Текст книги "Звезды и ведьмы (СИ)"

Автор книги: Виталий Малхасянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

   А впрочем, мне плевать, что Чибис хочет. Проблема в Насте. Она не выглядит человеком сомневающимся, скорее наоборот, сделавшим свой выбор, и явно не с мою пользу. Но ведь она сама говорила – «та не жена, что не родила, ребенка мужу не дала». Мне нужно спросить Настю, выйдет ли она за меня замуж, если я разведусь с Ниной. Когда у меня с Настей общий ребенок, мы просто обязаны быть вместе!

   Ведь что Нина! Я никогда не любил ее по-настоящему! Она не пропадет, с ее-то заработками, и квартирой на Бережковской набережной (жаль, конечно, но мне придется съехать и отписать свою долю ей). С такой квартирой Нина вряд будет долго одной, найдет себе кого-нибудь. В конце концов, мы можем остаться друзьями, и вернуться к тем отношениям, что у нас были до бракосочетания. Как у брата и сестры. Я же честно заботился о ней и Татьяне весь студенческий период! И сестры знают, что я и впредь не подведу. Да и, все эти года, Нина видела во мне скорее близкого друга, чем мужа. Она должна, должна будет отпустить, коли я смогу объяснить ей разницу между долговременной привязанностью, пусть даже и сильной, какую мы испытываем, и настоящей любовью, что я чувствую к Насте.

   Однако слабым звеном в этом плане является совсем не то, как я буду «развязываться» со своей прежней жизнью. Гораздо важнее, что сама Настя думает, и чувствует ко мне и Олегу. Ведь только мне начинает казаться, что она моя, почти тут же я вижу, как Чибис оказывает ей внимание, и Настя благосклонно принимает его.

   Конечно, не исключено, что они играют со мной, для достижения не только сиюминутных, но и долгосрочных целей, пока мне неизвестных. Такая мысль уже приходила мне в голову на «перроне». Но я так люблю Настю! Неужели она не поймет, кто из нас действительно может составить ей счастье?

   А что, если не поймет? Так и будет метаться между мной и Олегом? Или кем-то третьим? Ведь я не знаю, как Настя жила в Китае! Возможно, она даже побывала замужем. Не исключено, что и сейчас имеет брачные узы. А так же, еще детей. Конечно, балерины редко рожают больше одного, но ведь теперь можно, и не рожать самой. Неужели я, ослепленный страстью, добровольно, без всякого на то принуждения со стороны, решусь променять спокойное, тихое, безмятежное житие с Ниной, на страшные мучения, что уже раздирают мою душу?

   Желая остудить охватившую меня горячку, я почерпнул из сугроба горсть снега, поднес ко рту, и принялся кушать, хрустя попадающимися льдинками.

  – Запей, а то, невкусно! – неожиданно услышал я голос. Я обернулся, и увидел Ксению, которая чудом нашла меня. На ней поверх куртки была одета майка «сектам – нет», которая съехала набок. От чего крепкие мужские плечи на женской фигуре журналистки смотрелись еще нелепее.

  – Все вынюхиваешь, выслеживаешь. – Сказал я как можно злее, надеясь, что она обидится и уйдет.

  – Привыкай к славе, восходящая звезда киноэкрана! Если продолжишь сниматься, папарацци будут преследовать тебя всюду! – миролюбиво сказала она, и протянула старую солдатскую флягу, из которой предлагала запить снег.

   ГЛАВА 105.

   Мне надоело мучить себя предположениями, и я подумал, что разговор с журналисткой поможет мне успокоиться.

  – Это что у тебя? – спросил я, беря из рук Ксении фляжку, – как у всех, толченый метеорит с водой из озера?

  – Не совсем. Баба Вера воду не признает, все настойки делает только на спирте! – рассмеявшись, сказала Ксения. Но я уже сделал приличный глоток, и «градус» ощутил сам. Впрочем, травный вкус напитка мне понравился. Поэтому я не стал возмущаться, что Ксения действует слишком примитивно: хочет напоить меня, чтобы выудить немного ценной (для нее) информации.

