Текст книги "Звезды и ведьмы (СИ)"

Автор книги: Виталий Малхасянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

  – Прямо-таки спал, не пошел со всеми? – бросив на меня недоверчивый взгляд, удивилась Настя.

  – Угу. Да ты же видела, когда я в лес поехал. Уже после рассвета! – сказал я, и спросил, – а ты где была?

  – Да... как мы пообщались возле дома культуры, я долго искала интернет. Не нашла, и отправилась в избу, одеться теплее. Думала пойти со всеми на озеро. Но баба Вера не пустила меня. Сказала, Гросс явился к ней, запретил. С бабой Верой не поспоришь! Шарик слушается ее, и все понимает, как человек. До рассвета с меня глаз не сводил. Только я пыталась к двери подойти, рычал, лаял, клыками руку прихватывал. Баба Вера просыпалась, и грозилась всем, чем только могла. Только утром я сбежала от нее. Но едва подошла к зоне, почувствовала ужасный холод, и замерзла до судорог. Я пошла обратно. По пути встретила тебя, но ты не остановился, и я вернулась в избу. Теперь же баба Вера, наоборот, сама погнала меня в зону. Дала лошадь, и приказала Шарику, чтобы помогал. А мне сказала, что произошла трагедия, и нужно спасти хоть кого-нибудь. Я сразу про тебя вспомнила. Подумала, что ты в своей тонкой шинели превратился в сосульку, даже не добравшись до озера, и поспешила на помощь. Дым от горящей бочки был виден издалека. Мне не пришлось долго искать. Ну, остальное, ты сам знаешь. Так что, баба Вера, и есть мое алиби. А я, ее. Мы обе будем стоять на том, что провели ночь вместе, а под утро я уехала в Москву.

   ГЛАВА 123.

  – Что ж, я думаю, что твоя история выглядит неплохо. Однако нам не следует скрывать, что мы уехали вместе. Так мы дополним слова друг друга. И нужно «сдвинуть» нашу поездку на несколько часов назад. До того времени, как началось «событие». В этом случае «органы» зададут нам гораздо меньше вопросов.

  – А как это сделать? – спросила Ксения.

  – Ну... Татьяне, сестре моей жены Нины, вчера делали кесарево. После этого она находится в тяжелом состоянии. Кроме того, младенец практически нежизнеспособен. По нему врачи дают неутешительные прогнозы. Я давно уже должен был находиться в клинике, рядом с Ниной. Она звонила ко мне каждый час и требовала, чтобы я все бросил и приехал. Я очень близок с Ниной и Татьяной. Мы выросли вместе, и не мыслим наше существование по отдельности. Жена сильно переживала по поводу сестры. Я был необходим ей в эти, трудные для нее, сутки. Но меня не оказалось рядом, и от этого ее душевная боль была гораздо сильнее. Так что, если я оставил работу и служебную машину напарнику, а ты по-родственному отвезла меня в клинику, в этом нет ничего удивительного. Теперь мне нужно лишь договориться с женой о времени моего прибытия. Я думаю, что Нина не откажется составить нам оправдание. Меня больше беспокоит твой автомобиль. Между Серпуховом и Москвой полно дорожных камер. Но если в поселке камеры после отключения электричества «потухли», то на автостраде обязательно работают. Где-нибудь, мы попадем в их объектив!

  – Вот это то, как раз самая меньшая из наших забот! – Рассмеялась Ксения. – Я люблю агрессивный стиль езды, часто нарушаю. У меня последние две буквы номера специально затерты, чтобы нельзя было фиксировать мои «художества». Но даже если мой номер был бы в порядке, сейчас к нему прилип сантиметр льда вперемежку с грязью. Так что, осталось только капюшоны на голову натянуть, чтобы нас не определили по лицу. Ведь только лицо может нас выдать. А белых «Нив» в Москве, десятки тысяч! Даже ИИ с таким количеством не разберется!

