Текст книги "Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем "Список благодеяний ""

Автор книги: Виолетта Гудкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Федотов.Его развор/от/ят скоро и будут воздвигать из него баррикады. Неужели вы не ощущаете того, что сейчас происходит в Европе? Не все глаголы настоящего времени вернулись к вам: глагол «ощущать» остался в новом мире.

Леля.Как раз это тот глагол, тоска о котором привела меня сюда. Там, у вас, я только думала, здесь я стала ощущать.

Федотов.И перестали думать.

Леля.Каждый хочет думать только о себе.

Федотов.Вы просто устали.

Леля.Не говорите со мной, как с ребенком. Это там, в советской стране, ни во что не ставят наши мнения и, слушая нас, пересмеиваются смешком авгуров.

Федотов.Когда вы вернетесь?

Леля.Это вы спрашиваете меня как лицо официальное? От имени посольства?

Федотов.Да.

Леля (не отвечая).Почему вы не пойдете в магазин – не купите себе человеческую одежду? Ведь вы же в посольстве служите…

Федотов.Как-нибудь пойду и куплю.

Леля.Это просто старинная ненависть к Европе. Прежде всех европейцев называли немцами, а теперь называют – фашистами. Вечное азиатское высокомерие. Все европейское – оттолкнуть. Как было в допетровское время, так и теперь.

Федотов.Ну, что вы… Зачем нам Европа? Мы Америку перегоняем…

Леля.Родным пахнуло… Три недели не слышала этой фразы. Закрываю глаза и вижу: оборванные люди… Кузнецкий мост вижу… Тулупы, шапки, нахлобученные на глаза, чтоб легче было смотреть исподлобья, стужа, лошадиные морды и пар. Скоро у нас люди будут делиться на людей в русском платье и в немецком. Как в допетровское время.

Федотов.Легкой промышленности нет. Это мелочь. Через два года все будет.

Леля.Через два года я буду старая.

Федотов.Это обывательский разговор.

Леля.Артистка должна считаться с обывателями.

Федотов.Наоборот. Презирать обывателей.

Леля.Артистка только тогда становится великой, когда она воплощает демократическую, общепонятную и волнующую всех тему.

Федотов.Эта тема – социализм.

Леля.Нет.

Федотов.А какая же?

Леля.Урод хочет быть красивым. Нищий богатым. Лентяй хочет получить наследство. Матери хочется приехать к сыну. Вот тема общепонятная.

Федотов.Тема личного благополучия. Кулаческая тема.

Леля.Что ж. Марксизм в Европе не официальная идеология. Пусть… кулаческая.

Федотов.Хорошо, что вы хоть понимаете.

Леля.Я все понимаю, в этом мое горе. Помогите мне. Я не знаю, что происходит со мной. Нет ничего и никого, ни вас, ни России, ни этого города. Я одна во всем мире, только я одна. Весь мир – это я. И во мне все это происходит: и возникновение нового мира, и существование старого. Это все в душе у меня: борьба двух миров. И не с вами это я спорю, а спорю сама с собой. Веду сама с собой мучительный длинный спор, от которого сохнет м/озг/, – смотрите, что делается со мной: волосы мои седеют… Что стало с моей жизнью? Я была гимназистка, вдень окончания гимназии цвела акация, лепестки падали на страницы, на подоконники, в сгиб локтя [223]223
  Ср. в рассказе Олеши «Мой знакомый»: «Большинство из нас думало: вот мы кончаем гимназию, вот цветут акации в гимназическом саду, лепестки ложатся на подоконники, на страницы, в сгиб локтя…»


[Закрыть]. Я видела свою жизнь: она была прекрасна. В тот год произошла революция. И что стало со мной? С того дня я стою нищая, на коленях стою, прямая, как истукан, протянув руки, шершавые, как песок. Что вы сделали с людьми? Ради чего?

Молчание.

Федотов.Почему вы не явились в полпредство?

Леля.Я никого не хочу видеть.

Федотов.Я приехал по поручению сотрудников. Мы просим вас устроить в клубе полпредства ваш вечер.

Леля.Я прошу вас сообщить, что вы не нашли меня, что меня нет. Я все боялась, что придут репортеры и станет известно, что я приехала… Но репортеры не пришли…

Федотов.Вы официально обязаны явиться.

Леля.Я не знаю.

Молчание.

Слушайте…

Федотов.Что?

Леля.У меня к вам просьба.

Федотов.Пожалуйста. Какая?

Леля.Дайте мне денег.

Федотов (огорошенный).Как?

Леля.В долг.

Молчание.

У меня ничего не осталось. Я не рассчитала. Вообще все это сон. Простите меня, я шучу, конечно. Я хотела испытать, как отнесется ко мне соотечественник.

Федотов.Елена Николаевна, мне кажется, что вы очень больны.

