Текст книги "Уездная учительница магии (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
– Эрика, оставим наш ученый спор на потом, – он улыбнулся и подхватил меня за талию, чтобы помочь перешагнуть через обвалившуюся часть камина.
* * *
Я медленно шла вдоль стены, касаясь ее пальцами. Холод камня пронизывал руку и доходил до самого сердца.
Неужели предок Корнелиуса и впрямь жил в этом мрачном, пышном лесном доме? Какие преступления и пороки видели эти стены? А вот темное пятно на полу: не пролитая ли это кровь?
Однако я не могла не признать, что окутанный страшными легендами особняк в целом выглядел вполне обыденно. Просто старый дом, в котором долго никто не жил. Не знай я о легендах, ничего особенного бы в нем не разглядела. Видала я развалины помрачнее и поживописнее, когда ездила с девочками из пансиона на экскурсии по историческим местам.
Корнелиус подвел меня к парадной лестнице. Ступени были ладные, лишь кое-где тянулись трещины с проросшими в них сорняками.
Эхо на галерее было громче, шорох и попискивание летучих мышей звучали отчетливо, и в веселой ругани рабочих, которые бродили снаружи, можно было разобрать каждое слово.
Мы заглянули в темные коридоры, но исследовать комнаты не стали. Корнелиус достал фонарь и посветил вглубь. Вот тут было полно паутины, остатки обивки свисали со стен неопрятными лохмотьями, до дрожи напоминающими куски содранной с тела кожи.
Спустились в зал и Корнелиус показал мне проход в подвал. Он был закрыт железной дверью. Я потянула за кольцо, дверь неожиданно легко отворилась, старые петли даже не скрипнули.
– Ты был в подвале?
– Был, – сказал Корнелиус и прикрыл дверь. – Там полно рассохшихся бочек. Безглазый был не дурак выпить. Вернемся. Мне надо дать указания рабочим.
– Ты и правда хочешь восстановить этот дом, чтобы жить в нем? Зачем? Твой городской дом куда удобнее и уютнее.
Корнелиус рассмеялся:
– Нет, жить в нем, пожалуй, не стану. Но послушай...
Мы устроились у небольшого окна, узкого, как амбразура. Корнелиус поставил ногу на приступку у стены, оперся локтем на колено и глянул на меня, словно оценивая мое настроение.
– У меня в столице есть знакомые, которые очень интересуются мистикой. С удовольствием читают «Вестник оккультизма» – тот самый журнал, куда ты хочешь отправить статью. Ходят на заседание общества мистиков, проводят спиритические сеансы... Среди них и Одаренных немало. Некоторые сенситивы склонны считать свои способности чем-то недоступным человеческому пониманию, божественным или дьявольским даром. Как правило, это не самые талантливые сенситивы.
– Этим они стараются придать себе важности.
– Так вот, когда мои знакомые узнали, что я стал владельцем этого окутанного легендами дома, – он взмахнул рукой, обводя каменные стены зала-склепа, – они пожелали навестить меня и заглянуть в особняк Грабба.
– Чего доброго, ты еще сделаешь его туристической достопримечательностью.
– Скоро состоится праздник города – будут отмечать двухсотлетний его юбилей. К нему приурочена и школьная ярмарка, ради которой Регина изрезала хорошие платья на тряпки для поделок. Можно устроить для горожан экскурсию в особняк Грабба. Пусть своими глазами увидят и убедятся, что легенды – это лишь легенды. Эту идею мне подкинул директор Степпель. Приедут и мои городские знакомые. Довольно важные люди.
– Неплохая идея... и при этом странная. Отдает легким безумием.
– Не скажу, что принял ее с энтузиазмом. Но отказываться не стал. Мои городские знакомые отличаются редкой настойчивостью. Конечно, сначала надо немного привести дом в порядок. Чем я и собираюсь заняться. Как-никак я уже привык к роли городского благотворителя. Надо поддерживать репутацию.
– Не думаю, что горожане с радостью отправятся в логово Грабба! Они же до дрожи боятся леса и связанных с ним легенд.
– Не представляешь, на что способны тщеславные люди. При определенных условиях они легко забудут о страхах и суевериях. Еще и будут биться за право быть приглашенными.
