Текст книги "Уездная учительница магии (СИ)"

Автор книги: Варвара Корсарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Он торжественно протянул мне здоровую ржавую штуковину, которой обычно запирают амбары.

– Попросите, чтобы после занятий вас проводили ученики или кто-то из ваших коллег. Обустраивайтесь! Конечно, этот дом не так хорош как прежний коттедж, но вы молодая, трудностей не боитесь! Кроме того, вы Одаренная, – он подмигнул. – Вы ведь можете использовать ваш талант для решения мелких бытовых проблем? – не дожидаясь ответа, бургомистр тут же ответил сам себе: – Конечно, можете! И вы не суеверная – вы же всячески это подчеркиваете! Значит, соседство с кладбищем вас не смутит.

Я нахмурилась. Флегг мигом сделал строгое лицо и скорбно заявил:

– Конечно, если вы решите покинуть нас после вчерашней катастрофы, винить вас никто не будет...

– Я ни за что вас не покину, – я поспешила взять ключ.

– Вот и славно, – заключил бургомистр, потер руки и откланялся.

– Ну что ж, главный вопрос решен! – с фальшивой бодростью воскликнул директор, когда гость вышел из учительской. – После уроков можете заселяться.

Госпожа Барбута покачала головой и тяжко вздохнула, а госпожа Лотар ядовито усмехнулась.

Только я хотела расспросить о подарке Флегга подробнее, как учителя торопливо разошлись по классам, словно спасаясь бегством.

* * *

Визит бургомистра оставил смешанные чувства. Ладно, порадуюсь потом, когда увижу свой новый дом.

День прошел быстро; осталось провести последний, самый важный урок. Дополнительное занятие по магии. Тьфу, то есть урок познания сверхприроды. Ну вот, я начала говорить так же, как и мои ученики.

Второе занятие будет сложнее, чем первое. То было знакомство, развлечение, игра, призванная вызвать интерес. Теперь начнется рутина. Но постараюсь, чтобы ученики не заскучали. И ни в коем случае не испугались.

Впрочем, многие вещи, которые взрослые находят жуткими, вызывают у детей восторг.

Сегодня у меня было уже пять учеников. К Дитмару, Магде и Ланзо присоединилась смуглая и гибкая Ада, дочь прачки, и неуклюжий толстощекий Тилло, сын бакалейщика.

Когда я вошла в класс, дети дружно встали. Они смотрели на меня с таким жадным интересом, как будто ждали, что я вот-вот взлечу под потолок или начну изрыгать пламя, или совершу к их радости иную неприличную, но волшебную выходку.

– Нет-нет, не садитесь! – замахала я руками. – Погода отличная, проведем урок на свежем воздухе.

– А печенья не будет? И магических картинок? И прочих чудес? – разочарованно протянул сын бакалейщика.

Ага, ясно. Так я и думала: новичков приманили рассказы о даровом угощении и фокусах.

– Печенья не будет, но будет сахарное драже и лимонные леденцы, – Я мысленно поблагодарила госпожу Барбуту, которая щедро поделилась со мной запасами перед уроком. – А чудеса вы сегодня сами будете творить. Я покажу, как.

Ученики разом повеселели и дружно рванули из класса на улицу.

Во дворе было пусто и тихо, лишь поскрипывали качели, на которых со скучающим видом сидела Регина Роберваль.

– Я жду папу! – строго объявила она, заметив мой взгляд.

– Ну и жди на здоровье! – завопил Дитмар. – А мы идем гулять и учиться магии!

В порыве радости он треснул сына бакалейщика тетрадью по голове, тот ответил ему тумаком: оба мальчишки дурашливо захохотали.

Я шикнула на них – в классах идут уроки, нечего вопить во все горло! – и повела за школу, туда, где еще вчера присмотрела небольшую яблоневую рощу.

Выбрала полянку почище и предложила ученикам сесть на землю. За день под жарким солнцем высохли следы вчерашнего дождя, трава нагрелась по-летнему. Солнце мягко светило сквозь ветки. Листья уже начали розоветь и засыхать. С веток спускались тонкие паутинки, изредка пролетали бабочки и кружились над дикими осенними фиалками. Их бледно-синие соцветия там и тут качались в траве. Воздух был прозрачен и свеж. Пахло прелым сеном и яблоками.

