Текст книги "Романы. Рассказы"
Автор книги: Варткес Тевекелян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 56 страниц)
– Вы даже не можете себе представить, фрау Шульц, какую тяжесть вы сняли с моей души! – Лиза записала номер телефона и адрес ателье, где остановится фрау Шульц, и они расстались.
В письме «отца» повторялось почти все то, что передала фрау Шульц Лизе. Он настоятельно просил, чтобы Василий как можно скорее побывал в Берлине, «чтобы своими глазами увидеть все и познакомиться с тамошними заказчиками».
Написав ответ «отцу», Василий стал готовиться к поездке в Берлин, но до этого нужно было завершить дело с фрау Браун: мало ли какие неожиданные обстоятельства могут возникнуть, – оставить теперь Лизу одну в Париже было бы неразумно.
Встретившись с фрау Эльзой в маленьком кафе на площади Этуаль, угостив ее пирожными и кофе, Лиза повезла ее к «знакомой» портнихе на улицу Гобелен. В ателье, по рекомендации постоянной заказчицы, мадам Марианны, фрау Браун встретили как своего человека, показали новейшие журналы мод, посоветовали, какой выбрать фасон для вечернего платья. Фрау Браун прельстило платье с большим вырезом на спине и груди. Она спросила Лизу по-немецки: сколько будет стоить работа? Лиза пошла к фрау Шульц.
– Скажите ей – сто пятьдесят франков, – посоветовала та.
– Не слишком ли мало?
– Ничего, сойдет… Здесь берут за такую работу не менее четырехсот франков, и то смотря по заказчице.
Вернувшись, Лиза сообщила своей новой приятельнице, что за работу с нее возьмут всего сто пятьдесят франков.
– Я же вам говорила, здесь цены умеренные!..
Эльза Браун не знала, как благодарить Лизу.
Теперь они встречались, как близкие подруги. Эльза Браун сетовала на то, что ей приходится отнимать столько времени у милой Марианны по своим пустяковым делам. На что Лиза отвечала, что фрау Браун пришлась ей по душе и она будет счастлива, если та получит элегантное вечернее платье. Больше того, Лиза подарила фрау Браун крем для лица и коробку пудры.
– Нет, нет, я не могу принять от вас подарки! – сопротивлялась фрау Браун. – Сколько это стоит?
– Это такие пустяки, дорогая фрау! Неужели между друзьями могут быть какие-то счеты?
Соблазн был слишком велик, и фрау Браун, сияя от удовольствия, спрятала подарки в сумочку.
Платье удалось. Фрау Браун была в восторге: такое шикарное и так дешево! В знак благодарности она пригласила Лизу к себе на чашку кофе, чего никогда не делала раньше.
Лиза, конечно, приняла приглашение и пришла к своей новой подруге, захватив с собой флакон хороших духов для нее.
Фрау Браун приготовила кофе, поставила на стол печенье, конфеты.
– Прошу вас, Марианна, – чудное печенье, я его очень люблю. И конфеты отличные – не то что у нас, в Германии! – говорила она. – До знакомства с вами я была совсем другого мнения о француженках, считала их слишком легкомысленными, пустыми… Впрочем, я мало с кем из парижанок была знакома. Для нас, работников посольства, не так-то просто познакомиться с местными жителями. С одной стороны, нам рекомендуется общаться с ними, завязывать дружеские отношения. С другой – обязывают информировать начальство о каждом таком знакомстве. Не очень-то приятно подвергаться форменному допросу со стороны начальника канцелярии по поводу каждого знакомства, не правда ли? В особенности для нас, женщин…
– Я не поняла, какие допросы вы имеете в виду? – спросила Лиза.
– Ну, как же!.. Достаточно сообщить начальнику канцелярии о своем новом знакомстве, как тут же посыплются вопросы: кто он или она? Чем занимается, каких придерживается убеждений, в какой партии состоит, где живет?.. Один раз я по наивности сообщила об одном знакомом, так сама была не рада, – меня замучили вопросами!.. Интересовались всем, даже интимной стороной его жизни – выпивает ли, бывает ли у женщин…
– Значит, вы сообщаете начальству не о всех своих знакомых?
