Текст книги "Шесть подозреваемых"

Автор книги: Викас Сваруп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Тут мои мысли прерывает вонючий попрошайка с увечной кистью – ходячее напоминание о том, что я снова в Индии. Он приближается, падает к моим ногам, вцепляется в них, как пиявка, и начинает умолять:

– Я три дня ничего не ел. Дайте, пожалуйста, немного денег.

Порывшись в кармане, я достаю несколько мелких монет, чтобы от него отделаться, и тороплюсь укрыться в безлюдном переулке. Надо переодеться и принять свой обычный вид. Сегодня Виджай Сингх повеселился на славу. Настало время Мунне Мобильнику поймать автобус, вернуться домой и отоспаться.

Мама давно уже смотрит десятый сон, чего не скажешь о Чампи.

– У тебя изменился запах – заявляет она с порога, едвалишь я возникаю в дверях.

Просто мурашки по коже. С Чампи всегда так. Может, она и слепая, но видит больше нас, двуглазых.

– Да, это новый одеколон.

– И, судя по аромату, не из дешевых. Похоже, ты начал сорить деньгами.

– Да ладно, уже десять дней прошло.

– Ты с кем-то встречаешься?

– Что?

– Я уловила запах девушки на твоей одежде.

Что тут скажешь? Моя сестра – королева интуиции.

Подождав, пока она ляжет спать, я достаю дипломат, чтобы вновь насладиться приятным трепетом и проверить, сколько денег осталось. Однако и на сей раз моей затес не суждено увенчаться успехом. Нет, я, конечно, умею считать, просто сегодня мой ум занимают совсем другие цифры. Номер мобильника Риту.

Ясно как день: я без ума от ее красоты. Внутри, словно разбуженная змея, шевелится старое, полузабытое желание – соблазнить богатую мемсахиб. Интересно, когда лучше ей позвонить? Завтра, пожалуй, рано: потороплюсь – испорчу все дело. Но и затягивать нельзя, чтобы не показаться заносчивым, безразличным…

И вдруг до меня доходит: откуда звонить, если я до сих пор хожу без телефона? Наутро иду в гипермаркет и покупаю «Нокиа-1110», чтобы не возбуждать подозрений. Это совсем дешевая модель, точно такой же пользуются и уличный торговец табаком, и рабочий из прачечной по соседству. Странное ощущение: впервые в жизни приобретаю мобильник за собственные деньги. Они же теперь мои, верно?

Все-таки здорово эта Риту меня зацепила: едва поставив себе сим-карту, я уже через десять минут ловлю себя на том, что набираю ее номер.

Девушка сразу снимает трубку, словно только и ждала моего звонка.

– Привет, Риту. Это Виджай Сингх, – говорю я с легкой запинкой.

– Привет, Виджай, – отвечает она с еле заметной робостью.

Я неловко молчу. Как же быть дальше? Мне еще никогда не приходилось болтать по телефону с богатой девушкой. Что может нравиться такой, как она? В голову приходит лишь одно…

– Хочешь сходить за покупками? – вырывается у меня. Теперь уже умолкает она, обдумывая мое предложение.

– Ну да. Было бы неплохо. Куда предлагаешь пойти?

– А ты где?

К моему изумлению, она отвечает:

– В Мехраули.

– Вот это совпадение! И я здесь живу. Давай прогуляемся но комплексу «Амбавата»? Там полно модных бутиков.

– Нет, – возражает Риту после очередной паузы. – Уж лучше где-нибудь подальше отсюда. Может, на площади Коннаут?

– Согласен. Я там постоянно бываю.

– Хорошо. Ну что, увидимся в три часа?

– Где?

– Я знаю только ресторан «Уимпи» – однажды ездила туда вместе с Малини.

– Замечательно. Я помню это место. До встречи в три.

Уже во время этого разговора я просчитал мисс Риту и набросал черновой план соблазнения. Дело ясное: мне попалась провинциалочка, вздумавшая втайне от родителей искать немудреных утех большого порочного города. Почему бы ей не завязать маленькую интрижку с собратом-тхакуром! Ради такой смазливой цыпочки и двадцати тысяч не жалко. Повожу красотку по магазинам, ошеломлю своей экстравагантностью, а потом затащу в постель!