Ученики сонно моргали и улыбались, радуясь тому, что вырвались из полутемного класса. На улице было хорошо, как в сказке. Прекрасные условия для урока, где мы будем учиться пересекать грань между реальностью и чудом.

* * *

– Давайте подкрепимся, – предложила я и достала из сумки угощение. – Сегодня мы будем использовать скрытые силы наших организмов, сладкое нам необходимо. Вот, держите…

На вырванный из тетради листок я высыпала драже и леденцы. Провела над ними рукой, и конфеты окрасились в разные цвета. Одни стали зелеными с розовым отливом, как листья яблонь, другие желтыми, как солнечные зайчики на траве, или голубыми, как фиалки, а некоторые переливались радугой, как крылья бабочки, что пролетела рядом. Я заимствовала цвета у природы. Простой фокус, но детям он понравился.

От конфет в два счета ничего не осталось. Дети жевали с сосредоточенным видом; вероятно, думали, что и вкус у конфет будет волшебный, но тут их ждало разочарование. Впрочем, не слишком большое.

В кустах шевельнулась тень. Я осторожно повернула голову, чтобы не спугнуть тайную гостью. Регина Роберваль притаилась за толстой веткой, но я видела, как сверкают среди листьев ее глаза.

Интересно, она шпионит за нами, чтобы докладывать своему папочке? Я одернула себя; не стоит думать о ней плохо. Она всего лишь восьмилетняя девочка. Ей просто любопытно. Да и друзей, кажется, у нее маловато. Скорее, и вовсе нет. При всем богатстве ее папаша не смог избавить ее от одиночества.

– Приступим. Для начала нам нужно настроиться на правильный лад. Вот первое задание: вспомните, что хорошего с вами случилось сегодня с утра.

– Ничего хорошего не случилось, – сердито заявил Дитмар. – Госпожа Лотар поставила мне двойку по чистописанию. А потом я ободрал коленку о гвоздь в парте.

– Подумай хорошенько! Не бывает так, чтобы день складывался из одних неприятностей. Наверняка было что-то радостное! Это может быть любая мелочь. Солнце после грозы... горячие блинчики на завтрак... добрая шутка друга.

– Мне мама испекла блинчики! – оживилась Магда. – С вишневым вареньем!

– А мне папа подарил кронодор! – сообщил Тилло. – Теперь у меня в копилке пять кронодоров!

– А у нас крольчиха окотилась!

– Окролилась!

– Нет, окотилась! Так правильно говорить, нам ветеринар сказал! Пять крольчат получилось!

Дети заговорили наперебой. Оказалось, радостей у них с утра случилось навалом; так оно и бывает в детстве! Лишь Ланзо молчал, но потом его глаза сделались мечтательными, на губах расцвела бледная улыбка.

– Теперь вспомните, что вы испытали в момент, когда случилась ваше доброе событие. Сосредоточьтесь на этом чувстве и удерживайте его... пять минут! Постарайтесь усилить его. Чтобы оно выросло, заполнило вас!

Дети послушно замерли. Они жмурились, хмурились, надували щеки – словом, старались изо всех сил. И у них получилось! Первой тихонько рассмеялась Магда, ее смех подхватила Ада; скоро и лица мальчишек засветились от удовольствия.

Я искренне им позавидовала. Сегодня это упражнение мне самой давалось с большим трудом.

– Ну вот, теперь вы готовы учиться. Наша магия – магия сенситивов, Одаренных – не дружит с угрюмыми. Сегодня мы с вами поучимся слышать и видеть кожей.

– Это как? Зачем? – озадачился Дитмар.

– Чтобы почувствовать эфирные потоки. Их не разглядеть обычным зрением. И не каждый может их увидеть.

– А если мы их не увидим? – тихо спросил Ланзо.

– Я неточно выразилась. Не каждый взрослый может их увидеть. Но у детей получается всегда. Внимательно посмотрите вокруг. Запомните все. Деревья. Небо. Облако. Стены школы. А теперь крепко закройте глаза. Ада, не поглядывай! И представьте, что у вас глаза повсюду… на плечах, на руках, на ногах, на спине!

– И пониже спины! – серьезно подсказал Дитмар. Все засмеялись.