Леля.Я совершенно здорова. Денег у меня нет ни копейки. Я серьезно просила вас. Вернуться домой я не могу. И не хочу. Я буду нищенкой. Я не хочу быть знаменитой у вас, я хочу быть нищенкой, проституткой… с разбитыми глазами, в лохмотьях, и буду умирать в мире, который создал меня.

Федотов.Это все ужасно – то, что вы говорите. Я считаю просто своим долгом увести вас… Я сейчас же сообщу полпреду. Ну, будем говорить спокойно, Елена Николаевна Ну, вы просто изнервничались, время трудное, всем трудно. Ну, дайте вашу руку, ну, все пройдет это. Что значит – вернусь, не вернусь… Что же вы тут делать будете?

Леля.Это вы искренне говорите? От души?

Федотов.А почему же нет? Разве я не могу быть вашим другом… Мы же соотечественники с вами, граждане одной страны, почти ровесники… Столько хорошего переживали все вместе и столько плохого…

Леля.Мне надо возвращаться, да?

Федотов.Ну, конечно…

Леля.А это удобно, просить денег у полпреда? Мне немного нужно. Только хозяйке за пансион и на дорогу… Черт его знает, ерунда какая-то получилась… Я не рассчитала… Как-то так потратила… и ничего не купила даже. Какую-то ерунду… пуховки… сумку…

Федотов.Ну, одевайтесь, поедем…

Леля.Поцелуйте меня в лоб. Официально, от имени полпредства. А я очень несчастна, очень… У меня ни мужа нет, /н/и детей. Может быть, вот эти мои метания это есть поиск нежности, просто любви, поиски утраченной молодости… Давайте так сделаем: сейчас пойдем в полпредство, я официально, так сказать, явлюсь, покаюсь… Вечер ведь платный будет?

Федотов.Насчет денег – это легко…

Леля.Я сцену из «Гамлета» сыграю, правда?

Федотов.Конечно, мы пригласим туземцев. Пусть посмотрят вас, черт их дери.

Леля.Ну, скорей, скорей… Сейчас же идем. А вечером давайте так сделаем… пойдем с вами куда-нибудь… Поухаживаете за мной… Погуляем… Мюзик-холл… как пара влюбленных… хорошо? Здесь в Луна-парке… такие чудные влюбленные пары… Я видела…

Федотов.Давайте.

Рукопожатие.

Леля (кричит).Мадам Македон! Мадам Македон! Счет! За булочки, кофе, уют и прочее. Мадам Македон, я уезжаю завтра.

За стеклянной дверью силуэт мужчины.

Стучит мужчина в стеклянную дверь.

Леля испугалась.

Подождите… Кто это? Это не ко мне…

Федотов.Войдите.

Входит Татаров.

Татаров (к Леле).Это вы хотели меня видеть?

Леля.Я не знаю вас.

Татаров.Я Татаров.

Леля.Я не знаю никакого Татарова. Вы ошиблись. Вы не ко мне…

Татаров.Вы Гончарова? Артистка, бежавшая из Москвы.

Леля.Я вовсе не бежала.

Татаров.А в редакции говорят, что вы бежали.

Федотов.В какой редакции?

Татаров.В редакции газеты «Россия».

Федотов (к Леле).Как? У вас какие-то дела с белогвардейской газетой?

Леля.Федотов, я умоляю вас… слышите… Все ложь, что этот человек будет говорить.

Татаров.Это ваш муж? Вы бежали вместе?

Федотов.Я сотрудник советского полпредства.

Татаров.Ах, вот как. Значит, происходит борьба задушу. Вы бог, я дьявол – а госпожа Гончарова праведница.

Федотов.Я вас прошу отсюда уйти немедленно.

Татаров.Здесь не территория посольства.

Федотов (к Леле).Что у вас общего с этим человеком?

Леля.Ничего.

Федотов (к Татарову).Вам хочется спровоцировать нашу артистку. Хотите получить интервью… Какие-то темные слухи дошли до вас…

Леля.Конечно… они узнали, что я приехала… и думают: бежала. Они ждут, что я начну клеветать.

Татаров.Не прикидывайтесь праведницей, Елена… Николаевна, кажется? Уже кое-какой грешок лежит поперек дороги вашей в рай.

Федотов.Уходи отсюда немедленно, или я пущу тебе пулю в лоб.

Татаров.Как вы сказали?

Федотов.Убью тебя, как собаку.

Татаров.Убьете? Не думаю… Не рискнете… Здесь не любят убийц. Это в Советской России всем хорошо: и убийце, и убитому. Убийца исполняет волю истории, убитый – жертва закономерности, и все довольны. А здесь человеческая жизнь не отвлеченное, а весьма конкретное понятие. Прежде всего явятся ажаны, два ажана с усиками, в черных пелеринках… Схватят вас за руки, возьмут небольшой разгон и ударят спиной об стенку. Несколько раз, пока не отобьют вам почки. Потом, с отбитыми почками, харкающего кровью, повезут вас… Что с вами, Елена Николаевна? Почему вы так побледнели?