***

Первым делом я обзавожусь новой фланелевой рубашкой и вельветовыми брюками в рубчик из «Метрополитен шоппинг молл»: не появляться же перед Риту в одной и той же одежде два вечера подряд. Затем, повинуясь капризу, захожу в мульти-плекс посмотреть иностранный фильм. Правда, фразы я понимаю обрывками, с пятого на десятое, но как приятно и сладко полтора часа напролет слушать английскую речь из уст белокожих актеров. В некотором смысле это помогает мне подготовиться к свиданию с богатой цыпочкой. Покинув кинотеатр, я надеваю темные очки и ловлю авторикшу.

Без четверти три я стою на ступенях «Уимпи» и жду. Риту подъезжает на площадь Коннаут с небольшим опозданием, причем уже на другой машине – на блестящем сером «Мерседесе SLK 350». Зато на переднем сиденье устроился все тот же высокий усатый охранник с автоматом Калашникова наперевес.

Риту выходит из салона и, сказав пару слов охраннику, отпускает автомобиль. Сегодня на ней белоснежная чуридар-пиджама[104]104
  Чуридар-пиджама – рубаха и узкие штаны, собирающиеся у щиколоток в складки, похожие на браслеты (на хинди – «чури»). Относится как к мужской, так и к женской одежде.


[Закрыть] и камиз. Грудь целомудренно прикрывает наброшенный красный чунни.[105]105
  Чунни – длинный отрез ткани, используемый как шарф для прикрытия выреза салвар-камиза или в качестве покрывала – тогда набрасывается на голову в комплекте с лехенга-чоли или все с тем же салвар-камизом.


[Закрыть] При солнечном свете красота этой девушки еще ослепительнее. Любуясь нежными чертами ее лица и точеной шеей, я готов от души позавидовать собственной удаче.

Риту сразу же замечает меня, и на ее губах появляется теплая улыбка.

– Привет, Виджай, – здоровается она, подозрительно поглядывая по сторонам.

Боится, не следит ли за ней кто-нибудь из родственников?..

По-моему, настало время разузнать о ее семье побольше.

– Вчера ты тоже приехала с автоматчиком. Зачем это тебе?

– Отец заставляет. Волнуется за мою безопасность.

– Он у тебя крупный бизнесмен?

– Вроде того, – морщится девушка и торопится переменить тему: – А что ты собирался купить?

– Мне ничего не нужно. Покупать будешь ты, – говорю я и отвожу ее в бутик с отличным кондиционером, где продаются дорогие фирменные шмотки.

Риту перебирает вешалки, смотрит на ценники, а потом закатывает глаза.

– Ну и цены у них! В Лакхнау на те же деньги можно купить в десять раз больше.

– Но мы же в Дели. Это столичные цены. Не бери в голову, я сегодня за все плачу. – В моем голосе звучит наглая самоуверенность мужчины, у которого по брючным карманам рассовано сто тысяч рупий.

Она как-то странно смотрит на меня.

– Аррэ, с чего это вдруг? Ты что, мой брат?

От ее последнего слова – «брат» – меня немного коробит. Я смотрю ей в глаза, такие искренние и чистые, и начинаю сомневаться, не ошибся ли, когда оценивал эту девушку. Дорого же мне обойдется такая ошибка.

– Ладно, зайдем сюда. – Я указываю на соседний зал, на витрине которого написано: «Распродажа».

Риту качает головой:

– Все эти распродажи – сплошное надувательство. Лучше бы нам заглянуть на Палика-базар – говорят, на рынке расценки разумнее.

Раз уж она сама хочет раза в два сократить расходы на собственное соблазнение, к чему спорить? И я веду ее к подземному рынку посередине парка, где в мелких лавочках продают одежду, электронику и разные безделушки. Торговцы, в основном неопрятная голытьба и студенты колледжей, прямо-таки не дают прохода. Меня моментально примечают хитроглазые владельцы лотков, заставленных рядами CD и DVD-дисков. Со всех сторон слышится шепот: «Клубнички не желаете, сэр? Что-нибудь погорячее? Вы будете очень довольны!..» Скоро я начинаю задыхаться в затхлой атмосфере подземки, а вот моя спутница очарована яркими огнями пестрых палаток. Проворно изучив местное предложение, она выносит вердикт: конечно, на аминабадском рынке в Лакхнау цены гораздо скромнее, зато здесь выбор лучше. Как и положено провинциалке, Риту не обращает внимания на джинсы с маечками, а решительно направляется туда, где развешана индийская дамская одежда. И потом битых полчаса торгуется с мужчиной средних лет из-за пары салваров-камизов. Она хочет взять их за триста, а продавец требует пятьсот. В конце концов они сходятся на трехстах семидесяти пяти. Риту без колебаний отказывается взять у меня бумажку в пять сотен рупий, достает из сумочки потертый дамский бумажник и расплачивается собственными деньгами. Подобная щепетильность меня впечатляет – и в то же самое время настораживает.

