Текст книги "Эпоха переселения душ (СИ)"
Автор книги: Виталий Невзоров
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)
Глава 48. Земля. В Харьковской городской больнице № 15
Лайла очнулась в престранной комнате. Она лежала в одном только халате на убогой кровати, привязанной за руки. Обвивавшие запястья, петли толстых верёвок хоть и не стягивали до боли и оставляли значительную свободу действий, но были совершенно недоступны, чтобы от них избавиться. Голова мучительно болела, и соображала с большим трудом. Проанализировав своё состояние, Лайла пришла к выводу, что её опоили какой–то гадостью, которая мешает думать.
К счастью, возможность думать полностью не была блокирована. Осматривая однотонный потолок и стены, Лайла попыталась восстановить последние события в памяти. К немалому удивлению, это оказалось вовсе не сложно, очень быстро девушка вспомнила всё до последнего момента:
«Выходит, что со мной что–то случилось, я не смогла удержать энергию аркана Кровной Цепи и меня кто–то или что–то за мгновение до смерти перебросило сюда. Узнать бы ещё сюда – это то есть куда?».
Получалось вполне логично, если бы только не обилие всевозможных навязчивых вопросов: что произошло с ней, кто ей помог и где она сейчас находится. Закончить мысль она не успела, потому что в комнату зашла какая–то женщина в белых одеждах и что–то спросила. Язык был незнакомым. Лайла ответила:
– Не понимаю, – только теперь уже женщина её не поняла, но только покачала головой. Потрогала зачем–то её лоб, взяла за руку, подержав немного, отпустила и покинула комнату.
Смысл действий был не совсем понятен. Лайла выгнула голову, чтобы взглянуть на недоступную взору стену со стороны головы: увиденное оправдало не самые лучшие предчувствия, на маленьком, словно бойница, окне стояла толстая ржавая решётка.
«Значит, я в тюрьме», – такая мысль не могла обрадовать, хотя и не сильно огорчила волшебницу.
Если тут тюрьма, тогда условия здесь ещё не такие уж и плохие, привязана она всё–таки верёвками и не туго, а вовсе не прикована цепями, а в комнате чисто и убрано. Чем дальше Лайла перебирала в уме факты, тем скорее приходила к выводу о том, что это была самая странная тюрьма из всех доселе виданных ею.
«Язык! Язык незнакомки!» – вдруг осенило Лайлу, – «что это был за язык?».
Мысль была навязчивой, но ничего толкового в голову не приходило. В подготовку Лайлы, как и любого мага на Кердане входило изучение иностранных языков, с магической поддержкой при их изучении, все маги Керданы, владели практически всеми основными языками Керданы, разве что за исключением языка драконов, да диалектов мелких островных племён. Так ничего не придумав путного по поводу языка, Лайла попробовала осмотреться в астрале и… у неё ничего не вышло! Проклятый препарат, угнетавший мышление, мешал сосредоточиться. У волшебницы никак не выходило достигнуть нужной концентрации внимания, и магическая сфера ускользала от Лайлы. Это было отчасти похоже на то, как она чувствовала себя после той памятной татуировки орков. Только в отличие от татуировки, теперь была уверенность, что если удастся сосредоточиться, то колдовать она сможет.
Ещё немного повозившись с попыткой заглянуть в астрал, Лайла откинулась на кровати. Голова теперь гудела даже сильнее, да и усталость навалилась немаленькая. Лайла решила немного передохнуть перед новыми попытками колдовства. Пока суть да дело, она продолжила анализ того, что её привело в такое состояние. Вдруг её как током пробило, ведь неизвестный голос тогда настоятельно требовал… Лайла попыталась воспроизвести фразу как можно более точно: «Ты должна произнести формулу i80!». Лайла представила себе справочник по магическим формулам.
