Текст книги "Тени забытых земель (СИ)"

Автор книги: Веда Корнилова

Соавторы: Наталья Корнилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)

– Ложь! – у Андреаса потемнело в глазах. – Граф, а вам не кажется, что это низко – поливать грязью погибшую девушку, которую вы сами обрекли на смерть?!

– Чтоб ты знал: эта милая девушка попыталась и мне влезть в душу…

– Граф, это уже чересчур!

– Да какое там чересчур! Ты просто в полной мере не знал, на что была способна эта красотка, несмотря на раздвоенный язык, вертикальные зрачки и клыки во рту! Жаль, что ты не обратил внимания на ее ногти, которые куда больше походили на когти… Это по-настоящему опасный противник, и надо благодарить Небеса за то, что мы ее взяли. Правда, с твоей помощью.

– Не надо мне напоминать об этом! К вашему сведению, я сам не могу этого забыть. И простить себе тоже…

– Это я уже давно понял. Слюнтяем и размазней называть тебя не буду, потому как обработала тебя рыжая ведьма весьма умело. Что касается магических талантов этой девицы, то они были просто-таки безграничны, и если бы не те особые кандалы для нечисти, то еще неизвестно, чем бы все закончилось. Мне пришлось позвать кое-кого из старых мастеров, настоящих магов и волшебников, и они сумели просто-таки испепелить у той рыжей девицы некие магические способности, а иначе я не уверен в том, что она бы досидела в камере до суда. Наверняка бы сумела удрать… Между прочим, те старые мастера мне тоже говорили, что от девицы во время процедуры испепеления колдовских сил по-настоящему смердело древней магией, а те звуки, что она издавала, вызвали у мастеров чувство настоящей опасности и омерзения. Эти же старые люди предупреждали меня о том, что эта рыжая бестия относится к числу тех, кому не должно быть места в мире людей. Так что думай обо мне, что хочешь, но я бы эту рыжую колдунью на костер отправил и во второй раз. Иногда складываются такие ситуации, что ни о каком сопливом прощении и речи быть не может.

– Господин граф, это все вы сейчас придумали, или речь была подготовлена заранее?

– Ох, Адриан, какой же ты трудный парень! – вздохнул дядя. – Упертый до невозможности! Очень похож на свою мать: моя сестрица тоже с первого раза не желает воспринимать неприятные для себя вещи. Обнадеживает то, что спустя какое-то время она все же начинает шевелить мозгами и более-менее разумно воспринимать все сказанное… Похоже, в своем сознании ты поставил что-то вроде запрета на любое сомнение в отношении непорочности и порядочности этой рыжей ведьмы. Я, конечно, уважаю твои чувства, но иногда, кроме сердца и эмоций, надо думать и головой, а она у тебя с той поры словно отключена. Эта обманщица…

– Не называйте ее так!

– Ладно, сегодня у нас, кажется, разговор не состоится. Я слишком устал, чтоб спорить и что-то объяснять, а ты не желаешь слушать никаких доводов. Вообще-то мне есть что сказать тебе как в отношении этой девицы, так и насчет ее так называемого братца, но у тебя как раньше чувства захлестывали разум, так и сейчас они еще не утихомирились. Раз такое дело, то я пойду, поговорим позже… – дядя встал, но чуть задержался у дверей. – Значит, говоришь, не обманщица… А по поводу своих детей эта девушка с чистой душой тебе ничего не говорила?

– Дядя! – от негодования у Андреаса перехватило в горле. – Вы о чем говорите? Похоже, граф, вы уже не знаете, что еще можно придумать, чтоб опорочить эту девушку в моих глазах! Какие еще дети? У нее них не было, хотя она, наверное, стала бы замечательной матерью!

