Текст книги "Шесть подозреваемых"

Автор книги: Викас Сваруп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

– Поймите же, Бхайя-джи, я…

Конец связи.

– Вики!

– Пап, давай, я тебе перезвоню. У меня тут встреча…

– Забудь о ней. Есть очень важный разговор.

– Ребята, я отойду на минутку, извините… Ну что тебе, пап?

– Не надо злиться.

– Не злюсь я. Говори, мне некогда.

– Нужно десять кроров.

– Огоооо! Дожили, папа просит у меня денег!

– Вики, я тоже тороплюсь. Перешлешь до конца недели?

– Не выйдет, папа. У меня сейчас туго с наличностью. Все вложено в джаркхандский проект. А для чего тебе такая сумма?

– Потом расскажу.

– Ладно, я все равно не могу тебя выручить. И пожалуйста, не звони мне в ближайшие два часа.

– Вот как ты разговариваешь с отцом?

– Слушай, папа, я…

– Нет, Вики. Это ты послушай. Бывают дети, которые всю жизнь пытаются соответствовать ожиданиям родителей. И бывают родители, которые всю жизнь расплачиваются за ошибки детей. С этой минуты можешь забыть, что у тебя был безотказный отец, помогавший при любых неприятностях.

– Брось, папа, не заводись. Честно, я бы дал денег, если бы мог. Ну а насчет неприятностей – не бери в голову. Я закрываю сезон охоты на барменов. (Смех.) Все, пап, отключаю мобильник.

Конец связи.

– Здравствуй, Сима.

– Здравствуй.

– Какой холодный тон… Значит, и ты решила отвернуться от бывшего министра?

– Да нет, ничего подобного.

– Когда же мы снова увидимся, джанеман?

– Я улетаю в Дели на несколько дней. Требуется уладить кое-какие дела.

– Например? Только скажи, я сам все улажу. У нас появились новые дядюшки, которым нужны контракты? (Смех).

– Не смейся. Могу я для разнообразия заняться собственной жизнью?

– А что такое? Назови, и любое твое желание будет исполнено.

– Даже не знаю. Понимаешь, иногда я словно задыхаюсь. Сплошная рутина, как будто бы едешь по давно накатанной колее. А жизнь проходит мимо.

– Это с каждым бывает. По словам Гуру-джи, главное – не давать сбить себя с толку.

– У меня всегда было чувство, что я рождена для большего. Подумаешь, работенка на местном канале. Это мелко. Я молода, красива, я получила награду за лучшую женскую роль в университетском драмкружке. Разве же мое место не в Болливуде?

– Аррэ, кино – наихудшая из карьер. Неужели тебе хочется лезть в эту грязь?

– Если бы только ты побеседовал с Вики… Сын ведь не откажет отцу.

– Нет, не могу. Да и он отмахнется. Не начинай все сначала.

– Это ты начинаешь.

– Послушай, Сим…

Конец связи.

– Чем порадуешь, Трипурари?

– Ну и задачу вы задали, Бхайя-джи. Целый день висел на телефоне, выезжал на разные встречи и только теперь начал разбираться в людях. Вот уж поистине друг и враг познаются в беде. Даже те двадцать, кого мы считали своими, буквально выскальзывали из рук. Лишь восемь из них сохранили верность. Чтобы убедить остальных, пришлось пустить в ход все средства. В конце концов мы еле наскребли четырнадцать человек, то есть шестерых потеряли. Да еще пятеро недостающих для раскола партии – значит, всего одиннадцать. Тогда мы очень осторожно прощупали, кого из членов законодательного собрания можно переманить на нашу сторону, учитывая их известные слабости. И хорошо преуспели. Первым заполучить удалось Рамаканту Шарму из Чиллупура. С тех пор как его жена примкнула к оппозиции, в верхах ему все равно не доверяли, так что здесь никаких затруднений не возникло. Ашок Джайсвал, Чампаклал Гупта, Мадан Вайшья и Рас Бихари клюнули на обещание кресел в вашем будущем кабинете. Кстати, последний просил себе место в министерстве животноводства. Нашей следующей целью стал Суреш Сингх Багхел. Этот переметнулся без колебаний: у них с главным министром давние счеты из-за председательства в фермерском кооперативе. Ракеш Ядав и Паппу Сингх перешли вслед за ним. В конце концов Икбал Миан исхитрился и убедил Салима Мохаммеда. Итого десять.

– Отличная работа, Трипурари. Но одного по-прежнему не хватает.