Подготовка магов включала в себя развитие фотографической памяти и Лайла могла путём небольших усилий вывести себе перед взором мысленно любую страницу из основных справочников. Пролистав мысленно оглавление, она быстро нашла «формулы категории i», это оказались формулы материализации. Дальше пришлось лезть в сам текст: «материализация големов… не то, дальше… материализация чувственных идей… это только i56, ещё где–то страниц пять вперёд… ага, i80‑материализация матриц и прелиминированных[59]59
Preliminary – предварительный
[Закрыть] объектов». Лайла устало откинулась на подушку: «Чтобы что–то активировать, надо бы сначала знать что именно… так? Или не так?». Никаких мыслей о том, что именно надо активировать у Лайлы не было. И вообще, проклятое снадобье настолько сильно отупляло разум, что думать получалось с очень большим трудом, да и результаты не впечатляли. Так ничего путного и не сообразив, волшебница погрузилась в сон.
Проснулась Лайла оттого, что её разбудила какая–то пожилая женщина, но тоже в белых одеждах. Она принялась кормить её с ложки какой–то совершенно невкусной пищей. Как ни противно было, когда тебя кормят малосъедобной гадостью, да ещё и насильно с ложки, волшебница заставила себя есть. По поведению женщины она поняла, что сопротивляться совершенно бесполезно, кроме всего, на заднем плане мелькала мысль, что еда – это хоть и небольшая, но энергия, которая очень скоро пригодится. Покончив с едой, женщина принялась за туалет. Лайле было стыдно, но ничего поделать она не могла, языковый барьер мешал хоть как–то объяснить, что поесть и сходить в туалет она вполне в состоянии и без чужой помощи. Кроме того, сильно мешало действие наркотика, всё ещё тормозившего её мышление и мешавшее концентрации.
Когда женщина оставила её в покое, Лайла твёрдо решила, что надо немедленно что–то предпринимать. Валяться и далее в таком состоянии не было никакого желания. Тут она вновь вспомнила про i80, и решила что надо попробовать. Раз её просили активировать, с неё не убудет, надо активировать. Ответ на вопрос «Что именно надо активировать?» после сна решился неожиданно легко: «Да какая разница что! Пусть активируется то, что будет самым ближним или самым легко активируемым!». Заклинание для активации было боевым, причём специально оптимизированным под использование в любых самых тяжёлых условиях. Волшебница вспомнила цитату из учебника: «… активация прелиминированных объектов – практически единственное заклинание, способное сработать в чрезвычайных ситуациях наподобие перекрытия астральных потоков или при серьёзных повреждениях тела волшебника, не совместимых с …».
Даже такое простое заклинание давалось с огромным трудом. Лайла уже более десятка раз сбивалась на чтении совсем простого подготовительного псалма. Помимо почти полной невозможности сосредоточиться, почему–то возникала тупая дёргающая боль во всём теле, и особенно в голове, при произнесении каждого слова. Только через полтора часа, вся взмокшая, обессиленная и истерзанная волшебница, наконец смогла одолеть эту формулу. Эффект был потрясающим – дикая боль пронзила всё тело, такое впечатление что её сначала посадили на кол, а теперь варят заживо. Лайла дико заорала и через мгновение потеряла сознание.
В себя она пришла только вечером, отметив темноту в окне и приглушенный искусственный свет в комнате. Голова была ещё более тяжёлой, а мысли более спутанными, чем до этого.
«Наверное, мне добавили ещё наркотика», – догадалась волшебница.
Единственным положительным моментом было то, что левую руку что–то грело, что–то такое приятное… Лайла даже не могла сформулировать ощущения, но веяло чем–то родным и привычным в этом странном и враждебном окружении. Лайла попыталась взглянуть на руку, немного оттянув её и изогнувшись, она умудрилась взглянуть на свои пальцы. Волшебница чуть не вскрикнула от удивления: на пальце покоился перстень – Грааль, тот который они готовили так долго перед трансгрессией мастера. Присмотревшись внимательнее, Лайла поняла, что этот Грааль был только похожим на тот. Артефакт, покоившийся на её руке, был несколько меньше, а вместо изумруда в оправу был вставлен сапфир.
