Текст книги "Холодный оружейник. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Василий Чистяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

‑ Это веди не все?

‑ Да ‑ согласился Рок Ли, выпрямляя пальцы.

На ладони у него, смотря создателю в глаза, сидела птица из чакры и Воды. Синяя птица, похожая на воробья. Фубуки, шиноби Снега, наверное, опознала бы ее. Но...

Даже если человек стал овощем, его всегда можно использовать для Эдо Тенсей...

Ханаби сидела в зале вместе с выпускниками Академии N1. Очень странная система обучения в Кири, если смотреть с точки зрения воспитанного Листом. Две Академии, выпуски чередуются. Три месяца ‑ одна. Пройдет еще квартал ‑ другая. И так постоянно.

Непривычно, конечно же ‑ таскать повязку, скрывающую пол‑лица. Клановая особенность, согласно ее с сестрой легенде. Зато никто не увидит работающий бъекуган... кроме Хаку и Бъякуи Юкки. Хината уверяла, что от бъекугана этот артефакт прикрывает. Непривычно, конечно, скрывать лицо везде, кроме тщательно охраняемого поместья... но оно того стоит. По крайней мере, у клана Йоши пока что нет обременительных традиций. Да и глава клана, которой надо решать все сложные вопросы ‑ сестра.

‑ Итак, команда N14 ‑ провозгласил Тадао‑сенсей ‑ Йоши Хана, Куросуки Кано и Юкки Ичиро.

Сын Юмико. Она и младший брат безумного отступника Райги. Не самая плохая команда.

Интерлюдия N4

‑ Как он? ‑ спросила Мэй полгода спустя.

‑ Отлично ‑ улыбнулся шеф сектора "Огонь" ‑ так и блистает идеями.

Молчание ненадолго воцарилось в кабинете. Лишь клоны шуршат бумагами.

‑ Войны неизбежна? ‑ спокойно спросил один из лучших разведчиков в истории Скрытого Тумана.

‑ У нас есть Утаката и ты. И... он.

Человек, которому подчинялись агенты по всей терртории Страны Огня и окружающих ее малым странам, улыбнулся. Тихая и спокойная улыбка... от которой становилось тепло на душе у жителей Кири.

‑ Холодный Оружейник. Надеюсь, нам больше не придется использовать его на поле боя.

‑ Ты так его называешь ‑ Мизукаге выделила первое слово.

‑ Ему это подходит. Не правда ли?

Шел четвертый год правления Мэй Теруми. Как и в Конохе, Академии принимали всех желающих. Оба Поселения стремились увеличит свои силы.

Конвои судов, охраняемые смешанными группами Песка, Тумана и Моря, доставляли товары с другого конца материка. Среди пиратов все чаще находились трупы шиноби, которых ожидали в Конохе родные.

Рей Нагумо, случайно спасенная принцесса Страны Морей, сколачивала, точно корабль, могучую Страну Тысячи Островов.

Мэй Теруми, подмявшая под себя управление объединенными Туманом и дочерними Поселениями ‑ Морем и Островом, наращивала численность шиноби.

Живущие в Тени, отпраздновав успех операции "Z", спешили использовать образовавшийся кризис власти в Конохе для укрепления своей агентуры.

Клан Юкки, еще недавно похороненный, был признан лидерами других кланов Тумана. Не как сильнейший ‑ но как один из достойных.

Мир свернул на другой путь. И война Огня и Тумана уже показалась на горизонте.

‑ Скоро, скоро Ветер и Море столкнутся с Листвой ‑ проговорил пророк ‑ и Воля Огня победит.

Кунай аккуратно перерезал ему горло. Человек в маске со спиральным узором посмотрел на лежащее на полу храма тело.

‑ Посмотрим. Все только начинается...

P.S.

‑ Слушай, Наруто ‑ спросил я, когда мы как‑то снова пересеклись ‑ а почему ты тогда отказался от контракта с жабами?

Удзумаки, вернее, Юкки линии Удзумаки, задумчиво посмотрел на меня.

‑ Тотемы могут ослеживать местонахождение их контракта. И контракторов тоже. Ты не знал?

‑ Теперь знаю.

Мы сидели в креслах на берегу озера в поместье. Из дома вышли Мито и Хината. Какое приятное чувство... дома.