– Задумка может принести кое-какие плоды... – я прикрыла глаза, представляя. – Если украсить этот зал светильниками, расставить канделябры, положить на пол ковер… зал будет выглядеть таинственно и интересно. На галерее будут играть музыканты… а приглашенные будут танцевать! – я раскинула руки и закружилась по залу. – Да! Устроить праздник в мрачном месте, привести сюда жизнь и веселье – отличная идея. Так и нужно бороться со злом и темными силами... музыкой, светом и весельем!
Но Корнелиус не улыбнулся. Он хмурил лоб, как будто что-то его беспокоило.
– Да. В любом случае, эта часть леса скоро перестанет быть дикой. Думаю наладить здесь еще один лесопильный завод.
– Вот так и умирают мрачные легенды – под шум и грохот паровых машин.
Смеясь, я положила ладони на его плечи и потянула, приглашая танцевать со мной, но он не двинулся с места. Мы стояли в квадрате света, который лился в окно – а вокруг были тени и мрак.
Я подняла голову и замерла, всматриваясь в его черные глаза, в которых появилось новое для меня выражение. Тревога, нежность, досада.
– Что? – спросила я. – Почему ты так смотришь? Что у тебя на уме?
Он протянул руку и осторожно заправил локон за мое ухо.
– Ты так легко увлекаешься всем, что для тебя интересно, – сказал он тихо. – Любишь неожиданные решения и идеи, строишь грандиозные планы, но тщательно их обдумываешь. За обликом строгой учительницы прячется авантюрная девочка.
– А что прячется за твоим обликом богатого промышленника, Корнелиус? Разбойник, каким был твой предок? Он заманивал ведьм в свой особняк. И вот я тут – Одаренная, ведьма. Зачем ты привез меня в особняк Грабба? Только ли затем, чтобы утолить мое любопытство? Я стою перед тобой и пытаюсь угадать, что за участь ты мне приготовил. И что ты ждешь от меня...
Я пыталась шутить, но мой голос дрогнул – оттого, что Корнелиус смотрел на меня серьезно, и его глаза опять стали мертвыми и безжизненными. А когда он заговорил, мне и вовсе стало жутко.
– Что жду от тебя? Я не жду, что ты останешься со мной на всю жизнь. Не жду, что ты скажешь, что влюблена в меня, – сказал он тихо.
– Корнелиус, послушай… – заговорила я обескураженно.
– ...Но я хочу, чтобы ты доверяла мне. Знаю, что пока не заслужил твоего доверия, и, наверное, прошу слишком многого. Но все же: пожалуйста, доверяй мне, Эрика. В малом и в большом. Что бы ни случилось. Не обещай ничего. Но поверь, что я не желаю тебе зла. Что я не использую тебя для своих целей. Мне хочется, чтобы мы стали друг для друга чем-то большим, чем просто мужчиной и женщиной, между которыми есть известное влечение.
Более странной речи я не ожидала! Я молчала в замешательстве, не зная, что на это ответить, но лишь только открыла рот, чтобы пробормотать какие-то слова – даже не знаю какие! – Корнелиус крепко сжал меня и поцеловал, нежно и исступленно.
А в моих руках разлилась слабость. Я прижималась к твердой груди и животу Корнелиуса, отвечала на поцелуи, запрокидывала голову, то осторожно, то жадно касалась пальцами его шеи, щеки, затылка... Я казалась себе неуклюжей, торопливой. Но меня дурманила его близость и его внезапный, яростный натиск. От Корнелиуса шла вибрирующая, очень мужская энергия, которой невозможно было не уступить.
Безусловно, это было не просто влечением. Но много ли я знала о подобной страсти? Такой, что заставляет терять контроль над собой и совершать необдуманные поступки? Почти ничего. Хотя я хорошо усвоила, какую боль может принести привязанность к другому человеку, когда тот отбрасывает твои чувства.
Снаружи громко заговорили рабочие, следом раздался треск и грохот топора.
Корнелиус отпустил меня и пригладил волосы; я торопливо застегнула жакет. Мы тяжело дышали.