– Нет, конечно, – зачем? Мало ли какие знакомые могут быть у одинокой женщины!.. Потом, я ведь политикой не занимаюсь… Еще чашечку кофе?
– Спасибо, больше не хочу. – Лиза отодвинула от себя чашку.
Итак, фрау Браун, доверенное лицо немецкого посла, допущенная к его секретной переписке, призналась, что скрывает от начальства некоторые свои знакомства… Это уже кое-что!.. Лиза соображала: стоит ли воспользоваться этим признанием и не откладывая перейти к прямому разговору или повременить? Поразмыслив, она решила, что начинать откровенный разговор здесь, на квартире у фрау Браун, не следует.
– Вы получаете дорогие подарки от своих поклонников, – говорила между тем фрау Браун, – и это вполне естественно: вы молоды, красивы… Я вовсе не жалуюсь на отсутствие поклонников, – нет, их у меня больше чем достаточно!.. Но бог мой, что это за поклонники? Придут, поедят, попьют и, извините за грубость, поспят и исчезнут…
– Зато вы независимы, имеете работу, зарабатываете на жизнь, – сказала Лиза.
– Ах, милая Марианна, я уже говорила вам, что здесь, в Париже, на мой заработок даже кружевную ночную рубашку не купишь!
– У вас отличная специальность – стенографистка-машинистка!.. Разве при желании вы не можете подрабатывать?
– Хотела бы, но как? Французский я знаю поверхностно, а кому во Франции нужен мой немецкий?
– Не может быть, чтобы в таком большом городе не было бы нужды в немецкой стенографистке. Многие французские фирмы имеют деловые связи с Германией и ведут переписку на немецком языке.
– Да, но у таких фирм имеются постоянные сотрудники, ведущие переписку на иностранных языках, – возразила фрау Браун.
– Так почему бы вам не стать одной из таких сотрудниц?
– Я бы с удовольствием, но для этого нужны знакомства, солидные рекомендации…
– Не исключена возможность, что я сумею вам помочь через своего брата, – у него большие связи в деловом мире. Хотите, я поговорю с ним?
– Буду вам очень признательна. Не так уж далеко время, когда меня уволят и назначат небольшую пенсию за долголетнюю безупречную работу… Попробуй проживи на сто марок в месяц, если у тебя нет других источников дохода, кроме пенсии. Стоит вспомнить, что меня ждет необеспеченная старость, как кровь стынет в жилах!..
– Скажите мне откровенно: если мой брат найдет для вас хорошо оплачиваемую работу, вы поставите об этом в известность ваших руководителей? Сами понимаете, ни одно солидное торговое предприятие не захочет, чтобы о его делах знали посторонние, да еще в иностранном посольстве!..
– Понимаю!.. Нет, я не стала бы говорить об этом кому бы то ни было!.. Наше посольство, узнав, что я подрабатываю или собираюсь подрабатывать на стороне, немедленно отошлет меня на родину. Вы не знаете, какие у нас строгие порядки на этот счет.
– Хорошо, я поговорю с братом. Уверена, что он придумает что-нибудь! – И Лиза начала прощаться.
Двадцать восьмого января 1933 года парижские газеты, с ссылкой на телеграфное агентство Гавас, поместили на своих страницах заметки, набранные мелким шрифтом, в которых сообщалось, что переговоры, ведущиеся между немецкими политическими партиями национал-социалистов (партия Гитлера) и националистов, завершились полным соглашением.
Двадцать девятого января газеты уже под крупными заголовками сообщили о том, что канцлер Германии Шлейхер подал в отставку и что его отставка якобы принята президентом.
Тридцать первого января французские газеты всех политических направлений поместили на своих страницах сообщение о том, что 30 января президент Германии Гинденбург подписал декрет, возлагающий на господина Адольфа Гитлера обязанности канцлера Германии – «во имя защиты народа и государства». Газеты были полны многочисленными комментариями к этому сообщению. Некоторые корреспонденты утверждали, что декрет был составлен самим Гитлером, но это уже никого не интересовало.
