Текст книги "Тени забытых земель (СИ)"

Автор книги: Веда Корнилова

Соавторы: Наталья Корнилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 51 страниц)

– Понимаю…

– Да не понимаете вы! – внезапно крикнул мужчина. – Никому из вас этого не понять! Мне страшно представить, что она останется одна-одинешенька, без помощи, без родственников, без меня… И зачем только я пошел в эти проклятые земли?!

– Беда в том, что уже ничего не исправить… – вздохнул брат Белтус.

– Это верно… Так вот, что касается той дороги. Конечно, – продолжал Крайан, – путь там тоже не простой, есть свои сложности, но все же идти там полегче, и не так опасно. Главное – обойдете стороной болота, а ведь именно в них обитают самые жуткие обитатели Запретных земель.

– Ну, кое-кого из тех тварей мы уже встречали.

– Вот именно, кое-кого… Там есть одно опасное место – низина, но она сравнительно небольшая, так что вы должны пройти ее быстро. Да, и обязательно постарайтесь сделать это днем.

– Мы поняли.

– Так, что еще вам надо знать насчет дороги? – мужчина потел лоб ладонью. – А, вспомнил! В нескольких местах по дороге вы встретите что-то вроде завалов из деревьев: сам я о них не имею представления, потому как той дорогой никогда не ходил, но старожилы утверждали, что в тех завалах можно сравнительно безопасно переночевать. Вернее, те, кто покидал здешний лагерь, именно так и поступали.

– Спасибо за эти сведения.

– Давайте оставим в стороне слова благодарности, сейчас не до них. Тот путь до монастыря, о котором знают немногие… Повторяю: я сделал не ради вас, а для того, чтоб вы сумели доставить сапфиры моей жене. Конечно, их не так много, как мне бы того хотелось, но на какое-то время ей хватит. И, пожалуйста, помогите ей, когда она будет продавать камни, а иначе ее обманут – ведь она из числа тех людей, что совсем не приспособлены к жизни!

– Хорошо. Обещаю.

– Помните о своем обещании, иначе Небеса не простят вам обмана. И еще мне бы не хотелось, чтоб мое бренное тело оказалось в зубах у здешнего зверья. Вы поняли, что я имею в виду?

– Да… – дядюшка кивнул головой.

– А сейчас я бы хотел исповедаться перед уходом в иной мир…

Через полчаса мужчины молча копали могилу у края поляны. Хотя земля был мягкой, корней в ней все же хватало, и потому работа шла не так быстро, как бы того хотелось людям. Вообще-то возле этого места, где сейчас беглецы выгребали землю, уже находились не менее трех десятков небольших холмиков, и теперь, выходит, будет больше на еще один…

Андреас то и дело бросал взгляд на поляну, туда, где лежало неподвижное тело мужчины. До того, как распрощаться с этим миром, Крайан о чем-то захотел поговорить с братом Титусом и братом Белтусом: по словам незнакомца, перед тем, умереть, он хотел исповедоваться, покаяться в грехах и получить прощение. О чем шла речь, и что говорил мужчина – неизвестно, но в конце той беседы брат Белтус положил свою руку на голову мужчины, словно снимая грехи, а брат Титус по-особому сложенными пальцами нанес Крайану молниеносный удар в шею… Все было кончено в мгновение ока.

Что тут скажешь? Наверное, иначе поступить было нельзя, да и другого выхода у людей в данный момент не существовало, только вот у каждого из беглецов на душе было не просто тяжело, а по-настоящему пакостно.

Когда погребение закончилось, то брат Белтус прочитал над могилой короткую молитву. Пора было уходить, тем более, что люди и так задержались здесь куда дольше, чем собирались. Все так, только вот перед тем, как покинуть это место, Андреас вновь обвел взглядом поляну, разгромленный лагерь, ряд небольших холмиков… Вновь в голову приходила мысль: стоят ли жизни людей те ценности, которые старатели могут вынести из Запретных земель? Давно уже идут разговоры о том, что, дескать, надо бы вообще запретить людям входить в Запретные земли. К сожалению, указами и запретами людей не остановишь, тут надо придумывать что-то иное, из разряда таких мер, что могли бы значительно уменьшить поток желающих разбогатеть в Запретных землях. Ведь что ни говори, а на одного обогатившегося счастливчика приходятся десятки тех, кто оставил здесь не только свое здоровье, но и саму жизнь.

