, я знаю, должен мучить тебя в данный момент: ничего преступного или страшного за время твоего «отсутствия» я не совершил, можешь смело возвращаться в часть. Если тебя будут о чём–либо спрашивать, можешь ссылаться на провалы в памяти, да собственно так оно и есть.

И последний совет: не вздумай искать меня или что–либо выяснять: попытки будут совершенно безуспешными, а вот Маркуса или его подручных на тебя такие поиски могут навести.

Успехов тебе! Извини, но подписываться не буду, да и моя монограмма тебе ничего и не скажет.

Разбирать такой шрифт было сложно, а по мере чтения буквы сами собой гасли и исчезали. Через мгновение после прочтения записка вдруг стала прозрачной и, миг спустя, совсем исчезла. «Да уж, хотелось бы верить, что это галлюцинация» – подумал Василий.