– Вы правы, Бхайя-джи. Я все испробовал; не представляю, па кого еще можно воздействовать. Прикидывал так и сяк… Этот одиннадцатый неуловимее Усамы бен Ладена. Что же нам делать?

Молчание.

– Знаете, Трипурари, в чем разница между лидером и последователями?

– В чем, Бхайя-джи?

– Последователь всегда идет по дороге, проторенной лидером. А тот по желанию создает новые пути. Вы слишком прямолинейно мыслите, не видите, что там, за поворотом. А я предвижу за три поворота вперед. Напомните-ка, кто из членов законодательного собрания в прошлом году приглашал нас отметить день рождения (если не ошибаюсь, трехлетие) своего сына в отеле «Кларке Аудх»?

– Ох, Бхайя-джи, столько воды с тех пор утекло. Дайте подумать. Прошлый год, январь… Вспомнил. Гопал Мани Трипатхи, правильно?

– Да, точно. Законодатель из… Барели, кажется. Его пытались прощупать?

– О чем вы, Бхайя-джи? Он же горой за нашего врага. Говорят, скоро станет министром лесного хозяйства. Как можно надеяться склонить его к измене?

– Отцовская любовь порой творит чудеса… (Молчание.) Ну? Что-нибудь посетило вашу светлую голову, или мне разжевать?

Молчание.

– Ни слова более, Бхайя-джи. Воистину, мне у вас учиться и учиться. Пошлем на дело Мухтара?

– Да, это его работа. Итак, одиннадцать человек у нас в кармане.

– Я звоню из Аллахабада. Гуру-джи хочет поговорить с министром внутренних дел Джаганнатхом Раем.

– О, сам Гуру-джи? Соединяю немедленно.

Гудки.

– Это правда вы, учитель?

– Джаганнатх, я в большой беде. Нужна ваша помощь.

– А что случилось, Гуру-джи? Я так беспокоился, когда узнал о том взрыве. Проклятые террористы, для них даже Магх-Мела – пустой звук!.. Однако Трипурари докладывал мне, что вы не пострадали.

– Да, Джаганнатх, по милости небес, меня не задело взрывом. Зато сегодня в моей штаб-квартире в Матхуре устроили обыск. Органы здравоохранения заявляют, будто бы травяные лечебные средства, что я давал своим ученикам, содержат кости людей и животных.

– Как могло такое случиться, Гуру-джи? Готов ручаться, это заговор многонациональных фармацевтических компаний, чьи лидеры вздумали вас опорочить.

– Вы читаете мои мысли, Джаганнатх. Но этого мало: три женщины, объявившие себя моими верными последовательницами, хотя я их в жизни не видел, подали ложные иски, обвинив меня в сексуальных домогательствах. Вы-то в курсе, что я веду аскетическую жизнь и принял обет целибата. Мне бы и в голову не пришла подобная мерзость. Однако полиция без колебаний выдала ордер на мой арест. Сейчас я в Аллахабаде, скрываюсь в доме одного из учеников. Что делать?

– Похоже, на вас устроили серьезную охоту, Гуру-джи.

– Думаю, это козни моих конкурентов, и первый на подозрении – негодяй Свами Брахмдео; вы знаете, тот, который водит близкую дружбу с главным министром. Это точно его рук дело. Вся надежда только на вас.

– Увы, Гуру-джи, даже мне не под силу предотвратить ваш арест, я ведь уже не министр внутренних дел. Правда, могу помочь устроить побег…

– Побег?

– Ну да. Немедленно отправляйтесь в Америку или Европу, иначе вам грозит от десяти до пятнадцати месяцев заключения. Общественные организации расплодились по всему штату, а они такой шум поднимают из-за этих самых сексуальных домогательств…

– Правда? Ну, тогда мне лучше поторопиться.

– Скажу моему человеку, чтобы в течение часа прибыл к вам с машиной и доставил на границу с Непалом. Доберетесь до Катманду – и летите в любую страну, где у вас открыта виза.

– Благодарю, Джаганнатх. Такие услуги не забываются. А можно еще одну просьбу?

– Разумеется, Гуру-джи.

– Самое святое, что у меня было, – это древний шивлинг,[120]120
  Шивлинг – в индуизме фаллический символ, олицетворяющий мужское животворящее начало Шивы, под которым ему поклоняются; изображается в виде каменного столба с закругленной верхушкой, часто черного цвета.