Лайла мысленно потянулась к Граалю и получила незамедлительный ответ. Грааль мягко, по–дружески пожал её палец и ответил теплом, от которого вдруг стало спокойно. Внезапно, словно тёплая волна прокатилась от Грааля по всему телу девушки. Лайла тотчас почувствовала творимое волшебство, и, словно из ниоткуда, материализовался лист пергамента с каким–то текстом в руке. Ещё раз вывернувшись, Лайла попробовала прочитать текст, читать в такой позе было неудобно, сильно мешало торчавшее одеяло, но не невозможно.
Лайла!
Это послание от меня, Криса. На тебя было совершено покушение, кто–то добавил яд в твой кофе, и он начал действовать в момент, когда ты была максимально уязвима. Это какой–то специальный яд для магов, который работает именно по этому принципу, так как шансов убить мага обычным ядом, как ты понимаешь, практически нет. Извини, я не смог уследить кто, когда и как добавил яд в кофе, но могу лишь сообщить тебе, что с кофе имели контакт только готовившая его старшая горничная и принёсший его дворецкий.
Как бы там ни было, если ты читаешь эти строки, то Витольду удалась задуманная им защита на непредвиденный и самый крайний случай. Если ты помнишь, он всегда напитывал меня энергией, но он не посвящал тебя, что уже давно приготовил из меня Грааль, готовый активироваться при необходимости. Последним звеном моей подготовки была впитанная сила архимага Мартиньи, и теперь я с гордостью могу заметить, что являлся непревзойдённым Керданским артефактом по своей мощи.
При возникновении фатальной угрозы твоей жизни я был вынужден трансгрессировать тебя. По правде говоря, моё предназначение было в том, чтобы дать тебе дополнительный очень мощный щит, но в данной ситуации это бы не помогло. Кроме того, твоё безрассудное колдовство открыло астральную дыру в этот мир, который столь беден астралом, что начал интенсивно затягивать в себя астральную энергию Керданы. Ты сама стала коллектором энергетического потока, и потому я счёл, что если уж я не смогу спасти тебя на Кердане, то в данной ситуации смогу твою астральную сущность выбросить в этот мир вместе с потоком маны. Технически это оказалось не очень сложным.
Я уже почти закончил писать послание. Как прочитаешь письмо, сделай ревизию запасов заклинаний, спрятанных в Граале, надеюсь, что они окажутся очень полезными для тебя. Ещё мгновение и я развоплощусь в матрицу, которую тебе надо будет активировать, поэтому прощай! Ты больше не увидишь Криса, я буду неживым и неразумным астральным контейнером. Желаю тебе успехов.
Крис.
P. S. Я знаю, что тебя всегда волновал вопрос о моей разумности. Удовлетворю твоё любопытство: я был совершенно разумным существом, правда, без большой свободы воли. Только не переживай по поводу моего развоплощения, существа, подобные мне, не боятся смерти, мне было приятно служить вам.
Предательская слеза скатилась по щеке, со связанными руками Лайла не могла даже вытереть её.
«Сначала мастер, а теперь и Крис!», – подумала она, – «Теперь и замок точно будет захвачен без магической поддержки, хотя… зачем он мне теперь?».
Лайла поймала себя на мысли, что она очень привыкла к Крису, всё то время, пока она жила в замке, Крис всегда был рядом. Его присутствие и помощь были как сами собой разумеющимися, и Лайла никогда даже не задумывалась над тем, что он может исчезнуть. Мысли привычно путались, хотя в это мгновение девушка была даже рада этому обстоятельству. Наркотик помогал не акцентироваться на своих переживаниях. Она обессиленно откинулась на подушку, продолжая держать в руках пергамент с посланием. Она даже не заметила, как буквы постепенно поблекли и исчезли, а сам пергамент уже истончился до листка обыкновенной бумаги и продолжал уменьшаться.