  – Да, пожалуй! – Согласился я. – Однако по приезде, нам все равно нужно «залечь на дно». Хотя бы на несколько недель. Посмотреть, что будут писать о зоне в интернете. Кого-то же объявят виновным в пропаже стольких людей! И как только это произойдет, интерес найти нас, сразу сойдет на «нет». Да и, к концу месяца появятся другие проблемы, «органы» переключатся на новые задачи. А ИИ, как бы не был хорош, но его возможности не безграничны. Он пока не умеет заниматься всем, и сразу. ИИ не человек, забыть не забудет, просто при смене приоритета, отложит нас в долгий «ящик». Откуда без команды, сам ничего «доставать» не будет. У нас ведь скоро выборы в государственную думу?

  – Если мне память не изменяет, да, выборы. – Ответила Ксения.

  – Политическая обстановка накалена, уже сейчас много несанкционированных пикетов. Так что власти найдут, чем ИИ занять. У тебя есть, где переждать, пока не наступит ясность по нашему делу?

  – Наверное, уеду на Кавказ. Там в разгаре туристический сезон, устроюсь проводником. Я думаю, в горах меня, даже при большом желании не найдут. – Ответила Ксения.

  – А как будем поддерживать связь? Нужно знать, что с нами происходит.

  – У альпинистов очень популярен сайт «Эльбрус». Я зарегистрирована инкогнито, под псевдонимом «Дюймовочка». Пиши мне, только иносказательно, избегай прямых тестов. По возможности, буду отвечать. – Сказала после раздумья Ксения.

  – Ты хоть не со своего телефона выходи в интернет! Используй сети общественных заведений!

  – Что я, дура? Об этом-то, могу и сама догадаться! – Возмутилась Ксения, а потом спросила. – А что ты так странно себя ведешь?

  – Да, ничего, – огорченно произнес я, проверяя карманы. – Забыл у бабы Веры кое-какие документы и смартфон. Они были в немецкой шинели.

  – А я специально оставила свой телефон бабе Вере. Чтобы нас не выследили. – Сказала Ксения.

  – Что ж! Что Бог ни делает, все к лучшему!– сказал я, и прикрыл глаза. Темы для разговора были исчерпаны. Я устал, тело невыносимо болело, и меня клонило в странное забытье, скорее напоминающее бессознательное состояние, чем дрему. Перед тем, как окончательно «отключиться», я пробормотал:

  – Это же надо было придумать, «Дюймовочка»! Тогда я, верно «мальчик с пальчик»...

   ГЛАВА 124.

   Ксения подвезла меня к клинике и осталась ждать. В больничном комплексе я бывал неоднократно, и знал, что видеонаблюдение в нем организованно из рук вон плохо. Обойти камеры не составляло труда, чем я и воспользовался.

   Я нашел Нину там, где и предполагал. Понурившись, она сидела с закрытыми глазами на одном из стульев в длинном полутемном коридоре, перед отделением детской реанимации. Едва я увидел жену, сердце у меня забилось гораздо чаще, чем я мог бы представить себе для такого случая.

   Проблема заключалась в том, что несколько часов тому назад я всерьез собирался развестись с ней, и жениться на Насте. Теперь же вышло так, что о судьбе Насти я могу лишь догадываться. Но если я хочу быть честным человеком, то должен поступить, как настоящий мужчина. Раз решил уйти от жены, значит, так и сделать. Мне следует сказать ей об этом.

   Однако помимо чисто житейских соображений, по которым мне уже не хотелось разводиться с женой, следовало признать, что я продолжаю испытывать к ней сильнейшую привязанность. Которая, как чувство, ничуть не слабее, чем моя, было вспыхнувшая, любовь к Насте.

   Я подошел и сел рядом Ниной, не зная, как приступить к разговору. А Нина, очнувшись от легкой дремы, бросила на меня поверхностный взгляд, каким обычно одаривают случайных людей, и закрыла глаза. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Она на не узнала меня!

  – Нина! – я растерянным голосом позвал жену, и привычно тронул ее за локоть.

  Жена вздрогнула, и опять посмотрела на меня. Глаза у нее прояснились, в них пронеслась череда эмоций. Нина подняла руку и коснулась моего лица, как бы желая на ощупь определить, точно ли это я. Безусловно, жена была зла на меня, но мой вид потряс ее настолько, что она оставила свою злость, и просто обрадовалась тому, что я цел, и вернулся к ней.

