Текст книги "Облака среди звезд"

Автор книги: Виктория Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Как мило! – заметил Арчи.

– Вы думаете, одной вашей лекции будет достаточно? – спросил Руперт. По его лицу было видно, что он готов рассмеяться. – Кто такая Сьюк?

Порция немного смутилась.

Хотя я знала, что Арчи и Руперт не из тех, кого можно шокировать откровенными признаниями, ответ Порции меня удивил – ведь для того, чтобы заявить о смене своей сексуальной ориентации публично, человеку требуется некоторая смелость:

– Это моя любовница…

Наступила короткая пауза.

– Этой девушке очень повезло, – отозвался Арчи с присущим ему умением вовремя сделать комплимент.

В эту минуту в гостиной появилась Офелия. Она небрежно протянула руку Руперту и Арчи.

– У меня сегодня был первый разговор с клиентами. Они занимаются парфюмерным бизнесом, и у них огромный дом в Сассексе. Фэй все время давала мне разные советы, но я сделала так, как сама считала нужным. Она без ума от ампира, а я терпеть не могу это занудство. Мне нравится барокко. Берта и Мэрили Дроссельмейер, так их звали, даже пригласили меня на Рождество. – Она очень гордилась своими успехами, и за нее теперь можно было только порадоваться. – У них наверняка будет шикарный стол, коллекционные вина, множество гостей.

Она еще долго расписывала предстоящие торжества, и я подумала, что никогда еще не видела ее такой счастливой. Когда Офелия не дулась и не капризничала, она казалась ослепительно прекрасной. Поступив на работу, она стала одеваться более элеганто, чем раньше, только теперь она предпочитала костюмы и строгую изящную обувь.

– Господи, откуда взялись эти мерзкие цветы? – Она указала на вазу с хризантемами и, стремительно схватив букет, бросила его в мусорную корзину. – Кто-нибудь нальет мне вина? – Она уселась в кресло и закурила сигарету.

Ближе всех к столу находился Арчи, так что волей-неволей ему пришлось откликнуться на просьбу Офелии.

– Не хотите вина, Порция?

– Нет, благодарю. Если мне будет нужно, я сама о себе позабочусь. – Она посмотрела на Офелию: – Я думала, ты собираешься провести Рождество с Перегрином?

– Так оно и было. Но мне хочется съездить куда-нибудь. А его семейство не интересуется ничем, кроме охоты. И эта безобразная громоздкая мебель, которая словно специально предназначена для их толстых задниц, – я не могу на нее смотреть без слез. У его матери физиономия похожа на красную тыкву, а все их развлечения заключаются в том, чтобы бегать по лесу за лисой или палить в несчастных уток на болотах.

– Я все понял, – сочувственно кивнул головой Арчи, – и полностью согласен с вами. Лучше поехать на Рождество в коммуну кришнаитов в Уэльсе и есть соевый суп, чем иметь дело с такими бессердечными и жестокими варварами.

– Ты могла бы остаться с нами на Рождество, – с укором заметила я Офелии. – Дома останемся только я, Брон и Корделия.

– Кошмар! – драматически произнесла Корделия. – Хэрриет, как всегда, будет философствовать и читать своих дурацких поэтов, а Брон напьется. А мне что делать, скажите на милость?

– Прекрати! – прикрикнула я на нее. – Не смей так говорить о старших.

– Но ведь это правда. Ты всегда их читаешь. Сама рассказывала, даже с Максом Фрэншемом вы только о стихах беседовали.

– Замолчи.

Конфликт грозил перерасти в серьезную ссору.

– Девочки, девочки! – вмешался Арчи. – Подумайте о гостях, не надо так сердиться, вы меня пугаете.

Я на минуту забыла обо всех присутствующих, заметив, что Руперт внимательно смотрит на меня. Однако, встретившись со мной взглядом, он немедленно отвернулся.

– Всем здрасьте, – провозгласил Брон, входя в комнату. – Вы выпили почти всю бутылку! Хорошенькое дельце, они тут приятно проводят время, пока я гублю свой талант, служа мамоне.

– Познакомился с Летицией? – спросил его Руперт.

Брон налил себе вина и, усевшись в кресло, вытянул ноги к огню.

– Вообще-то она дышит на ладан, припарковаться с ней – целая проблема, и бензина жрет огромное количество.

– Летиция?