На высокой сосне, о которой говорил Крайан, и верно, отыскались три зарубки, причем они были нанесены так умело, что с первого взгляда люди их и не отыскали. Потом, правда, рассмотрели, что у основания одной из веток три небольших насечки, которые словно сливались в знак, внешне напоминающий наконечник стрелы, причем острие этого наконечника указывало, в каком направлении нужно двигаться.

Первое время беглецы путались, не могли понять, куда именно указывают насечки, да и сами зарубки на очередном стволе не всегда умудрялись отыскать сразу. Однако прошло не так много времени, и взгляд людей начал уже привычно выхватывать три небольшие черточки на деревьях. Да, в свое время кто-то неведомый потратил немало труда для того, чтоб обозначить дорогу, и беглецам оставалось только надеяться на то, что вряд ли кто-то стал бы тратить столько сил на пустую работу.

Шли быстро, делая лишь короткие привалы. Надо было дойти хотя бы до одного из тех завалов, о котором говорил мужчина, а иначе придется ночевать на открытом месте, и в этом случае сомнительно, что хоть кто-то из всего отряда сумеет сомкнуть глаза. Что ни говори, но и здесь между стволами деревьев то и дело мелькают силуэты животных, причем некоторые из этих зверей подходят довольно близко к идущим людям. Увы, но при одном только взгляде на большинство этих зверюшек можно предположить с изрядной долей уверенности, что вряд ли эти существа питаются лишь ветками и травой. Следовало радоваться хотя бы тому, что звери пока не нападают на людей – как видно, знают, что те могут дать отпор.

До первого из завалов дошли, когда уже завечерело. К тому времени на землю начала спускаться темнота, а беглецы всерьез стали опасаться, что все же придется ночевать под открытым небом. Однако, увидев огромную кучу беспорядочно наваленных деревьев, вывороченных из земли с корнем, люди вначале растерялись – как тут можно ночевать?! Да возле этого хаотичного завала даже стоять страшно – как бы какое дерево случайно не скатилось на тебя и не раздавило в лепешку!

Впрочем, думай – не думай, а слова Крайана следовало проверить. Брат Белтус со всех сторон обошел завал, осмотрел его, и, к всеобщему удивлению, обнаружил на земле под одним из стволов нечто вроде небольшого лаза. Помянув нечистого, брат Белтус забрался в этот лаз, и вскоре выбрался назад весьма довольный. Оказывается, когда-то здесь, невесть по какой причине, разом рухнуло несколько десятков деревьев, и так получилось, что внизу эти падающие стволы образовали нечто вроде пустого пространства, пусть и не очень большого, то пятеро людей там вполне могли разместиться. Конечно, на земле, под стволами тех поваленных деревьев особых удобств не было, да и сквозь наваленные деревья вовсю просвечивало небо, но зато была полная уверенность в том, что под этим завалом вряд ли проползет хоть какой-то хищник. Главное – следить, чтоб ночью в лаз не полез кто-нибудь из местных обитателей, а не то, по словам брата Белтуса, внутри завала здорово попахивало шерстью: не исключено, что там была лежка какой-то зверюги. А что, все вполне логично: в лесу всегда отыщется желающий занять такое удобное место, особенно если ты живешь в столь опасных землях.

Решили быстро перекусить здесь, а потом сразу же забраться внутрь – что ни говори, а здешние места не располагают к долгому времяпрепровождению на открытом воздухе в вечернее время.

– Абигейл, на что вы там смотрите? – обратился Андреас к девушке. Ему хотелось хоть немного приободрить невесту, ведь на нее произвела достаточно тягостное впечатление смерть Крайана – недаром принцесса, хотя всю дорогу и держалась за ладонь жениха, но не произносила ни звука.