– И там тоже, – согласилась я, пряча улыбку. – Постарайтесь вообразить мир вокруг вас. Увидеть его кожей.

Мои ученики замолчали, крепко прижав кулаки к глазам. Я знала, что они справятся: у детей отличное воображение. Но это незамысловатое упражнение также помогает выявить тех, у кого есть зачатки дара. Потому что Одаренные увидят кое-что еще… я им помогу. Правда, опять нарушив указания куратора...

Я неглубоко погрузилась в транс и легко направила эфирные потоки на нашу поляну, на каждого из детей. И на Регину тоже. Ей было так любопытно, что она наполовину высунулась из кустов. Ее глаза были крепко закрыты, губы шевелились…

Невидимые, но прочные нити протянулись к моим ученикам и нежно обвили их; вокруг белокурых, рыжих, каштановых головок разлилось сияние.

– Итак, что вы увидели? Этот сад? Солнце, траву?

– Ничего я не увидел, – разочарованно протянул Тилло. – Глаза же были закрыты!

– А я видела, – ответила Ада. – Представила себе все, хорошенько вспомнила, и увидела! Все было как живое.

– И я! – закричала Магда. – Хотя я не подглядывала! Ничего сложного!

– А видели ли вы... что-то еще? Того, чего нет, когда глаза открыты?

Дети замолчали.

– Я видела! – опять подала голос Магда. – Мне кажется, я видела… эльфов. Точно! На фиалке. Они были такие же, как в моей книжке!

– Все ты врешь! Ничего ты не видела!

– Нет видела, видела!

И Магда принялась подробно описывать эльфа с короной на голове и стрекозиными крылышками. Она захлебывалась и широко таращила глаза. Дети слушали ее скептически, но я кивала и не перебивала.

Конечно, она все выдумала. Рассказывала о собственных фантазиях и наслаждалась тем, что была в центре внимания. Я знала, что так и будет: на учительских курсах нас об этом предупреждали.

Но это значит, что у Магды хорошее воображение. А без этого в нашем деле никак.

– Очень интересно, Магда, спасибо! Ты умеешь представлять себе сказку. Это ценное качество, – заключила я очень серьезно.

Магда победоносно поглядела на одноклассников. Я не уличила ее во лжи, но и дала понять, что понимаю и разделяю ее фантазии.

– Я тоже видел кое-что, – сказал Ланзо неуверенно. – Но это было не так красиво, как у Магды. Я даже сначала испугался.

– Что же ты видел?

– Паутину. Я представил поляну, деревья… и паучков. И вдруг их нити стали очень толстыми и засветились. Они опутали всю поляну. А потом. – Ланзо замялся, подбирая слова. – Вокруг вас… госпожа Верден, намотался кокон.

– Во заливает! – покачал головой Дитмар. – Кокон какой-то придумал!

– Я не заливаю, – упорствовал Ланзо. – Этот кокон... мерцал как свеча и... двигался. На нем надувались пузыри, как на болоте...

Ланзо скривился, а я чуть не захлопала в ладоши.

Вот это да! Он не мог это придумать. Он точно описал эфирные потоки, как их видят люди с огромным талантом Одаренного!

Какая удача! Да, я сразу почувствовала, что мальчик не так-то прост.

Но я тут же одернула себя. Маловероятно, что Ланзо сумел без малейшей подготовки войти в транс и увидеть мир так, как его видим мы. Я лишь ожидала, что кто-то из детей скажет, что на представленной картинке от солнца шли очень яркие лучи... или на полянке был туман. Не исключено, что Ланзо читал об Одаренных и их втором зрении и теперь тоже фантазировал. Но все же...

– А сейчас мы с вами выполним один трюк, который умеют показывать флорамансеры. Это такие Одаренные, которым подчиняются растения. Смотрите, вот дикие фиалки.

Я показала на бледные цветы на краю полянки.

– Давайте подойдем к ним и хорошенько рассмотрим. Видите, несколько цветов только готовятся распуститься?

Дети сгрудились возле фиалок; я встала на колени и протянула руку ладонью вниз.

– Выберите себе нераспустившийся бутон. А теперь представьте, что вы – эта фиалка. Вам очень хочется скорее открыть лепестки и увидеть солнце. В то же время представьте, что ваша ладонь – это и есть солнце. От нее идут лучи. Они пробудят цветок.