   После третьего глотка Ксения сочла, что мы теперь лучшие друзья, и потрогала мой лоб.

  – У тебя, похоже, температура! – Сказала она, и, помолчав, деликатно добавила, – ты бы с чувствами к ней, поостерегся. За версту заметно, что влюблен по уши! Но ведь она же Чибис! Жарковы с ними никогда не ладили, а тем паче мы, больше Гроссы, чем Жарковы.

   Я от удивления чуть не поперхнулся настойкой. Откашлявшись, спросил:

  – А можно обо всем этом по порядку, и подробнее? И для начала, кого я должен остеречься?

  – Да, мадам Чибис. Той балерины, с которой ты только что вторую сцену отыграл. Все равно твоей не будет, как ни старайся. Фанатичка она, как и все ее родственники.

  – Если ты говоришь о Насте, то ошибаешься. – Сказал я, стараясь не обидеться на Ксению из-за ее бестактности, – она Нуреева.

  – Какой ты наивный! – рассмеялась Ксения, – она Чибис! Нуреева, это ее творческий псевдоним. Она врет, что приходится дочерью Рудольфу Нурееву. Ее подруга пишет на своей страничке в социальной сети, что Анастасия украла у нее эту идею. Вначале карьеры они задавались вопросом, что поможет им облегчить старт. Хотя ее мать действительно какое-то время мыла полы в балетной школе Лондона, я сомневаюсь, что у нее с Нуреевым случились отношения. Рудольф был гомосексуалом, к тому же болел ВИЧ. Но даже если твоя «мадам» и его дочь, однако по матери, точно Чибис. Она их «дух» переняла полностью, у нее на лбу написано, чьи в ней кровь и характер!

  – Интересно... а я и не знал, что она имеет отношение к фамилии Чибис. Настя об этом никогда не упоминала. Но мы что, будем осуждать артиста за псевдоним? Во всяком случае, по сравнению с тем, что рассказывают о других уловках молоденьких балерин, это вполне невинная хитрость. – Сказал я, защищая Настю.

   Однако из памяти опять всплыл момент, когда на набережной Настя поцеловала меня, а затем Олега. Ее взгляд... как она затем посмотрела на Олега ... и ее обращенный к нему вопрос: «Ты как, не обиделся?». Она могла спросить его, что угодно! Например, «хочешь, я и тебя поцелую?». Но – « ты не обиделся?». Почему отношения с ним, уже тогда были для нее так важны? Неужели это еще связанно с тем, что они, оба Чибис?

   Измучившись вопросами без ответов, я решил оставить их, и, тряхнув (для возвращения бодрости) головой, спросил:

  – Авдотья Никитична, получается, тоже Чибис?

  – Старая ведьма в больнице? Конечно! Сменила фамилию на Жаркова, выйдя замуж. Так и жила с ней, хотя разошлась с твоим отцом. Говорила, оставила на «память», ой-ой! Ты знаешь, что она собирается развеять его прах над озером?

  – Разве он этого не хотел бы? – спросил я, – ведь старик, насколько я понял, не вылезал из зоны.

  – Нет, конечно, не хотел! – с возмущением произнесла Ксения, – он под конец жизни был глубоко верующим человеком. И постоянно говорил, чтобы его отпели и похоронили по православному обычаю.

   – А почему он разошелся с Авдотьей Никитичной? – спросил я.

  – Я уже сказала, она ведьма! Хотя предпочитает, чтобы ее называли по-другому. В молодости они были идеальной парой, но «идеологические» разногласия у них, оказались слишком большими.

  – Но почему ты, называешь ее ведьмой? Так звали сумасшедших женщин в средние века! Авдотья Никитична врач, она людей лечит! – возмутился я.

  – Тела лечит, а души калечит. – Не согласилась со мною Ксения, – и делает свое «темное» дело так, что не «подкопаешься». Люди все равно умирают, но уже верят не в Бога, а в «разумный космос». Где есть «вечная жизнь в новых телах».

  – Все, устал я. – Вяло произнес я, чувствуя, как крепкое спиртное «разбирает» меня все сильнее. – Что-то ты со мной разболталась, а раньше ведь не признавала! От кого ты столько про всех знаешь? Вряд ли из интернета!

