Текст книги "Тени забытых земель (СИ)"

Автор книги: Веда Корнилова

Соавторы: Наталья Корнилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 51 страниц)

– А зачем к пристани? – не понял Андреас.

– Там увидишь! – отрезал дядя. – Вперед!

Через несколько минут ходьбы в полной темноте дядя Эдвард безо всяких слов перехватил на свои руки принцессу – пусть та была худенькой и весила немного, но все же через какое-то время начинала всерьез оттягивать руки. Немного позже принцессу взял на свои руки брат Белтус, а затем его сменил брат Титус. И хотя чувствовалось, что девушка почти пришла в себя, только вот никак не может понять, что происходит, а спросить не решается. Впрочем, мужчины сейчас тоже были не склонны к долгим разговорам и пояснениям.

Когда же люди стали приближаться к пристани, то стало немного светлей – просто беглецы вышли из-под того древесного шатра, который накрывал почти весь остров, и под которым было так комфортно обитать нагам. Сейчас над головой людей было ночное небо, усыпанное звездами, да еще и сияла полная луна, и беглецам показалось, что на берегу, можно сказать, было почти светло. А вон и нужное им место, вернее, тот небольшой причал, куда их привезли еще днем. Лодка стоит на том же самом месте, вернее, там находится не одна лодка, а две. Еще хорошо то, что возле причала не видно ни одного нага.

Однако когда до причала оставалось пройти не более двадцати шагов, дядя Эдвард, шедший впереди, внезапно остановился, и было отчего: с мостков, уходящих в воду, медленно поднимался наг. Непонятно, почему он оказался тут, ведь все наги сегодняшним вечером должны были собраться на торжественное погребение погибшего соплеменника. Возможно, этот наг находился на дежурстве, или же ждал кого-то… Да какая разница, почему он оказался здесь! Куда хуже то, что он этот хвостатый увидел людей и пополз к ним. Беда… Однако наг передвигается на удивление медленно, да и голова у змеечеловека, можно сказать, трясется…

Так ведь он только что пришел в себя после того отката! – внезапно понял Андреас. – Наверняка и голова болит, и понять еще не может что к чему… Выходит, и остальные наги сейчас начинают приходить в себя, а это означает только одно: времени у беглецов совсем не осталось.

Как видно, об этом же подумали и остальные. Брат Белтус шагнул вперед, подкинул на ладони длинный нож и одним движением руки послал его в сторону приближающегося змеечеловека. Кто знает, что было тому причиной – ловкость брата Белтуса или медлительность нага, который все еще не пришел в себя, но нож попал точно в горло нага, вернее, полностью рассек его. На глазах людей наг упал на доски мостков, несколько секунд извивался там совсем по-змеиному, а затем, все еще живой, свалился в воду, и скрылся в ней. Вон, вода немного колышется – значит, наг все еще подает признаки жизни. Впрочем, судя по тому, что шея у него была перерезана чуть ли не наполовину, вода скоро успокоится. Как и наг.

– Кажется, путь свободен… – обернулся брат Белтус к дядюшке. – Не хочу хвалиться, но я всегда неплохо метал ножи. А этот наг еще был словно сонный, почти на месте стоял, так что сложностей никаких не было…

– Быстро в лодку! – скомандовал дядя Эдвард. – Потом поговорим.

Проходя по скрипучим мосткам, Андреас обратил внимание на то, что на досках остались темные следы крови нага, что неудивительно – подобные раны, как правило, вызывают большую кровопотерю. Увы, но смывать ее было некогда, да и незачем – все одно хвостатые враз поймут, куда пропал их соплеменник.

Оказавшись в лодке, дядюшка огляделся.

– Так, все на месте. Как Абигейл?

Андреас посмотрел на девушку, которая сидела на дне лодки, обоими руками вцепившись в Андреаса, и все еще молчала, хотя уже стала приходить в себя. Беда в том, что она пока что так и не могла понять, где находится, и кто те люди, что находятся подле нее – все же сейчас ночь, и в полной мере сложно рассмотреть тех, кто находится рядом с тобой. К сожалению, в нынешних обстоятельствах у беглецов совсем не было времени вступать в долгие объяснения хоть с кем-то. Андреасу только и оставалось, что ободряюще похлопать ладонь девушки.

