Текст книги "Уездная учительница магии (СИ)"

Автор книги: Варвара Корсарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Глава 8
Инфернальная гроза

Небо тем временем совсем потемнело, а порывы ветра становились все холоднее.

Мы с господином директором шли быстрым шагом, но все же я продрогла до костей. Чтобы скоротать дорогу, я завела разговор.

– Как люди развлекаются в Крипвуде?

– Развлекаются? – Степпель удивился, как будто впервые услышал такое слово. – Развлечений у нас немного. По выходным в доме бургомистра бывают сборища. Играют в карты, сплетничают. Иногда музицируют. Жена бургомистра играет на пианино, а наш аптекарь – неплохой скрипач. На вечеринки и учителей приглашают...

Он покосился на меня с некоторым сомнением, и я поняла, что приглашения вряд ли удостоюсь.

– Господин Роберваль изредка тоже устраивает званые вечера, – директор улыбнулся. – Там бывает очень мило. Господин Роберваль интересный собеседник и щедрый хозяин.

Ну, уж к Робервалю меня точно не пригласят...

– Обычные горожане сидят по вечерам в трактире. Сходите как-нибудь, там уютно. Только не в день выдачи жалованья на лесопилке. Тогда посетители много выпивают и любят подраться. Но если вам нравится такой досуг… можно делать ставки на победителя.

Порыв ветра сбил у Степпеля с головы цилиндр, и нам пришлось бежать за ним наперегонки до самого конца узкой улочки, где нижние этажи домов ушли в землю от старости, а верхние почти сходились над нашими головами.

– А, вот еще развлечение: два раза в неделю летом и раз в неделю зимой у нас останавливается Северо-западный экспресс, – тяжело дыша от бега, сообщил Степпель. – Пока его заправляют углем и водой, пассажиры выходят на станцию размять ноги, наши барышни глазеют на наряды столичных модниц, заигрывают с богатыми господами, мальчишки продают пирожки, местное пиво и домашнюю выпечку. Разговоров потом хватает надолго.

Я понимающе кивнула, вспомнив синий локомотив, желтые пассажирские вагоны и бронированный банковский вагон – именно Северо-западный экспресс промчался мимо Шваленберга.

– Есть еще осенняя ярмарка. Ее проводят сразу после Дикой ночи.

Директор осекся и прикусил язык. Помолчал минуту и торопливо продолжил:

– Школьники приносят на нее поделки. Вы тоже можете что-нибудь придумать для своего класса. Вы умеете лепить из глины, вышивать, плести коврики из тряпок?

– Боюсь, в этих ремеслах я не сильна.

Директор разочарованно вздохнул, а мне стало стыдно.

– Как насчет поделок к Новому году? Украшения и гирлянды из бумаги?

– Сойдет, – повеселел Степпель. – Постарайтесь проводить больше времени со своими учениками. И не только в стенах школы. Это поможет вам быстрее влиться в местное общество и заслужить доверие горожан.

– Приму к сведению.

И тут раздался первый гром. Он громыхнул совсем близко – будто бомба взорвалась над нашими головами! Темные улицы на миг осветились мертвенным голубоватым светом. С крыши снялась стая ворон и начала заполошно носиться над улицей.

От страха мы с директором присели и вцепились друг в друга.

– Ого! – ошеломленно сказал он. – Надо поторапливаться! Нехорошая гроза. Очень сильная. Местные говорят, такие грозы насылает призрак Грабба.

И верно, погода изменилась на редкость стремительно. В этом определенно было что-то аномальное. Что-то... сверхъестественное. Инфернальное. Как будто природа взбеленилась и решила обрушить на людей свой гнев.

Разговор пришлось прекратить. Все завыло и засвистело. Порыв ветра подхватил кучу сухих листьев и бросил под ноги. Резко блеснула вторая молния, тут же прогремел гром. Клочья туч крутились в темном небе, но дождя пока не было.

Во дворах послышались крики – жители предупреждали друг друга. Хлопали ставни, запирались замки. Хозяйки торопливо срывали с веревок белье. Они пробегали к дверям, бросая на нас испуганные взгляды.

Мы припустили со всех ног.