  – От бабы Веры. Ты видел ее ночью, перед входом в больницу! – пояснила журналистка.

  – Баба Вера... вспомнил, старушка посыпала солью крыльцо. Это была она?

  – Да. Говорит, видела тебя младенцем, и сразу узнала. Ты вылитый Гросс с фотографий. Она по-прежнему живет в оставшейся после него избе. На хуторе, недалеко от поселка. Ей предлагали переехать в многоэтажку, но она отказалась. Заявила, что не сможет жить с «этими».

  – И... – спросил я, вопросительно глядя на Ксению.

  – Я твоя троюродная племянница, баба Вера приходится тебе родной тетей. – Сказала Ксения, правильно поняв мой взгляд.

   ГЛАВА 106.

   Мы по очереди отпивали из фляжки и молчали. Я всегда надеялся узнать больше о своих родителях и родственниках, но сейчас мне надоело слушать о них. Хотелось сначала осмыслить то, что Ксения уже рассказала.

  – Так ты пришла сообщить мне, что мы с тобой Гросс-Жарковы? Я думаю, ты не считаешь, что у нас теперь должны быть «особенные» отношения? – спросил я не очень вежливо. Я рассчитывал, что журналистка, доверия к которой я не испытывал (из-за ее отношения к Насте), исчерпала повестку, и сейчас уйдет, оставив меня в покое.

   Ксения поняла, что я больше не расположен обсуждать с ней хитросплетения местных родов. Она решила перейти к тому, ради чего, собственно, пришла:

  – Ты скажешь, о чем говорили на секретной встрече? Ну, на которую вы меня не взяли?

   Я вспомнил о своем обещании рассказать ей что-нибудь по возвращении, и нехотя выдавил из себя:

  – Да ничего секретного не было. Обычная для зоны болтовня о метеоритах и воде из озера. Также обсуждали бой за Карпово, уже описанный лейтенантом в его повести. Пожалуй, не для посторонних ушей были рассуждения некоего Дмитрия о мистическом характере зоны. Но я думаю, что простым обывателям лучше не знать, каким бредом забиты головы защитников Родины.

  – А почему в интернете появился «слив», что военным Калужской области удалось поймать инопланетный сигнал? И даже, расшифровать его? – Спросила Ксения, при этом пристально глядя на меня.

  – Не может быть, чтоб об этом написали! Где ты прочитала? – удивился я.

   Журналистка повернула ко мне экран телефона, и я увидел новость на сайте Обнинского информационного агентства. Отпираться и скрывать что-то, уже не имело смысла. К тому же меня снедала обида, что о моем участии в этом открытии (если я не скажу) никто не узнает. Поэтому я решил плюнуть на секретность, к правилам которой всегда относился с рвением, и восстановить справедливость:

  – Все произошло случайно и совсем не так, как здесь сообщили. Это я предложил военным расшифровать с помощью ИИ старый сигнал, записанный в 80-х годах на магнитофонную пленку стариком Жарковым.

  – Да, я знаю о том сигнале. В детстве это была моя любимая история «на ночь». Я всегда с нетерпением ждала, когда дед Вячеслав будет рассказывать ее. И, слушая, часто думала – вот бы кто расшифровал его! – сказала Ксения с горящими глазами. Она выглядела так, будто идею с расшифровкой я заимствовал у нее. Журналистке тоже хотелось быть причастной к историческому событию. Я кивнул головой, показывая, что рад ее энтузиазму, а затем продолжил речь:

  – Однако результата не было, и мы от скуки болтали. Неожиданно антенны спецмашин уловили мощные радиоимпульсы из большого озера. В зоне такого не случалось за весь период наблюдений. Как толковать новые сигналы, я не знаю. Однако уверен, что пока рано говорить, будто «пойман и расшифрован инопланетный сигнал». Можно лишь утверждать, что получен результат, который продвинет науку в понимании устройства вселенной.

  – Прекрасная речь, поздравляю! – произнесла Ксения. Она шутливо похлопала в ладоши и сказала, – но это не совсем то, что я надеялась услышать. Ты знаешь, что военные нашли в зоне ядро метеорита?