У выхода номер три ко мне прилипает один долговязый парень со связкой ремней на спине.

– Фирменный товар, сахиб, настоящий импорт. На площади Коннаут такие по тысяче, а здесь – по двести.

Я отмахиваюсь, но парень продолжает совать мне под нос пряжку с надписью «Ли».

– Да вы взгляните, – не отстает он и, щелкая зажигалкой, пытается подпалить край ремня. – Смотрите, Сахиб, натуральная кожа!

– Не заливай, – усмехаюсь я. – Это ледерин, дешевка.

– Что вы, сэр. Чистая кожа. Ладно, только ради вас – берите по сотне.

– Не надо, – отказываюсь я.

– Пожалуйста, сахиб, возьмите хотя бы одну штуку! – умоляет он. – Уступлю вам по пятьдесят.

– Пятьдесят рупий? – переспрашивает Риту. – Вполне разумная цена.

– Видите? Даже мемсахиб хочет, чтобы вы купили ремень. Берите, и да соединит Господь вашу пару вместе навеки! – восклицает он с пылом бывалого попрошайки.

По лицу моей спутницы разливается нежный румянец – верный признак того, что она испытывает ко мне отнюдь не сестринские чувства. Ухмыльнувшись, я достаю бумажку в полсотни рупий.

– На, возьми. Ремень можешь оставить себе. Иди и помни, как повстречал на рынке богатого парня.

Тот с изумленным видом принимает подарок, а Риту дергает меня за руку:

– Ты что, со всеми бедняками такой щедрый?

– Да нет, – небрежно бросаю я. – Но ведь он воззвал к самому Господу, как было не уважить?

Девушка снова краснеет, и по моей спине пробегают мурашки желания. Кажется, я нащупал верный путь, и этот поход за покупками выльется во что-нибудь запоминающееся. Риту ныряет в следующую палатку с одеждой. А я соображаю, в какой бы отель ее отвезти.

И когда она возвращается, перехожу в наступление:

– Может, выпьем кофе?

Девушка удивленно склоняет голову набок.

– Что, здесь?

– Нет. В каком-нибудь отеле неподалеку.

Риту медлит, потом смотрит на часы:

– Боже мой, уже без четверти пять. Рам Сингх уверен, что я вернусь к пяти часам.

– Кто это – Рам Сингх?

– Телохранитель. Надо срочно вернуться к «Уимпи», пока он за мной не приехал. Ну, мне пора, Виджай.

А может, Риту вовсе не так уж наивна, как кажется? И наживку не заглотила. Неужели сумела разглядеть сквозь темные очки мои настоящие намерения? Чтобы скрыть разочарование, я прикидываюсь воплощенной галантностью.

– Конечно, нет проблем. Идем, провожу.

Она опускает глаза.

– Я бы предпочла вернуться одна.

– Хорошо, – киваю я. – Когда мы снова встретимся?

– Я позвоню. Твой номер теперь у меня в мобильнике. До свидания, Виджай.

Проходит неделя, а от Риту ни слуху ни духу. Каждый раз, когда я пытаюсь ей дозвониться, в трубке звучит записанный на пленку голос, который сообщает, что абонент недоступен. Может, она уехала из Дели обратно в Лакхнау? Мне остается только умирать от любопытства. Что это за красотка, что разъезжает подобно принцессе, а закупается на рынке, словно босячка? И я отправляюсь на разведку, брожу по окрестностям в надежде увидеть у какого-нибудь богатого особняка один из автомобилей Риту, но большинство домов огорожены высокими железными заборами, а стражники у ворот не слишком жалуют шатающихся рядом зевак.

И вот когда я почти потерял надежду на новую встречу, Риту сама звонит мне.

– Привет, Виджай.

От ее нежного голоса у меня начинает кружиться голова.

– Где ты была все это время? Я с ума сходил, пока пытался тебе дозвониться.

– Мы с мамой уезжали в Фаррухабад. Только сегодня вернулись.

– Я скучал.

– Я тоже скучала. Хочешь, пообедаем вместе?

– Пообедать? Конечно.

– Куда предлагаешь пойти? – спрашивает она.