– Не сказать, что все хорошо, но куда лучше, чем было совсем недавно.

– Что ж, уже неплохо. Надо уходить.

– Но как? – вырвалось у Андреаса. Он не мог понять, каким таким непонятным образом беглецы сумеют отплыть на этой лодке.

– А об этом надо спросить у твоего приятеля… – дядюшка Эдвард перевел взгляд на брата Титуса, который с все таким же невозмутимым видом смотрел на людей, сидящих на дне лодки. – Молодой человек, давайте сократим время, которое крайне дорого, и обойдемся без долгих увещеваний и разговоров о том, что вы не понимаете моих слов. Мне кое о чем сказал брат Якуб, да святится его имя, а остальное я додумал сам. Так что попрошу вас не изображать полное непонимание, а заодно подумать о том, что вот-вот сюда могут приползти и остальные наги, и тогда земной путь для нас закончится на этом самом месте. В общем, вы и сами прекрасно понимаете, что наше спасение целиком находится в ваших руках.

Андреас в недоумении переводил взгляд с дяди на брата Титуса и никак не мог взять в толк, о чем идет речь. В этот момент Абигейл, сидящая подле него, тихонько заплакала, уткнувшись парню в плечо, и Андреас на какое-то время отвлекся. Девушка, кажется, все еще не могла понять что к чему: похоже, она слишком долго находилась под воздействием магии нагов, и все еще окончательно не пришла в себя. Впрочем, не прошло и нескольких минут, как она заснула, прислонившись к плечу Андреаса, и тот лишь тогда обратил внимание на то, что лодка движется, а остров постепенно отдаляется. Непонятно…

– Если можно, говорите потише… – даже не попросил, а негромко приказал дядя. – В ночной тишине, и на воде звуки разносятся очень далеко.

С этим никто не спорил: понятно, что для людей сейчас самое главное – ускользнуть с этого острова, а для этого прежде всего нужны скрытность и тишина. А еще удача и милость Светлых Небес.

В тишине прошло четверть часа, а может, и больше – в темноте не понять. Люди молчали, только был слышен плеск воды за низкими бортами лодки. До этого острова их доставляли достаточно долго, так что беглецам придется набраться терпения, пока не покажется берег Запретных земель.

– Кажется, мы отдалились от того проклятого острова… – вновь негромко заговорил дядя Эдвард, а потом тяжело вздохнул. – Двух хороших парней здесь оставили. Ланьеж… Не знаю, как я пойду к его семье, и скажу им, что у человека, который долгие годы служил мне верой и правдой, не осталось даже могилы. А идти придется, причем мне самому – иначе нельзя. Ясно и то, что какие бы деньги я не передал его семье, отца и мужа они все одно не заменят. Если бы вы только знали, сколько ребят он обучил воинской науке! Не счесть. Честный, храбрый человек, да и доверял я ему безоглядно. Что же касается брата Якуба, то мне искренне жаль, что мы с ним не были знакомы раньше. Умный человек, только вот вращались мы с ним в разных сферах. Ладно, горевать о них будем потом, когда вернемся в монастырь, а туда мы должны дойти в любом случае.

– Дядя, я так и не понял, что произошло с братом Якубом… – Андреас спросил то, что давно не давало ему покоя. – С чего вдруг от него осталась только горсть песка?

– Я знаю немногим больше тебя… – дядюшка с досадой покрутил головой. – Наверняка в то заклинание, которое он тогда читал, вкралась ошибка – между прочим, наш ученый друг опасался того же самого – то есть, что он несколько неверно восстановил документ.

– Он еще говорил… – вспомнил Андреас, – что это заклинание очень сильное, и одно неверное слово может привести к непредсказуемым последствиям.

– Вот они и пришли… – махнул рукой дядюшка. – К тому же в том тоннеле, который он обрушил, было полно магии, да и колдуны змеиного народа в тот момент творили заклинания над телом убиенного соплеменника. Очевидно, все эти факторы смешались в общую кучу, а последствия мы увидели своими глазами.

