Текст книги "Романы. Рассказы"
Автор книги: Варткес Тевекелян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 56 страниц)
– Ах, мосье Жубер, мосье Жубер! Вы не представляете себе, какие последствия может иметь победа национал-социалистов для соседних с Германией стран… Впрочем, в одном вы правы: политика не наше дело! Пусть ею занимаются дипломаты… – Чтобы скрыть свое раздражение, Василий, сославшись на неотложные дела, вышел из конторы.
Он долго бесцельно бродил по улицам Парижа. Облака, закрывавшие небо с утра, поредели. Сквозь их разрывы время от времени показывалось солнце, и тогда черепичные крыши, омытые утренним дождем, ярко блестели. Он выбирал малолюдные улицы, чтобы никто не мешал ему думать о том, сколько грозных событий повидал этот город, сколько бурь бушевало над ним… Варфоломеевская ночь… Взятие Бастилии… Здесь, в этом городе, жили Робеспьер, Дантон, Марат. Здесь казнили короля и королеву… Камни мостовых Парижа сохранили память о благородной непримиримости, страстном желании справедливости, растоптанных «сверхчеловеком» того времени – Бонапартом… И – Парижская коммуна, героическая репетиция нашего Октября… В грозный час, когда в 1914–1915 годах землю Франции топтали сапоги кайзеровских солдат, сыны Франции взялись за оружие и с кличем «Родина в опасности!» остановили завоевателей под стенами Вердена. Тогда они показали небывалую стойкость и героизм, покрыли свои боевые знамена неувядаемой славой… А сегодня потомок тех героев, Жубер, говорит: «Если фашисты захватят власть в Германии, мне от этого ни тепло ни холодно»… И разве Жубер одинок? К сожалению, таких, как Жубер, в современной Франции немало. Наивные люди, они не понимают, что Гитлер и его молодчики мечтают о реванше, о мщении за поражение в войне. Победа над врагом пробудила у французов радужные надежды. Простые люди Франции верили, что после войны, после стольких жертв восторжествует справедливость. Многие верили и в авторитет Лиги наций. В послевоенные годы наступило разочарование. Оно оказалось тем глубже, чем радужнее были надежды. Классовые противоречия обострились еще больше… Сумеют ли французы сегодня отстоять от фашистских орд свою прекрасную родину?..
Сарьян, точный как всегда, пригласил Василия к себе, предупредив, что у него будет Ганс Вебер. На этот раз Василий поехал к журналисту один, без Лизы.
Вебер держал себя просто, говорил сдержанно и ничуть не походил на того веселого, несколько даже легкомысленного человека, каким привыкли его видеть в теннисном клубе.
После ужина они втроем пошли в кабинет хозяина, и неожиданно Вебер сам перешел к делу:
– Жюль говорил мне о вас. Не удивляйтесь, мы с ним давнишние друзья, у нас нет секретов друг от друга. Я давно приглядываюсь к вам, но вы так искусно играете свою роль, что под конец я решил: этот Кочек один из тех современных молодых людей, для которых нет ничего святого на свете, кроме звонкой монеты. Я поверил, что вы пожаловали сюда, во Францию, с единственной целью – делать деньги.
– Мне лестно это слышать… Если столь опытный дипломат, как вы, пришел к такому заключению, значит, мне нечего опасаться агентов Сюртэ женераль! – серьезно, без улыбки, ответил Василий.
– Давайте, друзья, от комплиментов перейдем к обсуждению вопросов, ради которых мы сегодня собрались, – вмешался Сарьян. – Мы не на дипломатическом приеме!.. Мосье Кочек и я решили посвятить свои слабые силы борьбе с фашизмом, где бы он ни проявился. Мы приглашаем вас, Вебер, присоединиться к нам. Мы учли, что сегодня реальная опасность фашизма исходит от вашей родины, а вы, представляя здесь Германию, могли бы оказать неоценимую услугу, снабжая нас сведениями о событиях в Германии с тем, чтобы наш друг Кочек мог передавать их в компетентные организации…
– В какие именно организации, нельзя ли узнать?
