Текст книги "Тамбовский волк"

Автор книги: Виктор Юнак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 42 страниц)

47

Река Ворона, правый приток Хопра, по-своему уникальна. Воронинская долина имеет впечатляющие по тамбовским меркам размеры – её ширина в отдельных местах достигает 6 километров, а врез в рыхлые четвертичные отложения – до 70 сантиметров. И, что интересно, общее снижение поверхности по течению реки привело и к уменьшению глубины вреза самой реки. Правобережные кручи сплошь испещрены обнажениями меловых пород и морены, а более пологий левый берег занят целой системой песчаных надпойменных террас. Верхняя, третья терраса постепенно переходит в полосу чудом сохранившихся фрагментов днища древней ложбины стока талых ледниковых вод, в которую, собственно, и была врезана современная долина реки Вороны. Широкая, до четырёх километров, воронинская пойма весьма живописна: сочная зелень пойменных лугов разрывается голубыми окнами многочисленных проток и старичных озёр, тёмно-зелёные пятна низинных болот чередуются с купами ивняковых зарослей, неуютные ольшаники сменяются пышными дубравами. Настоящим украшением этих мест служат крупные проточные озера, нанизанные на русло реки и представляющие блестящие звенья воронинского водного ожерелья.

Самое большое среди них – озеро Рамза, крупнейшее во всей губернии. Размеры его вроде бы и не велики: всего 2,5 километра в длину, около километра в ширину, да с максимальной глубиной около 10 метров, зато вода в озере мягкая и прозрачная. Почти везде можно разглядеть песчаное или илистое дно. Озеро соединяется с главной рекой Вороной реками Серебрянкой и Орловкой. К югу от Рамзы отходит протока к озеру Кипец, с которым они образуют единый проточный водоём с чистой зеркальной поверхностью. Несказанное раздолье для несчитанных бобровых и выхухолевых семейств, обитавших здесь сотни лет. Многие низменные участки побережий сильно заболочены, покрыты осокой, камышами, рогозом и тростником. Песчаные берега озера заняты непролазными зарослями ивняка, густыми ольховыми с черёмухой мелколесьями, которые выше по берегу сменяются богатейшими пойменными дубравами, перемешанными осиной, вязом и серебристым тополем.

На восточном берегу озера раскинулось старинное живописное село с таким же, непонятным для русского уха названием – Рамза.

Вся долина Вороны укрывается в густых пойменных лесах. Среди них выделяется широколиственный, преимущественно дубовый лес, так называемое урочище "Зайцев лес". На высоких, выровненных поверхностях поймы рядом с дубом соревнуются высотой и мощью ясень, вяз и остролистый клён. В таких дубравах древесные кроны соприкасаются друг с другом, закрывая солнце. И даже в самый жаркий летний зной здесь ощущаешь прохладу. Местами встречаются сплошные заросли крапивы и ежевики.

Более низкие приречные участки пойм заняли берёзовые рощицы и осинники. На редких здесь приречных возвышенностях можно встретить наших лесных красавцев-великанов – тополя серебристого и тополя чёрного. Кое-где, порой, чуть ли не в русле реки можно встретить и неохватные, с огромной раскидистой кроной ветлы. А сумрачные черноольховые леса и вовсе кажутся первозданными, девственными. Узкими лентами они жмутся к берегам проток. Чёрные стволы деревьев с густой листвой, увешанные гирляндами дикого хмеля, выбирающиеся из сплошного кустарникового полога смородины, калины и ежевики, перистые листья огромных папоротников, непередаваемые запахи и вовсе придают им какой-то совершенно сказочный доисторический облик.

Нагорные дубравы тяготеют к высокому правому берегу Вороны. Здесь снова дуб соседствует с ясенем. Стройные деревья с густой и развесистой кроной.

В лощинах, балках и их ответвлениях приютились байрачные леса: дуб, ясень, клён, липа, вяз, местами берёза и даже дикие яблони и груши высятся над колючими зарослями тёрна и боярышника.

Весной же, когда сходит снег, вся эта местность, словно волшебным нерукотворным ковром, покрывается разноцветьем трав и лесных цветов. Благодать и для глаз, и для сердца, и для души.