   Это известие не удивило меня. Авдотья Никитична уже говорила после происшествия в ее кабинете, что кто-то нашел ядро. И Обнинское информационное агентство, «бегущую строку» которого читала Ксения, лишь подтвердило слова врача.

   – Что-то тебя не очень «проняло»! – разочарованно сказала журналистка. Она ожидала другой реакции. – Неужели ты совсем не беспокоишься, что произойдет с нашей страной?

  – Очень даже. Но слухи о силе ядра, пока что выглядят «охотничьими байками». В больнице есть стеклянный шкаф, в котором полным – полно метеоритного вещества. Да что там в больнице, в поселке, я уверен, каждый житель владеет кусочком «небесного камня». Даже у меня есть приличный обломок! И что с того? А ничего! Кроме как для приготовления различных напитков, с алкоголем и без, метеорит больше ни для чего не годен! – сказал я, отдавая Ксении флягу.

  – В общем, толку от тебя, никакого! – Вздохнув, сказала Ксения. – Ты еще «закрытие», чем все поселковые чекисты, вместе взятые. Выдаешь лишь пространные комментарии ни о чём. – Она замолчала, погрузившись в чтение сообщений на телефоне. Неожиданно ее брови дрогнули, и она сказала, – Анонимный пользователь социальной сети пишет, что Обнинскую атомную станцию приводят в работоспособное состояние. Как такое возможно? Зачем? Ее эксплуатацию еще в 2002 году остановили, как экономически нецелесообразную! Кому пришло в голову вернуть ее в строй?

   Услышав такое известие, я сразу посмотрел на перстень. Я испугался, что он сейчас начнет светиться. Но он был неактивен. Я облегченно вздохнул, и решил объяснить упрекнувшей меня журналистке (в том, что от меня мало толку), зачем расконсервируют атомную станцию:

  – Если военные придают ядру большое значение, тогда логично предположить, что они хотят проверить ценность своей находки. Я обнаружил метеорит после удара молнии. Электричество каким-то образом воздействует на инопланетное вещество. С час тому назад, в поселке был инцидент с исчезновением напряжения в сети. Я могу предположить, что ядро пытались подключить к высоковольтной линии. Однако ее мощности не хватило. Видимо, поэтому военные повезли ядро в Обнинск, к источнику практически неограниченной энергии. А вот чего они хотят этим добиться, это вопрос ....

  – Они что, с ума сошли! – растерянно воскликнула Ксения, – кто им разрешил идти на такой риск? Ведь может случиться все, что угодно! Может быть, ты ошибаешься?

   Я пожал плечами. Может быть, и ошибаюсь. И даже хочу, чтобы это было так. Но мозг опытного инженера, уже достаточно разобравшийся в происходящем, подсказывал, что предположение верно.

  – Мне нужно срочно связаться кое с кем. Следует найти способ оповестить самые широкие слои населения. Рассказать, что происходит в зоне! – произнесла Ксения. Она оставила фляжку мне, и побежала куда-то. Наверное, искать точку более уверенного приема интернета: возле дома культуры сигнал от вышек связи опять пропал.

   ГЛАВА 107.

   После ухода Ксении мне стало как-то пусто. Я остыл, и неожиданно мысли, одолевавшие меня до разговора с ней, теперь показались незаслуживающими внимания. Постояв немного и почувствовав мороз, я надумал пойти на «тарелку», которая должна была состояться в торговом центре. Обещание Насти потанцевать со мной вселяло надежду, что во время танца я смогу поговорить с ней обо всем, что меня волнует. Такого шанса я упустить не мог.

   Обойдя дом культуры, я оказался на «перроне». Где поразился тому, что съемочная площадка, по факту, брошена без присмотра. Даже пьяных рабочих нигде не было видно. Лишь холодный ветер волновал складки на плохо натянутых баннерах, и гонял по снегу (принесенные с близкой свалки) пустые полиэтиленовые пакеты.

