Текст книги "Островский. Вызов принят! (СИ)"

Автор книги: Виктор Котович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Во взглядах незваных гостей читается облегчение. Рано радуетесь, шакалы.

Продолжаю:

– Поэтому, как глава рода, смиренно прошу вас о том же.

Подхожу поближе к ехидно заулыбавшемуся лысому и протягиваю руку.

– Предъявите мне документ, на основании которого вы изымаете моё имущество. Закон ведь для всех един. Правда, господа служащие?

Глаза главаря вылезают из орбит. Кажется, подобного требования он совсем не ожидал.

Ну не носит такая публика с собой никакие бумаги. Причина банальна – нельзя предъявить то, чего не существует в природе.

Что, рассчитывали припугнуть беззащитных женщин и провернуть тут свои грязные делишки? Не в моих владениях, раз уж я тут теперь глава рода.

– Чё, самый умный што ли? – набычивается лысый. Зыркает страшным, как он считает, взглядом.

Ох, перестань, пожалуйста! Мне ж смеяться нельзя.

– Тебя ваще здесь быть не должно! – подтявкивает разговорчивый.

– И куда же я должен был деться? – лениво разминаю пальцы, демонстрируя перстень. Болтун в прямом смысле прикусывает язык и пытается невзначай отступить за спины подельников.

Лысый яростно сопит, не желая помогать подчинённому.

– Что, неужели имел место преступный сговор? – с притворным ужасом обращаюсь уже к нему. – Против главы дворянского рода?! Ай-яй-яй. Тогда стоит как следует расспросить вас о заказчике, верно?

Бандитские физиономии синхронно мрачнеют. Подельники явно понимают возможности владельца перстня куда лучше меня.

– Или, может, имела место фатальная ошибка? – протягиваю приунывшим маргиналам руку помощи. В фигуральном смысле, конечно же. – Вы, верно, перепутали моё скромное жилище с чьим-то ещё? И никоим образом не собирались причинить беспокойство мне и моим близким? Я прав, господа?

Финальную фразу произношу с особенным нажимом.

Трое шестёрок дружно трясут головами в знак согласия. Лысый, понимая, что в меньшинстве, нехотя присоединяется.

– Вот и славно, – кровожадно улыбаюсь. – Тогда занесите всё, что успели вынести, обратно в дом. А ваш руководитель, – моя улыбка превращается в оскал, – компенсирует этим милым женщинам причинённые неудобства. Рублей двести, пожалуй, будет достаточно.

– Да кто на дело бабки носит… – неласково ворчит лысый. Но тушуется под моим ещё более недобрым взглядом.

Троица его подручных бегом бросается выполнять озвученную команду. А главарь, скрипя зубами, лезет во внутренний карман пиджака и отсчитывает из перетянутой резинкой толстой пачки половину купюр.

По его лысине ручьями струится пот, а физиономия выражает натуральное страдание. Ну да, с денежками расставаться всегда неприятно.

А кому сейчас легко?

– Земля круглая, свидимся ещё, – цедит лысый сквозь зубы, шлёпая компенсацию на кофейный столик. – Тогда и рассчитаемся.

– Мы уже в расчёте. Таня, – зову негромко. – Думаю, этот господин нам больше не нужен.

Глава 3

Лысый вздрагивает. Стремительно белеет, идёт нехорошими цветными пятнами. А я ведь ещё не договорил.

– Поэтому, Таня, убери, пожалуйста, палец со спуска. Люди уже поняли свою ошибку и готовы отправиться восвояси.

Злобно сопя, главгопник запихивает оставшиеся деньги в карман брюк. Да так яростно, что несчастная ткань жалобно трещит.

Затем разворачивается и коротко командует:

– Пошли.

Вся ватага, пытаясь изобразить достойное отступление, спешно выметается прочь. Почему-то в нашем гостеприимном доме им не понравилось. Судя по топоту за дверью, дальше вообще бегом припускают.

Выглядываю наружу – и наступаю на разъезжающийся под ногой предмет, который выронил незадачливый «пристав».

[Игра окончена. Победитель – Кирилл Островский. Награда выдана.]

Поднимаю с порога вторую половину пачки денег. Сойдёт в качестве трофея. На полу валяется ещё пара-тройка неизвестных мне кристаллов, вывалившихся из разодранного кармана. Подбираю и их.