– Смотрите, какой милый зверек! – девушка не могла оторвать взгляд от непонятного создания, которое не торопясь ползло по дереву, лежащему едва ли не поверх всего завала. – Правда, он очень славный? Такая лапочка…

Взгляды людей невольно перенеслись на этого зверька. Действительно, причудливое создание: размером с небольшую таксу, внешне очень похожее на мышку, с большими розовыми ушами, забавной мордочкой и удивительно густой шерстью. Сейчас это милое существо ловко пробиралось по дереву, цепляясь за него лапками с длинными когтями, очень смахивающими на птичьи. Но самым необычным было то, как полз этот зверек – складываясь, словно гусеница. Забавно и необычно…

– Брат Титус, это что за чудо такое? – Андреас посмотрел на молодого послушника.

– Не знаю… – кажется, молодой человек был искренне удивлен. – В первый раз вижу такого зверя.

– Это вапалузи… – подал голос брат Белтус. – О нем не раз рассказывали старатели, и это один из тех немногих обитателей Запретных земель, к кому старатели относятся с определенной долей симпатии, и даже пытаются подкармливать. Помните, я совсем недавно досадовал, что нам на пути встречаются в основном хищники? Так вот, наконец-то нам попался зверь из числа тех, что не собираются перегрызать тебе глотку, хотя, по большому счету, лишний раз за этого зверька лучше не хвататься: видели, какие у него когти? Цапнет своей лапкой – враз прорежет руку до кости!

– Так он и вправду не опасен?

– Не трогай его – и опасности не будет, этот зверек первым не нападает. Вапалузи в основном питается древесными грибами и чагой, которые частенько растут именно на мертвых деревьях. Для этого зверька не стоит особого труда забраться и на верхушку самого высокого дерева. Вон, посмотрите, у него даже хвост на конце заострен, чтоб было удобнее забираться по отвесному стволу.

– Да, забавная зверюшка… – дядюшка, присев на одно из поваленных стволов, высыпал себе на ладонь часть камней из того мешочка, что незадолго до смерти ему передал Крайан. В свете солнца, почти скрывшегося за вершинами деревьев, необработанные сапфиры казались слишком темными и непривлекательными. Крупные и мелкие – они горкой лежали на ладони графа, и казалось странным, что из-за этих камней человек мог рисковать жизнью. Меж тем дядюшка продолжал:

– Насколько я могу судить, камни неплохие, совершенного синего цвета, хотя у большей части этих сапфиров вес не превышает десяти карат. Впрочем, тут есть и куда более крупные экземпляры, с весом, превышающим шестьдесят карат. Точнее сказать сложно, я все же не ювелир. Так, прикидываю на глазок… Мое мнение: за эти сапфиры должны неплохо заплатить, хотя, конечно, неопытного человека могут и обвести вокруг пальца…

Дядюшка ссыпал камни обратно в мешочек, туго затянул завязки на нем, и сунул тяжелый мешочек в карман.

– Ну, все, давайте забираться в середину этого завала, а не то вот-вот будет так темно, что и лаз не рассмотрим…

И верно, следовало поторопиться. Беглецы один за другим заползали в этот лаз. Впрочем, под землей надо было проползти совсем немного, после чего люди вновь оказывались на поверхности, среди нагромождения сухих веток и стволов. Потом нужно было преодолеть на четвереньках сравнительно небольшое расстояние – и беглецы оказались словно в середине шалаша. Правда, в этом шалаше можно было передвигаться только на четвереньках, да и места там было сравнительно немного, но пятеро усталых людей все же сумели расположиться на ночлег, и даже, если можно так выразиться, с небольшими удобствами. Дело в том, что земля в этом месте была усыпана толстым слоем старой хвои – опала с вывороченных деревьев, и потому каждому из людей казалось, что он лежит на удобной теплой подстилке.