– И что будет?

– Смотрите внимательно...

Бутон под моей ладонью дрогнул и распустился. Тонкие голубые лепестки мелко подрагивали. На фиалку тут же села бабочка.

Дети восхищенно загалдели.

– Теперь вы попробуйте! Я вам помогу. Направлю на вас эфирные потоки. Сами вы еще не умеете это делать и научитесь нескоро и не в школе. Этому учат в академии Одаренных. Пока вы будете проводниками и усилителями.

– А при этом надо говорить какие-то волшебные слова?

– Нет, – я улыбнулась. – Заклинания существуют только в сказках. Сенситивам они не нужны.

Дети очень старались. Пыхтели, бормотали, зажмуривались.

– Я фиалка, я фиалка! – твердил Тилло. Его пухлые щеки раскраснелись, лоб блестел от пота.

Мне тоже приходилось тяжело; я протянула эфирные потоки к шести детям – притаившуюся в кустах Регину тоже не забыла. Уверена, она пытается повторить все, что мы делаем!

Разумеется, Ланзо справился с заданием первым. Его бутон упруго раскинул лепестки, и они тут же приобрели насыщенный синий цвет. Да еще и стебель фиалки вытянулся прямо на глазах. Ланзо сумел ускорить энергетические процессы в клетках и биосинтез растительных пигментов!

Мальчику прямая дорога в академию Одаренных – теперь в этом нет никакого сомнения.

Потом заверещала от радости Ада, весело взвизгнула Магда. Дитмар и Тилло сумели заставить лепестки приоткрыть совсем чуть-чуть, но и этим остались довольны.

– Можно, я тоже попробую с вами? – спросил за моей спиной высокомерный голос Регины. Каким-то неуловимым образом она дала понять, что это не просьба, а снисхождение. – Там в кустах только крапива. Я хотела заставить ее зацвести, но обожглась. Видите?

Она протянула покрасневшую руку. Я коснулась пятна пальцами и сняла боль. Регина удивленно поднесла запястье к глазам.

– Вали отсюда, не примазывайся! – недружелюбно велел Дитмар. – Тебе папочка запретил с нами водиться. Он тебя отругает.

– Не отругает. Ну, так можно?

– Что ж, садись, – я похлопала рукой по траве, хотя был соблазн отправить ее прочь. Роберваль и впрямь будет недоволен, если узнает, что его дочь была на моем уроке и «занималась магией».

– Вот подходящий бутон…

Регина, не теряя высокомерного вида, протянула к нему ладонь и зажмурилась. Я принялась осторожно манипулировать эфиром. Голова начала болеть; силы были на исходе.

Ужасно, что мой талант так слаб, что даже на такие простые вещи его не хватает. На следующих уроках дети будут заниматься теорией и упражнениями для развития воображения и силы воли; больше напрягать себя не придется. Довольно чудес и фокусов.

– Регина! Что ты здесь делаешь!

От сердитого окрика девочка вздрогнула; другие дети тоже всполошились.

Я поморщилась. Вот и папаша, явился во всей красе!

Длинные ноги стремительно шагают по траве, пальто развевается, мертвые глаза ожили и мечут молнии. В меня. Еще чуть-чуть, и я вспыхну, как мой коттедж вчера ночью.

Черная тень легла на поляну. Дети притихли. Регина вскочила на ноги.

– Ну что ты пришел так не вовремя! Все испортил! У меня почти получилось!

– Я тебе что велел? Не сметь ходить на эти занятия!

– А я хочу! – Регина топнула по траве нарядной туфелькой и подбоченилась. – Хочу и буду!

– Ладно, – мягче сказал Роберваль. – Дома поговорим.

Он отвел взгляд от дочери; его угольные глаза остановились на мне.

– Госпожа Верден, как вы допустили, что Регина занималась с вами? Я же говорил, что против ваших уроков!

– Добрый день, господин Роберваль, – я неторопливо поднялась и отряхнула юбку. – На мои дополнительные уроки могут ходить любые ученики. Кроме того, Регина сидела во дворе совсем одна. Как учитель, я не могла допустить, чтобы ребенок оставался без присмотра. Поэтому не стала ее прогонять, когда она пошла с нами. Сначала она держалась в отдалении, но я следила за ней. Потом она выразила желание присоединиться. Это меня обрадовало. Хорошо, когда юная барышня любопытна, смела, и хочет изучать мир.