Зря ты на ни в чём не повинной одежде зло срывал, придурок!

«Наконец-то! Макры! Пи́щ-ща! – подаёт вдруг голос якул. Отчего-то понимаю, что он имеет в виду загадочные кристаллы. – Накорми, с-стану, с-сильнее».

– Забирай, – разрешаю щедро и по наитию сжимаю кристаллы в кулаке с перстнем.

Вспышка, ощущение утекающей из горсти воды – и они исчезают, будто никогда и не было.

– Осторожнее! – доносится вдруг через открытую на улицу дверь полный возмущения мужской голос. – Что за публика! Чуть с ног не сбили! Кирилл! Что у вас за дегенераты по саду шатаются?

– Ты сам-то кто таков будешь?

Встаю в дверях, надёжно перекрывая вход. Захлопну, если будет ломиться: пусть с этим типом местные стражи порядка разбирается. Должны же они тут существовать, в конце концов.

Пришелец тем временем неторопливо проходит по мощёной дорожке к двери.

Выглядит он как постаревшая и подурневшая версия моего нынешнего отражения в зеркале. Только улыбочка настолько слащавая, что так и хочется прописать в челюсть.

– Дядюшку родного не признал! Богатым буду, – за шуточным упрёком острыми шипами проглядывает угроза. – Не приглашал бы ты всяких сомнительных типов домой, Кирюша. А то закончишь, как твой папенька непутёвый.

Сам ты «Кирюша», клоун.

– А мне они показались вполне вежливыми, – ухмыляюсь. Даже денег вон принесли. – Вы, дядюшка, по делу к нам? Или просто посочувствовать?

– С матушкой твоей побеседовать хотел, – словно не замечает насмешки родственник. – Я ж ей ещё в день похорон сказал: небезопасно двум одиноким женщинам в пустом доме. Пара слуг всего рядом, гости сомнительные шастают…

Оборачиваюсь к поджавшей губы матери. Вышвырнуть этого типа или подождать? Она чуть заметно качает головой. И встаёт за моим плечом.

– Не волнуйтесь так, Андрей Петрович, – её голосом сейчас можно говяжьи туши замораживать, – Покровитель осенил нас своей милостью. Теперь не пропадём.

У дядюшки аж дыхание перехватывает.

– Как? Когда? Почему никто…

– Потому что мы сами двадцать минут назад об этом узнали, – всё так же холодно произносит матушка. – Хотите подробностей – проходите в дом.

Значит, с дядей, несмотря на явную взаимную неприязнь, прямо сейчас расплеваться не вариант. Учтём.

В гостиной, ликвидируя последствия недавнего вторжения, хлопочет женщина средних лет. Рядом – мужик примерно того же возраста, поднимает ведро с осколками павшей в неравном бою вазы и другим мусором.

Видно, те самые слуги, о которых говорил дядя.

На гостя они тоже взирают крайне неодобрительно.

Какое удивительное единодушие. Неужто он тоже один из кредиторов, облизывающихся на мой новый дом?

Тогда и впрямь надо принять его как полагается.

– Голубушка, – обращаюсь к служанке. – Сообразите нам чаю, будьте любезны. И сухарей гостю подайте – побалуем родича.

Женщина с готовностью кланяется, пряча ехидную усмешку, и скрывается в глубинах дома.

Поворачиваюсь теперь к дворнику:

– А вы уважаемый, заприте ворота. Чтобы посторонние, – на этом слове чуть повышаю громкость, – наш сад не топтали. А то, неровен час, опять Татьяне в них стрелять придётся.

– В смысле, «стрелять»? – Андрей Петрович идёт пятнами не хуже недавнего лысого «гостя».

– В самом что ни есть прямом, – дружелюбно улыбаюсь, подталкивая гостя в направлении столовой. – Наповал и без предупреждения. Чтоб неповадно было имущество наше на сувениры растаскивать…

Откуда знаю, куда идти? Без понятия, само в голове всплывает. Наверное, от предыдущего владельца тела осталось.

– И кого вы?.. – осипшим голосом интересуется Петрович.

– Пока никого, – сообщаю всё так же дружелюбно. – Гости принесли нам соответствующие материальные извинения, поэтому первый выстрел был предупредительным… Да вы садитесь, дядюшка, садитесь. В ногах правды нет.

