Текст книги "Звезды и ведьмы (СИ)"

Автор книги: Виталий Малхасянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

   ГЛАВА 137.

  – Ксения, вы какая-то бледная. Похоже, вам надо покушать! – Прервав затянувшееся молчание, сказал о. Михаил. Он достал из сумки пакет с пирожками Валерии, и протянул их девушке. Она не заставила себя уговаривать, набросилась на еду.

   Обождав немного, батюшка подал ей бутылку воды, и спросил:

  – Ксения, а деньги у вас есть?

  – Нет, ни копейки! – произнесла Ксения, и, продолжая жевать, жизнерадостно рассмеялась.

  – Скажи номер карточки. К сожалению, у меня нет наличных. Но как только попаду домой, переведу тебе немного. – Сказал я, покраснев. Вопрос, который задал ей о. Михаил, должен был задать я. Ведь это я родственник ей, а не он.

  – На карточке у меня деньги, и самой есть. Но карточка после допроса в аэропорту, заблокирована.

  – А почему? Что в банке говорят? – поинтересовался я.

  – По существу, ничего. Ссылаются на какое-то закрытое постановление, которое нельзя показывать простым клиентам. И применение которого в отношении меня, можно обжаловать только через суд. Но учитывая скорость нашей юриспруденции, это год, не меньше. Так что, похоже, плакали мои, честно заработанные.

  – А на что же ты живешь? – удивился я.

  – По ночам мою в кафешках посуду, за еду. А днем ищу заработок «на веревке».

  – Промышленные альпинисты неплохо зарабатывают. Неужели у тебя заказов нет? – спросил я.

  – Я наличными беру, а это частные заказчики. Однако народ сейчас совсем без денег, кризис. Меня зовут по крайней нужде. Кто ключи от входной двери потерял, или еще что. – Объяснила Ксения.

  – А как же журналистика? Ты же сотрудничаешь с изданиями!

  – Я временно работаю за «спасибо». Интернет издания в нашей стране под прессингом, и пока перестали платить. ИИ вычисляет тех, кто на них подписывается и жертвует деньги, и сразу принимает меры.

  – А как ситуация отражается на твоей учебе в аспирантуре?

  – Уже никак. Меня из института журналистики отчислили через час после того, как заблокировали счет.

  – Вот гады! Ты же прирожденный журналист! – возмутился я.

  – Ерунда! – легко произнесла Ксения, – Из-за отчисления, я вообще не «парюсь». Я считаюсь восходящей звездой, меня уже пригласили на учебу несколько иностранных университетов. Так что, историю с диссертацией, я, так или иначе, доведу до логического конца. И, скорей всего, найду за границей работу. Русский язык третий по распространённости, русскоязычных изданий в мире хватает.

  – Дожили. Патриоты, лучшие представители нашей молодежи, опять гонимы родиной. – С горечью сказал о. Михаил, а затем спросил, – А где вы живете, Ксения?

  – Сейчас, за московской кольцевой. Там очень много брошенных дачных обществ, в которых остались одни сторожа. С ними за бутылку можно договориться, и занять, правда, без отопления, настоящий дворец. Что мы, несколько девочек, и сделали. Поставили в комнатах зимние палатки, и спим в них, чтобы ночью не замерзнуть. А если удается найти дрова, топим камин. Иногда у нас, очень даже тепло бывает! – сказала Ксения и опять рассмеялась. Мы заразились ее жизнерадостностью, и, в свою очередь, улыбнулись.

   Однако настроение у нас тут же испортилось: неожиданно появились полицейские, которые несли на руках убегавшего от них студента. Лицо молодого человека было в кровоподтеках, рот заклеен скотчем, а на запястьях красовалась кабельная стяжка. Ксения вспыхнула глазами, и, уж не знаю, зачем, собралась выскочить из автомобиля. Но я удержал ее, увидев, что мимо проехало несколько полицейских машин, и пролетел военный дрон слежения.

  – Пожалуй, нам будет лучше отсюда уехать! – сказал о. Михаил, и включил передачу.

   ГЛАВА 138.