В эти-то места, пережив суровую зиму на хуторах, по весне и отправился Александр Антонов. Поди, сыщи его там. Самое приволье для мятежника.

Боевая дружина лесных партизан росла в численности, и без того немалая сеть осведомителей практически по всем городам и весям Тамбовщины всё больше расширялась. Клич Антонова становился всё более громким и настойчивым.

Поняв, что со стихией крестьянского бунта справиться на авось не получится, народный комиссариат внутренних дел в самом конце февраля 1919 года направил всем губисполкомам, горисполкомам, уездисполкомам циркуляр следующего содержания:

"В последнее время целый ряд губерний был охвачен восстанием. Ещё не закончено расследование событий, но уже с первых шагов следствия выяснилось, что наряду с работой контрреволюционеров, одною из причин восстаний была недостаточная тактичность в действиях представителей местной Советской власти, неумелое исполнение ими заданий Центра и непонимание характера своей работы. Особенно это обнаружилось при осуществлении декретов о сборе десятимиллиардного налога, наложении контрибуций и конфискаций, проведения мобилизации, отделения церкви от государства. Оценивая огромное значение для революции этих декретов в настоящий исключительный момент, создаваемый общим международным положением, необходимо помнить, что проведение декретов в жизнь должно совершаться с наибольшей пользой для укрепления власти на местах. Этого требует прежде всего необходимость создания единого фронта из всех элементов трудящихся масс для отпора мировому империализму. При проведении упомянутых декретов в жизнь надо работу свою строить на местах так, чтобы:

1) Более опытные товарищи, посылаемые на места, помогали, сотрудничали, направляли своим опытом и знанием местных товарищей. Задача их не командовать, а руководить. Это поведёт тогда не к обострению отношений среди рабочих и крестьян, а к усилению революционной работы среди них.

2) Предварительно осуществления задач, выраженных в декретах, необходимо всестороннее обсуждение в исполкомах того, как успешнее и полезнее его провести. При этом должны строго учитываться местные условия жизни, существующее соотношение сил, возможность осуществления его в известный период времени.

3) Представители исполкомов на местах должны разъяснять населению сущность декретов, цели их осуществления и вредные последствия их неисполнения для рабоче-крестьянской Республики.

4) При возникающих в связи с проведением декретов сомнений немедленно обращайтесь в Центр за разъяснением.

5) Не давая пощады буржуазным и кулацким элементам, будьте внимательнее, когда затрагиваются интересы среднего крестьянина. Привлекая их на свою сторону, не смешивайте их с контрреволюционными и кулацкими элементами. Только при такой работе возможно ближайшее достижение всех революционных задач, кои стоят перед Советским правительством в области освобождения трудящихся от гнёта эксплуататоров и обеспечение мирного развития страны.

Передайте в волости.

Наркомвнудел Петровский".

48

Захар Подберёзкин проводил совещание с руководителями Борисоглебского уезда. Отчитавшись о положении дел, составляли планы на год нынешний, 1919-ый. Думали уже о посевной. Слава богу, в уезде после коротких летне-осенних вспышек бунтарей, во время которых погиб председатель уездного исполнительного комитета Савин, всё было спокойно. Основная масса сел и деревень была лояльной к советской власти и потому можно было спокойно планировать будущее.

В кабинете председателя исполкома Рыжкова, помимо хозяина кабинета и Подберёзкина, находились также председатель Борисоглебского уездного комитета РКП(б) и председатель местного Совета.

– С урожаем озимых, я думаю, будут трудности, Захар Устинович, – докладывал Рыжков. – Сами понимаете, тогда не до сева было. Но яровые посеем вовремя. Это я вам гарантирую и как председатель УИКа, и как коммунист.

– Ты, товарищ Рыжков, человек преданный делу нашей партии, в этом никто не сомневается, но своих служащих распустил, – заговорил председатель укома РКП(б) Брызгалов.

– Что ты имеешь ввиду? – огрызнулся Рыжков.

– Позволяешь им говорить контрреволюционные речи без всяких для них последствий.

– Например?

– Ну, например...

Однако Брызгалов не успел договорить. В этот момент дверь отворилась и в кабинет вошёл секретарь Рыжкова.