– Тут большого секрета нет, – сказал Василий, – речь идет об организации, видящей в фашизме смертельную опасность как для самой Германии, так и для всего человечества и поставившей перед собой задачу бороться против наступающего фашизма всеми доступными средствами… Мосье Вебер, вы знакомы с книгой Гитлера «Майн кампф»?
– Еще бы! И могу добавить, что более гнусной философии Германия не знала, – если, конечно, этот маниакальный бред можно назвать философией!..
– Вот и помогите нам, чтобы этот бред не стал страшной реальностью! – сказал Василий.
– Я готов. Только учтите, что я всего-навсего секретарь генерального консульства. Мы выдаем визы на въезд в Германию, регистрируем браки, рождение детей у подданных Германии, рассылаем повестки молодым людям, достигшим призывного возраста. Как видите, у нас не очень-то широкие полномочия. Конечно, я бываю в нашем посольстве, посещаю наш клуб, общаюсь с осведомленными дипломатическими работниками и иногда узнаю действительно важные и интересные новости. Я готов делиться с вами этими новостями, но, по-моему, такая информация, к тому же идущая через вторые, третьи руки, мало что даст. Нужно искать что-то совсем другое.
– Что именно вы имеете в виду?
Вебер молчал, затягиваясь табачным дымом.
– Есть один многообещающий источник, – сказал он, подумав. – Правда, он связан с некоторым риском. Если мы хотим действовать серьезно и не тратить свою энергию на пустяки, необходимо найти доступ к секретным сейфам германского посольства в Париже…
– Мысль правильная, но как ее осуществить? – нетерпеливо перебил Вебера экспансивный Сарьян.
– По-моему, есть одна лазейка… И если мы хорошенько пошевелим мозгами, то сумеем этой лазейкой воспользоваться… В нашем посольстве работает стенографистка Эльза Браун. Она – доверенное лицо посланника герра Роланда Кестнера и имеет доступ ко всем секретным делам. Эльза Браун, молодящаяся вдова, страдает двумя пороками – чрезмерной скупостью и столь же чрезмерной любовью к молодым кавалерам. Как истинная немка, она бережлива от природы, но ее бережливость доходит до какой-то мании. Вместо сливочного масла она покупает маргарин, пьет суррогат кофе, чтобы отложить несколько лишних франков. У нее панический страх перед необеспеченной старостью…
– И она сумела что-либо накопить? – спросил Василий.
– В том-то и дело, что нет! Экономя на мелочах, она все свои деньги тратит на молодых любовников. Над этим смеются все в посольстве…
– И вы предлагаете привлечь эту женщину к делу? – уточнил Василий.
– Да. И думаю, что это удастся. У Эльзы Браун нет никаких убеждений. Ее можно использовать двумя способами – либо подключить к ней молодого мужчину, который сумеет получать от нее нужные сведения, либо просто купить ее. Если есть у вас на примете подходящий молодой человек, давайте познакомим его с Браун. Если нет, – попытаемся предложить ей деньги. Разумеется, если вы располагаете средствами: деньги потребуются немалые!..
– Первый способ совершенно исключается, мы никогда не пойдем на такое. Что же касается денег… Я ведь совладелец доходной рекламной фирмы. Располагаю и собственными средствами. Я могу позволить себе потратить известную сумму для вознаграждения фрау Браун, в том случае, конечно, если ее сотрудничество с нами будет эффективным, – сказал Василий. – А как и с чего начать разговор с ней?
– Я уже подумал об этом. – Вебер закурил новую сигарету. – Здесь нужна женщина, причем умная, которая сумеет сблизиться с Эльзой. Сводит ее к модным портнихам, посоветует, каким пользоваться кремом, какую делать прическу и у какого парикмахера… Короче говоря, завоюет ее симпатию и войдет в доверие к ней.
– А где и как познакомить такую женщину с фрау Браун? – спросил Василий.
– Вот уж не знаю… Может быть, снова придется прибегнуть к помощи нашего друга Жюля. – Вебер улыбнулся журналисту.
– Всегда к вашим услугам! Но я не знаком ни с фрау Браун, ни с той очаровательной и находчивой женщиной, которую ей нужно будет представить! – Сарьян развел руками.