Дул ледяной ветер, гнал тучи, мотал вывески. Флюгера крутились, как бешеные. Фонари качались на цепях. Все окна были темны, ставни закрыты на тяжелые перекладины. Первые капли гулко забарабанили по жестяным навесам. Улицы опустели.

Скорее бы добраться до коттеджа! Будет славно сидеть у теплого камина и слушать, как снаружи бушует буря и дождь бьет в стекло. У меня в саквояже припасена баночка черничного варенья – подарок Анны, а в корзине из трактира остались булочки. Я вскипячу чай, намажу булочки вареньем – густым, глянцевым, сладко-пряным, буду угощаться и читать книгу… На вокзале я купила приключенческо-любовный роман. Героини в таких книжках сплошь трепетны и робки, а герои – мужественны и благородны. Я читала об их приключениях с удовольствием и иронической грустью, потому что успела убедиться – в жизни таких мужчин не бывает...

Но надо и директора пригласить к себе: куда ему добираться до дома в такую погоду! Пусть переждет у меня.

Этими мыслями я подбадривала себя, потому что сил не осталось, ноги подгибались, и каждая ледяная капля, что падала за шиворот, заставляла вздрагивать. Только бы успеть до того, как начнется настоящий ливень!

Молнии били редко, но сильно: всполохи ослепляли, уши закладывало от раскатов, а дождь все не начинался, и в этом тоже было что-то зловещее.

* * *

– Вы можете быстрее? – взмолился господин директор, шустро перебирая худыми кривоватыми ногами. Его сухонькое лицо стало красным от напряжения. – В такую грозу лучше оставаться под крышей.

– Переждете у меня! – предложила я, стараясь перекричать ветер.

– Придется!

Наконец, показался дом изобретателя. Провода искрили и гудели, стрелки приборов на окнах крутились, как бешеные. Я живо представила, как господин Анвил, любитель гроз, торчит на крыше, раскинув руки, подставив лицо буре, и демонически хохочет. Такая гроза с «любопытной конвективной неустойчивостью» должна его радовать.

Я же не испытывала никакой радости. В этот момент, наконец, хлынул дождь, мигом промочив и жакет, и платье. В туфлях захлюпало, господин директор издал несколько горестных воплей.

Мы помчались к учительскому коттеджу. Занавески на распахнутом окне тяжело хлопали, как флаги; наверняка через окно налило. Но я не успела посетовать на свою забывчивость, потому что громыхнуло с такой силой, что я поскользнулась и шлепнулась прямо в лужу. Черная вода вперемешку с грязью на миг вспыхнула огненно-лиловым, отражая молнию. В ушах у меня тоненько зазвенело, сердце на миг остановилось.

Молния ударила совсем рядом! Запахло озоном, – в точности, как в лаборатории электромансеров в академии, – и гарью.

Я подняла голову и увидела искаженное лицо господина директора. Он стоял как вкопанный, слегка присев на полусогнутых коленях, прямо посреди лужи, но, кажется, не замечал дискомфорта. Его рот открывался и закрывался, но я не слышала ни звука. Неужто Степпель онемел от страха? Лицо у него было белее снега.

Лишь спустя несколько секунд я поняла, что лишилась слуха. Но он возвращался. Сквозь звон в ушах до меня донеслось:

– Черт побери! Черт меня побери! О, нет! Не может быть!

Степпель повернул ко мне бледное лицо:

– Ваш коттедж! На помощь! Пожар! Горим! – теперь он вопил во все горло. – Эрика! Беда!

Я вскочила, как на пружинах, забрызгав директора грязью. И увидела то, что так его напугало.

Учительский коттедж горел. Пламя карабкалось по стропилам, и вскоре огонь принялся лизать стены. Краска сворачивалась и трещала. Черепица лопалась со звоном, гудели железные листы. Увы, дождь не успел как следует промочить дом, и теперь он погибал на глазах с удивительной скоростью, будто сделанный из соломы!

– Молния! Она ударила прямо в крышу! Я видел это своими глазами! Пожар! Горим!

Не думая, что делаю, я ринулась к дому.

Там все мои вещи! И деньги! И недочитанный любовный роман!

Степпель прыгнул мне на спину и удержал. У него оказались сильные жилистые руки, которыми он крепко обхватил меня за талию.

