Текст книги "Тамбовский волк"

Автор книги: Виктор Юнак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 42 страниц)

69

На эсеровской конференции в сентябре было принято решение о том, что «с современным режимом партия социалистов-революционеров будет бороться, как с самой уродливой фальсификацией социализма, как с азиатски-деспотическим, проеденным насквозь бюрократическим и плохо замаскированным демагогией государственным коммунизмом». Для такой борьбы как нельзя лучше подходила организованная на Тамбовщине Народная армия Антонова.

К концу сентября двадцатого года Каменский и Сампурский районы Тамбовского уезда были полностью очищены Антоновым от большевиков. Соответственно, последние были лишены возможности собирать в этих местах продразвёрстку. Более того, вообще вся продовольственная кампания коммунистов на Тамбовщине была поставлена под угрозу срыва, поскольку часть железной дороги, ведущей с юго-востока страны в центр была просто отрезана партизанами, а часть и вовсе разобрана. Немногочисленным регулярным частям, имевшимся в распоряжении тамбовского командования никак не удавалось перехватить инициативу, а на помощь из Москвы расчитывать не приходилось и подавно – в полном разгаре были бои в Крыму с белым бароном Врангелем, да и в Польше Юзеф Пилсудский не собирался сдаваться на милость красным оккупантам, а как раз наоборот – после успеха в Варшавской и Львовской операциях, поляки перешли в наступление и не только очистили от Красной Армии территорию Польши, но и заняли часть Западной Украины и Западной Белоруссии. Поэтому тамбовчанам приходилось надеяться только на свои силы и внутренние ресурсы.

Антонов определил следующим районом для установления своей власти – Токаревский. Тем более, что "Первый Коммунистический Токаревский отряд", по сути, был им разгромлен. На Токаревку было направлено два антоновских полка – один из Пановых Кустов под командованием Кости Баранова, второй из Туголукова, командиром которого стал некий Максим. Стараясь добиться успеха малой кровью, Антонов запустил в Токаревский район двух агитаторов, бывших коммунистов – Сторжева и "Монаха". Они везде появлялись под усиленной охраной антоновцев. За агитаторов, разумеется, был и начавшийся очередной разгул продотрядовцев.

Токаревский райком РКП связался с Сампуром и добился возвращения домой Жиркунова с остатками своего отряда. Это было необходимо для создания второго Токаревского отряда и удержания в своих руках Токаревки. Впрочем, тридцати человек, мобилизованных коммунистами, всё равно было явно недостаточно. Был брошен клич и за пару недель отряд вырос до полутысячи человек. Это уже, по крайней мере, было что-то. Жиркунов разделил отряд на три группы, одну из которых отправил на прикрытие сахарного завода, другую – на охрану Берёзовского винокуренного завода, третью, самую многочисленную – на оборону станций Токаревка, Рымарево и Ястребовка. Но вся трагедия токаревцев состояла в том, что тамбовское командование не внесло их отряд в реестр регулярных частей Красной Армии, а считало всего лишь "красным партизанским отрядом". В соответствии с этим токаревцев не поставили на довольствие, и им приходилось самим обеспечивать себя продовольствием и фуражом. А это снова означало грабёж сельского населения. Тем не менее, коммунисты держались стойко.

Через две-три недели сахарный завод и вся Токаревка оказались на осадном положении. Уже в октябре пришлось полностью эвакуировать все волостные исполкомы. Советская власть здесь была лишь номинальной. Четыре антоновских полка (Битютский, Баранова, Тюкова и Панича), общей численностью в четыре тысячи человек полностью взяли в кольцо Токаревку, которую защищали лишь пятьсот человек. Три с лишним месяца продолжалась эта осада. 7 января 1921 года состоялось решающее сражение за Токаревку. Бой продолжался шесть часов с переменным успехом. Никакой паники у токаревцев не было. Когда же они поняли, что у антоновцев заканчивается запас патронов, токаревцы кинулись на них в атаку. И антоновцы, не ожидавшие такой дерзости от кучки коммунистов, дрогнули и побежали. Токаревка оказалась Антонову не по зубам. Зато местные коммунисты получили в руки хороший козырь.

Но это был, пожалуй, один случай из немногих в этот период крестьянской войны успешного противодействия Антонову.