   Прикосновение Нины было приятным, и одновременно успокаивающим. Им жена словно возвращала мою жизнь, с установившимся кругом обязанностей и повседневными привычками. Сразу секретная зона и все, что случилось в ней, показалась мне неким сном наяву. А мысли о разводе – бредом, случившимся от контакта с токсичным метеоритным веществом. Хотя умом я и понимал, что это не так.

  – Славик, Славушка... – произнесла жена. Она заплакала, и начала ласково гладить меня по голове. Я не выдержал, обнял ее, и горячо поцеловал, желая, чтобы Нина успокоилась.

  – Прости! Прости! – говорил я, прося прощение у нее сразу за все. За то отчаяние, что мучило ее в последние дни, а меня не было рядом. За мое участие в том, что могло убить меня. За любовную страсть к другой женщине, о которой она догадывалась, но не хотела произносить вслух.

   Нина, как всегда, простила.

  – А Олег? Что с Олегом? – спросила она спустя минуту, когда наше волнение немного ослабло.

  – Он... – я не знал, что сказать, и после тяжелой для меня паузы, произнес, – я понятия не имею, что с ним.

  – Но что же я скажу Татьяне? Она его так ждет! – упавшим голосом произнесла Нина.

  – Пока ничего не говори, пусть она окрепнет. Подожди немного. Я уверен, скоро все прояснится.

  – Вы же поехали в обычную командировку! – шепотом сказала Нина, продолжая прижиматься ко мне, – что с вами случилось?

  – Страшная природная катастрофа на секретном объекте, – тихо ответил я, – неужели ты ничего не знаешь?

  – От кого я могу такое узнать? Я беспрерывно смотрю в интернете, но там обычные новости. Совершенно ничего нет о том районе, где вы находились! – Нина достала из кармана смартфон и показала мне длинную историю ее запросов в поисковике.

  – Попробуй еще раз! – попросил я. Нина нажала «стрелку» обновления страницы, и мы увидели тот же список новостей.

  – Странно! Очень странно! Никогда бы не подумал, что ИИ может так хорошо «чистить» информационное поле. – Сказал я.

   Наверное, мне следовало рассказать Нине про зону, и частично о том, каким образом я уцелел. Но я чувствовал, что тем самым испугаю ее, и отниму слабую надежду на возвращение Олега.

  – Как самочувствие Татьяны? – Спросил я.

  – Сейчас хорошее. Приходил о. Михаил, посидел со мной, мы вместе помолились. Он принес св. воду с молебна. Медсестра отнесла ее к Татьяне, а когда вернулась, сказала, что больная пила, и ей сразу стало гораздо лучше.

  – А младенец? – нерешительно спросил я, опасаясь услышать что-нибудь плохое.

  – Его состояние улучшилось вместе с матерью. Он стал лучше дышать! – посветлев лицом от того, может сообщить мне радостную весть, сказала Нина.

   По всему выходило, что мое обращение к Авдотье Никитичне было ошибкой. На что я надеялся? Чем могла помочь мне та женщина? Хотя и врач, но, по факту, проводник в «темный мир»? Помогла ли она Марье Ивановне? Только продлила предсмертные страдания, и погубила душу. За такие вещи, народ и называл Авдотью Никитичну ведьмой. Несмотря на то, что она слышать не хотела это «средневековое» слово. Зачем я открылся ей, рассказал о своей семье? Ведь кроме сомнительной информации о том, что Олег к кому-то уже обратился, ничего не получил! Неужели я поддался на «черное» очарование зоны? И, под влиянием «магического» перстня, забыл об о. Михаиле? А ведь он всегда помогал нам в трудную минуту!

   – О чем ты думаешь? – спросила жена.

  – Мне надо спрятаться на некоторое время. Я хочу с твоего телефона послать на работу заявление об отпуске за свой счет. И уехать туда, где меня не найдут – к Кимам.

  – Что, все настолько серьезно? – испугалась Нина.

  – Я уже говорил, что не знаю. Но следствие будет обязательно, а я не хочу в нем участвовать. Я обожду, пока страсти поутихнут, и тогда вернусь домой.