   Я прошел дальше, и вышел к новогодней елке, возле которой утром встретил Настю. Те же парни (среди них я заметил и молоденького сына егеря), по-прежнему находились здесь. Но теперь не в «сказочных» костюмах, а в своей обычной одежде. Они разожгли в бочке каменный уголь, и, переругиваясь между собой, плавили легкий металл в толстой кружке.

   Мне стало интересно, о чем парни говорят, и я подошел ближе. Они спорили, каким образом лучше залить небольшие глиняные формы, что стояли рядом с бочкой. Где парни достали материал для перстней? Взяли в моем снегоходе?

  – Вы мне от метеорита хоть что-нибудь оставили? – резко спросил я, подойдя к сыну егеря.

   Юноша сильно вздрогнул и покраснел. Однако, понимая, что еще не научился достаточно хорошо врать, честно ответил:

  – Мы только половину откололи. У вас еще много осталось, – он стыдливо заглянул мне в глаза, желая понять, что я буду с ними делать.

   При других обстоятельствах я безумно бы разозлился и устроил скандал. Но сейчас лишь апатично сказал:

  – И чем вас привлек мой обломок? Больше заняться нечем, кроме как второпях мастерить непонятно что? Неужели не можете готовых перстней достать?

  – С чужого пальца не действует. Нужен «свой»!– с непонятной мне уверенностью сказал юноша.

   Я едва не рассмеялся. Весь мой опыт доказывал, что перстень с «бородой» гораздо лучше, чем новый. Но потом я подумал, что не мне разоблачать местные суеверия, и спросил:

  – Для чего он вообще нужен?

  – Сегодня ночь исполнения желаний. – Вдохновенно произнес сын егеря. – Мы скоро пойдем к озеру, и будем ждать «события».

  – А каких желаний? – с любопытством спросил я.

  – Да, любых. Кто жену хочет по сердцу (тут я заметил, что с елки исчезли не только куклы, но и обычные игрушки). Кто желает такой харизмы, как у вас (при этих словах собеседник покраснел сильнее). Кто жаждет разбогатеть.

  – А если девушек на всех не хватит?

  – Хватит... есть еще «звездные» невесты, – вначале осмотревшись, словно кто-то может нас подслушивать, тихо прошептал собеседник.

  – Хорошо, относительно невест, убедил. Но откуда возьмутся деньги, если за столько веков, местные жители так и не разбогатели? Неужели появится заклинание, при помощи которого метеоритное вещество превращается в золото?– спросил я, вспомнив о золоте на перстне Дмитрия.

  – Нет, метеорит и философский камень, это, совсем разные вещи! – Очень серьезно произнес парнишка. – «Событие» может дать такую силу, что обстоятельства и люди станут подчиняться. Появится право распоряжаться любыми деньгами.

  – Если «событие» действительно такое, как ты говоришь, тогда я не понимаю, зачем вам перстни? – Спросил я, наблюдая, как парни, закончив плавление, заливают металл в формы.

  – Чтобы получить право нести факел! – как бы подсказывая мне, произнес собеседник, многозначительно глядя на мою руку с «повелителем воды». Словно я сразу должен был понять, о чем это он.

   Но я не понял. И глядя, как парни, не желая ждать, когда их изделия остынут, бросают горячие формы в снег, спросил:

  – Что за факел?

  – Ведь в лесу ночью темно. По старинной традиции, мы пойдем к озеру с факелами. Их доверят нести тем, у кого есть перстень. Такая честь дает в момент «события» дополнительный шанс. Но мне ли, вам об этом рассказывать? – молодой человек заговорщицки подмигнул мне, и бросился к друзьям, которые уже начали делить перстни.

   Через минуту они махали в воздухе руками, на полном серьезе пытаясь повелевать летающим в воздухе снегом. Юноша не отстал от друзей, и включился в их игру. Я понял, что ему сейчас не до меня. Да и, собственно, продолжать разговор не имело смысла. Мое любопытство было удовлетворено. Я оставил эту, на мой взгляд, полоумную компанию, и пошел дальше.

   ГЛАВА 108.