21 сентября разбитый под Туголуковом и потеряв убитыми почти пятьсот человек, Антонов, под покровом ночи и с помощью помогавших ему крестьян вышел на дорогу Балашов-Тамбов. Утром он занял два села – Загряжское и Знаменское, что в 30 вёрстах южнее Тамбова. Поняв, что есть возможность атаковать и сам губернский центр, Антонов смело двинулся вперёд, приблизившись к заветной цели ещё на 10 вёрст и заняв село Рождественское. Но здесь его встретили высланные из Тамбова красные части, и после ожесточённого боя Антонов вынужден был отступить, потеряв убитыми ещё 160 человек, 2 аппарата "морзе", 30 повозок, 12 лошадей и 36 винтовок.

В то же время в районе деревни Золотое, что в 10 вёрстах от станции Чакино, другой отряд Антонова, под командованием Токмакова, численностью в 1000 пехотинцев и 600 всадников при двух пулемётах "максим", неожиданно атаковал красные войска. Те вынуждены были отойти на несколько вёрст.

70

Тревога в Тамбове нарастала с молниеносной быстротой. На экстренном заседании президиума Тамбовского губкома РКП 21 августа был создан чрезвычайный военно-оперативный штаб по подавлению мятежа, куда вошли представители от губчека и губернского военного руководства во главе с губернским военным комиссаром Шикуновым.

Губисполком выпустил воззвания к трудовому крестьянству, в одном из которых говорилось:

"Товарищи крестьяне!

Вновь среди вас появились вооружённые враги Советской власти, которые под руководством золотопогонников-врангелевцев и эсеров совершают различные преступления – грабят советское хозяйство, убивают советских работников и вас подговаривают присоединиться к их бандам... Советская власть так сильна, что свергнуть её не смогут не только крестьяне одного уезда или губернии – капиталисты всего мира поломали свои зубы об её скорлупу. Именем Советской власти губернский исполнительный комитет приказывает всем примкнувшим к бандитским шайкам немедленно прекратить свои преступные действия и вернуться к честному крестьянскому труду... Губисполком предупреждает, что раскаявшиеся и явившиеся с повинной получат полное прощение, но упорствующие бандиты и их укрыватели понесут суровейшее наказание как тяжкие преступники перед трудящимися".

30 августа губком РКП (б) признал необходимым усилить оперативный штаб. В его состав были введены секретарь губкома партии Н. Райвид и начальник Тамбовских командных курсов Л. Зенкович. Кроме того, 500 коммунистов города были переведены на казарменное положение. К борьбе с антоновщиной подключались всё новые группы сельских коммунистов, комсомольцев, отряды ЧОН, состоявшие из добровольцев-активистов, полковая школа 21-го запасного полка, пехотные курсы, Борисоглебские кавалерийские курсы, Кирсановская и Борисоглебская караульные роты. Всего 1500 человек. Но пока ничего не спасало: по сведениям губчека к 5 сентября мятежников, вооружённых огнестрельным оружием, насчитывалось уже около четырёх тысяч человек. Их отряды находились всего в 15 вёрстах от города.

8 сентября председатель Тамбовского губисполкома Александр Григорьевич Шлихтер созвал экстренное заседание президиумов губкома и губисполкома, на котором обсуждался один-единственный вопрос: как ликвидировать мятеж, поднятый эсером Антоновым? На его подавление уже были брошены немногочисленные воинские части, но их действия оказались безуспешными. Накануне заседания, рано утром 8 сентября Военный совет при губчека направил на борьбу с Антоновым ещё свыше двух тысяч бойцов из местного гарнизона. Но, судя по всему, и этого тоже будет недостаточно.

– Я думаю, нам нужно немедленно направить в Москву телеграмму, раскрывающую тяжёлую обстановку в губернии, а также командировать туда товарища Шлихтера для личного доклада, – предложил Захар Подберёзкин.

– Тем более, что Александр Григорьевич, лично знает Владимира Ильича, – после некоторой паузы поддержал Подберёзкина секретарь губкома Николай Яковлевич Райвид.