Будь моя воля – повел бы ее в какую-нибудь уютную индийскую забегаловку вроде «Джаба дяди»,[106]106
  «Джаба дяди» – знаменитая придорожная закусочная на площади Коннаут в Нью-Дели, где подают блюда настоящей индийской кухни.


[Закрыть] но такие породистые цыпочки, как она, предпочитают ходить по модным ресторанам, где подают что угодно, только не дал роти. Напрягаю мозти, пытаясь припомнить подходящее место с экзотической едой. Вспоминается только угловая лавка неподалеку от храма: там можно отведать жирный овощной чоу-мейн.[107]107
  Чоу-мейн – китайское рагу из курицы или говядины с лапшой.


[Закрыть]

– Как насчет китайской кухни? – говорю я навскидку.

– Тебе нравится китайская кухня?

– Обожаю.

– Я тоже! – взвизгивает она.

– Давай тогда пойдем в лучший китайский ресторан в Дели. В какой-нибудь пятизвездочный отель.

– Это, наверное, стоит кучу денег.

– Не беспокойся. Я угощаю.

– Хорошо. Тогда встречаемся в час у «Хаус-оф-Мин».

– Договорились, – соглашаюсь я.

А потом битых полчаса выясняю, где находится этот самый «Хаус-оф-Мин». Наконец оператор службы справочного стола любезно подсказывает адрес и дорогу. Заведение оказывается роскошным китайским рестораном, расположенным в гостинице «Тадж-Махал» на Мэнсинг-роуд.

Без четверти час такси останавливается у крытого портика пятизвездочной гостиницы. Я выхожу из салона, одетый в рубашку «Ван Хьюзен» и джинсы «Леви Стросс». Внушительного вида швейцар в цветастом тюрбане и белоснежной униформе с медными пуговицами приветствует меня и распахивает стеклянную дверь. Передо мной открывается роскошно украшенный зал с мраморным полом, покрытым затейливыми узорами. Элегантно одетые женщины и мужчины сидят на диванчиках, приглушенно переговариваясь между собой. Где-то негромко играют невидимые инструменты. С потолка свисает массивная люстра. В вестибюле есть даже маленький искусственный пруд с лотосами.

Все это грозное, выставленное напоказ великолепие заставляет меня испуганно замереть на месте на несколько минут. Потом появляется дежурная по этажу и показывает мне дорогу в ресторан. Здесь многолюдно. Под потолком из дерева светятся бронзовые фонарики. По стенам нарисованы огнедышащие драконы. Рядом с квадратными, покрытыми слюдой столиками красуются элегантные черные стулья с высокими спинками.

Молоденькая узкоглазая официантка в облегающем длинном платье с разрезами (оно синего цвета и тоже все в с драконах) встречает меня с такой неподдельной, бурной радостью, словно уверена, что ее ждут щедрые чаевые, и, усадив за тихий свободный столик в углу, вручает толстое меню в кожаном переплете. При первом же взгляде на цены я готов поперхнуться.

Ровно в час появляется Риту в компании вооруженного спецназовца; тот провожает ее до дверей ресторана и невозмутимо уходит. Сегодня на ней лазурный салвар-камиз с утонченной вышивкой. При появлении Риту многие оборачиваются в ее сторону. Какие-то (судя по виду) большие начальники за соседним столом завистливо косятся на меня, когда она усаживается рядом и кладет свою сумочку.

Тут рядом возникает официантка, чтобы принять заказ.

– Что будешь есть? – спрашивает Риту.

– То же, что и ты.

– Ты здесь прежде бывал?

– Да. Несколько раз.

– И какое у тебя любимое блюдо?

После секундного замешательства я спасаю положение, выпалив единственное название, которое помню:

– Лапша «Магги»!

– Ну и шуточки у тебя! – смеется она и заказывает пару супов и еще каких-то странно звучащих блюд. А после ухода официантки поворачивается ко мне: – Виджай, ты так и не рассказал толком, чем занимаешься?

– Я уже говорил, импорт-экспорт.

– Ну а что именно за товар?

– Тара.

– Тара?

– Да. Я владею тарным заводом на Эм-Джи-роуд.

– Мило. А где ты живешь в Мехраули?

К этому вопросу я успел подготовиться.

– У нас четырехкомнатная квартира на Рамоджи-роуд.

– У тебя много родных?

– Только сестра и мама.

– А сестра замужем?