Чуть передохнув и успокоившись, волшебница вызвала Грааль, и отдала приказ показать список заклятий. Он тут же выполнил приказ и перед мысленным взором Лайлы возник длинный список разнообразных заклятий. Под номером первым шёл пункт с названием: «Материализация послания Витольда де Льеро». Не читая далее, чародейка тут же активизировала заклятие. В отличие от обычного творимого волшебства, вызов заклятий Грааля вовсе не отнимал сил и не отдавался болью. В руке у волшебницы появился новый пергаментный листок, причем, куда и когда делся старый Лайла так и не заметила. Очередной раз извернувшись на неудобной кровати, она прочитала новую записку:
Лайла, если ты читаешь это сообщение, то произошло совершенно непредвиденное, и ты трансгрессировала в какую–то другую Вселенную. С наибольшей долей вероятности это будет Земля, по причине уже существующей твоей связи с Василием Владимирским, причём почти наверняка ты возникнешь в чьём–то теле неподалеку от него. Попытайся его найти, он будет служить маяком, по которому я постараюсь отыскать тебя и вытащить из этой переделки. Я немного оптимизировал матрицу под параметры Земли, так как боюсь в изначальном варианте активация матрицы тебя бы убила, слишком уж сложно классическим магам колдовать на Земле используя керданскую технику.
Самое главное – не теряйся, не падай духом и знай, что безвыходных ситуаций не бывает, а то, что кажется явным, может оказаться лишь иллюзией.
Целую, Витольд.
P. S. Не могу предсказать актуальность этой записки, я её сделал тогда, когда мы вернулись из замка Мартиньи.
P. P. S. Обрати особое внимание на здоровье доставшегося тела и перво–наперво займись его починкой, укреплением и щитами.
Уже не сдерживаясь, Лайла расплакалась: «И Витольд, и Крис уже давно мертвы, а продолжают заботиться и опекать меня!».
На всхлипы девушки явилась женщина в белой одежде и попыталась её успокоить, но эти попытки лишь привели к противоположному результату. Вскоре другая молодая девушка уколола её чем–то в руку и Лайла почувствовала, как постепенно проваливается в сон и совершенно не может противостоять этому.
Глава 49. Земля. Тернии пути, которые не ведут к звёздам
И хотя на город уже опускалась ночь, Витольд решил не откладывать визит в посольство. Выскользнув из портала, несмотря на ощутимый удар о стену (спасибо Яроху), маг огляделся. Похоже, что его выход остался незамеченным. Он повернулся и подошёл к проходной. Дежуривший на дверях охранник тут же окинул его оценивающим взором:
– Хелоу, хау мэй ай хэлп ю?[60]60
От «Hello, how may I help you» – вежливая форма от: «А тебе чего тут надо?»
[Закрыть] – акцент не оставлял никаких сомнений по поводу национальной принадлежности охранника. Учитывая неприёмные часы работы, наверное, стоило бы удивиться вежливости советского служащего, но маг таких тонкостей не знал:
– Мне надо попасть в СССР.
Выпученные глаза охранника говорили о том, что с подобной просьбой он пока не сталкивался:
– Да? Хотя… в общем… на этот случай у меня есть приказ немедленно проводить такого человека к заместителю посла. Пройди!
Витольд зашёл за ограду.
– Теперь стой здесь, я сейчас сообщу кому надо, – взяв трубку телефона, но не спуская глаз с посетителя, охранник быстро проговорил в трубку:
– Тут посетитель, из наших, хочет «вернуться в СССР», пришлите кого–нибудь.
Не прошло и минуты, как трое человек вышли к ограде и проводили Витольда в небольшую комнату без окон и дверей с одним единственным столом и двумя жёсткими стульями. Один из провожатых остался в комнате, остальные ушли.
– Садись, – показал на стул провожатый, – сейчас заместитель посла придёт.
Ждать пришлось не долго, не более десяти минут, как появился человек, при виде которого провожатый козырнул и скрылся за дверью.
– Иван Кузьмич, заместитель посла – представился посольский работник и занял место за столом, – а вас как звать?
Своим поведением и астральной аурой Иван Кузьмич неуловимо напоминал Витольду допрашивавшего его в военном госпитале следователя из военной прокуратуры.