– Куда! Сгоришь заживо! Сейчас приедет пожарная команда!

Откуда-то набежали люди. Далеко не все они успели накинуть дождевики, но у многих в руках были ведра и банки. Однако толку от горожан было мало: они суетились, мешали друг другу и боялись подходить к полыхающему коттеджу.

Где-то далеко зазвонил тревожный колокол.

– На пожарной каланче уже знают! – крикнули в толпе. – Надо сообщить Робервалю! У него есть своя пожарная команда на лесопилке!

– Да какой толк, – весело возразил мужской голос. – Пока доберутся, тут одни угольки останутся!

Я стояла, обхватив щеки ладонями, и смотрела, как мое жилье превращается в груду головешек.

Дождь продлился не более минуты; теперь с неба падали лишь редкие капли, да и раскаты грома затихли. Тучи убегали вдаль. Гроза, нанеся подлый удар, величаво удалялась.

Я дрожала, как осенний лист. Горожане выстроились цепочкой до ближайшей колонки и начали передавать друг другу наполненные ведра. Дюжий парень подошел к пылающим стенам коттеджа так близко, как только смог, но когда на него пыхнуло огненным языком, отбежал подальше, ругаясь на чем свет стоит.

А тут и крыша обрушилась. Треск стоял неимоверный. Искры красиво разлетались во все стороны. Мне под ноги падали и шипели обугленные куски дерева.

Я смотрела на огненную феерию, как загипнотизированная, и не могла пошевелиться.

От собственной беспомощности тошнило.

Будь я настоящей, полноценной Одаренной-пиромансером, я бы в два счета укротила огонь! Будь я сильным метеомансером, я бы вызвала такой ливень, что пожар бы не случился! Но я ущербный, жалкий дефектив – так называли Одаренных, которые не владели талантом управлять эфирными потоками в полной мере... Меня только и хватает, что на жалкие фокусы. Как же мерзко это сознавать! Я могу делать вещи, неподвластные обычным людям – и в то же время не могу ничего! Мне открываются тайны Вселенной – но пользоваться ими мне не дано! Все возможности Одаренных рядом, но недоступны для меня!

Горожане бросили бессмысленную затею с ведрами, сбились в толпу и наслаждались зрелищем. Им выпало замечательное развлечение. Кто не любит поглазеть на пожар!

Но из толпы то и дело доносились странные реплики:

– Я так и знала, что Грабб не станет терпеть ведьму в городе, – авторитетно заявила сгорбленная старушка в шали. – Вишь, как молнией лупанул! Он бы и ведьму поджарил, будь она в доме.

– Сплюньте, мамаша, – боязливо посоветовал ей лысый мужчина в фартуке разнорабочего. – Как бы безглазый вас не услышал и не осерчал!

– Дикая ночь на носу, – не унималась старуха. – Уж тут-то безглазый разгуляется. Как бы и нам не досталось. Не место ведьме в нашем городе. Да еще в школе, среди ребят!

– Госпожа Штосс, не стыдно вам! – крикнул в ее сторону директор. – Уж помолчали бы! Тут такое творится, а вы!

– Ой, миленький мой господин директор, молчу-молчу! Простите дуру старую! – залебезила старушка, но потом принялась с жаром что-то шептать своей соседке, дородной даме.

На меня недобро косились, ко мне не подходили. Вокруг меня и директора образовалась мертвая зона.

* * *

С грохотом и звоном подъехал пожарный обоз. Усатые пожарные в блестящих шлемах принялись разворачивать рукав; начальник пожарной части, бравый господин Матибор, командовал человеком у насоса.

Однако вскоре пожарные встали полукругом и почесали затылки, сдвинув шлемы на брови. Спасать было нечего: от чудесного коттеджа, который я уже называла своим домом и успела полюбить, осталась черная груда бревен да кучи седого пепла, в которых вспыхивали красные угольки.

Дом сгорел меньше чем за час – полностью, от крыши до фундамента.

– Что за чертовщина! – пробормотал господин директор. Он неловко обнял меня и похлопал по спине. – Ничего, ничего... главное, вас внутри не было. Вы живы. С природными катаклизмами шутки плохи…

– Что мне теперь делать? – спросила я дрожащими губами. – Там были мои вещи. Деньги… Где я теперь буду жить?