– Нет, пока нет. Но хватит уже о моей семье. Давай поговорим о твоей.

– Что тебя интересует?

– Все.

В ее пристальном взгляде сквозит не то мольба, не то отчаяние.

– Может, как-нибудь в другой раз?

– Почему не теперь?

– Просто нет настроения. Честное слово, Виджай, когда я узнаю тебя поближе, то все расскажу.

– Ладно. – Я пожимаю плечами. – Раз уж тебе так хочется.

Риту берет меня за руку и легко пожимает ее.

– Спасибо за понимание.

Официантка приносит водянистый бульон, в котором плавают какие-то склизкие пакетики.

– Ван-тон суп,[108]108
  Ван-тон суп – суп с мясными пельменями, морковью и капустой.


[Закрыть] – объявляет она.

– Слушай, а какой фильм с Шабнам Саксеной тебе больше всего нравится? – спрашивает Риту, принимаясь за еду.

Ужин проходит среди разговоров, шуток и беззаботного смеха, с легким налетом кокетливого флирта. В такой чудесный вечер мое настроение омрачает лишь баснословный счет – целых девять тысяч рупий, включая чаевые. Я еще никогда не платил за еду такой суммы. Что же делать? Отсчитываю девять купюр из новенькой пачки. Риту смотрит на меня с благодарностью. Надеюсь, она хотя бы стоит этих денег – я имею в виду – в постели. Но тут эта девушка снова обводит меня вокруг пальца. Как только счет уплачен, она встает и собирается уйти.

– Мне пора, Виджай, а то родные заподозрят неладное.

– Ты мне так ничего и не рассказала о них, – притворно возмущаюсь я. – Разве между друзьями бывают секреты?

Риту еще раз берет мою ладонь.

– Скоро ты все узнаешь, Виджай. Честное слово. Пока.

Она не целует меня, даже не пожимает руку, но ее прощальный взгляд полон желания и сладких обещаний, и мое разочарование куда-то улетучивается. Теперь я знаю, что рано или поздно добьюсь от нее всего, чего пожелаю. Девчонка-то на меня запала!

Удивительно, как просто удалось ее обработать. Эти захолустные цыпочки настолько наивны, что даже не верится. Такие в любую минуту готовы улизнуть из-под родительской опеки, чтобы проверить границы дозволенного. Они еще глядят на жизнь сквозь розовые очки. Насмотрятся в кино фильмов вроде «Любви в Канаде» и потом надеются на красивый роман в Мехраули. Первый встречный Ромео на «хиро-хонде», в кожаной куртке и темных очках способен лишить невинности подобную дурочку.

Скоро и я этим займусь.

Сегодня шестнадцатое февраля, и я нахожусь в трущобах Санджая-Ганди, куда прикатила сама Баркха Дас на съемки репортажа для «ИТН». На моей памяти такой шумихи не поднимали с тех пор, как Индия выиграла Кубок мира по крикету. Весь храм гудит, словно рассерженный улей, и все потому что Вики Рая оправдали. Мои босяки-приятели ходят по улице с вытянутыми лицами – можно подумать, убитая Руби Джил приходилась каждому из них приемной сестрой, не иначе. На телевидении все просто с ума посходили: по любому каналу только и обсуждают решение суда. У ворот особняка Вики Рая припарковался десяток телефургонов. Со вчерашнего дня дорога к «Номеру Шесть» до отказа забита победно гудящими машинами. Члены Партии народного благосостояния размахивали красно-зелеными флагами, выкрикивая: «Да здравствует Джаганнатх Рай!» и «Да здравствует Вики Рай!». У входа в усадьбу возвели гигантскую арку, обклеенную портретами Джаган-натха Рая, расточающего предвыборные улыбки.

Честно говоря, не понимаю, из-за чего эта свистопляска. Можно подумать, богатому парню впервые в истории нашей страны сошло с рук убийство. Но разумеется, я тоже не могу устоять перед соблазном увидеть Баркху Дас. Вокруг нее собралась толпа из пятисот человек, не меньше, чтобы поглазеть на лицо, которое все и так ежедневно видят по телевизору. Мама тоже здесь (даже ее притянул сладкий запах славы), восхищается безупречным цветом лица нашей звезды и фирменной жилеткой, накинутой поверх белой рубашки с черными брюками.

В руках у телеведущей пушистый розовый микрофон.

– Итак, расскажите мне, что вы думаете по поводу оправдательного приговора Вики Раю? – спрашивает она, обращаясь к толпе.

