Текст книги "Облака среди звезд"

Автор книги: Виктория Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Глава 14

– Входите, юные леди, – сказала густо нарумяненная молодая женщина, открывая дверь. В прихожей дома 74 на Филадельфия-авеню стоял странный сладковатый запах. Оглядевшись, я поняла, что исходил он от цветов, слишком долго простоявших в вазах и уже успевших слегка засохнуть.

– Спасибо, – кивнула Порция. – Я – Порция Бинг, а это Хэрриет, моя сестра.

– Очень приятно, – женщина вежливо улыбнулась нам. – Мы не ожидали, что появятся две гостьи, мистер Поудмор говорил только об одной девушке.

Хотя Порция и стеснялась улыбаться из-за своего сломанного зуба, все же оставалась по-прежнему обаятельной, и ее красота нисколько не страдала из-за этого.

– Я упросила Хэрриет взять меня с собой, когда узнала, куда она идет. Я всегда мечтала побывать на спиритическом сеансе. Это так завораживает – живой человек может говорить с умершими. Вы, мадам Эвсапия, наверное, очень много знаете.

– О, я не мадам Эвсапия, меня зовут мисс Джуд. Я помогаю мадам Эвсапии во время ее медитаций. Духи иногда ведут себя непредсказуемо. И потом, ей нужно несколько прийти в себя после общения с ними. Мадам Эвсапия утверждает, что я обладаю психометрическими способностями и очень подхожу для ассистирования.

Вслед за мисс Джуд мы прошли в гостиную. Очень плотные шторы были задернуты и не пропускали дневной свет. Посредине комнаты на столе, покрытом черной шелковой скатертью, горела лампа с ароматическим маслом. За столом уже сидели четыре человека.

– Здравствуйте, – произнесла Порция. – Это моя сестра Хэрриет и…

Но в ответ раздалось всеобщее: «Ш-шш-шшш…»

Мужчина с обритой наголо головой и черной бородкой указал нам на пустые стулья. Мисс Джуд тоже села рядом с нами. Мы с Порцией опустились на свои места и молча начали разглядывать гостей.

Там были две пожилые дамы, одна с завивкой, а другая – с немыслимым начесом из седых волос. На них были простые шерстяные кофточки, и я была почти уверена, что обе работают библиотекаршами или секретаршами. Оглядев нас критическим взглядом, они снова сосредоточились на лампе. Другой мужчина был маленький и худой, с мохнатыми черными бровями. Он пристально посмотрел на Порцию. Но как только она поймала его взгляд, тут же уставился на лампу. Я наблюдала за мужчиной с черной бородкой, сидевшим с закрытыми глазами и отсутствующим выражением на лице. От него довольно сильно несло виски.

Как я узнала позднее, эти сеансы стоили немалых денег. Мы довольно долго сидели в мрачной таинственной тишине, прислушиваясь к тиканью часов. Но, помня, что мне обещано за терпение пять фунтов, я не особенно беспокоилась.

Одно место за столом все еще оставалось незанятым. В комнате было довольно жарко – огонь в камине, щедро засыпанном углем, жарко пылал уже добрых полчаса.

– Здесь немного душно, – заметила Порция во весь голос.

Взоры присутствующих обратились на нее с явным недовольством.

– Вы не на чаепитие пришли, мисс, – сказал бородатый мужчина, – постарайтесь сконцентрироваться.

– Будьте любезны, прекратите шуметь, – возмутилась дама с начесом, – я только что достигла нужной стадии релаксации.

– Не вы одна, – заметил бородатый мужчина, – все мы здесь знаем, зачем пришли.

– Такое поведение может отвратить от нас духов, – добавила дама с завивкой, – к ним надлежит относиться с уважением.

– Тише, прекратите говорить, – остановил ее бородатый. – Она здесь!..

Мисс Джуд распахнула дверь, и в комнату в торжественном молчании проследовала мадам Эвсапия. Я испытала настоящее разочарование. Вместо загадочной, экзотической повелительницы духов я увидала круглолицую и курносую толстушку в магистерском плаще. Руки ее были унизаны кольцами и браслетами, которые позвякивали при каждом движении. Она напоминала мне скорее вдову Твэнки из провинциальных стектаклей-пантомим, нежели медиума с такой серьезной репутацией.