Сам я уже занимаю соответствующее место – во главе стола.

Родственник недовольно зыркает – кажется, в последнее время там привык заседать он. Затем всё-таки усаживается.

– Вам этих денег, – произносит зловеще, – разве что с голоду не помереть хватит. И то – милостью Покровителя.

Будто знает, сколько там у меня.

Запускаю руку в карман, извлекая полученную от вторженцев «компенсацию». Рублей четыреста навскидку там должно быть. Вот только много это или мало?

– Матушка, – поворачиваюсь к слегка погрустневшей, но старательно держащей себя в руках родительнице. – Какую сумму мы должны выплатить нашим кредиторам?

– С набежавшими за последнее время процентами – примерно четыреста тысяч рублей, – вздыхает она.

Ну да. На четыре сотни можно разве что прощальную пирушку закатить. Перед полным разорением.

Дядюшка оттягивает воротник шёлковой сорочки, будто он его душит.

– Да простит меня Елена Львовна за то, что я сейчас скажу, – произносит елейно. – Но в данной ситуации быстро раздобыть денег можно только одним способом. Если Кириллу и правда благоволит Покровитель рода, это будет даже не слишком опасно…

Это что там за способ такой, при упоминании которого мать меняется в лице?

Таня грохает ладонями по столешнице:

– Дядюшка, вы спятили? – шипит возмущённо. Хорошо, что ружьё уже отнесла. Патроны надо поберечь на более достойные цели. – Да Кирилл только с кровати встал! Куда ему на Изнанку? На нём живого места не было, вон даже бровь зашивать пришлось!

Машинально ощупываю упомянутый орган. Ни швов, ни даже шрама под пальцами не чувствую.

«Вс-сё зажило, – самодовольно сообщает якул. – Избитым телом много не навоюеш-шь».

Надо же, какой полезный у меня Покровитель!

– Упустила ты дочь, Елена, – укоряет тем временем родственник. – В людей стреляет, выражается, будто шваль подзаборная…

– Воздержитесь от оскорблений, Андрей Петрович, – матушка горделиво вздёргивает подбородок. – Вопросы семейного воспитания я буду обсуждать только лично с главой.

Это со мной что ли? Вот только к воспитанию малолетних девиц меня приобщать не надо. Лучше уж на Изнанку, или как её там.

«Правильно, – тут же поддакивает змей. – Развивай навыки. С-сильный глава – великий род».

Ну да. Быть главой сильного рода всяко лучше, чем гонять от порога нанятых кем-то бандюганов. Да и женщинам в беде помочь хочется – мы ж с ними вроде семья теперь.

Странное ощущение – для человека, рядом с которым никто надолго не задерживался.

– Не недооценивай силу Покровителя, Таня, – прерываю пытающегося что-то ответить матери родственника. – На Изнанке или где ещё – наша воля незыблема. Островские всегда боролись до последнего. И я не посрамлю чести рода!

Сестра скептически фыркает:

– Я же говорю, что его головой о мостовую приложили. А теперь брата и вовсе подменили будто.

– Милость Покровителя сказывается, – избавляет меня от необходимости сочинять подходящую легенду матушка.

– Человеку свойственно пересматривать свои приоритеты, – подтверждаю её с умным видом. – Так что не переживайте с матушкой слишком сильно. Если есть хоть малейший шанс спасти нас от разорения, им надо воспользоваться.

В это время нам приносят чай. Перед гостем, как я и просил, плюхают тарелку с сухарями, от одного вида которых начинают ныть зубы. Нам, к счастью, достаётся обычное печенье – бесхитростное, но явно свежее.

Так, с местной служанкой мы общий язык точно найдём, это сразу понятно.

Поворачиваюсь к брезгливо разглядывающему подношение родственнику:

– Так что вы там, Андрей Петрович, насчёт быстрого заработка говорили?

– Быстрый – это с какой стороны посмотреть, – отвлекается от созерцания гастрономических излишеств дядя. – Но знавал я нескольких людей, которые именно так сколотили себе очень приличный капитал.

«Знавал»? Интересная оговорка. И куда же теперь те люди подевались?

– Не томите, рассказывайте уже, – пробую одну из печенек. Ничего так, вкусно. – До вечера нам рассиживаться недосуг.