– Пойдем наружу, – он взял меня под локоть и потянул. – Скоро пора возвращаться. Эрика... – он поймал пальцами мой подбородок, заглянул в глаза и произнес хриплым голосом: – Все же ты ужасно безрассудная. И это мне тоже нравится. Будь мы тут одни… я настоял бы на большем, чем поцелуи, – он криво улыбнулся и медленно обвел пальцем контуру моих губ.
– Отличные намерения для потомка разбойника, – улыбнулась я в ответ и смело посмотрела ему в глаза. – Пожалуй, они мне по вкусу. Но все же пойдем наружу; в этом доме определенно водится какое-то колдовство. Не стоит давать ему много воли.
Глава 22
Преступление на школьной ярмарке
Решение Корнелиуса восстановить лесной особняк вызвало в городе пересуды. Об этом болтали на улице, в школе, в лавках...
– Плохое дело затеял господин Роберваль, – говорила госпожа Крежма, аптекарша, отпуская госпоже Лотар мятные пастилки. – Уж двести лет не отыскать охотника провести ночь под крышей того дома в компании призраков. Ежели кто и бывал там, то не по своей воле... ну, вы понимаете, о чем я. Суеверной меня не назовешь, но есть вещи в мире, с которыми нужно считаться. Вы согласны, милочка?
– Вполне, дорогая, – мягко отвечала госпожа Лотар, отсчитывая монеты. – Любой образованный человек признает существование сумеречного мира… пока неподвластного человеческому разуму.
– Уж деды наши не дураки были! – воодушевленно подхватила аптекарша. – Знали, куда лезть не стоит. И не зря железными гвоздями пороги обивали… Господин Роберваль слишком долго жил в столице, там такие вещи поднимают на смех, – она посмотрела на меня искоса.
Я терпеливо дожидалась, когда кумушки наболтаются, чтобы купить нужной в хозяйстве марганцовки. Аптекарша продолжила:
– Не в моих правилах судить, но, на мой взгляд, господин Роберваль действует опрометчиво.
– Да бросьте! Как знать, не прижмет ли хвост безглазый, когда Роберваль возьмется за его дом, – воскликнула госпожа Барбута, подхватывая пакетик с пилюлями от несварения. – Уж сколько поколений Робервалей в лесу хозяйничают. Робервали знают в лесу наперечет каждую сосну и с каждым лешим за руку здороваются, – она засмеялась своей шутке. – Признаться, мне было бы любопытно побывать в особняке разбойника. Там будет праздник для приезжих господ. Да и для местных тоже! В большой компании да с бутылкой доброго вина не страшно. Разве ж призрак рискнет показаться толпе?
– Пожалуй, в ваших рассуждениях есть здравое зерно! – улыбнулась госпожа Лотар.
Я громко кашлянула, устав ждать, когда покупательницы обсудят планы Корнелиуса.
– Вам пастилки для горла, госпожа Верден? – кисло улыбнулась аптекарша. – Сию секунду.
Подобные разговоры велись повсюду. Город разделился на два лагеря. Одни качали головами и бормотали «Как бы чего не вышло», другие считали, что если кому и под силу совладать с лесными призраками, так это хозяину лесопилки.
И вторых было больше: они гадали, во что превратится особняк разбойника, после того как его обустроит Роберваль, и с нетерпением ждали возможности побывать там на празднике.
Я передавала слухи Корнелиусу, тот лишь кивал и усмехался: «Так я и думал».
От любопытных глаз горожан не ускользнуло и то, что лесопромышленник стал частенько заглядывать в школу побеседовать о делах дочери, да и его машину не раз замечали возле Кривого дома.
Удивительно, но слухи о нашей с Корнелиусом дружбе пошли мне на пользу. Горожане стали относиться ко мне куда любезнее. Видать, опасались, что местный крупный работодатель, арендодатель и благотворитель может осерчать, если его протеже или зазноба – уж не знаю, кем они меня считали, – начнет ему жаловаться на дурное обращение.
Но у меня хватало других дел, кроме как думать о сплетнях, что ходят обо мне по городу.
До ярмарки оставалось несколько дней. Проекты моих учеников были почти готовы: тыквы собраны и вычищены, кролики откормлены и обеспечены нарядами, сухарный домик ведьмы обзавелся башенками, флигелями и глазурной крышей.