– Пусть мосье Кочек познакомит вас с той женщиной, а вы представите ее фрау Браун как свою приятельницу, – сказал Вебер. – Сделать это удобнее всего где-нибудь в ресторане. Вы пригласите меня поужинать с вами, а я приведу с собой Эльзу…
– Хорошо, как только мосье Кочек подыщет такую женщину и даст мне знать, я позвоню вам и мы договоримся о встрече! – подытожил Сарьян.
Вечером Василий рассказал о своем разговоре с Вебером Лизе и сказал, что ей и придется быть той женщиной, которая должна сблизиться с немкой и войти к ней в доверие. Заметив брезгливую гримасу на лице жены, Василий сказал:
– Так надо, Лиза!..
Назавтра Василий встретился с Сарьяном и сказал ему, что в роли будущей приятельницы Эльзы Браун выступит Лиза.
Журналист не удивился, как будто именно этого он и ждал.
– Необходимо, чтобы Браун ничего не знала обо мне, понимаете? Даже фамилию мою не слыхала до тех пор, пока мы окончательно не уясним себе, что же в конечном итоге представляет собой эта немка.
– А зачем мне называть ваше имя? Мало ли какие прелестные приятельницы могут быть у меня, не так ли?
– Абсолютно так! У столь симпатичного мужчины могут быть приятельницами самые красивые женщины Парижа!..
– Вы все шутите, а между тем у меня есть интересные новости для вас. Начинается раскол союза между Францией и малыми странами. Поляки начали первыми, поняв, что в случае прихода Гитлера к власти рассчитывать на помощь Франции не приходится. Они решили, пока не поздно, попытаться найти общий язык с немцами. Однако такая акция выглядела бы некрасиво, поэтому они готовы пойти на провокацию. В Париж заявился министр иностранных дел Польши господин Бек и потребовал от французского правительства оккупации части Рурской области, пообещав, со своей стороны, вторжение поляков в Германию пятью армейскими корпусами. Эту новость я узнал вчера, когда нас, группу журналистов, пригласили на улицу Кэ д’Орсэ, для информации. Мы собрались у парадных дверей как раз в то время, когда господин Бек, разодетый, как опереточный тенор, поджидал свою машину, чтобы уехать. Журналисты, но зная еще ничего о предложениях министра иностранных дел Польши, поглядывали на господина Бека с явной насмешкой. Я спросил одного своего коллегу о мотивах такого не очень почтительного отношения к высокопоставленному гостю. И вот что он мне ответил: «Видите ли, господин Бек не новичок у нас в Париже, он бывал здесь еще молодым офицером в качестве военного атташе и вел довольно скандальный образ жизни, посещал игорные дома, чрезмерно увлекался женщинами, стал причиной двух нашумевших в то время историй». Но самое пикантное заключается в том, что сам тогдашний премьер-министр Польши, господин Сикорский, уведомил французское правительство через секретные каналы, чтобы не особенно доверяли военному атташе Беку… То ли получив такие сведения, то ли желая избавиться от скандального офицерика с дипломатическим паспортом в кармане, агенты Сюртэ женераль без особого труда спровоцировали Бека, подсунув ему фальшивку под видом секретного документа, касающегося Италии. А еще через некоторое время подыскали и покупателя на этот документ в лице мнимого агента итальянской разведки. Бек попал в эту ловушку, как слепой щенок, – его накрыли в тот момент, когда он, продав документ, собирался получить за него большие деньги. Овладев таким образом неопровержимыми доказательствами неблаговидной деятельности господина Бека, несовместимой с дипломатической работой, его объявили персоной нон грата и выставили из Франции… Теперь, сидя в кресле министра иностранных дел Польши, господин Бек, видимо, решил отомстить французам за свой позор в прошлом…
– По-моему, – сказал Василий, – демарш поляков свидетельствует, что союзники Франции, разочаровавшись в двойственной и предательской политике старшего партнера, постепенно отходят от него.
– Да, похоже на это… По-видимому, очередь за другими союзниками Франции. Интересно, как поведут себя в ближайшее время Румыния, Чехословакия и Югославия.