– О, старушка Летиция недурна. Очень умная и шустрая, как маленькая рыбка, но характер у нее – ого-го, каждому укажет свое место… – Брон приподнялся и глянул на себя в зеркало, но тут же сел на место, убедившись, что с его прической все в порядке. – Знаете, это такой тип женщин, у которых задаром и крошки не выпросишь, а уж если речь идет о наследстве, то раньше, чем через год после ее похорон, от такой тетушки и цента не дождешься. Но с ней можно найти общий язык. Кстати, я ей понравился, и она хочет, чтобы я поехал с ней на Рождество в Милан. Пятизвездочный отель, номер с несколькими комнатами и террасой, обеды и ужины в ресторанах, концерты в Ла Скала. Думаю, отказываться не стоит. А это что за шарики? – он, прищурившись, глянул на коробку конфет на столе.

– Оказывается, мы с Хэт останемся здесь одни, – сказала Корделия, – это будет самое ужасное Рождество в моей жизни.

– С нами еще будут Дирк, – напомнила я, – и Марк-Антоний. Помнишь, что ты сказала, когда Руперт принес его? Что ты больше ни за что с ним не расстанешься.

– Но я вовсе не думала, что мне придется сидеть дома одной в праздник! Почему и мы не можем поехать с тобой в Эдинбург или Сассекс?

– Я буду занята, – сказала Порция, – и потом, там не место детям. Тебе это будет неинтересно. К тому же билеты стоят слишком дорого.

– Со мной тоже ничего не выйдет, – тут же предупредила Офелия.

Руперт поднялся со стула и, посмотрев на меня, спросил:

– Счета на электричество и страховка уже получены?

– Я сейчас принесу.

Корделия, удостоверившись, что никто не собирается брать ее с собой, готова была расплакаться от обиды. И хотя мы с ней чуть не поссорились час назад, мне ее было жаль. Каждое Рождество в нашей семье проходило довольно весело. Родители приглашали гостей, и нам разрешалось даже в детстве сидеть за столом до полуночи. Мария-Альба готовила чудесные блюда, папа придумывал всякие розыгрыши, и скучно нам никогда не было, даже взрослые играли вместе с нами в прятки и жмурки.

Я почувствовала какую-то беспричинную тоску, когда вошла в пустой папин кабинет и подошла к столу. Разыскав нужные бумаги, я еще раз с порога огляделась вокруг. Все вещи стояли на своих местах, точно как в день ареста, но теперь они казались еще более унылыми и заброшенными, чем обычно; и в этом одиноком, холодном доме нам вдвоем с сестрой предстояло провести всю праздничную неделю.

Но когда я возвратилась в гостиную, то с удивлением обнаружила, что Корделия ликует от счастья:

– Руперт предлагает нам встретить Рождество вместе с ним и Арчи! Где, ты сказал?

– В Дербишире, – ответил Руперт.

– Очень далеко за городом, но там будет много народу и очень весело.

– Я не знаю, насколько это возможно, – усомнилась я, – не будем ли мы там лишними. А чей это дом?

– Это возможно, раз я это предлагаю. Лишними вы не будете, можешь не беспокоиться, а дом этот принадлежит моему двоюродному брату, – пояснил Руперт. – У него есть дочь, почти ровесница Корделии. И сын. Ваше присутствие там будет весьма кстати. Мэгги очень обрадуется.

– Мэгги?

– Жена моего брата.

– Мне кажется, совсем необязательно куда-то ехать. Мы с Корделией, в конце концов, не бездомные. Нам есть где провести Рождество.

– Но здесь так скучно, – захныкала Корделия. – Я хочу куда-нибудь поехать. Почему я должна сидеть дома, когда все собираются в гости? А дочка Мэгги красивая?

Руперт серьезно посмотрел на Корделию и сказал:

– Она хороша собой. Но на тебя не похожа. Не бойся, твою красоту она не затмит.

– Я знаю, чем тебя приманить, – обратился ко мне Арчи. – Этот дом, куда он вас приглашает, самый знаменитый из всех английских домов с привидениями.

– Не может быть! – воскликнули мы в один голос с Корделией.

– Говорю вам – это так.

– Чепуха, – вмешался Руперт, – глупые сказки. Но статью из них состряпать можно.

– Всегда мечтала увидеть какого-нибудь призрака, – похвасталась Корделия.

– Ты рискуешь разочароваться, – предупредил ее Руперт.