  – От твоей одежды очень дурно пахнет! – сказала Нина, не желая больше слышать о том, что сильно огорчало ее, – где ты взял такую?

  – Я случайно познакомился со своим отцом. К сожалению, через несколько часов он умер. Это его сменная одежда. Ее дали мне родственники. При первой же возможности я познакомлю тебя с ними.

   Нина замолчала ненадолго, осмысливая сказанное мною.

  – Ты узнал что-нибудь о Марине Юрьевне? – Нина не могла не спросить. Сестры теперь, вспоминая тетю, часто называли ее мамой.

  – О Марине Юрьевне узнал много чего. Но все пустое. – Пространно ответил я.

   Жену мой ответ не устроил, но она не стала расспрашивать. Мы помолчали немного, а затем она сказала:

  – Забежишь домой переодеться? В холодильнике котлеты есть, я вчера готовила.

  – Нет. Наша квартира наверняка под наблюдением. Я не хочу иметь над головой беспилотник. Поеду так, – сказал я, и взял телефон жены, чтобы отослать заявление об отпуске.

  – А как мы будем связываться? – с тревогой спросила Нина. Мне стало жаль жену. Ко всем ее прежним тревогам, добавились новые. И как бы мне ни хотелось, я не мог избавить ее от них.

  – Через о. Михаила, – сказал я, поднимаясь, – я пока не буду звонить и присылать сообщения. По крайней мере, с несколько дней. Кстати, если тебя кто-то спросит, ты сможешь подтвердить, что я приехал в клинику сразу после полуночи?

  – Да, конечно, – кивнула Нина. Она не удержалась, и спросила еще раз: – так что мне сказать Татьяне? Что с Олегом? Возможно, меня пустят к ней ненадолго.

  – Я не знаю, что с ним. – С тяжелым сердцем повторил я, – прости!

   Глаза Нины стали грустными. Я поцеловал ее, и пошел по коридору, с улыбкой оглядываясь. Жена провожала меня взглядом, ласково улыбаясь в ответ.

   ГЛАВА 125.

   Кимам не удалось создать фермерское хозяйство, о котором они мечтали. Несмотря на то, что они выиграли все суды, губернатор все равно превратил их участок в сплошную свалку. На старости лет Кимы жили на средства, присылаемые выросшими детьми, которые вынужденно разъехались по разным городам. Мы все любили Кимов, как собственных родителей, и много раз предлагали им купить квартиру в любом, по их выбору, населенном пункте. Однако Кимы отказывались. Они якобы не могли оставить дачу (большой дом погребла мусорная гора), хотя все знали, что это только отговорка.

   На самом деле Андрей Ким продолжал борьбу за справедливость, но уже полулегальными методами. Он беспрерывно писал баллончиком лозунги на бортах мусорных машин, снимал видео нарушений для своего телеграмм канала, и глушил сотовую связь на свалке (конечно, с помощью собранных мною устройств).

   Короче, делал много чего, чтобы «испортить жизнь» губернатору и мусорным королям. Толку от его деятельности было немного, но Ким пользовался поддержкой всех фермеров в округе, и был у них негласным «старостой». Под его руководством они сдерживали расширение свалки, и у них иногда случались успехи в получении компенсаций. Я понимал, почему Кимы не уезжают, несмотря на отвратительное зловоние и страшный пейзаж. Они были общественно задействованы, фермеры нуждались в них.

   Я был уверен, что Андрей и Валерия всегда примут любого из нас, и ни при каких обстоятельствах не «выдадут» представителям власти. К тому же в распоряжении Кимов находились дома уехавших от свалки соседей. Из-за конфликта с мусорщиками, Кимы иногда жили в них. Поэтому, не зная условных знаков, найти, где они находятся в данный момент, было практически невозможно. Что делало их идеальными пособниками для желающих скрыться. Таких, например, как я.