На том и остановились. Срочно был составлен текст телеграммы, который гласил:

«Тамбовская губерния. Кирсановский, Борисоглебский, Тамбовский уезды, в течение трёх недель происходит крупное восстание крестьян и дезертиров под руководством правых эсеров. Вследствие острого недостатка войск, винтовок и патронов губернии организованному губисполкомом Военному совету не удалось своевременно задавить повстанческое движение, которое теперь разрослось до громадных размеров и имеет тенденции разрастаться, захватывая новые территории. В ряде случаев войска отступали перед бандами повстанцев из-за недостатка винтовок и патронов. В результате восстания бандами расстреляно свыше 150 деревенских коммунистов и продработников и отнято у наших мелких отрядов до 200 винтовок и два пулемёта. Разгромлены четыре совхоза. Вся продработа остановилась. Неоднократно обращались Орел окрвоенка (к Орловскому окружному военному комиссару была приписана тогда Тамбовская губерния – В.Ю.) и сектор ВОХР, Москву ВЧК и ВОХР, однако до сих пор нами не получено достаточного количества надёжных войск и, главное, винтовок. Поэтому обращаемся Вам как последней инстанции, могущей оказать нам помощь...»

На следующий день в Москву с докладом Военного совета выехали Шлихтер и Райвид. Ленин их принял. Они оставили письменные отчёты, в которых вновь подчеркнули, что продразвёрстка в губернии находится под угрозой срыва, а подавление антоновского мятежа и выполнение наряда Наркомпрода зависят исключительно от получения быстрой военной помощи и дополнительных сил продармейцев. Но вся их беда состояла в том, что на западе страны в это время наступали белополяки, а на юге шли жаркие бои с бароном Врангелем. Москве было не до Тамбова.

Однако мятеж разрастался так быстро, что уже 24 сентября заместитель председателя Тамбовского губисполкома Мещеряков, находясь в Москве снова попросил встречи с Лениным.

"Со времени Вашего разговора с Шлихтером о нашем восстании, – писал он Ленину в записке, – положение наше ухудшилось (разоружены наши 2 роты; взято, таким образом, 400 винтовок и 4 пулемёта и вообще противник окреп). Я был у главкома, получил обещание послать в Тамбов 1 батальон и 300 винтовок; но по вопросу о продотрядах до сих пор ничего не вышло. Нам не дали ничего. И ссыпка идёт по 20-22-25 тысяч пудов в день вместо 200-250 тысяч нужных.

Имею просьбу Шлихтера и губкома переговорить с Вами на эту тему, ибо положение худое".

Это уже было похоже на панику. Но Ленину недосуг было принимать тамбовчанина. Другие, не менее срочные, дела поглотили его всецело. Он адресовал записку Мещерякова заместителю председателя Реввоенсовета республики Склянскому и председателю ВЧК Дзержинскому со своей резолюцией: "Надо принять архиэнергичные меры! Спешно!"

Дзержинский со Склянским решили срочно направить в Тамбов командующего войсками внутренней службы республики (ВНУС, так с сентября 1920 года стали именоваться прежние войска внутренней охраны республики, ВОХР), члена коллегии ВЧК Корнева для уточнения обстановки на месте и подготовки доклада на коллегии.

Вернувшись, Корнев доложил:

– Ознакомившись с ведением операции товарищем Аплоком по подавлению восстания, я нашёл, что неуспех в полном уничтожении бандитов объясняется неиспользованием в полной мере всех средств и ресурсов губернии, непривлечением к борьбе местных властей, слабым комсоставом и крайне слабой войсковой разведкой. Для устранения всех этих недочётов мною проведена в жизнь организация военных советов, вовлечены в работу местные силы, даны указания об учёте всех сил и ресурсов губернии с целью их целесообразного использования, обращено внимание на улучшение войсковой разведки с привлечением к массовой работе всего комсостава, неиспользованного полностью до сего времени для боевых операций, и, наконец, пользуясь прибывшим пополнением приступлено к переформированию двух батальонов и одного полка, вследствие чего значительно усиливаются действующие силы. Кроме того, даны товарищу Аплоку общие директивы по скорейшему подавлению остатка ядра восстания.

Выслушав доклад Корнева, Дзержинский понял, что следует ещё раз срочно приглашать в Москву руководство губернии и обстоятельно выслушать их в расширенном составе.

71

Начальник контрразведки Народной армии доложил Антонову о ситуации в Поволжье, где восстание всё ещё не было подавлено властями.