– Нужно полагать, что и эти страны перед лицом смертельной опасности, не надеясь больше на Францию, будут искать пути для спасения!
– Вы, кажется, недалеки от истины. Этого опасаются и на улице Кэ д’Орсэ. К сожалению, разговорами ничего изменить нельзя, в особенности сейчас, перед лицом грозных событий… Итак, прошу вас передать мадам Марианне, что я имею честь пригласить ее на ужин в компании немецкого дипломата господина Ганса Вебера и его соотечественницы фрау Эльзы Браун.
– Непременно передам!..
В тот же день, вечером, стало известно о падении кабинета Поля Покура. Премьер-министром Франции стал Эдуард Даладье. Поль Покур согласился принять портфель министра иностранных дел в его кабинете.
Глава VIIЭльза Браун в японском халатике сидела у туалетного столика и тщательно наводила красоту на свое – увы! – уже поблекшее лицо. Разглядывая в зеркало свои округлые плечи, пышную грудь, она думала о том, что не потеряла былой привлекательности, иначе не стал бы приглашать ее на ужин такой серьезный человек, как Вебер из консульства. Вся немецкая колония в Париже считает этого худощавого, подтянутого холостяка сухарем. По правде говоря, он действительно малоразговорчив и ведет себя слишком надменно. Но что из этого, зато сослуживцы Вебера отзываются о нем как о человеке умном, начитанном. Впрочем, эти его качества Эльзу Браун мало интересуют. Важно другое: Ганс стройный, крепкий мужчина и, говорят, отличный спортсмен.
Насколько ей известно, Вебер до сих пор не ухаживал ни за одной женщиной из немецкой колонии. Вот был бы фурор, если бы она появилась на вечере в клубе с Вебером! Сколько женщин позавидовали бы ей! Многие злословят по ее адресу, выдумывают всякие небылицы. Что греха таить, она питает слабость к мужчинам, в особенности к молодым!.. А разве все эти прикидывающиеся скромницами матроны не согрешили бы, если бы имели возможность? Дай им только волю!.. Взять хотя бы жену советника, фрау Эльман, – казалось бы, уж развалина, за шестьдесят, а соблазнила товарища сына, совсем мальчишку. Об этом знают все, но молчат. Как же, разве можно осуждать жену советника? А стоит ей, Эльзе Браун, встретиться изредка с молодым человеком, как об этом тотчас заговорит вся колония, – за нее ведь некому вступиться и заткнуть рот сплетникам. Если у нее будет постоянный поклонник, да еще такой, как Вебер, положение ее изменится.
Признаться, приглашение Вебера поужинать в обществе одной приятной французской супружеской пары было как снег на голову, – до этого он не обращал на нее никакого внимания, поклонится и пройдет мимо, будто она неодушевленный предмет, а не женщина. И вдруг это приглашение!.. А почему бы и нет? Что она, менее интересна, чем какая-нибудь зеленая девчонка-несмышленыш?..
Эльза Браун еще раз посмотрела на себя в зеркало. Морщинки, второй подбородок… Как она следит за собой, какую соблюдает диету! Давно забыла вкус пирожных, совсем не ест хлеба, живет на одних овощах! Роды, тут уж ничего не поделаешь… И седеть начала, но это не беда, – французы великие мастера!..
Надушившись и напудрив лицо, она долго выбирала платье. К ее великому огорчению, материальные возможности не позволяли ей одеваться у дорогих портних. Вкуса у нее хоть отбавляй, но нужны еще деньги, и большие. Наконец она остановилась на синем крепдешиновом платье, надела на шею две нитки крупного искусственного жемчуга, приготовила лакированные туфли-лодочки, но не надела их, чтобы раньше времени не болели ноги.
Звонок в дверь. Она быстро надела туфли и пошла открывать.
– О-о, фрау Браун! Как вам идет этот жемчуг! – сказал Вебер, целуя пухлую ручку стенографистки.
– Неужели? По-моему, вы просто решили сказать мне приятное!
– Если вы готовы, мы можем ехать. – Веберу хотелось сократить этот разговор.