   «Тарелка» оказалась средней руки застольем, организованном на втором этаже торгового центра. Часть огромной залы занимали накрытые столы, посередине расположились готовые к съемке камеры (а куда же без них?), один из углов отдали под сцену. На ней стоял уже привычный «зеленый» баннер, а также вырезанный из картона конферансье.

   Людей было мало. За «моим» столом, помимо меня, сидел помреж, другие два стула пустовали. Такая же (или почти такая) ситуация со свободными местами, наблюдалась по всему залу. Я заметил невдалеке Олега. Он по-прежнему был в шикарном коричневом костюме функционера нацисткой партии. А рядом с Чибисом я увидел... Дмитрия. Они смотрелись лучшими приятелями. Веселились, наливали друг другу водки в фужеры. Олег периодически, любуясь, смотрел на руку. На пальце у него сверкал такой же, как у Дмитрия, золотой перстень. При этом Дмитрий похлопывал Олега по плечу, и, видимо, хвалил, потому что Чибис горделиво улыбался. Я почувствовал боль, когда Олег, скользнув по мне взглядом, не посчитал нужным показать, что узнал меня.

   И он больше не смотрел в мою сторону. Зато вместе с Дмитрием часто бросал взгляды (через стеклянную стену торгового центра) на пустую автостоянку. Непонятно, что они хотели на ней увидеть, ночь выдалась темной. Даже контуры площади, в слабом свете полумесяца, едва угадывались.

   Хотя поведение Олега вызывало у меня негодование, однако отсутствие Насти рядом с ним, по большому счету, утешало. Я стал думать, что мои любовные дела не так уж плохи, как мне представлялось. Я поискал взглядом Настю за другими столиками, надеясь увидеть ее в обществе подруг. Но ни ее, ни их, я не заметил. Это дало мне надежду, что Настя, появившись, подсядет не к Олегу с Дмитрием (у них два стула тоже были свободны), а за мой столик.

   Помрежу отчаянно хотелось выпить. Нервничая от того, что я не поднимаю с ним рюмку, он ставил свою обратно, и без конца просил меня поддержать его. Я решил поговорить с ним, чтобы он за беседой перестал следить, пью я, или не пью. Я сказал:

  – Вы знаете, меня не покидает ощущение, что проводимая вами съемка «не настоящая». Как будто вы не работаете, а имитируете процесс.

  – В какой-то степени, это так и есть, – согласно кивнул головой помреж, и, попросив называть его Николаем, продолжил, – у нас пока нет ни внятного бюджета, ни общего сценария. Даже заказчик толком не определен. Министерство обороны выделило немного денег, чтобы мы сняли несколько сцен из повести начинающего автора, военнослужащего местной части. Якобы это нужно для исследования возможностей ИИ. Над технологиями которого, как я слышал, и вы работаете?

   Задав вопрос, помреж тут же о нем забыл. Он поднял рюмку, чтобы таким образом приветствовать появившегося в зале лейтенанта, автора, о котором только что упомянул. «Услышишь „черт“, и он, тут как тут – подумал я», наблюдая, как служивый садится за стол к Олегу и Дмитрию. Наливает себе водки, и отвечает помрежу аналогичным жестом. А затем, выпив, теряет к нам интерес, и начинает о чем-то говорить с соседями по столу. Причем с таким напряженным видом, будто докладывает детали намечающейся военной операции.

  – Так что вы там говорили о заказчике сериала, Николай? – спросил я, пока помреж не принялся вновь уговаривать меня выпить с ним.

  – Пока не определен. Если с нашими пробами все получится, тогда мы сможем продемонстрировать удивительные возможности ИИ старому доброму Мосфильму. И попробовать уговорить его на полноценный сериал. Если же нет, съемку, скорей всего, признают экспериментальной. Из нее сделают патриотическую короткометражку к какому-нибудь празднику. Короче, все зависит от ИИ.

   ГЛАВА 109.

   Тут я заметил, что над столиком Олега включились осветительные приборы. А одна из камер, расположенная на прикрепленной к потолку длинной механической руке, изменила положение и ведет съемку. Я поискал глазами, кто ею управляет, и увидел расположенный возле сцены специальный пульт. За ним сидела режиссер и один из ее ассистентов.