Глава 18

– Мне уже лучше, – сказала Корделия, хотя лицо у нее было белее полотна. – Ты можешь закрыть окна. Я скоро совсем приду в себя.

Арчи нажал на кнопку, и стекло медленно поднялось. Морозный воздух помог нам обеим взбодриться. В просторной и удобной машине Руперта, которую вел Арчи, я готова была путешествовать хоть целую неделю. Арчи старался ехать как можно скорее, поскольку боялся, что нас остановит полиция: багажник и салон у нас были завалены ящиками спиртного. Мы то и дело обгоняли на шоссе неторопливо ползущие машины, и каждый раз нам вслед раздавались оглушительные гудки возмущенных автомобилистов, которым приходилось уступать нам дорогу.

– Не гони так, Бога ради, – протестовал Руперт. – Ты нас угробишь.

– Еще не время сбавлять скорость. Вот уедем подальше, – возражал Арчи.

– Ты думаешь о своих поэтах или о Максе? – толкнула меня в бок Корделия.

Моей семье определенно не давала покоя моя дружба с Фрэншемом. Корделия знала, что меня раздражают любые замечания на эту тему, тем более – в присутствии посторонних, а уж когда мы оставались с ней вдвоем, она обязательно позволяла себе какое-нибудь ироническое замечание.

– Не угадала, я думала о том, что мне надеть.

Я недовольно оглядела коричневое пальто, в котором решила отправиться в путешествие, и черную шляпу и снова погрузилась в размышления.

Перед отъездом Арчи сказал Руперту, что было бы просто неприлично с их стороны, пригласив меня на Рождество, не позаботиться о моем праздничном наряде. И Руперт с готовностью выделил необходимую сумму на покупку одежды для меня.

Мы с Арчи с радостью отправились на Бонд-стрит – посмотреть, что можно выбрать в лучших лондонских магазинах. Арчи подошел к решению проблемы с редкостной тщательностью. Набрав несколько костюмов и платьев, он отправлял меня все это мерить.

Можно было только удивляться, сколь серьезно он отнесся к процессу поиска и выбора и с какой быстротой ему удавалось отыскать среди огромных рядов вешалок то, на что стоило обратить внимание. Характеристики он всегда давал односложные, но очень конкретные: либо «превосходно», либо «никуда не годится». Но когда я увидела сумму на чеке, то чуть не упала в обморок.

– Я не смогу вернуть эти деньги Руперту даже через год! – призналась я Арчи.

– Не проблема, Хэрриет, мы пригласили тебя, и мы за это отвечаем. Запомни, Руперт терпеть не может женщин, которые плохо одеваются.

Я не сомневалась, что он говорит это из вежливости: Руперту на самом деле было совершенно безразлично, как одеты и женщины, и мужчины, его окружавшие.

– А сейчас иди и померяй вот эту юбку, – он сунул мне в руки еще одну вещь и подтолкнул к примерочной.

Я направилась в кабинку, словно во сне, все еще не в силах примириться с мыслью о том, что им пришлось потратить столько денег только ради удовольствия видеть меня хорошо одетой все то время, пока мы будем в гостях у брата Руперта.

– Но ты же раньше терпеть не могла ходить по магазинам! – воскликнула Порция, когда я вывалила на кровать целый ворох покупок.

– Это потому, что я не умела выбирать одежду. Когда смотрела в зеркало, то видела только свои растрепанные волосы и некрасивый нос, и не могла разобраться, как на мне сидит какая-нибудь вещь. Когда мне приходилось что-то покупать, я заранее была уверена, что мне ничего не идет и все будет висеть мешком. К тому же я не представляла, что именно мне нужно, но с Арчи все оказалось по-другому. Видишь, сколько он мне насоветовал!

– Мне бы не очень понравилось, если бы кто-то захотел помогать мне при выборе одежды, словно я маленький ребенок, – заметила Порция, разглядывая темно-вишневый костюм из джерси. – Я никому не позволяю указывать мне, что делать, и прислушиваюсь только к мнению Сьюк. Но она – другое дело. Чудесные туфли, хотя, по-моему, немного детские. Но выглядят как хрустальные, прямо для принцессы. Офелия умрет от зависти, когда все это увидит.

– А что ты об этом скажешь? – спросила я, накрасив губы темно-красной помадой, которую мне тоже подобрал Арчи.