– Было бы там чего порочить… – неприятно усмехнулся дядюшка. – Дорогой племянник, когда мне надо солгать в интересах дела, то я совершаю это без малейших угрызений совести. Сейчас совершенно не тот случай, то есть и без вранья хватает всякого. А еще я должен тебе сказать, что в отношении членов своей семьи ложь недопустима, особенно в твоем случае. Что же касается твоей так называемой бывшей невесты, то те старые мастера сказали, будто у этой чертовки уже есть отпрыски, причем не один. Честно говоря, мне не хочется даже думать, что они собой представляют, и кого нам едва не навязали в родню. Спокойной ночи, Адриан, и надеюсь, что сегодня не только тебе, но и мне удастся немного поспать…

Глядя на закрывшуюся за дядей дверь, Андреас подумал: ты-то, дорогой родственник, сегодня, может, и поспишь, а вот мне-то как уснуть? На душе тошно, а в голове настоящий сумбур из-за невесть куда пропавшей принцессы Абигейл и горьких воспоминаний о Нарле. И вообще, что это еще за грязные намеки о прошлом Нарлы? Тут дядюшка явно перегнул палку, позволил себе много лишнего, а надо знать, когда можно остановиться даже в клевете!..

Что же касается Абигейл… Очень хочется надеяться, что люди дядюшки сумеют отыскать принцессу до того, как некто сумеет с ней расправиться. А еще неплохо бы посмотреть на эту девушку, какой она стала, сравнить с той малышкой, которая с детских лет решила наложить свою бархатную лапку на возможного жениха… Это все так забавно и трогательно!

Конечно, не стоит настолько отстраненно думать о своей невесте, но воспоминания о Нарле перебили тревогу за судьбу Абигейл. Перед глазами Андреаса вновь встала рыжеволосая сказка, воплощенная наяву мечта любого мужчины… Недаром острая боль от потери этой прекрасной девушки все еще занозой сидит в его сердце.

Кстати, с чего это дорогой дядя вздумал заводить разговор о делах давно минувших дней, да еще упоминать Нарлу? Просто так, без причины, граф Лиранский ничего не делает. Надо же, вроде и говорили с дорогим родственником не так долго, а покой из души исчез, словно его там и не бывало. Да, лишний раз убеждаешься в том, что появление дядюшки враз может выбить из привычной колеи любого человека.

Этой ночью Андреасу опять приснился все тот же жуткий сон, преследующий его весь последний год: горящие костры, площадь, запруженная народом, черный дым, забывающий горло и режущий глаза до слез… Только в этот раз, перед пробуждением, у сна появилось страшное продолжение: женщина, до того неподвижно висящая на прикрученных к столбу веревках, внезапно подняла голову и ее зеленые глаза с зрачками-щелочками уставились прямо в лицо Андреаса, и тот почувствовал, как волна немыслимого ужаса сковывает его тело…

Когда молодой послушник вырвался из этого кошмара, то его вновь била крупная дрожь. В этот раз его объял такой ужас, что он какое-то время был не в состоянии даже пошевелиться, а слова молитвы путались в голове, язык словно присох к нему, и Андреас не мог произнести ни звука. Казалось, за дверью стоит кто-то жуткий и готовится протянуть свои страшные лапы в монастырскую келью…

В этот раз приходить в себя пришлось долго, едва ли не до рассвета – в этот раз ночная жуть так просто не отступал. Понятно, с чего ему вновь пришлось испытать этот кошмар – сказались разговоры дяди о его несостоявшейся невесте. И все-таки странно: в привычном, казалось бы, сне, который он видел уже не менее сотни раз, вдруг появилось что-то новое, но не менее страшное, от чего кровь стыла в жилах, а сердце заходилось так, что готово было выскочить из груди. Невольно вновь и вновь вспоминались змеиные глаза, вползающие, кажется, в самую душу…

Лежа в темноте, Андреас вновь и вновь вспоминал свой разговор с дядей, и то, в каких словах тот описывал Нарлу. Если быть честным перед собой, то надо признать: Андреас старался не вспоминать ту кошмарную сцену в церкви, когда дивная красавица на его глазах… несколько изменилась. Память словно проскальзывала мимо этого момента, не хотела вспоминать перемены, мгновенно изменившие сказочное лицо невесты. Вгоняли в оторопь эти внезапно вылезшие клыки, и пугало непонятное шипенье, от которого мороз шел по коже. В памяти молодого человека образ подлинного облика Нарлы словно не отложился – наоборот, там царили воспоминания о трогательной и нежной девушке с лицом удивительной красоты, которая могла свести с ума любого мужчину. Даже когда Андреас приходил к ней в тюрьму, или же когда давал показания на суде, где его невесту обвиняли в колдовстве и черной магии – даже тогда он словно не замечал ни клыков, ни раздвоенного языка той, которую любил…