– Я считаю, нам необходимо установить контакты с волжскими партизанами и объединить свои силы, – убеждал командующего Донской. – Представляешь, Степаныч, какая силища тогда у нас будет! Ни один Ленин ни с каким Троцким с нами тогда не справятся.

– Ты прав, Николай, – после небольшого раздумья согласился Антонов. – Неплохо было бы нам наведаться в те края. Контакты контактами, но пора уже и выходить за пределы Тамбовщины, коли хотим завоевать Россию. Только сам не прись туда. Ты мне здесь нужен. Отправь кого-нибудь из самых надёжных своих людей. Есть у тебя такие?

– А то!

Донской согласился сразу. К этому он, собственно, и подводил Антонова, делая ему доклад. Уж очень ему хотелось окунуться ещё в ту войну. Для начала, в сентябре, решено было в Балашовский уезд Саратовской губернии забросить отряд прикрытия. Как говорится, для отвода глаз. Чтобы мог скрытно внедриться в губернию один из лучших контрразведчиков Антонова – Смирнов-Рябинин. Коммунисты, недолго думая, по народившейся уже традиции признали целесообразным захватить местных кулаков в заложники, обвинив их в пособничестве антоновцам, на случай новых нападений. Но у Антонова уже были несколько другие планы.

29 сентября красные части перешли в наступление у села Ново-Никольское, занятое Антоновым. Потеряв 70 человек, Антонов отступил к селу Козьмодемьянское, что в 15 вёрстах северо-западнее Инжавино. Поймав кураж, красные завязали бой и в Козьмодемьянском. Особенно лихо вела себя красная кавалерия. Упорный бой длился пять часов. И лишь небольшой группе антоновцев во главе с Токмаковым удалось уйти. Красным в качестве трофеев достались до 100 повозок с лошадьми, фураж, мануфактура, медикаменты, телефонный аппарат, две тысячи патронов и канцелярия штаба, а также труп одного из адъютантов Антонова – Каменского.

Однако, радоваться было рано: оказалось, что главные силы антоновцев, вместе с самим Антоновым и Богуславским, а также с целым обозом раненых, не останавливаясь в Козьмодемьянском, ушли на юг. Пройдя село Богдановское, Антонов разделил отряд на две части. Меньшая, под командой Богуславского, включая раненых, пройдя Лукино, что в 10 вёрстах от станции Чакино, перешла полотно железной дороги балашовской ветки на 60-й версте у села Губаревки, скрылась, оставляя раненых на лечение в деревнях в районе Каменки и Афанасьевки. Когда группу обнаружили красные, вдогонку ей направили 1-й сводный полк 1-й группы.

Вторая, большая часть антоновского отряда, во главе с самим Антоновым, в количестве около трёхсот человек, пройдя Богдановское, повернула на восток к селу Покровскому и, уходя от преследования красных, вышла на Кулевчу, что в 13 вёрстах юго-восточнее Инжавино, а далее на Балакирево и укрылась в районе озера Рамза. 3 октября, узнав о приближении Антонова, командир батальона Московского полка ВОХР, стоявшего на станции Инжавино, по собственной инициативе двинул свой батальон навстречу Антонову и вступил с ним в бой. Антонов с боем отошёл к деревне Дербень под городом Кирсанов. 4 октября, под покровом ночи и пользуясь знанием местности, Антонов вывел своих в село Иноковку, но там нарвался на дивизион конницы Запасной армии. Загнанные красной конницей в кольцо, антоновцы сочли благоразумным укрыться вновь в инжавинских болотах: зализать раны и подготовиться к броску в Саратовскую губернию.

Тем временем красные войска, получившие хорошее пополнение, 6 октября начали сужать кольцо окружения в районе деревень Дашкова, Архангельское, Никольское, в районе Инжавино, Троицкое, Семёново и Земляное, а также сел Паревка, Вильяминовка и Ново-Посёлок... Кольцо обложения постепенно сужалось. Красные разведчики в сопровождении местных жителей вели поиск местонахождения партизан.