Холодный оружейник-3

Пролог.

 За тридцать девять месяцев до описываемых событий.

Имена, имена. Только имена ‑ ярлыки, которые навесили этим людям, должно быть, еще до их рождения. Ни даты рождения, ни даты смерти. Ни статуса, ни места, ни причины. Камень намекает, отчего погибли те, чьи имена собирают утреннюю росу. Камень, не самая большая базальтовая пирамидка, уже почти заполнен одними только именами. Если бы писали что‑то еще ‑ монумент был бы больше.

Считается, что своих близких ты найдешь в этой каше, а чужим эта информация не даст ничего. Но, с другой стороны, когда умрешь ты, или Он, кому что‑либо скажут два имени, за которыми уже появились три, имеющие такую же родовую половину.

Старшая ветвь пала. Двое исчезли, один был отравлен. И вот уже четверть года в клане погибают люди. Поскальзываются в июне месяце на чистом желтом песке тренировочных площадок. Случайно выпивают яд вместо чая. Получают в семнадцать‑тридцать лет инфаркт миокарда в разгар тренировки. Ему хотя бы повезло в том, что он официально умер на задании. Пал в бою.

Глупая борьба за власть. Клан уже уменьшился наполовину и потерял треть своей силы. Трехмесячная эпидемия несчастных случаев не сбавляет обороты, а власть ничего не делает. Не может, или не хочет?

Рука механически гладит грань пирамидки, а глаза смотрят сквозь камень и два слова, нанесенные неделю назад. Имя ‑ и ничего больше.

Красивая традиция, наверное, скажет тот, кто увидит лишь маленький черный обелиск‑пирамиду, на которой выбиты имена. Тот, кто живет с ней, просто пройдет мимо. Имена, нанесенные вначале, стали просто набором слов. Даже клановые редко что знают о тех братьях и сестрах своих предков, что значатся здесь.

Тот, кто умеет думать ‑ ужаснется. Гекатомба, растянутое на полвека жертвоприношение. А на камне ‑ имена тех, кого возложили на алтарь процветания. И все, что от многих осталось ‑ потерявшие с течением времени смысл, пары слов. Точно шифрованное послание, если рядом нет дешифровщика. Красивое, эпичное и бессмысленное зрелище. Обезличенные попаданием на этот же камень последних, кто видел что‑то, кроме двух слов, имена.

Все решения приняты, выстраданы ‑ за эту неделю. Письмо сожжено, а пепел густо перемешан с солью и слит в канализацию. Никаких следов. Но стоит опустить веки ‑ и на темном полотне появляются светящиеся белым символы. Легкий, идеализированный памятью, почерк последнего послания.

"Ни о чем не жалею. Если бы мог прожить заново ‑ сделал бы все так же. Прошу лишь об одном. Если я не вернусь ‑ отступи."

Было ясно, что все не так гладко. Пострадал напарник. Ранение, тяжелое, чудом не ставшее смертельным. Травма, которую отказались даже пытаться лечить.

Столько всего навалилось ‑ миссия за миссией, доклад за докладом. Когда они вырвались из спирали постоянных рейдов больше чем на пару дней, то пришли навестить его.

Упрямый, глупый, верный. Исчез, оставив аккуратно застеленную кровать и пустые полки. Словно и не был калекой, передвигающимся исключительно на костылях.

И снова появляется из памяти лицо другого человека. И снова, когда кончики пальцев скользят по покрытому изогнутыми канавками камню, а закрытые глаза видят Его, вспоминается последний серьезный разговор.

"‑ Я прошу тебя, пообещай мне это ‑ серьезно просит Он, смотря куда‑то сквозь тебя. Наследственная черта. Могущественная, но так и не уберегшая потенциально сильнейшего своего носителя.

‑ Зачем? ‑ лишь удивление. Здесь нет места негодованию и бессмысленным обвинениям. Да и глупо это ‑ устраивать истерики человеку, который, возможно, отправляется на смерть.

‑ Коноха убивает своих детей ‑ подумав, отвечает он. А затем добавляет ‑ Как и многие другие.

Я... мне некому довериться здесь, кроме тебя. В Листе слишком многим в голову порой ударяет моча. И слишком многие привыкли решать вопросы с позиции силы.