   Меня привезла Ксения, которая тут же уехала. А поскольку беспилотника «на хвосте» я не заметил, и опасаться было некого, Кимы поселили меня на даче, в большой комнате, занятой хорошо знакомыми мне двуярусными кроватями. Я провел сутки в тревожном сне, периодически просыпаясь для приема лекарств. Валерия, по образованию медсестра, давала их по своему разумению. Однако вместо ожидаемого улучшения, на вторые сутки мне стало хуже. Тогда расстроенная Валерия вызвала местного доктора, лечившего всю семью с незапамятных времен. Осмотрев меня, доктор составил план лечения от обморожения, и сказал, что бредовое состояние, в которое я периодически впадаю, с болезнью никак не связанно. После того как доктор ушел, Валерия, вместо рекомендованного психиатра, позвонила к о. Михаилу.

   Батюшка приехал сразу, и с известием о благоприятной перспективе у Татьяны и ребенка, чем несказанно обрадовал меня. Однако встреча происходила вечером, я чувствовал себя плохо, и поэтому лишь слабо пожал ему руку. Видя мое тяжелое состояние, о. Михаил остался на ночь. Он так же, как это было в детстве, занял соседнюю койку.

   Утром я проснулся от голоса батюшки, который привычно вычитывал утреннее правило. Я внезапно вспомнил, что свой молитвенник я забыл там же, где документы и телефон – в избе бабы Веры. В некотором смысле, этот молитвенник с младенчества был моим талисманом. Я сильно расстроился от того, что потерял дорогую мне вещь, когда-то принадлежавшую Александру Гроссу. И которой, по всей видимости, владел мой отец.

  – Не переживай так. – Сказал, оторвавшись от чтения, о. Михаил. Он услышал мои, нечаянно произнесенные вслух, мысли. – Силу имеет молитва, а не молитвенник, какой бы он не был!

  – Но есть причина, по которой мне нужен именно тот! – возразил я.

  – А ты можешь рассказать мне об этой причине? – смущаясь от того, что понуждает меня на откровенность, спросил батюшка.

   Другому человеку, я бы, естественно, ничего не сказал. Только о. Михаил был не только духовником, но еще и старшим братом, подчас понимающим меня без слов. Поэтому я, видя, что он «читает» меня, как открытую книгу, пошел на признание:

  – Баба Вера называет священника, первоначального хозяина молитвенника и моего деда, святым. Я побывал в избе, где о. Александр жил, и сохранились его вещи. Туда, по уверению бабы Веры, кстати, моей тети, священник часто является. Чтобы сообщить родственникам о грозящей им опасности, и тем самым уберечь от беды.

  – Так ты считаешь, что, если у тебя будет молитвенник о. Александра, он явится и к тебе? – спросил о. Михаил с едва заметной улыбкой на губах.

  – Что-то типа того, – сказал я, недовольный скрытой иронией о. Михаила.

  – А почему ты думаешь, что для этого тебе непременно нужен его молитвенник? – мягко поинтересовался батюшка.

  – Ну... Гросс же меня совсем не знает! С чего бы ему, вот так взять, и появиться? – пробурчал я.

  – Видишь ли, Славик, с явлением святых, не все так просто. По своей воле они явиться не могут, как бы этого не хотели. Мы можем просить у них лишь молитвенной помощи. А уж Бог решит, как нам ее оказать. Возможно, пошлет просимого нами святого. Но скорей всего, помощь будет оказана через обстоятельства, или другого человека. Зачем тебе нужен о. Александр? Может быть, расскажешь мне?

  Я задумался, что мне делать. А о. Михаил, обождав немного, и, видя, что я пока молчу, вновь принялся за свое молитвенное правило.

   ГЛАВА 126.

   Однако воспоминания о зоне жгли меня изнутри, я чувствовал необходимость поделиться ими. А лучшей кандидатуры для этого, чем о. Михаил, все равно было не найти. Поэтому через несколько минут я решился на разговор:

  – Видишь ли, батюшка, случившееся со мной настолько фантастично, что я не знаю, с чего начать. И хватил ли слов, чтобы рассказать мою историю.

  – А ты начинай, как можешь. А дальше посмотрим, – предложил искушенный в исповедях о. Михаил. Я вздохнул и принялся подробно рассказывать все, что происходило со мной. Избегая говорить лишь о своих чувствах к Насте, которую я называл «знакомой балериной».