– А я вам вот что скажу… – встрял в разговор брат Белтус. – То, что произошло с братом Якубом – это наглядный пример того, что происходит с теми, кто решается ступить на опасный путь. Вот что значит увлекаться черными науками и считать, что от темных знаний не бывает вреда! Мы воочию узрели наглядный пример того, что еретические занятия губят не только душу, но и тело! Зато с Божьей помощью на устах любое дело пойдет на лад!

Вновь воцарилась тишина. Говорить никому не хотелось, все слишком устали и издергались. Однако долго держать язык за зубами тоже не хотелось никому.

– Надо же, какая луна… – дядюшка смотрел на небо. – Красота. В такую ночь хорошо гулять с девушкой, стихи читать, или рассуждать о высоких материях, а я, как человек сугубо приземленный, мечтаю лишь о том, чтоб сейчас на небе появилось хоть небольшое облачко, и прикрыло это светило. Остается надеяться, что нас не рассмотрят – все же ночь, как говорят наши придворные поэты, готова прикрыть нас своим волшебным пологом…

Так, – отметил про себя Андреас, – дядюшка резко сметил тему, да и тон голоса графа стал куда более мягким. По долгому опыту молодой человек знал: если дядя изображает, что треплется, значит, он сосредоточен и отнюдь не склонен к пустословию, а в таких случаях не стоит соваться ему под руку. Тем не менее, молодой человек не удержался.

– Извините, но я так и не понял, каким образом движется эта лодка?

– То есть как это – каким? – дядюшка усмехнулся. – За это стоит благодарить твоего приятеля – брата Титуса, или как там его звать на самом деле. А если говорить серьезно, то я искренне признателен вам, молодой человек: вы уже в который раз выручаете нас из беды. Кстати, ничего не хотите нам сказать?

– Вы сами сказали, что сейчас лучше лишний раз не разговаривать… – чуть усмехнулся брат Титус.

– Дядя, – Андреас растерянно переводил взгляд от дядюшки к брату Титусу. – Я, очевидно, что-то упустил…

– Если честно, то я тоже не понимаю того, что происходит… – нахмурился брат Белтус. – Не дайте помереть полным дураком, поясните, что к чему!

Однако брат Титус помалкивал, и вновь инициатива ушла к дяде Эдварду.

– Причина из тех, что проще некуда. Для начала вам надо знать, что несколько часов назад брат Якуб сообщил мне тет-а-тет, что кроме него, в нашей небольшой группе есть человек, который так же, как и он, обладает определенными магическими знаниями, правда, куда более слабыми, чем у него. Молодой человек, вы неплохо умеете скрывать свои таланты, но более опытного мага вам обмануть пока еще сложно. И хотя чувства вы тоже хорошо прячете под маской спокойствия, но и я неплохой физиономист, понимаю, когда человек говорит правду, а когда о многом недоговаривает.

– Я вас не совсем понимаю… – откликнулся, наконец, брат Титус.

– Постараюсь пояснить. Брат Якуб был предусмотрительным человеком, да и мне не хотелось раньше времени дать вам понять, что мы кое о чем догадываемся. Тем не менее, должен сказать: брат Якуб не видел в вашем лице потенциальной опасности, и потому исподволь старался дать вам некие знания, которые могут пригодиться в будущем всем нам. Для чего он это делал? Как он говорил – «на всякий случай, мало ли что может со мной произойти…». Знаете, когда мой племянник выяснил, кем в действительности является то существо, которое двигает эту лодку (а это огромный угорь), то наш ученый собрат в открытую пояснял всем нам, каким образом можно управлять этой огромной рыбиной. Точно не скажу, что именно говорил брат Якуб – я в этих делах полный профан, но там было что-то о примитивном мозге, точном посыле импульсов, условном рефлексе, толчке в мысленных образах, и прочих заумных вещах… Знаете, для чего брат Якуб все это выкладывал? Потому что понимал – вы не упускаете ни слова из того, что он говорит, и все мотаете себе на ус. Брат Якуб, умница, был прав: никто, кроме вас, не сумеет управиться с этим созданием.