– Боже мой! Кто бы мог подумать – Хэрриет начала пользоваться косметикой! Я помню, ты говорила, что только избалованные богачи могут позволить себе тратиться на такую ерунду, когда шахтеры голодают.

Арчи позаботился, чтобы макияж соответствовал новой цветовой гамме моего гардероба, и по его совету я приобрела также блестящие тени для век и легкие бледно-розовые румяна.

– Смотрится очень красиво, – согласилась Порция, – твоя кожа кажется более бархатистой, а глаза становятся выразительнее.

– У меня и тушь есть.

– Значит, с тобой действительно что-то случилось! Макс лишится дара речи, когда с тобой встретится.

Вечером накануне отъезда в Дербишир мне принесли домой большую посылку. В ней оказался темно-красный кожаный чемодан, а в нем маленькая дамская сумочка такого же цвета. Арчи развернул записки и прочел:

– «Дорогая Хэрриет, прошлой ночью нам приснился страшный сон, в нем у тебя был чемодан из ИСКУССТВЕННОЙ кожи. Любящие тебя Р. и А.»

Корделия не выдержала и вытащила новый чемодан в гостиную, где он и попался на глаза Офелии. Тщательно осмотрев его снаружи и изнутри и проверив его застежки и мягкую бархатную подкладку, она осторожно спросила:

– Могу я когда-нибудь попросить его у тебя на время?

Я уверила, что она сможет взять его с собой, когда понадобится, как, впрочем, и сумочку. Она улыбнулась, но тут увидела на мне костюм из джерси и вздохнула:

– Он будет мне узок в талии.

Я немного волновалась, что моя красная сумочка потеряет форму из-за перепада температуры, поскольку на улице было довольно холодно.

– Надеюсь, я не потеряю пальцы из-за обморожения, – пошутил Арчи. – У меня такое ощущение, что скоро смогу брать радиоактивные металлы голыми руками. Если бы не жаркое дыхание Дирка мне в затылок, то, наверное, у меня бы давно уши отвалились.

– Из-за того, что у тебя шея заледенела, ты совсем не поворачиваешь голову и не смотришь в зеркало заднего вида, – напомнила ему Корделия.

Корделия задумалась. Пока Дирк и вправду согревал нас своим дыханием, Руперт и Арчи не возражали, чтобы я взяла его с собой. Поначалу я хотела отказаться от поездки, не желая расставаться с моим питомцем.

– Пойми же, – сказала я Руперту, – мне некому отдать Дирка. Он будет так несчастен, если мы его бросим, что я себе никогда этого не прощу. Может быть, поедет только Корделия?

Руперт помолчал минуту и наконец сказал:

– Возьми его с собой.

– А что скажет хозяйка дома? Не все люди способны принимать у себя гостей с собаками.

– У них есть две собаки, так что с Дирком они как-нибудь управятся. Я позвоню и предупрежу их.

Что касается Марка-Антония, то Руперт сказал, что лучше ему остаться дома, и я не могла с ним не согласиться. Лавди, предпочитавший общение с животными и не очень симпатизировавший людям, готов был о нем позаботиться, так что Марку-Антонию была обеспечена подходящая компания.

Единственное, что беспокоило меня по-прежнему, – папино состояние. Мы оставляли его одного. Правда, увлечение Флер несколько скрашивало его заключение. При последнем свидании он сказал мне, что по ее просьбе для них будет устроен ужин с креветками, устрицами и шампанским. Начальник тюрьмы дал на это разрешение и даже предоставил в их распоряжение свой кабинет. Если до этого я относилась к Флер с недоверием, то после такого подарка для папы она показалась мне человеком великодушным и тонким.

Я оставила свой адрес в Дербишире Марии-Альбе, с которой мы дважды в неделю обменивались письмами. Но она не всегда отвечала мне регулярно, бывало, от нее приходило три письма за два дня, а бывало, что ее молчание длилось по полторы недели. Ошибок в ее посланиях было так много, что я лучше понимала, когда она целиком переходила на родной итальянский. Прежде я даже не представляла, насколько ей сложно писать по-английски. Она писала, что подружилась с сестрой Марией-Жозефиной, которая готовит еду в общине, и они делятся друг с другом кулинарными секретами.

Мои письма содержали подробные отчеты обо всем, что происходило у нас доме: о возвращении Марка-Антония, об отъезде мамы в Корнуолл, о блюдах, которые готовил Ронни, о безобразиях, вытворяемых Дирком. Письма являлись для Марии-Альбы своеобразной психотерапией, помогавшей приводить ее в состояние равновесия и душевного спокойствия, и я замечала, что постепенно настроение ее улучшалось.