   И получалось у меня довольно складно, пока я не подошел к войне между «нашим миром» и «космосом». Здесь мой словарный запас иссяк. Чтобы как-то дополнить его, я взял листки бумаги, и стал рисовать на них ужасных существ, желая таким образом подкрепить свою речь. Получилось что-то вроде копии блокнота старика. Вероятно, у меня был безумный вид. Батюшка начал сильно морщиться.

   Я прервался, и, обессиленный, вернул голову на подушку. Перед глазами мелькали образы, один страшнее другого. Я не выдержал и сомкнул веки. О. Михаил с братским участием поправил мне одеяло. Я сразу успокоился и заснул.

   Ненадолго, через несколько минут я проснулся. Батюшка все также сидел на своей кровати, шепотом произнося молитву. Я тихо позвал его, и он с доброй улыбкой повернулся. Наша беседа продолжилась.

  – Твой рассказ очень печален! Верю ли я ему? Скорее нет. Верю тому, что ты невольно оказался участником секретного эксперимента над людьми, цинично осуществленного учеными из «оборонки». После нескольких веков бурного развития наука оказалась в тупике: денег она расходует все больше, а открытий фактически нет. Вот и ищет себе что-то новое за гранью разумного.

  – Открытий нет, но будут. Мы скоро поймем, наконец, что такое космос, и начнем осваивать вселенную! – возразил я.

  – Никогда! Вспомни, с чего возник конфликт между Денницей и Богом! С того, что первый ангел возомнил себя равным создателю, проявил собственную волю. И человечество, живущее под началом «черного князя», не хочет познавать Бога, быть у него в послушании. Люди развивают науку, мечтая с ее помощью удовлетворять многочисленные прихоти. Но для нашего же блага мы должны признать, что наши тела не могут существовать вне земли. А все мечты о космосе – это не больше, чем блажь и самообман. Мы убиваем свою планету, не желаем останавливать безумное потребление. Тешим себя иллюзией, что где-то найдем другой «Эдем». Тем самым только сердим Бога, который четко обозначил продолжительность нашей жизни и место нашего обитания. С кем мы собираемся спорить? С Богом? Этим лишь приближаем конец нашего вида!

  – То есть, мой личный опыт ты отвергаешь? Считаешь, что «инопланетян» нет? А я находился под неким психотропным воздействием, и мне привиделось черт знает что? – запальчиво спросил я.

  – Не совсем так. Дело в том, что, хотя Библия и умалчивает о существовании подобных нам существ, в ней можно найти некоторые намеки. К примеру, общеизвестный текст из Пятикнижия, рассказывающий о загадочных исполинах, или нефелинах. Будто бы они рождались от связей «злых ангелов» с женщинами. С большим допущением можно предположить, что эти «ангелы» были представителями другой цивилизации. А раз они как-то достигали земли, значит, уже тогда были более развиты, чем мы. Вполне возможно, что существуют способы сообщения между разными мирами. О чем сохранились письменные инструкции, в тех же самых египетских пирамидах. Не исключено, что сейчас, используя старые методики, кто-то восстанавливает «порталы»...

   Несмотря на всю важность обсуждаемой темы, глаза у меня, сами самой, вдруг закрылись. И я, то ли заснул, то ли впал в забытье.

   ГЛАВА 127.

   Когда я опять пришел в себя, день клонился к закату. Я попытался сесть. Но сильно закружилась голова, от чего попытка окончилась неудачей. Из соседней комнаты появился батюшка и стал помогать мне. С его помощью я осуществил свое желание.

  – Тебе надо поесть, ты очень ослаб. – Произнес о. Михаил, глядя на меня с тревогой.

  – Я ничего не хочу, – ответил я, безразлично глядя в одну точку.

   Батюшка обескураженно покашлял, а затем сказал:

  – Уже два дня прошло, как ты лежишь. Я уезжал в Москву, а пока меня не было, доктор поддерживал тебя глюкозой. Однако долго так продолжаться не может!

  – Что в Москве? – Вяло спросил я, чтобы отвести от себя внимание.

  – Татьяна уверенно идет на поправку, малыш окреп, его жизни ничего не угрожает. Мне разрешили помазать ему пальчик маслом из лампадки св. мученика Пантелеймона. – Бодренько ответил батюшка.

  – А что с Ниной?