– Сергей Сергеевич, Хренояровка на проводе.

– Что случилось?

– Мужики взбунтовались. Против сельсовета и секретаря партячейки.

– Хренояровка?! – удивился Рыжков и снял трубку. – Алло! У аппарата Рыжков. Кто со мной говорит?.. Слушаю тебя, товарищ Селиверстов... Да... Да... Когда началось?.. Чего хотят?.. Как это разогнать Совет! Хорошо, держитесь, пока я не приеду и не разберусь во всём... Я сказал, держитесь. И Удалову передай то же самое.

Рыжков положил трубку, тяжело выдохнул и обвёл глазами присутствующих.

– Хренояровские мужики бузу подняли. Хотят разогнать сельский Совет вместе с коммуной, и комячейкой недовольны, – Рыжков посмотрел на Брызгалова и тому показалось, что даже не без злорадства.

– Нужно срочно выезжать на место и во всём разобраться, – произнёс Подберёзкин. – Некстати ведь сейчас будет новый бунт.

– А бунт всегда некстати, – горько усмехнулся председатель Борисоглебского Совета Антюхин.

– Это правда, – согласился Подберёзкин. – У меня есть предложение. Поскольку речь идёт о сельском совете и о партячейке, то в Хренояровку должны поехать именно товарищи Брызгалов и Антюхин. Ну, и я, естественно. Товарищ Рыжков должен остаться. Оголять уезд ни в коем случае нельзя. Возражения есть?

– А может вам не стоит туда ехать, Захар Устинович? – спросил Брызгалов. – Рискованно всё-таки, а вы на такой должности.

– Вот именно потому, что я на такой должности, я и обязан самолично выехать на место и во всём разобраться, чтобы доложить в Тамбове, в случае чего. Предлагаю выезжать немедленно.

На машине уездное начальство до Хренояровки добралось быстро.

– Ведь что самое интересное – мы же здесь, в Хренояровке коммуну образцовую организовали, – рассказывал Подберёзкину в дороге Антюхин. – Всё хорошо было. И вот тебе раз.

– Явно кулачье сработало, – сквозь зубы процедил Брызгалов.

– Приедем на место, разберёмся, – заключил Подберёзкин.

Но они попали в самые разборки, происходившие на главной площади села, где собрались почти все жители. Споры были настолько жаркими, что никто даже не заметил подъехавших гостей. Когда они вышли из машины, Антюхин хотел было сразу протолкаться к сельскому руководству, но Подберёзкин жестом остановил его.

– Это даже хорошо, что так. Так легче нам будет понять суть конфликта.

И они пристроились к крайним сельчанам, вслушиваясь в крики толпы.

– Я для вас здесь и бог, и царь, и председатель сельсовета. Как решу, так и будете делать, а не будете делать – разорю во прах ваше крестьянство. Это моё дело, – покрикивал на толпу краснолицый то ли от мороза, то ли от возбуждения, коренастый мужик с аккуратно подстриженными усами. – Я сказал, что сумма чрезвычайного налога с каждого равняется тысяче рублям, значит, так оно и будет.

– Ты и так, Аким Иванович, изъял у нас излишки хлеба, а денег нам за это не уплатил ни копейки, – наступала толпа.

– За хлеб вы бесплатно получили мануфактуру, – вступил в разговор высокий худощавый с прыщеватым носом и гладковыбритый мужчина лет сорока.

Подберёзкин вопросительно посмотрел на Брызгалова.

– Кто такие?

– Краснолицый, это председатель сельсовета Селиверстов, а высокий – секретарь партячейки Удалов, – пояснил Брызгалов.

Подберёзкин кивнул.

– Брешешь, Семён! И ведь оба знаете, что ты брешешь, – выкрикнула одна из женщин. – Твоя мануфактура бесплатно досталась лишь самым бедным, те же, кто мог бы уплатить, но в тот момент не смог этого сделать, ничего не получили. Вот как мы, например.

– Да и выдавал ты лишь членам своей ячейки, коммунистам, – поддержала её другая женщина. – А мы что же? Куры ощипанные?