Абигейл прилегла рядом с Андреасом, но по-прежнему не выпускала из своей руки его ладонь. Сейчас молодой человек чувствовал тепло, исходящее от тела девушки, и ему вовсе не хотелось от нее отодвигаться. Частенько бывает так, что мужчина, сам не понимая того, ищет опору в женщине, и это как раз был именно тот случай. За эти несколько дней Адриан настолько привык к присутствию Абигейл рядом с собой и к тому, что ответственность за принцессу целиком лежит на нем, что сейчас молодому человеку становилось немного не по себе, когда этой девушки не было рядом. Конечно, это было еще не любовь, но постоянная потребность быть рядом с кем-то тоже дорогого стоит.

Еще у Андреаса очень болели раны на спине – судя по всему, в них все же попала какая-то грязь. Днем, когда пробирались по лесу, боль была не так ощутима, но сейчас, когда тело гудело от устали, боль от ранений дала знать о себе с новой силой. На одном из привалов Абигейл хотела, было, осмотреть спину жениха, но тот отмахнулся – мол, не стоит на это время тратить, вечером посмотрим… Правда, вечером времени на это не хватило, чему Андреас в глубине души был даже рад: прежде всего, не хочется видеть расстроенное лицо Абигейл, а вместе с тем теплилась надежда на то, что за ночь раны пойдут на поправку.

Темнота и особая ночная тишина, которая бывает только в ночном лесу. Откуда-то раздавались непонятные звуки, подвывания, уханье, стоны… Лес жил своей жизнью, опасной и страшноватой, и было понятно, что на охоту сейчас выходят ночные обитатели Запретных земель.

Люди молча лежали, смотрели на те редкие звезды, что были видны сквозь скопление веток и древесины, но сон ни к кому не шел, и дело здесь было не только в сильной усталости, но и в том, что произошло с Крайаном. Вообще-то сразу же после его смерти между людьми словно появилась некая недосказанность, а такие вещи очень тревожат и не дают покоя, а вместе с тем вносят шероховатости в отношения.

Первым не выдержал дядюшка, и задал вопрос, который интересовал всех.

– Брат Титус, что вы намерены делать?

– Что вы имеете в виду? – отозвался тот, хотя и так было понятно, о чем именно спрашивал его дядя Эдвард.

– Я говорю о Крайане, и о его признании. И потом, он взял с нас обещание, что его жена и сын не пострадают…

Да, короткий рассказ Крайана не выходил у беглецов из головы. Как оказалось, этот человек был родом из семьи мелкопоместного дворянина, в которой было более десяти детей обоего пола, а вот с деньгами, увы, в той семейке было совсем небогато. Папаша, чтоб не тратить последние средства на приданое дочерям и военную амуницию сыновьям, счел за лучшее чуть ли не всех своих деток отправить в монастыри, замаливать как свои грехи, так и чужие. Беда в том, что молодому парню монастырская жизнь была нужна примерно так же, как гость в горле, и с того времени, как он переступил порог монастыря, в голове у парнишки было единственное желание – покинуть стены обители.

На одном из церковных празднований молодой монах повстречал юную монахиню, и между молодыми людьми сразу же возникло сильное чувство, которое у парочки хватило ума скрыть от посторонних. А если учесть, что девушка тоже не горела особым желанием оставаться Божьей невестой, то молодые люди быстро пришли к выводу: им обоим не стоит связывать свою дальнейшую судьбу со служением Небесам. Проще говоря, дело закончилось тем, что парочка сбежала.

Тех небольших денег, что они сумели раздобыть перед побегом, хватило только на то, чтоб добраться до одного из далеких портовых городов – там молодые люди намеревались сесть на корабль, уходящий в чужие страны. К сожалению, на подобный проезд и дальнейшее обустройство на новом месте требовались деньги, и немалые, а вот с ними-то у парочки был полный напряг – проще говоря, денег не было. К тому же оба молодых беглеца были родом из дворянских семей, и какому-либо мастерству не обучены. Хорошо еще, что удалось устроиться на проживание у бедной одинокой старушки, сочинив убедительное повествование о том, что они – ее дальние родственники с материнской стороны.