Первым вызывается ответить смуглый молодой человек с большущей шишкой на лбу.

– Это очень плохо. Такое решение говорит о том, что в Индии не осталось правосудия для бедноты, – произносит он серьезным и деловым тоном, каким обычные люди всегда стараются говорить по телевидению.

Из толпы вылетает мой получокнутый приятель Шака, вечно похваляющийся каким-то важным постом в коммунистической партии. Из-под его неизменной красной банданы свисают длинные волосы. Не дожидаясь, пока Баркха выберет кого-то еще, он сам завладевает микрофоном.

– Докатились! Богатые империалисты безнаказанно попирают законы. Их всех нужно расстрелять. Говорю вам, эту страну спасет только революция. Одна только революция, и больше ничего. Инкилаб Зиндабад![109]109
  «Да здравствует революция!» – знаменитый клич революционеров, восставших против правления британцев, но популярный в случаях каких-либо восстаний и в наши дни.


[Закрыть] – восклицает Шака, потрясая в воздухе кулаками.

Сердито сверкая глазами, Баркха Дас отнимает у него микрофон и вдруг неожиданно поворачивается к моей маме:

– Вы тоже полагаете, что нам нужна революция, маа-джи?[110]110
  Учтивое обращение к матери либо к незнакомой женщине, по возрасту годящейся в матери.


[Закрыть] Мама пятится, но журналистка не отступает. – Ответьте нам, маа-джи.

И тогда, решившись, она произносит своим поскрипывающим голосом:

– Революция не избавит наш народ от бед. Нам нужно работать и совершать добрые дела, чтобы замолить перед Богом грехи, совершенные в прошлой жизни. Тогда после смерти мы возродимся богатыми.

Мне остается лишь головой покачать. Мама затронула нашу больную тему. Она верит в добрую карму и переселение душ, а я живу одним днем и считаю, что деньги и процветание – вопрос чистого везения. Чокнутый Шака тоже не прав. Никакой революции не будет. Богатеи могут спокойно спать. Все наши революции длятся до первого пропущенного обеда.

Вообще-то я не должен так говорить. Ведь я теперь и сам примкнул к богатеям. Благодаря одному чудесному чемоданчику!

На следующее утро мне звонит Риту. У нее немного расстроенный голос.

– Виджай, мы не могли бы сегодня увидеться? В каком-нибудь тихом месте. И подальше отсюда.

– Придумал. Давай встретимся в садах Лоди. Это на другом конце города.

– Да, я знаю. Увидимся в два.

Нутром чую: уж сегодня-то я развлекусь с этой богатой цыпочкой. На открытом воздухе, в самом известном парке столицы.

Подъехав на такси, я жду возле входа. Пятнадцатью минутами позже авторикша привозит Риту в розовом салваре-камизе. Мне по душе этот цвет, но еще больше радует то, что на сей раз обошлось без семейного автомобиля и телохранителя. Хорошее предзнаменование, можно не сомневаться.

***

Сады Лоди – просторное и открытое зеленое пространство, где много деревьев и гробниц. Все знают, что здесь хорошо заниматься двумя вещами: отрабатывать позы йоги… ну, и некоторые другие позы. Каждое утро по парку носятся любители спорта в мокрых от пота футболках, а во второй половине дня эстафету перехватывают влюбленные – совокупляются в укромных альковах осыпающихся памятников, целуются за кустами, милуются на скамейках, расставленных в отдалении друг от друга.

К двум часам это место начинает напоминать зоопарк для одичалых от страсти парочек. Риту явно смущается из-за открытых проявлений нежности, которые видит повсюду. В провинциальном Лакхнау необузданные любовники уже, наверное, сидели бы за решеткой.

– Может, пойдем куда-нибудь еще? – спрашивает она, бросая беспокойные взгляды вокруг.

– Такая картина сейчас в любом парке Дели, – отвечаю я, ласково увлекая девушку на скамейку, которая как раз освободилась.

Мы садимся рядышком. Риту вся на нервах. Словно боится, чтобы ее папаша не выскочил из-за ближайшего куста. Пора ее успокоить.

– Не волнуйся. Никого из твоей семьи мы здесь не встретим. В этот час по парку шатаются только влюбленные.