Бывало, я засиживалась в школе с учениками допоздна, придумывая, чем бы еще удивить посетителей ярмарки.
– Госпожа Верден, пожалуйста, используйте магию! – умоляли ученики. – Вы же можете! Пусть тыквенные головы летают по воздуху! Пусть кролики разговаривают! А из окон сухарного домика выглядывает ведьма и грозит кулаком. Вот все обалдеют, когда увидят! Жирдяй Клеменс из среднего класса лопнет от зависти, когда мы возьмем первый приз. А дурак Владислас не будет дразнить нас чокнутыми ведьмаками!
Но я отказывалась наотрез. Школьная ярмарка не место демонстрировать Дар.
Во-первых, обман. Во-вторых, за такое меня по голове не погладят, если узнают в Департаменте образования. В-третьих, не уверена что справлюсь с несколькими «фокусами» одновременно.
Поэтому пусть все будет как есть, по-честному. Все равно наши проекты куда интереснее, чем у учеников моих коллег! Те предлагали горожанам из года в год одно и то же: свечи, кружки, тыквенные оладьи…
Мои ученики держали свои проекты в секрете, но многозначительно намекали соперникам из других классов, что покажут Крипвуду «настоящие чудеса». Поэтому всех разбирало любопытство. У двери пристройки, где хранились наши «волшебные» поделки, постоянно крутились посторонние.
– Да ничего там у них особенного нету, врут поди! – насмешничали соперники. За этими словами сразу разгоралась ссора. Пару раз пришлось разнимать драку. Я прикладывала Дитмару примочки на лоб и строго просила не хвастаться и не поддаваться на провокации.
Иными словами, страсти горели нешуточные. Мои коллеги тоже не остались в стороне.
Господин Степпель хвалил меня за рвение. Госпожа Барбута предлагала помощь. А вот госпожа Лотар нажаловалась директору на то, что я задерживаю учеников после уроков, и сетовала, что я переманила к себе Магду, на чьи тыквенные оладьи у нее были большие надежды. Степпель кое-как утихомирил госпожу Лотар, а я злорадствовала: раз строит козни, значит, завидует и опасается.
Я уже предвкушала, какая толпа соберется у нашего прилавка на ярмарке – это ли не лучшее доказательство успеха моих уроков, на которых дети учатся не только тому, как быть послушными и полезными!
* * *
Наконец, наступил день праздника. И открывался он школьной ярмаркой, которую устраивали во дворе школы.
Накануне я с интересом наблюдала из окна учительской, как Виктор Лукаш обносит забором мертвый каштан. Старое дерево было одновременно пугалом и достопримечательностью Крипвуда. Согласно городским архивам, на его ветке встретил свой бесславный конец разбойник Иоахим Грабб, а значит, так или иначе, каштан не обойдут вниманием на празднике.
Кроме забора, на лужайке появились длинные столы, навесы, шатры, трибуна для почетных гостей и небольшая сцена, где ученики будут показывать таланты в пении и танцах.
Ланзо помогал отцу, и мне было приятно видеть, как Виктор беседует с сыном. Однажды даже шутливо ткнул его кулаком в бок и сказал что-то одобрительное.
Похоже, уборщик взялся за ум. Скоро Ланзо вернется домой... и тот день станет для меня печальным. Я привыкла к тихому присутствию Ланзо, к его ненавязчивой помощи, к его наивным вопросам. Он теперь был куда больше, чем моим учеником; я видела в нем младшего брата, которого у меня никогда не было.
Вся моя настоящая семья – дядя и его жена. Никаких вестей от них не поступало, чему я радовалась: если они умыли руки, то мне это только на пользу.
Я долго выбирала, как одеться на праздник. Корнелиус порывался скупить для меня содержимое галантереи госпожи Ракочи, но я наотрез отказалась. Хватит с меня дров и ужинов из трактира... Госпожа Ракочи сдержала слово, и после выдачи жалованья я обновила гардероб – купила со скидкой хороший теплый жакет, юбку и блузку с отложным воротником.
Однако для школьной ярмарки выбрала наряд поинтереснее.
Ярмарка – часть праздника, посвященного городу и его мистической истории. Я, учительница, которую за глаза кличут «ведьмой», буду стоять за прилавком с «колдовскими» товарами.