– Главное, ваши документы целы, – успокоил меня директор. – Я ведь забрал их с собой. Выдадим вам жалованье авансом. А крыша над головой... найдем и крышу. Господин Роберваль поможет. Вон и он прибыл!

К пожарищу неспешной походкой приблизился высокий мужчина в длинном дождевике. Роберваль встал вплотную к обгоревшей балке, словно не чувствуя исходящего от нее жара. Покачал головой, достал трубку, не торопясь набил. Затем нагнулся, выхватил из пепла уголек, перекидывая его из руки в руку, и ловко прикурил.

Я смотрела на него, до боли вонзив ногти в подушечки ладоней. Мне казалось, я вижу страшный сон.

На темном небе неслись лохмотья туч. В прорехи мертвенно светила луна. Люди, сбившись в кучки, тихо бормотали. А фигура господина Роберваля выглядела демонически. Ветер колыхал длинные полы черного дождевика, на его волосах плясали алые отблески.

– Никто не пострадал? – осведомился он, повернувшись.

– Никак нет! – отрапортовал начальник пожарной части.

– Где госпожа Верден?

– Вот она! С господином директором!

Роберваль нашел меня взглядом – его угольные глаза вспыхнули красным – вытащил изо рта трубку, выпустил кольцо дыма и спокойно произнес:

– Не повезло вам.

– Говорил, надо было поставить на крышу молниеотвод! – недовольно заметил господин Анвил, который появился вместе с Робервалем.

– Да, надо было, – кивнул Роберваль.

– Не помог бы ваш молниеотвод! – выкрикнул из толпы. – Уж если Грабб решит, кого проучить, то проучит!

– Видите, некоторые считают, что вас настигла кара призрачного разбойника, – господин Роберваль вытянул руку и ткнул трубкой в толпу горожан. – Жаль коттеджа. Столько средств ушло на его ремонт! Боюсь, в ближайшее время не получится оборудовать для учительницы новый дом. Сейчас у меня нет свободных средств.

– Ни в коей мере не претендую на вашу благотворительность... – начала я язвительно, но директор оборвал меня.

– Ничего, на эту ночь мы вас приютим, а там посмотрим. Идемте в «Хмельную корову»; у хозяйки обычно есть пустые комнаты для приезжих.

– Да, придется вам искать другое пристанище, – равнодушно подтвердил Роберваль. – А лучше – садитесь-ка на поезд и возвращайтесь в столицу. Хотите, довезу вас на автомобиле до Шваленберга? Там утром проходит скорый до Сен-Лютерны.

– Нет, благодарю, – ответила я с ледяной вежливостью, стараясь не думать о том, какая я грязная, мокрая и заплаканная. – Я найду себе новое жилище. Господин директор, идемте в «Хмельную корову»! Тут мне больше нечего делать.

* * *

Ночлега в «Хмельной корове» я не получила. Костлявая хозяйка в белоснежном переднике выслушала сбивчивый рассказ директора о постигшей меня беде, кивком пригласила войти в низкий, темный зал с закопченным потолком, предложила сесть за длинный деревянный стол, вытертый до блеска локтями посетителей, и налила кружку горячего вина со специями. А когда я пригубила напиток, сложила руки на груди и безапелляционно заявила:

– Все комнаты заняты. Вам придется искать другое место для ночлега.

Директор обреченно вздохнул.

– Как вы думаете, кто может ее приютить? – он повернулся ко мне и виновато пояснил: – К себе вас повести не могу. Я сам живу у брата, который служит на станции… у него четверо сыновей. Места в доме совсем нет, и хозяйки нет. Ну, вы понимаете…

– Понимаю, – вздохнула я в ответ.

В дальнем углу зала шумела компания припозднившихся посетителей. Они горячо обсуждали пожар, косились на меня и перебрасывались странными намеками. До меня не раз доносились слова «ведьма», «безглазый» и «проклятие».

Служанка Ванда потащила им поднос, уставленный кружками с пивом, и, проходя мимо нашего стола, бросила на меня злорадный взгляд.

– Вряд ли кто-то ее приютит, – сказала хозяйка таверны. – Люди считают, что она приведет беду. Никто не захочет, чтобы в Дикую ночь к ним наведался в гости призрак Грабба, чтобы отомстить.