Она краснеет. Я нежно беру ее за руку. Риту не противится, но и не поощряет меня. Сомневаюсь, разрешит ли она прилюдно поцеловать себя, но это легко проверить. Я наклоняюсь и нежно чмокаю девушку в шею. Еще не поцелуй, а так – пробный выстрел. Она закрывает лицо ладонями. Я отвожу их и вижу застенчивую улыбку. Заглядываю в глаза, подмигиваю и теперь уже впиваюсь ей в губы. Девушка отвечает на поцелуй. Я чувствую вкус ее помады, вдыхаю запах духов и обнаруживаю, что богатые даже целуются иначе. Поймать робкую ласку теплых губ Риту – совсем не то, что сцепиться мокрыми языками с очередной соседской девчонкой. Во рту возникает приятное ощущение щекотки, которое мгновенно достигает мозга. Сомнения прочь – победа будет за мной.

Я корчу серьезную мину, как у настоящего романтического героя, и торжественно произношу:

– Я люблю тебя, Риту.

– Я тоже тебя люблю, Виджай, – шепчет она.

Меня так и подмывает встать и раскланяться перед невидимой публикой. Не то чтобы мне впервой принимать излияния в нежных чувствах, но раньше их бормотали вульгарные замарашки, трущобные жительницы, от которых за милю несло дешевой пудрой и кремом. Услышать те же слова из уст светлокожей стройной красотки, разъезжающей на «мерседесе» под охраной вооруженного громилы, совсем другое дело. Нужно ковать железо, пока горячо. И я решительно поднимаюсь со скамейки.

– Давай поедем куда-нибудь, где поменьше народу.

– Куда? – спрашивает она.

– Я знаю хорошее место.

Она без возражений следует за мной из садов Лоди на стоянку такси. Конечно, я мог бы свезти ее в какой-нибудь пятизвездочный отель класса «делюкс», но там задают чересчур много вопросов, а мне не хочется, чтобы это спугнуло мою спутницу. Уж лучше наведаться в дешевую, неописуемого вида гостиницу, где не так щепетильны управляющие, а номера сдаются на час. И я говорю водителю:

– В Пахаргандж.

Отель «Десент» – «Приличный» – стоит на одном из тесных проулков Пахарганджа, на расстоянии пешей прогулки от железнодорожного вокзала. При виде серого здания с облупившейся штукатуркой и растрескавшейся вывеской я понимаю: единственное, что здесь внушает доверие, – это название. Внутри царит притворно-бодренькое настроение. Стена за стойкой администратора покрыта плесенью. Посыльные окидывают меня и Риту любопытными взглядами с ног до головы, после чего собираются в кучку и начинают шушукаться, словно готовят заговор. Услышав, что нам нужна комната, управляющий хитро косится на меня.

– На час или на день? – спрашивает он с понимающим видом.

– На час, – отвечаю я.

И, заплатив пять сотен рупий, незамедлительно получаю увесистый ключ.

– Номер пятьсот пятнадцать, пятый этаж. Подъемник у нас там, за поворотом.

Провожая свою спутницу к лифту, я чувствую, как нарастает ее смущение. Пятьсот пятнадцатый номер оказывается в самом конце коридора, застеленного обшарпанной и пыльной ковровой дорожкой красного цвета, по которой так и шныряют тараканы. Я уже сожалею, что выбрал подобное место. Но поворачивать поздно. Открываю дверь. Внутри на удивление опрятно, и обстановка продумана грамотно. На большой двуспальной кровати – свежая белая простыня и взбитые подушки. Стены выкрашены в пастельно-розовый цвет, в тон платью Риту. Картинки в рамках изображают сцены из жизни Дели. В номере даже есть настенные часы, суетливо отбивающие ход секунд. У окна стоит маленький деревянный столик со стулом. Красные занавески, пошитые из грубой материи, выглядят новыми, с иголочки, хотя все равно пропускают в комнату шум уличного движения и рыночный гул. В воздухе витает еле ощутимый запах розовых духов – должно быть, умышленно разбрызганных персоналом для пущей романтики. А может, остался от предыдущей парочки. Но самое замечательное – это пачка дешевых презервативов, предусмотрительно положенных на нижней полке прикроватного столика.

Заперев за собой дверь, я заключаю Риту в объятия. Она с готовностью прижимается ко мне – и все-таки в ее теле появилась напряженность. Девушка чуть заметно морщится от моего – уже более голодного – поцелуя.

Сорвав с нее чунни, мои руки движутся все ниже по спине. Сквозь тонкую ткань салвара камиза чувствуется жар ее кожи.