Регина чуточку покраснела от удовольствия, что ее назвали «смелой юной барышней».

– Ее гувернантка заболела, – огрызнулся Роберваль. – Поэтому пока мне приходится забирать ее самому. А поскольку я занятой человек, не всегда могу делать это вовремя.

Ага, оправдывается! Я мысленно улыбнулась. Однако у девочки есть гувернантка! Выходит, не доверяет Роберваль государственной школе; нанял для нее дополнительную наставницу. Наверное, у него в доме полно слуг. Однако он сам приехал за дочерью...

– Идем, – он потянул дочь за руку.

– До свидания, Регина! Я уверена, у тебя получилось бы заставить этот бутон распуститься, – сказала я ей вслед. – Лепестки уже начали шевелиться!

Кажется, господин Роберваль зарычал, а может, и заскрипел зубами.

Робервали ушли; я еще долго слышала тонкий, немного манерный голосок девочки, когда та взахлеб рассказывала отцу о том, как прошел день.

– Урок окончен, – объявила я. – Теперь мы увидимся послезавтра. Но попробуйте каждый вечер выполнять упражнение: перед сном вспомните все, что хорошего случилось за день, а утром представьте все хорошее, что с вами произойдет!

Глава 10
Кривой Дом у погоста

Я вернулась в школу и обнаружила, что учительская превратилась в склад. Повсюду лежали тюки. У камина стоял директор и со стоном растирал спину.

– Откуда это? – удивилась я.

– Это все вам! – он обвел комнату широким жестом, охнул и сморщился. – Родители учеников принесли. Вещи на первое время. Белье, одежда... у вас же теперь ничего своего нет.

– Увы, это так!

– Господин Матибор отдал вам старый велосипед. Стоит у ворот. Вы умеете ездить? Ваш новый дом расположен далеко от школы. Средство передвижения вам не помешает.

– Да, умею! Какой чудесный подарок!

Я двумя пальцами вытянула из тюка старую, заштопанную простыню. В другом оказались погнутые жестяные тарелки и кружки. Мое новое имущество заставило бы любого старьевщика прыгать от радости.

Но и я радовалась! Приятно, когда незнакомые люди не оставляют тебя в беде.

– Я выдам жалованье за две недели, вам деньги сейчас пригодятся. Слушайте, мне жаль, но я не смогу проводить вас и показать дом. После вчерашнего так разыгрался ревматизм...

– Хотите, помогу? Правда, я не лекарь, умею лишь ненадолго снимать боль.

– Не нужно, спасибо! Я хоть и не Одаренный, но знаю, что на это вы тратите силы. А силы вам самой понадобятся. Вас сейчас проводит Ланзо; он все равно болтается вокруг школы без дела. Боюсь, Кривой дом в не лучшем состоянии. Я велел Виктору привести его в порядок. Но он пока отказывается наотрез. Дело в том, что... с этим домом связаны некоторые нехорошие слухи.

– Ни о каких слухах больше и знать не хочу. Уверена, мне все понравится. Я неприхотлива.

– Вы не сомневайтесь, дом и правда крепкий. Это городская достопримечательность. Сразу после постройки под домом просел грунт, и здание немного перекосило. Однако оно осталось устойчивым, и выглядит... кхм... интересно. А, вот и Ланзо! Мальчик мой, проводи госпожу Верден к Кривому дому! Теперь она будет в нем жить.

Замешкавшийся в дверях Ланзо кивнул.

– Что ж, идем! – я подхватила сумку с подарками госпожи Барбуты, остальные тюки пока трогать не стала – придется перенести их за пару ходок. Нащупала в кармане ключ и пошла на улицу.

У ворот школы стоял подарок начальника пожарной части. Велосипед был стар и тронут ржавчиной. Придется его хорошенько смазать. Но как, спрашивается, это сделать? Надо разыскать умельца…

– Я знаю, как все наладить, – сказал Ланзо, наблюдая, как я задумчиво кручу педаль рукой. Цепь скрипела и заедала. – Я иногда помогаю наладчикам на лесопилке. Они добрые и не прогоняют меня. У них много разных механических штук. Пилы, погрузчики...