Я со стуком поставила кружку на стол.

– Вы что, с ума тут все посходили! Призраки, проклятия! Вы в какое время живете, осмелюсь вас спросить? В Темные века? Что за ненависть к Одаренным?!

Хозяйка грозно нахмурилась, но мне было все равно. Я только что лишилась дома, имущества. Сама чуть не погибла, в конце концов! Останься я нынче в коттедже, и мои обгорелые косточки могли бы лежать на пепелище!

– Тихо, тихо... – забормотал господин директор. – Давайте попробуем обойти все дома… вдруг кто-то пустит вас на постой... Госпожа Барбута, например. Хотя вряд ли. Она сдает комнаты сезонным рабочим Роберваля, у нее все занято... но вдруг…

– Не беспокойтесь, господин Степпель. Уже поздно. Не стоит будить людей. Я прекрасно переночую в школе.

– Отличная идея! – обрадовался Степпель. – В учительской есть диван. А завтра что-нибудь придумаем.

– Я дам вам одеяло и подушку, – смилостивилась хозяйка таверны. – Утром вернете.

По темным улицам, под порывистым ветром мы поплелись в школу. Небо окончательно прояснилось, высыпали звезды, ярко светил месяц. Пахло сыростью и дымом.

Господин Степпель отпер школу. Странно было находиться здесь ночью, когда в классах не горел свет, а в коридорах не звучали детские голоса. Пустое, гулкое, мертвое помещение…

Директор разжег для меня в учительской очаг; скоро стало тепло. Я расстелила на жестком диване тощий матрас и бросила на него серую подушку с вылезшими перьями.

– Как-нибудь переночуете, а завтра все уладится – вот увидите! Не падайте духом, Эрика! И я очень надеюсь, что вы не поддадитесь на уговоры Роберваля и не уедете… Хотя не стану вас винить, если вы так поступите.

– Ни за что не уеду, – успокоила я директора и подавила зевок. – Не дождется ваш Роберваль.

– Господин Роберваль непростой человек. у него есть свои убеждения и принципы. Пожалуйста, не думайте о нем плохо. Кстати, завтра вам не обязательно проводить уроки. Вам нужен отдых после всего, что вы пережили.

– И где же я буду отдыхать? На диване в учительской? – горько усмехнулась я. – Я проведу занятия, не беспокойтесь! А потом расспрошу жителей насчет комнаты.

– Я сам этим займусь. Вам будет где жить! Спокойной ночи, Эрика. В шкафчике есть горелка, чайник и заварка. А завтрак я вам принесу.

– Спокойной ночи, господин директор...

Он ушел, а я улеглась на диван, понимая, что спокойной ночи мне все же не видать. Мне было одиноко, тоскливо, и хотя усталость разливалась по телу, голова моя кипела от беспокойных мыслей.

Как же жаль погибших вещей! Одежды, книг, безделушек. Но почему-то обиднее всего было лишиться банки черничного варенья... и любовного романа. Так и не узнаю, чем там все кончилось. Впрочем, все книжные любовные истории заканчиваются свадьбой. Жаль, в жизни все не так.

Глава 9
Второй урок магии

Я ужасно провела ночь и проснулась с колотящимся сердцем. Спросонья показалось, что я в дома, в дядином особняке. И сейчас тетя постучится в дверь, войдет, угрюмая и недовольная, и прикажет лающим голосом явиться к дяде для беседы, во время которой меня будут запугивать и унижать.

«Бежать, скорее бежать! Скрыться, пока дядя не позвал своего громилу – камердинера Поля, чтобы тот отвез меня в лечебницу святого Модеста и запер в ободранной комнате с крепким замком на двери!»

Я рывком села, отдышалась, огляделась и вспомнила все, что произошло.

Осознание принесло одновременно облегчение и острую досаду.

Нет, я не в столице. Дядя далеко. Я в безопасности. Но положение мое весьма незавидное. Я ночую на продавленном диване в учительской, потому мой дом вчера сгорел при странных обстоятельствах. А с ним сгорели все вещи и деньги. И нет рядом никого, кто бы мог помочь, утешить...