– Зачем вы мне все это говорите? – брат Титус был по-прежнему спокоен.

– Видите ли, молодой человек, все мы крепко влипли, и поэтому хочется знать, что за человек находится рядом с тобой, и можно ли на него положиться в сложной ситуации.

– Интересно, с чего это я стал вызывать у вас непонятные подозрения?

– Еще раз вам повторяю: мы все вам искренне благодарны за то, что сумели уйти с этого острова, но хотелось бы знать о вас немного больше, тем более что человек вы довольно замкнутый, и просто так, по-дружески, о себе ничего не расскажете.

– То, что у меня есть некие зачатки магических способностей, не делает меня лучше или хуже остальных.

– Ладно, тогда пойдем длинным путем… – вздохнул дядюшка. – Придется пояснять все поэтапно, раз вы не желаете быть откровенным. Не буду скрывать от вас, молодой человек, что брат Якуб немного коснулся ваших магических способностей, и вынес свой вердикт: у вас обычная классическая подготовка…

– Простите, какая? – хмыкнул брат Титус.

– Классическая. То есть когда взрослые люди отбирают для учебы ребятишек, у которых имеются хотя бы мало – мальские способностями к магии, а затем учителя… скажем так, должного профиля, с детских лет подтягивают этих деток до определенного уровня э-э-э… чародейства. Простите, но в монастыре Святого Фомиаса, где, по вашим словам, вы находились ранее, подобные науки не проходят. Там учат медицине, любви к убогим, уходу за больными и страждущими, а вот к магии тамошний настоятель относится весьма негативно.

– У каждого из нас могут быть небольшие тайны, о которых другим знать не стоит.

– Брат Титус, с этим утверждением я не спорю… – покладисто согласился дядюшка. – Как ни печально в этом признаваться, особенно перед людьми в монастырской одежде, но и у меня самого мелких грешков навалом, и я вовсе не желаю, чтоб о них знал кто-то посторонний. Только вот объясните мне, грешному, каким образом вы умудрились забраться в винный погреб монастыря Святого Кармиана и стащить оттуда два кувшина крепкого вина, которые затем подсунули брату Винчеусу? Насколько я понял из слов отца-управителя, ключи от винного погреба он вечно носит на поясе, и никому их не доверяет. Неужто дубликаты умудрились сделать? Я больше склоняюсь к мысли о том, что вы умеете вскрывать замки с помощью, назовем это так, подручного материала…

– Что? – едва ли не в голос ахнули Андреас и брат Белтус.

– Парни, голос потише сделайте… – посоветовал дядя, даже не глядя на удивленных монахов. – Кричите так, что на острове слышно.

– Но дядя!.. – возмущению Андреаса не было предела. – Что ты выдумываешь?! Как можно…

– Вот именно так и можно. Я думаю, что вы, уважаемый брат Титус, все время пребывания в монастыре Святого Кармиана умело дурили головы не только моему племяннику, но и настоятелю. Сразу же говорю: я никого не осуждаю, а вами даже к какой-то мере восхищаюсь, тем более что у вас почти наверняка имеется свой приказ, который вы выполняли со всем возможным тщанием и смирением…

– А вам не кажется, что вы меня оскорбляете? – в голосе брата Титуса впервые прозвучали нотки раздражения.

– Знаете что? – предложил дядя. – Путь до берега, скорей всего, будет долгий, а чтоб его скоротать, я предлагаю вам послушать некий рассказ, после которого вы поясните мне, где в своих рассуждениях я допустил ошибку. Договорились?

– А почему бы и нет? – пожал плечами брат Титус. – Хоть пойму, в чем вы меня обвиняете.

– Да какие обвинения! – замахал руками дядя. – У меня в голове ничего подобного не было! Повторяю: я просто хотел бы знать, кто вы такой, и что от вас можно ожидать. Пока же я могу сказать о вас только самое хорошее.