  Мы покинули стоянку возле клиники и поехали, надеясь найти укромное место, чтобы завершить наш разговор. Однако вдоль набережной, каждые пятнадцать метров, стояли солдаты внутренних войск, которые жестами показывали, что остановка запрещена даже для высадки пассажиров. Так мы добрались моего дома, где о. Михаил открыл своим пропуском шлагбаум, и въехал во двор. Я не хотел, чтобы меня здесь видели в обществе Ксении, и в первую очередь, из-за жены. Мне представлялось, что Нине нужно сначала хорошо объяснить, каких именно я нашел родственников, и что теперь они станут частью нашей жизни. Жена очень ревнива, хотя старательно отрицает это. Она вряд ли будет довольна тем, что я собираюсь уделять внимание незнакомым ей людям.

   Но то, что я старался этим утром избежать, все-таки произошло. Едва мы припарковались, появилась Нина, которая, пройдя по тротуару до нашего подъезда, принялась открывать входную дверь. Одновременно с этим, она боковым зрением заметила машину о. Михаила, и повернула голову. Видимо для того, чтобы поприветствовать батюшку. Но рядом с ним увидела меня, а на заднем сидении Ксению. Улыбка на лице Нины так и не появилась. Она сделала вид, что обозналась, и зашла в дом, несмотря на то, что я уже начал махать ей рукой.

  – Похоже, тебя ждет нелегкий разговор. – Произнес растерявшийся о. Михаил.

  – А это кто был? Твоя жена? – Спросила у меня Ксения. И после того, как я кивнул, она сказала, – ой, ой, какая цаца! Угораздило же парня из нашей деревни! А впрочем, я, пожалуй, пойду. Деньгами вы помочь мне не можете, а обо всем другом, мы уже поговорили.

  – Давай встретимся, когда я сниму наличные с карточки! – предложил я.

  – Хорошо, пиши, где и когда, я приду. – Согласилась Ксения, и открыла дверцу машины.

  – Подожди! – остановил ее о. Михаил. Он достал из «бардачка» холщовый мешочек, наполненный мелочью. – Если ты совсем на мели, может быть, возьмёшь монетки? Здесь немного, и нести тяжело, но, все-таки!

  – Я отдам с ближайшей халтурки, честное журналистское! – весело сказала обрадованная Ксения. Она схватила деньги, и, попрощавшись, побежала к ближайшей станции метро.

   Мы проводили ее взглядами. Затем я сказал неуверенно:

  – И я, пожалуй, пойду.

  – У меня такое чувство, что ты хочешь еще чем-то поделиться. – Сказал, глянув на меня, о. Михаил.

  – Да... – произнес я после раздумья, – я не хотел тебе кое-о-чем говорить, но теперь, после сообщений о «возращениях», совсем другая ситуация. Дело в том, что я, как мне представляется, люблю другую женщину. Вернее, я ее любил до того, как женился. Но в молодости мы неожиданно расстались, причем ни она, ни я, не были в этом виноваты. А теперь, в командировке, я опять встретил её. Свою первую, и единственную любовь. Находясь у Кимов, я мучился от того, что она участвовала в «событии», и думал, что потерял ее во второй раз. Но сейчас появилась надежда найти ее. Я хочу скорее приступить к поискам, однако это нечестно по отношению к Нине. Она не только жена мне, но и близкий друг. Нехорошо Нину обманывать. Мне кажется, следует заявить ей о разводе.

   О. Михаил, ожидавший от меня что угодно, но только не этого, смущенно закашлял. Он начал массировать затылок, словно тот у него внезапно заболел.

  – Ну, предположим, нашел ты свою любовь, и что дальше? Вы будете жить вместе? – спросил изменившимся голосом батюшка.

  – Не знаю. Вряд ли. Она гастролирующая балерина. Привыкла к сумасшедшему ритму жизни, богатым поклонникам, высокому уровню достатка.

  – Тогда я не понимаю, зачем ты хочешь пойти на разрыв с женой. Ты же останешься один! – удивился о. Михаил.

  – Я предполагаю, что Настя родила от меня дочь. Нина, несмотря на то, что мы столько лет прожили вместе, этого не сделала. Нет, нет, я никогда не стал бы упрекать жену в физической неполноценности. Но тут вопрос не в физиологии, а в желании. Нина наотрез отказывается иметь детей, и страдания Татьяны еще больше укрепили ее в этом. А я, очень хочу ребенка. Если у меня есть дочь, я желаю жить с ней, и ради нее.