– Да там, собственно, рассказывать нечего, – Андрей Петрович старательно не смотрит в мою сторону. – Сам знаешь. Батюшка твой, перед смертью своей бесславной, в трактире с наёмным людом всё время проводил. На Изнанку с ними хаживал. Там голову и сложил.

Это что, предложение повторить папашину судьбину?

Но дядя ещё не закончил.

– Только у Виктора даже перстня уже не было, – продолжает он со значением. – Место главы он по старшинству занял. А ты, дорогой племянник, Покровителем избран. У тебя магия, так что Изнанка тебе не страшна.

Оп-па. Так магия мне всё-таки положена?! Интер-ресно.

«Губу закатай, – тут же обламывает раздающийся в голове змеев голос. – У тебя ос-собый с-случай. Копьё не умеет с-созидать. Оно лишь дарует защ-щиту владельцу – и с-смерть его врагам».

Да колоду карт тебе в ж… жилетный карман! А я только размечтался… Но защита – тоже неплохо. Знать бы ещё – до какого предела.

– …до сотни низкоуровневых макров, порой, приносят, а то и поболее, – продолжает тем временем разглагольствовать дядя. – Сдают в гильдию – вот тебе тыща как с куста. А если глубже, да с надёжной командой пойти – то и поболее захватить можно. Но таких ещё подобрать надо, кого попало с собой не возьмёшь.

– То есть, сорок тысяч макров – и долг закрыт? Если я правильно всё посчитал.

Внимательно смотрю на притихшую семью.

Матушка с сестрой сидят, не шевелясь. Их можно понять. С одной стороны, положение безвыходное. С другой – только оправившийся от травм единственный наследник рода опять бросается навстречу смертельной опасности.

Но иного способа решить проблемы на горизонте не видно. А рисковать собой может лишь тот, у кого есть для этого возможности.

То есть я.

– Значит, схожу туда и выясню, можно ли поправить наши дела с помощью Покровителя, – объявляю о своём решении. – Андрей Петрович, вы знаете, где собираются эти охотники?

– Лично не бывал, но могу подвезти. Мне всё равно в Подольск возвращаться, – оживляется родственничек. Ох, что-то тут нечисто, нутром чую. – Могу подбросить, если соберёшься быстро.

– Соберусь, не сомневайтесь. Переоденусь только. Не в домашнем же ехать.

Залпом допиваю остывший чай – и направляюсь в комнату, где очнулся всего-то час назад.

А эта новая жизнь заставляет пошевеливаться. Впрочем, было бы хуже, окажись здесь смертельно скучно. Так что неведомой Изнанкой меня не испугать.

«Мне нужны макры, – сообщает якул. – Много макров. Из монс-стров, живущих на Изнанке. Так ш-што я помогу».

– Ещё б ты не помог, – усмехаюсь. – Ты меня в этот мир притащил – вот и будешь со мной развлекаться.

«Мне обещ-щали, что ты не откажеш-шься. Наш-ш договор меня ус-страивает».

Открываю шкаф, сдвигая в сторону вешалки.

Доволен он… Обещали… Внезапная мысль поражает мозг будто молнией.

– Слышь, пернатый, – продолжаю ковыряться в вещах предыдущего владельца моего нового тела. – В прошлой жизни я… работал на одну особу. Её способность к контролю сделок похожа на твою как две капли воды. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Да, функциональной одежды, прямо скажем, негусто. Хотя вот ту куртку можно позаимствовать…

«Возможнос-сть видеть обман и чес-стнос-сть, карать за первое, одаривая за второе, даровала мне прародительница Гарафена, – отчего-то оскорбляется якул.

Впервые слышу. Выходит, Шаоси тут ни при чём.

«Все твои предш-шес-ственники неруш-шимо с-соблюдали с-свои договорённос-сти, – продолжает шипеть змей. – Даже ес-сли не могли общ-щаться с-со мной. Таков ваш-ш род, яс-сно тебе?»

– Спокойно, Яков. Разве ж я против? – произношу примирительно. – Если за соблюдение договора ещё и награждают, то почему бы и нет?

Пока не слишком довольный моей корыстной мотивацией змей сердито шипит, вынимаю из шкафа вешалку.

Под плотной потёртой курткой висят видавшие виды брюки с прошитыми вставками на коленях и ремень с тусклой пряжкой. На ней угадывается изображение такого же змея, как на моём перстне.