Так или иначе главарь немецких фашистов Адольф Гитлер захватил власть.
В полночь Василию позвонил Сарьян и рассказал о событиях в Германии. Василий не спал до утра и теперь ехал к себе в контору усталый и озабоченный. Он понимал, что Рубикон перейден, – отныне политические события в мире, в первую очередь в Европе, примут совсем иное направление, чем до сих пор.
Василий старался разглядеть сквозь стекла автомобиля лица прохожих, прочитать на них, какое впечатление произвело на французов это зловещее сообщение. Люди, как всегда, спешили по своим житейским делам, будто бы приход к власти Гитлера ничего не менял в мировом правопорядке и вообще вся эта возня по ту сторону Рейна Франции не касалась…
Не успел Василий сесть за свой письменный стол, как Жубер, весело посвистывая, вошел в контору.
– Здравствуйте, дорогой Кочек! Что вы такой хмурый? Не выспались?
Василий поднял голову и внимательно посмотрел на своего компаньона.
– Скажите, Жубер, вы читали сегодня утренние газеты?
– Читал! Что вы нашли там особенного?
– Вы не обратили внимания на сообщение агентства Гавас о том, что в Германии к власти пришли фашисты во главе с Гитлером?
– Ах, это!.. Читал, конечно. Нам-то какая разница, какой бош правит Германией – Шлейхер или Гитлер?
– Вы шутите?
– Я говорю вполне серьезно. Меня мало тронет, даже если туда вернется кайзер Вильгельм Второй…
– Блаженный вы человек, Жубер! – вырвалось у Василия, и, чтобы как-то сгладить свою резкость, он добавил: – Такие простые вещи, как разница между фашистами и порядочными людьми, должны быть понятны каждому!..
– Согласен, фашисты в большинстве своем подонки, неудачники. Я знаю одного молодчика из организации полковника де ла Рокка «Белые кресты», даже нахожусь с ним в дальнем родстве. Его выгнали из университета за неуспеваемость, и он обиделся на весь мир. Считая себя сверхчеловеком, которому все дозволено, он украл у родителей крупную сумму денег, фамильные драгоценности и скрылся из дома…
Часом позже Василий разговаривал с художниками Борро и Домиником. Молодые люди были чем-то явно удручены, и на вопрос: что с ними? – Борро ответил:
– Разве вы не знаете, мосье Кочек? В Берлине власть захватил глава фашистов Гитлер. Не иначе как французам опять проливать свою кровь!..
– Уж так сразу и кровь!..
– Мосье Кочек, мой отец погиб под Верденом. Это было всего каких-нибудь семнадцать лет тому назад. А сегодня наследники пруссаков, убивших моего отца, снова бряцают оружием. Я уверен, что немцы, имея такого главаря, как Гитлер, захотят свести прежде всего с нами старые счеты за поражение в прошлой войне… Знаете, какой плакат нарисовал вчера Доминик?
– Нет, конечно! Откуда мне знать, какие плакаты рисует наш юный друг?
– Плакат, перекликающийся с временами Великой французской революции. Под рисунком призыв: «К оружию, граждане! Отечество в опасности»…
– Сделать-то сделал, а вот кто напечатает мой плакат – не знаю, – сказал Доминик.
– В Париже есть одна-единственная газета, которая согласилась бы напечатать этот плакат, – «Юманите», – сказал Борро. – Но тогда ты, дорогой друг, попрощайся с надеждой когда-нибудь прославиться. Художника, выступающего на страницах газеты «бешеных», – ведь надо же, коммунистов сегодня зовут так же, как когда-то звали якобинцев, – такого художника «порядочное общество» не пустит к себе даже на порог, и картины его никогда, во веки веков, не будут выставлены ни в одном выставочном зале!..
– Ну и пусть!.. Я отнесу плакат в «Юманите». Если они согласятся напечатать, я готов отдать его безвозмездно!