– Меня зовут – Витольд.
– Редкое имя, а фамилия?
– Не помню.
– Хм… странно, но ладно, пока не настаиваю, может изложите суть дела? Надеюсь, что мне не зря на службу пришлось идти во внерабочее время.
– Суть в том, что каким–то образом я очутился в Бруклине. Я совершенно не помню, как и почему, а также ничего не могу вспомнить из моей предыдущей жизни, но я уверен, что я из СССР.
– На чём зиждется такая уверенность?
– Во–первых, на каком–то предчувствии, а во–вторых, я кроме русского больше никакими языками не владею даже в самом минимальном объёме.
– А документы у вас были?
– Когда очнулся – нет, я был абсолютно голый и без каких–либо документов. Да вы можете посмотреть, репортаж об этом был в каких–то новостях.
– Откуда Вы знаете о новостях?
– Меня сразу забрали в полицию и потом освидетельствовали в больнице, я там по телевизору себя и видел.
– А как зовут ваших родителей?
– Не помню.
– Вы женаты? У вас есть дети?
– Не помню.
– А город, в котором вы жили?
– Не помню, но когда я смотрел в магазине карту СССР, то мне показалось, что «Харьков» звучит как–то роднее что ли, хотя не поручусь.
В таком русле допрос длился ещё несколько часов, но картину не прояснил. В конце концов, особист сдался и отправил Витольда спать в одно из подсобных помещений с крепким запором, а сам отправился в свои апартаменты.
Когда он на следующий день позвонил начальству в Москву, причём не в МИД, а настоящему начальству, то получил ожидаемый и недвусмысленный приказ: «Странного человека обеспечить паспортом и доставить ближайшим рейсом в Москву, тут сами разберёмся».
По утру Витольду выдали загранпаспорт с его фотографией, но выданный на имя какого–то Сергея Сергеевича Ильина и на посольской машине доставили в аэропорт. Рейс делал дозаправку в Шенноне, и по этой причине с Витольдом пришлось посылать одного из посольских сотрудников. Полёт произвёл впечатление на мага. Ещё никогда маг не летал на такой высоте и с такой скоростью. Смотря в иллюминатор, он только диву давался этому чуду земной техники. Сверяя мысленно увиденную в иллюминатор местность, с теми географическими сведениями и картами, которые были у него в памяти, незадолго до конечной остановки маг понял, что они пролетают где–то весьма близко к Харькову. Его даже посетила мысль о том, чтобы покинуть самолёт немедленно, но обнаружив, что за бортом температура минус шестьдесят по Цельсию, решил: такой поступок будет слишком опрометчив. Покопавшись в Васиной памяти, он понял, что решение вдвойне правильное, так как прецедентов побега с летящего пассажирского самолёта мировая практика не знала, а создавать излишний ажиотаж вокруг себя, даже во имя скорости, маг не хотел.
По прибытии Витольда уже ждали и в обход всех официальных турникетов, на которые он насмотрелся в Вашингтоне, проводили какими–то путаными коридорами на служебный двор, и усадили в машину. По внешнему виду машины и сопровождавших её людей Витольд понял, что им заинтересовались властные структуры этой страны, которых Вася почему–то называл «особистами» или «гэбэшниками». Его доставили в какую–то тюремную камеру весьма Керданского вида: камера находилась в глубоком подвальном помещении с очень тесными одиночными камерами и огромной толщины стенами. Удобств в камере было не больше, чем в аналогичных сооружениях Гобленочи.
Оставшись наедине с самим собой, маг осмотрелся, проверил астрал, присел на нары и задумался. Возможны были два пути: можно «плыть по течению» и посмотреть что будет, скорее всего, будет опять больница, потом ничего не обнаружат и, в конце концов, отпустят. Маг не верил, что за потерю памяти могут последовать серьёзные наказания, в крайнем случае, установят слежку. Этот путь отличался надёжностью и скрытностью, человек, потерявший память, не будет к себе приковывать чрезмерного внимания. Минусом была значительная затрата времени, которую маг оценил минимум как недельную: дня два на допросы, ещё три–четыре для больницы. Вторым вариантом было бежать, но в этом случае он автоматически становился сбежавшим преступником, и его начинали искать все соответствующие структуры, кроме того, это могло привлечь ненужное внимание местных волшебников.