[Закрыть] подарок ученика из Тамил-Наду. Два дня назад, во время беспорядков после теракта, устроенного боевиками, в мою палатку забрался вор и выкрал его. Вот причина всех бед, свалившихся на меня, Шивлинг нужно вернуть во что бы то ни стало. Вы говорили, что всегда можете положиться на Генерального директора полиции. Будьте любезны, обратитесь к нему: пусть проведет расследование и найдет мою святыню. Возможно, она еще в Аллахабаде. А потом вы могли бы сохранить ее у себя до моего возвращения.

– Я бы с радостью, Гуру-джи, но вы, вероятно, не в курсе: послав меня в отставку, главный министр на какое-то время отстранил от дел Морию. У меня больше нет влияния на полицию.

– Аррэ, это ужасно. Не тревожьтесь, великий Шива все устроит как надо. Попомните мое слово, дни главного министра сочтены.

– Вашими бы устами…

– Хорошо, Джаганнатх, буду ждать, когда ваш человек выйдет на связь. Джай Шамбху.

– Джай Шамбху, Гуру-джи.

– Бхайя-джи, у меня две новости: хорошая и плохая.

– Начните с хорошей, Трипурари.

– Мы завербовали достаточно членов собрания, чтобы расколоть существующую партию и создать собственную.

– Превосходно. Сейчас же свезите их в мой гостевой домик в Бадауне и посадите под домашний арест. Мобильные телефоны у всех отобрать. Никакой связи с внешним миром. Вот когда я как новый главный министр поеду в резиденцию губернатора представляться членам законодательного собрания, тогда и выпустим.

– Уже сделано, Бхайя-джи. Всех отправил отдельным автобусом, под охраной.

– Тогда в чем плохая новость?

– Тивари-джи сообщил, что партии оппозиции решили отказать вам в поддержке.

– Как? Я же с каждым общался. Все были за. Тивари лично одобрил мой замысел.

– Вы здесь ни при чем. Бхайя-джи. Дело в вашем сыне.

– Что это значит?

– Видите ли, вся эта шумиха в прессе и на телевидении вокруг оправдания Вики… Общественность негодует. Законники поджали хвосты, не хотят мараться…

– Аррэ, да эти скоты и так замарались по уши. Куда уж сильнее?

– Знаю, Бхайя-джи, но это не пустая отговорка. Они на самом деле считают, что вам нужно переждать, залечь на дно, покуда страсти не поостынут. Тивари обещал поддержать ваше возвращение на прежний пост, но сейчас помогать не станет. Я беседовал кое с кем из Независимых, они такого же мнения. Вики – ваша самая большая помеха.

– И что же делать?

– Тивари готов пойти от вашего имени на поклон к главному министру и уладить это дело миром, если мы отстегнем ему один крор.

– Вот еще новости. С какой стати мне выкупать кресло, если оно и так мое по праву? В конце концов, не я же был под судом.

– Бывает, отцы расплачиваются за грехи сыновей. После вашей отставки, Бхайя-джи, мы все попали в уязвимое положение. В любое время главный министр может натравить на нас полицейских, и даже начальник главного полицейского управления теперь не поможет. По-моему, надо принять предложение Тивари.

– Ладно. Только скажи ему, что деньги придут не сразу.

– Прекрасно, Бхайя-джи. Вашего слова достаточно.

– Джанеман, ты все еще в Дели?

– Ну да. Вот где кипит настоящая жизнь. По сравнению с этим городом Лакхнау просто кладбище.

– Не говори так, Сима. Ведь я же здесь. И страшно скучаю. Даже мой Гуру-джи улетел куда-то далеко, в Ниггерланды.

– Нидерланды, господин министр, Нидерланды.

– «Нидер» или «Ниггер», какая разница? Меня волнует лишь одно. Скоро ты возвращаешься?

– Не очень.

– Тогда, может, мне приехать в Дели? Встретимся в какой-нибудь приличной гостинице…

– Нет-нет. Я позвоню, как только закончу работу.

– Хорошо, джанеман. Ну, поцелуй меня.

Звук поцелуя.

– Бхайя-джи, это Трипурари. Тивари звонил. Компромисс найден. Вам возвращают прежний пост, а вы отказываетесь от притязаний на кресло главного министра и публично выступаете в его поддержку.

– Черта с два я на это пойду.

– Бхайя-джи, разве у нас есть выбор? Мы ведь уже убедились: у вас достанет власти, чтобы сместить главного министра, однако не хватит пороха самому занять его место. Я вас прошу, соглашайтесь на эту мелкую уступку. Мы все распишем так, чтобы не уронить вашего достоинства.