– Дядя, брат Титус – мой друг! – Андреас говорил негромко, опасаясь разбудить Абигейл, которая спала неподалеку от него. – И мы с ним знакомы уже больше года…

– И хорошо… – кивнул головой дядя. – Даже замечательно. Ничего не имею против ваших дружеских отношений, позже можешь даже представить его своим родителям как товарища по жизни в обители, только вот пока мы говорим о другом. Знаете, еще тогда, в монастыре, узнав о том, что брат Винчеус выкушал за ночь четыре кувшина вина, я, естественно испытал немалое раздражение, но вместе с тем чувствовал и некую неправильность в этом сообщении, в причинах которой разобрался не сразу. Тут я, конечно, допустил непростительный промах: надо было сразу же понять, что меня тревожит, а я поддался эмоциям, особенно если учесть то, что с утра все пошло несколько наперекосяк…

– Я не понял насчет вина… – перебил дядюшку брат Белтус. – При чем тут эти кувшины?

– В них-то все и дело… – усмехнулся дядя. – Это я позже стал прикидывать, что же меня беспокоит в новости о пропавшем вине, и только тогда уловил некое несоответствие. Вернее, подобное поведение совсем не вписывалось в характер брата Винчеуса…

– Не вписывается что? То, что он может, не просыхая, пить всю ночь напролет? – хмыкнул брат Белтус. – Да вы, господин хороший, оптимист. Плоть слаба, особенно если дух не свободен от мирских соблазнов. Если человек не может спокойно пройти мимо вина, то ему требуется долгое духовное и телесное очищение.

– Я имею в виду несколько иное. Если помните, настоятель скрепя сердце разрешил нашему ученому взять в винном погребе один кувшин вина, а утром брат-управитель заявил, что пропали еще три кувшина. То, что брат Винчеус заявился к запуску воздушного шара пьяным если не вдрызг, то около того – это видели все, кто в тот момент был на монастырском дворе, и то, что содержание всех четырех кувшинов находится внутри брата Винчеуса – подобное тоже не подлежит сомнению. Лично у меня недоумение вызвало другое: подобное воровство совсем не соответствует личности брата Винчеуса.

– Хм… – в этом коротком возгласе брат Белтус выразил все свое мнение об услышанном.

– Повторяю: поступок не отвечает характеру этого человека. Этот встрепанный гений получил прекрасное образование, а заодно едва ли не с рождения впитал в себя определенные этические нормы, от которых так просто не избавишься хотя бы из-за самоуважения к себе, а брат Винчеус цену себе знает. Выбирая по своему вкусу кувшин с вином, который ему разрешил взять настоятель, брат Винчеус незаметно прихватил себе еще один кувшинчик – в этом я нисколько не сомневаюсь, но чтоб он вновь вернулся вниз за еще двумя кувшинами вина – э, нет, у парня не такое воспитание!

– Когда пьяницу мучит жажда, то ни о каком воспитании не думаешь! – возмутился брат Белтус. – В этом мне можете поверить – успел насмотреться!

– У брата Винчеуса немного другой склад характера… – дядюшка вздохнул. – Незаметно стащить для себя еще один кувшин вина, когда не видит брат-управитель – это нечто вроде доблести, которой можно гордиться, а вот вновь заявиться в погреб, чтоб украсть вино – это уже позор! Несмотря на весьма сложный характер брата Винчеуса, на подобное воровство он никогда не пойдет. Не тот человек. И потом, как бы он сумел незаметно вытащить кроме одного еще аж три кувшина вина? Думаете, брат-управитель подобного бы не заметил? Как бы не так! К тому же ключей от винного погреба у нашего пьющего гения не было, а изготовить ключ для того, чтоб таскать вино из погребя – это ниже достоинства брата Винчеуса. Значит, это вино ему кто-то принес, и сделал этот тот, кому было необходимо, чтоб брат Винчеус никуда не полетел на воздушном шаре. Или же тому человеку требовалось полететь самому – что ни говори, а мест в корзине было совсем немного.

– А вам не кажется, что это предположение притянуто за уши? – вздохнул брат Титус.