Витольд решил сначала придерживаться первого варианта. План дал трещину уже на третий день: бесконечная череда допросов, длившихся по десять–пятнадцать часов без каких–либо перерывов и без особых сдвигов, порядком надоела и утомила мага. На третий день, после допроса, как две капли воды похожего на вчерашний и позавчерашний, маг понял, что сильно просчитался в расчётах. Никакой неделей тут дело и не пахнет, следственная организация была на редкость въедливой и дотошной, и такими темпами не видать магу свободы ещё не один месяц. Надо было искать другой путь, путь побега.
Витольд начал с тщательной магической рекогносцировки на местности («Ну и словечко же подцепил у этих военных: «Рекогносцировка»!» – восхитился маг). Передняя стена – глухая, похоже, что за полутора ярдами кирпичей была обыкновенная земля. Пол – каменный на два–три ярда в глубину, а далее шли какие–то туннели, слева была пустая камера, а справа в камере кто–то находился. Каждый день при походе на допрос, маг осматривался: картина была грустная, охраны очень много, и расставлена она очень грамотно. Радовало только то, что сколько бы он ни присматривался, нигде не было видно ни малейших следов магической составляющей. Это означало, что, если стоит вопрос чтобы вообще отсюда выбраться, то он легко выберется. Однако, это будет очень шумный побег. Придётся атаковать очень много людей, а чем больше вовлечено народа, тем более достоверными будут их рассказы, тем больше шуму будет наделано.
Открыть телепорт на большое расстояние маг не смел и надеяться: для этого требовалась большая энергия, гораздо больше, чем владел в настоящее время волшебник. Взять её негде, кормили скудно и плохо. Астрал оставался таким же «вязким», как и везде, впрочем, с такой астральной константой иначе и быть не могло. К сожалению, он совсем не знал округу за пределами тюрьмы, что делало телепорт практически бесполезным. Уставившись в белый потолок, лёжа на тюремных нарах, Витольд искал оптимальный выход. Его посетила шальная мысль посетить соседнюю камеру и поговорить с тем заключённым. Чем бы это помогло, Витольд объяснить был не в силах, но интуиция подсказывала, что из этого может что–либо выйти.
Пройти сквозь стену маг при соответствующей концентрации мог, но сбежать из тюрьмы так не получилось бы. Его камера, к сожалению, не имела стен наружу. Для преодоления стены без классического телепорта требовался хотя и простой, но довольно длительный и нудный ритуал подготовки. Представить себе, что охрана допустит, чтобы он стоял перед каждой закрытой дверью или стеной в течение нескольких часов маг не мог. По его прикидкам выходило, что от свободы его отделяет не меньше шести стен, а это значит не менее десяти–двенадцати часов непрерывного колдовства. Ему столько времени не дадут, обнаружат раньше и бросятся искать. А вот к соседу сходить можно было, ничем не рискуя.
Маг сел в позу лотоса и сосредоточился. Постепенно погружаясь в астрал, он аккуратно манипулировал астральными потоками, открывая себе канал в камне. Это было похоже, как если бы он постепенно распутывал очень сложную сеть, постепенно расширяя одну из её ячеек. Как и ожидалось, в условиях слабого влияния астрала на объектные сущности реального мира такое колдовство потребовало около двух часов. На Кердане он справился бы за полчаса, хотя наверняка при тамошнем обилии маны легче было пробить канал силой, просто разорвав астральные связи. Здесь на разрыв ушло бы так много драгоценной энергии, что делать этого категорически не хотелось.
Когда канал расширился до достаточного размера, Витольд нырнул в него и тотчас оказался в точно такой же камере. На нарах сидел молодой парнишка лет шестнадцати в каком–то странном оранжевом балахоне и удивлённо таращился на Витольда:
– Ни фига себе, как меня колбасит! Таких глюков со мной ещё не было! – глаза у парня были по семь копеек размером.