В толпе раздался смешок. И эти последние слова, и смешок несколько смутили Селиверстова с Удаловым. Они не сразу нашлись, что ответить. Положение спас Удалов, заметивший смешавшееся с толпой уездное начальство. Он тут же шепнул об этом на ухо Селиверстову. Тот также глянул поверх толпы.

– Товарищи! – крикнул он. – К нам подъехало начальство из Борисоглебска. Оно нас сейчас и рассудит. Прошу вас, товарищ Брызгалов и товарищ Антюхин, идите сюда.

Троица подъехавших переглянулась. Двинулась в сторону сельсовета сквозь расступившуюся перед ними толпу. По очереди поздоровались с местными руководителями.

– Товарищи, разрешите вам представить... – начал было Антюхин, но Подберёзкин снова его остановил и, повернувшись лицом к толпе, заговорил.

– Товарищи крестьяне! Я – заместитель председателя Тамбовского губернского исполнительного комитета Захар Устинович Подберёзкин.

При этих словах Селиверстов с Удаловым вздрогнули. Крестьяне же подались слегка вперёд: такой видный гость не каждый день приезжает к ним в хренояровскую глушь.

Между тем, Подберёзкин продолжал:

– Мы тут немножко с товарищами из Борисоглебска послушали, о чём вы спорите, и вот что я вам скажу – вы совершенно правы, товарищи! Вы, а не ваши горе-руководители.

При этих словах Селиверстов ещё больше покраснел, да и прыщеватый нос Удалова налился густой краской. Толпа подозрительно замолчала и подалась ещё чуть вперёд.

– Ведь что же получается? Мы с вами в октябре семнадцатого свергли власть буржуев и царя Николашку, а сейчас, в марте девятнадцатого некий гражданин Селиверстов во всеуслышание заявляет вам, что он для вас и царь, и бог. А знаете ли вы, гражданин Селиверстов, что и бога мы, большевики, отменили в октябре семнадцатого? – Подберёзкин развернулся вполоборота и поймал лицо председателя сельсовета.

Тот готов был провалиться сквозь землю и стоял, переминаясь с ноги на ногу, сняв шапку и теребя её в руках.

– Или до вашей Хренояровки такое известие пока ещё не дошло? – продолжал свой допрос Подберёзкин.

– Ай, да молодец! Вот это врезал нашему под самые яйца! Вот те и танбовские!

Зашумели, загоготали довольные сельчане. Но Подберёзкин уже вновь повернулся лицом к толпе.

– Много ли у вас в селе коммунистов, товарищи крестьяне? Что они из себя представляют и много ли хорошего для вас сделали?

– Да было-то много. Почитай, человек пятнадцать. Но все они теперь не коммунисты, – ответил один за всех. – После восстания и мобилизации выписались из ячейки.

– А когда были ими, то занимались только тем, что обижали нашего брата, мужика, – вставил второй. – Продавали наш скот, а постройки и одежду распределяли между собой. А опосля всё это самогоном заливали.

– Вот и сейчас хочут отобрать последние гроши. Говорят, какой-то чрезвычайный налог.

Здесь уже опустили головы и борисоглебские начальники. Они не ожидали таких слов, даже не знали, что здесь творится такое самоуправство. И самое главное, что на кулачество и прочую контру весь этот народный гнев не спишешь.

– Значит, вы что же, мужики, против коммунии, против большевиков? – попытался спасти положение Брызгалов, но тут же получил отпор.

– Мы не против большевиков, и коммуну поддерживаем по мере сил. Но мы против, чтобы всем этим заправляли коммунисты.

Толпа вновь зашумела. Выждав несколько минут, Подберёзкин поднял вверх руку, успокаивая людей.

– Вот скажи ты нам, гражданин хороший из Танбова, али мы не правы? – обратился к Подберёзкину один из крестьян.

– В данном случае, не правы, – решительно произнёс Захар.

– Как, то ись?

– А вот так. Я смотрю, что вы здесь не совсем понимаете, о чём спорите. Впрочем, не только вы, но и многие крестьяне в других сёлах и деревнях. Постараюсь сейчас всё объяснить. Кто же такие большевики и кто такие коммунисты? Вас это интересует, товарищи?

– Так! Это! – снова зашумела толпа.