– На первый взгляд да, похоже… – согласился дядюшка. – Хотя это еще как сказать… Однако давайте я продолжу свой рассказ. Так вот, перед самым полетом брат Винчеус споткнулся, упал, да не один, а еще и вцепившись в профессора Турьена. Увы, но подняться оба так и не сумели… Все бы ничего, да только сейчас я начинаю думать о том, что нашего выпивоху некто мог чуть-чуть подтолкнуть – всего лишь один легкий магический толчок, а потом надо было немного сплести ему ноги, чтоб он не смог быстро подняться. Впрочем, чтоб воздействовать должным образом на хорошо выпившего брата Винчеуса больших усилий и не требовалось. К сожалению, брат Якуб тоже упустил из виду совсем небольшой магический всплеск: к тому времени начали лопаться канаты, мы все стали торопиться и заметно злиться, а всем известно, что когда эмоции берут над тобой верх, то ничего хорошего быть не может, а ты упускаешь важные детали.

– Ну, это вы перехватываете! – убежденно заявил брат Белтус. – Все видели, что брат Винчеус сам упал, так что не стоит навешивать всех собак на кого-то другого.

– Верно, – кивнул дядюшка. – Все выглядело настолько естественно, что никто из нас ничего не заподозрил. Купился даже я, старый лис.

– Дядя, у тебя, случайно, не паранойя? – поинтересовался Андреас. Для него, как и для брата Белтуса, слова дядюшки звучали совсем неубедительно. – Кажется, магия нагов повлияла на тебя слишком заметно, и все еще в себя придти не можешь. Иди же ты словил тот самый откат, который так губительно подействовал на хвостатых!

– Дорогой племянник, ранее тебе следовало бы не прожигать жизнь с такими же избалованными оболтусами, как и ты, а больше вращаться в придворных кругах. Вот там-то через недолгое время ты бы научился разбираться и в подтекстах, и в недомолвках, и в случайностях. Наглядный пример моих слов: сейчас, господа хорошие, брат Титус, в отличие от вас, внимательно слушает мои слова, собирает информацию и анализирует ее… Брат Титус, мне продолжать?

– Да, пожалуйста… – тот чуть повел плечами. – Все это довольно интересно. Мы все устали, склонны говорить правду, так почему бы и не узнать, что думают о тебе остальные.

– Дальше пойдет еще интересней. Молодой человек, не знаю, каким способом ранее вы хотели попасть в корзину шара, но какой-то план у вас наверняка был. Однако вам повезло: поднялся ветер. Когда же под сильными порывами стали рваться тросы, то вы поняли, что у вас появился реальный шанс осуществить свои планы. Вы стали дожидаться, когда лопнет предпоследний канат, и лишь тогда ухватились за последний, тот, который еще удерживал на месте воздушный шар. Ну, а когда лопнул и этот, последний канат, вы взмыли в воздух вместе с шаром. Браво, железная выдержка, хладнокровие и хорошее исполнение. Немногие из моих людей решились бы пойти на подобный рискованный трюк. Только вот у меня все одно возникает вопрос: зачем вы прихватили с собой брата Белтуса?

– Вы, граф, кажется, того, перехватываете по всем статьям… – растерявшийся брат Белтус только что руками не развел. – Уж не обижайтесь, но брат Андреас, похоже, не ошибается, откат задел вас прям как дубиной по голове. Я на такие штуки раньше столько успел насмотреться, что другому не пожелаю. Давайте-ка мы все сейчас помолимся о вразумлении задурманенных голов…

– И будет мне счастье… – усмехнулся дядюшка. – Все же брат Титус, ответьте мне на вопрос.

– Но вы же сами все видели! – брат Титус с досадой махнул рукой. – И я уже все рассказал: растерялся, перепугался, и потому, сам не зная зачем, ухватился за брата Белтуса!.. До сих пор стыдно перед ним за свой поступок.

– Верно, мы стояли рядом… – подтвердил брат Белтус слова брата Титуса. – И когда последний канат лопнул, брат Титус, держась одной рукой за канат, второй ухватился за мою руку – как видно, пытался найти опору… Знаете, в момент испуга или растерянности люди частенько совершают странные поступки.