Спустя неделю после засылки Смирнов-Рябинин начал своё дело на Саратовщине: донесения с мест помогали Антонову хорошо ориентироваться в незнакомых ему пока ещё краях. Выход туда ему нужен был ещё и потому, что тамбовские руководители стали потихоньку выдавливать его из губернии. Попытки были, правда, очень слабые и неорганизованные, но Антонов решил, что пора уже подыскивать пути отхода в случае окружения его частей. И вновь первым на его пути оказался соседний с Борисоглебским уездом Балашовский уезд Саратовщины, в районе сел Верхний Шибряй – Красное Колено. Там он и появился со своим многотысячным отрядом 5 октября. С ходу взял село Макарово, направив туда 200 всадников. Обстреляли волостной военкомат, переполошив всех его сотрудников, выскакивавших из здания военкомата в окна. Похитили штамп и печать волости, сожгли все бумаги, расправившись с коммунистами, евреем-дантистом и начальником почты, найдя у последнего на столе депешу, посланную волвоенкомом своему начальству в Балашов. Расстреляли и оказавших сопротивление милиционеров. Обменяв своих уставших коней на свежих у местных крестьян, через три часа покинули Макарово, продолжив свой путь в направлении Сердобска, заняв при этом несколько районов Балашовского уезда. Сердобск тут же объявили на осадном положении. В городе началась паника.

Находившаяся несколько в стороне от их пути Петроградская коммуна, едва заслышав о приближении антоновцев, в полном составе сама разбежалась. Одновременно, с другой стороны фронта, у станции Тамала, появился ещё один отряд Антонова. Появилась угроза окружения и захвата целого уезда.

Военный комиссар Балашова Колесов, не имея в наличии воинских подразделений, немедленно запросил у Саратова помощи. Штаб красных войск перебазировался из Балашова на станцию Ртищево, чтобы, в случае чего, иметь возможность быстро ускользнуть по железной дороге от поймавшего кураж крестьянского предводителя. В распоряжении у штабистов на станции оказалась и срочно прибывшая из Кирсанова бронелетучка. Губчека выделены два чекистских батальона. И в самом Ртищево началась лёгкая паника: станция осталась без наблюдения, посты, находящиеся у водокачки, что в трёх вёрстах от Ртищево в балке, слишком слабы (всего пять человек), да к тому же охотно вступающие в разговор с любым приблизившимся к ним человеком.

Саратовское губчека выделило для руководства операцией по подавлению антоновского набега заведующего секретно-оперативным отделом Ермилова, вошедшего в состав временного Балашовского реввовенсовета. Он-то и вычислил партизанского контрразведчика Смирнова-Калинина. Однако брать сразу его не стали. Важно было определить все адреса и явки антоновцев, а также их осведомителей в рядах красных частей и советских учреждений.

Антонов начал свой рейд по соседним губерниям с размахом и по всем правилам военного искусства. 80 диверсантов в составе нескольких групп, хорошо ориентирующихся на местности, направил он в Саратовскую, Тамбовскую, Воронежскую и Пензенскую губернии. В каждой группе был старший, каждый человек имел условный значок: в шинели на левом лацкане около петли и крюка продернуты две толстые нитки – одна красная, другая светло-жёлтая. Если же диверсант был в штатской одежде, то нить была только красной. С обратной стороны нитки завязаны так, чтобы было можно быстро их вырвать. Общий пароль – "Шпан". Перед каждой группой Донской, вместе с Ишиным, поставили разные задачи, но общее, что их объединяло – это вербовка в партизанскую армию, вплоть до вступления в РКП. И действительно, впоследствии выяснилось, что к Антонову присоединялись даже коммунисты.

Тем временем, советское командование в Саратовской губернии стало понимать, какую опасность таит в себе рейд тамбовского волка Антонова. В ряде уездов стали вспыхивать беспорядки и крестьяне вливались в Народную антоновскую армию. Из Саратова в мятежные Балашовский и Сердобский уезды направили свежие части. Но несколько сот человек, даже при наличии десятка пулемётов и нескольких орудий, всё равно не могли справиться с несколькими тысячами повстанцев. Они просто не могли за ними угнаться: Антонов всю свою пехоту сажал на лошадей и, постоянно меняя уставших на свежих, преодолевал таким образом до 60 вёрст в сутки.