– Как я жалею, что дожил до этого дня.

– Если бы не ваш сын Вики, вы бы нынче заняли желанное кресло и даже, кто знает, однажды сделались бы премьер-министром, а так… Придется немного умерить аппетит.

– Похоже, главный министр обошел меня в этом раунде.

– Не совсем. Я бы сказал: игра закончилась в его пользу. Задуманная вами операция привела к пату.

– Бхайя-джи никогда не сдается, Трипурари. Я еще объявлю шах и мат, вот увидите.

– С возвращеньицем на пост, пап. Здорово, что ты опять при делах. А то я купил себе «ламборгини» в Наиде – и не мог даже погонять по улицам как следует! (Смех.)

– Знал бы ты, Вики, сколько мне пришлось из-за тебя вынести. Не будь тебя, я бы теперь… Ладно, не стоит об этом. Значит, праздник двадцать третьего марта не отменяется?

– Ни за что, па. Пригласительные уже разосланы. Правда, моя безмозглая секретарша так напортачила… Взяла старый список – и вот полюбуйся: на вечеринку явятся людишки вроде Сингхании и Мохана Кумара. Может, позвонить им и отменить приглашения?

– Секретарш нужно выбирать с учетом их мозгов, а не внешних данных. Но приглашения отменять не дело. Наша культура такого не допускает.

– Да ведь Кумар свихнулся, а Сингхания перешел мне дорогу в бизнесе.

– Есть такая старая поговорка: «Держи товарищей при себе, а врагов – еще ближе». Да и Ганди-баба в изображении Мохана – недурное развлечение для гостей.

– Кстати, о Ганди. Пап, я могу не волноваться по поводу разговоров о пересмотре дела?

– Разговоры однажды утихнут. Вики. Все когда-нибудь сходит на нет, даже сыновья любовь к отцу.

– Это ты про деньги, что я не дал? До сих пор дуешься?

– Нет, Вики. Я никогда не живу прошлым.

– Между прочим, пап, знаешь девчонку по имени Сима Бишт?

– Да. Очень хорошо знаю. Репортерша с местного третьесортного телеканала «Машаал». А что?

– Вчера вечером она приезжала ко мне в усадьбу, сославшись на ваше знакомство.

– Да, она упоминала, что собирается в Дели. Хотела взять у тебя интервью?

– Нет, кое-что посущественнее. Напрашивалась на роль в новом фильме.

– И как же ты поступил?

– А как по-твоему? (Смех.) Смотрю: девчонка что надо. Даже уговаривать не пришлось.

Продолжительное молчание.

– Пап?

Конец связи.

– Привет. Это Сима. Два дня не могу дозвониться. Поздравляю вас, господин министр внутренних дел.

– Не смей мне звонить, дешевая шлюха!

Конец связи.

– Алло! Алло!

– Спасибо, что позвонили в гостиницу «Новотель». Чем могу быть полезна?

– Это 00-31-20-5411123?

– Верно, сэр. Так чем я могу…

– Соедините, пожалуйста, с номером пятьсот шестьдесят семь.

– Одну минуту, сэр. Соединяю.

Гудки.

– Алло. Кто это?

– Здравствуйте, могу я услышать Гуру-джи?

– Он очень занят и не желает, чтобы его беспокоили.

– Знаю. Скажите, что звонит Джаганнатх Рай из Лакхнау. Это очень срочно.

– (Шепотом.) Гуру-джи, тут какой-то Рай. Говорит, по срочному делу.

– Дай трубку и уйди пока в душ. (Пауза.) Алло, Джаганнатх. От вас даже в Амстердаме не скроешься? (Смех.) Джай Шамбху.

– Джай Шамбху, Гуру-джи. А кто эта женщина, взявшая трубку?

– Это… сестра Рина. Координирует мои европейские операции. Лучше поговорим о вас. Как поживаете?

– Последние дни меня терзают черные мысли.

– Ничего удивительного. Человек, не посвященный в глубинные таинства бытия, обречен страдать от своей негативной энергии.

– Я чувствую, что теряю дорогу, и только вы мне укажете верный путь. Как Арджуна некогда пришел к богу Кришне на поле битвы при Курукшетре[121]121
  Джаганнатх ссылается на события индуистского эпоса «Махабхарата».


[Закрыть] за советом, так я прибегаю к вашей помощи, Гуру-джи, хотя между нами тысячи миль.