– Надеюсь, все успели приготовиться. И вы тоже, – она посмотрела на Порцию. – Помолчите, милая, – она протянула руку ко лбу моей сестры, – сидите спокойно и тихо, ни о чем не думайте. – Затем повернулась ко мне: – Значит, это вы та девочка, у которой есть дар?

– Э-э… я не знаю… – мне сделалось ужасно неловко, – я боюсь… может быть, это ошибка….

Мадам Эвсапия жестом остановила мое блеянье.

– Я разбираюсь в таких вещах. У вас действительно есть дар. Я вижу сияние вокруг вас. Голубоватое излучение на уровне ваших плеч. Просто вы еще не умеете с ним работать, но, я надеюсь, вы все сделаете точно, как я скажу. – Я опустила глаза, чувствуя, что краснею от смущения. – Перед тем как начать сеанс, предупреждаю: каждому он будет стоить три фунта.

Мисс Джуд быстро обошла вокруг стола, собирая конверты с деньгами, и остановилась около меня.

Я вытащила кошелек. У меня с собой было только десять пенсов и пять фунтов, которые дал мне мистер Поудмор. На эти деньги я хотела купить оливки с чесноком и сигары для папы, а еще приобрести пару ручек и блокнотов для себя. У Порции дела обстояли ничуть не лучше – она взяла только семьдесят пять пенсов.

– Пять фунтов за двоих, – сказала мадам Эвсапия, – специальная цена, учитывая, что одна из вас обладает талантом, который может мне пригодиться. – Итак, все готово, Джуд.

Мадам Эвсапия села на свое место, вытянув над столом руки с крепко сжатыми пальцами.

– Я готова.

Бородатый тип положил свои тяжелые лапищи на мою правую руку и на левую руку Порции. Мисс Джуд опустила занавеску над входом в комнату и накинула на лампу кусок алого шелка. В воздухе стоял тошнотворный запах виски, масла и немытых ног. Некоторое время мы просто сидели в тишине, было слышно только свистящее дыхание бородатого.

– А-аа-ах! – патетически вздохнула мадам Эвсапия одновременно с особенно громким урчанием, донесшимся с моей стороны, так что Порция с трудом подавила приступ хохота. – Я вижу, что гость прибыл. Прошу тебя, открой нам, будешь ли ты говорить с нами. Один удар – да, два – нет. – Порция снова прыснула, прикрыв рот рукой, а я вся похолодела, опасаясь, что нас обеих выгонят за хулиганское поведение.

Мадам Эвсапия снова замолкла в ожидании ответа. Мои руки вспотели от волнения, жары и отвращения к бородатому соседу, вцепившемуся в меня мертвой хваткой. Внезапно раздался какой-то странный звук или шорох, и мне показалось, как что-то легкое, едва заметное промелькнуло прямо перед моим лицом.

– Я слышу его, – ухнула мадам Эвсапия. – Иди и будь среди нас, не бойся. Я назову твое имя. Джэк? – Снова воцарилась тишина. – Нет… Питер? – Снова молчание. – Может быть, Гарри?

– Гарри! – воскликнула дама с начесом. – Мой муж…

– Здравствуй, Гарри, я слышу тебя, оставайся здесь, пожалуйста.

Поблизости от стола раздался стук, который невольно заставил меня вздрогнуть.

– Ты Гарольд Лидбет? – спросила мадам Эвсапия.

Снова раздался короткий удар.

– Его звали Генри, когда он был моим мужем.

– Вы его видите? – спросила миссис Лидбет. – Как он выглядит?

– Он парит позади молодой девушки, у которой есть дар. – Я попыталась повернуться, но бородатый крепко держал меня за руку. – Он не желает, чтобы его видел кто-нибудь, кроме меня, – сообщила мадам Эвсапия. – Его утомляет излишнее внимание. Но выглядит он хорошо. У него свежий цвет лица. Скажите мне, Генри, хотите ли вы что-нибудь передать своей дорогой супруге?

Что-то коснулось моих коленей. Я поджала ноги, будучи почти уверена, что это мисс Джуд шарит под столом и наткнулась на меня совершенно случайно. Бородатый с возбуждением втянул в себя воздух, и я сочла за благо отодвинуться от него подальше.