Пообещай мне. Пусть у меня останется хоть малая надежда, что ребенок не станет таким, как Саске. И что он доживет хотя бы до моего возраста"

Обещания... клятвы. При таких темпах, твоему клану грозит исчезновение. И некому будет мстить. Но... грешно обманывать надежды умершего и отказывать в исполнении его последней воли.

Изображение еще слегка размыто, словно бы под веками скопилось слишком много жидкости. Но щеки сухи. Все лишние слезы выплаканы. Все сомнения стерты.

Как все же это глупо. Отправиться на спасательную миссию, столкнутся в бою с одним из Четверки Звука, победить его ‑ и умереть на руках медика. От "острой сердечной недостаточности". Возможно? Вполне. Вот только слишком часто обладатели этого родового имени умирают в этот квартал. В том числе ‑ от "сердечной недостаточности".

"Однажды я принял помощь от одного человека. Он был будущим врагом Конохи, я в этом не сомневался. Но его действия помогли в реализации моих планов. Уже позже я понял, что идущая резня ‑ это именно то, на что он рассчитывал.

Не стоит демонизировать или идеализировать ни его, ни тех, кто стоит за ним. Но, по крайней мере, он не любит врать. Если ты все же попытаешься действовать так, как я прошу, то советую обратиться к нему. Это лучший из видимых мне вариантов"

Все, хватит. Довольно воспоминаний, довольно глупых эмоций. У меня есть полтора месяца, прежде чем беременность окончательно лишит меня возможности защитить ребенка.

Он все правильно рассчитал, теперь это ясно видно. С равнодушием власти и резней в клане, неизвестно, что случится, если там догадаются, чей это ребенок. Сейчас чем дальше отсюда, тем лучше. Что же до предпочтений... стоит надеяться, что среди прочих на первый взгляд равных, не ошибешься, поверив Его расчетам.

Пальцы последний раз касаются дорого имени. Вряд ли случится еще раз сделать это. Все, что останется ребенку ‑ это несколько фотографий. Гений, погибший странный смертью. Упорный до безумия приятель, калека, пропавший без вести посреди базы профессиональных наемников и поисковиков. Учитель, отдалившийся от своих учеников.

Остаться последней. А ведь не верила, когда услышала эту статистическую справку. До шестидесяти лет доживает в четыре раза больше куноичи, чем шиноби‑мужчин.

"Мы все ‑ просто строчки в статистике. Если мы хотим стать чем‑то большим, нам нужны те, кто подставит плечо. Прости, но случай с Ли и нами доказал, что за тебя тоже мало кто впишется."

Шиноби по сути своей ‑ одиночки. Они наемники, привязанные к своим Поселениям якорями в виде семьи, друзей и ментальных привязок. И угрозой готовых пойти по следу команд охотников.

Семьи после нападения Звука с Песком и Его гибели больше нет. Друзей, похоже тоже. За генином не пошлют охотников. Он был прав, говоря, что в такой ситуации проще искать безопасности на стороне. Прав, как всегда.

Базальтовая пирамидка, покрытая, точно языческими символами, обезличенными именами давно умерших людей, все так же стоит на поляне. Памятник?

В шесть утра уборщик, чей маршрут начинается с этого места, вычистит канавки выбитых имен от сора и пыли и пойдет дальше. Возможно, сегодня к базальтовому мемориалу кто‑то подойдет. Хотя нет ‑ у Хатаке Какаши сейчас миссия. А прочие редко посещают забытых друзей. Крайне редко.

Глава 1 Жаба, Лед и Снег

Кири изменилась...

Я чувствовал это в чакре спешаших по улицам учеников и шиноби. Я чувствовал это в воде, помнящей, должно быть, десятки техник, в которых была использована каждая капля на местных полигонах. Я чувствую это и в воздухе, разлитом вокруг.

Изменились люди. Жилеты‑разгрузки, скрывающие целые арсеналы. Нагинаты и копья соперничают с традиционными мечами. У каждого второго из молодых волосы собраны в косу или торчащие в стороны пучки, увенчанные бубенчиками. То и дело кто‑нибудь махнет татуированной рукой, подзывая друзей и показывая рисунок боевых печатей на ладонях и костяшках. И капли падающей воды порой скользнут по стальным шарикам ‑ лежащим меж пальцев или вплетенных в боевые плети.