– Не бойся, я твой сосед, сижу в соседней камере.
– Угу… а следующей придёт царица Тамара… – парень был в полном ступоре.
Витольд понял, что разговаривать с арестованным совершенно бесполезно. Он нёс полную ахинею. Маг поднялся на ноги и подошёл к пацану. Тот заверещал от страха и забился в самый угол, но маг всё–таки успел дотронуться до его руки и послать психоимпульс успокоения. Мальчишка постепенно пришёл в себя:
– Кто ты?
– Я же сказал, твой сосед.
– И как ты сюда попал? – похоже, наконец, парень полностью пришёл в себя.
– Наколдовал канал в стене.
– А наружу можешь? – сразу загорелись глаза у паренька.
– Могу, но отсюда нет стен наружу. Мы глубоко под землёй.
– Жаль.
– А ты за что сюда попал?
– Мы последователи Кришны. Хотим продвигаться к Кришне, и Господь пошлет нам вайшнава, с чьей помощью мы сможем продвигаться в Нему. Если мы служим Кришне в соответствии с указаниями садху, шастр и гуру, то сможем удовлетворить Кришну, и тогда Он явит Себя нам. В самом начале Кришна видит, насколько искренне мы стремимся найти Его, и тогда Он дает нам помощь. Человек, полностью осознавший, что Кришна – единственный, кто наслаждается всеми жертвоприношениями и плодами подвижничества, что Кришна верховный владыка всех планет и полубогов, а также друг и благодетель всех существ, избавляется от материальных страданий и обретает полное умиротворение. Но без истинного знания духовная практика превратится в фанатизм или сентиментальность. Почему бы ни осознать, что мы – слуги Кришны? Даже карма–канди могут понять, что они слуги Бога. Бог велик. Когда вы достигаете премы, то полностью осознаете вашу расу, а до этого уровня человек может только испытать, как его раса начинает пробуждаться. Описывается, что это подобно возникновению первого луча солнца перед восходом. А према подобна полностью взошедшему солнцу. Мы продолжаем наше преданное служение, что бы ни произошло. Иногда на улице может быть холодно, иногда – жарко; иногда люди относятся к нам хорошо, иногда – плохо, может быть огромное количество разных материальных обстоятельств. Каждую жизненную ситуацию нужно использовать для того, чтобы обрести сознание Кришны. Поэтому искренние преданные прогрессируют, что бы с ними не происходило. Есть такая санскритская поговорка: «Чем больше вы давите сахарный тростник, тем больше сока оттуда вытекает. Чем больше вы трете кусок сандалового дерева об камень, тем больше сладостного благоухания. И чем больше вы жжете золото, тем чище оно становится. Аналогично этому – чем больше вы испытываете вайшнава, тем больше в нем проявляется хороших качеств. Они способны также преодолеть последнее испытание, которое приходит к ним в облике смерти, и они возвращаются в духовный мир». Если ум слушается вас, можете с ним дружить. А если не слушается, то бейте. На самом деле, ваш ум должен быть рабом вашего разума. Только такие отношения разрешены между умом и разумом.
– Извини, я собственно тебя не о твоём учении спрашивал, – мастеру с трудом удалось уловить паузу, чтобы вклиниться. Речь молодого проповедника, казалось, никогда не закончится, – я спросил конкретно о тебе, как и за что ты сюда попал?
– Власти в своём скудоумии не могут постичь величие Его, преследуют последователей Его и попирают учение Его.
– А конкретнее?
– Меня поймали за проповедь на улице и теперь хотят выпытать сведения обо всех моих братьях и о том, где мы достаём и печатаем свою литературу.
Витольд с трудом пытался систематизировать полученную информацию. Продравшись сквозь нагромождение мишуры, он понял, что юноша проповедует какое–то мистическое, а может и религиозное учение, в чём–то сходное с Керданским учением Лао, но в отличие от него тут присутствовал бог.