Вообще-то в этом есть что-то странное: даже сейчас, спустя немалое время, ему словно застлало память о настоящем лице Нарлы, только вот непонятно, это происходит помимо его воли, или же в глубине души он сам не желает видеть подлинный облик своей бывшей невесты? Трудно сказать, потому что тогда, в храме, преображенный лик невесты поразил его, точно удар молнии… Возможно, дядя прав, и нежелание Андреаса слышать правду о своей невесте – это боязнь смотреть реальности в лицо и понимать, что тебя просто использовали в своих целях? Конечно, себя можно обманывать, сколько угодно, но скрываться от правды тоже нет смысла.

Утренняя молитва, голубое небо и привычные хлопоты через какое-то время почти привели в себя молодого послушника, но непонятный коготок страха и недоумения все же чуть царапал где-то в глубине души. Сейчас вроде все в порядке, только вот забыть бы побыстрей этот ночной кошмар, хотя понятно, что это вряд ли возможно…

Глава 6

Впрочем, наутро было особо некогда думать о ночных кошмарах и тонуть в горестных воспоминаниях, потому как этот день был, пожалуй, самым беспокойным за все время пребывания Андреаса в обители. Просто удивительно, как всего лишь несколько человек в состоянии поставить на уши целый монастырь! Уже с утра пораньше в монастырском дворе закипела непонятная работа – туда притащили тот самый груз, который с таким трудом несли на себе бедные лошади. Монахи раскинули по двору нечто, оказавшееся оболочкой шара, а потом и что-то, отдаленно похожее на корзину. И то и другое было изготовлено из кожи, и сейчас брат Винчеус только что не ползал возле них, проверяя, нет ли прорех на крепкой коже. Рядом с ним стоял профессор Турьен, и проходящий неподалеку Андреас услышал часть их разговора, вернее, очередной перепалки:

– …Возможно, теоретически вы правы: шары, наполненные горячим воздухом, в состоянии преодолеть по воздуху некое расстояние… – недовольно бурчал профессор Турьен. – И все-таки я продолжаю утверждать, что подобные путешествия более чем опасны: оболочка из шкур животных не в состоянии выдержать давление воздуха долгое время! Проще говоря, такие шары взрывоопасны! Вот если бы заменить кожу на шелк, и пропитать его…

– Да мне глубоко по фиг, верит мне хоть кто-то, или нет… – проскрипел в ответ брат Винчеус. – Лучше скажите, уважаемый профессор, куда вы дели веревочную сеть и сетевые стропы, а с ними…

– К моему великом сожалению, перечисленные вами предметы, так же, как и все остальное, были погружены на лошадь, которую в лесу убил ужасный зверь! Кажется, его называют свитт…

– Я просто поражен! Более того – впечатлен! Вы еще и помните кое-что из атласа по изучению животных! – брат Винчеус от злости только что не лопался. – Кажется, вы даже в состоянии отличить кабана от кошки! А не подскажет ли мне, уважаемый профессор, где я возьму все недостающее для полета? То, что вы посеяли в лесу…

– Обстоятельства форс-мажор…

– Я тоже знаю много умных слов, только вот все утерянное вами в лесу из них не наделаешь.

– Мне кажется, что в этом монастыре можно найти много всего…

– Мне тоже много чего кажется, и в первую очередь это касается ваших умственных способностей и ротозейства!.. – продолжал разоряться брат Винчеус, но Адриан больше ничего не стал слушать: и без того понятно, что господа ученые так быстро не успокоятся. Оставалось радоваться тому, что здесь сейчас находятся только двое из той ученой братии, а брата Якуба не видно…

Внимание молодого послушника куда больше привлекли несколько монахов, которые неподалеку от ругающихся ученых сооружали на земле нечто совершенно непонятное.