Леля.Федотов… выгоните его…

Татаров.Я пришел потому, что вы приглашали меня.

Федотов.Вы приглашали его?

Леля.Он сам пришел.

Татаров.У меня есть ваше письмо.

Федотов.Какое письмо?

Леля.Никакого письма нет.

Федотов (к Татарову).Вы лжете.

Татаров.Елена Николаевна написала письмо в редакцию газеты «Россия», сотрудником которой я являюсь.

Леля.Я вас прошу… подумайте… будьте человеком… мне очень трудно. Ведь я вам никакого письма не писала.

Федотов (к Татарову).Если оно есть, покажите.

Татаров (вынимает бумажник, роется).Сейчас… сейчас… сейчас…

Леля.Ну, и ничего страшного… никакого письма нет… а может быть, фальшивка… подделанное.

Татаров (роясь).Ну… кто станет… подделывать письмо… актрисы. Вот, пожалуйста.

Федотов выхватывает.

Леля.Отдайте. Отдайте! Как вы смеете!

Федотов читает письмо.

Как вы смеете читать чужие письма! Здесь не Советская Россия. Я запрещаю вам – слышите? Чужое письмо – это тайна… Мерзавец. Мерзавец. (Задыхается.)Да, это я писала, я. Пустите мне пулю в лоб. Я продала вас. Что? Прочли? Да, я написала письмо в белогвардейскую газету… продать свою тетрадку… список преступлений… Тайну… всю тайну русской интеллигенции…

Федотов (прочел письмо).И много вы просите за тайну русской интеллигенции?

Леля (стихнув).Все это очень смешно… Вот теперь я вижу вас, две половины моей души… Какое мне дело до вас обоих? Две половины тетрадки. Я ничего не хочу… Уходите оба.

Федотов.Уже вам не нужно идти в полпредство. Прощайте. (Уходит.)

Леля(на диване).Вы видели, как я играю? В Москве. Ах, верно, ведь вы эмигрант… Когда вы бежали, я только кончила гимназию… Я очень хорошая актриса… Неужели я здесь должна пропадать? Ведь я же могу начать жизнь сначала… сначала я буду в мюзик-холле… маленькая артисточка… буду унижаться… карабкаться… идти по пути унижений… все выше… выше… как Маленький человечек в штанах с бахромой… Как Чаплин… Это правда, что приезжает Чаплин? Все это сон. Я прежде умела просыпаться, когда видела дурной сон. Я делала усилие… в детстве… (Умолкает.)

Татаров.О, какая вы интересная женщина.

Подсел, она поникла на плечо к нему.

Вам не нужно будет унижаться… Режим насилья, диктатура хамов убила вашу прекрасную душу. Я выведу вас на большую дорогу. Вы слышите меня? Только здесь, только в капиталистическом мире больших людей ждут большие дела… Мы огласим вашу исповедь. Европа, содрогаясь, будет слушать исповедь русской интеллигенции… Вы дадите мне вашу тетрадку… Мы напечатаем вашу исповедь во всех газетах… Общественное мнение… Русские писатели: Куприн, Бунин, Мережковский, политические деятели, артисты, Шаляпин… Европа примет вас на свое лоно, – вас – заблудшее дитя великого старого мира. Вы будете богаты и счастливы. Мы поедем в Ниццу. Вы знаете, что это такое – дорога в Ниццу? Это и есть дорога славы. По сторонам цветут розы. Альпы, римские Альпы сияют в небесах.

Пауза. Встревожен неподвижностью и молчанием Лели.

Елена Николаевна. (Кричит.)Елена Николаевна!

Леля в обмороке.

Она в обмороке. Елена Николаевна! Эй, кто здесь? Она умерла! (Встает. Медлит. Оглядывается. На цыпочках уходит.)

Тишина. Елена Николаевна лежит неподвижно.

Входит мадам Македон.

Приближается к Леле, смотрит.

Хозяйка.Кто здесь был? Кто здесь был? (Бежит к графину.)

Леля (в забытьи). Я хочу домой… Катя. Здравствуй, Катя. Что у вас слышно… оборванные люди… новый мир… молодость моя… они хотят, чтоб я продала свою молодость… я хочу стоять в очереди… Снег идет… Дуня… за керосином… шпроты достала… я хочу стоять в очереди и плакать…

Хозяйка.Выпейте воды. Вам дурно было.

Леля (пришла в себя).Что? Кто? А… где они? Этот ушел? Он украл… он украл… Подождите, он украл мою тетрадку… Пустите! (Бежит к чемодану.) Нет… на месте… замок… Фу, как плохо мне… Страшно голова кружится…

Хозяйка.Я написала письмо Августину Маржерету, директору «Глобуса».

Леля. Какое письмо? Подождите… Только что читали письмо.