Кири вооружалась.

"Быть войне" ‑ звучало в штабах, и в поместье прибывали спецификации.

"Быть войне" ‑ звучало на рынке, и гражданские скупали арбалеты, соль, сахар и мыло.

"Быть войне" ‑ звучало среди ветеранов, и в канцелярию прибывали новые завещания.

"Быть войне" ‑ звучало среди молодых, и поступали заказы на новые печати и техники.

И истязали себя в тренировках, и устраивали тактические учения. И ломались копья в штабных баталиях.

"Быть войне" ‑ соглашались в новом дворце, и потомок великого пирата Рей Нагумо принимала послов, заключая договоры.

"Быть войне" ‑ говорил Ао и обновлялись книги Бинго, меняя приоритеты потенциальных целей.

"Быть войне" ‑ соглашался Наруто и исчезали люди и техники. Управление стратегических операций не занималось убийствами ‑ но свитки с техниками порой утекали вместе с агентами, ныне доживающими свои дни в глубинке.

"Быть войне" ‑ шептал сам воздух.

Плачущий Снег, Клык Куротсучи, Алый Лед, Водная Длань ‑ символы новых оружейников, известных лишь по прозвищам, украшали все новые и новые единицы оружия.

Мечники Тумана, Мечники Острова, Мечники Моря, Элитары Скрытой Верфи, Священные Звери, объединенные в Хякки Якко...

Со страхом, с предвкушеним, с азартом молодых и обреченностью ветеранов, ‑ Кири готовилась к войне.

Кири в прошлом часто сравнивали с полумесяцем. Собственно, сам Скрытый Туман так и остался полумесяцем, прижатым к воде закрытой бухты. Ступенчатая пирамида дворца Мэй в центре, в километре за ним, у края поселения, стоит похожее отсюда на вулканическое озеро поместье Юкки. Если посмотреть отсюда налево, то можно увидеть прижавшийся к рогу полумесяца почти идеальный квадрат дворцового комплекса дайме Страны Тысячи Островов, за которым располагается база Легионов ‑ личной армии дайме, набранной из тех, кого Академия сочла недостаточно перспективными. Все же лучше иметь под рукой пушечное мясо, чем позволять ему превращаться в лавочников, как это делают в Листе с подобными неучами и неудачниками.

Если повернуть голову направо, станет видно зарево. Саппоро. Наш новый порт, отстоящий от Кири на десять километров. Именно там находится наш офис для гражданских заказчиков. Скрытый Туман ‑ база шиноби, прикрывающая южный фланг дворца дайме. Нет смысла пускать в Скрытое Селение посторонних, если можно сделать офис в расположенном неподалеку городе.

‑ Война неминуема. В Конохе уже все решили ‑ говорит Наруто.

Я молчу. Нет смысла говорить банальности. Война была предопределена в тот день, когда мы поняли, что для удержания Морей и торговых путей между Кири и Сунной, мы должны атаковать первыми. Война была предопределена и в тот день, когда в головы старейшинам Листа или Данзо пришла мысль, что нужна маленькая победоносная война.

Меня больше волнует другое. Все‑таки есть проекты, ради которых стоило проводить столько времени за созданием артефактов.

‑ Минато работоспособен?

‑ Более чем ‑ сверкнул зубами Наруто.

Тихий шелест дождя скрывает наш разговор лучше всяких печатей. Белый Шум, вплетенный в падающую с небес воду. Вообще, техники, вплетенные в падающую сквозь Воздух Воду ‑ это интереснейшее направление.

Непрерывная пелена скрывает далекие дворец и Саппоро, превращая их в далекие скопления чакры, стоит только шелесту дождя перейти в перестук ливня. Лишь впереди видно просветления ‑ капли дождя отклоняются от траектории, минуя территорию кланового поместья. Еще одна техника, защищающая от слежки и затопления территории клана.

‑ Тогда удачи ‑ говорю я.

Наруто кивает, одновременно сгибая правую руку. Печать концентрации, небольшой всплеск чакры... Позер.