– Брат Титус, это что еще за сооружение?

Недовольный брат Титус оторвался от своей работы, и с неприязнью покосившись на бранящихся профессоров, кивнул на листок бумаги, прикрепленный к небольшому столбу.

– Посмотри сам, чем нас озадачили…

А и верно, на том листке был рисунок, где было изображено нечто странное, похожее на особый очаг, состоящий из железного каркаса в виде граненой печи, обтянутого слоем металлической сети.

– Это что такое? – Андреас с любопытством разглядывал рисунок.

– Брат Винчеус принес… – вздохнул брат Титус. – Сказал, что любой тупоумный осел враз поймет своими куриными мозгами, в чем тут дело и для чего это нужно. Пальцем потыкал, а заодно и орал без остановки, поясняя, что нужно делать, и как… Еще сказал, что у любого барана в загоне сообразительности куда больше, чем у нас всех, тех олухов, кому поручили высокое доверие изладить эту непонятную штуку. Вот мы с братьями и думаем, совсем нас Боги мозгов лишили, или их слишком много отвалили брату Винчеусу?

– Сложный выбор… – невольно улыбнулся Андреас.

– А вот я считаю, что брат Винчеус у нас уж шибко умный, прости меня, Господи, за такое предположение…

Андреас не успел ответить, потому как над его ухом раздался даже не сердитый голос, а самый настоящий вопль:

– Чего зеваем? – конечно, такой раздраженный голос может принадлежать только брату Винчеусу, который, кажется, не знал, на ком еще можно сорвать свое плохое настроение. – Чешете языками, а между тем работа стоит на месте!

Не прошло и нескольких минут, как Андреас вместе с несколькими братьями отправился по монастырю на поиски всевозможных веревок и канатов, причем велено было собирать все, какие только можно отыскать. Монахи вместе с братом-управителем честно ползали несколько часов по всем закоулкам и кладовкам монастыря, и отыскали, как всем показалось, целую гору самых разных веревок. К сожалению, этого оказалось недостаточно, что вызвало новый гнев брата Винчеуса, и монахов вновь отправили на поиски…

Н-да, у этого человека сил и энергии было достаточно, чтоб держать в движении чуть ли не всю обитель! А еще от него почти каждый из братьев узнал, кем он является на самом деле, причем в выражениях брат Винчеус не стеснялся, а познания в зоологии у него были просто необъятные. Неизвестно, что по этому поводу думали остальные, но вот Андреас стал с сочувствием относиться к тем членам ученого совета, кто в свое время был вынужден общаться с братом Винчеусом. А уж что касается председателя того уважаемого совета, кому излишне шумный брат под горячую руку разбил голову стулом, то этому почтенному человеку молодой послушник готов был послать свои самые искренние соболезнования.

Позже, когда брат Винчеус распекал Андреаса за неумение правильно вязать стропы, молодому послушнику показалось, что от этого вечно недовольного человека явственно попахивает спиртным. Хм, сомнительно, чтоб отец Маркус разрешил ему вновь приложиться к вину…

Ответ на этот вопрос нашелся лишь к вечеру, когда отец-управитель стал вслух ругаться, припоминая при том нечистого: оказывается, настоятель, скрепя сердце, все же разрешил брату Винчеусу взять один кувшин вина для поднятия настроения и лучшей работоспособности – тот сумел убедить отца Маркуса, что с парой стаканов вина дело пойдет куда быстрей! Увы, как это ни печально, но недоделанный гений умудрился втихую спереть аж четыре кувшина, причем вино в тех кувшинах было едва ли не самым дорогим во всем винном погребе! Интересно, как он умудрился провернуть это дело таким способом, что никто и ничего не заметил? Теперь оставалось только молиться, чтоб брат Винчеус вновь не набрался до невменяемого состояния.