  – Ключевое слово в твоей речи – «если». – Сказал расстроенный о. Михаил. – Но как бы там не было, я буду и с тобой, и с Ниной, в этой нелегкой ситуации. Но прежде чем ты на что-то решишься, я тебя прошу, подумай не один раз. Ведь ты еще никого не нашел, и даже не знаешь точно, есть ли у тебя дочь. А если есть, примет ли она тебя отцом? А ты уже собираешься сделать несчастной Нину и себя. Но нужен маленькой девочке задавленный проблемами отец? Я предлагаю сделать так: ты сначала вернись к той жизни, что вел до командировки. К жизни, в которой ты думаешь и выглядишь, как нормальный человек. Сейчас у тебя глаза лихорадочно блестят, ты не в себе, и от того порешь горячку. Встретимся хотя бы через неделю, и обсудим все заново. Хорошо?

  – Хорошо. – Согласился я. О. Михаил всегда давал мне хорошие советы, и теперь я, пусть и не без внутреннего сопротивления, опять признал его правоту.

   ГЛАВА 139.

   В квартире мне сразу стало спокойнее на душе. Мучившая меня нервозность исчезла, словно ее, и не было совсем. Нина находились на кухне, слышались звуки, как она кладет принесенные продукты в холодильник. Я заметил, что халата Татьяны нет на вешалке в прихожей. На моей памяти сестры не ругались, случались лишь короткие размолвки, во время которых Нина убирала так же, как и сейчас, вещи сестры с глаз долой. Но теперь причиной скандала был я, чего никогда прежде не было у нас во «взрослой» жизни. Нине предстояло выбрать, чью сторону ей принять. А я всегда считал, что Татьяна значит для нее гораздо больше, чем я.

   Еще не видя Нину, я почувствовал неуверенность: с чего начинать разговор с ней? Я не придумал ничего лучшего, кроме как, войдя на кухню, сказать:

  – Привет!

  – Привет! – сказала, не поворачивая головы, стоящая у плиты Нина. Она слышала, что я открывал входную дверь, и поэтому не удивилась.

  – Дашь что-нибудь поесть? – спросил я, усаживаясь за обеденный стол. Дома мы всегда кушали вместе, это было нашей «фишкой». Даже при самом напряженном графике, когда я «прыгал» из одной командировки в другую, совместная трапеза позволяла нам ощущать себя семьей. Но сейчас Нина поставила передо мною тарелку с кашей, кратко сказала:

  – Ешь, – и отвернулась.

   Помедлив, я взял ложку, и, повертев ее в руках, спросил жену с ноткой вызова:

  – Ты ничего не хочешь мне сказать?

  – Хочу. У тебя все банковские карточки заблокированы на неопределенный срок.

   После разговора с Ксенией я подозревал, что это может произойти. Но, тем не менее, новость меня обескуражила. Я сразу понял, что сейчас нахожусь в полной власти Нины. Если она меня выгонит, мне придется вернуться к Кимам, и собирать металлом по мусорным свалкам. И на работу (если меня еще не уволили) выходить не имеет смысла: ведь зарплата все равно поступит на заблокированный счет. К тому же я теперь не смогу ни семейный седан заправить, ни на общественном транспорте ездить. Я вообще ничего не могу, в городе меня фактически нет, я здесь даже не тень.

   Желание рассказать о Насте и планах по поиску дочери, а также заявить о разводе, сразу пропало. Батюшка прав, вначале мне нужно вернуться к привычной жизни и хорошенько все обдумать, а уж потом что-либо говорить Нине. А теперь попытаться наладить с ней отношения, если не нормальные, то, хотя бы приемлемые для совместного проживания.

  – А от чего каша пустая? – с искусственной жизнерадостностью спросил я, намереваясь завязать разговор.

  – Какую, заслуживаешь, – сквозь сомкнутые губы выдавила из себя Нина, помешивая в сковородке давно готовый мясной соус. Я почувствовал, насколько она зла на меня. Но, в тоже время, как и я, хочет поговорить о нас.