Дождь смывает вниз, к земле, запахи Поселения. Готовящейся пищи, дыма оружейных и мастерских, пламени горящих манекенов и текущей неподалеку канализации. Когда же ее наконец починят? Второй день воняет в центре Кири, а источник протечки все еще ищут.

Но один запах остается. Он сливается с шепотом дождя и звучит в унисон. Этот запах в воздухе ‑ но он не имеет химической составляющей. Этот запах ‑ в умах.

Ледяной Щит отражает ливень из прозрачных, точно замороженная слеза младенца, игл. Я резко убираю технику, посылая чакру с обеих рук.

Тобимару уходит в сторону от порыва бритвенно‑острого Ветра, после чего резко наклоняется, касаясь пальцами обеих рук, самым кончиками, покрытой жесткой травой, земли.

Стена из чего‑то, на таком расстоянии смахивающего на гранит, останавливает сгустки Лавы. Логично ‑ Лед эта стихия проплавляет. А если так?... В правой руке уже лежит нагината.

Изанаги привычно изменила форму, удлинившимся лезвием рассекая каменную стену. Расход чакры ниже на четверть. Точно в соответствии с планом.

Забавно, но последние три года я почти не делаю оружия в обыденном смысле этого слова. Увлечение псевдокеккенгенкаями, разработка новых техник, собственное совершенствование...

Шиноби, все же, удивительные существа. Стабилизированная от спонтанных мутаций и в то же время способная к индуцированным изменениям, структура генетической информации ‑ черта, присущая только людям, использующим чакру. Несомненно, искусственная способность, созданная с непонятной целью. Мэй считает, что этот механизм был искусственно создан для лучшей приспособляемости бойцов в условиях длящейся поколениями войны. Оружие, способное не только размножаться, но и совершенствующееся от поколения к поколению.

Амати неубедительно, но горячо вещает всем, кто готов слушать с трудом контролируемого ученого‑мясника и стремлении древних модификаторов к совершенству. Любопытная версия, хотя и менее жизнеспособная. Это что же, каждый Путь ‑ это очередная попытка достичь непознаваемого идеала? Или же хотя бы постичь его?

Наруто как‑то говорил, что и естественную шутку эволюции исключать нельзя.

Как бы там не было, есть улучшенные геномы, а есть дары крови. Во всяком случае, после исследований Амати и Тэмудзина, ясно, что Пути ‑ это явление иного порядка, чем большинство клановых способностей.

Порой сильный шиноби постоянно использует какую‑то технику. И его потомки тоже делают это бесконечно часто. Превращают тело в воду, манипулируют тенью, смешивают землю с огнем, расплавляя первую до Лавы... техник, как известно, много.

А затем ‑ на втором поколении пользователей или хоть даже на пятом, у потомков эта техника получается легче ‑ появляется склонность. Склонность, которая тоже наследуется и усиливается, пока окончательно не зафиксируется. Иногда ‑ с привязкой с какой‑то черте внешности.

Мокутон, Шаринган, особенно в его нынешней версии, другие додзютсу и наследуемые умения слишком сложны и многогранны. Конечно, можно было бы допустить, что просто предки баловались кучей техник одновременно, но... так не бывает. Либо пакет, сложнейший комплекс из передаваемых в буквальном смысле с генами родителей умений, всплывающих при определенном уровне силы, в сочетании с другими свойствами, в том числе неповторимой смесью стихий... либо всего одна техника, пусть даже универсальная.

И маленький нюанс ‑ если у одного из родителей Геном, Путь, а у другого ‑ приобретенная, заслуженная предками каторжным трудом, черта, то они наследуются вместе.

Путь с Путем, приобретенное с приобретенным ‑ почти никогда. Исключения ‑ лишь если от наследуемых знаний и способностей Пути остались жалкие обрывки.

Исключения немного. Учихи, возродившиеся из евгенической программы Удзумаки ‑ а это точно известно благодаря нашим археологам ‑ лишь тень того, что описывалось в источниках девятисотлетней давности. Да, конечно, и раньше небо было голубее, а трава зеленее, ‑ но кто в наше время слышал о хладнокровных Учихах, способных повергать в иллюзии без контакта через глаза? Древние Учихи, по этим данным, могли свой вдох, движение волос от подувшего ветра, превратить в спусковой курок Тсукиеми.