– Как много последователей твоего учения?
– Очень много!
– А конкретнее?
– Миллионы!
Витольд критически осмотрел проповедника в астральной проекции. В руке проповедник держал чётки, которые давали тот характерный огненный отблеск в астрале, что и вещи из церкви, хотя и гораздо тусклее. Присмотревшись, он заметил слабое сияние вокруг проповедника.
– Ладно, расскажи ещё мне про философию своего учения, мне очень интересно! – на самом деле менее всего сейчас магу было интересна та галиматья, которую проповедовал юноша, но такой вопрос позволил бы волшебнику кое–что проверить, не вызывая подозрения у инока.
Пацан не заставил себя долго уговаривать:
– Это не моё учение! – возразило юное дарование, – Это учение от Него. Вот послушай, как Он сам нам ведает о Сути: две птицы сидят на ветвях одного и того же древа материального мироздания, но одна из них пребывает в постоянной тоске и тревоге, ибо пытается насладиться плодами этого дерева. Но если по той или иной причине страждущая душа обратит взор на своего друга, Верховного Господа, и осознает Его величие, она тут же освободится от всех тревог и беспокойств. Сверхдуша является первоисточником всех чувств, хотя Сама не обладает ими. Обеспечивая каждое живое существо всем необходимым для жизни, Господь, тем не менее, ни к чему не привязан. Трансцендентный к материальным гунам, Он вместе с тем является их повелителем. Высшая Истина пребывает внутри и вне всех живых существ, как движущихся, так и неподвижных. Поскольку Она тонкая по природе, Ее невозможно постичь с помощью материальных чувств. Она бесконечно далеко и вместе с тем очень близко. Хотя Сверхдуша кажется поделенной между живыми существами, Она едина и неделима. Она хранит все живые существа, но следует знать, что Она также поглощает и проявляет их все…
Витольд и не собирался слушать это, сделав «умное лицо» и периодически кивая в знак согласия, чтобы мальчишка не прерывался, маг начал осторожно экспериментировать с маной, которую он потихоньку тянул у инока. Энергия сопротивлялась, как будто была резиновой: маг легко зачёрпывал «пригоршню» маны и начинал её тянуть к себе. Поначалу это было легко и совершенно без сопротивления, но при удалении от проповедника, на каком–то вполне чётком расстоянии, сгусток энергии как бы наталкивался на гибкую, но прочную преграду и далее его было тянуть всё тяжелее и тяжелее. Витольд не сдавался, но получалось не очень. Он и сам не мог бы сейчас вразумительно объяснить, зачем ему это понадобилось, но какая–то часть его я, пресловутое седьмое чувство[61]61
Это на Земле сверхъестественным считают шестое чувство, на Кердане шестое чувство – это чувство астрала, вполне даже естественное и хорошо изученное, правда, развитое только у магов. Среди керданцев ходят легенды о так называемом седьмом сверхъестественном чувстве, не подвластном ни метафизическому, ни магическому анализу. Этим понятием широко оперирует школа прорицательной магии, хотя и не может предоставить ни чёткого магического обоснования ему, ни хотя бы убедительных доказательств его существованию.
[Закрыть] или интуиция говорили о том, что в этом направлении надо и продолжать.
Обливаясь пóтом, маг прекратил бессмысленное перетягивание, и сосредоточился на поиске причины странного поведения энергии. Расчёт векторов показал, что дело в чётках на руке проповедника, каким–то образом чётки служили эмиттером энергии и в то же время эффективно предохраняли энергию от утечки.
– … чтобы ощутить присутствие Сверхдуши в своем сердце, необходимо прекратить деятельность материальных чувств, перестать видеть, слышать, ощущать вкус, работать и т. д. Только тогда человек сможет ощутить, что Сверхдуша находится всюду. Осознав это, он перестает испытывать враждебность: он ко всем относится одинаково, будь то человек или животное, ибо видит только душу, а не внешнюю оболочку… – вещал проповедник, совершенно не замечая экспериментов Витольда.