– Я сама хотела бы кое-что сказать ему, – громко заявила миссис Лидбет. – Генри? Это я, Одри. Я хочу знать: эта Кора Смит, что работала в туристическом агентстве, уже присоединилась к тебе? Я-то ее помню отлично, ее букет красных роз на твоих похоронах, за всю мою жизнь я не знала такого унижения!

– О, погодите, он уходит от нас! – воскликнула мадам Эвсапия. – Они не терпят таких нападок, они же очень чувствительны.

Я почувствовала себя еще более неловко, вспомнив, что мадам Эвсапии полагалось как-то отработать собранные с гостей деньги.

Но наконец все успокоились. Все словно воды в рот набрали и сидели с каменными лицами. Лампа вдруг вспыхнула голубоватым светом сквозь шелк, и мадам Эвсапия снова произнесла долгое «О-о-ооох….»

– «Мои грозящие, как адский пламень, знаки невежде нелегко прочесть…»

Бородатый сжал мою руку.

– «Венецианский купец», – с иронией прошептала Порция, но я не обратила внимание на ее замечание.

– О, кровь, кровь, кровь… – произнесла мадам Эвсапия низким грудным голосом.

– Кто ты? – спросил бородатый. – Что за дух?

– Я старый и доверчивый глупец, – ответила мадам Эвсапия все тем же низким голом, – кто отмстит за смерть мою врагам жестокосердным и убийцам?

В эту минуту мисс Джуд распахнула окно, и свежий ледяной воздух хлынул в комнату, шевеля занавески и скатерть. Затем окно само собой захлопнулось, и мисс Джуд села на свое место.

– Кто ты? – повторил бородатый с маниакальным упрямством.

– Я – сэр Бэзил Уинтергрин, – сообщила мадам Эвсапия. Порция в ужасе схватила мою руку, и я почувствовала, как по спине у меня поползли мурашки.

– Что ты хочешь сказать нам? – настаивал бородатый.

– Мне не позволено раскрывать вам тайны, что познал я за гранью смерти, – начал сэр Бэзил, – рассказ мой поразит вас и в смятение повергнет. Но знать должны вы, как я был убит, и имя подлого убийцы моего.

– Да, да… – прервал его бородатый, – но ты можешь нам рассказать, что случилось?

– Ты не читал газет? – спросил сэр Бэзил. – И за грехи мои такой бы кары не дал Бог, как ту, что сотворил злодей бесчестный.

– Но кто он? – допытывался бородатый.

– Он брус дубовый, размозживший череп мне, обрушил, прячась в темноте…

– Прежде всего – имя. – Бородатый, видимо, вошел во вкус общения с духом и теперь ни за что не собирался униматься, ведя допрос, как заправский следователь. – Кто это сделал?

– С тех пор как я был человеком, – продекламировала мадам Эвсапия, – прошло немного дней, и помню я еще огонь и страшный грохот и бури завывание в тот день…

Занавески снова зашуршали. Распахнулось окно, и опять лампа вспыхнула голубоватым светом. Мадам Эвсапия издала протяжный стон, и стол заходил ходуном.

Внезапно ветер утих. Бородатый все еще судорожно сжимал мою руку, а мадам Эвсапия лежала, опрокинувшись лицом на стол. К ней подскочила мисс Джуд, подняла ее, прислонила к спинке стула. Глаза ее были закрыты, и мы тревожно переглянулись с Порцией.

Бородатый первым нарушил молчание.

– Что же нам теперь делать, а?

Вопрос был риторическим. Его покрытая потом лысая голова поблескивала в свете лампы.

– Его появление теперь убедило меня в существовании загробной жизни, – заявила дама с начесом, трясясь от страха, – если бы вы не поступили с ним так дурно, мы бы могли узнать, что там происходит, узнали бы сокровенные тайны жизни и смерти!

– Зачем вы его спугнули так грубо? – присоединилась к ней дама с завивкой, поднеся носовой платок к глазам.

– Вы очень дерзко с ним обращались, – с чувством добавила миссис Лидбет, – теперь мы ничего не узнаем. Еще никогда у меня не было такого удивительного контакта.

– И у меня тоже, – под держала ее вторая дама.

– Как много мы потеряли из-за вас! – воскликнули обе, но тут их спору положила конец мисс Джуд:

– Гораздо хуже, что мадам Эвсапия в трансе, я никак не могу привести ее в чувство!