– По-моему, подходящее место для ланча. – Голос Арчи вывел меня из задумчивости.

Он свернул налево и остановился у вывески «Тэлиго Тауэрс, ресторан и отель». Мы миновали аллею и вошли в большое здание в стиле викторианской готики.

– Конечно, нам не пристало привередничать, – заметил Руперт, – но хотя бы скатерти они могли постелить на столы.

– Проходите, я долго не задержусь, – сказала я своим спутникам и вышла с Дирком на улицу. Прогулявшись под деревьями, я отвела его назад в машину и тут увидела, что рядом с нашим автомобилем бродит какой-то человек с бакенбардами, одетый в светлое пальто. Завидев меня, он улыбнулся и сказал:

– Очень хороший мотор, и карбюратор отличный, какая фирма?

Я улыбнулась из вежливости:

– Боюсь, я в этом не разбираюсь.

– Хорошая собачка.

Тут я проявила себя более компетентной:

– Это корнуоллский терьер.

Мужчина рассмеялся, показав белые крупные зубы:

– Больше похож на пикси, если корнуоллский. Нет, мисс, вы меня не обманете. У моей тетушки был сенбернар, очень серьезный пес. Так что вы меня не проведете.

Он отошел от меня, сел в машину и уехал. Было так холодно, что, оставив Дирка, я тут же поспешила вернуться в ресторан.

Официантка раздавала меню немногочисленным посетителям. Когда очередь дошла до нас, каждый стал выбирать, что будет есть. Руперт всегда следил за своим весом и ел очень мало. Корделия же решила заказать побольше булочек, заявив, что юбка, которую она выпросила у Офелии перед отъездом, так велика, что ей нечего бояться поправиться. Арчи был таким стройным, вовсе не склонным к полноте, и в твидовом пальто с зеленым шарфом он выглядел спортивно, но элегантно.

Официант подошел ко мне и предложил помочь снять пальто.

Сняв пальто и перчатки, я отдала их официанту. Я расстелила салфетку и положила ее на колени.

– Я советую тебе заказать ростбиф, – Руперт протянул мне меню, – он никогда не бывает плохим. И по той же причине рекомендую крабовый салат.

– Я еще никогда не ела в настоящем ресторане, – сказала Корделия. – Можно мне взять что-нибудь экзотическое?

Руперт задумчиво посмотрел на нее:

– Хорош только тот опыт, за который не приходится платить слишком дорого. Что ты собираешься заказать?

– Я хочу дичь под красным соусом, а на второе homard thermidor, я знаю, что это лобстер, мы на уроках французского эти названия проходили.

Я строго глянула на Корделию и, нахмурившись, покачала головой – такой заказ стоил слишком дорого. Корделия надула губки. Она так радовалась, впервые почувствовав себя взрослой, когда официант обратился к ней «мадам», раскладывая перед ней прибор и подавая меню, что теперь ей хотелось полной свободы.

Подали теплый, но довольно вкусный крабовый салат. Корделия взяла вилку и начала расправляться с омаром, которого Руперт все же позволил ей взять, невзирая на мои протесты. Я сильно беспокоилась, как бы картофель с сыром, пирожные и морепродукты не воспрепятствовали дальнейшему комфортному путешествию Корделии, которую всегда укачивало в автомобиле.

– Ну, – сказал Руперт, сложив нож и вилку, – по крайней мере, все, что мы съели, имело пристойный вид. Это уже кое-что…

– Пудинг поможет нам прийти в себя, – весело добавил Арчи. – Даже самые плохие английские рестораны славятся отменными пудингами. Ты готова к новому испытанию, Корделия? А как насчет джема, взбитых сливок, миндального печенья и вишневого варенья?

– О-о-ооо… – протянула Корделия, прижав к губам салфетку.

Официант уже направлялся к нам с подносом, уставленным тарелками и вазочками с шоколадными пирожными, муссами и джемами.

Руперт сдержанно отказался даже попробовать все это. Я съела только одно печенье.

– Тебе, Арчи, предстоит нелегкая работа. Я сомневаюсь, что ты с ней успешно справишься. – Он посмотрел на Корделию. – Конечно, у тебя есть опытный и надежный помощник, но…

– Похоже, пойдет снег, – сказал Руперт, развернув карту, – а ехать еще не меньше тридцати миль. Скоро начнет темнеть.