Что ж, пусть будет ведьма!
Поэтому утром, собираясь выходить из дома, я распустила волосы, повязала голову ярким платком, сделав узел над ухом, как носят бродячие гадалки. Натянула две юбки – верхняя короче, наскоро сшитая из старой зеленой бархатной шторы. На руки надела звенящие браслеты. Посмотрела на себя в зеркало, притопнула ногой и зловеще ухмыльнулась.
Ланзо прыснул в ладоши.
– Вы выглядите как настоящая колдунья, – сказал он. – Только все равно добрая, а не злая.
– Надеюсь, меня не прогонят, когда я являюсь в таком виде!
– Не прогонят! Многие наряжаются. Госпожа Барбута наденет поварской колпак, а жена аптекаря нацепит на шляпку сигнатурки, как на бутылки со снадобьями. Праздник же!
– Вот и славно!
Я с удовольствием оглядела Ланзо. Моими усилиями мальчик был тщательно умыт, причесан, и одет в новый костюмчик (я попросила Корнелиуса вспомнить о его роли городского благотворителя и ссудить семью Лукашей деньгами – и проследила, чтобы эти деньги не пошли на пойло для Виктора).
Ланзо бережно прижимал к груди коробку, в которой лежала его поделка на ярмарку. В последние дни он подолгу пропадал у Анвила и изготовил какую-то хитрую механическую игрушку. Но никому ее не показывал – хотел устроить сюрприз.
– Что ж, идем! – я потрепала его по голове. Мы вышли на крыльцо. Я оглядела двор и порадовалась, что неплохо содержу его в порядке: мусора нет, старый хлам убран, кабан отдыхает после сытного завтрака у крыльца.
Небо чистое, голубое, предзимнее. У губ от дыхания клубятся облачка пара. На траве блестит иней. Но до зимы далеко, и к обеду станет так тепло, что придется снять жакет.
День будет жарким – и не только благодаря погоде!
* * *
За ночь город поразительно изменился. Поперек улиц висели гирлянды фонариков. На крышах трепетали яркие флаги. С городской площади ветер приносил беспорядочные звуки – сиплые голоса труб, буханье барабанов и пиликанье скрипок. Там репетировал оркестр.
Несмотря на ранний час, повсюду царила суета. Попадались на улицах незнакомые господа и дамы. Накануне прибыли родственники и друзья горожан, и теперь они неторопливо гуляли и глазели по сторонам. Двери беспрестанно хлопали, колокольчики истошно тренькали – лавки сегодня закрывались рано, нужно было успеть сделать необходимые покупки.
Школьная ярмарка – лишь малая часть праздника, развлечение для детей и их родителей. А вечером будут и торжественные речи, и конкурсы, и танцы, реки вина со специями и продажа сладостей с прилавков.
Но главное случится завтра: господин Роберваль пригласил именитых горожан посетить лесной особняк, таинственную обитель безглазого разбойника Грабба, покровителя и мрачного проклятья города!
Корнелиус скупо рассказывал о том, как наскоро обустроил старый дом. Он убрал мусор, привел в порядок галерею и настелил пол в главном зале, где состоятся танцы. На прием явятся и гости из столицы – быть может, и журналисты! Они охочи до таких экстравагантных мероприятий.
Разумеется, и меня пригласили – вместе с другими учителями школы. Мы с Корнелиусом не выставляли напоказ наши отношения. Я попросила его об этом, он не настаивал. Сегодня мы обязательно увидимся на ярмарке. Он будет на трибуне рядом с бургомистром Флеггом и другими первыми лицами города – богатыми лавочниками и чиновниками, а я останусь в толпе горожан. Но это меня вполне устраивало.
Мы с Ланзо неторопливо шли к школе, любуясь чисто вымытыми витринами, лентами и флажками, отвечали на приветствия, желали встречным доброго утра и наказывали первым делом наведаться к нашему прилавку на школьном дворе. Горожане изумленно изучали мой наряд, улыбались и обещали быть.
Постепенно во мне вырастало радостное ожидание праздника. Сегодня ничто не испортит моего настроения.