– Спасибо, Ланзо! Ты многое умеешь.

Ланзо смутился от похвалы. Он пожал узкими плечиками, сунул руки в карманы и пошел вдоль по улице.

– Пока оставьте велосипед тут. Вечером им займусь. До Кривого дома далеко идти, – сказал он, не оборачиваясь. – Он на окраине, почти у самого леса. Но я покажу короткий путь.

Дорога и впрямь заняла минут пятнадцать. Ланзо сворачивал в узкие переулки, проводил меня тропками за огородиками, мимо амбаров и складов. Все повороты и лазейки запоминались плохо. Лучше бы идти дольше, но по главным улицам.

– Мы пришли, – объявил Ланзо и остановился. Последние дома города остались далеко за спиной, как и заросший ковылем и бессмертником пустырь.

– Ого! – только и смогла выдавить я.

Мой новый дом отличался редкой несуразностью – и это еще мягко сказано. Он был сложен из серого кирпича, изрядно побитого непогодой. На стенах белели соляные разводы от дождя и расползались рыжие пятна мха. Над двускатной крышей торчала полуразвалившаяся труба.

Вокруг дома буйно росли сорняки: полынь, крапива, чертополох. Среди зарослей возвышалась будка сортира. Я живо представила, как бегу туда зимой, в непогоду, и поежилась.

Но больше всего поразило не запустение. Дом действительно оказался кривым. Или, точнее, косым. Левая часть дома уходила в землю локтя на два по сравнению с правой. Косыми были и проемы, рамы, и дверь.

Все выглядело так странно, что хотелось протереть глаза. Дом как будто выпал из другого измерения, где все шиворот-навыворот.

Однажды на студенческой вечеринке я перебрала пунша. Спьяну у меня кружилась голова, и казалось, что стены комнаты и мебель стремятся уползти вбок. От этого отчаянно тошнило. Вид Кривого дома вновь заставил меня испытать эти противные чувства.

Интересно, пол тоже наклонный? А как же мебель? Придется прибивать ножки гвоздями, чтобы кровать не укатилась вниз?

– Кто здесь жил раньше, знаешь?

Ланзо кивнул.

– Старая Мазена. Она за плату ухаживала за могилками, иногда обмывала покойников. Но потом люди перестали ее просить. Потому что она сплетничала с мертвыми.

– Это как?

– Она знала, как прошли их последние часы. Расспрашивала их. Покойники ей отвечали. Мазена потом разные гадости говорила их родственникам. Людям это не нравилось. У нас ведьм не любят. Потом Мазена отправилась в лес и ее забрал призрак Грабба. Мазену нашли на опушке через три дня, она ничего не помнила. Только мычала и все время спала. Так и умерла во сне. В ее доме никто не захотел селиться.

Нет, конечно, я не суеверная, но лучше бы Ланзо мне этого не рассказывал. А он все не умолкал.

– Потом два лета назад там недолго жил заезжий Штукарь. Тот покойников и призраков не боялся.

– Кто?

– Ну, фокусник. Иштван, что ли, по имени... Но все звали его Штукарь. Он раньше в цирке работал или на ярмарке. Он так говорил. А потом его выкинули с поезда на станции за какие-то дела. Вот он и решил тут пожить. Но ненадолго задержался. Штукарь всякие фокусы показывал за деньги, в карты играл в трактире с лесорубами. Выигрывал всегда, за это его не любили. Говорили, он магией промышлял. А потом он просто исчез. Дом опять оказался пустой. Только чемодан его и остался, ну, Штукаря. С разными колдовскими штуками. Чемодан сожгли, дом заперли. Говорят, Штукаря тоже забрал призрак Грабба.

Я покачала головой. Час от часу не легче. Отличная история у дома. Сначала безумная старуха – а может, и Одаренная с талантом некрогноста, человека, который умеет считывать остатки энергетической ауры покойных. Но задушевные беседы с мертвяками, конечно, преувеличение. На такое некрогносты неспособны. Потом тут побывал шулер-гастролер. Который пропал при невыясненных обстоятельствах. Теперь я буду тут жить. Одна. На окраине города. Возле погоста.

– Смотрите, госпожа Верден, вон кладбище. А дальше лес, где бродит призрак Грабба.