Хозяйка.Вы устали… Надо щадить себя. Вам почудилось. Я только что письмо окончила. Сядьте, выпейте воды, я вам сейчас прочту. (Читает.)«Дорогой Августин. Я направляю к тебе мадемуазель Гончарову. Это прелестная женщина..»

Занавес.

/Мюзик-холл/

За кулисами мюзик-холла «Глобус».

Вечер. Маржерет. Леля в костюме Гамлета.

На столе Маржерета стакан с молоком и булка.

Леля.Я надела костюм, чтобы вы получили полное впечатление.

Маржерет молчит.

Может быть, вы заняты?

Маржерет.Почему – занят?

Леля.Ну, так. Ведь у вас такое большое дело…

Маржерет.Почему большое?

Леля.Ну, как же… Мюзик-холл… Столько артистов… Трудно…

Маржерет.Почему трудно?

Леля.Как вы смешно разговариваете…

Маржерет.Почему смешно?

Леля.Все время… спрашиваете: почему?

Маржерет.Потому, что я занят.

Леля.Вот видите. Я ж и боялась, что вы заняты.

Маржерет. Почему боялись?

Пауза.

Леля.Может быть, мне уйти?

Маржерет.Уходите.

Пауза.

Леля.Вы не хотите меня попробовать?

Маржерет.Хочу.

Леля.Я могу сыграть сцену из «Гамлета».

Маржерет.Почему из «Гамлета»?

Леля.Я предполагала… сделать так, понимаете – известная русская артистка… на афише: «Елена Гончарова… отрывки из „Гамлета“».

Маржерет молчит.

Ну, хорошо… Вот сейчас я сыграю… Так. Что бы лучше всего. Ага. Разговор с Гильденштерном. (Играет, переходит с места на место, изображая двоих.)

«А, вот и флейты! Дай-ка сюда одну. – Вы хотите отвести меня в сторону. Может быть, хотите загнать в западню?» – Тут говорит Гильденштерн. Ведь вы знаете эту сцену. Я не буду объяснять.

«Да, принц, я слишком смел в усердии, зато в любви я слишком настойчив».

Гамлет. «Я что-то не совсем понимаю. Поиграй-ка на этой флейте».

«Я не умею, принц».

«Пожалуйста».

«Поверьте, не умею».

«Я очень тебя прошу».

«Я не могу взять ни одной ноты».

«Но это так же легко, как и лгать: на эту дырочку положи большой палец, а остальные вот на эти: дуй сюда, и флейта запоет».

Гильденштерн. «Но у меня нет уменья».

Тут Гамлет разражается гениальным монологом. Гамлет говорит так: «Ну вот видишь, каким вы меня считаете ничтожеством. Вы хотите играть на мне…»

Маржерет (машет рукой).Нет, нет, нет. Не годится.

Леля (скандализованная).Почему?

Маржерет.Неинтересно. Флейта, да. Вы флейтистка?

Леля.Почему – флейтистка?

Маржерет.Теперь вы начинаете спрашивать: почему. Словом, не годится. Что? Эксцентрика, на флейте. Тут надо удивить, понимаете? Флейта запоет, этого мало.

Леля.Вы не слушали, вы не поняли… Это совсем другое…

Маржерет.Ну, если другое, тогда расскажите – что такое другое. Другое, может быть, интересно. Интересной работа с флейтой может быть такая: сперва вы играете на флейте…

Леля.Да я не умею.

Маржерет.А вы сами говорили, что это очень легко.

Леля.Да это не я говорила.

Маржерет.Вы даже очень образно выразились: что это так же легко, как лгать.

Леля.Вы не слушали, вы заняты.

Маржерет.Вот видите: я занят, даже не имею времени выпить стакан молока, а вы отнимаете у меня время. Кончим разговор. Я говорю вам, что интересной работа с флейтой может быть такая. Сперва вы играете на флейте… Какой-нибудь менуэт… Чтобы публика настроилась на грустный лад. Вот. Затем вы флейту проглатываете… Публика ахает. Переключение настроения: удивление, тревога. Затем вы поворачиваетесь к публике спиной, и оказывается, что флейта торчит у вас из того места, откуда никогда не торчат флейты. Это тем пикантней, что вы женщина. Вот. Слушайте меня, это замечательно. Затем вы начинаете дуть во флейту, так сказать, противоположной стороной, – и тут уже не менуэт, а что-нибудь веселое… Понимаете? Публика в восторге, хохот, буря аплодисментов [224]224
  Ср. известный эпизоде Михаилом Чеховым, отозвавшийся в сюжете пьесы: М. Чехов предложил сыграть Гамлета в Берлине и натолкнулся на встречное предложение антрепренера сделать из него «второго Грока», знаменитого клоуна, для чего актер должен был «начать с кабаре» – танцевать, играть на музыкальных инструментах и проч. См. об этом: Чехов М.Воспоминания. Письма: В 2 т. М., 1995. Т. 1. С. 182–183; Нинов А.Мастер и прокуратор: Неопубликованные письма М. А. Чехова и И. В. Сталина // Знамя. 1990. № 1. С. 192–200; а также: Золотницкий Д.Мейерхольд: роман с советской властью. М., 1999. С. 263–265.