Не покойного ли Кирюхиного отца вещи? А теперь и моего. Что ж, почтим память умершего хотя бы таким способом.

В соседнем ящике нахожу что-то, похожее на исподнее, и переодеваюсь. Куртка чуть великовата, брюки подвернём – в сапогах не видно.

А вон, кстати, и они.

Картонная коробка стоит в самом углу, там, где висела старая одежда. В ней закономерно обнаруживаю кожаные сапоги со всем необходимым. На вид ничего так, только почистить бы надо.

Беру со дна банку с чёрной жирной субстанцией – и нащупываю какие-то предметы, спрятанные под слоем бумаги.

Вытаскиваю на свет.

Странный разомкнутый обруч с маленьким контейнером, надеваемый, видимо, на шею.

И широкая рукоять с выемками под пальцы, рядом с которой лежит раздутая и разорванная на конце трубка. Когда-то они были соединены через шарнир осью, которой теперь нет на месте.

Сломанное оружие?

– Ты никогда не доставал эти вещи… после того дня, – раздаётся рядом, а я чуть не подпрыгиваю от неожиданности.

Предупреждать надо, мать!

– Если бы только у нас был выбор, – Елена Львовна нервно комкает пальцами подол платья. – Я бы ни за что не отпустила тебя. Но ты так мужественно повёл себя сегодня, да и Покровитель помогает…

Она внезапно бросается ко мне и крепко обнимает, зарывшись лицом в воротник рубашки.

– Я желаю тебе успеха, сынок, – произносит невнятно. Через ткань ощущаю горячую влагу. – Нет преграды, способной остановить Островского. И пусть не оставит тебя Покровитель.

Лихой и беззаботный ответ, которым я собирался её успокоить, отчего-то вылетает из головы.

– Я обязательно вернусь, – шепчу ей, обняв. – И больше никакая шваль не посмеет переступить порог этого дома.

Большую часть денег оставляю матери. С собой беру всего пятьдесят рублей.

Потому что прав был их прошлый хозяин: только идиот пойдёт на дело с полными карманами.

Затем мы с матушкой спускаемся вниз.

Кислую физиономию Андрея Петровича при виде моего наряда можно класть в чай вместо лимона.

– Что ж. В текущих условиях, всё в дело годится, – неодобрительно изрекает он. – Отправляемся сейчас же, а то стемнеет скоро.

Татьяна с Еленой Львовной выходят за нами на крыльцо.

Дворник уже распахнул ворота, за которыми стоит дядин двухместный автомобиль, высоко поднятый над просёлочной дорогой.

Обнимаю мать и сестру, прощаясь с новообретённой семьёй. Дядя сурово – по его мнению! – зыркает на меня из-за руля, явно намекая поторопиться. Ничего, родственничек, потерпишь.

Наконец я усаживаюсь на место пассажира и машина, плюнув сизым выхлопом, трогается с места.

Матушка с сестрой машут вслед, пока транспорт не скрывается за поворотом. Странное ощущение, когда тебя так провожают. Горы свернуть хочется ещё сильнее.

– Ты, Кирюша, главное, осторожен будь, – менторским тоном напутствует меня дядя. – Осмотрись сперва хорошенько, порасспрашивай обо всём. Не стоит с первыми встречными в пучину опасности бросаться.

А то я сам не разберусь. Опекает, как ребёнка малого.

Интересно, предыдущему хозяину этого тела тоже хотелось избавиться от этого гнёта? И чем всё закончилось…

Внезапное воспоминание накрывает, будто волна в шторм.

Перед глазами тёмный переулок, в ушах – голоса, слышные, как через толстый слой ваты.

«А точно починит?»

«Точно, точно, лучший специалист по магическим контурам в этом городе», – отвечает кто-то гнусаво.

Искры из глаз, вспышки боли по всему телу.

Гаснущее сознание ловит обрывок фразы: «…в расход, как и Витьку. Защитничек, б…»

Отчаяние внезапно накатывает, как липкий холодный туман. И почти мгновенно сменяется ощущением сначала полного покоя, а после – жгучей ярости.

Моей ярости.

– Что приуныл? Или не справится боишься? – ехидно бросает дядюшка.