  – А я видел, как ты в подъезд заходила. Я был с отцом Михаилом, в его машине сидел. – Сказал я.

  – В машине ты находился не только с о. Михаилом, – сказала Нина. Не в силах унять возникшую в руках дрожь, она оставила свое занятие и уселась напротив, по-прежнему не глядя на меня.

   Я вдруг впервые за время нашего супружества не умом, а сердцем ощутил, как жена дорога мне. Если сравнивать с моими чувствами к Насте, то, оказывается, привязанность тут ни при чем. Я люблю Нину не меньше. Но или не все-таки не жену, а себя в ней? За столько лет мы стали единым целым, и трудно сказать, где в ней заканчивается она, и начинаюсь я.

   От того, что жена теперь страдает, и причиной этому я, у меня сердце болит ничуть не меньше, чем при встречах с Настей. Но Настя никогда не была, и не будет моей. Не это ли меня к ней влечет? Нина же... легче, наверное, убить себя, чем мучатся от мысли, что мы можем расстаться. Не видя жены, в страстной горячке, я желал развода. И даже говорил об этом с батюшкой. Но сейчас! У меня нет большего желания, чем если бы Нина взяла меня сейчас за руку, и наши отношения стали прежними. А хорошо зная внутренний мир жены, я уверен, что и она, чувствует то же самое. Иначе бы и на порог не пустила. И если она поверит моему рассказу, это сделает нас опять счастливыми. А нужно ли мне большего в жизни?

   ГЛАВА 140.

  – В машине с нами была девушка. – Начал я наш разговор.

  – Эта девушка имеет отношения с о. Михаилом? Мне не понравилось, как она разглядывала меня. – Сказала Нина.

  – Нет, она имеет отношения со мной. Эта девушка – Ксения, она доводится мне племянницей.

  – Не слишком ли Ксения развита, чтобы быть твоей племянницей? – сквозь зубы спросила Нина.

   Я подумал, что, раз жена со мною разговаривает, это уже неплохо. И продолжил:

  – Командировка оказалась неожиданной во всех смыслах. Я случайно попал в особую зону, где проводились секретные испытания, и чудом выжил. А спасла меня девушка, что ты видела в машине о. Михаила. Кроме нее, я познакомился со своим отцом. К несчастью, он вскоре умер. Также случай свел меня с моей тетей, которую все зовут баба Вера. Я многое узнал от нее, и о других моих родственниках.

  – До чего ты легковерный, Славик! Встретил каких-то людей, развесил уши, и теперь готов, чуть ли не домой их привести!

  – Мой молитвенник. – Вздохнув, сказал я.

  – Что твой молитвенник? – не поняла меня Нина.

  – Эта книга, она связывает меня с теми людьми, и тем местом. Я вначале тоже не хотел верить, но факты – упрямая вещь. И, кстати, с каким бы скепсисом ты не воспринимала мои слова, выяснилось, что Олег тоже оттуда. Но, к моему сожалению, там Чибисы и Жарковы, это два издавна враждующих рода.

  – Ага, вот мы и подошли к самому главному! – воскликнула Нина, и пристально посмотрела мне в глаза.

   Я покраснел, и на секунду опустил взгляд. А затем поинтересовался:

  – Что ты этим хочешь сказать?

  – Как будто не знаешь! Что ты, Славик, наслушавшись свое новое окружение, бросил Олега умирать в лесу. После стольких лет дружбы! Даже не посмотрел на то, что вы, через нас, между собой родственники. А совсем не те люди, о которых ты сейчас рассказываешь. Будто бы тебя связывает с ними какая-то старая книжка! Ты часом, не безумен? Ты вполне выглядишь таким. Из-за тебя, меня теперь сестра знать не хочет. А ведь она, поскольку ты своим предательством лишился моей дружбы и расположения, единственно оставшийся мне близкий человек. Ты подлец и негодяй, Жарков, и мне стыдно, что я ношу твою фамилию!

   Нина едва не сказала – «носила». Я понял, что решение о разводе со мной, она еще не приняла. Странно, еще несколько минут тому назад я сам думал о нем, и сочинял «подходящую» речь. А теперь, когда мои отношения с женой оказались «на грани», я панически боюсь развода. У меня душа «уходит в пятки» от страха, что такое может произойти.