– Большевики – это те, которые в октябре семнадцатого сбросили с плеч рабочих свору богачей, фабрикантов и купцов и передали в руки рабочих все фабрики и заводы. Большевики – это те, которые уничтожили власть помещиков над крестьянами, вырвали из рук помещиков и передали в руки крестьян всю землю безвозмездно, без всякого выкупа. Большевики – это те, которые уничтожили в России власть богачей и установили власть рабочих и крестьян, власть Советов. Большевики – это Ленин, Троцкий, Свердлов и другие.

Кто же такие коммунисты? А коммунисты – это и есть большевики. Это большевики с прошлого года стали называться коммунистами. Почему же они переменили своё название? Да потому, что слово большевик – неясное. Оно означает только то, что людей, называющихся большевиками, было в партии большинство, но из самого слова "большевик" не видно, как большевики хотят устраивать жизнь и чего они добиваются. И вот решили они называться коммунистами. Из самого слова "коммунист" видно, что кто себя так называет, тот стоит за коммунизм, за коммуну.

Что такое коммуна? Коммуна – это такое устройство общества, где все должны работать. Всякий человек должен в поте лица своего добывать свой хлеб. В коммуне не место бездельникам. В коммуне кто не работает, тот ничего не получает. Тот не ест, кто не работает. В коммуне все равны. В коммуне нет власти богачей и помещиков. Коммуна – это то, что хотят устроить на земле большевики. А большевики – это и есть коммунисты. Коммунисты – это Ленин, Троцкий, Свердлов и другие. Против кого же боролись восставшие крестьяне? Кто же их обидел? На кого они ополчились?

Накопились в крестьянстве обиды на тех, кто в деревнях коммунистом назывался, а коммунистом на самом деле не был. Обижала бедноту всякая сволочь, присосавшаяся к коммунистической партии. Идя в партию коммунистов, нельзя думать о своих личных выгодах. Коммунист должен заботиться об общем благе. Кто думает о себе и о своих выгодах – тот не коммунист, того палкой нужно гнать из партии. Если вы, товарищи крестьяне-бедняки, видите, что те, которые называют себя коммунистами, не защищают ваших интересов, а только заботятся о своих выгодах и своём кармане, вы должны сообщать о таких коммунистах губернскому комитету коммунистической партии. Так, я лично вам обещаю доложить тамбовским товарищам о ваших бедах и обещаю, что мы там во всём разберёмся и беспощадно накажем виновных, если они действительно виноваты. Да здравствует Российская коммунистическая партия! Да здравствует её вождь товарищ Ленин! Да здравствует советская власть!

Зажигательность слов Подберёзкина была столь велика, что ещё некоторое время на площади царила мёртвая тишина, только снег поскрипывал под ногами переминавшихся крестьян, а затем поднялся невероятный одобрительный гул.

49

Весной и летом 1919 года в России свирепствовал страшный грипп, в простонародье называемый испанкой, последствие прокатившейся в 1918 году пандемии испанки, унёсшей в общей сложности до пятидесяти миллионов человеческих жизней. И в настоящее-то время не всегда медицина способна уберечь людей от этой напасти, а в те годы и подавно. Болезнь не выбирала людей – косила и крестьян и рабочих, и солдат и матросов, и простых и правителей. В тот год умер от испанки председатель ВЦИК Яков Михайлович Свердлов. Вместо него на должность «всероссийского старосты» выбрали коммуниста с большим стажем, бывшего тверского рабочего Михаила Ивановича Калинина.

Простой люд боролся с испанкой простыми же, старыми методами – заговорами да мольбой.

Была в уездном городке Шацке Тамбовской губернии церковь с особо почитаемой в народе Вышинской иконой Божьей Матери. Молитва перед этой иконой для многих казалась последним шансом в спасении больных. Упросили настоятеля церкви устроить для деревенских всеобщее молебствие и крестный ход. И двинулась толпа под песнопения и размахивания кадилом, с развевающимися на ветру церковными хоругвями вокруг деревни в надежде уберечь родных от свирепой старухи в белом балахоне и с косой.

Узнали о том чекисты, и тут же последовал приказ: всех попов и саму икону арестовать, мужиков и баб высечь прилюдно, дабы в другой раз неповадно было поповские россказни слушать.