  – Перестала ночевать в клинике, вернулась домой. Постепенно возвращается к работе. Ждет тебя.

  – А-а... – произнес я, зевнул, и посмотрел на подушку, думая занять прежнее положение.

  – Я хочу у тебя кое-что спросить! – сказал батюшка.

  – Спрашивай, – согласился я, сонно моргая.

  – Прости, что я наблюдал за тобой во время сна. Вышло случайно. Однако я заметил, что ты во сне гораздо энергичнее, чем наяву. И постоянно держишь над собой руку со странным перстнем. Который иногда вспыхивает, будто у него есть внутренний источник света. Это как-то связано с историей, что ты мне рассказал?

  – Да, – нехотя ответил я.

  – И что это за перстень? – поинтересовался батюшка.

  – Местные называли его «повелителем воды». С его помощью можно делать удивительные вещи. Например, создать мистическую армию, и вести войну с другими измерениями. Впрочем, я уже рассказывал. Добавлю только, что у него много копий. Но настоящий, только один. И он, у меня! – С гордостью произнес я, и посмотрел на перстень. Однако сейчас он, к сожалению, опять выглядел невзрачно, и не производил должного впечатления.

  – Войну? – повторил за мной о. Михаил, и расстроенно покачал головой. Складывалось впечатление, что он по-прежнему не находит смысла в моих словах.

  – Не мы придумали войну, и не нам ее осуждать! Весь Ветхий завет – это история войн. Во имя, и под руководством Господа. Хотя на словах, Он говорил о мире и любви. И теперь ты не сможешь отрицать, что война есть основное занятие человечества, наиболее точно отображающее его суть. Без войны, у нас не было бы цивилизационного развития. Война высвобождает скрытую в нас энергию, и позволяет «запрыгнуть» на следующую эволюционную «ступень». А поскольку «ступень», что сейчас перед нами, «по-космически» высока, нас ожидает страшная бойня, какой мы еще не видывали. Так что, перед каждым из нас, стоит выбор, и он небольшой: победа или смерть. А что завтра выберете вы, батюшка? – с невесть откуда взявшимся ожесточением спросил я, и посмотрел о. Михаилу в глаза.

  – Господь никогда не являлся инициатором войны, и не приветствовал ее. Доказательством тому служит Новый Завет, где Христос не стал противиться казни, хотя мог поднять вооруженное восстание. Он добровольно принял крестную смерть. – Мягко улыбаясь, ответил батюшка, а затем спросил. – Но откуда у тебя такое настроение, и «пророческие» мысли о войне? Не магическая ли штуковина на твоем пальце, вина тому?

  – Совсем нет! О грядущей войне мне рассказала Авдотья Никитична, врач и «проводник». Я уже рассказывал тебе о ней, не называя имени. Она, еще была женой моего отца. Впрочем, это уже неважно. Что же касается твоего вопроса о перстне. Я хочу сказать, что он и является той причиной, по которой я желал видеть о. Александра. Я постоянно ощущаю эту, как ты ее назвал, «магическую штуковину». Мне от перстня дурно, хочется передохнуть. Мне кажется, что, если я сниму его, то сразу пойду на поправку. Именно он отнимает у меня все силы, а совсем не болезнь.

  – Магических предметов не существует! Нет, физически, есть некие вещи, которым приписывают необычайные свойства. Но они, ненастоящие. Человек, вот что глава всему, все остальное ерунда. Твой перстень – это обычная «обманка»! – Горячо воскликнул батюшка.

  – Никакая не «обманка»! Я перстень даже снять не могу! Он стал частью меня, его можно только срезать! – с обидой возразил я.

  – Ситуация, как в романе «Властелин колец», ты находишь? – спросил о. Михаил.

  – Практически. – Согласился я.

  – И герои Джона Толкина постоянно жаловались, что «кольцо всевластия» меняет их к худшему. Но тем самым, отрицали вину за свои поступки. Однако, то фантазийное произведение, а мы в реальной жизни. Ведь ты понимаешь, что это не перстень «прирос» к тебе, а ты к нему. Ты думаешь, что он пробуждает в тебе «силу», и не хочешь расставаться с ним. Разогреваешь им свою гордыню, и именно поэтому тебе хочется чего-то «особенного». К примеру, чтобы тебя «посетил» о. Александр. Только мне кажется, что ты не желаешь молиться Богу, и от того придумываешь разные отговорки. Мол, вот-де, с о. Александром, помолюсь. А сам, не буду!