– Браво, Доминик! Узнаю упрямого и бесстрашного потомка санкюлотов. Не ограничивайся одним плакатом, сделай серию, бей в набат, призывай французов к бдительности! И при этом… готовься, что мосье Жубер выставит тебя за дверь. Присутствие в рекламной фирме такого вольнодумца и бунтаря, без сомнения, отрицательно скажется на ее коммерческой деятельности. Я, правда, не знаю мнения на этот счет мосье Кочека.
– Наша фирма – предприятие коммерческое, и политические убеждения или даже деятельность наших сотрудников нас не касаются. – Василий хотел дать понять художникам, что им опасаться нечего.
– Мы были уверены, что вы скажете именно так! – Борро повеселел. – Пошли, Доминик, займемся плакатами, призывающими сынов Франции к оружию. Если никто не захочет их печатать, мы сами расклеим их на афишных столбах…
Художники ушли. Василий, глядя им вслед, думал, что по-прежнему жив дух нации, ее сила, стойкость, – лишь бы подлинные патриоты не теряли бдительности…
В последующие дни столичные газеты печатали на своих страницах краткие сообщения о том, что в связи с приходом к власти национал-социалистов террор в Германии усиливается, что в Пруссии арестовано пять тысяч, в Рейнской области более двух тысяч коммунистов и противников гитлеризма, что конфискуется имущество нежелательных элементов, большинство которых по национальности евреи. Газета «Тан» не скупилась на прогнозы: «Весьма возможно, что Гитлер быстро потерпит крах и потеряет свою репутацию спасителя Германии…»
Василий, встретившись с Сарьяном, спросил его, как все это понимать: неужели имущие классы Франции настолько ослеплены ненавистью к коммунистам, что не видят подлинной опасности?
– Удивляюсь вам, дорогой друг!.. Живя столько времени во Франции, вы не поняли, что буржуа предпочитают Гитлера своим соотечественникам-коммунистам. Они надеются, что сумеют договориться с фашистами, и готовы на любые уступки. Кроме того, здесь убеждены, что Гитлер прежде всего кинется на Восток и увязнет в просторах России. Пойдемте-ка со мной в Национальное собрание, – там назначены дебаты по международным вопросам. Вы послушаете, о чем рассуждают и, главное, как рассуждают «избранники» нации!..
Фрау Шульц уехала, захватив с собой ответ «отцу». То, что произошло в Германии, не было для «отца» неожиданностью, – он ведь не раз писал и говорил, что приход к власти фашистов дело решенное, что это – вопрос времени. Вот это время и настало… Сейчас главное – знать, как реагируют на грозные события в соседнем государстве сами французы, и знать не поверхностно, не по догадкам, а доказательно, основываясь на неопровержимых фактах. Быть в курсе и того, что предпринимает французское правительство, чтобы преградить путь фашистским полчищам, если они начнут поход. Как будут французы защищать своих союзников?..
Сарьян хорошо сделал, что пригласил его в Национальное собрание. Правда, все, что там будет сказано, можно прочесть на следующий день в газетах. Но все же одно дело – читать газеты и совсем другое – послушать депутатов самому. Во Франции, на радость немецкой разведке, не умеют хранить государственные секреты, – словно нарочно, выставляют их напоказ!.. Немецкие агенты присутствуют всюду, даже на секретных заседаниях комиссии парламента, даже на заседаниях совета министров, не говоря уже о Национальном собрании. Этого мало, сами французы без оглядки разглашают свои секреты. Недавно на страницах крупных газет загорелся спор между военными специалистами о количестве и качестве французских танков и самолетов. В то время когда в Германии утверждается доктрина молниеносной войны при помощи танков, самоходных орудий, мощной авиации и моторизованных дивизий, французские генералы начисто отрицают возможности широкого использования танков в будущей войне, и поэтому, вероятно, у них нет танков новейшей конструкции. Танки, находящиеся на вооружении армии, безнадежно устарели – на них тонкая броня, и они скорее являются мишенью для немецкой бронебойной артиллерии, чем боевыми единицами. Василий не был военным специалистом, но все же понимал, как глубоко ошибаются французские генералы, когда утверждают, что будущая война будет позиционной, как и война 1914–1918 годов…
Сейчас, как никогда, важно было знать о планах фашистов в отношении своих соседей. Пора завершить затянувшуюся игру с Эльзой Браун! Пусть Лиза встретится с немкой и договорится с ней. Не сменят ли новые правители в Германии своих послов за границей?..