– Я мог бы давно довезти вас, – отозвался Арчи, заводя машину. – Боже! Какой ты трус! Не нужно было кричать, что я вас угроблю.

– Прошу тебя, Арчи, – взмолился Руперт, когда навстречу выскочил грузовик из непроглядной снежной дали, – если уж гонишь, хоть смотри внимательней на дорогу.

– Пожалуйста, – раздался жалостный голос Корделии, – остановите, меня опять тошнит.

– Ерунда, – возразил Арчи, – не с чего тошнить. Лобстер был немного жирноват, но не слишком.

Нам уже пришлось дважды останавливаться из-за приступов дурноты Корделии, и Арчи начал раздражаться на нее, считая, что она нарочно капризничает.

Корделия застонала, и я, не выдержав, крикнула, чтобы он остановился.

Арчи притормозил слева у обочины. Корделия выбралась из машины и схватилась руками за ствол дерева. Дирк, проснувшись от шума, залаял и тоже стал рваться на свободу.

– Черт! Я лучше выйду с ним на минуту, – сказала я, взяв его на руки.

– Веселое у нас путешествие, – иронически заметил Руперт. – Скоро стемнеет, метель усиливается, рвота не прекращается, можно хоть сейчас вызывать службу спасения. Надо выйти вместе с Хэрриет, нельзя ее отпускать одну.

Я застегнула пальто и, надев шляпу, вышла из машины вместе с Дирком:

– А мне кажется, ты преувеличиваешь, мне не нужны сопровождающие.

– Уже полпятого вечера. Смотри, как темно. Если на тебя нападут, кричи громче, мы придем на помощь. – И Арчи принялся протирать стекло.

Лес был больше, чем казался издалека. Я окликнула Корделию, но никто не отозвался. Дирк потянул меня дальше, обегая вокруг каждого куста. Я посмотрела на дорожку, уходившую в чащу, но следов Корделии не было. И я успокоилась, значит, она не отправилась в лес. Я решила возвратиться и осмотреть другие места. Я направилась туда, откуда, как мне казалось, пришла, но вскоре увидела, что забрела совсем не в ту сторону.

Небо быстро темнело, к тому же шел мелкий снег с дождем, но я принялась убеждать себя, что беспокоиться не о чем. Уйти далеко от шоссе я не могла, и, конечно, Руперт и Арчи сразу отправятся искать меня. Может быть, Корделия и Дирк уже вернулись и сидят в машине. Но тут я вспомнила, что она выскочила на улицу, даже не накинув пальто.

Снег усилился, и я, как это нередко бывает с человеком, попавшим в затруднительное положение, заметила, что тревожусь больше за свое новое пальто и шляпу, все время отряхиваю их от снега, нежели за собственную безопасность. Руки у меня окоченели от Холода, и я старалась засунуть их поглубже в карманы. Нащупав пальцами талон, который остался у меня после покупки бензина на последней остановке, стала вынимать бумажку и выронила ее. Но лишь только наклонилась, чтобы поднять ее, Дирк с лаем выпрыгнул из-за кустов, подбежал ко мне и лизнул в щеку.

Я была так рада его появлению, что даже не стала сердиться. Подобрав поводок, я еще несколько раз позвала Корделию.

– Ищи, – велела я Дирку, – ищи след…

Но он сидел, высунув язык, и смотрел на меня с недоумением.

– О Господи! Ну что ты за пес! Даже не можешь отыскать дорогу.

Я дала ему конфету, которая тоже нашлась в кармане. Прожевав ее, Дирк вдруг сорвался с места и понесся по снегу. Я бросилась за ним, крепко держа поводок. Но он вдруг опять сел и не желал пошевелиться, пока я не дала ему еще один леденец. Так он всякий раз останавливался, требуя очередного поощрения, пока мы не добрались до опушки леса. В свете фар я увидела в машине Арчи и Руперта, но Корделии с ними не было.

– А мы уже решили, что тебе встретился в лесу прекрасный принц на белом коне, который подхватил тебя и умчал в сказочный замок, – смеясь, заметил Арчи.

– Где же Корделия? – воскликнул Руперт.

– И я хотела бы это знать! Я позвала ее, а потом отошла от дороги и чуть не заблудилась. В этом лесу можно легко сбиться с тропинки, да еще в такой темноте.