И верно: вдалеке виднелись оградки под поникшими ивами, а за ивовой рощей вставал темной стеной лес. Мрачный и темный, как грозовое облако, когда оно только показывается на горизонте.

Мою браваду как ветром сдуло. Впервые подумалось: может, послушаться совета Роберваля? Сесть на поезд и вернуться в столицу? Потребовать нового назначения? В цивилизованное место.

И тут, словно отвечая на мои мысли, вдалеке весело прокричал паровозный гудок.

– Это на лесовозной линии Роберваля, – пояснил Ланзо.

Я помотала головой, чтобы прогнать дурные чувства. Не надо далеко ехать за цивилизацией. Она тут, рядом. А остальное – видимость, выдумки! Тьфу на них.

– Давай войдем, – я решительно подошла к двери, достала ключ и начала возиться с замком.

* * *

Замок долго не поддавался. Наконец, дверь удалось открыть. На голову посыпались дохлые насекомые, а косяк надсадно застонал. Я шагнула внутрь. Было немного боязно.

Огляделась и вздохнула с облегчением. Пол в доме обычный, без уклона. Но перекошенные окна все равно вызывали оторопь. Теперь мне казалось, что не я пьяна, а дом; он основательно окосел и как будто только и мечтает завалиться набок.

Потопала по доскам. Доски протестующе скрипнули, но выдержали. Отлично; не прогнили. Первая хорошая новость.

Впрочем, она же последняя.

Известка на стенах местами отошла, местами отвалилась. На потолке и в углах темные пятна и плесень. Пахнет неважно: сыростью, землей.

Комната всего одна, но просторная. У стены железная койка, покрытая матрасом. Матрас выглядит на удивление хорошо. Из остальной мебели только деревянный стол, два табурета, рассохшийся шкаф. В углу чугунная печь-камин с одной конфоркой. У дверцы расплывшаяся куча сажи и мышиный скелетик. Рядом к стене прибито мутное зеркальце и жестяной рукомойник, под ними медный таз и ведро.

Что ж, здесь вполне можно жить. Если вы совсем в отчаянном положении. Но не стоит забывать – многие люди не имеют даже такого жилья.

– Рамы крепкие, – деловито сказал Ланзо, подходя к окну. Потом задрал голову: – Крыша протекает. Но заделать легко. Течь небольшая.

Он еще раз огляделся и с одобрением заметил:

– Тут здорово! Большой дом. И тепло будет. Надо все помыть. И высыпать в сортир ведро извести или золы. Но отец помогать не будет. Он сказал, его в этот дом и черти не затащат. Тут лес близко, он его боится.

– Твой отец очень суеверен?

Ланзо пожал плечами. Потом наклонил голову и поводил пальцем по пыльной поверхности стола, рисуя узоры.

– Моя мамка тоже была ведьмой и ее тоже забрал в лес призрак Грабба, – признался Ланзо вполголоса.

Я вздрогнула и несколько секунд не знала, что сказать. Ланзо поднял голову и глянул на меня ясными глазами. Тогда я все же спросила:

– Как... это произошло? Почему ее считали ведьмой?

– Она травы хорошо знала. У нее в огороде всегда все росло. А если потрава какая или паразиты – она выйдет в садик, пошепчет чего-то, рукой проведет – и болезней как не бывало. Настои всякие делала на продажу… Она не местная, из столицы приехала. Они с отцом ругались все время и дрались часто. А однажды она пошла в лес за душицей и не возвращалась три дня. Потом пришла... вся растрепанная и молчит. Отец ее побил немного. А она заболела. Воспаление легких. Через неделю умерла. Но мне это рассказали. Я еще маленький был, плохо ее помню.

– Мне очень жаль…

Что еще добавить, я не знала. Ланзо говорил о своей утрате спокойно, как будто давно о ней свыкся. Бедный мальчик! Неудивительно, что он так тянется ко мне. От остальных он, видимо, мало получал ласки. Но его отец, каков негодяй!

– Давай вернемся в школу, – предложила я. – Попробуем найти тряпки и мыло. И известь. Что еще надо? Буду приводить дом в порядок.

– Много чего надо, – рассудительно сказал Ланзо. – Но я вам помогу, можно? Мне не трудно. Домой неохота идти.