По слухам, Итачи и Шисуи на что‑то подобное были способны, но... где тот Шисуи?

Ао недавно раскопал чудесную сплетню ‑ Орочимару отравил Итачи медленным ядом, чтобы ослабить его, но по какой‑то причине отрава стала действовать с опозданием. Зато наши шпионы видели, как предпоследний Учиха харкает кровью. Даже подобрали генетический материал. Немного ‑ но нашим ребятам хватит.

Так о чем я? Ах, да, Пути.

Машу рукой Тобимару, обозначая конец тренировки. Испытания очередного усовершенствования Изанаги можно считать успешными. Эта нагината словно специально создана для меня. Хотя... почему словно?

Путь, по современной трактовке, распространенной, впрочем, только в Кири, ‑ это некая масштабная комбинация генетических усовершенствований.

Хошигаки, способные создавать существ из Воды, в том числе даже не складывая печати, также превосходно чувствуют себя без атмосферного воздуха. Во всяком случае, на пару часов боя жабр хватает.

Древние Юкки, должно быть, работали "пожарниками". Ускорение, чтобы успеть на место вовремя, ‑ и Лед для баръеров. Если вспомнить о том, что в голове порой сами собой возникают рецепты некоторых лечебных смесей на травах.

Сенджу... клан, явно созданный для поддержки, как и Юкки. Мокутон, способный сковать противника, плюс способности к техникам лечения. Правда, по слухам, для поддержания этих способностей, Повелители Лесов то и дело вводили в клан женщин‑Удзумаки. Этот клан, в принципе, обладал схожими способностями ‑ жизнестойкость и "живая" чакра.

Хотя... все это ‑ лишь предположения. Даже если мы и вправду были созданы искусственно, как элитное пушечное мясо, выродившееся вследствие войн и смешения вступающих в противоречие генов, какое принципиальное значение это имеет теперь?

На соседнем материке не знают слова "чакра". Техническая цивилизация... ребята Наруто и Ао, наверное, с трудом осваиваются в тех местах.

Впрочем, действительно, созданы были наши предки, или появились в результате странной шутки эволюции, ‑ не все ли равно? Мы ‑ те, кто мы есть.

Хотя, в свете этих открытий... интересно, как появились все эти разумные животные? Тэмудзин, иммигрант из‑за моря, помнится, оч‑чень удивился, увидев говорящего альбатроса...

Кстати о них. Мои размышления прервал этот самый альбатрос. Троюродный внучатый племянник Каге, если не ошибаюсь, Альба‑Казе. Письмо от Наруто?

Письмо было довольно коротким ‑ как всегда, когда пишут по делу. И как обычно, требовалось срочно прибыть.

Быстро намалевав пару строчек на обратной стороне послания (о, эта великая техника Воды!), я сунул свиток в пасть птичке ‑ открытый клюв как раз находился на уровне пояса.

‑ Отнеси Мэй. Я пошел.

Повинуясь сигналу, Каге применил Обратный призыв. Теперь альбатрос перенесет меня по метке, оставленной Наруто, и вуаля! Через сорок минут времени человеческого мира, я буду на месте.

По лесу, шаркая ногами и собирая сосновые иголки в сандалии, шла девушка.

Черные матовые волосы на затылке были собраны заколкой. Простая такая заколка, напоминает зубастую пасть. Нажал ‑ она открылась. Отпустил ‑ волосы закреплены. В Кири такие не в моде ‑ наши девушки предпочитают боевые косы, если уж отрастили волосы.

Итак, бледная кожа, черные тусклые волосы и ровно того же оттенка глаза. Обтягивающее трико сверху и бриджи снизу. Ах, да, стандартная жилетка‑разгрузка чунинов и дзенинов Конохи. Вон, и протектор на поясе.

Сосновый лес вокруг был тих и светел. Таинственно, поскрипывая, качались верхушки деревьев... говорят, те, кто слишком долго смотрят в сосновом бору вверх, рискуют оказаться завороженными гипнотическим ритмом медленно вращаемых ветром стволов и ветвей. Остаться смотреть на медленное движение и слушать тихое поскрипывание сосен... до самой смерти от жажды. Сказки, конечно ‑ для такого фокуса нужно приложить капельку ген. Но... красивая сказка.