– Не спорю! – дядюшка обескураживающее поднял руки. – Помнится, один мой хороший знакомый во время пожара в его загородном доме (в который он вложил уйму денег) настолько растерялся от всего происходящего, что вместо того, чтоб попытаться спасти по-настоящему дорогие вещи, которыми был просто-таки набит дом, схватил всего лишь простую стеклянную чернильницу и вместе с ней выбежал на улицу, предоставив слугам спасать все остальное. Правда, те не особо преуспели в этом деле… Так вот, позже мой приятель так и не смог объяснить свой поступок, как и то, почему его выбор пал, допустим, не на серебряные канделябры или старинные гравюры, а на недорогую чернильницу. К чему я это говорю? К тому, что человек в сложной и опасной ситуации может растеряться и совершать неадекватные поступки. Например, брат Титус одной рукой намертво ухватился за обрывок каната, а с другой – за руку брата Белтуса. В принципе, это вполне объяснимо, хотя после того, как вас обоих втащили в корзину, стал подозревать, что тут все не так просто. А если откровенно, то у меня через какое-то время (но далеко не сразу) сложилось убеждение, что брат Титус отчего-то хотел лететь с нами, а брат Белтус зачем-то был ему нужен. Верно?

– Вы нам всем голову задурили своими рассказами… – брат Белтус озадаченно смотрел то на дядюшку, то на брата Титуса, на лице которого стали появляться первые эмоции, только вот не понять, возмущение это или досада.

– Нет тут никакой дури, все предельно просто и ясно… – продолжал дядюшка. – Если бы брат Титус, после того, как оказался в корзине шара, стал орать, биться в истерике или его б колотило крупной дрожью – вот это было бы вполне достоверно. А что, каждый посчитал бы, что у мужика начался самый настоящий нервный срыв, а подобное поведение является нормальной реакцией организма на испуг, который тот должен был испытать. Вы же, молодой человек, оказавшись в безопасности, стали вести себя на диво скромно. Ни криков, ни воплей, ни желания залечь на дно корзины, чтоб не видеть ничего вокруг. Брат Белтус был более эмоционален. Вести себя так, как в тот момент вели себя вы, может только человек с крепкими нервами и не склонный к необдуманным поступкам. Более того: при крушении шара вы проявили удивительную выдержку и хладнокровие, и даже спасли от смерти моего племянника, за что позвольте еще раз высказать вам свою искреннюю благодарность.

– Да ради Бога, чего там… – махнул рукой брат Титус.

– Учтите, – хмыкнул дядюшка, – я не спрашиваю, откуда у праведного послушника, смиренно несущего службу в обители, отдаленной от мира, оказывается нож, наточенный до невероятной остроты, а иначе крепкие стропы было бы не перерезать, тем более в воде. По-моему, в вашем монастыре с оружием могут ходить только дежурные.

– Вы, кажется, упустили из вида, – усмехнулся брат Титус, – что монастырь Святого Кармиана – это вам не захолустье в глухой провинции, где, кроме стариков и крестьян, никого не бывает. Если вам так интересно, то должен сказать, что я придерживаюсь правила: молитва молитвой, а нож в кармане иметь не помешает. Все же Божьи твари бывают разными.

– Что ж, объяснение не лучше и не хуже остальных. Дорогой мой брат Титус, – дядюшка и не думал останавливаться. – На мой взгляд, вы умеете просчитывать ситуацию и не боитесь никаких опасностей. Вывод: вы не полетели бы с нами на воздушном шаре, если бы в том у вас не было нужды. Вернее, указания от начальства.

– Дядя, уж не намекаешь ли ты, что брат Титус находится здесь по чьему-то приказу? – не выдержал Андреас. – Я тебе уже говорил, и повторяю еще раз: брат Титус – честный человек, пришел в монастырь по зову сердца, и не стоит подозревать его в нечестности.