  – Через о. Михаила я знаю, в чем обвиняет меня Олег. Но в его словах нет смысла. Сама подумай: за всем «железом» на объектах смотрят местные инженеры, они же, и выезжают на аварию. Нашим делом всегда была настройка и доводка до «ума» готового оборудования. А этот процесс не любит спешки, и уж тем паче, экстренной работы в ночном, насквозь промёрзшем лесу. Олег что-нибудь сказал о том, зачем мы поехали на вышку? Что мы собирались там делать?

  – Нет, он об этом не говорил. – Сказала Нина. По отображающимся на ее лице эмоциям я понял, что у нее есть сомнения относительно правдивости Олега. И если мне удастся эти сомнения укрепить в ней, у меня появится шанс на реабилитацию моего честного имени. Хотя бы, в ее глазах.

  – Я могу рассказать тебе свою версию? Ни один суд не выносит приговор, не выслушав обвиняемого!

  – Рассказывай! – кивнула жена, чуть свесив голову на бок. Это было для меня хорошим признаком.

   ГЛАВА 141.

  – Олегу через несколько часов после того, как мы приехали в зону, стало плохо. Начался гнойный процесс в щеке. Но там на весь поселок всего один врач, который в тот момент отсутствовал. Поэтому Чибису сделали обезболивающий укол в аптеке, и он отправился к местным знахаркам. После этого я его видел, но только издалека, и мне не удалось с ним поговорить. Олег связался с очень подозрительными военными, которые занимались в зоне секретными изысканиями. Отличительной особенностью их является золотой перстень странной формы, который они носят, не снимая. Я видел потом такой же, на руке Олега. Наверное, он у него до сих пор. Все обладатели перстня пошли ночью в зону, где должно было произойти мистическое «событие», значение которого я затрудняюсь тебе объяснить. Определенно могу сказать лишь то, что во время этого «события» с людьми что-то произошло. Что-то очень серьезное. Это заставило внутренние войска утром перекрыть зону наглухо.

  – А ты почему не пошел со всеми? Перстня не досталось?

  – Да нет, перстень, как раз-таки, у меня был. Но я... хоть это и дико сейчас прозвучит, заснул в общежитии. Наверное, Бог уберег.

  – А Олег утверждает, что ты всю ночь развлекался. Вот! – жена повернула ко мне свой телефон, и я увидел на экране фотографию, где я танцую с Настей. Судя по заднему плану, ее сделал Чибис со своего места за столиком.

   Я густо покраснел, и на секунду смешался. Видеть Настю всегда было для меня тяжелым испытанием. Однако теперь решалось, не потеряю ли я Нину. А этого, я никак не мог допустить. Поэтому я собрался, и, твердо глядя жене в глаза, продолжил рассказывать свою «правдивую ложь»:

  – Эту фотографию сделали до того, как все ушли на озеро, а я отправился в общежитие. Ты же со мною разговаривала в тот день, и сама слышала, что там снимали кино. И вот, ты видишь мое участие в массовке. Актерская игра, не более того. Фотографию тебе Олег прислал?

  – Да. – Медленно ответила жена, взглядом пытаясь определить, насколько я вру.

  – Но Олег утверждает, что он в это время находился в лесу. А на самом деле сидел за накрытым столом, в тепле и уюте, и выпивал с неким высокопоставленным Дмитрием. От их вида на душе стало так противно, что я ушел в общежитие.

  – Только танцует с тобой не просто девушка. Разве это не Анастасия Нуреева, балерина, с которой ты когда-то «крутил»?

  – Да, это она. Но моя встреча с ней произошла случайно, и после танца она ушла в зону со всеми. Той ночью случилась большая трагедия, и я рад, что Олег сумел выжить. Я знаю, что некоторые участники «события» тоже вернулись домой. Но, насколько мне известно, они «не в себе». Я надеюсь, что пройдет месяц – другой, и Чибис опомнится. Наши отношения восстановятся, и мы услышим от него более достоверный рассказ. Я не думаю, что Олег тем, что он делает сейчас, добивается, чего он давно хотел: полного подчинения Татьяны, и вселения в нашу квартиру на правах хозяина.