Однако когда у беглой парочки родился сын – вот тогда новоиспеченным супругам (вернее, мужем и женой они были только на словах – приходить в церковь для заключения брака им было слишком опасно) всерьез пришлось призадуматься о том, что им делать дальше. Оставаться в родной стране было слишком рискованно – их усиленно разыскивали, куда-либо уехать не было возможности, от родни помощи ожидать не стило…

Вот тогда-то беглый монах и решил пойти в Запретные земли, немного заработать для того, чтоб покинуть эту страну. Конечно, молодая жена была против, умоляла одуматься, безостановочно лила слезы, но остановить супруга от опрометчивого поступка так и не сумела. Ну, а конец этой истории уже известен…

Почему дядя Эдвард интересовался у брата Титуса о том, что он собирается делать? Беда в том, что побег из монастыря – одно из тягчайших преступлений, которое может совершить служитель культа, и оно, это преступление, целиком подходило под юрисдикцию Святой инквизиции, проще говоря, брат Титус обязан не только задержать преступников, но и сообщить о них вышестоящему начальству, дабы правосудие покарало согрешивших. Беглянку должны арестовать, и передать ее церковному суду, а что он решит – о том известно лишь Небесам, хотя и без того понятно, что на прощение бывшей монахине рассчитывать не стоит. С одной стороны, все верно – закон есть закон! но с другой стороны не знаешь, что и сказать: похоже, у молодых людей, и верно, была настоящая любовь: недаром, даже умирая, парень думал только о том, как будет жить его семья…

– Господин граф, вас интересует, что я намерен сделать в отношении этой грешницы и ее сына в том случае, если мы выйдем из Запретных земель? – спокойно поинтересовался брат Титус.

– Да. Мне знаком устав вашего ордена, и я знаю, что, несмотря на все клятвы и обещания, вы имеете полное право их нарушить, если в этом появится необходимость.

– Дело не в необходимости, а в том, как тот или иной член нашего ордена понимает справедливость и служение Небесам, а я всего лишь скромный исполнитель воли церкви… – поправил дядюшку брат Титус. – Что же касается этого грешника, который сейчас держит ответ перед высшим судом за свои тяжкие проступки… Если мы вернемся, то я намерен сообщить, что встретил этого человека здесь, в Запретных землях, и что он погиб от моей руки. Еще скажу, что незадолго до смерти он раскаялся в совершенных им ошибках.

– А те сапфиры, что он добыл? – поинтересовался брат Белтус. – Их вы тоже отдадите Святой инквизиции?

– Лично я на его теле ничего не нашел… – невозмутимо ответил брат Титус. – Если граф Лиранский все же сумел отыскать в разгромленном лагере какие-либо ценности, то он вправе распорядиться ими по своему усмотрению. Может даже отдать их какой-либо бедной женщине, в одиночестве воспитывающей своего ребенка. Хотя будь я на месте графа, отдал бы камни ювелиру, а женщине отнес деньги, полученные за эти сапфиры. Так надежней.

Возникла долгая пауза, после чего раздался чуть удивленный голос брата Белтуса.

– Ну, господин инквизитор, я никак не ожидал от вас подобного благородства!

– Да при чем тут какое-то благородство? – ого, а вот теперь и в голосе брата Титуса слышатся чуть раздраженные нотки. – Будь моя воля, я бы сам эту грешницу отволок на церковный суд, и попросил отнестись к ней без сочувствия и ненужной жалости! Кстати, господин граф, вы правы в том, что меня не остановили бы зароки и обещания, данные тому погибшему человеку: клятвенные слова, которые мы говорим грешникам, но не сдерживаем их, вряд ли будет сурово караться на Небесах.

– Простите, брат Титус, но я не понимаю вашей логики! – в голосе дядюшки была неподдельная заинтересованность. – Вы помогли уйти на Небеса Крайану…

– Для некоторых заблудших душ смерть – это благо.