Тюрбан, надетый на голову мадам Эвсапии, сполз набок, и из-под него выбились пряди седых волос. В уголках раскрытого рта пенилась слюна, но прочих признаков серьезного припадка не наблюдалось.

– Надо уложить ее на диван, – деловито предложил бородатый, и хотя все еще продолжали дуться на него, никто не стал возражать.

Пока перетаскивали мадам Эвсапию, мы с Порцией воспользовались возможностью заглянуть во все углы – за занавески и под пианино. Но ничего, кроме пыли, коробок из-под конфет и печенья и деталей от велосипеда, мы там не обнаружили. Только в большой китайской вазе была спрятана полупустая бутылка водки.

– Я испугалась, – призналась Порция, когда мы с ней сидели дома на кухне и пили чай и ели сандвичи с беконом, которые отлично готовил Ронни. – Конечно, это была фальшивка, – видно, мистер Поудмор рассказал ей все, что писали в газетах. Но откуда она взяла столько цитат из Шекспира?

– Да она наверняка записала их на пленку и спрятала где-нибудь магнитофон, – предположил Ронни. – Они всегда так делают.

– Нет, я видела, что она сама все это произносила, – возразила я, – глаз с нее не спускала. Никакого обмана там не было. Может, у этой мисс Джуд способности чревовещателя?

– А я уверена, что там был дух, – заявила Корделия, – я видела, как дух появился на спиритическом сеансе в фильме «Беспечный призрак».

– О чем это говорит? – перебила я ее. – Мадам Эвсапия все устроила с расчетом на наше присутствие, то есть мое, потому что о Порции она ничего не знала. Но зачем? Неужели она полагала, что я попадусь на ее удочку, стану ходить к ней и платить деньги, чтобы узнать, кто убил Бэзила?

– Может быть, она хотела сделать себе рекламу? – предположила Порция. – Например, ты могла бы рассказать о ней всем своим друзьям и знакомым.

– Как бы там ни было, даже если ее заранее предупредил мистер Поудмор, все, что мы слышали, она произносила сама, без всякого магнитофона.

– Нет, вы меня просто удивляете, – скептически поморщился Ронни. – Разве можно верить в такие глупости?

Глава 15

– Честное слово, я слышала голос сэра Бэзила. Голоса, как и лица, спутать невозможно. А у меня отличная память на такие вещи.

– Голос можно элементарно подделать. – Папа состроил обычную кислую мину, свойственную сэру Бэзилу, и произнес: – «Прошу, о дочь моя, мой разум пощади… В моей крови пылает жар предсмертный…»

– Как себя чувствует мама?

– Отлично. Она еще не выходит на улицу, но настроение у нее бодрое. Она очень о тебе беспокоится, всегда спрашивает меня, как ты выглядишь, не похудел ли, хорошо ли тебя тут кормят.

Отец нахмурился:

– Меня тревожит обстановка в доме: какой-то беспорядок, болезнь Марии-Альбы, да еще идиот Ронни, ни на кого нельзя положиться, кроме тебя, Хэрриет. Я хорошо знаю Клариссу, парикмахер интересует ее больше, чем все мои проблемы, вместе взятые.

– Папа, пожалуйста, извини меня, мистер Поудмор требует, чтобы я отрабатывала все положенное время, – мне пора идти. Я больше всего боюсь потерять работу, ты ведь знаешь, что сказал Руперт.

– Знаю, дорогая. Не принимай всерьез мое брюзжание, у меня сегодня скверное настроение, к тому же я устал от сидения взаперти, от этой тюремной вони, от окна с решеткой. Ты самая дорогая моя девочка и приходишь ко мне чаще, чем все остальные.

– Порция тоже очень хочет тебя навестить, но она все время занята, ей приходится всюду ездить с Джессикой, и она приходит домой очень поздно вечером.

– И как ей общество феминисток?