   Тень пробежала по лицу Нины. Складывалось впечатление, что мне удалось донести до жены свою точку зрения. И немаловажную роль в этом сыграло нечто, о чем мне было неизвестно, но что имело место в общении Нины с семьей Чибис.

  – А как выглядит этот Дмитрий, о котором ты упомянул? – спросила Нина, наморщив лоб, и как бы что-то припоминая.

  – Высокий атлетический блондин с очень самоуверенным взглядом.

  – Интересно... – задумчиво сказала жена, и ее настроение переменилось. Хотя, пока еще не в лучшую для меня сторону, – хорошо, похоже, что обсуждение твоих отношений с Олегом, можно отложить на несколько дней. Мне и самой, в его поведении многое непонятно. Может быть, ты и прав. Но меня больше волнует вопрос о твоих отношениях с Нуреевой. Я слишком хорошо тебя знаю, и вижу, что ты о чем-то не договариваешь. Как ты убедишь меня в том, что не провел ночь с ней?

  – Мои слова может подтвердить Ксения. Она журналистка, и следила за всеми в поисках сплетен и сенсации. Ксения видела, кто и когда пошел в лес. Хотела идти со всеми, но баба Вера задержала ее до утра. А утром, когда я поехал на снегоходе в зону, чтобы найти Олега, я столкнулся с журналисткой «нос к носу», на опушке. Хорошо, что встретились: Ксения потом нашла меня по следам. Спасла из ужасной ситуации, в которой я оказался, и привезла в Москву, к тебе. Нина, ты же видела, какой я был. Разве так выглядят вернувшиеся от любовницы мужья? Да у меня до сих пор тело в черных пятнах! – сказал я, и расстегнул рубашку, чтобы показать их.

  – Не знаю, не знаю, – сказала Нина, глядя на мои, еще не зажившие язвы. Они смягчили выражение ее лица, и после раздумья она нерешительно произнесла, – но, все-таки, Нуреева!..

  – Мне, наверное, следует сказать, то она не Нуреева, а Чибис. Я думаю, что она и Олег, в отличие от меня, не случайно оказались там. Они приехали за тем, что, в конце концов, и получили. Я же им, для их плана, ночью был не нужен. И поэтому спокойно спал в общежитии, во сне мечтая лишь о тебе, моя родная, – я положил свою ладонь на пальцы жены, надеясь, что она их не отнимет. Но Нина, хотя и не убрала руку, однако и не подала мне надежды.

  – Пожалуй, все-таки подождем развития событий. – Сказала она.

   Я вздохнул и спросил:

  – Тебя спрашивал кто-нибудь, когда я вернулся?

  – Только Олег. Я сказала ему, как ты просил. – Ответила Нина, всем видом показывая мне, как она жалеет, что солгала.

  – Прошу тебя, пусть так и останется. Иначе я могу пропасть без вести, и ты даже не узнаешь, что со мной стало. Секреты той зоны тщательно охраняются. Только одно подозрение, что я могу знать что-то «лишнее», может побудить военных забрать меня в психушку. Или, куда похуже...

  – Хорошо, в этом, ты можешь быть спокоен! – Произнесла жена, и, поднявшись, ложкой плюхнула в мою тарелку немного своего мясного соуса.

   ГЛАВА 142.

   Естественно, моя прежняя жизнь не восстановилась. С Олегом мне не удалось поговорить, хотя я видел его много раз. Всегда в обществе Дмитрия, который теперь был в штатском. Олег делал вид, что не замечает меня, или я ему крайне неприятен.

   Чибис рассказал о моем «предательстве» не только сестрам. Он «открыл глаза» на меня коллегам и начальству. В результате я стал «изгоем», и начал падать по карьерной лестнице, пока не скатился до малооплачиваемого мастера по обслуживанию спец. антенн в центре Москвы. На этой должности у меня отсутствовал прежний круг профессионального общения, но я был отчасти доволен. Неспешная работа способствовала восстановлению моих телесных и душевных сил. Я даже обедать ходил строго по расписанию, каждый день домой, что положительно сказывалось на моих отношениях с женой. Мое постоянное присутствие рядом и искреннее желание показать, что я все тот же Славик, которому можно во всем доверять, постепенно возвращало нашему браку прежнюю крепость.