– Но вы решили помочь жене этого человека…

– Этой женщине я бы помогать не стал. Все дело в том бедном ребенке… – вздохнул молодой инквизитор. – Если его мать будет взята под стражу, то маленький ребенок останется совсем один. Вряд ли его возьмут родственники родителей, ведь этот малыш будет для них вечным напоминанием о грехе его отца и матери, и к тому же рожденным вне брака… Да его там просто заклюют!

– Но ведь есть же приюты для сирот…

– Все еще не поняли? Тогда постараюсь пояснить, хотя все и без того проще простого. Дело в том, что я – из числа подкидышей, то есть тех детей, кого родители приносят к монастырю, и укладывают на крыльцо – мол, у нас нет возможности взять в семью еще один рот. Или же некоторые люди таким вот простым способом избавляются от ненужных младенцев: и убивать не надо, то бишь греха на душе нет, а вместе с тем о том нежелательном дитятке можно легко забыть, и жить далее со спокойной совестью – в приюте о нем позаботятся, вырастят, уму-разуму научат… В общем, я рос и воспитывался в церковном приюте, и не понаслышке знаю, что это такое. Не скажу, что монахи были жестокими людьми, скорее, суровыми и жесткими, а к нам, своим подопечным, они относились без особой любви, но вот любое ослушание или проступок воспитанников наказывался не просто строго, а очень строго. И порядки там были установлены такие, которые можно охарактеризовать как казарменно-тюремные, хотя и с чуть более мягким режимом. К тому же леность и праздность в монастырском приюте отнюдь не в почете, и детей заставляют работать с самого сопливого возраста, ибо праздность – один из грехов. Надо, чтобы руки постоянно были заняты делом, тогда и ненужным мыслям в голове будет нечего делать.

– Да, я слышал, что в монастырских приютах весьма строгий устав… – согласился дядюшка.

– Надо не слышать, а какое-то время пожить в тех условиях – вот тогда многое будет восприниматься по-иному. Есть одна особенность: те дети, что росли в такой атмосфере с младенчества, считали подобную строгость и жесткие ограничения вполне естественным поведением и нормальным жизненным укладом, а вот те ребятишки, что попадали в приют позже, с двух-трех лет – эти очень сложно привыкали к суровым реалиям церковного приюта. Наверное, дома им было тоже не очень-то весело и сытно, но все же оказаться в неласковом и холодном мире этого пристанища для всех домашних детей оказывалось самым настоящим потрясением, с которым многие так и не смогли справиться. Складывалось впечатление, что эти дети словно попадали в свершено иной мир, в котором им было крайне сложно выжить. А уж смертность среди таких домашних детишек была, скажу я вам, просто огромной! Если говорить коротко, то тогда я насмотрелся всякого, и понял одно: если в будущем я смогу сделать так, чтоб какой-то ребенок избежал помещения в монастырский приют, то я предприму для этого все возможное и невозможное. Как видите, все просто, и безо всяких сюсюканий и сопливого благородства.

– Надо же, господин инквизитор, у вас, оказывается, есть сердце… – протянул брат Белтус.

– Скажу вам больше, брат Белтус: у меня есть кулак, и он уже давно чешется, до такой степени ему хочется заехать вам в зубы! – огрызнулся молодой инквизитор. – Боюсь, что в один далеко не прекрасный момент эмоции возобладают над разумом, и у вас, брат Белтус, станет меньше на пару зубов.

– Погодите! – вмешался дядюшка. – Брат Титус, но ведь этот человек исповедовался вам перед… своим уходом, и если вас в Святой инквизиции попросят рассказать о том, в чем именно беглый монах покаялся в своей исповеди, то согласно тем же правилам вашего ордена, то которых вы нам только что поведали…

– Да, этот человек исповедовался нам с братом Белтусом – и что с того? – усмехнулся брат Титус. – Как вы знаете, тайна исповеди священна, и я не собираюсь рассказывать направо и налево о том, что нам поведал этот грешник в последние минуты своей жизни. Конечно, меня, как, впрочем, и брата Белтуса, особым разрешением от Церковного совета могут заставить раскрыть тайну исповеди – такое допускается в исключительных случаях. Только вот я (как, думаю, и брат Белтус) всегда могу сказать, что этот грешник рассказал нам о своем бегстве из монастыря, причем сбежал он вместе с монашкой, но вот о дальнейшей судьбе этой клятвопреступницы не произнес ни слова.