– А о нечестности никто и не говорит… – дядюшка с преувеличенным вниманием взирал на молодого послушника. – Мне бы только разобраться, кто он и почему решил пойти с нами. Вернее, полететь. Видите ли, юноша, к тому времени, когда мы выбрались из воды на берег того островка, я уже вовсю склонялся к мысли, что вы у нас являетесь, говоря иносказательно, темной лошадкой. Но, может быть, брат Титус сам желает что-то сказать нам?

– Только одно: слушаю эти рассуждения и не могу понять, к чему вы клоните. Отрицать или отпираться нет смысла – вы мне все одно нет поверите.

– Не поверю! – согласился дядюшка. – Но разве я не прав?

– Вы большой фантазер… – чуть улыбнулся брат Титус.

– Да, мне многие говорят об этом… – не стал отпираться дядя. – Беда в том, что вы не желаете быть откровенным с нами, а недоговоренности очень мешают доверительным отношениям между людьми.

– Знаете, я начинаю думать, что вы отчего-то предвзято ко мне относитесь.

– При чем тут предвзятость? Ее и близко нет. Ланьеж, а он был очень знающим человеком в воинской науке (надеюсь, этими словами я не обидел никого из присутствующих здесь господ), так вот, он мне кое-что поведал. Все помнят, что когда мы впервые встретили на том острове нага, то ему снесли голову. Однако под первый удар хвоста нага попали мы с племянником, и потому я пропустил саму схватку с хвостатым, а также то, каким образом вы его завалили. Кстати, господа, вы молодцы, право слово, молодцы!

– Спасибо.

– Не за что… Так вот, Ланьеж сказал мне, что вы, брат Титус, тогда бросили в нага свой нож, и точно попали в цель. Все это хорошо, только вот замах при том броске был короткий, практически всего лишь кистью руки, а нож вы посылали из крайне неудобного положения. Да и двигались вы так, что Ланьеж, который, если можно так выразиться, собаку съел в самых разных сражениях, дал однозначное утверждение: у вас, брат Титус, имеется хорошая воинская подготовка. Кроме того, не отдавая себе в том отчета, вы, дорогой мой, в сложную минуту применили пару приемов из числа тех, коим никак не учат в монастыре Святого Фомиаса. Молодой человек, тут вы прокололись. Конечно, ситуация была крайне опасной, но вы справились успешно, однако действовали по давно наработанным приемам, не позаботившись о видимости прикрытия. Увы, но при долгой учебе подобные инстинкты уже срабатывают на подсознательном уровне…

– Ерунда! – выдал свое мнение брат Белтус. – Чего вы к парню без дела цепляетесь? Я в то время находился рядом с ним, и ничего такого не заметил! Солдат я, смею надеяться, неплохой, так что врез посек бы это самое умение брата Титуса, о котором вы говорите.

– Брат Белтус, не спорю, вы – замечательный воин, но, насколько мне сказали, в прошлом были наемником, так?

– Да… – покаянно склонил голову брат Белтус. – Каюсь, грешен, хотя кто из нас без греха? Оправданием мне может служить только то, что сейчас я терзаюсь угрызениями совести, ушел от мира, и по мере моих слабых сил стараюсь замолить свои немалые прегрешения.

– Так вот, брат Белтус, вы уж не обижайтесь, но простой наемник и воин с уникальной подготовкой – это, как говорят в одном далеком иноземном городе, две большие разницы. Вы можете не заметить того, что уловит взгляд профессионала, а Ланьеж, вечная ему память, был как раз из таких.

– Я и без ваших слов знаю, что рубиться в пехоте – это одно, а те ловкачи, что выполняют особые и щекотливые поручения, о которых знают единицы – это совсем другое. Но при чем здесь брат Титус? Не стоит шить парню того, чего нет.

– Видите ли, брат Белтус, к тому времени, как нас посадили под замок, я был почти убежден в том, что брат Титус не просто так оказался среди нас – нюх на подобные вещи у меня хороший. Оставалось только разобраться, кто он такой и что ему надо среди нас. Пришлось тряхнуть племянника. Ну, тот на вопрос о брате Титусе, кроме слов «хороший парень» проговорился о том, что тот воспитывался в монастырском приюте.