– «От гнева бывает заблуждение, от заблуждения – помрачнение памяти, от помрачнения памяти – гибель познания, от гибели познанья погибает сам человек».[122]122
  Здесь и далее в разговоре: цитаты из «Бхагаватгиты».


[Закрыть] Вас что-то разгневало, Джаганнатх?

– Очень многое, Гуру-джи. Знаю, вы постоянно учите меня не беспокоиться, но что же делать? В политике без этого нельзя.

– Расскажите, как идет ваша битва за кресло главного министра? В «Таймс-оф-Индия» пишут, что вы получили поддержку большинства членов законодательного собрания.

– Это старые новости, Гуру-джи. Теперь я снова министр внутренних дел.

– О, превосходно. Стало быть, я могу возвращаться в Индию? Вы ведь отмените ордер на мой арест?

– В ближайшее время не получится, Гуру-джи. Возникли некоторые затруднения. Но я просчитал, как с ними справиться, и скоро стану главным министром.

– Хорошо. Вот тогда и вернусь. А что вы задумали?

– Не хочу вдаваться в подробности. Меня сейчас волнует куда более важный вопрос. Объясните мне, что есть жизнь, существование? Я хочу понять.

– (Смех.) Все хотят.

– Гуру-джи, вы давно меня знаете. Еще с той поры, когда я не лез в политику. Скажите, убить кого-нибудь – это худшее из деяний?

– (Смех.) Кого убить? Бренную оболочку? Джаганнатх, я много раз говорил вам: подобно вселенной, тело всего лишь митхия, ложное убеждение, как существование кроличьего рога или воды в мираже. Не долго ему пребывать в этом мире. Рано или поздно все умирают.

– Почему же тогда мы скорбим об усопших?

– «Для рожденного смерть неизбежна, неизбежно рождение для умершего. Поэтому не следует скорбеть о неизбежном».

– И даже если оболочка погибнет, душа будет жить?

– Совершенно верно. «Атма не рождается и никогда не умирает. Она не возникала, не возникает и не возникнет. Она нерожденная, вечная, постоянная и древнейшая. Она не погибает, когда убивают тело».

– Значит, убитый на самом деле не умирает, а просто вселяется в новое тело?

– Именно. «Как может человек, знающий, что душа неразрушима, вечна, нерожденна и неизменна, убить или заставить кого-либо убивать?»

– А если сгубить родного тебе человека?

– Родство – это тоже иллюзия. Суть учения истинного йога – «отрешенность, отсутствие привязанности к сыну, жене, дому и прочему, постоянная уравновешенность мысли».

– Вы разрешили мои сомнения, Гуру-джи. Сняли бремя с моей души.

– Помните, что ответил Арджуне Кришна: «Не печалься, я освобожу тебя от всех грехов».

– Вы меня в самом деле освободили, Гуру-джи.

– Мне пора, Джаганнатх. Сегодня я выступаю с речью. И пожалуйста, сделайте что-нибудь с этим ордером на арест. Не могу же я оставаться здесь вечно. Срок шенгенской визы истекает через два месяца. Я слышал, на днях этот прохвост Брахмдео в интервью на «Девоушн ченел» позволял себе самые разные намеки в мой адрес. Получается, я не зря его подозревал.

– Не беспокойтесь, Гуру-джи. Как только я стану главным министром, в тот же день выдам ордер на его арест. Джай Шамбху.

– Джай Шамбху.

– Мухтар!

– Да, босс?

– Ты сейчас в Лакхнау?

– Да, босс.

– Скажи, Мухтар, ты правоверный мусульманин?

– Не сказал бы. Впрочем, я почти каждую пятницу совершаю намаз.

– Но тебе знакома идея искупительной жертвы? Ты когда-нибудь слышал историю Ибрагима?

– Ну, я же мусульманин. Этот великий человек был готов отдать своего сына, чтобы угодить Аллаху.

– Уверен, ему пришлось нелегко. Вот и мне сейчас тоже сложно. У меня для тебя работа, Мухтар.

– Хукум.[123]123
  Приказывайте.


[Закрыть] Всегда готов услужить. Одно ваше слово…

– Это нетелефонный разговор. Можешь прямо сейчас приехать ко мне?

– Уже еду, босс. Кхуда хафиз.

– Кхуда хафиз.