Риту начинает мелко дрожать, когда я расстегиваю блузку и стягиваю ее через голову. И вот уже девушка обнажена до пояса, остается один только лифчик из белого кружева. Его вид еще сильнее распаляет мое желание. И вдруг Риту делает нечто странное. Она не пытается остановить меня, не прикрывается застенчиво руками, а попросту принимается всхлипывать. Я достаточно насмотрелся на девчонок и понимаю, что ее слезы вовсе не знак сопротивления, а скорее просьба быть осторожнее, и все-таки они меня отвлекают. Можно, конечно, не обращать внимания, принять их за легкую икоту и продолжать заниматься своим делом. Но Риту выглядит настолько беспомощной и у нее такое невинное лицо, что кипящая в моем сердце страсть начинает казаться вульгарной, грубой. Воспользоваться сейчас ее слабостью – то же самое, что отнять у слепого нищего последнюю монетку. Я утираю пальцами слезы девушки и возвращаю салвар-камиз. А потом, полностью одетые, мы садимся на кровать и беремся за руки. Не знаю, сколько проходит времени, однако со мной начинает твориться что-то странное. Мало-помалу перед глазами все расплывается – и кровать, и подголовник, и стены с картинами. Уши перестают улавливать звуки – гудки авторикшей, выкрики торговцев и вороний грай. Под мерное тиканье секундной стрелки окружающая действительность куда-то исчезает; есть лишь теплое биение сердца и еле заметная дрожь моей кожи. Я смотрю во влажные от слез глаза Риту и понимаю, что в их сияющей глубине сосредоточен весь мир.

Волшебство могло бы длиться и длиться, но тут раздается настойчивый стук в дверь.

– Время вышло, сэр, – доносится до меня слегка виноватый голос управляющего. – Пора освободить номер.

Я бросаю взгляд на часы – и отказываюсь поверить. Неужели прошло уже больше часа? Вид горничной, торопящейся застелить свежую простыню, возвращает меня в реальность. Слышно, как разъезжаются двери лифта. По коридору идет парочка среднего возраста – наверное, следующая на очереди в наш номер. Мужчина, одетый словно конторский служащий,

Подмигивает мне с видом заговорщика; его спутница, женщина плотного телосложения, зато в модных брюках и блузке, хихикает, словно школьница, сияя от нескрываемого желания.

Эта встреча с похотливыми влюбленными заставляет меня устыдиться. Но Риту с новой пылкостью впивается мне в руку.

На городские улицы уже опускаются сумерки, окутывая окрестности серым туманом. Негромкий послеполуденный рокот уступил место неблагозвучному вечернему реву машин и набирающих обороты автобусных моторов.

– Я задержалась, – спохватывается Риту. – Нужно спешить, иначе Рам Сингх пустится на поиски.

– Когда мы снова встретимся?

– Не знаю. Сегодня вечером я уезжаю обратно в Лакхнау.

– Как же мне дальше жить без тебя?! – восклицаю я.

– Любовь не заканчивается оттого только, что люди перестают видеться, – отвечает она.

– Скажи хотя бы приблизительно, когда ты вернешься в Дели.

– Через три недели. На мой день рождения.

– День рождения? Когда?

– Десятого марта.

– Подарок за мной.

– Ты его уже сделал.

Я теряюсь в догадках.

– О чем ты? Я тебе ничего не дарил.

Она улыбается:

– Самый лучший подарок. Ты проявил ко мне уважение. До скорого, Виджай.

Риту нежно сжимает мою ладонь на прощание и уезжает на авторикше.

Я смотрю на оставленный им хвост из дыма, и сердце сжимает такая боль, что хочется закричать. На меня вдруг нисходит новое понимание. В Пахаргандж я приехал мальчишкой, искавшим пустых развлечений. А уезжаю безумно влюбленным мужчиной.

* * *

Ночью меня терзают мечты о Риту. Если вначале она казалась всего лишь вожделенной целью, дерзкой фантазией, то со временем как-то исподволь стала настоящей. Невыносимо больно думать о пропасти, зияющей между нами. Дочка промышленного магната из высшей касты – и неотесанный сынок храмовой уборщицы. Этой бездны не одолеть – разве что в несбыточных снах. «Но ведь Риту ответила на мою любовь», – вспоминаю я и вновь собираюсь с духом. Как поется в хинди-фильмах, пьяр или любовь не ведает границ. Наша любовь одолеет самую страшную пропасть. При помощи черного чемоданчика.