Одновременно отряд антоновцев численностью до 800 человек появился в Воронежской губернии, в районе Шиповых лесов, где хозяйничали отряды зелёных. На помощь антоновцам пробился и отряд Ивана Колесникова. Правда, вскоре воронежскими чекистами был пойман один из диверсантов, некто Самарцев, близкий приятель Ивана Ишина, который показал, что в селе Манино имеется схрон с большим количеством оружия. Естественно, это оружие чекисты изъяли.

В Керенском и Чембарском уездах Пензенской губернии антоновские диверсанты также сделали своё дело – в середине октября несколько волостей сразу отказалось от выполнения продразвёрстки и взялись за оружие. Чембар лично посетил Антонов, на целых два дня став полноправным хозяином уезда. Отряд из 400 чекистов и 20 кавалеристов, присланных из Пензы в Чембарский уезд, разбежался под ударами антоновцев. Они захватили несколько сел: Марьевка, Ершово, Ольшанка, Грязнуха. Волче-Вражская волость, воспользовавшись этим, полностью прекратила продовольственную развёрстку. Уездные власти попали в дурацкое положение: с одной стороны, местные жители просят защитить их и их жилища от антоновцев, с другой же стороны, они же и ругают власти за то, что те не могут их защитить.

Александр Антонов умело воспользовался тем обстоятельством, что у советских частей не было единого командования: боями против него руководили из Пензы, Саратова и Симбирска. Пока до мест доходили приказы (а шли они порою целые сутки), антоновцы оказывались уже в совершенно других местах. Уездные руководители стали бить тревогу и направлять телеграммы в Москву, требуя передать командование местным военачальникам. Только так можно было справиться с партизанами. Москва задумалась. Наконец, дала добро на общую координацию и единое командование. Только после этого у красных появились первые успехи. К тому же и сами крестьяне, с наступлением холодов и грязи, вынужденные отдавать не только свежих лошадей, но и продовольствие с тёплой одеждой, несколько изменили своё отношение к повстанцам. И постепенно, к концу октября-началу ноября Антонова стали выдавливать на Тамбовщину. Но ещё до самого конца ноября 1920 года в уездах, где побывал Антонов царила лёгкая паника, то и дело возникали слухи о том, что Антонов вернулся и занял то или другое село.

Ленина страшно возмутила такая беспомощность чекистов. Он направил Дзержинскому письмо: "Захвачены Болдыревские (Рассказовские) фабрики (Тамбовской губернии) бандитами.

Верх безобразия.

Предлагаю прозевавших это чекистов (и губисполкомщиков) Тамбовской губернии:

1) отдать под военный суд,

2) строгий выговор объявить Корневу,

3) послать архиэнергичных людей тотчас,

4) дать по телеграфу нагоняй и инструкции".

Видимо, получив тот самый нагоняй и строгий выговор от своего шефа Дзержинского, спустя два дня Василий Корнев лично в докладной записке докладывал Ленину о принятых против Антонова мерах:

"Для скорейшей ликвидации восстания в Тамбовской губернии 22 октября отправлено в эту губернию на усиление действующих там войск пять полуторатонных автомобилей, вооружённых пулемётами с сильной командой.

Кроме того, вследствие невозможности получить кавалерийские части как из состава войск внутренней службы, так и военного ведомства, приступлено к формированию нового эскадрона, который будет сформирован и отправлен в Тамбовскую губернию к 26 октября.

Об изложенном доношу вследствие вашего приказания о принятии крайних мер к ликвидации восстания".

Для скорейшей ликвидации восстания были собраны все боевые силы красных в районе Кирсанова. Причём, конным силам было дано приказание, наседая на противника, бросать его на приготовленную к схватке пехоту. Концентрированными таким образом силами конных и пеших советских частей удалось окружить отряд Антонова в районе сел Лохматовка и Скобельцовка (в 22 вёрстах восточнее Кирсанова). Но Антонов давно уже выработал свою партизанскую тактику: по возможности в открытый бой с противником не вступать, а после короткой боевой перепалки рассеивать свои части на несколько групп, уходить от преследования и вновь собираться в заранее обговорённом районе и снова соединяться в единый кулак. И в то время, как советским военачальникам казалось, что они одержали победу, победа ускользала от них в последний момент. Порою, момент этот наступал уже после того, как в Кремль были направлены победные реляции. Поняв это, Ленин принял решение собрать в Москве совещание по борьбе с антоновщиной с приглашением тамбовских товарищей.