11. Невеста по переписке

Самолет компании «Юнайтед эйрлайнз» коснулся посадочной полосы нью-делийского аэропорта в пятнадцать часов десять минут. Все пассажиры так ломанулись наружу, словно там раздавали бесплатные конфетки. Я не спеша убрал к себе в сумку занятный журнал и бумагу с описанием правил безопасности, а потом, когда все разошлись, успел даже наведаться в туалет. У стойки паспортного контроля к моему приходу выросла жуткая очередь, да еще сам контролер копошился, будто трехногая черепаха. Чуть ли не каждые десять минут отходил выпить чая или поболтать с приятелями.

– Добрый день, сэр. – Мужчина раскрыл мой паспорт, посмотрел на меня, на фото, опять на меня. – Это ваш документ?

– Ага, – подтвердил я.

– Что-то вы на себя не похожи.

– Ну, мама велела сдать самую лучшую карточку. Это лучшая. Просто я тогда учился в средней школе…

– Пожалуйста, подождите здесь, – произнес мужчина и отошел потолковать со своим начальником. Через десять минут он вернулся. – Прошу прощения, мы не можем пустить вас на территорию Индии. Есть подозрение, что вы воспользовались фальшивым документом. Вас депортируют обратно в Соединенные Штаты. – Работник таможни вернул мне паспорт и указал в дальний угол. – Сядьте туда, на скамейку.

– Что?! – завопил я. – Шутите? У меня тут скоро свадьба.

Он покачал головой:

– Ничего не могу поделать.

– Пожалуйста, только не это. Я так долго летел из самогó Уэйко, чтобы увидеть невесту. Неужели ничего нельзя придумать? – взмолился я.

– Ну… – Он огляделся по сторонам, словно кто-нибудь мог нас подслушать. – Я бы, пожалуй, помог, если вы поможете мне.

– Для вас – все, что угодно.

– Знаете, я собираю иностранную валюту, – зашептал работник таможни. – Американские купюры у меня уже есть, не хватает только одной – стодолларовой. У вас не найдется такой? А то положили бы в паспорт и дали бы мне.

Возблагодарив Господа за то, что этот коллекционер не потребовал тысячную бумажку (самому бы взглянуть на такую), я поспешил достать сотенную купюру, сунул ее в паспорт и протянул таможеннику. Тот расторопно поставил печать и вернул документ.

– Приятного пребывания в Индии, мистер Пейдж. – улыбнулся он.

Я раскрыл паспорт. Зелененькая бесследно исчезла.

Двадцать минут ушло на то, чтобы выудить свой «Делси»[124]124
  «Делси» является одним из мировых лидеров по производству багажной продукции.


[Закрыть] из нагромождения чемоданов и сумок, катающихся по кругу, точно на карусели. Еще десять – на то, чтобы обменять немного валюты. И вот я с растрепанными, как у длиннохвостой кошки в комнате, полной кресел-качалок, нервами вышел из терминала.

Индия встретила нового гостя дуновением знойного ветра, горячего, как перченая запеканка. Передо мной была огромная толпа. Люди кричали, махали руками. Водители в униформах суетились под истошный вой автомобильных гудков, держа над головами приветственные таблички; мужчины в коричневых рубашках приставали ко всем с вопросом: «Такси? Такси?»

В этой суматошной толчее я принялся разыскивать Сапну. Аэропорт был полон девушек, но ни одна из них не походила на мою нареченную невесту.

Целых три часа я проторчал у обочины. Любимая так и не появилась. Все пассажиры моего рейса уже разошлись. Здание аэропорта наполовину опустело. А что, если Сапна ждет меня снаружи? Я зашагал на стоянку такси – и вдруг увидел ее. Сапна стояла в красном сари, приветственно сложив перед собой руки. Шея моей любимой была богато увешана золотом, на лице застыла приветственная улыбка… А рядом на фанерном щите было написано большими синими буквами: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИНДИЮ».

Я вообще-то не из породы плакс (последний раз по-настоящему проливал слезы в девяносто восьмом году, когда Мэнкайн, он же Мик Фоли, проиграл Гробовщику[125]125
  Гробовщик (The Undertaker); настоящее имя – Марк Уильям; известный рестлер.


[Закрыть] в знаменитом бою ВФР[126]126
  ВФР – всемирная федерация рестлинга.


[Закрыть] «Ад в клетке»), но в ту роковую минуту у меня в горле словно застрял огромный ком. Хотелось броситься к маме и, уткнувшись лицом ей в колени, выплакать свое горе. Лучше бы таможенник отослал меня обратно тем же самолетом. Лучше бы я никогда не прилетал в эту страну. Но что же делать: сам заварил кашу, самому и расхлебывать. Смеркалось; настало время где-то устроиться на ночлег. Пришлось мне медленно и уныло брести на стоянку.