Едва сдерживаюсь, чтобы не врезать любимому родственнику от всей души. Но язык остановить уже не получается:

– Покровитель мне в свидетели: если не справлюсь, лично вам дарственную на своё поместье подпишу!

Глава 4

Время замирает, как в прошлый раз, а перед нами с дядей появляется уже знакомый знак якула и новый текст:

[Кирилл Островский предлагает в случае провала первого задания передать Андрею Островскому собственное поместье. Желает ли Андрей Островский принять пари, сделав адекватную по ценности ставку?]

Пара секунд – и символ обесцвечивается, а время возвращается к обычному течению.

Тут же – скрежет покрышек о дорогу. Машину заносит, разворачивая поперёк движения.

Отказавшийся от беспроигрышной сделки дядька тяжело дышит, вцепившись в руль.

– Страшно стало, родич? – зловеще улыбаюсь. – Ты, кажется, забыл, с кем разговариваешь. Скажу только один раз. Поэтому запомни, как следует. Никто и никогда не посмеет обмануть меня, не заплатив за это сполна.

Он пытается что-то ответить, но я ещё не закончил.

– Я – твой глава, – чуть повышаю громкость. – Я восстановлю доброе имя нашего рода и верну ему былую славу. И если весь мир обратится против меня – тем хуже для мира.

И добавляю тише:

– Потому следи за языком, дядюшка.

– Кирюша, я же с заботой о тебе! – хватает Андрей Петрович ртом воздух. Чисто рыба на берегу. – Зачем сразу…

– Для тебя я Кирилл, – прерываю поток оправданий. – А теперь едем дальше. Наставления побереги для тех, кто в них нуждается.

Дальнейший путь проходит в молчании.

Петрович дуется. А я веду телепатическую беседу со змеем, впитывая знания о реалиях этого мира. И об Изнанке, конечно же.

Совершенно точно, что на нулевом уровне, где находятся академии и форпосты, нам делать нечего. Надо идти хотя бы на первый – перстень рода послужит пропуском.

Осмотримся, соберём чуток растительных макров на продажу и якулу для подпитки.

Дальше полезностями для походов глубже разживёмся и поохотимся на более опасных тварей. Заодно примелькаемся среди таких же охотников.

Присмотрим тех, к кому выгодно присоединиться.

За обсуждением планов время пролетает быстро. Да и до города рукой подать.

Сам Подольск размерами не поражает и выглядит типично для маленького города. Немощёные улочки, заросшие зеленью одноэтажные домишки, безлюдье – по крайней мере, на окраине, через которую мы проезжаем.

С главной дороги автомобиль сворачивает к западной части пригорода.

Ещё через пару минут мы оказываемся у края широкой замощённой площадки, на дальнем краю которой высится двухэтажное каменное здание.

Дядя указывает рукой в его сторону:

– Вот там наймиты всяческие и собираются. Походи, расспроси, авось узнаешь чего.

Киваю и открываю дверцу машины, слегка замешкавшись с неудобной ручкой.

– Мой дом в конце главной городской улицы по правую сторону, – говорит родственник мне в спину. – Если беда случится – приходи, помогу домой добраться. Желаю тебе удачи… глава.

– И вам не хворать, Андрей Петрович, – тоже перехожу на вежливый тон. Вылезаю из авто и с наслаждением потягиваюсь. – Бывайте, родич.

Не оборачиваясь, направляюсь прямиком ко входу в здание. Слышу за спиной удаляющийся звук мотора. Отделался наконец!

Несколько бандитского вида личностей кучкуются у порога, что-то обсуждая. Внимательно пялятся, но ничего не спрашивают.

Тяну тяжёлую дверь на себя и вхожу внутрь.

***

Андрей Петрович Островский сжимает оплётку рулевого колеса так, что белеют пальцы.

Мелкий ублюдок!

Раньше был пентюх пентюхом. А теперь вон как заговорил, сопляк! «Я – твой глава»!!! Это ж надо такое в глаза старшему родичу ляпнуть.

Правду говорят, яблоко от яблони…

Ну, ничего. Изнанка быстро исцелит его нахальство. Скоро племянник станет как шёлковый.

Если вернётся, конечно.

***

Публики в трактире относительно немного: видимо, ближе к ночи собираются. Трое каких-то здоровяков сидят с кружками за столом в дальнем углу. Стол рядом с ними тоже занят.