– Она познакомилась с одной молодой писательницей по имени Сьюк. Я о ней почти ничего не знаю, но Порция ею восхищается. Сразу же после их знакомства они вместе обедали дома у Сьюк. Она замечательно вышивает и шьет, у нее свой магазин в гараже. Она не любит вещи, сделанные на станках или с помощью современного оборудования, и все делает вручную. На ее вещи огромный спрос, но, по-моему, деньги ее не интересуют. А еще она поклонница японской кухни и угощала Порцию мисо и суши. Кроме того, умеет управлять самолетом и постоянно занимается спортом. Вообще, она оказывает на Порцию благотворное влияние, например, заставила ее пойти к дантисту и даже сопровождала ее – читала наизусть стихотворения Сильвии Уорнер, чтобы помочь ей побороть страх.

– Бедная Хэрриет, я вижу, что не один я страдаю в этой семье.

– Что ты имеешь в виду?

– Я представляю себе, как ты ревнуешь Порцию. Она всегда была твоим самым близким другом.

– Не понимаю, почему ты так решил… Ну, если честно… я правда ее страшно ревную. Мне всегда были безразличны ее романы, но тут, я чувствую, она отдаляется от меня…

– Порции нужна сейчас новая дружба и новый круг общения, она достигла того момента в жизни, когда взгляды человека начинают меняться, кое-что для нее уже навсегда осталось позади.

– Я, наверное, очень эгоистична.

– Нет, просто у Порции немного иной характер, чем у тебя. Она нуждается в переменах. Она ищет себя, дружба с женщиной или влюбленность дают ей сейчас то, в чем она нуждается, – привязанность, волнующие переживания. Откровенно говоря, я никогда не удивлялся тому, что женщины становятся лесбиянками.

– Папа, ты самый удивительный человек на свете! – Я испытывала огромную благодарность за его понимание, настоящую деликатность и терпимость – немногие родители способны так относиться к своим детям.

– Спасибо, Хэрриет.

Отец улыбнулся, и я впервые подумала, что зря столько лет считала себя его нелюбимой дочерью. Он любил меня ничуть не меньше, чем сестер.

Я поцеловала его на прощание и зашла к инспектору Фою – узнать, как продвигается дело, и напомнить, что отец с трудом переносит заключение и что мы с нетерпением ожидаем его освобождения.

Инспектор встретил меня как старого друга. И даже будто обрадовался моему визиту. Стол его был завален папками и стопками бумаг. Оба телефона зазвонили одновременно, так что я ждала несколько минут, пока инспектор окончит переговоры и сможет вернуться к моему вопросу.

– Как вы находите его состояние? – спросил он меня, закуривая сигару.

– Не очень, а если серьезно, то совсем плохо… Вы наверняка сами знаете…

– Да, знаю. Здесь не лучшее место для него, это я прекрасно понимаю.

– Неужели нет никаких сдвигов?

Он покачал головой:

– Я собираюсь еще раз просмотреть дело и проанализировать все детали, где-то наверняка допущена ошибка. У этого убийства должен быть мотив.

– Но ведь вы не думаете, что этот мотив был у моего отца?

Инспектор задумчиво затянулся и выпустил голубоватую струю дыма.

– Все свидетельства не в его пользу. Однако мы принимаем во внимание не только формальные улики, но и психологическую подоплеку дела. Я повидал немало убийц, о которых говорили, что они милейшие люди, и невиновных, которым приписывали все смертные грехи. Но если преступление совершил не ваш отец, то кто? Никто больше не видел ни одной живой души на сцене.

– По признаниям сэра Бэзила, его убийца обрушил балку.

– Что?..

Я рассказала инспектору о спиритическом сеансе. Меня поразило то, с каким терпением и вежливостью он выслушал мой рассказ. После чего попросил еще раз повторить все, что говорил сэр Бэзил, и записал мои слова в блокнот.

– Вы, должно быть, не верите этой чепухе? – спросила я, когда он взял с полки томик Шекспира и попытался отыскать указанные цитаты.

– За пятнадцать лет работы я приобрел привычку не пренебрегать никакой информацией. Мы тщательно проверяем все, вплоть до сигаретных и винных марок. Естественно, это не был дух сэра Бэзила. Но что бы там ни было, полученные сведения необходимо изучить досконально, ключ к разгадке порой обнаруживается при самых невероятных и загадочных обстоятельствах.

Он подробно расспросил меня о мистере Поудморе и весело смеялся, когда я описывала ему свои первые впечатления от редакции «Брикстон Меркьюри». Беседа с инспектором всегда поднимала мне настроение. И снова я подумала, что, если он был женат, его супруга была бы самой счастливой женщиной на свете, – вряд ли ей пришлось бы скучать с таким мужем.