   Немаловажную роль в этом играло и поведение Татьяны, действия которой по отношению к сестре, становились все страннее. Ее заносчивость начала отталкивать Нину, ранее никогда не допускающую мысль о том, что они могут в жизни разойтись. Вероятно, такая ситуация возникла еще и потому, что Олег получил повышение. Причем такое, о каком мы, будучи друзьями, никогда и не мечтали. Семья Чибисов сразу купила квартиру, как они сказали Нине, «гораздо престижнее, чем у тебя».

   Когда Нина мне об этом рассказала, у меня несколько отлегло от сердца. А то я переживал, что Олег по квартирному вопросу никогда не успокоится. В определенном смысле, он и не упокоился. Спустя некоторое время после новоселья Татьяна зашла к нам, и потребовала отдать антикварную мебель Марины Юрьевны. А также картины, да и вообще все, что, как она считала, представляет ценность. В том числе, и напольные часы.

   Дошло даже до смешного: Татьяна захотела спилить фигурки потусторонних существ на нашем балконе, чтобы украсить ими фасад вокруг своего нового окна. И она наверняка сделала бы это, если не отказ районного архитектора выдать разрешение.

   Остальные требования Татьяны, Нина, скрипя сердцем и с моего молчаливого согласия, удовлетворила. Заминка вышла только при передаче часов Марины Юрьевны. Олег неожиданно заявил, что часы должны иметь более сложное устройство, в них чего-то не хватает. То, что мы храним отдельно. Поэтому, получив их, он через Татьяну выдвинул требование, что мы должны отдать, то, «что прячем». Ситуация показалась абсурдной не только мне, но и Нине, и мы вместе рассмеялись Татьяне в лицо.

  Действительно, обе сестры знали о внутреннем устройстве часов с детства. И Татьяна, вместо того, чтобы опять скандалить с нами, сама могла рассказать мужу о недостатках их механизма. Но, видимо, Олег сумел подчинить разум жены настолько, что она перестала думать самостоятельно. Высказав нам очередные колкости, Татьяна ушла от нас так, будто мы и в самом деле что-то утаиваем от них.

   ГЛАВА 143.

   В один из непримечательных дней, каких у меня было в избытке на новой должности, я в обеденное время шел по Большой Дмитровке с Ксенией. Она постоянно нуждалась в деньгах и часто находила меня, чтобы «стрельнуть» по мелочи, а заодно и поболтать.

   Как ни странно, у меня с ней образовалось редкостное взаимопонимание. Наверное, на основе родства характеров. Нечто неуловимое, такое же, что у меня было в свое время с Мариной Юрьевной. Я порой с женой не чувствовал себя так легко, как с племянницей. Естественно, я их познакомил, и Нина заметила нашу приязнь, но пока мирилась с ситуацией.

   Сегодня Ксения была особенно разговорчива. Она подробно рассказала все новости от бабы Веры, вспомнила еще нескольких родственников, чьи имена я никак не мог запомнить, а потом перешла к теме, которую мы обсуждали каждую нашу встречу.

  – Ну, я пока не нашла в интернете свежих упоминаний о балерине Анастасии Нуреевой. Есть лишь старые сведения о ее выступлениях по всему миру. – Сказала Ксения, с удовольствием поедая купленное мною мороженное. Мороз на начало марта в этом году удался, даже уши мерзли под шапкой, и прохожие поглядывали на Ксению с испугом, явно считая, что девушка обязательно заболеет. Я же думал о том, что одного мороженного Ксении будет мало, надо купить еще. Ксения, это фантастического здоровья человек!

  – Может, следует искать Анастасию Чибис? – Дослушав оправдания Ксении, спросил я, – она могла переменить фамилию после «события».

  – И кто из «раскрученных» артистов на такое пойдет? – возмутилась Ксения, – ты в своем уме, Вячеслав Вячеславович? Городишь, черт знает что! Сам ищи ее, если мне не веришь!