  – Я вижу, что на практике это не «тарелка», а продолжение съемок? – спросил я Николая.

  – В некотором смысле, да. У нас есть несколько идей, которые мы хотели бы включить в отснятый материал. «Тарелка» задумывалась не только с целью отдохнуть, но и сделать пробы, наметки, так сказать, для дальнейшей работы. Предполагалось, что зал будет битком, однако, сами видите! В зоне что-то произошло, и ситуация изменилось. Наше кино отошло на второй план.

   Я знал, что произошло в зоне, но не хотел рассказывать. К тому же помреж не выглядел человеком, которого эта тема могла заинтересовать. Поэтому я продолжил говорить о том, что было перед глазами, и что имело смысл обсуждать, не нарушая запреты «режимного объекта»:

  – Получается, что сейчас камера снимает случайных людей?

  – Нет, эти трое сидят и беседуют так, как мы заранее наметили. – Ответил Николай.

  – Но ведь получится «киноляп»! Один персонаж одет в члена НСДАП, другой в форму красной армии, а третий, так вообще современный нам военнослужащий!

  – В этом весь символизм снимаемого эпизода. Убийство есть главное занятие человечества. Две силы, воевавшие в самой ужасной войне за всю историю, мистически объединились, и дают наставление воину нынешнего века.

  – Разве история человечества – это только история войн? – с укоризной спросил я, пытаясь опротестовать его мысль.

  – А на что мы тратим больше всего материальных и людских ресурсов? Разве не на мнимую оборону друг от друга? Ведь на самом деле, на наступательные вооружения, которые в «нужный час» позволят уничтожить, так называемых «врагов»! Причем ИИ, станет, пожалуй, самым изощренным оружием, когда-либо созданным людьми. ИИ уничтожит не только мнимого противника, но и вообще любого человека, поскольку мы имеем с ним различную природу. Оставит лишь горстку техников, без которых не сможет обойтись!

  – ИИ мы делаем вовсе не для войны!– расстроившись от услышанного (на мой взгляд, распространенного заблуждения), запальчиво возразил я, – а для того, чтобы облегчить человеку жизнь!

   По этому поводу у меня имелась неплохая речь (обращенная к критикам ИИ), которую я неоднократно произносил. Я собрался сделать это в очередной раз, специально для Николая, но тут в зал вошла Настя. Я сразу потерял интерес к разговору с помрежом. Я замолчал, и принялся неотрывно следить за Настей глазами.

   А у достаточно пьяного помрежа уже развязался язык, и он принялся навязывать мне свое мнение об ИИ:

  – Это зло в чистом виде, безвозвратная гибель всего! Возьмите хотя бы ту область, где я силен: у нас резко сократилось число гримеров, декораторов, операторов. Людей с высшим образованием и опытом работы увольняют на улицу, без всякого трудоустройства. Не найдя себя в другой профессии, они идут выполнять самый низкоквалифицированный труд. У них нет денег, чтобы платить за квартиру, и содержать в сытости детей...

   Настя направилась к столику, над которым велась съемка. Работа камеры тут же прекратилась. Мужчины встали, и Олег, подвинув стул, стал галантно предлагать даме сесть рядом с ним. Но Настя осталась стоять, и о чем-то спросила его. Я попытался поймать ее взгляд. Когда мне показалась, что она смотрит в мою сторону, я, чтобы привлечь внимание, поднял руку. Но потом, вспомнив, что она знает, где я сижу, опустил.

  – ... однако я привел в пример частный случай, так сказать, одну из первых негативных «ласточек» внедрения ИИ. А на повестке дня стоит вопрос о потере профессии и средств существования гораздо большей части людей, чем сейчас. Водители, учителя, врачи! Государственные служащие, наподобие налоговых инспекторов и судей! Да список бесконечен!

  – Видимо, с повышением производительности труда и снижением издержек, этим людям будут платить зарплату не за работу, а просто за то, что они есть. – Брякнул я первое, что пришло на ум, исключительно занятый своими переживаниями. Я гадал, что Настя будет делать дальше. А она, поцеловав в щеку сначала Олега, потом Димитрия, мило улыбнулась лейтенанту и направилась к сцене.