[Закрыть].

Леля.Вы говорите, что я отнимаю у вас время, а сами тратите его на шутки.

Телефонный звонок.

Маржерет.Алло. Что? Приехал… Это неправда. У меня порок сердца. Я могу не вынести удара. Приехал. Ура. Скорей. Скорей. (Бросает трубку. К Леле.)Приехал. Вы слышите? Приехал! (Бегает по коридору.)Приехал. Приехал.

Леля.Господин Маржерет, я прошу выслушать меня серьезно.

Маржерет (возвращается, увидел, как бы впервые, Лелю).Что? Ах! Вы. Да… Это вы принесли письмо от Фелицаты Македон? Да, да, простите. Я ведь разговаривал с вами. Но у меня ужасная особенность. Когда у меня мысли заняты, я слушаю и ничего не понимаю… вмешиваюсь в разговор, как идиот… – у меня уже целую неделю заняты мысли, я все ждал – понимаете – я все думал: приедет или не приедет, приедет или не приедет. Приехал! У меня освободились мысли. Да. Так что вы хотите? Вы флейтистка?

Леля.Я трагическая актриса.

Маржерет.Почему трагическая?

Леля.Вы опять спрашиваете «почему».

Маржерет.Верно, верно, останавливайте меня. У меня опять заняты мысли.

Леля.Вы забавный человек. Чем же теперь у вас заняты мысли?

Маржерет.Подождите… (Морщится, подносит руку ко лбу.)Чем-то заняты…

Леля.Ведь тот, кого вы ждали, приехал.

Маржерет.Подождите. Так-так-так. Дайте мне освободить мысли от того, чем они заняты. Да. Готово. Так это ж они вами и заняты, черт возьми. Что вам нужно от меня?

Леля.У себя на родине я была известная… если хотите… знаменитая артистка. Теперь я хочу начать жизнь сначала.

Маржерет.Да, да, да, да. Все понимаю. Отлично. Как вы говорите? Почему сначала? Верно. Верно. Верно.

Леля.Сперва я буду маленькой актрисой.

Маржерет.Ну, да! Превосходно. Превосходный план. Сперва – никто ничего не подозревает… Так… Как будто не знаменитость, а так… ерунда какая-то, очередной номер… И никаких афиш. Я прикажу уничтожить афиши. Мы сделаем так; сегодня же – первое выступление. Мировую знаменитость мы выпустим в середине программы, заменой номера… Без анонса, без рекламы. Браво. Браво. Это сильнее всяких реклам…

Леля.Как… сегодня. Но нужно подготовиться.

Маржерет.Кому? Кому нужно подготовляться? Ему?

Леля.Ах, я не поняла… Я думала, что вы обо мне говорите. Я устала от вашей манеры мыслить и разговаривать… (Пауза.) Ах… (Пауза.)Неужели это правда? Скажите. Кто это приехал?

Маржерет.Он.

Леля.Я знаю! Я знаю.

Маржерет.Если знаете, ни слова. Вы провалите весь план. Ведь публика ничего не подозревает… Молчите. (Хватает за руку, сжимает.)Да, да, это он…

Леля.Он. Да. Неужели. Он войдет сюда. Сейчас. Я вас очень прошу, позвольте мне здесь остаться… Я согласна на все условия…

Маржерет.Условия: десять долларов в неделю.

Леля.За что?

Маржерет.Как – за что? За вашу работу.

Леля.За какую?

Маржерет.Да за флейту, черт вас возьми, как трудно с вами разговаривать.

Леля.Как вам не стыдно.

Маржерет.Почему стыдно? Этого мало? Разве это так трудно, обнажить зад и наигрывать менуэты?

Леля.Когда он придет сюда, я расскажу ему, как вы, европейский импресарио, издевались над иностранной артисткой. Ведь я просто попала в трудное положение… Это может быть с каждым. Я унижалась там, где я могла бы главенствовать. Он поймет. Он – сама культура, сама человечность, он поймет и возмутится вами, – слышите – он заступится за меня, потому что он лучше вас всех, он лучший человек вашего мира…

Маржерет.Кто? Кто лучший человек нашего мира? Как вам не стыдно. Он ничтожный, жадный, мелкий человек…

Леля.Неправда. Этого не может быть…

Маржерет.Ну да, конечно, вы готовы ему все простить. Люди сделали его богом. Мир помешался на сексуальности. А он, вне всякого сомнения, чемпион сексуальности. Для мужчин – он мужчина, для женщин – женщина. Может быть, он в самом деле бог. Когда я слушаю его пение, я испытываю такое состояние, как будто передо мною медленно раздевается предназначенная для меня женщина… Тогда я начинаю следить за женскими лицами. Честное слово, феноменально. Он поет, а у каждой из них опускаются веки, как у курицы, они стекленеют, они мертвы. Это экстаз. А что он поет? Дурацкие песенки. Но какая-то тайна скрыта у него в эрогенной зоне.