  – Я уже тебе говорил, что сам не могу. Нина большей частью работает на дому, и использует для этого наш единственный компьютер. Если я буду с его помощью кого-то искать, она об этом обязательно узнает. А на работе у меня нет постоянно места, и с собой я ношу только измерительные приборы! – Для убедительности я открыл сумку, которую нес на плече, и показал содержимое. – Конечно, я могу попробовать с любой вышки. Но об этом сразу узнает начальство, и кара будет гораздо страшнее, чем мелкая ссора с женой.

  – Тогда я не знаю, чем тебе помочь! – сказала Ксения, выбрасывая в урну перед входом в театр Станиславского и Немировича-Данченко обертку от мороженного. Она облизала пальцы, и посмотрела на меня, определенно думая, когда попросить добавки.

  – Но ведь Анастасия должна где-то выступать! Балерину, как никого другого, ноги кормят! – задумчиво произнес я, скорее для себя, чем продолжая разговор с Ксенией.

   Племянница собралась сказать что-то в ответ, но осеклась, и стала рассматривать театральную афишу перед нами.

  – Что это с тобой, Ксения? Снизошло озарение, как выиграть в лотерею? – спросил я, глядя на рекламу розыгрыша билетов в самом низу.

   Однако Ксения неопределенно улыбнулась, и рукой показала на балерину по центру афиши:

  – А разве это не твоя Настя? Или я чего путаю?

   Я скептически вздохнул, и вынужденно бросил взгляд. И... признал, что прима поразительно похожа на Настю. Сердце у меня забилось необычайно, однако для уверенности нужна была фамилия артистки, а такой информации не было. Имелось лишь название независимой балетной студии и дневного спектакля, который сегодня уже состоялся.

  – Пойду, пожалуй, узнаю подробности. Кто танцевал, с кем танцевал, и все такое, – сказал я, направляясь к служебному входу.

  – Кто ж тебя пустит? – удивилась Ксения, стоя на месте.

  – На крыше театра есть наша антенна, я ее обслуживаю, так что...

  – Я тебя ждать не буду, у меня появилась работа! – деловито сказала Ксения, читая на экране телефона поступившее сообщение.

  – Созвонимся! – крикнул я, и попрощался с Ксенией взмахом руки.

   ГЛАВА 144.

   Мне удалось пройти в основной зал, где после ухода зрителей происходило небольшое совещание – репетиция. Оно было посвящено разбору ошибок, совершенных маленькими балеринами. Ученицы балетных школ, принимавших участие в спектакле, стояли на сцене в вольных позах. А несколько преподавательниц, срывая голос, пытались донести до их сведения то, что обязательно должен знать каждый начинающий артист. Я уселся в ряду, где уже сидели мамы и бабушки учениц, и принялся смотреть по сторонам, думая, у кого бы выпросить программку прошедшего спектакля.

   Неожиданно в зале появилась Настя. Шурша своей роскошной шубой, она подошла к одной из преподавательниц, и завела разговор. Я безумно обрадовался, что Настя жива, и в добром здравии. И что у меня есть шанс поговорить с ней. Я поднялся, и занял удобную позицию на выходе из партера. Где, продолжая смотреть на сцену, заметил, что одна из девочек-снежинок возле занавеса, желая привлечь внимание Насти, делает незаметные жесты, и умоляюще артикулирует губами единственное слово – «мама, мама!».

   Неужели это и есть моя дочь? Сильно волнуясь, я стал наблюдать за реакцией Насти. Но она, даже не глянув на девочку, закончила свой разговор, развернулась, и пошла между рядами.

   Насте невозможно было пройти мимо меня, не заметив. И я с надеждой ждал, когда она, встретившись со мною взглядом, покажет эмоции, которые всегда проявлялись у нее при наших встречах.

   Однако произошло совсем не то, на что я рассчитывал. Настя посмотрела на меня, лишь подойдя вплотную, поскольку я намеренно преграждал ей дорогу. Но вместо горячего проявления чувств, она неопределенно коснулась моего плеча рукой. То ли приветствуя, то ли предлагая немного посторонится. От ее прикосновения я неожиданно ощутил озноб, который списал на душевное смятение. А Настя обошла меня и продолжила идти, как ни в чем не бывало. Я постоял немного в полной растерянности, и последовал за ней.