У школы было шумно. Вереницей подходили родители и дети, притихшие и неуклюжие в строгих праздничных костюмах. Посвистывая, прокатил тележку мороженщик, и все детские головы дружно повернулись в его сторону.
За прилавками уже хлопотали участники ярмарки: расставляли корзины с печеньем, развешивали вышитые салфетки, ругались из-за мест, спорили и смеялись. Уже кто-то маленький и несчастный горевал от того, что у ежика из шишек отвалилась лапка, а у дальнего прилавка задиры затеяли потасовку. Туда как коршун метнулась госпожа Лотар. Кому-то сейчас попадет. С этой хрупкой пожилой учительницей шутки плохи.
Угрюмый, но ради праздника опрятный и выбритый Виктор Лукаш стоял у ограды и указывал, кому какой прилавок занять.
– Ваш там, – ткнул он рукой в сторону трибуны.
Неплохое место! Я вытянула голову и прищурилась.
За прилавком никто не стоял, а сам прилавок был пуст. Это меня озадачило. Магда и Дитмар обещали прийти первыми и расставить поделки загодя. Неужели опоздали? Ничего, не страшно. Времени еще полно – ярмарка откроется через час, а то и позже.
Мое сердце пело в предчувствии приятного дня.
Я вспоминала годы, проведенные в пансионе. Мы с подругами обожали ярмарки школьных талантов и игровые вечера. Обычно мы готовили на них гимнастические номера с маршем под музыку и живой пирамидой. А вечером устраивали в спальне тайные пиршества, вспоминали все шутки и забавы дня, и хохотали, утопив лица в подушки, чтобы не услышала наставница.
И сейчас, среди шума и возбужденных голосов, я почувствовала себя так же беззаботно, как в детстве. Я буду радоваться вместе с моими учениками!
Мы не только приготовили поделки – для каждой мы придумали маленький спектакль, смешные сценки, сказки и игры, где будут участвовать и продавцы, и покупатели, и зрители. Мы сумеем всех вовлечь в наше представление!
– Идем-ка на задний двор, – позвала я Ланзо. – Пора переносить клетки с кроликами. Если Ада и Регина еще не нарядили их в платья эльфов, мы им поможем.
– Надеюсь, краска на картонной ведьме успела высохнуть, – озабоченно заметил Ланзо.
– Не беспокойся – мы не дадим зрителям трогать ее руками!
В пристройке было полно народу, но при этом стояла странная тишина. Собрались все мои ученики. Но занимались они совсем не тем, чем следовало.
Дитмар сидел на полу, потупив глаза, и по давней привычке грыз ногти. Магда хлюпала носом, а Регина неловко гладила ее по спине. «Да как, да как... почему... кто...» горестно бормотал толстощекий Тилло и чесал затылок, рассматривая кучу ярко-оранжевых обломков на полу.
Иными словами, в комнате царило глубокое уныние.
У меня сердце ушло в пятки. Я поняла, что случилось что-то очень-очень плохое.
– Госпожа Верден! – Ада схватила за руку. – Что теперь делать? Все испорчено!
– Кто-то обгрыз глазурь с крыши домика? – предположила я, уже понимая, что дело не в этом – все куда серьезнее! – Не страшно, у нас осталась помадка, мы сейчас разогреем ее и…
– Кто-то испортил все наши поделки! – громко крикнул Дитмар. – Больше ничего нет! Ни домика, ни тыкв! И кролики сбежали! Нам нечего показывать на ярмарке! Не будет никаких чудес!
* * *
После этого поднялся неимоверный шум.
Ада ругалась сквозь стиснутые зубы словами, которых девочки знать не должны. Магда плакала, оттопырив нижнюю губу и размазывая кулаком слезы по щекам. Регина старалась выглядеть невозмутимой, но слезы собирались в ее глазах, бежали по щекам и точеному носику, а потом капали на воротник ее нарядного платья. Дитмар и Тилло отвернулись, не желая показывать девчонкам, что и они вот-вот готовы разреветься в голос.
Я молчала, онемев от шока.
– Как все пропало? Тихо, тихо... объясните по порядку.
– Вот, смотрите, госпожа Верден! – дрожащим голосом произнесла Регина и обвела комнату рукой.