Я встала и подошла к окну, потирая плечи озябшими руками. Сквозь открытую форточку лилась ночная прохлада, но утро выдалось славным. Мир за стеклом был чистым, словно умытым. Только рассвело, солнце окрасило небо розовым, ветер легко качал ветки рябины в школьном дворе. Даже не верится, что вчера в городе творился грозовой ад.

Я отошла к зеркалу и вздохнула, глянув на отражение. Как можно в таком виде появиться перед учениками?

На меня смотрела растрепанная девица с опухшими глазами. На щеке сажа, блузка в серых пятнах, половина шпилек потеряна, и даже щетки нет, чтобы привести прическу в порядок. Я чувствовала себя разбитой, мышцы болели, ломило виски, в горле першило. Вчера я промокла под дождем, испереживалась на пепелище, да еще и превысила свои возможности Одаренной. Последствия налицо...

Скрипнула дверь, я стремительно обернулась. Кого принесло в такую рань?

В проеме показалось бледное личико, синие глаза уставились на меня с испугом.

– Ланзо! – я выдохнула с облегчением. – Доброе утро! Почему ты уже в школе? Занятия начинаются только через два часа!

Он молчал так долго, что я подумала – сейчас убежит. Но Ланзо шмыгнул носом и ответил очень тихим голосом:

– Я всегда прихожу рано... с папой. Помогаю...

А тут и сам папаша появился. Уборщик Виктор протопал в учительскую, молча свалил у камина груду дров, и только потом повернулся и глянул на меня в упор.

– Слышал, вы без дома остались, – сказал Виктор, не утруждая себя приветствием. У него оказался сиплый, неприятный голос и грубый выговор. – Тут ночевали, что ли?

– Пришлось.

Виктор взялся чистить очаг.

– Помоги! – приказал он сыну, а когда Ланзо подошел, уборщик отвесил ему подзатыльник за нерасторопность.

– Эй! – сказала я с гневом. – Держите руки при себе!

Виктор и ухом не повел, а Ланзо потер затылок и улыбнулся, словно извиняясь за отца.

Оставлять мальчика наедине с грубым отцом не хотелось, и какое-то время я наблюдала за их работой, переминаясь с ноги на ногу. Но потом не выдержала и отправилась в школьный туалет. Там кое-как привела себя в порядок, умылась и причесалась руками. В кармане завалялся носовой платок, я сделала из него жгут, чтобы подвязать волосы.

А когда вернулась в учительскую, обнаружила, что уборщик и его сын ушли, но появилась госпожа Барбута.

Охая и причитая, она обняла меня и утешающе похлопала по спине.

– Все будет хорошо. Вещи и дом – ерунда... главное, вы живы и не ранены. Вот, смотрите, что я собрала для вас – самое необходимое на первое время.

Она открыла вместительный баул. Добросердечная учительница принесла мне смену белья, простую серую юбку, рубашку и толстый вязаный свитер. Вещи изрядно ношеные, кое-где штопаные, но чистые.

– Взяла у племянницы. Вам ведь теперь и переодеться не во что!

Кроме того, в сумке обнаружились разные женские принадлежности – зеркало, гребень, шпильки, полотенце, кусок мыла.

Поступок госпожи Барбуты растрогал до слез. Ценность вещей измеряется вовсе не деньгами! Когда я жила с дядей, у меня были наряды и безделушки из лучших столичных магазинов, но я не радовалась им так, как этим незамысловатым подаркам.

– И завтрак, – госпожа Барбута выложила на стол сверток с бутербродами.

Изнемогая от признательности, я подкрепилась, потом начала переодеваться.

Юбка оказалась коротковата, а блузка великовата, но выбирать не приходилось. По крайней мере теперь я выгляжу опрятно.

Вскоре явилась госпожа Лотар. Она произнесла причитающиеся ободряющие слова, но ни душевности, ни искренности с них не было.

– Наверное, вы теперь вернетесь в столицу? – спросила она с надеждой. – Город встретил вас негостеприимно. Ужасное происшествие!

– Нет, не вернусь, – ответила я сердито. Сговорились они с Робервалем, что ли! – Буду искать новый дом.