– А какие новости о Дексе? – Меня все еще беспокоила пропажа Марка-Антония, и хотелось услышать, что все эти мерзавцы арестованы.

– Рано или поздно – он попадется. Чтобы проверить весь Лондон, нужно время.

Возвращаясь домой, я увидела большой элегантный автомобиль, припаркованный у наших ворот.

Я достала из кармана ключи, за дверью раздался радостный лай Дирка.

– Привет, Хэт, – навстречу мне вышла Корделия, поставив поднос с бокалами на ложе Клеопатры. – Руперт пришел. С другом.

Это было первое появление Арчи в нашем доме.

Я прошла в гостиную с таким же необъяснимым чувством вины и тревоги, с каким много лет назад являлась в школу, не приготовив домашнее задание.

Руперт стоял в комнате в пальто и смотрел в окно, а Арчи то вскакивал, то снова садился в кресло. В комнате было невыносимо холодно.

Он был ниже ростом, чем Руперт, а одет был очень элегантно – черный жилет, костюм и белая рубашка, словно собирался на торжественный прием в посольство. Но почему-то в светло-желтых ботинках.

– Прекрасно, – темные глаза Арчи заблестели от любопытства, когда он повернулся ко мне, – теперь мы знаем, что чувствуют пингвины, когда им приходится часами стоять на берегу Северного Ледовитого океана.

– Простите меня, ради Бога! – Я подошла к камину и отодвинула экран, на котором были изображены райские птицы, – он уже покрылся толстым слоем пыли. – Это Ронни сказал, что нам нужно беречь деньги, и отключил центральное отопление.

– Когда я говорил об экономии, Хэрриет, то не имел в виду подобный идиотизм. – Руперт взял у меня спички и, опустившись на колени, разжег огонь в камине.

– Мы стараемся проводить как можно больше времени на кухне. Там теплее.

– Возьмите мой шарф, – предложила Корделия и протянула свой длинный мохеровый шарф Арчи.

– Очень великодушный поступок, – иронично заметил он, пощупав шарф кончиками пальцев. – И какой мягкий… Где ты его взяла, коварная девчонка? – Он с улыбкой наклонил голову и прищурился, глядя на нее.

– Сама связала, – с гордостью сообщила Корделия.

– Дорогая моя, да у тебя талант, послушайся моего совета – займись ваянием или живописью.

– Корделия, ты начала снова ходить в школу? – спросил Руперт, продолжая возиться с камином.

Но Корделия решила поскорее улизнуть из комнаты, чтобы избежать неприятных объяснений:

– Я обещала Ронни помочь приготовить печень на ужин.

– Это я виновата, не могу пока найти школу, в которую ее бы взяли, – призналась я, – сестра Имельда отказалась принять ее обратно. Я так неосмотрительно поссорилась с ней.

Руперт поднялся на ноги и отряхнул пальто, на котором остались отпечатки собачьих лап, – видимо, Дирк поприветствовал гостя, вернувшись с прогулки. При его появлении Руперт сразу же отпрянул и сказал мне:

– Не давай ему прыгать на меня, я вижу, он очень рад нашей встрече, но больше мое пальто не выдержит. Никогда не понимал, зачем люди держат животных в городе. Ну хорошо… а что с работой?

– Все идет нормально. Постепенно осваиваюсь. Но я готова и к тому, что возникнут трудности. Не всегда же мне будет везти.

– Расскажи, чем ты занимаешься, – попросил Арчи, снова усевшись в кресло. – А вы, сэр, – обратился он к Дирку, – прекратите терроризировать меня, я все-таки гость в этом доме.

Я начала рассказывать обо всем, что в последнее время происходило в редакции. Арчи весело смеялся над описанием бедняги Слима, главного репортера «Брикстон Меркьюри», и над моей поездкой на похороны. Но Руперт слушал молча и очень серьезно.

Я поведала обо всем, что случилось с нами в доме мадам Эвсапии. Арчи выслушал меня с нарочито расширенными от изумления глазами.