Девушка все так же идет нетвердой походкой. Словно бы не трогает ее очарование застывшего в своей безмятежной, сонной и размеренной, отчасти механической, жизни. Она просто идет сквозь толстый слой серых тонких иголок, оставляя на ковре вдавления, в которых все так же сталкиваются муравьи. Красные и черные. Жизнь и честь. Девушка идет, загребая иголки‑песчинки, оставляя цепочку следов, идущих более‑менее прямо среди тянущихся вверх столбов в ногу взрослого человека толщиной. Скрип, шелест, светлые сумерки ‑ этот лес не терпит резких звуков и ярких цветов.

Девушка резко дернулась ‑ и кунай, попал в место, где только что была ее тень. Словно бы целили не в нее.

Громкий голос разрушает очарование леса. Впрочем, не важно. Скорее всего, этот лес не зря не терпел громких звуков и ярких цветов.

‑ Какая интересная техника ‑ немного злой, ироничный и веселый голос разносится среди деревьев далеко в стороны. Он тонет в облаках иголок выше девушки, но удивительно легко расходится среди древесных столбов, словно бы вечное и вместе с тем мимолетное волшебство этого места уже пало.

Девушка дергается, пытаясь снова уклониться. Два куная застревают в ее левом бедре, когда она пытается прикрыть собой собственную тень.

‑ Как видишь, я все же попал. Может, хватит? Отпусти Маюри, наконец ‑ снова раздается в лесу.

Медленно, вместе с воткнувшимся в районе левого плеча кунаем, из тени всплывает мужчина. Человек, которого, наверное, узнает любой уважающий себя шиноби на материке.

Брюнетка падает, точно кукла, которой резким ударом, скажем, Лезвия Ветра, отрубили нити. И тут же, буквально на секунду, возле нее появляется силуэт из чакры. Думаю, старик даже успел увидеть желтые волосы и длинный, почти до щиколоток, плащ.

А затем похититель с телом на руках появляется в сотне метров от старика. Но все еще на виду ‑ в этом лабиринте сосновых стволов видимость составляет до полукилометра. А затем Маюри, одна из шпионок Наруто, исчезает. Запечатал?

‑ Порядок, агент у меня в свитке. Подлечим дома. Хаку, побудь на стреме.

‑ Хорошо ‑ отвечаю я, прежде чем направить клона в сторону появившихся неподалеку источников чакры. Что‑то подозрительно это напоминает команду поддержки из Листа.

Мужчина. Женщина. Девушка. Трое людей смотрят в глаза беловолосого старика, практически ровесника Конохи.

‑ Добрый день, сенсей ‑ тепло и ласково улыбается мужчина, поднимая вверх правую руку. На указательном пальце, устремленном вверх, крутится на кольце кунай с рукоятью, обмотанной бумагой с печатью.

 Жаба

Светловолосый молодой мужчина рассеянно и добро улыбается, глядя куда‑то сквозь стоящего в двадцати метрах противника.

Мне отлично видно его. Характерная, многократно дублированная система циркуляции, совершенно особый спектр чакры. Светлая кожа, глаза глубокого, темно‑синего, а не небесно‑голубого цвета.

‑ Что же вы, сенсей? ‑ все с тем же выражением лица спрашивает он.

Улыбка ‑ ласковая, рассеянная. Улыбка любящих матерей и бессердечных эстетов, способных рассуждать о преимуществах игры и пения того или иного виртуоза... ровно с той же улыбкой спокойно планирующих чудовищные в своей жестокости действия.

‑ Вы так расстроены, ... ‑ продолжает вынырнувшая из небытия тень былого.

И все та же странная, завораживающая лыба. Лицо, словно бы даже помолодевшее с Той ночи. Словно бы вернулись те времена, когда обладателя этого лица выдвинули... и выбрали.

‑ ... словно... ‑ продолжает тем временем человек.

Джирайя дергается в сторону, как только за его спиной появляется состоящий пока только из чакры силуэт. И слово, следующее за ударом кунаем, остается услышанным.

‑...призрака... ‑ а теперь старик спасает левое плечо.

‑ ... увидели ‑ заканчивает предложение словом, идущим с прежнего места, мужчина.