– Вряд ли вас кто-то приютит, – покачала головой госпожа Лотар. – Люди считают, что вы приносите беду. Видите ли, вы успели приобрести некоторую... – она деликатно улыбнулась, – непопулярность.

В ответ на это я скрипнула зубами, но промолчала. Наверняка эта брюзга преувеличивает. Охота же ей злословить!

* * *

В коридоре зашумели голоса: школьники собирались на занятия. Пришел Степпель. Он выглядел неважно, как будто не сомкнул глаз всю ночь; покряхтывал, потирал поясницу, шагал осторожно.

– Боюсь, новости у меня неважные, – признался он. – Я не нашел для вас ни комнаты, ни домика. Но день только начался! Наверняка родители детей согласятся вам помочь.

– Я могу пустить вас к себе! – пылко предложила госпожа Барбута. – Правда, у меня трое жильцов, но я поставлю койку в своей комнате. Как-нибудь перебьемся!

– Спасибо! Не хочу вас теснить, – уныло отозвалась я. – В крайнем случае буду жить в школе. Если господин директор разрешит…

– Это... необычно, но, конечно, я не буду против! – подтвердил директор, поворачиваясь к камину, чтобы погреть спину, и задирая для лучшего эффекта фалды сюртука. – Однако подождем… вдруг что-то подвернется! Я бы посоветовал вам обратиться к Робервалю. Если вы сумеете его уговорить, он вам поможет. Жаль, что вы приняли друг друга в штыки.

– Но ведь забота о горожанах – обязанность муниципалитета и бургомистра? Думаю, мне лучше пойти к господину Флеггу.

Про себя я давно решила, что никогда и ни о чем не буду просить Роберваля. Еще чего не хватало!

– Флеггу?! – директор растерялся. – Кхе... мда... Он, конечно, бургомистр, но... у него снега зимой не допросишься. Впрочем, попытка не пытка. Попробуйте!

Пора было отправляться на занятия. К счастью, вчера я оставила в школе свои тетради и учебники, в том числе драгоценный том профессора Кристиана Рейна. Мои инструменты труда не сгорели... и два моих других важнейших инструмента остались при мне: моя смекалка и мое упрямство. Значит, не все потеряно!

В коридоре меня окружила толпа. Учеников привели в школу родители, и все спешили выразить сочувствие. И не только: они предлагали обращаться, если что-то потребуется, обещали помощь в устройстве на новом месте!

Увы, самого нового места не предложил никто. У всех оказывались причины, чтобы не пускать к себе постоялицу. Готовность горожан помочь имела свои пределы.

Я видела, что из-за этого они испытывали неловкость. В большинстве жители Крипвуда были хорошими людьми. По крайней мере считали себя таковыми. Как и все мы. Никто не хочет показаться жадным или равнодушным.

Они вовсе не желали мне зла. Но я еще не стала частью общины Крипвуда, и поэтому они осторожничали и рассчитывали, что кто-то другой возьмет на себя обузу в виде нежеланной жилички. В конце концов они не были обязаны заботиться обо мне.

Но все же я приободрилась. Нет, далеко не все в городе настроены против меня! Вот так-то, госпожа Лотар. Будет она еще мне твердить о непопулярности! Вон как меня жалеют!

Многого я еще не понимаю, и не могу поверить в то, что суеверия заставляют горожан совершать странные поступки, но со временем наверняка что-то прояснится.

В школу вместе с сыном явился начальник пожарной части господин Матибор. Он рассыпался в извинениях за то, что не смог спасти мой дом.

– Видите ли… не все пожары можно потушить, – пробасил он, избегая встретиться со мной взглядом. Он переминался с ноги на ногу, как нашкодивший мальчишка. – Тот пожар, что уничтожил ваш дом, был... очень уж сильным. И необычным.

– В чем же его необычность?

На этот вопрос господин Матибор не ответил; торопливо попрощался, надел фуражку и попросту сбежал, на ходу коснувшись щепоткой пальцев вбитого в косяк двери медного гвоздя – этим жестом суеверные люди отгоняют от себя злых духов. Ну уж если начальник городской пожарной части соблюдает приметы, то чего ждать от остальных жителей!

Стоило войти в класс и встать у доски, разбитость как рукой сняло. Откуда-то и силы взялись, и бодрости прибавилось.