  – Зарплату? – язвительно передразнил меня помреж, – вы и в самом деле считаете, что это возможно? Ну, хорошо, будь, по-вашему! Допустим, ее не просто будут платить, а наступит самый настоящий коммунизм. Но тогда мы потеряем стимул получать знания! Мы целиком сосредоточимся на удовольствиях, и уже во втором поколении превратимся в самых настоящих идиотов! Не умеющих добывать пропитание, на нами же, уничтоженной планете!..

   Настя зашла за небольшую ширмочку, и появилась уже в белом балетном трико. Рабочий отодвинул картонного «конферансье» в сторону, и поставил на сцену напольные часы. Не иначе, привезенные кем-то (как бы не Олегом) из Карпово. По стилю исполнения они были очень похожи на те, что я трогал сегодня в избе. Мне захотелось броситься на сцену и разбить их. Но я решил обождать и посмотреть, что будет дальше. Неужели в такой неподходящей обстановке, и при относительно большом количестве людей, можно открыть «портал»? Если так, это меняет все, человечество действительно стоит на пороге страшных событий!

   ГЛАВА 110.

   Настя глянула на автостоянку, где начали вспыхивать факелы, и, словно они явились для нее знаком, принялась танцевать вокруг часов «танец звездного неба». Потолочные прожектора сразу направились на балерину, а все имеющиеся камеры пришли в движение, улавливая объективами каждый ее жест. Редкая публика стала одобрительно похлопывать. Но помреж, к моему сожалению, вел себя так, будто в зале ничего не происходит. Он налил себе еще водки, и, не давая мне сосредоточиться на представлении, продолжил говорить:

  – ... ИИ к тому времени будет управлять всей планетой. Большая часть из нас, не занятая его обслуживанием, да и вообще ничем, покажется ему лишней. Иждивенцами, которые оттягивают на себя материальные и энергетические ресурсы, ставя под угрозу бесконечное существование самого «совершенного» разума. Следовательно, рано или поздно он придет к решению «уменьшить поголовье» до приемлемого, по его оценке, размера. Устроит нам ядерную войну, всепланетный голод, эпидемию неизвестной болезни. Да все перечисленное, сразу! Короче, ИИ придумает, каким образом нас «проредить». Казало бы, нам надо отказаться от его создания, но маховик событий уже запущен. Все ведущие государства соревнуются между собой, как это было при освоении атомной энергии, или в ракетной гонке. Из назревающей ситуации, как мне представляется, у человечества все лишь три возможных выхода.

  – Это, какие? – рассеяно спросил я, продолжая следить за Настей. Мои опасения о том, к чему может привести ее танец, пока не оправдывались. Она танцевала слабо, без настроения. Скорее отбывала повинность, чем давала настоящее представление. Вероятно, сказывалось не только ее внутреннее состояние, но и «просадка» поддержки зрителей. Народу в зале становилось все меньше. Люди, по непонятной мне причине, вставали из-за столов, и, оставляя еду и напитки нетронутыми, уходили.

  – ... первый выход – это мы можем сами начать войну на истребление, предупреждая страшную неотвратимость надвигающихся событий, и тем самым «свернуть» на другую цивилизационную «дорогу». Второй – строить ИИ так, чтобы он не мог обходиться без наших мозгов. Пусть в наши головы будут вживлены электроды, позволяющие нам стать безусловной частью новой «экосистемы». Этакая, парадоксальная замена привычной для нас работы, по сути, на беспросветное круглосуточное рабство у нами же созданного хозяина. И, третий – опять же, лежит в области трансформации наших тел в нечто другое. В некое, обладающее таким же бессмертием, как ИИ, существо, имеющее возможность выжить в космосе. Тогда мы сможем быть на равных с ИИ, стать союзниками в покорении просторов вселенной. И вместе с ним, возможно, поймем, как существовать вечно при постоянно разрушающейся материи. А впрочем, все три варианта, сплошное паскудство. Чем принять любой из них, я лучше сдохну от пьянства!