К вечеру, по словам все того же брата Винчеуса, шар уже был готов к полету и в него можно было бы качать нагретый воздух, да только не имело никакого смысла лететь в сгущающейся темноте: во-первых, ничего не рассмотреть ни внизу, ни вокруг себя, а во-вторых, это просто опасно. Решено было отложить запуск на утро, тем более что, по словам профессора Турьена, нуждались в доработке кое-какие мелочи.

За весь прошедший день Андреас несколько раз видел дорогого дядюшку, но подходить к нему не стал, хотя молодому послушнику очень хотелось продолжить разговор о Нарле. И все же ближе к вечеру Андреас понял: не стоит понапрасну себя обманывать. Дело в том, что весь этот день племянник избегал встречи с дядей именно потому, что опасался услышать нечто такое, что может бросить тень на светлый облик Нарлы, который Андреас так долго и тщательно лелеял в своих воспоминаниях. Так может, стоит постараться преступить за ту черту, которую он сам поставил в свое памяти, и за которой его может ожидать нечто весьма неприятное?

Впрочем, после вечерней молитвы, дядя Эдвард и сам подошел к племяннику.

– Адриан, есть короткий разговор.

– Да, конечно… – Андреас сделал усилие, и произнес, глядя прямо в глаза родственнику. – Дядя, я должен попросить у вас прощения – при нашем вчерашнем разговоре я был крайне несдержан, а поговорить нам, и верно, надо. Ты можешь думать обо мне и моем поведении все, что тебе заблагорассудится, но…

– Проехали! – поднял дядюшка руку, останавливая сбивчивую речь племянника. – По большому счету тут нет твоей вины. Видишь ли, ранее мне уже пояснили знающие люди, что от того колдовства, что было наведено на тебя, можно легко сойти с ума или же покончить с собой. Так что, считай, ты еще легко отделался, да и мы тебя не потеряли, так что всей семье надо благодарить Небеса за то, что они вовремя привели тебя под сень церковных стен… Ладно, эту тему обсудим потом, когда время появится. Значит, так: завтра может случиться так, что мне может понадобиться твоя помощь.

– Конечно. Что от меня требуется?

– Боюсь, моя просьба тебе не понравится.

– Понравится – не понравится… Дядя, я тебя с детства знаю, и если ты что-то просишь, то это тебе действительно нужно, и ты уже рассчитываешь на то, что твоя просьба будет исполнена. Так что говори прямо, что я должен делать.

– Верно… – ухмыльнулся дядюшка. – От тебя кое-что требуется. Дело вот в чем: если нашим ученым всезнайкам удастся запустить в небо воздушный шар, то, естественно, кому-то придется на нем лететь. Проще говоря, я намерен обследовать Запретные земли с воздуха, и твоя помощь может оказаться незаменимой. Задача такая: когда я скомандую – заберешься в ту корзину, которая будет находиться под шаром. Кроме нас с тобой, там будет еще несколько человек, и уже в полете нужно будет попытаться рассмотреть то, что находится на земле. Дело, конечно, опасное, и я бы не стал просить тебя так рисковать своей жизнью, если бы у меня не было предчувствия – ты можешь пригодиться. И потом, в трудную минуту всегда хочется иметь рядом близкого человека…

– Я согласен! – оборвал Андреас дядю.

– А я и не сомневался в тебе, племянничек! – хмыкнул дядюшка. – Конечно, мозги у тебя сейчас все еще несколько наперекосяк, но в целом ты парень неплохой, хотя и с придурью. Не страшно, я сам был таким по молодости лет. Увы, с возрастом это прекрасное состояние проходит безвозвратно…

– Кто еще с нами полетит?

– Как мне сказали, корзина рассчитана на шесть человек. Вот и считай: трое наших умников, мы с тобой и еще Ланьеж. Мало того, что я ему полностью доверяю, так он еще и воин прекрасный – таких еще поискать надо… А в чем дело?

– Просто я подумал, что неплохо бы взять одного из тех монахов, что уже не раз ходили в Запретные земли. В монастыре таких немало.