Нельзя показывать ученикам уныние. Это чувство заразительно. После урока школьники должны выйти из класса с хорошим настроением и пониманием того, что этот час они провели с пользой и удовольствием.

Я старалась, что было мочи. Сначала ученики шептались – обсуждали свалившееся на меня несчастье, – но потом я так загрузила их работой, что им стало не до сплетен. Да и сама я увлеклась и ненадолго забыла собственные беды.

– У нас сегодня будет урок магии? – спросила Магда.

– Вы имеете в виду, дополнительное занятие по познанию сверхприроды? Обязательно.

– И я приду! И я! – еще двое учеников решили присоединиться к моей троице. Я удовлетворенно улыбнулась: вот и первый успех!

– Буду ждать всех!

Регина Роберваль фыркнула и отвернулась к окну.

– Ага, вот так придешь на ваш урок, а потом в твой дом ударит молнией Иоахим Грабб, – вполголоса пробурчал вредный Владислас.

– Не болтай ерунды! – осадил его тонкий голос с последней парты. Я удивилась: неужели Ланзо выступил моим защитником? Он, казалось, и сам испугался своей смелости: тут же вжал голову в плечи и потупился.

– Тебя не спросили, крыса помойная! – огрызнулся Владислас.

– Владислас Крежма! После уроков останешься в классе на два часа. Сто раз напишешь пословицу «Не дорого ничто – дорого вежество».

– Ну и ладно, – проворчал Владислас.

Я вздохнула. Видимо, придется поговорить с его отцом-аптекарем. Вот еще один житель города, с кем я не хотела бы иметь никаких дел. В том числе связанных с его профессией. Но нельзя все время прятаться за спиной директора. Если я хочу прижиться в этом городе, нужно как-то устанавливать отношения с родителями учеников.

* * *

На большой перемене школу посетил бургомистр Фалберт Флегг.

Я лучезарно улыбнулась гостю. Бургомистр нарядился в дорогой темно-зеленый костюм, шейный платок завязал пышным бантом, на обширной груди колыхалась золотая цепь часов. Массивная печатка на пухлой руке, которую он протянул для приветствия, тускло сверкнула.

Что ж, управление городом всегда приносит неплохой доход.

Ответив на почтительные приветствия, бургомистр потряс меня за руку, затем сочувственно похлопал по спине (сегодня каждый второй стремился это сделать; чего доброго, к концу дня у меня между лопаток будет синяк).

Совершив необходимые телодвижения, Флегг разразился речью. Сначала он многословно толковал о том, какая удача выпала городу принимать у себя специалистов из столицы. Потом упомянул славное прошлое Крипвуда и его уникальные традиции. И закончил заверениями, что жертве бури и несчастного стечения обстоятельств община окажет всестороннюю поддержку.

Я кивала и терпеливо ждала, когда он перейдет к делу.

– Муниципалитет выделит вам ссуду, – пообещал бургомистр. – Двадцать кронодоров!

– Спасибо! – я изобразила признательность.

Двадцать кронодоров! Хватит неделю обедать в трактире. Или месяц, если буду питаться одной овсянкой да тушеной капустой.

– Теперь о главном: где вы будете жить, – бургомистр нахмурился. – Я долго думал и нашел выход. Кривой дом у погоста!

В учительской наступила тишина. Учителя и директор переглянулись. Я заподозрила подвох. Название дома не на шутку настораживало.

– Вы уверены, Фалберт? – осторожно спросил директор. – Может, что-то другое есть на примете?

– Конечно, уверен! – обиделся бургомистр. – Ничего другого предложить не могу. Кривой дом пустует уже пять лет. После смерти его прежней владелицы он перешел в собственность муниципалитета. Пора ему обрести новую хозяйку!

– Но вы же помните, что этот дом... – нерешительно заговорила госпожа Барбута.

– В отличном состоянии, – сердито прервал ее бургомистр. – Сто лет стоял крепко и еще столько же простоит. Подумаешь, крыша немного протекает! Мы ее заделаем. Найдем материалы. Может, Роберваль выделит. А какой вид из окна! Лес, сад! Соседи мирные, не шумные. Уж отшумели свое, – он сладенько хохотнул. – Вот ключ, госпожа Верден!