Дома Василий сказал Лизе:
– Агенты немецкой разведки следят за всеми сотрудниками своего посольства, поэтому перемени место встреч с Браун. И когда будешь предлагать ей деньги, не скупись!
– Ты бы лучше сказал прямо, сколько мне предложить ей.
– Деликатный вопрос – сколько? Мало предложишь – не согласится. Много предложишь – испугается… Ты говоришь, она получает семьсот франков в месяц?.. Предложи ей тысячу…
– Не много?
– Думаю, что нет. Можешь обещать, что в зависимости от качества информации, которую она будет нам передавать, вознаграждение может увеличиться…
Разговаривать на эту тему у себя дома было куда легче, чем вести переговоры с самой фрау Браун.
Лиза позвонила ей и договорилась о встрече в большом студенческом кафе в Латинском квартале, – в нем всегда толпилась шумная молодежь, среди которой нетрудно было затеряться в случае крайней необходимости. Было принято в расчет и то обстоятельство, что Браун, почуяв неладное, может притащить с собой одного-двух парней из немецкого посольства.
Василий пригласил к себе в кабинет Борро и Доминика и сказал:
– Друзья, у меня к вам личная просьба. Дело в том, что моя жена должна встретиться с одной дамой в студенческом кафе в Латинском квартале. Дама эта – немка по национальности и довольно эксцентричная особа… Я вас прошу, будьте там завтра, в семь вечера. Сядьте за столик, закажите себе вина или кофе и скучайте, не показывая вида, что вы знакомы с моей женой. Если все обойдется, вы проведете остаток вечера по своему усмотрению. Если же немка попытается поднять шум, помогите жене выбраться из кафе… Вы меня поняли?
– Вполне! – ответил Борро. – Не беспокойтесь, мосье Кочек, мы все сделаем как нельзя лучше. Не так ли, Доминик?
– Какие могут быть разговоры, разумеется!.. Знаете, мосье Кочек, у нас с Анри с этим кафе связано множество воспоминаний. Мы оба были влюблены в девушку за стойкой. Она была красавица, таких глаз больше ни у кого не встретишь!.. Звали ее Габриэлой, и мы думали, что она испанка. Потом выяснилось, что она – дочь грузинских эмигрантов, есть такая национальность на Кавказе. Мы с Анри ходили туда каждый вечер, чтобы увидеть ее, а когда бывали при деньгах, просиживали в кафе до поздней ночи…
– Я вынужден внести в рассказ Доминика маленькую поправку, – перебил товарища Борро. – Дело в том, что влюблен в Габриэлу был один Доминик. Я сопровождал его только во имя товарищеской солидарности.
– Ну и ну! – воскликнул Доминик. – А кто разорялся на цветы? Кто преподносил красавице весной фиалки, а летом белые розы? Ты или я?
– Ты всегда был скуп, как Гобсек, и я вынужден был тратиться на цветы, чтобы девушка не думала дурно о нас. Вот и все!..
В назначенный час Эльза Браун приехала в Латинский квартал. Войдя в кафе, она пугливо озиралась по сторонам, не понимая, почему ее подруга пожелала встретиться с ней именно в этом шумном месте. Увидев Лизу, сидевшую в глубине зала за маленьким столиком, она поспешно направилась к ней.
– Здравствуйте, дорогая фрау Эльза! Рада вас видеть! – радушно приветствовала Лиза немку и, видя ее растерянность, сказала: – Не удивляйтесь, что я пригласила вас сюда. Предстоит серьезный разговор, и мне хотелось вести его подальше от любопытных глаз. – Лиза заметила, как насторожилась немка, и продолжала спокойно: – Как вы просили, я сказала брату, чтобы он подыскал дли вас хорошо оплачиваемую работу. Пригласила вас сюда, чтобы передать…
К их столику подошла девушка и спросила, что будет угодно дамам.
– Миндальные пирожные и две чашки кофе, – ответила Лиза и снова обратилась к фрау Браун: – Мой брат предлагает вам менее обременительную работу, чем работа стенографистки. Парижские торговые фирмы, имеющие деловые связи с Германией, всерьез обеспокоены последними событиями, происшедшими там. Они крайне заинтересованы в получении точной информации о том, что делается в Германии и чего можно ожидать от новой власти хотя бы на ближайшее время… Разумеется, не ту информацию, которую можно почерпнуть из чтения газет и сообщений телеграфных агентств… – Лиза замолчала, не сводя глаз с фрау Браун.
Молчала и та, как-то вся съежившись.
– Вы будете прилично вознаграждены. Ну, скажем, вам будут платить тысячу франков в месяц. Больше того, если передаваемая вами информация окажется особенно ценной, то вознаграждение будет увеличено. – Лиза только теперь заметила, что из дальнего угла кафе за ними наблюдают молодые художники.
– Вы представляете себе, как опасно то, что предлагает ваш брат? – после долгого молчания прошептала фрау Браун. – За разглашение государственной тайны сотрудников посольства наказывают строго – отстраняют от работы, лишают всех званий, наград, привлекают к суду. А там и в тюрьму могут упрятать!.. Нет, нет, я на это не пойду…
– Ну что вы! Зачем такие ужасы – суд и тюрьма!.. Подумайте сами, кто может знать о вашей деятельности? Вы храните множество секретов, неужели не сумеете сохранить собственную маленькую тайну? Кроме меня и брата, никто, ни одна душа, ничего знать не будет. Я даже брату не сообщила вашу фамилию…
– Неужели не сообщили? – оживилась фрау Браун.
– Зачем? Он будет вполне удовлетворен получением от вас нужной информации, остальное его не касается.
– Не знаю, не знаю… Это все так неожиданно…
Лиза понимала, что немка не в силах отказаться от тысячи франков дополнительного заработка. Может быть, она в эти минуты подсчитывала в уме, что сможет купить или отложить на черный день. Чтобы окончательно рассеять сомнения фрау Браун, Лиза сказала:
– Я принесла вам пятьсот франков как аванс. Они в конверте, я оставлю их на столе, а вы незаметно спрячьте в сумку. Остальное получите при следующей встрече. Надеюсь, милая фрау Браун, вы сообщите для передачи брату кое-какие новости – тоже в виде аванса! – Лиза положила на стол конверт с деньгами.
– Право, не знаю, что может интересовать вашего брата?.. Хотя… передайте ему, чтобы фирмы, имеющие деловые отношения с немецкими евреями, были осторожны… В самое ближайшее время имущество всех евреев будет конфисковано, а сами они выселены из Германии… И еще – в Германии готовится большая акция, которая даст повод национал-социалистам одним ударом ликвидировать все нежелательные элементы внутри страны. В чем конкретно заключается сущность этой акции, сказать вам не могу, не знаю. – Фрау Браун запнулась было, потом добавила: – Это уже из области политики: противникам фашизма во Франции не следует возлагать надежд на дебаты в парламенте по международным вопросам, потому что многие правые депутаты связаны с нашим послом и будут выступать с речами в поддержку нового режима в Германии…
– Не проще ли будет сказать, что эти депутаты подкуплены вашим послом? – попробовала уточнить Лиза.
– Это слишком деликатный вопрос, и к нему я доступа не имею!
– Вам известны фамилии депутатов парламента, связанных с вашим послом?
– Нет…
– Что же, спасибо, на первый раз достаточно. Не откажите в любезности написать расписку в получении пятисот франков.
– Расписку! Зачем она вам? – встревожилась фрау Браун.
– Ну как же, брату нужно отчитаться в израсходованных деньгах. Если слово «расписка» вам кажется некрасивым, напишите просто, что получили от меня пятьсот франков взаймы.
– Мне вообще не хотелось бы писать ничего. Но если вы настаиваете…
– Что делать! – перебила ее Лиза. – Это нужно для формального отчета. Кроме брата и меня, никто не будет знать автора этой записки…
Фрау Браун достала из сумочки маленький блокнот и нацарапала на листке несколько слов.
Уже на улице фрау Браун вдруг спросила:
– Скажите, Марианна, Вебер в курсе наших дел?
– О ком вы говорите, кто такой Вебер?
– Помните, он сопровождал меня, когда мы ужинали вчетвером в китайском ресторане?
– Тот высокий мужчина? Ну что вы! Какое он имеет отношение к нашим с вами делам!.. Я даже фамилию его не запомнила…
Прощаясь с фрау Браун на площади Согласия, Лиза обещала позвонить ей в ближайшее время.
Василий ждал жену с нетерпением. Еще в передней он спросил:
– Ну как, все обошлось, Лиза?
– Обошлось! – Лиза подробно рассказала о своей встрече с Браун. – Я так устала, будто воз везла! – добавила она в заключение.
– Понимаю, дорогая. Не легко тебе было!.. Интересно, что за акцию готовят фашисты! У тебя какое создалось впечатление – немка в самом дело не знает или прикидывается?
– По-моему, не знает. Иначе рассказала бы, тем более в первый раз, чтобы набить себе цену.
– Жаль, уехала фрау Шульц! Нужно было бы сообщить об этом «отцу», чтобы он выяснил подробности… О подкупленных немцами депутатах следует сказать Сарьяну. Журналисты народ дотошный, они все узнают. Боюсь, у фашистов немало сторонников здесь, во Франции… – Василий как бы разговаривал сам с собой, потом обратился к жене: – Ты молодчина, Лиза, – сделала большое дело. Раз Браун даже расписку написала, значит, будет сотрудничать с нами. Только будь осторожной, не запугивай со своей настойчивостью.
Через три дня, сидя на галерке для публики в Национальном собрании, куда его привел с собою Сарьян, Василий убедился, что фрау Браун была права, утверждая, что депутаты правого крыла в сговоре с послом Германии. Создавалось впечатление, что эти «избранники народа» начисто забыли интересы Франции и пекутся только о Гитлере и его рейхе. Бородатый депутат из партии радикал-социалистов заявил с трибуны: «У власти Гитлер или нет, какая разница, господа?»
Председатель партии «Демократический альянс» сказал: «Не вижу причин для беспокойства! В случае неприятностей Англия придет к нам на помощь, да и Гитлер не враг Франции». Третий депутат рассуждал: «Гитлер уже дважды сослужил нам службу: он сделал Германию непопулярной в Англии и Америке, он показал Англии истинное лицо Германии! Да, я решительно предпочитаю Гитлера Шлейхеру!»
У выхода из парламента Василия поджидал озабоченный Сарьян. Взяв Василия под руку, шагая рядом с ним по мокрому после дождя тротуару, он спросил:
– Ну, как, видели теперь, каких представителей народ послал сюда? Они не то что Францию – родного отца продадут! Прав был Поль Бонкур, когда говорил сегодня утром на улице Кэ д’Орсэ Эррио: «Хорошенько запомните следующее: правые партии, саботировавшие сближение с демократической Германией, которого мы желали добиться в течение восьми лет, станут теперь благоприятствовать сближению с немецким диктатором! И конечно, все это будет делаться под предлогом, что Гитлер борется с коммунистами! Вскоре вы увидите все то, о чем я вам говорю!» Сегодняшнее вечернее заседание Национального собрания полностью подтвердило слова Бонкура. Отныне правые будут искать предлога для сближения с диктатором, а Гитлер, благодаря такой поддержке, скоро покажет всем, на что он способен!
– Вам или вашим товарищам-журналистам удалось установить связи некоторых правых депутатов с немецким послом?