Леля.Я думала, что вы говорите о другом.

Маржерет.Никто другой не может сравняться с ним. Он бог. Когда он поет, женщинам кажется, что они видят, как он извергает семя.

Леля.Я думала, что приедет Чаплин.

Маржерет. Почему Чаплин?

Шум, воодушевление, приближается Улялюм [225]225
  Имя двоящегося, изменчивого персонажа, вероятно, связано с названием стихотворения любимого поэта Олеши Эдгара По.


[Закрыть].

Улялюм! Великий Улялюм.

Входит Улялюм. Артисты со всех сторон.

Улялюм смотрит на Лелю /так, что она/ готова попятиться.

Улялюм.Кто [это, Маржерет?

Маржерет.Я приготовил ее для тебя.

Улялюм.Кто ты?

Леля молчит].

Я Улялюм.

Леля.Не знаю.

Улялюм.Кто же ты? Негр? Нет, ты не негр. У тебя каштановые волосы и лицо персидской белизны. Кто же ты? Галл. Ты древний галл.

Леля.Я не знаю вас. Почему вы так говорите со мной?

Улялюм.Я Улялюм.

Леля.Не знаю.

Маржерет.Она притворяется, чтобы поразвлечь тебя.

Улялюм.Зачем ты штаны надела?

Леля.Оставьте меня в покое.

Улялюм.Чудесно. Сегодня я видел во сне свое детство. Сад, деревянные перила, я спускался по старой лестнице, скользя рукой по перилам, слегка нагретым солнечными лучами. Ты воплощенная метафора. Сними куртку, умоляю тебя. У тебя руки круглые, как перила.

Леля.Вы странный человек.

Улялюм.Я тогда был мальчик. Зеленые холмы были. Ты пришла из детства, где был город Ним, построенный римлянами. Иди сюда.

Леля.С некоторых пор жизнь мне кажется похожей на сон.

Маржерет.Идите. Вам улыбнулось счастье.

Улялюм.Подойди ко мне.

Леля.Смешно.

Улялюм.Ну, я сам могу подойти. (Подходит.)Я поцелую тебя.

Леля.Я вспомнила. Я знаю. Я слышала вашу песенку… с пластинки. Когда я мечтала о Европе…

Улялюм.Можно поцеловать тебя?

Леля.Можно.

Улялюм целует Лелю. Пауза.

Общее восторженное молчание.

Улялюм.Кто ты? (К Маржерету.)Где ты достал ее, Маржерет?

Маржерет.Она дует прямой кишкой во флейту.

Улялюм.Тьфу. А вдруг она, не помывши флейту, стала дуть в нее губами.

Смех.

Леля.Ну это ж неправда… Ну, господи, Маржерет, ведь вы же сами все выдумали.

Улялюм (не обращая на нее внимания).Маржерет, ты меня хочешь выпустить сейчас?

Маржерет.Да. Ты должен появляться как молния.

Леля.Господин Улялюм.

Улялюм.Ну что тебе?

Леля.Вы обидели меня.

Улялюм.Чем я тебя обидел?

Леля.Вы не знаете меня… вы можете подумать, что так и есть на самом деле… Я пришла в театр по делу, я думала, что это театр… а это камера пыток… Вы хорошо говорили о детстве.

Улялюм.Воспоминания детства разлетаются как одуванчик.

Леля.Вы странный человек, я могла бы вас полюбить.

Улялюм.Нет женщины, которая не полюбила бы меня.

Леля.Я знаю. Конечно…

Пауза. Улялюм молчит.

Я так мечтала о Европе. Мне бы не хотелось, чтоб у вас создалось плохое впечатление обо мне… У себя на родине я считалась красивой… Ведь вы сами обратили внимание на меня.

Улялюм.Приди завтра.

Леля.Вы не так понимаете меня. Я схожу с ума.

Пауза. Где-то аплодисменты. Окончился номер.

Подбегают к Маржерету люди.

Маржерет.Сейчас… Сейчас тебе, Улялюм. Ты готов?

Улялюм.Идем.

Уходят.

Леля одна. Шум в зале, аплодисменты, крики, шепот.

Стихает. Аккомпанемент. Улялюм начинает петь.

Леля пьет молоко, крошит хлеб, плачет.

Занавес.

/У Татарова/

Татаров.Это правда, что в России снимают колокола?

Леля.Не знаю. Кажется, снимают. Я однажды видела, как разрушали маленький монастырь [226]226
  Возможно, Олеша вводит в пьесу поразившее его впечатление от взрыва в Кремле – незадолго до начала работы над пьесой. 17 декабря 1929 года, – древнейшего в Москве собора Чуда Архангела Гавриила (Чудова монастыря).