– Можете доставить меня в какой-нибудь недорогой отель? – обратился я к джентльмену в тюрбане, с густыми черными усами и бородой.

– Конечно, сэр. Я знаю отличное место, как раз то, что нужно. Вы из какой страны будете?

– Америка, – отозвался я.

– Люблю американцев. – Он закивал. – Половина моей деревни живет в Нью-Джерси. А вы первый раз в нашем городе?

– Я вообще никогда не был в Индии.

– Ну тогда, сэр, милости просим. – Он распахнул передо мной заднюю дверь и убрал мою сумку с чемоданом в багажник.

Обшарпанные сиденья в машине источали какой-то странный и неприятный – масляный, что ли? – запах. Приборную доску украшали картинки с изображением длиннобородых седых стариков.[127]127
  Изображения гуру-сикхов.


[Закрыть] Водитель обнулил счетчик, и такси тронулось с места.

Нью-Дели показался мне крупным городом, по крайней мере крупнее Уэйко. Движение здесь прямо-таки бурлило. Автомобили, автобусы, велосипеды, скутеры, мотоциклы, а также чудные устройства, которые мой таксист называл авторикшами, – все они проносились по улицам, не задевая друг друга и не калеча простых пешеходов. Неожиданно впереди показался огромный лениво бредущий слон.

– Эй, а он что, из зоопарка сбежал? – изумился я.

– Нет, сэр, – засмеялся водитель. – Зоопарки нам не нужны. Все, что душе угодно, само расхаживает по городу. Вон там, например, смотрите. – Он указал куда-то вперед. – Великолепные буйволы с коровами.

Мы мчались как сумасшедшие около двух часов. В какой-то момент мне почудилось, будто машина вернулась к аэропорту. Я уже начал волноваться, однако водитель только смеялся в ответ.

– Просто аэродром далеко расположен от города, почти в сотне миль. Но не извольте беспокоиться, скоро приедем. Учитесь терпению, сэр: вы же в Индии.

Наконец он доставил меня на рынок, залитый сиянием желтых лампочек и белых светящихся трубок. Узкие проходы кишели людьми и коровами. Мужчины в покрытых пылью одеждах катили деревянные тележки, до краев нагруженные дутыми мешками. Кругом так и сновали авторикши, похожие на заводные автомобильчики. Обычные рикши скрипели под тяжестью толстых дамочек-пассажирок. Велосипедисты искусно лавировали между рядами, позвякивая тонкими звоночками. Повсюду теснились мелкие лавки, где продавались плоды, продукты, книги и телевизоры. Каждый свободный клочок пространства занимали щиты с рекламой потолочных вентиляторов, ароматических масел и разного прочего товара. Жутковато было смотреть, как они нависали над суетящимися внизу людьми – того и гляди, пришибут.

Водитель остановился перед обшарпанным желтым зданием с вывеской «Пансион Руби, Пахаргандж». Чуть ниже было написано: «Скромные раскошные гигинические намера для турристоф».

– Вот ваш отель, сэр. Очень хороший и по доступной пене, – сказал таксист и взял с меня тысячу рупий.

Я уже собирался войти, когда на пути возникла большая тучная корова.

– Кыш, – отмахнулся я, но скотина лишь головой покачала.

Я подтолкнул ее сумкой – и, не успев опомниться, пролетел вверх тормашками, с грохотом врезавшись головой в припаркованный велосипед. А корова уже стояла надо мной, пыхтела и била копытами землю. Я огляделся в поисках помощи, однако люди вокруг только знай себе хохотали. Тогда я медленно встал, отряхнул запылившиеся штаны и попробовал было снова войти в гостиницу, но вредная скотина отказывалась меня пропускать. Пристала как банный лист.

На мое счастье, мимо как раз проходил торговец с тележкой, полной бананов. Корова ушла за ним, а я поспешил укрыться за дверью.

Холл отеля украшали потрепанная зеленая софа, пыльный красный ковер и полузасохшие растения. Управляющий, скользкий типчик с набриолиненной шевелюрой, приветствовал меня словами:

– Добро пожаловать в наш пятизвездочный пансион, – после чего попросил две тысячи рупий в задаток, на неделю вперед, и без проволочек выдал мне ключ от четыреста одиннадцатого номера.

Какой-то парень в грязных подштанниках подхватил мой чемодан и пошел впереди, показывая дорогу, по скрипучей лестнице вверх, на третий этаж.