Недолго думая, подхожу к широкой стойке у стены, где уже поджидает меня грозного вида трактирщик.

– Комнаты сдаёте? – спрашиваю вальяжно, нимало не смущаясь. Чужие взгляды давно меня не коробят.

– Предположим, – ответ грубоват, но интерес чувствуется. – Деньгами или макрами?

– Деньгами. На ближайшие сутки, вместе с ужином и завтраком, – подвигаю по столу свёрнутую пополам десятку. – Ужин за свободный стол, а сдачу вам, если проследите, чтоб меня в комнате никто не тревожил.

– Ух ты, какой щедрый малыш, – раздаётся над ухом гулкий бас. В нос бьёт сивушный запах. – Может, и нас тогда выпивкой угостишь, чтобы мы тебя не тревожили?

Оборачиваюсь и сталкиваюсь взглядом с одним из трёх бугаёв, восседавших недавно за дальним столиком. Двое его дружков стоят чуть позади, демонстрируя ехидные щербатые лыбы.

Весело вам, значит? Ну давайте тогда всех веселить. Вон другие посетители тоже смотрят. Нужно организовать им незабываемые впечатления.

Встречают же по одёжке, так?

«Пус-сть будет ш-шоу! – слышу возбуждённое шипение. – Больш-ше, зрителей, больш-ше с-славы, больш-ше силы. Получиш-шь от меня благоданос-сть!»

[Покровитель предлагает увеличить его известность в мире людей. Награда: новая способность «Змеиная жила». Штраф за провал: потеря возможности говорить в течение суток.]

Любишь выступать на публику, значит? Будет тебе и аншлаг, и вызов на бис! Заодно предыдущий дар в боевых условиях испытаю.

– Чего ж не угостить, если вежливо просят, – сую руку в карман и достаю ещё червонец. – Вот только сомневаюсь, что дело одной попыткой угоститься за мой счёт ограничится.

– Не сумлевайся, парень, мы берега видим, – гыгыкает один из дружков.

Сам пошутил, сам посмеялся. Возьми с полки пирожок, закусишь.

– Ну раз видите, то дело другое.

Улыбаюсь тоже. И кладу правую руку на стойку так, чтобы было видно перстень.

– В таком случае, – продолжаю, – вам не составит труда пообещать перед всеми здесь присутствующими, что дальше за мой счёт вы пьянствовать не продолжите?

Время уже привычно замедляется, давая всем вокруг внимательно рассмотреть висящий в воздухе текст договора.

[Вы обязуетесь сегодня не пить за счёт Кирилла Островского без его на то соизволения.

Награда – отсутствие похмелья и приподнятое настроение. В случае нарушения – возврат похмелья и двукратной стоимости выпитого или её эквивалент в макрах.

Вы готовы принять сделку?]

Символ якула над договором вспыхивает зелёным, время возобновляет ход. Громилы довольно ржут.

Остальные посетители перешёптываются между собой, глядя с недоверием.

– По две порции лучшего вашего алкоголя этим господам, – протягиваю купюру трактирщику. – Пусть выпьют за моё здоровье. Сдачу оставьте себе.

Три жадных взгляда провожают исчезнувшие под прилавком деньги. Размечтались! На то, что я вам их в руки дам, уговора не было.

Первые кружки появляются уже через пару мгновений.

Громилы спешно расхватывают их и опрокидывают содержимое в себя.

Вторая порция, поданная вслед за первой, окончательно вырубает у троицы способность трезво мыслить. Минуты две жадность борется с благоразумием, но последнее с треском проигрывает.

– Слышь, малец, – с трудом переставляя ноги, подбирается ко мне главный. Возвышается надо мной, якобы грозно. Боюсь-боюсь. – Надо бы добрых людей уважить как следует. Маловато всего двух кружечек, правда, ребзя?

Собутыльники орут что-то согласное.

Что и следовало доказать. Такие мать родную продадут ради лишней минуты удовольствия.

[Договор нарушен, – ярко-алая надпись становится видна всем присутствующим. – У нарушителя есть полминуты на выплату компенсации, после чего вступят в силу побочные эффекты.]

– Пора платить по счетам, господа дармоеды, – оскаливаюсь от уха до уха. – Не стоит усугублять ситуацию агрессивным поведением.