Я медленно переводила глаза от разбитых тыкв к куче размолотых в труху сухарей. Все, что осталось от волшебных фонарей Дитмара и сказочного домика Тилло и Магды… Вырезанные из бумаги фигурки валялись тут же, скомканные и изорванные… В клетках, где сидели кролики Ады, дверцы нараспашку, и ни одного лопоухого обитателя…
– Кто это сделал? – спросила я, проглотив комок в горле.
– Мы не знаем!
– Наверняка жирдяй Клеменс из среднего класса! – закричал Дитмар, сжимая кулаки от бессильного гнева. – Или Владислас Крежма! Ух я ему задам! Все зубы выбью и заставлю есть грязь! А потом возьму самый большой клистир его отца, и...
– Клеменс уже два дня лежит дома с ангиной, а Владисласа вчера наказал отец и не выпускал из дома, – возразила Магда, вытерла глаза ладонью а потом сжалась, как испуганная старушка, оглянулась и прошептала: – Вы всегда запирали пристройку на ключ, но нынче утром она оказалась открыта. А вдруг... вдруг… это натворили призраки? Вдруг им не понравилось, что Дитмар сделал из тыквы голову разбойника Грабба? И что мы с Региной нарядили кроликов злыми эльфами? И что Тилло и Магда построили сухарный домик, который… который похож на дом Грабба?
Она повернулась к Регине:
– Твой папа там сейчас хозяйничает и хочет пригласить в него гостей. Вдруг он разбудил Грабба, и призрак решил нам отомстить?
Я только открыла рот, чтобы попросить ее не строить нелепых предположений, как заговорил Ланзо. С момента, как мы зашли в пристройку, он стоял у двери, неподвижный и бледный.
– Призрак не будет ломать детям игрушки... – тихо сказал он. – Грабб пришел бы ночью к взрослым и наказал их по-своему. Но он не придет. Он боится папу Регины. Грабб его не тронет. Это кто-то другой сделал. Чтобы нам плохо было… чтобы госпожу Верден ругали…
Все замолчали. В комнате сгущалось отчаяние. Призрак или живой хулиган, он здорово нам насолил.
– И что теперь делать? – тоскливо сказала Ада. Больше не сдерживаясь, она закрыла лицо руками и заплакала.
– Что делать? – откликнулась я, стиснула зубы и приняла решение. Я сказала уверенно:
– Конечно, заняться магией! Когда нет другого выхода, только и остается, что творить чудеса.
* * *
Всхлипывания стали тише, однако обещание чудес не вызвало у детей восторга.
– Вы говорили, редким сенситивам под силу восстановить вещи при помощи магии. То есть, при помощи манипуляций с эфирными полями. Это могут делать лишь эти… как их… репликаторы? И их всего дюжина на все королевство.
– Это так, – подтвердила я. – Молодец, Регина, ты внимательно слушала урок.
– Значит, вы не сможете сделать все как было? – уныло протянул Дитмар. – Даже своей магией…
– Нет. Но у нас полно других ресурсов. Мой дар тоже пригодится. Для начала оценим ущерб. Посмотрим, что у нас осталось…
Магда принялась перечислять, загибая пальцы:
– Все тыквы-фонари разбиты. Только осколочки вон... валяются. Дитмар принес для фонарей шляпы, бороды, и накладные носы, но куда их теперь надевать?!
– Кролики пропали... Где они теперь? Хруст, Хвост и Пончик? Ой как жалко... – Ада прерывисто вздохнула. Регина крепко сжала губы и задрала голову.
– Мы обязательно найдем всех кроликов, – твердо пообещала я. – Скорее всего, злоумышленник выпустил их на лужайке. Проголодаются – живо прибегут.
– Я испек для ярмарки праздничный пирог, – сын булочника Миклош убрал салфетку с круглой коробки. В комнате запахло ванилью. Пирог вышел кособоким, но пышным. На нем красовалось столько кремовых розочек, что хватило бы на клумбу. – Мы будем продавать его по кусочкам.
– Отлично! – я похлопала его по плечу. – Ты молодец!