Руперт помолчал с минуту, нахмурившись, – видимо, втайне он уже сожалел, что взял нас с собой, – поездка длилась вдвое дольше, чем следовало, – и наконец сказал:

– Ладно, нужно идти искать ее.

– Оставайся-ка в машине, Хэрриет, – велел Руперт.

– Нет, – упрямо возразила я, – я пойду с тобой. – Сняв пальто и шляпу, я положила их аккуратно на заднее сиденье. – Дирк привел меня назад к вам, может, он отыщет и Корделию. Дирк, дружок мой, ну постарайся. – Я дала ему понюхать пальто Корделии. – Ищи ее, ищи!

Дирк принюхался и вдруг рванул с места с дикой скоростью. Мы едва успевали за ним.

Валил густой снег, и уже совсем стемнело. Я кричала и звала Корделию, но мой голос звучал так глухо, что едва ли его можно было услыхать с двадцати шагов. Меня охватила паника, и я готова была расплакаться от страха за сестру, когда Дирк с лаем бросился к высохшему дереву. Корделия пряталась под ним от снега, она была так напугана и так замерзла, что почти не реагировала на наше появление. Я кое-как натянула на нее пальто.

– Накинь вот это. – Руперт снял свое пальто и отдал его мне. – Прекрати реветь, ты же хвалилась, что ничего не боишься. Где твоя храбрость? Пошли обратно, в машине быстро согреешься.

Мы повели Корделию назад, пробираясь через кусты, занесенные снегом, хлеставшие нас по лицу заледеневшими ветками.

В салоне было очень холодно, и Арчи пришлось ждать, пока машина прогреется, минут десять, зато после мы почувствовали себя как в турецкой бане. Корделия сидела некоторое время в оцепенении, но, отогревшись, пришла в себя.

– Я больше ни за что не пойду в лес – какое ужасное место, только посмотрите на мои руки!

Ее руки были исцарапаны и перемазаны грязью, несколько царапин виднелись и на лице.

– Это Дирка надо благодарить, – с гордостью сказала я, погладив его и почесав за ухом, – без него мы бы заблудились.

– Согласен, – Руперт повернулся и тоже погладил его, – прощаю ему все безобразия, которые он уже натворил и еще успеет натворить.

Мы тронулись дальше сквозь непроглядную стену снегопада, так что Арчи даже не мог прибавить скорость, боясь столкнуться со встречными автомобилями. Мне сильно хотелось спать, я с трудом боролась с дремотой, но, увидев вдалеке огоньки деревни, взбодрилась и стала всматриваться сквозь стекло в стремительно приближавшиеся домики с уютно горевшими в снежной мгле окнами и фонарями у подъездов.

Все мои мысли были сосредоточены на предстоящем знакомстве с родственниками Руперта. За моих близких я уже перестала беспокоиться, зная, что отец наверняка не забудет поздравить Марию-Альбу, Порция будет счастлива встретить Рождество вместе со своей подругой, а Брон и Офелия наконец отдохнут от домашних проблем в роскошной и комфортной обстановке – они так в этом нуждались, поскольку тяжело переживали наши финансовые трудности. Мама позвонила мне еще до отъезда и сообщила, что отель, в котором они остановились в Корнуолле, оказался на редкость тихим и приятным местом. Ну, а Марк-Антоний в компании с Лавди, наверное, сидит на своем любимом стуле на кухне и наблюдает, как за окном идет снег.

И вдруг внезапно среди всех этих размышлений мне вспомнился Макс. Он позвонил мне и снова пригласил отужинать с ним, но я отказалась, сославшись на то, что очень спешу, поскольку собираюсь ехать за город. Он стал настаивать, уверяя, что времени еще хватит, но я отвергла его приглашение более твердо и даже резко.

– Надо припарковаться где-нибудь подальше, – сказал Руперт. – Я где-то видел огоньки стоянки.

Я посмотрела в темноту ночи, и мне действительно показалось, что впереди ярко горит фонарь. Но дальше возвышались какие-то странные громады.

– Это гора? – изумилась я.

– Да, называется Хай Пик, – отозвался Руперт. – Мы уже давно едем по возвышенности, но до вершины еще далеко, ее высота две тысячи метров.

– Боже мой, смотри, какая красота! – воскликнула я, повернувшись к Корделии, но она крепко спала, прислонившись головой к стеклу машины.