– А отец тебя не заругает?

– Заругает, но он и так всегда ругается. Я дома редко бываю. Он привык. Иногда сам говорит: «Вали отсюда, ведьмино отродье...»

Я заперла дом на замок, и мы пошли обратно. До темноты надо перенести все подаренные вещи. По моей просьбе Ланзо показал другой путь до школы. Пусть он был длиннее, но вел по улицам, не по пустырям. Буду добираться на службу на велосипеде.

По дороге мы зашли в бакалейную лавку и к булочнику, и я купила кое-какой провизии. Брала то, что не нужно готовить: несколько пирожков, хлеб, сыр, масло. Хорошо, что директор выдал жалованье. Иначе пришлось бы совсем туго. Раз в доме есть печка, придется учиться готовить. Надо попросить госпожу Барбуту дать мне несколько уроков кулинарии. Моих умений хватало лишь на яичницу и тосты.

* * *

Перед тем как зайти в школу, я решила заглянуть на пепелище. Теплилась робкая надежда, что хотя бы некоторые вещи могли уцелеть.

Зря я это сделала. Вид почерневших обломков и куч пепла привел меня в уныние. Сразу стало понятно, что ничего целого обнаружить не удастся. Да и рыться среди углей не выйдет: тут нужны специальные инструменты и одежда.

Но все же, почему мой дом так быстро сгорел? Я торопливо вспоминала уроки по введению в пиромансию. К сожалению, я изучала предмет неглубоко, только основы. Химию горения, горючие свойства материалов… Но и того, что помнила, хватило понять: так быстро от одной-единственной молнии дом вспыхнуть не мог. Если только не был пропитан бензином. Или если в пожар не вмешались какие-то иные, сверхъестественные силы, как на то намекали горожане.

Но это бред! Надо спросить у Матибора, не будет ли вестись расследование.

Господи, ну какое расследование! Все видели, как в дом ударила молния. Занялась крыша, затем все остальное. Слишком быстро, но, возможно, такое бывает.

– Почему вы не потушили пожар? – внезапно спросил Ланзо. – Вы же Одаренная. Вы говорили, что эти... как их... пиромансеры? – умеют управлять огнем. Вы разве не умеете управлять огнем?

– Увы, я не пиромансер. Я могу зажечь маленькое пламя, но не потушить.

– И погодой вы управлять не умеете? А солнце вы тогда потушили.

– И погодой не умею управлять. Затмение было лишь иллюзией.

– Ясно... – разочарованно протянул Ланзо.

В школе мы забрали оставшиеся тюки с вещами и пошли обратно к Кривому дому. Но когда проходили мимо дома изобретателя, Ланзо вдруг сказал:

– Подождите, я загляну к Анвилу! Возьму у него разные инструменты. И попрошу помочь починить крышу. Я маленький, мне тяжело будет самому.

– Ланзо, не надо! Вряд ли он согласится!

Но Ланзо уже взбежал по крыльцу и небрежно коснулся пальцами металлической ладони. Я похолодела; сейчас он закричит от боли, это ужасное приспособление всмятку раздавит хрупкую детскую ладошку!

Но Ланзо действовал очень ловко. Как только металлические пальцы начали смыкаться, он отдернул руку. Тут же внутри дома все загремело. Ланзо с удовольствием прислушался к дикой какофонии.

К грохоту добавился яростный крик изобретателя:

– Кого там еще принесло, чтоб вас на шпиндель намотало!

Я приготовилась к неприятным объяснениям.

Дверь рывком распахнулась, на крыльцо вышел господин Анвил: без пиджака, но в длинном кожаном фартуке, перчатках по локоть, на глазах защитные очки. Аккуратная седая бородка топорщилась от ярости, кончики усов распушились. В руке изобретатель сжимал молоток, и я не сомневалась, что Анвил с удовольствием использует его на том, что потревожил его покой.

– А, это ты, мой мальчик-золотые-руки, но темная, глупая головушка, – сказал Анвил, сдвинул очки на лоб и добавил едко: – И наша страдалица-погорелица, госпожа Верден. Добрый вечер. Что привело вас ко мне?

Ланзо безо всякого страха объяснил причину визита и озвучил просьбу.

Анвил выслушал его и велел: