Текст книги "Романы. Рассказы"
Автор книги: Варткес Тевекелян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 56 страниц)
Ровно в десять часов утра на Унтер-ден-Линден появилась элегантная дама и не спеша направилась к зданию советского посольства. В вестибюле открылось стеклянное окошко, и дежурный спросил, что ей угодно.
– Мне нужно поговорить с кем-нибудь из ответственных работников посольства, – ответила Лиза.
– По какому делу? – последовал новый вопрос.
– По чрезвычайно важному делу.
Окошко закрылось, и Лиза увидела, как дежурный поднял телефонную трубку и набрал номер. Она не слышала через толстое стекло, о чем говорит дежурный. Положив трубку, он открыл окошко и попросил Лизу подождать.
– Сейчас к вам выйдут, – сказал он.
Минут через пять у дверей, ведущих во внутренние помещения, появился молодой человек в отлично сшитом костюме. Он поклонился посетительнице.
– Вы хотели видеть сотрудника посольства? Я вас слушаю, – сказал он по-немецки.
– Здесь? В вестибюле…
– А где же еще?
– У меня важное, очень важное дело, – не личное, конечно… Не могли бы вы принять меня в своем кабинете?
– Пойдемте! – Молодой человек открыл перед Лизой дверь, провел ее в небольшой кабинет, усадил в кресло и сам сел напротив нее.
– Я вас слушаю, – повторил он.
– Простите… Но вы действительно ответственный работник? – спросила Лиза.
Хозяин кабинета улыбнулся:
– Я третий секретарь посольства.
– В таком случае примите этот конверт, – Лиза достала из сумочки конверт, протянула его секретарю, – вручите его как можно скорее главе советской правительственной делегации. Здесь сообщение о том, что Гитлер поручил генеральному штабу разработать план нападения на Советский Союз, и немецко-русский солдатский разговорник.
– Откуда у вас такие сведения и как к вам попал этот разговорник?
– Это вам не обязательно знать… Сведения абсолютно верные. Что же касается разговорника, то ведь он у вас в руках, – чего же больше?
– Ну что же… Кажется, вы правы. Благодарю вас!.. Будьте уверены, конверт будет вручен товарищу Молотову сегодня же… Скажите хотя бы свою фамилию…
– Фамилия моя ничего вам не скажет… Поверили мне – и хорошо!.. Скажите, меня не задержат гестаповцы, когда я выйду от вас?
– Нет, не посмеют. Особенно сейчас, во время пребывания здесь советской правительственной делегации. Вы только проследите, чтобы вас незаметно не сфотографировали!
– До свидания! – Лиза поднялась.
Секретарь посольства проводил ее до приемной. Здесь Лиза не выдержала и сказала по-русски:
– Товарищ, разрешите вас поцеловать!
Он молча нагнулся и поцеловал ей руку. Лиза коснулась губами его лба.
Когда она вышла, дежурный открыл свое окошко и, приложив палец к виску, повертел несколько раз, – у дамочки, мол, не все дома!
– Нет, брат, ошибаешься!.. Тут другое дело, – серьезно и задумчиво сказал ему третий секретарь.
Никто Лизу не задержал, и она, с сумочкой в правой руке, прошла мимо Василия, все еще копавшегося в моторе.
Это была последняя работа, выполненная Василием и Лизой в Германии. Они не знали тогда, что еще один экземпляр разговорника принес в советское посольство в Берлине немецкий рабочий-печатник…
О’Кейли пригласил Василия к себе и вручил ему телеграмму от Адамса. Шеф предлагал ликвидировать дела компании в Германии в течение десяти – пятнадцати дней, выехать в Женеву и там ждать дальнейших указаний.
– Чем это вызвано? – спросил Василий.
– Если быть откровенным до конца, то должен сказать вам, что это мы посоветовали мистеру Адамсу поступить так по ряду причин. Во-первых, за последнее время немцы стали усиленно интересоваться вашей личностью, – вот мы и сочли за благо выпроводить вас отсюда, пока не поздно… Во-вторых, мы вообще сворачиваем свои дела в Германии и рекомендуем всем американским гражданам постепенно, чтобы не вызывать ненужных подозрений у немцев, покинуть страну. Поезжайте в Женеву и ждите нас, мы тоже скоро приедем туда!
Ликвидируя дела нефтяной компании, Василий позаботился и о том, чтобы сохранить надежную связь с друзьями в Берлине.
В середине декабря 1940 года Василий и Лиза покинули негостеприимную землю третьего рейха.
Глава XVIIЛига наций давно прекратила свое существование, и теперь великолепные дворцы ее, как старый, так и новый, построенный перед войной, пустовали. Под сводами их больше не велись горячие и бесплодные дебаты и напыщенные дипломаты не переливали из пустого в порожнее, с соблюдением всех правил риторики…
Но Женева по-прежнему полна была иностранцами. Много было американцев, много немцев, французов, англичан, итальянцев и даже японцев. Представители стран Латинской Америки орудовали в Швейцарии под видом корреспондентов различных газет и агентств, существующих и несуществующих торговых и финансовых фирм, акционерных обществ и страховых компаний.
Все отели и многочисленные пансионаты были битком набиты, и Василию не без труда удалось найти отдельную меблированную квартиру из четырех комнат на одной из тихих окраинных улиц.
Женева стала центром мирового шпионажа и разнузданной спекуляции. Разведчики стран следили друг за другом, на ходу ловили слухи, новости, сенсации, вербовали информаторов и осведомителей из среды дипломатического и военного персонала противников, создавали хитроумные способы связи. Представители фирм и компаний покупали и продавали все: стратегическое сырье, редкие металлы, готовые изделия и дефицитные товары. Агентам воюющих стран ничего не стоило купить сталь, нефть, подшипники, стальные тросы, навигационные приборы для самолетов, предметы ширпотреба и продукты питания. Все это открыто, на глазах у швейцарских властей, объявивших строгий нейтралитет. Василий слышал, как один делец говорил другому: «Чему вы удивляетесь, это же бизнес! При желании здесь, в Швейцарии, можно купить целую эскадру боевых самолетов и любое количество дальнобойных пушек, – были бы только деньги!..»
Чтобы всерьез обосноваться здесь и быть полезным делу, которому он служил, Василию нужно было заняться достаточно масштабной коммерческой деятельностью. Осмотревшись, взвесив все возможности, он написал обстоятельную докладную записку Адамсу с целым рядом деловых предложений. Василий сообщил, что здесь можно сбывать нефть и нефтепродукты нейтральным и «невоюющим» странам, не нарушая закон о нейтралитете, утвержденный американским сенатом, или же организовать дочернюю компанию в одной из латиноамериканских стран и действовать от ее имени.
«Мистер Адамс, вы хорошо понимаете – торговля будет и после войны, – писал он, – особенно такими товарами, как нефть и нефтепродукты, без чего не может обойтись в современных условиях ни одна страна, будь она маленькой или большой. Следовательно, о закреплении за собой рынков сбыта нужно думать уже сейчас. Зачем, например, нам терять такой выгодный рынок, как испанский, и не попытаться завоевать португальский? Почему нам не воспользоваться затруднениями англичан и не вытеснить их с рынков Швеции и Швейцарии? Буду ждать ваших указаний. Заверяю вас, что сделаю все, что будет в моих силах, чтобы способствовать процветанию нашей компании. Я пишу «нашей», потому что моя судьба тесно связана с судьбой компании, которую возглавляете вы, мистер Адамс…»
Не дожидаясь ответа из Нью-Йорка, Василий написал письмо в Париж, Джо Ковачичу, и сообщил ему, что при некоторой смекалке, энергии и предприимчивости в Женеве можно сколотить миллионы. «Организуйте через своего старика поставку мне в возможно больших количествах: чая, кофе, сигарет, сгущенного молока, свиной тушенки, различных лекарств. Условия остаются прежними – чистая прибыль пополам. Здесь нет проблемы с валютой, – швейцарские марки котируются везде.
Надеюсь, вы учитываете, что я не предлагаю поставлять сюда что-либо имеющее хоть какое-нибудь отношение к войне. Упаси меня бог от этого! Мы будем торговать только товарами, облегчающими людям жизнь, что особенно важно в наш жестокий век…»
Через десять дней Адамс известил Василия, что его предложения принимаются. Ему поручается организация отделения компании в Швейцарии, а сам мистер Кочек назначается уполномоченным с окладом в размере пяти тысяч долларов в месяц, кроме отчислений процентов от реализации.
Джо Ковачич ответил предельно лаконичной телеграммой:
«Вы умница, старик дал согласие, скоро товар поступит. Желаю успеха».
За последние годы Василий набил себе руку в коммерции, – он и в Женеве легко справился с организационными делами. И вот уже на фасаде его конторы красовалась вывеска с золотыми буквами: «Стандард ойл компани», – а внизу – «Швейцарское отделение. Торговля нефтью и нефтепродуктами».
Из Америки поступили первые партии товаров, отправленные Ковачичем-старшим. Работа закипела.
Новый, 1941 год пришлось опять встречать на чужбине и вдвоем. Ровно без десяти двенадцать Василий и Лиза сели за стол и наполнили бокалы шампанским. Василию очень хотелось переключить радио на московскую волну, но это было не совсем безопасно, – могли подслушать соседи. И все же он, настраивая радио, поймал на несколько секунд Москву, – оттуда передавали праздничный концерт.
– Опоздали! – Василий с досадой махнул рукой. – Ну, старушка, выпьем за благополучие нашей родины, за наш народ, чтобы черные тучи миновали нас… С Новым годом!
– С Новым годом! – ответила Лиза, высоко поднимая пенящийся бокал.
Они и не предполагали, что новый, 1941 год станет для их родины началом неслыханных страданий…
В Женеву приехал оберштурмбаннфюрер Отто Лемке, и Василий пригласил его к себе в контору.
Лемке явился в назначенный час. Он был в штатском костюме и потому потерял половину своей представительности, – то ли дело черная форма эсэсовца, с черепом на фуражке!..
Опустившись в кожаное кресло, Лемке, тяжело вздохнув, закурил.
– Вы начали курить? – удивился Василий.
– От такой жизни не то что закуришь – завоешь, пожалуй! – ответил тот, затягиваясь табачным дымом.
– Чем же вы так огорчены? Вы всегда такой бодрый, жизнерадостный – и вдруг скисли…
– Ах, дорогой Кочек!.. Я принес вам такие сведения… Двенадцатого декабря фюрер подписал директиву номер двадцать один, озаглавленную «План Барбаросса»… Кажется, я имел случай говорить вам, что первоначально он фигурировал под шифром «план Отто».
– Что это за директива, подписанная фюрером? – спросил Василий.
– Буду говорить с вами начистоту… То, что я сейчас сообщу вам, настолько важно, что, скажи я об этом русским, они осыпали бы меня золотом с ног до головы. Но я, Отто Лемке, не желаю иметь никаких дел с коммунистами! Да и вам давать эти сведения даром не резонно. Короче, с вас, как со старого знакомого, возьму всего лишь пять тысяч долларов. Согласны?
– Согласен, если только сведения действительно стоящие!
– Еще бы не стоящие!.. Согласно этой директиве, генеральный штаб должен разработать план нападения на Советскую Россию. Копию директивы достать не удалось, хотя я ее читал и даже успел списать начало. Вот оно. – Эсэсовец достал из бумажника лист бумаги, сложенный вчетверо, развернул. – «Германские вооруженные силы должны быть готовы еще до окончания войны против Англии разбить Советскую Россию в стремительном походе, – прочитал он вслух. – Для этого армия должна пустить в действие все находящиеся в ее распоряжении соединения, за исключением лишь тех, которые необходимы, чтобы оградить оккупированные районы от каких-либо неожиданностей. Приготовления должны быть закончены до пятнадцатого мая тысяча девятьсот сорок первого года. Особое внимание следует уделить тому, чтобы подготовку этого нападения было невозможно обнаружить…» Ну как, достаточно?
Василий молчал, стараясь изо всех сил не показать свое волнение.
– А как же с Англией? – спросил он как можно спокойнее. – Неужели ваши все же отважатся воевать на два фронта?
– Фюрер предполагает, что если он нападет на Советскую Россию, то Англия согласится на переговоры и в конечном итоге будет помогать войне против коммунистов… Ходят слухи, что скоро начнутся переговоры с англичанами. Как и предполагалось раньше, кто-то из руководителей партии поедет в Англию…
– Ну что же… Это не только важные, но и устрашающие сведения!
– Я же и говорю: война с коммунистами – это вам не легкая прогулка по странам Европы. Боюсь, что русские себя покажут!..
– Вы оставите мне копию начала директивы?
– Могу, но… – Лемке замялся.
– Да, да, понимаю! Нужно сперва рассчитаться с вами…
– Вот вам чек на пять тысяч долларов. – Василий подписал чек и дал его Лемке. – Еще одна просьба к вам: в Берлине вы найдете моего бывшего садовника Мюллера и передадите ему письмо, а когда будете возвращаться, привезете ответ.
– Пожалуйста, это не составит мне большого труда! – Настроение у Лемке заметно улучшилось после получения чека.
– Когда вы собираетесь снова побывать здесь? – спросил Василий.
– Примерно через месяц.
– А если я возьму на себя все ваши дорожные расходы, могли бы вы прибыть недели через две?
– Пожалуй, могу. Сегодня пятое января, буду у вас пятнадцатого. Это вас устроит?
– Вполне… Завтра я напишу Мюллеру письмо…
Перед своим отъездом из Берлина Василий имел беседу с садовником Мюллером, который, после того как Василий вызволил его из гестапо, стал относиться к нему с большим доверием. Они договорились, что в случае крайней необходимости Мюллер будет служить своего рода почтовым ящиком.
Пожимая на прощание большую волосатую руку эсэсовца, Василий сказал:
– Пригласил бы вас в ресторан пообедать, но, откровенно говоря, в ваших интересах, чтобы нас не видели вдвоем!..
Лемке ушел, а Василий долго сидел за письменным столом, обхватив голову руками. Кажется, совершилось худшее, чего можно было бы ожидать. Гитлер решил напасть на Советский Союз!.. «Нужно действовать, немедленно известить «отца»… Отсюда, из Швейцарии, это сделать легко», – говорил сам себе Василии, а другой голос нашептывал ему: «Не горячись, следуй правилу – прежде чем сообщить «отцу» такие важные сведения, сперва проверь их, дублируй из нескольких источников…»
Василий терзался до тех пор, пока не появился через десять дней оберштурмбаннфюрер. Вручив письмо Мюллера, он вопросительно посмотрел на Василия.
– Вы хотели бы получить деньги за ваши путевые издержки, сколько? – спросил Василий.
– Мелочь, триста долларов…
Сведения Лемке подтверждались. Правда, Фридрих Кольвиц указывал несколько сроков нападения на Советский Союз – 20 апреля, 18 мая, 22 июня и даже 6 апреля. Но он давал понять, что эти сроки названы, чтобы ввести в заблуждение противника. Главное же – Кольвиц подтверждал существование самой директивы. И еще Мюллер писал, что здоровье фрау Эльзы ухудшается с каждым днем и врачи не надеются на улучшение. Сама она думает, что жить ей осталось не более полугода…
– Яснее не скажешь: полгода – те же сроки, что установил Гитлер на подготовку армии для нападения на Советский Союз…
Теперь нельзя было терять ни минуты. Василий заперся у себя в кабинете, составил зашифрованную телеграмму на имя «отца» и отправил адресату.
Через день он получил телеграмму – «молнию» с предложением немедленно выехать с женой в Москву через нейтральную Швецию. Это означало ехать или морем, где рыскали немецкие подводные лодки и топили все, что попадалось им на глаза, или же через Финляндию, которая фактически была оккупирована Германией. Времени для размышлений не оставалось. Василий в тот же день посетил советского консула и получил визу на поездку в Москву – «по делам американской нефтяной компании «Стандард ойл».
В гостинице «Националь», где обычно останавливались иностранцы, был забронирован номер с видом на Манеж для двух американцев – мужа и жены.
Лиза часами могла стоять у окна, не в силах оторвать глаз от улицы, от кремлевской стены, от прохожих. Она радовалась всему: московскому морозцу, снегу на крышах домов, детворе, играющей во дворе соседнего дома, студентам, спешащим в университет…
Не успели они распаковать чемоданы, как раздался телефонный звонок. Василий снял трубку.
– Мистер Кочек, если у вас нет неотложных дел, то просим вас зайти к нам. Адрес вам известен, пропуск будет заказан.
Через полчаса Василий стоял перед молодым, но весьма ответственным работником, даже не предложившим ему сесть.
– Скажите, Максимов, вы прислали «отцу» эту телеграмму? – сухо спросил тот, держа в руке расшифрованную телеграмму Василия.
– Я прислал.
– И вы утверждаете, что немцы собираются напасть на Советский Союз?
– По крайней мере, об этом говорят те неопровержимые сведения, которыми я располагаю.
– Сведения, сведения!.. Похоже, вам даже в голову не приходило, что такие, с позволения сказать, сведения могли вам подсунуть те, кто заинтересован в том, чтобы дезориентировать нас, ввести в заблуждение или даже спровоцировать…
– Я не мальчик, чтобы мне могли подсунуть ложные сведения. То, о чем я сообщил «отцу», соответствует действительности. Прошу вас в этом не сомневаться! – Василий побледнел от гнева и горького недоумения.
– Поссорить нас с Германией хотят прежде всего англичане, – надеюсь, это вам известно? Да, англичане! – Ответственный работник поднялся из-за письменного стола, и Василий отметил про себя, что он маленького роста и, несмотря на сравнительно молодые годы, успел отрастить порядочное брюшко. «Спортом не занимается», – подумал Василий. Между тем ответственный работник продолжал: – Одно из двух – они ввели вас в заблуждение, подсунув вам фальшивку, или…
Василий не дал ему закончить.
– Вы не смеете так говорить со мной! – тихо сказал он, повернулся и вышел из кабинета.
Он отметил пропуск у секретаря, спустился на улицу. День был морозный, на чистом небе сияло солнце, дышалось легко. Василий вдохнул холодный воздух всей грудью, расправил плечи и не спеша пошел в гостиницу. В голове было пусто. Что это – дурной сон или недоразумение? После стольких лет тяжелой работы на чужбине – и вдруг: «или вас ввели в заблуждение…» Он хотел, наверно, сказать: «или подкупили»… Василий внутренне содрогнулся, словно получил пощечину…
– Ну что? – спросила Лиза и, заметив его напряженный взгляд, осеклась.
– Нашелся человек, к тому же ответственный работник, для которого вся наша с тобой десятилетняя работа ничего не стоит! – с горечью проговорил Василий. – И оказывается, я вообще мальчишка, которого каждый дурак может обмануть…
– Ты не волнуйся, главное – не волнуйся!.. Недоразумение какое-нибудь… Что он сказал? – Лиза не знала, как успокоить Василия.
– Язык не поворачивается, чтобы повторить его слова!..
– Что он, с ума сошел?
– Нет, Лиза, он просто дурак и чинуша!.. Общая направленность политики заключается на сегодня в том, чтобы не давать немцам повода для преждевременных конфликтов, всеми средствами выиграть время. Вот он и не хочет верить, что существуют факты, противоречащие этой концепции, – не хватает у него широты взгляда! И вообще – нельзя же идти против общего течения, даже если это крайне необходимо…
У Василия была удивительная способность: при крупных неприятностях он ложился в постель и мгновенно засыпал. Так и на этот раз – лег и уснул.
Проснувшись, он как ни в чем не бывало пригласил Лизу в шашлычную.
– Поедим с тобой настоящего шашлычка, выпьем бутылочку цинандали, а там – будь что будет!.. У нас с тобой в жизни бывало всякое… Не вешай голову, старушка, одевайся, и пошли.
В шашлычной у Никитских ворот они просидели допоздна. Там было тепло и по-своему уютно. Ни на одну минуту их не покидало сознание того, что они у себя дома, на родной своей земле. Потом они пешком прошли на Красную площадь, молча постояли у Мавзолея, послушали бой кремлевских курантов. В гостиницу вернулись в двенадцатом часу. Дежурная по коридору, протягивая Василию ключи от номера и записочку, сказала по-английски:
– Просили вас позвонить по этому телефону, как только вернетесь.
Василий поблагодарил дежурную, но звонить не стал. В номере он сказал Лизе:
– Поздно, и я не совсем в форме… Позвоню утром, авось до утра ничего особенного не случится.
Утром его опередили. Позвонил по телефону помощник того ответственного работника, у которого Василий был. Он попросил как можно скорее прийти. Тон помощника был вежливый, даже предупредительный.
Когда Василий вошел в кабинет, ответственный работник сказал, не глядя на него:
– Вас вызывает к себе товарищ Сталин!..
Василий молчал – ему показалось, что он ослышался.
– Вы должны быть у товарища Сталина ровно в одиннадцать часов.
Только теперь до Василия дошел смысл этих слов.
– Я должен сходить в гостиницу и переменить хотя бы рубашку. Это много времени не отнимет.
Услышав в голосе Василия решительные нотки, ответственный работник махнул рукой:
– Идите, но чтобы одна нога там, другая здесь. Будьте у меня ровно в десять тридцать, живым или мертвым!
– Постараюсь все-таки живым, – ответил Василий и быстро вышел из кабинета.
В приемной Сталина дежурный секретарь поставил галочки против фамилий приглашенных и попросил подождать. А когда стрелки круглых стенных часов показали ровно одиннадцать, двери кабинета открылись и человек в полувоенной форме негромко сказал:
– Попрошу товарища Максимова.
Василий прошел через небольшой коридор в кабинет Сталина. Ответственный работник остался в приемной, – его не пригласили.
Сталин стоял у камина с трубкой в руке.
– Здравствуйте, товарищ Максимов. Садитесь вот сюда. – Сталин показал рукой на свободное кресло.
– Спасибо, я постою…
– Почему так? Говорят, в ногах правды нет! – Сталин улыбнулся.
– Я не могу сесть… Вы ведь стоите, товарищ Сталин.
Сталин пропустил мимо ушей слова Василия и, вытряхнув пепел из трубки в камин, сказал:
– Вы писали, товарищ Максимов, о директиве Гитлера генеральному штабу немецкой армии?..
– Да, товарищ Сталин, писал.
– Откуда стало вам известно о наличии такой директивы?
– Узнал из надежных источников.
– Не допускаете, что это провокация, подстроенная немцами специально для нас?
– Такое предположение совершенно исключается.
– Вы уверены в этом?
– Да, товарищ Сталин, уверен.
– Нельзя ли допустить другое – вся эта история, связанная с директивой Гитлера, организована англичанами и стараниями их разведки попала к вам?
– Нет, такой вариант тоже исключается.
– Почему вы говорите так уверенно, товарищ Максимов?
– По очень простой причине. Люди, доставившие мне эти сведения, проверены и перепроверены не раз и не два. С ними я работаю давно, и не было случая, чтобы они пытались обмануть меня. Потом, у нас есть неписаный закон: прежде чем сообщить о таких важных делах, мы проверяем дважды и трижды полученные сведения, через разные источники. Кроме того, у меня имеются еще и косвенные доказательства, подтверждающие правильность сообщенных мною сведений. Немецкий солдатский разговорник тоже говорит кое о чем. Не знаю, докладывали ли вам о том, что во время пребывания в Берлине советской правительственной делегации мы передали ей через наше посольство экземпляр этого разговорника…
Сталин молча кивнул головой.
– И еще – на первый взгляд маловажный, но на самом деле весьма существенный факт. В Берлине, на улице Унтер-ден-Линден, находится самое большое и самое роскошное фотоателье Гофмана. Его считают придворным фотографом Гитлера. С начала войны на Западе стало обычным явлением, что этот самый Гофман, осведомленный о планах фюрера, вывешивает на одной из витрин большую карту той страны, куда нацелен очередной удар фашистской армии. Совсем недавно мне стало известно, что Гофман вывесил на витрине большую карту Советского Союза…
– Значит, они не боятся ни бога и ни черта, – сказал Сталин и после минутного раздумья подошел к Василию. – Вы понимаете, товарищ Максимов, рассуждая логично, кажется совершенно невероятным, чтобы Гитлер рискнул ввязаться в войну с Советским Союзом, не закончив кампанию на Западе, оставив у себя в тылу англичан. С другой стороны, ваша твердая уверенность заставляет думать, что такая директива существует на самом деле. Совсем уж другой вопрос – с какой целью она, эта директива, составлена… – Он снова помолчал. – Гитлер, составляя директиву, мог преследовать разные цели. По этой причине нам нужно действовать по мудрой народной пословице – семь раз отмерь, один раз отрежь… Немедленно возвращайтесь обратно в Женеву. Еще и еще раз проверьте все и доложите лично мне. Отныне вы должны неустанно следить за всеми происками фашистов, быть в курсе их планов, в особенности против нас. Нельзя жалеть ни сил, ни средств!.. Вы кажетесь человеком толковым – опытным, наблюдательным. Будем надеяться, что вы успешно справитесь с этой сложной, но благородной задачей и не дадите ни немецкой, ни английской, ни каким-либо другим разведкам обмануть себя.
– Постараюсь, товарищ Сталин, – ответил Василий.
– Желаю успеха! – Сталин протянул Василию руку.
В приемной Василию пришлось подождать: сопровождавший его ответственный работник был приглашен к Сталину.
Сталин сказал ему:
– Очевидно, этот Максимов толковый человек и хорошо знает свое дело.
– Да, товарищ Сталин, Максимов очень серьезный и толковый человек, – поспешил подтвердить ответственный работник, хотя только что был о Василии противоположного мнения.
– Однако и он мог ошибиться… – И, как бы думая вслух, не глядя на собеседника, Сталин продолжал: – Невероятно, просто невероятно, чтобы Гитлер решился напасть на нас, не покончив с Англией!.. Только маньяк или законченный авантюрист отважился бы на подобный шаг. – И опять к ответственному работнику: – Всячески помогите Максимову, создайте ему все условия, чтобы он мог справиться с нелегкой задачей, которую мы ему задали…
Вечером к ним в номер пришел «отец». Он заметно сдал. Волосы совсем поседели, на лбу и вокруг глаз появились глубокие морщинки.
– Ну, как жизнь молодая? – спросил он с деланной веселостью. – Надеюсь, все в порядке?
– Как вам сказать? Сейчас, пожалуй, в порядке, чего не мог бы сказать вчера в это же время…
– Знаю, дорогой, все знаю! – «Отец» дружески обнял его за плечи. – Не обращай внимания на мелочи жизни!.. Сказано ведь, что дураков не сеют, не жнут – они сами рождаются. Тут уж ничего не сделаешь!.. Я тому вельможе доказывал, что ты не такой человек, чтобы сообщать непроверенные сведения, – все напрасно!..
– Это верно, что дураков не сеют и не жнут, – сказал Василий. – Но, имея большую власть, они могут таких дров наломать, что потом костей не соберешь!
– Будем мужественны и не станем обращать внимания на случайные жизненные невзгоды. Нам нужно беречь свои нервы, впереди еще много работы! – «Отец» старался уйти от неприятного разговора, но ему помешала в этом Лиза:
– Хороши мелочи и жизненные невзгоды!.. И потом, «отец», почему о своих нервах должны заботиться только мы сами?
– Что я могу сказать, Лиза? Вы абсолютно правы, и если мои личные извинения что-нибудь значат для вас, то я приношу их вам и еще раз прошу – не сердитесь! И главное – не опускайте руки… А теперь перейдем к нашим делам. Учитывая, что события принимают довольно неприятный оборот и у нас будет много работы и немало трудностей, я решил отдать вам Стамбулова. Он опытный конспиратор и предприимчивый малый, может оказаться вам очень полезным. Надеюсь, Василий, ты найдешь для него подходящее прикрытие?
– Разумеется, найду! Это вы хорошо придумали: Стамбулов подходящий помощник…
– И еще хочу я связать вас с одним местным антифашистом, – продолжал «отец», – фамилия его Дикман, он коренной швейцарец. Дикман сам явится к тебе, Василий, и в случае необходимости будет вам полезен. По-моему, помощь местного человека никогда не помешает. Не так ли?
– Разумеется, особенно в условиях Женевы, когда вокруг тебя вертятся подозрительные люди и не знаешь, кто из них в какой разведке работает, – ответил Василий.
– Сейчас ваша задача заключается главным образом в том, чтобы иметь точную информацию о всех шагах Гитлера – не только совершенных, но и намечаемых. Твой оберштурмбаннфюрер – ценная находка, особенно сейчас, когда он работает в заграничном отделе гестапо и имеет возможность посещать Женеву. Ты его озолоти, только не выпускай из рук. Мюллер человек верный, но не совсем подходящий почтовый ящик: он уже однажды побывал в гестапо, и, думается мне, подозрение с него не снято. Будет целесообразно, если мастер Герман выделит вам запасного для почтового ящика, – мало ли что может случиться… Немецкие подпольщики со временем смогут оказывать нам неоценимую помощь. И Кольвицу и фрау Браун плати сполна по-прежнему, независимо от того, делают они что-либо для вас или нет. Они пригодятся еще. Кажется, я сказал вам все… Может быть, у вас есть вопросы?
– Есть, – сказал Василий. – Нельзя ли нам съездить в деревню, тут недалеко. Мы бы управились дня за два. Хочется повидаться с братом, сестрою… Кто знает, когда я теперь приеду домой!
– Как ни печально, Василий, но тебе не удастся повидаться с родными. Дорог каждый день, каждый час… Я уже забронировал для вас билеты на самолет Москва – Стокгольм на завтра. Оттуда вы доберетесь до Женевы.
– Может быть, я мог бы съездить к ним сегодня ночью, а завтра вернуться или послать за ними, чтобы они сами приехали сюда?
– Ни того, ни другого делать не советую, – сказал «отец». – Я уверен, что не одна пара глаз следит за каждым твоим шагом. И естественно, что у тех, кто заинтересован тобою, возникнет вопрос: зачем этому американцу, приехавшему в Москву по делам американской нефтяной компании, вдруг понадобилось посетить русскую деревню?.. Вслед за тобой полетят телеграммы в американскую разведку с предложением проверить личность мистера Кочека, поведение которого в Москве показалось подозрительным… Надеюсь, ты этого не хочешь? Кстати, завтра, до отъезда, обязательно побывай в Нефтеэкспорте и для отвода глаз повидайся с товарищем Щукиным, заместителем управляющего объединением. Он предупрежден и будет ждать тебя.
– Хорошо, побываю в Нефтеэкспорте, – сказал Василии.
– А вы сами не собираетесь в наши края? – спросила Лиза.
– Не знаю, это зависит не от меня…
– Скажите, как вы думаете, «отец», будет война с немцами или директива Гитлера генеральному штабу дана совсем из других соображений? – спросил Василий.
– Трудно сказать… Лично мне кажется, что каждый, кто внимательно читал «Майн кампф», не может не понимать, что войны с фашистской Германией нам не миновать! Претендовать на мировое господство и оставить по соседству такого злейшего врага фашизма, как Советский Союз, нельзя. Гитлер, по-видимому, рассчитывает, что, нападая на нас, он найдет сочувствие на Западе, сумеет заключить почетный мир с Англией и присвоить себе все, что уже завоевано, – другими словами, стать единоличным хозяином Европы. Он, конечно, ошибается в своих расчетах, но крови прольется много!
– Я тоже пришел к такому заключению, – сказал, помолчав, Василий.