– Пожалуй, я с вами согласен… – с готовностью подхватил это предположение брат Белтус. – О беглой монашке он упомянул лишь вскользь, и больше о ней не сказал ничего. Очевидно, вскоре после побега их пути разошлись…

– Совершенно верно, разошлись… – вздохнул брат Титус. – Причем безвозвратно. Так частенько случается, когда люди совершают поступки, несовместимые с понятиями долга, морали и нравственности… Повторяю: я делаю это только ради ребенка, а уж никак не для спасения этой грешной женщины. Судя по словам Крайана, она хорошая мать, так пусть у невинного младенца будет хотя бы один из любящих родителей. Конечно, отец и мать этого дитяти – сущие болваны, и заслуживают самого сурового наказания, но пусть у ребенка в будущем все сложится хорошо. Во всяком случае, об этом я буду молить Светлые Небеса.

– Брат Титус… – теперь уже и Абигейл решилась задать вопрос. – А вами не жаль этих людей? Я имею в виду несчастных влюбленных…

– Принцесса, по отношению к этой парочке следует подобрать несколько иные выражения. Люди вступают в монастырские стены, чтоб служить Небесам, а не себе. Конечно, нередки случаи, когда некто облачается в монашеские одежды не по своей воле, а по настоянию родных и близких. Пример тому – эти молодые люди. У юноши и девушки, хотя они и приняли постриг, тем не менее, не было цели навек остаться пол сенью монастырских стен, душа жаждала иного, и эта парочка воспылала друг к другу грешной любовью… Ладно, такое иногда случается. Знаете, что им следовало делать? Помалкивать о своих чувствах, и подать в Церковный совет просьбу с разрешением покинуть монастырь в связи с тем, что приняли постриг не по собственному желанию, а по настоянию родных, и потому не чувствуют у себя должного призвания к служению. Конечно, дело это непростое, хлопотное, да и на рассмотрение подобной просьбы уйдет немало времени.

– Сколько именно?

– До нескольких лет. Тем не менее, это единственный правильный путь разрешения подобного вопроса. Во всяком случае, у этих олухов был неплохой шанс добиться своего законным путем, хотя, говоря по чести, давление на этих молодых людей оказывалось бы немалое. Вместо этого парочка предпочла удрать в тщетной надежде на то, что их никто и никогда не найдет. Наивные.

– А если бы им отказали в просьбе? – продолжала допытываться Абигейл.

– Ну, не они первые выражают желание покинуть стены обители, и, к сожалению, не последние. Кстати, существуют даже специальные стряпчие по улаживанию подобных дел, и опыт у тех стряпчих немалый. Во всяком случае, вначале стоило попытаться решить дело законным путем. Так ведь нет, решили пойти напролом… И вот результат.

– Знаете, господин инквизитор, вы меня настолько удивили, что я даже согласен лишний раз промолчать, и без дела не высказывать вслух свои критические замечания насчет вас… – усмехнулся брат Белтус. – Хочется надеяться, что подобное человеколюбие вы сохраните и в дальнейшем.

– У каждого из нас свое мнение о справедливости и служению Небесам… – кажется, брат Титус был явно не прочь подискутировать на эту тему, и ничего не имеет против долгих ночных бесед. – Для примера возьмем ваше недолгое пребывание в застенках инквизиции…

– Вы, наверное, хотите сказать, в подвалах инквизиции.

– Нет, я имел в виду именно застенки. По счастью, вы не знаете, что такое настоящие пыточные подвалы, и не приведи Небеса вам туда попасть!