– Сам уже подумывал об этом, и с удовольствием бы заменил одного из наших скандальных профессоров на толкового парня, знающего местные особенности. Только вот ни один из наших шибко умных знакомых не желает уступать свое место кому-либо другому, а мне остается только надеяться на то, что эти вершители прогресса на высоте не передерутся между собой, или не выкинут своего оппонента за борт в пылу очередной полемики.

– Дядя Эдвард, а как мы вернемся обратно?

– Как мне пояснил профессор Турьен (а особенно по этому поводу разорялся брат Винчеус), здесь, внутри Запретных земель, циркуляция воздуха идет по замкнутому циклу. Для примера наши достопочтенные профессора сунули мне под нос стакан и пояснили, что если горы вокруг Запретных земель считать краями этого стакана, то воздушные потоки внутри этого богопротивного места ходят как бы по кругу. Дескать, за сотни лет наблюдений учеными собратьями в монастыре Святого Кармиана (а таких, с позволения сказать, непонятых талантов тут побывало ой как немало!) выстроены целые схемы воздушных течений, циркуляции токов воздуха и еще чего-то такого, о чем я с первого раза и не вспомню! Как мне сказали, в монастырской библиотеке за долгие годы собраны кучи сведений не для простых умов (а судя по тому, какими эпитетами и непонятными словами засыпали меня наши слишком умные профессора – так оно и есть!), и именно на эти данные и опирались господа ученые, когда рассчитывали маршрут нашего полета. Проще говоря, если наши умники не ошибаются, то мы на воздушном шаре опишем круг по самому краю этих земель и вернемся к исходной точке, то бишь к монастырю, там бросим якорь, и благополучно спустимся на землю. По словам наших ученых всезнаек, все просто до невозможности.

– Хотелось бы на это надеяться.

– Мне тоже. Правда, когда я выразил некоторые сомнения, в том, что шар, и верно, опишет круг вдоль скальной гряды и вернется точнехонько в монастырь… В общем, меня за недоверие к науке в этот самый стакан только что носом не вытыкали, доказывая, что я не только полный профан, но и непробиваемая дубина в самых простых понятиях, а именно такие невежды гробят науку на корню и подрывают веру талантливых людей в свои силы! Короче, мне не оставалось ничего иного, кроме как поверить господам ученым на слово… Вот еще: утром к тебе подойдет брат Якуб. Сделай все, что он скажет.

– А что ему от меня надо?

– Узнаешь… А пока мне надо отыскать брата Винчеуса, а он, как назло, куда-то пропал. Ты не знаешь, где он может быть? К нему есть несколько вопросов.

– Днем видел, но… – Андреас вздохнул. – Тут такое дело… В общем, от него уже тогда попахивало вином…

– Чтоб его!.. – ругнулся дядя. – Только этого мне еще не хватало! Похоже, наш гений опять пошел в очередной запой! Не бай Бог, если он в одиночку выкушает все четыре кувшина вина, которые, кроме этого всезнайки, спереть было некому. Ох, говорили же мне умные люди, что ему нельзя давать ни капли спиртного, а я пропустил это предостережение мимо ушей! Вот где его сейчас искать, нашего пьющего изобретателя, и в каком он будет состоянии, когда мы его отыщем?

Ответ на этот вопрос нашелся к утру, вернее, плоды невоздержанности скандального ученого сказались уже на следующий день, когда шар стали готовить к полету. Брат Винчеус заявился хорошо под хмельком (вообще-то это еще мягко сказано), и дядя Эдвард, увидев пошатывающегося изобретателя, с трудом удержался, чтоб не врезать тому от души. К этому времени едва ли не все монахи, что были в обители, собрались на широком монастырском дворе. Всем хотелось посмотреть на то, как этот шар (вернее, пока что всего лишь оболочка, лежащая на земле) может взмыть в воздух, да еще и тащить с собой корзину с людьми.

Под общий шумок к Андреасу подошел брат Якуб и протянул тому простое медное кольцо. Дешевое украшение, из числа тех, кои носили последние бедняки.

– Вот, надень на палец.

– Зачем? – к тому времени у молодого послушника напрочь выскочила из головы просьба дяди.