И вот еще один факт ‑ в обычном зрении он никуда не двигался. Просто на миг появлялись его копии, неотличимые от оригинала. Наносили удары, пусть и окончившиеся ничем, ‑ и исчезали. И каждый произнес свое слово ‑ в спину, сбоку. Каждый.

Словно бы один и тот же человек существовал в двух местах одновременно.

 Снег

Я иду по лесу. Хорошо тут. Спокойно. Почти идеально ровный слой мха и одинаковые столбы сосен, качающиеся в вышине.

Скрип‑скрип. Точно песня. Тихая, гипнотизирующая. Замечательно, правда?

Жаль, но ни мне, ни Наруто, нельзя использовать сложные Стихии. Лед, Лава. Пар ‑ в особенности. Слишком многие знают, кому подчиняются все известные пользователи Пара и Льда.

Скрип‑скрип. Ветер обнимает шею, лоб, смешивает свой голос с шепотом иголок, что‑то многоголосо лепечущих над головой, слева, спереди, справа, сзади... Шепчущее небо из сосновых игл... Будь я Сенжу ‑ вдохновился бы этим образом для создания гендзютсу.

Экзаменационный кризис, августовский кризис, январьский конфликт ‑ Лист и Туман балансируют на грани войны, проверяя противника на прочность.

Если ты слаб ‑ притворись, что силен.

Скри‑скрип. Сосновый ветер помогает дышать. Жаль, если этот светлый, полный тихой радости лес, падет, в том числе, и от моих рук.

Кири не может позволить себе войны сейчас. Да, время расцвета Конохи прошло, альянс четырех великих Поселений, скорее всего, окажется сильнее ее... именно поэтому альянса и не будет. Каге не объединятся против Листа, если не будут считать его слишком сильным.

Туман перенес гражданскую войну и едва не стал слабейшей из великих деревень. Мы незначительно превосходим Суну. И нам, как и ей, нужно время. Время, пока растут первые эксперименты по соединению геномов, новые Теруми и Учихи, Хошигаки, Юкки и многие другие.

Мы еще слишком слабы. На нужно, пусть не два, но хотя бы полтора десятка лет, за которые мы можем поднять экономику и вырастить новых бойцов. Нам нельзя казаться слабыми. Но...

Хочешь казаться сильным ‑ притворись, что ты слаб.

Мы ходим по краю, по каплям ослабляя Коноху. И при этом не может позволить себе оказаться слишком явно замазанными.

Хъюги режут друг друга. В их клане анархия, как всегда в диктатуре, потерявшей лидера и его преемников.

Учихи практически истреблены.

Сенжу ‑ без почти. Цунаде ‑ не в счет.

Молодой Нара пал на миссии, пытаясь вернуть последнего Учиху Листа. Яманака погибла на экзамене, когда он проводился на дружественной нам территории. Тройка Ино‑Шико‑Чо нового поколения нам пока не грозит.

Но пока что у Листа еще есть подавляющее численное превосходство. А значит, надо ждать. Тянуть время, готовить людей, создавать и собирать все, что можно ‑ бойцов, техники, артефакты.

Мы не можем позволить себе быть пойманными на горячем. Не можем подставить место, где живут те, кто нам хоть немного дороже всех прочих.

Скрип‑скрип. Сосны шатаются по псевдохаотическому алгоритму, подчиняясь ветру и связям в цепочках целлюлозы.

Ладно. Зря, что ли, я учил ген и экспериментировал с артефактами и стихиями?

 Жаба

Красноволосая женщина, так похожая на Его жену. Кого‑то смутно напоминающая девушка‑блондинка с волосами, завязанными в два высоких хвоста.

Еще два человека просто стоят и смотрят. Схватка ведется рядом ‑ то в тридцати метрах, то в сотне. Но они не вмешиваются. Просто смотрят.

Мужчина в плаще, от частых перемещений словно бы мерцающий вокруг своего противника, делает ошибку. Позволяет схватить себя.

‑ Попался ‑ констатирует он, по прежнему улыбаясь ‑ Вы ведь именно это подумали, сенсей? ‑ спрашивает он, после чего с негромким хлопком превращается в облако сероватого дыма.

Джирайя поворачивает голову в сторону девушки и женщины. А затем наносит удар мгновенно появившимся на ладони шаром чакры назад.