– До чего же изобретательны бывают некоторые представители рода человеческого, – заметил Руперт, – они готовы на любой риск, лишь бы зарабатывать деньги, наживаясь на чужой глупости. – Он взглянул на камин и нахмурился: – Эти часы остановились лет десять назад.

– Не придирайся к мелочам, – сказал Арчи и, посмотрев на меня, добавил: – Он стал таким занудой из-за недостатка женского внимания. Что поделать, его ведь воспитывала такая суровая особа, что иного и ожидать не приходится.

Мне вспомнились те годы, когда Руперт наверняка страдал от неприязненного отношения к нему моей матери. Теперь я понимала, что ее раздражала дружба моего отца с Рупертом, она испытывала к нему безотчетную ревность.

– Как дела у всех остальных? – спросил он. – Брона устраивает место в «Берлингтон моторс»? – Я давно уже заметила, что, как только кто-нибудь начинал вторгаться в его частную жизнь, он немедленно менял тему разговора.

Я собралась было выложить всю правду, но в комнате появилась Корделия с небольшим свертком:

– Смотри, Хэт, это, наверное, принесли вместе с почтой после обеда. Адресовано мисс Бинг. Что бы это значило, как ты думаешь?

Я взяла посылку, завернутую в коричневую бумагу, которой обычно обклеивали лондонские почтовые отправления. В надписи, указывающей адрес получателя, было множество ошибок. Я быстро разорвала бумагу, и на пол из моих рук выпал рыжий хвост. Корделия закрыла глаза от ужаса и закричала во весь голос, а я так и застыла, не в силах произнести ни слова.

– О Боже, Боже! – Слезы хлынули у меня из глаз. – Марк-Антоний! Негодяи! Как они могли! Его хвост!..

Арчи подошел ко мне и брезгливо посмотрел на странный мохнатый шнурок, валявшийся на полу.

– Ты хочешь сказать, что это часть какого-то животного? Мне дурно…

Дирк сначала подскочил к нам, а затем зарычал и отбежал подальше.

Руперт поднял хвост и внимательно осмотрел его.

– Идиоты! Это животное убили на охоте два века назад. Обычный лисий хвост.

Я села на стул, дрожа от волнения, все еще не в силах поверить, что с Марком-Антонием не произошло ничего страшного.

– Конечно! – вдруг с истерическим восторгом закричала Корделия. – Это не его хвост! Не его, смотри, Хэт, он совсем не похож на хвост Марка-Антония!

– Ты уверен, что его давно отрубили? Может, он все-таки свежий? – с отвращением поморщился Арчи.

Но Руперт уже развернул записку, приложенную к посылке.

– Дай-ка я сама попробую, – сказала я ему, – в последнее время я только и делаю, что разбираю чужие каракули.

«Несите 2000 фунтов в эйт белз или декс свернет ему шею».

– Он, видимо, имеет в виду бар «Эйт Белз» в Уэппинге, – сказала я, размышляя вслух. – Две тысячи фунтов, иначе они свернут шею Марку-Антонию. О нет! У меня даже двадцати не найдется. – Я опять впала в транс, представив себе, какая участь ожидает нашего любимца.

– Хэрриет, пожалуйста, без истерик, – раздраженно остановил меня Руперт.

– Я обещала инспектору сообщить, если объявится Декс. Что мне теперь делать?

– Мы сами позвоним в полицию по дороге домой. Отдай мне счета за эту неделю и предоставь самому вести переговоры с инспектором.

– Но я еще не допил бокал, – возразил Арчи. – Такой отличный коньяк. Жаль оставлять.

Руперт посмотрел на этикетку на бутылке:

– Самой отменной выдержки. Любимый напиток Вальдо, так что нечего разорять его запасы. Я часто заказываю хорошее вино и каждую неделю буду посылать несколько бутылок, чтобы вам не приходилось покупать.

Но я даже забыла поблагодарить его за эту любезность, думая только о Марке-Антонии.

– Ведь он еще жив. Не может быть, чтобы они его убили!..

– Конечно, нет, – заявил Руперт, – ни один дурак не станет просить деньги, если животное уже мертво, – ведь он должен будет показать его при встрече.

Корделия встала с дивана и подошла к нам:

– Если с Марком-Антонием что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу. Вы скажете в полиции, как мы им дорожим?

– Сделаю все, что в моих силах. Но тебе пора начать учиться, Корделия.