– Кое-что удалось, завтра прочтете в газетах. Да что толку, бог ты мой! Большинство не видит пока ничего особенного в том, что какие-то депутаты парламента часто бывают у немецкого посла. Когда мы положили материал на стол нашего шефа, он удивленно уставился на нас: «Не понимаю, говорит, в чем сенсация? Ну бывают, ну дружат, что из того? Может быть, со временем это сослужит нам хорошую службу». С трудом уговорили его поместить в завтрашнем номере маленькую заметку…
Через несколько дней Василий пошел в клуб, как делал это иногда по вечерам. В клубе все было как всегда – несколько человек тренировались на закрытом корте при электрическом свете, другие ужинали в ресторане, а в малой гостиной завсегдатаи клуба беседовали за чашкой кофе.
Увидев Василия, де ла Граммон пригласил его присоединиться к компании.
Пожилой господин в старомодном сюртуке с бархатной жилеткой говорил, помешивая ложечкой в чашке:
– Основа нашей внешней политики на ближайшие годы должна заключаться в том, чтобы не раздражать Гитлера. Мы должны доказать ему, что не являемся его противниками, что мы не будем мешать ему, если он обратит свой взор на Восток!..
– Ну, а как же быть с нашими союзниками? – не без ехидства спросил Маринье. – Ведь прежде чем Гитлер «обратит свой взор на Восток», как вы изволили сказать, ему необходимо подчинить себе наших союзников: Польшу, Чехословакию, Румынию, а может быть, и Югославию, чего вряд ли можно достичь мирным путем…
– Союзники!.. Пусть подчиняет, если это ему необходимо… Истинные патриоты должны думать о Франции, а не о каких-то союзниках!
– А не кажется ли вам, что при такой политике мы останемся один на один перед грозным врагом? – вмешался в разговор де ла Граммон.
– Понятие «враг» нуждается в уточнении. Я лично не считаю Гитлера врагом Франции. Зачем ему нападать на цивилизованную страну, когда на востоке – неоглядные свободные просторы, на которых живут полудикие племена? Нет, господа, сегодня наш враг номер один – коммунисты, отрицающие освященную богом частную собственность и проповедующие равенство. С Гитлером мы, на худой конец, всегда договоримся, а с коммунистами никогда! – раздраженно втолковывал пожилой господин в старомодном костюме.
– Неужели вы не понимаете, что фашисты мечтают о реванше? – спросил молодой Луи.
– Я уже говорил, что с Гитлером можно договориться, – разумеется, делая ему определенные уступки. Да и почему бы ним не стать союзниками Германии в борьбе с коммунизмом и, конечно, против Советской России, цитадели коммунизма?
– Союз с фашистами! Да вы понимаете, мосье, о чем говорите?! – горячился Луи.
В разговор вступил молчавший до сих пор модно одетый человек средних лет.
– По-моему, для искоренения коммунизма все средства хороши, – изрек он. – Ради этого можно стать союзниками не то что Гитлера, но и самого дьявола!
– Вы забываете, что Франция всегда была сильна в союзе с Россией, – спокойно сказал Маринье. – Союз с Гитлером не просто недальновидная политика, а самоубийство для Франции. Уверяю вас, никакие уступки не помогут, немцы не успокоятся до тех пор, пока не поставят Францию на колени!
– Видимо, вы, мосье Маринье, заражены идеями коммунизма, иначе вам была бы ясна разница между старой Россией и большевистской!..
– Ошибаетесь, я далек от коммунизма, а вот вы, мосье Журден, слишком близки к фашизму! – Маринье говорил сдержанно, словно речь шла о салонных пустяках.
– А вы что думаете, дальновидные французы действительно должны создать у себя новую партию, наподобие партии национал-социалистов, чтобы перекинуть мостик между Францией и новой Германией!
– Хватит нам полковника де ла Рокка с его молодчиками, они и так готовы бросить Францию к ногам Гитлера! – резко сказал Луи.
– Нам нужна Франция свободная, а не коммунистическая! – повысил голос господин в старомодном сюртуке.
– Никто и не помышляет о коммунистической Франции, а отдать ее на поругание фашистам могут только изменники! – В голосе де ла Граммона звучало нескрываемое негодование.
– Именно так, француз, поддерживающий сегодня Гитлера, – изменник! – крикнул Луи.