– Еще у нас есть игрушка Ланзо, – сказала Регина, сведя темные тонкие брови в точности, как ее отец. И, как сделал бы он, она сразу начала распоряжаться и решать: – Значит, мы выставим на прилавок пирог и игрушку Ланзо. Осталось много бумаги, можно быстро сделать бумажные фонарики. Вчера я принесла в школу доклад о лесопилке папы. И коллекцию образцов древесины, которую заготавливают в наших лесах. Я сама собирала чурочки. Можно выставить ее на прилавок, госпожа Верден?
– Все равно это не то, – горько сказала Магда. – Этого мало. Не будет у нас волшебного прилавка… с домиком ведьмы, и сказочными животными, и бумажными цветами с предсказаниями... их тоже порвали и помяли. Видите?
Я посмотрела на груду бумажных обрывков, и на миг от ярости перед глазами встал красный туман.
Это каким надо быть подлецом, чтобы испортить детям праздник! Я обязательно найду того, кто это сделал. Попрошу Корнелиуса вспомнить свою полицейскую юность и отыскать улики. Но потом.
– Все будет. Будут и волшебные животные, и предсказания. У нас есть час. Ланзо, пожалуйста, возьми Дитмара и отправляйся в Кривой дом. Вот тебе ключ. Вымани из подпола мышей, поймай и принеси сюда. Мы будем продавать зачарованных мышей. Прихвати с собой клетку.
– Правильно! – обрадовался Ланзо. – Это мы сможем!
Дитмара и Ланзо как ветром сдуло.
– А вместо сухарного домика и цветов с предсказаниями... мы сделаем горшок волшебной говорящей каши. Тыквенной! У нас осталось несколько отличных спелых тыкв. Светильники из них не сделаешь, корка подкачала, да и времени нет, но каша выйдет превосходная. Кто возьмется сварить горшок каши?
– Я! – крикнула Магда.
– И я! – вызвался Тилло.
– Тогда бегите в класс домоводства госпожи Барбуты. Вот, напишу ей записку. Я подойду чуть позже и помогу... заколдовать кашу.
– Правда? – с трепетным восторгом прошептала Магда. – Вы сделаете волшебную кашу?
– Да. Пришло время показать настоящую магию, – я улыбнулась, не чувствуя при этом никакой уверенности. Я и сама поражалась тем идеям, что пришли мне в голову. Надо же было придумать такое! Но что делать? Теперь все средства хороши. Дети получат свой праздник! – Остальные помогут мне украсить прилавок. За дело!
И все закрутилось.
Дети кинулись творить чудеса со рвением, какого не проявлял самый искусный волшебник.
Мы вооружились ножами и в одну минуту покромсали тыкву на мелкие кусочки.
Раздобыли самый красивый глиняный горшок. Он тоже был сделан руками моих учеников, обожжен по всем правилам и расписан орнаментом, в котором, безусловно, было что-то магическое.
Тилло, сын бакалейщика, пулей слетал в лавку отца и принес мешочки с изюмом, корицей, сахарной пудрой, имбирем и сушеной вишней. Через десять минут варево аппетитно булькало на медленном огне.
– Каша будет шептать покупателям предсказания. Мы будем подавать ее в глиняных мисках… да, тех самых, которые мы делали вместе – все пригодится! И как только покупатель опустит ложку в кашу, каша прошепчет… точнее, пробулькает ему предсказание.
– Как вы это сделаете?!
– Использую свой дар. Магию сенситивов-иллюзионистов. Помешаю кашу, прошепчу разные слова и обеспечу задержку распространения звуковых волн в неоднородной среде... впрочем, неважно. Сами увидите и услышите.
* * *
Мы стояли вокруг печки. С поварешкой в руке я чувствовала себя настоящей ведьмой, которая колдует над зельем. А за окнами уже шумели голоса и смех: собирались посетители ярмарки.
– Магда, Тилло, как каша поспеет, несите горшок и миски на прилавок. Только осторожно, не обожгитесь! Попросите школьного уборщика вам помочь. А мы с Региной и Адой пойдем приготовить прилавок.
Набрав полные руки лент, фонариков и скатертей, мы вышли на улицу и начали протискиваться к нашему месту.
Хоть и казалось, что учеников в городской школе немного, на ярмарке было не протолкнуться. Тут словно собрался весь город.