Корделия молча опустила голову и потихоньку выбежала из комнаты.

– Руперт, я так благодарна тебе за помощь, ты очень много для нас сделал, – сказала я, открывая перед ним дверь.

– Чепуха, – вмешался Арчи, кланяясь мне на прощание, – великодушие – его вторая натура.

Остаток времени перед обедом я провела в папином кабинете, стараясь прогнать мрачные мысли и страхи за жизнь Марка-Антония. Я уже в сотый раз читала одну и ту же страницу рассказа Джеймса о призраках, когда Дирк поднял голову и настороженно зарычал. Через минуту в дверь раздался звонок. Я бросилась открывать и с удивлением обнаружила на пороге Арчи и Руперта. Оба тяжело дышали – видимо, спешили с радостной новостью. А точнее, с чем-то завернутым в серое армейское одеяло. Руперт сунул сверток мне в руки:

– Нас он уже здорово оцарапал.

Одеяло развернулось само собой. Марк-Антоний выскочил из моих рук и прыгнул прямо на ложе Клеопатры. У меня не было слов, чтобы выразить радость.

Бедный кот, видимо, немало натерпелся в неволе и выглядел исхудавшим и грязным, его пышный рыжий мех свалялся, к тому же он был сильно напуган и настороженно озирался.

– Как вы с ним справились? – спросила я.

– Руперт продемонстрировал чудеса героизма, – пояснил Арчи.

– Он дрался с Дексом?

– Не напоминайте мне об этом дурно пахнущем джентльмене, – презрительно заявил Арчи.

– Так вы пошли в «Эйт Беллз»?

– Прескверное заведение, нечего сказать, – продолжал Арчи, обматывая платком расцарапанную руку.

– Но как вам удалось вырвать у него Марка-Антония? – я сгорала от любопытства. – Вы ведь не отдали ему две тысячи фунтов?

– Нет, конечно, – ответил Руперт. – Я предложил ему пятьдесят. При этом добавил, что это не мой кот, и поэтому мне плевать, что с ним будет. И если его не устраивает сумма, то он может свернуть ему шею и катиться ко всем чертям. Когда он понял, что я не шучу, сразу стал сговорчивее и позвал нас с собой, предупредив, что зверь очень злой и больно кусается.

– Он привел нас в какую-то каморку на соседней улице, – продолжал Арчи. – Чертова дыра, где пахло газом и какими-то химикатами. Это место напомнило мне лавки старьевщиков в диккенсовских романах. А кота он держал запертым в буфете.

На лестнице появилась Офелия с туфлями в руках, как раз когда Дирк особенно громко подал голос из-за двери.

– Хэрриет! Да уйми же ты своего пса! Смотри, что он натворил! Я вчера купила эти туфли за сорок фунтов и только один раз успела надеть. О, кого я вижу! – Она презрительно задрала голову, заметив Руперта и Арчи. – Не следует выказывать недовольство тем, что покупаю дорогие вещи. Моя работа требует, чтобы я хорошо выглядела. Если я буду ходить в рванье, все клиенты разбегутся.

– Я не выказываю недовольство, – возразил Руперт, – это мое обычное выражение лица.

– Извини, я не хотела тебя обидеть, – смутилась Офелия. – Я не могу принести домой ни одной новой вещи, и все из-за этого проклятого существа. Он сгрыз уже третью пару.

Руперт нетерпеливо глянул на часы:

– Уже девять. Нам пора.

Я немного расстроилась, что они даже не остались выпить чаю.

– Мы так и не поблагодарили вас, – сказала я, провожая их до двери. И, повернувшись к Офелии, пояснила: – Руперт и Арчи спасли Марка-Антония. Им пришлось заплатить пятьдесят фунтов этим мерзавцам.

Тут я не удержалась и, подойдя к Руперту, поцеловала его в щеку.

– Я этого никогда не забуду, – добавила я, устыдившись его строгого взгляда.

В эту минуту раздался телефонный звонок. Офелия взяла трубку:

– Я слушаю. С кем вы хотите поговорить? О! Это Офелия. – Она удивленно замолчала и затем добавила: – Да, она здесь. Я позову ее. – Прикрыв трубку рукой, она повернулась ко мне: – Это тебя, Хэрриет. Звонит Макс Фрэншем.