[Закрыть]. Как валилась стена. Высокая стена. Ее веревками… Сперва она наклонилась и несколько секунд, а может быть, целую минуту стояла неподвижно в наклонном положении… Тишина наступила страшная. Впервые в природе этой местности совершалось падение большого тела, и природа этой местности – домики, мостовая, заборы, обыкновенный городской кусок – как бы ужаснулась, воспринимая такой грандиозный физический акт. В лесу падают сосны, в горах – происходят обвалы, но… в городе стены падают редко. И зрелище получилось патетическое. Стена рухнула плашмя, мгновенно расчленилась, и медленно стало подниматься облако пыли, как в кинематографе в так называемой замедленной съемке…

Татаров.Я вижу, что разрушение святыни вы воспринимали как интересное зрелище.

Леля.Да, это очень эффектно.

Татаров.А правда ли, что в Москве и других городах ежедневно расстреливают?

Леля.Ну, не ежедневно.

Татаров.То есть как? А если даже каждую неделю, то вы не находите, что это слишком часто?

Леля.Расстреливают тех, кто мешает строить государство.

Татаров.Мы считаем, что расстреливают лучших людей России.

Леля.Теперь ведь России нет.

Татаров.Как нет России?

Леля.Сейчас есть государство, существующее во времени… Союз Советских республик… Это ведь не географическое понятие… потому что завтра может произойти революция в Европе… в какой-нибудь части Европы… и тогда в состав союза входит эта часть Европы… какая же это Россия… Так что и качества людей надо оценивать во временном смысле… И с этой точки зрения самый лучший человек может оказаться негодяем…

Татаров.Ого… Значит, вы не этнографическое понятие… функция во времени [227]227
  Ср. запись в дневнике 7 мая 1930 года: «<…> кто же я? Никто. Функция во времени» (О леша Ю.Книга прощания. С. 46).


[Закрыть].

Леля.Да. Я… Новый мир – это понятие не географическое.

Татаров.А какое же?

Леля.Историческое. И потому так трудно быть гражданином нового мира.

Татаров.Можно подумать, что вы немножко гордитесь.

Леля.Чем? Тем, что я гражданка нового мира? Конечно, горжусь.

Татаров.Но у вас в новом мире, говорят, очень мало хлеба?

Леля.Мало.

Татаров.Едят конину.

Леля.Мяса вообще мало.

Татаров.Голодные бунты происходят.

Леля.Ничего подобного.

Татаров.Очереди.

Леля.Бывает. Все средства брошены на тяжелую промышленность. Металлургию, машиностроение. Нужно несколько лет. Правда, у нас дураков много. Надо дураков расстреливать.

Татаров.Ого.

Леля.У нас нация плохая. Алкоголь на нее страшно действует.

Татаров.Пьянство поголовное.

Леля.Не в том дело. Вообще нельзя русским пить. Я даже другое имею в виду: русские безответственны. Они даже перед реальной вещью, близкой и понятной, собственнической – перед родиной – не умели быть ответственны, значит, как им трудно теперь, когда требуется ответственность перед вещью отвлеченной, непривычной – будущий мир. Если бы мы были японцы. Скажем, японцы. Клятву нужно какую-то. На мечах. Самоотверженность. Самураями нужно быть. Романтика требуется. Если бы мы были японцами, через пять лет у нас была бы великая страна.

Татаров.А так, значит, не будет великой страны?

Леля.Не знаю.

Татаров.Никто не верит.

Леля.Верить в нее – значит совершенно отказаться от себя. Поэтому легче не верить. Интеллигенция считает себя умнее, на голову выше класса, стоящего у власти. Она считает себя Гулливером в стране лилипутов. Все дело в возрасте. Я слишком много помню. Если бы мне было пятнадцать лет, я ничего не знала бы и не помнила, и ничего во мне не было бы такого, от чего мне трудно было бы отказываться… я стала бы Гулливером в стране великанов.

Татаров.Интеллигенция ненавидит советскую власть.

Леля.Напротив. Очень много интеллигентов вступает в партию.

Татаров.Тогда я не понимаю, на что вы жалуетесь…

Леля.Я хочу править страной. Я хочу, чтобы мне поверили, что я, вот такая, как я есть, – могу править страной, советской страной.

Татаров.В результате всего вы бежали сюда.

Леля.Да. Я сошла с ума.

Татаров.Вы каетесь?

Леля.Теперь уже поздно. Мне нужно серебряное платье.

Татаров.Что вы говорите?

Леля.Мне нужно сверкающее платье, жемчуг, мне нужна одежда, которая стоит десять тысяч франков… Лучшая массажистка должна прийти ко мне завтра утром… Я хочу править Европой.

Татаров.У вас большой диапазон. От очереди за кониной к серебряному платью.