– Надеюсь, что тот ваш служитель, что сумел вытащить из тюрьмы Нарлу, окажется там обязательно! – вновь не выдержал брат Белтус.

– Не сомневайтесь, эти места он не минует! – в голосе брата Титуса слышалась уверенность человека, который привык доводить дело до конца. – И ему предстоит долгое и тяжкое покаяние за свою слабость и глупость. Кстати, принцесса, в вашей стране, в Бенлиоре, в ближайшее время тоже понадобится хорошая чистка. Правда, позиции Святой инквизиции там всерьез ослаблены, и вам понадобится помощь со стороны.

– Что, будете отправлять на костер всех, на кого падет хоть малейшее подозрение в лояльности к нынешнему принцу-консорту? – вновь не удержался от ехидного замечания брат Белтус.

– Весьма примитивное и однобокое толкование целей и задач нашего ордена… – брат Титус даже бровью не повел. – Принцесса, я, разумеется, прошу прощения за свои слова, но ваша сестра, королева Эмирил, вот-вот умрет, и вам придется наводить порядок железной рукой. Нравится вам это, или нет, но обойтись без нашей помощи, особенно в первое время, вам будет крайне сложно. Кстати, одна из самых главных задач – захватить мужа вашей сестры, нынешнего принца-консорта, причем не одного, а вместе с его братом. А еще надо срочно отыскать всех тех прихлебателей и лизоблюдов, кто помогал Найгарлу, этому так называемому принцу-консорту, устраивать бардак в Бенлиоре, а заодно и разорять страну под шумок. Предстоит выкорчевать с корнем все то, что этот двуногий наг вместе со своими подручными успел насадить в Бенлиоре. Требуется узнать его связи, друзей, помощников, и многое другое. Кстати, с подручными этого нага тоже будет отдельный разговор.

– Брат Титус, если я вас правильно понял, то те, кто помогал змеелюдям, отправятся на костер… – теперь уже и Андреас вмешался в разговор.

– Верно, таким людям не место в этом мире… – хмыкнул брат Титус. – Кстати, можно не сомневаться, что после окончания следствия будет проведена публичная стрижка паршивых овец, то бишь помощников Найгарла, а это, вообще-то, работа долгая. Так что инквизиторам придется постараться – их ждут долгие труды.

– Но ведь там могут оказаться и невиновные! Оговор, ложный донос, клевета… – в памяти Андреаса снова возник тот горький дым, стоящий над площадью. – Да мало ли у некоторых людей причин отправить своего недруга на костер!

– Давайте об этом поговорим позже… – вздохнул брат Титус. – Сейчас для нас главное – дойти до монастыря, а там уж как пойдет по накатанной…

– Кстати, брат Титус, сколько вам было лет, когда вас забрали из приюта? – спросил Андреас.

– Девять. В то время я уже считался взрослым парнем… Что это? Вернее, сказать, кто?

Впрочем, этот вопрос задавал себе каждый из беглецов, и было, из-за чего. Дело в том, что вверху завала появилась какая-то тень, а еще через мгновение на лежащих людей уставились чьи-то ярко-красные глаза, горящие, словно угли. Похоже, это существо хорошо видело в темноте, да и нюх у него был неплохой – ведь не просто же так оно попыталось протиснуться к людям сквозь мешанину ветвей и стволов, но эта попытка закончилась ничем. Рассерженная зверюга разразилась шипением, которое то и дело перебивало странное мяуканье, куда больше напоминающим голос взбешенной кошки. Хвала Небесам, это не наги! Конечно, в темноте было сложно определить размеры животного, но все же можно было прикинуть на глазок, что этот зверь величиной с крупную рысь.

Устрашающе порычав, зверь спрыгнул с поваленных деревьев и сунулся к лазу, по которому беглецы забирались внутрь этого завала. Э, похоже, что беглецы (как это и предполагал брат Белтус), расположились на ночевку в логове этого зверя. Вот он и злится, что кто-то посмел сунуться в то место, которое он считает своей территорией.