   Батюшка всегда находил верный тон для своих обличений, на него невозможно было обижаться.

  – Да я даже не знаю, какими словами молятся в таких случаях! – произнес я, не желая признаваться, что собеседник прав.

  – Ничего сверхъестественного! Для начала прочитаем «Отче наш» – благожелательно улыбаясь, сказал о. Михаил. Я подчинился его настойчивой просьбе, хотя глубоко в душе был против совместной молитвы. Да и какой-либо, вообще.

  Батюшка шепотом повторял за мной молитву, как за ребенком. Он словно радовался, что я помню слова. Когда я закончил, о. Михаил достал из дорожной сумки епитрахиль, одел, накрыл ею мою голову, и спросил, грешен ли я. Я признал за собой гордыню, выразившуюся в ношении перстня и участии в магических обрядах.

   Тут же на сердце стало легче, и перстень, к моему величайшему изумлению, сам свалился с моего пальца. О. Михаил поймал его, и, держа на ладони, спросил:

  – Что будем с ним делать?

  – Мне он не нужен! – ответил я и сделал категоричный жест рукой, подчеркивающий мое брезгливое отношение. Батюшка пожал плечами, и положил перстень на прикроватную тумбочку. Затем взял с нее небольшое зеркало, и поднес к моему лицу.

  – Да? – мне было непонятно, что о. Михаил хочет этим сказать.

  – Разве ты не видишь, что «мертвенная» бледность сошла с твоего лица? Ты даже немного покраснел! – сказал довольный батюшка. Я взял зеркало в руки, и, глядя на себя, признал его правоту. Но более меня порадовало то, что с души, как камень свалился.

  – Валерия Сергеевна! Наш больной будет кушать! – громко крикнул о. Михаил, обратив лицо к незакрытой двери. Сразу, держа поднос в руках, к нам вошла Валерия Ким. Видимо, она тихонько сидела в соседней комнате, и ждала, чем у нас все закончится.

   Валерия села рядом, и стала по-матерински гладить меня по плечу, наблюдая, как я утоляю голод. А довольный батюшка принялся собираться.

  – Мне сейчас пора, я потом еще приеду. – Сказал он, извинительно улыбаясь.

  – Ага! – произнес я с набитым ртом, – а с перстнем, что делать? Забери его, от греха подальше!

  – Нет, пожалуй. Ни к чему мне, священнику, носить с собой колдовские амулеты.

  – А что обычно с такими предметами делают? – спросил я.

  – Православные либо сжигают, либо бросают в проточную воду. – Ответил о. Михаил уже от порога. Он помахал на прощанье рукой, и вскоре его шаги стихли.

  – Я на речку собиралась, пробы воды взять. Хочешь, я его в прорубь брошу? – спросила Валерия, помогая мне улечься на кровати. Я выразил согласие кивком. Меня так потянуло в сон, что я, сделав пару глотков сладкого чаю, буквально упал головой на подушку.

   ГЛАВА 128.

   Спустя две недели здоровье мое улучшилось настолько, что я начал помогать Кимам по хозяйству. Небольшие деньги они зарабатывали, наведываясь на мусорный полигон. Там можно было набрать металла на сдачу, а при удаче, найти что-нибудь годное для дальнейшего использования. Например, неплохой сотовый телефон.

   Один из таких, я нашел в коллекции старика Ким. Он был выброшен (или утерян) с незаблокированной сим-картой. Благодаря ему у меня появилась хорошая возможность, никак не проявляя себя, посылать жене, и, соответственно, получать от нее, короткие сообщения.

   В целях конспирации я делал это подальше от участка Кимов, не желая «засветится». Конечно, так меня все равно можно было найти, но я перестал думать, что на это бросят серьезные ресурсы. Хотя тревога не проходила: о секретной зоне интернет по-прежнему молчал. Власти скрывали происшествие. А когда есть тайны, всегда имеются те, кого им приносят в жертву.