– Надо. Меры предосторожности… – брат Якуб с трудом надел кольцо на палец Андреаса. – Граф велел…

– Ну, велел – так велел, я не возражаю.

– И снимать не вздумай. Когда нужда в нем отпадет – снимем… – брат Якуб отошел в сторону, я Андреас с трудом пошевелил пальцем. Да какое там снимать! Кольцо небольшого размера, и непонятно, каким таким удивительным образом брат Якуб умудрился надеть его на палец, который сейчас почти не сгибается. Однако прошло всего несколько минут, и кольцо перестало доставлять беспокойство. Больше того, создавалось впечатление, будто эта полоска меди просто-таки вросла в палец, и теперь словно составляет с ним одно целое! Интересно, как же потом можно будет снять эту медящку? Распиливать придется, не иначе, но и то надо хорошенько подумать, как это можно сделать…

Тем временем в очаг того непонятного сооружения (которое вчера изготовили несколько монахов вместе с братом Титусом) стали забивать солому и жечь ее, и оттуда воздух стал поступать в кожаную оболочку шара. Плохо то, что в этот день с самого утра было довольно ветрено. Конечно, в такую погоду крайне рискованно отправляться в полет на воздушном шаре, тем более что каждый из обитателей монастыря Святого Кармиана знал: если в здешних местах подует ветер, то он не стихает три-четыре дня. Все правильно, только вот ожидать столько времени и ничего при том не делать – такой потери времени не может позволить себе ни дядюшка Эдвард, ни находящиеся в монастыре ученые. Следовало радоваться хотя бы тому, что небо не затянуто тучами, да и облаков почти нет.

Время шло, и шар становился все более и более круглым, а через какое-то время он вовсе оторвался от земли и стал тянуться в небеса, а висящую под ним круглую корзину ощутимо покачивало из стороны в сторону. Казалось странным и жутковатым, что в эту небольшую корзину могут забраться люди для того, чтоб взмыть в невесть какую даль!

Меж тем, чем больше внутрь шара поступало горячего воздуха, тем более и более сильными становилось стремление шара оторваться от земли, что было особенно заметно под очередными порывами ветра. А вскоре Андреасу стало казаться, что шар вот-вот лопнет от того горячего воздуха, что шел внутрь…

На лицах почти всех монахов, находящихся на монастырском дворе, было просто-таки написана смесь удивления, восхищения и испуга: конечно, перед их глазами было самое настоящее рукотворное чудо, на которое, конечно же, стоит поглядеть, только вот лететь на нем куда-то, особенно в этой хлипкой корзине… Э, нет, страшновато, уж лучше лишний раз встретиться с созданиями Запретных земель – это все же куда привычней, да и в случае чего знаешь, как следует поступить.

Тем временем брат Якуб встал возле шара, принялся что-то говорить, да еще и руками творить непонятные пассы… Конечно, вряд ли что-то можно утверждать наверняка, но у Андреаса сложилось впечатление, будто брат Якуб накладывал некое заклинание на этот воздушный шар. Хм, если этот действительно так, то брата Якуба не спасет никакое заступничество: всем известно, что отец Маркус на дух не выносит всякие там колдовские штучки, и за один только намек на подобное безобразие виновнику может грозить карцер и долгое покаяние, причем все это время согрешивший будет сидеть на хлебе и воде.

А дальше все внезапно пошло наперекосяк. Вдруг с треском лопнул один из четырех канатов, удерживающих шар на месте, и обрывок каната ударил двоих монахов, стоявших подле того места. Бедняги упали на землю – похоже, им здорово попало этой туго натянутой веревкой: недаром один из монахов схватился за грудь, а второму, кажется, повредило ноги… Меж тем корзина, которую удерживали три оставшиеся каната, перекосилась, и стало понятно, если она по-прежнему будет оставаться пустой, то ветер и оставшиеся канаты смогут вообще перевернуть ее вниз, и тогда ни о каком полете с людьми не может быть и речи.

– Те, кто должен лететь – забирайтесь в корзину! – раздался громкий крик дяди Эдварда. – Быстрей! При таком ветре оставшиеся канаты могут не выдержать!