– А грысть не будем, так, разуму поучим маненько, – разминает кулаки один из собутыльников, выбираясь из-за стола. – Михей, гасим жадюгу.

Михей – по всей видимости, третий выпивоха – тоже пытается встать.

Но внезапно сгибается пополам, часто и тяжело дыша. Его лицо заливает пот, тело мелко трясётся. А затем раздаётся характерный звук извергаемого содержимого желудка.

Парой секунд позже та же участь настигает его товарища.

Морда главаря багровеет на глазах. Здоровенный, гад, сопротивляется. Он шагает в мою сторону, занося пудовый кулачище – так яростно, что аж пол трещит. Э, нет, я только недавно синяки залечил!

Вскидываю правую руку с оттопыренным средним пальцем на уровень его глаз:

– Улыбайся, сейчас вылетит змейка.

Эффект превосходит самые смелые ожидания.

Громила с диким воплем отшатывается назад, зажимая слезящиеся глаза обеими руками. А я-то уже прикидывал, как половчее к стенке отступить, чтобы он по дороге в стульях у стойки заблудился.

Но такой рьяный ещё секунду назад дебошир вдруг отворачивается от меня, а затем штраф по договору настигает и его.

Вот нельзя было менее гадким штрафом обойтись, а?

«Так нагляднее», – отвечает ехидно чешуйчатый пакостник.

С этим, пожалуй, не поспоришь.

Два неприметных человека, торчавших всё это время по обе стороны от входа, быстро подрываются в сторону стенающих страдальцев.

Подхватывают под руки каждого по очереди, так, чтоб не изгваздаться. И выволакивают их на свежий воздух.

Меланхоличный уборщик с равнодушным видом принимается за устранение учинённого беспорядка.

Кажется, ему к такому не привыкать.

Возвратившись из последнего «рейса», один из вышибал бросает на стойку кошель с жалобно звякающими монетками и несколько кристаллов россыпью.

Трактирщик тут же подвигает их ко мне:

– Ваш долг по договору, сударь. Думаю, они некоторое время будут вести себя смирно.

Пересчитываю полученное и забираю два макра, вернув остальное хозяину заведения:

– В счёт доставленных неприятностей. Я поднимусь в комнату и поужинаю там. И спасибо за честность.

Иду к двери, ведущей на второй этаж, к комнатам.

Тем временем сжимаю макры в кулаке, уже привычно подпитывая змея в благодарность за помощь.

[Покровитель даровал вам способность «Змеиная жила».

Материализует в правой руке хлыст в виде драконьего хвоста. Может использоваться для нанесения секущих ударов. Способен обвиваться вокруг предметов с последующей фиксацией по желанию владельца перстня. Длина хлыста может меняться по желанию владельца.]

Довольно ухмыляюсь: отличное приобретение.

Доводилось мне когда-то пользоваться хлыстом. Он всегда вызывает недоумение у противников, заставляя поверить в победу раньше времени.

Абсолютно безосновательно, кстати.

Не успеваю дверь открыть, как до плеча кто-то дотрагивается.

Ну кто там ещё ищет приключений на свою задницу?

Резко оборачиваюсь, готовясь пустить жилу в дело. Этим дуралеям явно мало одного урока.

Но вместо разудалых забулдыг вижу слегка ошарашенного моей реакцией молодого парня. Кажется, это он сидел неподалёку от тех пьяных идиотов.

Одет по-походному, но, если присмотреться, куда лучше, чем большинство здешних завсегдатаев. Выглядит безобидно – светлые кудри, голубые глаза.

Ну чисто невинный младенец.

Подозрительный, в общем.

– Прошу прощения за беспокойство, сударь, – произносит он немного нерешительно. – У меня есть к вам деловой разговор.

– А вы, собственно, кто такой, сударь? – расслабляю руку с перстнем и пристально его разглядываю.

– Меня зовут Глеб. Глеб Скороходов, – тут же поправляется он.

Нервничает.

Интересно, из-за чего? Брачный договор хочет попросить составить? Нет уж, я в чужие семейные разборки не полезу ни за какие деньги! Мне и своих проблем хватает.

– Я дипломированный маг-порталист четвёртого уровня, прохожу стажировку после обучения в московской академии, – тараторит он, будто боится, что сбегу, не дослушав. – И хотел бы попросить вас об одной услуге. Разумеется, я компенсирую вам потраченное время!