Комната оказалась чуть побольше медвежьей берлоги и вообще не ахти – одна кровать, шкаф, маленький столик и стул. Серые стены, дешевый ковер на полу. В смежной уборной – пахучий толчок, раковина, ведро и кувшин.

– Завтрак у нас подают в гостиной с телевизором, с семи утра до половины восьмого, – сообщил юноша, опуская мой чемодан на пол. – Что-нибудь еще? Хотите еды? Девчонок? Курева? Коки?

Я обдумал предложенный выбор.

– От коки, пожалуй, не откажусь.

– Пожалуйста, пятьсот рупий. – Он протянул пустую ладонь.

Ничего себе, это вам даже не десять долларов за банку! Мне все меньше и меньше нравились местные цены. Но что поделать, пришлось расстаться с деньгами.

Когда парень ушел, я отдернул темно-зеленые занавески, чтобы полюбоваться видом из окна. Перед глазами провисла путаница из кабелей, протянувшихся между зданиями над улицей. Всей этой проводки хватило бы, чтобы закоротить целый Техас. Воздух пропитывала какая-то черная гарь. Внизу под моим окном двое вышли на крышу и громко ругались между собой. Где-то играло радио, передавая песни на хинди. Интересно, как я усну, если этот гам и ночью не прекратится?..

Через десять минут посыльный вернулся и вручил мне прозрачный пакетик со странным белым порошком.

– Какого черта? – удивился я. – Тебя просили достать коки.

– Это и есть кока. Высший сорт. Чище не бывает, – ответил он и удрал за дверь.

– Эй, погоди! – крикнул я, но его уже и след простыл.

Я принюхался к порошку. По запаху – ничего общего с кокой. Может, его размешать с водой?.. Тут мою дверь кто-то вышиб ударом ноги, и в номер ввалился полицейский-тяжеловес.

– Ни с места, мистер, – объявил он гробовым голосом. – Что у вас в кулаке?

– Не в курсе. Заказывал коку, а получил вот это, – ответил я, разводя руками.

– Ага! Значит, не отрицаете! Вы требовали достать кокаин.

– В смысле? Какой еще кокаин?

– Не разыгрывайте святую невинность. В наших краях, если просят курева, значит, имеют в виду марихуану. А если коки – то кокаин. Да будет вам известно, что в Индии это серьезное уголовное преступление, карающееся десятью годами лишения свободы.

Десять лет в каталажке – и все из-за коки? Я прямо чуть не пукнул.

– Ладно, пройдемте со мной в участок, – потребовал коп, доставая наручники.

Мне как-то сразу поплохело, но вдруг в голове что-то щелкнуло: вспомнился случай в аэропорту. Мигом выхватив из кармана стодолларовую купюру, я помахал ею перед носом служителя закона:

– Скажите, а вы, случайно, не собираете американские доллары? Хотите, подарю для коллекции?

Глаза полицейского заблестели. Он жадно хрюкнул и отнял бумажку.

– На этот раз прощаю. Только чтобы никакой больше наркоты, вы же в Индии, – предостерег он, после чего спрятал пакетик в карман и удалился, постукивая бамбуковой дубинкой по ступеням.

А я рухнул на постель, чувствуя себя совершенно измученным после всего, что произошло за день. Надо же было столько успеть – впервые вылететь за границу, пережить обман любимой девушки, чуть не оказаться отосланным обратно в Штаты, столкнуться с бодливой коровой и едва избежать ареста.

Я вынул коричневую папку и разложил перед собой злосчастные фотокарточки. Мне очень хотелось взглянуть в глаза этой девушке – Сапне, или Шабнам, – и спросить: «За что ты так со мной?»

Наутро меня разбудило шумное хлопанье крыльев. Открыв глаза, я увидел двух голубей, сношавшихся перед моей кроватью, прогнал их за окошко и выглянул на улицу. Солнце еще не всходило, но для жителей улицы день уже начался. Маленькие девочки в платьицах торопились наполнить из гидранта пластиковые бутылки, лежавшие перед ними высокой грудой. Один мужчина принимал душ прямо на тротуаре – намылился, не снимая полосатых кальсон, и, зачерпнув из пластмассового ведра, опрокинул на себя кувшин воды.

Я тоже чуть погодя разделся, сунулся в ванную и повернул рукоятку смесителя до упора. Из крана закапала тонкая струйка тепловатой водички. Через пять минут и она иссякла, а ведь я только наполовину вымылся. Зато мне теперь было ясно, что в этом городе воду нужно ценить на вес золота.