Если честно, то до того момента Андреас тоже с опаской поглядывал на огромный шар, но после слов дядюшки все страхи словно улетучились. Он опрометью кинулся к перекошенной корзине, и, пусть не сразу, но забрался туда, едва ли не одним махом перескочив через край. Правда, при этом он довольно-таки ощутимо ударился о якорь с прикрепленным к нему канатом. А, да, ведь дядюшка Эдвард говорил что-то вроде того, что при возвращении в монастырь надо будет выбросить якорь, чтоб остановить движение шара…

Оказывается, хотя сама круглая корзина была также изготовлена из жесткой кожи, но внутри корзины основание было укреплено чем-то вроде жесткой циновки, сплетенной из ивовых прутьев. Кроме того, по бокам были установлены крепления деревянными планками, да и высота самих бортиков корзины была около метра. Тесновато, конечно, но никто и не собирался находиться там до бесконечности.

Правда, внутри Андреас оказался не первым: там, ухватившись руками за края корзины, уже находился дядюшка, Ланьеж и брат Якуб. Корзину так мотало, что встать на ноги не было никакой возможности, и Андреас, стоя на коленях, с трудом мог видеть то, что происходит снаружи.

Меж тем дядюшка кричал кому-то:

– Скорей! Скорей же, я сказал! Не медлите!

Держась в болтающейся из стороны в сторону корзине за сделанные внутри кожаные петли, Андреас видел, как профессор Турьен едва ли не бежит к воздушному шару, буквально таща на себе брата Винчеуса, у которого, судя по всему, всерьез заплетаются ноги. Едва Андреас с досадой подумал о том, что в таком состоянии брату Винчеусу совершенно нечего делать на воздушном шаре, как у этого ученого выпивохи подломились ноги, и он рухнул на землю, прихватив вместе с собой профессора Турьена. Увы, но дальнейшие попытки подняться ни к чему не привели: брат Винчеус как сам был не в состоянии встать на ноги, так и не давал это сделать профессору Турьену, вцепившись в того мертвой хваткой – как видно, ученый выпивоха понимал, что ему весьма проблематично самостоятельно подняться на ноги.

Меж тем через несколько секунд с треском лопнул второй канат, и находящиеся в корзине люди с трудом удержались, чтоб не вылететь из нее. Андреас обоими руками ухватился за край корзины, а дядюшка Эдвард, что было мочи, кричал над его ухом:

– Эй, на земле, держите канаты! Ни в коем случае не отпускайте! Профессора, чтоб вас, быстрей сюда! Быстрей, я сказал, пока еще канаты держат! Что вы на земле валяетесь? Посмотрите, какой ветер, шар вот-вот с места сорвет! А вы, парни, покрепче держите эти оставшиеся канаты или веревки, или как там они правильно называются!..

Кажется, даже до одурманенного винными парами мозга брата Винчеуса дошло, что все идет не так, и кое в чем виноват именно он. Подвыпивший ученый попытался, было, вновь подняться с земли, только вот очень сложно сделать это второпях и на подгибающихся ногах. К тому же брат Винчеус по-прежнему крепко держал профессора Турьена, справедливо полагая, что встать вдвоем им будет куда легче. Правда, к этому времени уже и профессор Турьен успел сообразить, что если он по-прежнему будет попытаться приподнять с земли упавшего брата Винчеуса, то никакого полета на воздушном шаре (во всяком случае, у него именно) не состоится: увы, но достопочтенный брат-изобретатель вчера набрался куда больше допустимого, да и, судя по всему, ночью неоднократно прикладывался к живительному источнику… Как это ни печально звучит, но в данный момент придать брату Винчеусу вертикальное состояние было весьма сложно, так что профессор Турьен попытался, было, добраться до шара в одиночестве, оставив на земле брата Винчеуса. Дело хорошее, только вот сделать это было не так просто: находящийся под хмельком профессор никак не желал отпускать своего ученого собрата в тщетной надежде, что тот его поднимет и поможет добраться до искомой точки.