До деревни добрались быстро, ворвались в церковь, вытащили за бороды попа и дьячка, вытолкали взашей молившихся внутри крестьян и добрались до иконостаса. Однако, едва старший из чекистов в кожаной куртке дотянулся рукой до Вышинской иконы, как услышал за спиной грозный окрик:

– Не сметь прикасаться к святыне, богохульник!

У чекиста даже рука дрогнула. Он полез за револьвером и обернулся. И увидел перед собой расхристанного, в разорванной рясе и уже без креста на шее настоятеля церкви. Каким образом он вырвался из рук вязавших его чекистов, было непонятно.

Настоятель приближался к иконостасу, вытянув вперёд руки.

– Назад! Стрелять буду! – крикнул старший. – Кто его отпустил?

– Так сильный оказался, как бык! Вырвался, товарищ Никанов.

Священник тем временем приблизился к старшему на опасное расстояние. Глянув в его безумные глаза, чекист дрогнул. Раздался выстрел. Один, второй, третий. В церковной пустоте звуки выстрелов казались особенно громкими и зловещими. Священник свалился замертво у самых ног чекиста. Откинув ботинком руку покойника, чекист развернулся и вновь подошёл к иконостасу. Теперь ему уже никто не мешал снимать икону. Затем он поднял её над головой и, радостно улыбаясь, вынес её на улицу.

– Ну что? – торжествующе крикнул он. – И вот этой деревяшке вы приписываете чудодейственную силу? Попы вам разум совсем помутили. Тьфу! – плюнул он сначала на землю, затем опустил икону и плюнул на неё.

Стоявшие вокруг селяне охнули и некоторые принялись истово креститься. Старший чекист тут же шваркнул иконой о землю.

– Кобылин, подними икону и к нам, в Чека. Да под замок, понял?

– Как не понять, товарищ Никанов.

– Кто здесь секретарь партячейки? – спросил Никанов, оглядывая стоявших вокруг крестьян.

– Я! – вышел вперёд усатый мужчина лет сорока в поношенной солдатской шинели. – Афанасий Вёшкин.

– Вот что, товарищ Вёшкин. Прикажи сейчас же церковь заколотить, а попа, который в ней остался, под твою личную ответственность, ни в коем случае не хоронить.

– Как же не хоронить человека-то? – выкрикнул кто-то из толпы.

– Поп – не человек, – оглянулся на выкрик Никанов. – Поп – служитель культа, одурманивающего народ. Ваш же, мужиков, одурманивает.

И вдруг в толпе крестьян произошла резкая перемена настроения. К площади перед церковью подтянулись почти все мужики и бабы, жившие здесь: слух о глумлении над священной иконой пронёсся быстро; нужен был только заводила. И такой заводила нашёлся.

– Стеной пойдём выручать Божью Матерь! – воскликнул седобородый, но ещё довольно крепкий и кряжистый мужик.

Он схватил в руку охотничье ружьё и направился к чекистам. Те же заметили его слишком поздно. Толпа уже была взведена и готова к бунту.

– Долой большевиков-антихристов!

– За нашу Божью матерь!

– К машинам, к машинам! – закричал Никанов. – Разворачивай машины и готовь пулемёты!

– Мужики, бабы! Да вы что? – пытался образумить селян Вёшкин.

Но его уже не слышали ни селяне, ни чекисты. Началась перестрелка. И прежде, чем чекисты успели добежать до двух грузовиков, на которых они приехали, двое из них упали замертво. Ранили в плечо и самого Никанова. Но уже в следующий миг застрочили пулемёты. Но селяне шли, ничего не замечая, по трупам своих земляков, по раненым. Лезли напролом. Глаза страшные. Матери выставляли детей перед собой и с криками:

– Матушка, заступница, спаси, помилуй, все за тебя ляжем!.. – сами падали на уже бездыханные тела своих детей.

Практически всё село было расстреляно. Кого не убили в тот раз, ушли либо в леса, к Антонову, либо подались в город на заработки или к родичам. Потому что здесь уже делать было нечего и жить не на что: в отместку за нападение на отряд, Никанов отдал приказ пройтись по каждой избе и взять оттуда всё, что представляло хоть мало-мальскую ценность.