Леля.Нет никого и ничего. Я одна в мире. Артистка. Человек. Мысль. Я – мысль, разодранная на две части. И мне кажется, что я должна быть лучше всех… Новый мир осмеял меня, неужели и Европа унизит меня? Нищей стране, очередям, сугробам, тулупам я отдала свою молодость. Нельзя начать жизнь сначала… У меня нет второй молодости, чтобы положить ее на завоевание Европы. Только одно богатство у меня в руках. Эти листки. Возможность продать себя.

Татаров.Что вы хотите за ваши листки?

Леля.Магазины, портних, массажисток, всю легкую промышленность Европы, дорогу в Ниццу, всех презирающих меня, гражданку нищей страны, расступающуюся толпу, внимание, всеобщую остановку внимания, психопатизм, сексуальный экстаз, тишину маленьких домиков, сады с жасмином, зависть, бессмысленные мечтания гадких утят – лебединые серебряные крылья – все дары капиталистического мира, весь список его благодеяний я хочу получить взамен этого списка жалоб на мир старый.

Татаров.Грандиозно.

Молчание.

Что же вы хотите конкретно? Денег?

Леля.Елена Гончарова, знаменитая артистка Страны Советов, бежала в Европу. Это непросто… Слышите? Когда Данте был изгнан из пределов родины, об этом знал весь мир. Он плакал на чужбине, и его слезы до сих пор блестят на страницах истории.

Татаров.Вы можете поплакать мне в жилетку.

Леля.Что?

Татаров.Я говорю, что моя жилетка может заменить вам страницу истории…

Леля.Как… подождите… вы думаете, что за эти листки ничего не дадут…

Татаров молчит.

Ведь это бегство мысли… Мысль бежала из советской страны.

Татаров.Сколько вы хотите?

Леля.Ну, сто тысяч франков…

Татаров.Сколько?

Леля.То есть двести пятьдесят тысяч франков.

Татаров.За что?

Леля.За половину моей души… За список жалоб…

Татаров.Вам дадут за это пятьдесят франков.

Леля.Сколько?

Татаров.Или двадцать.

Леля.Что же мне делать?

Татаров.Берите двадцать.

Леля.Зачем вы так зло шутите?

Татаров.Дайте сюда эту самую половинку вашей души… Я просмотрю. Из этого фельетон можно сделать.

Леля.Вы сошли с ума. Я оглашу это – я не знаю где… в парламенте. У президента. Нужно специальный съезд созвать. Я в Сорбонну поеду читать свою исповедь. К лучшим представителям гуманитарной мысли… К Чаплину… Конечно, конечно, я не то сделала… Ах, как я ошиблась! Спутаться с вами… Нужно было Чаплину писать, Ромену Роллану, Альберту Эйнштейну [228]228
  Кумиры Лели, названные Олешей, призваны продемонстрировать ее вкус, масштаб, понимание истинных титанов времени. Это личности, которыми всю жизнь восхищался Олеша.


[Закрыть]…

Татаров.Давайте сюда.

Леля.Руки прочь. У меня ничего общего нет с эмигрантами… это совсем другое… Ведь вы же вне закона…

Татаров.И вы уже вне закона.

Леля.Я прекращаю разговор с вами. Так далеко зайти. Я сейчас же отправлюсь в полпредство. Я все объясню. Я напишу письма в «Известия», в «Правду», в Наркоминдел.

Татаров.Эти листки ставят вас вне закона.

Леля.Да я порву их к чертовой матери. (Рвет.)На мелкие куски. Вот вам… видите? Ничего нет. Плюю на вас.

Татаров.Истеричка.

Леля.Ничего нет… Я опять чиста. Уже не вижу вас. Я завтра уезжаю. Сквозь туман путешествия я вижу вас и уже не различаю ваших черт и не слышу вашего голоса.

Татаров.Пешком уйдете?

Леля.Неужели выдумаете, что советский посол не придет на помощь гражданке советской страны?

Татаров.Ну что ж. Счастливого пути.

Леля.Я еще вернусь к вам. Без серебряного платя, без жемчуга, – я приду к вам босая, с ногами, разбитыми о камни походов, окровавленная, грозная, – с армией, с барабанным боем, с лохмотьями красных знамен – с победоносными войсками Советов валить стены Европы.

Татаров.Как это в «Гамлете»: «Слова… слова…слова…»

Леля.Вот тогда вы увидите Гамлета.

Татаров.Куда же вы уходите, Елена Николаевна?

Леля.Я страшно пала, мне стыдно. Ведь таких, как вы, мы привыкли видеть только в карикатурах на первой странице «Известий». Продажная белогвардейская пресса. И вдруг живая, плоть и кровь, гордая – понимаете – гордая нашей самостоятельностью во всем мире, ни с чем не сравнимой суверенностью советского народа – я вдруг влезла в карикатуру, я – живая, красивая – протянула руку вам… нарисованному плоскостному человечку. Это антифизический акт. Вы человек двух измерений. Вы тень, а я скульптура.