– Может быть, выпьем бокал вина или чашечку кофе?
– С большим бы удовольствием, но ведь нас ждут!..
Вебер помог ей надеть шубку, и они спустились на улицу, где их ждало такси.
Эльза Браун впервые была в китайском ресторане и с интересом рассматривала стены, обтянутые шелком с причудливыми рисунками, фонарики, бросающие мягкий свет в зал. По обеим сторонам зала шли небольшие кабины, похожие на шатры. Приглушенно звучала странная музыка.
Не успели Вебер и Эльза войти в ресторан, как перед ними вырос словно из-под земли китаец в зеленом халате, с длинной косой и почтительно осведомился – не господин ли Вебер осчастливил его своим присутствием? Получив утвердительный ответ, китаец низко поклонился и сказал:
– Вас и вашу даму ждут в шестой кабине!..
При виде гостей Сарьян вскочил с места, поцеловал руку Эльзы и представил ей и Веберу свою спутницу:
– Мадам Марианна!.. Садитесь, прошу вас, и чувствуйте себя как дома! На каком языке вы предпочитаете говорить? – спросил он вдруг.
– Думаю, лучше по-немецки, – ответил Вебер. – Не так ли, фрау Эльза?
– Да, пожалуй, лучше по-немецки, а то с моим произношением… Больше трех лет живу во Франции и никак не научусь правильно произносить французские слова. – Немка говорила с таким смешным акцентом, что Лиза с трудом сдерживала улыбку.
На звонок Сарьяна вмиг появился слуга-китаец. С его помощью журналист заказал какие-то странные блюда, о которых Эльза и понятия не имела, и сказал:
– В одном только мы сделаем отступление от китайского меню: дайте нам русскую водку и французское шампанское! А о десерте мы еще подумаем!
Ледяная водка, которую пили из крошечных, как наперсток, рюмок, – от нее не отказались и дамы – способствовала быстрому сближению новых знакомых. Когда было покончено с закусками и подали утку по-китайски, женщины беседовали так, словно давно знали друг друга.
– На вас очаровательное платье, и очень вам к лицу!.. Скажите, у кого вы шьете? – спросила Эльза.
Лиза назвала известную в Париже портниху.
– И дорого она берет?
– Как вам сказать, для Парижа не так-то уж дорого… За платье – четыреста франков, за костюм – шестьсот.
– О нет! – Эльза сокрушенно покачала головой. – Женщине, живущей на жалованье, это не по карману.
– Разве вы служите? – спросила Лиза с таким видом, будто раньше ничего не слышала о фрау Браун.
– Да, я работаю. – Эльза не уточнила, где именно, и Лиза поняла, что ее собеседница не такая уж наивная дамочка, какой кажется с первого взгляда.
– Ах, я так мечтаю скорее окончить Сорбонну и начать работать! – сказала Лиза. – Хочется быть самостоятельной… Ведь ваша работа, фрау Эльза, вполне обеспечивает вас?
– Я получаю, милая Марианна, семьсот франков в месяц плюс наградные два раза в год – на рождество и на пасху. Деньги немалые, – на них я могла бы жить у себя на родине припеваючи. Но только не здесь!..
– Да, конечно, это не очень большие деньги для Парижа. Впрочем, нужно уметь жить… Здесь есть портнихи, которые отлично шьют и берут недорого, – просто они недостаточно разрекламированы. Иногда и я шью у таких. Это обходится почти вдвое дешевле.
– Да, но нужно знать таких портних!
– Я с удовольствием сведу вас к одной из них, если пожелаете!
– Буду вам бесконечно благодарна, милая Марианна!
Мужчины, делая вид, что заняты едой, следили за разговором женщин, отмечая про себя ловкость, с какой Лиза направляла беседу.
– Еще бокал шампанского? – предложил Сарьян Эльзе Браун.
– Я и так совсем пьяна! – кокетливо улыбнулась та.
– Ну, что вы, дорогая фрау! Шампанское – дамский напиток! Вот мы с моим другом Вебером пьем русскую водку, и то ничего! – Он наполнил бокалы дам.
Они выпили по нескольку глотков, и фрау Браун вернулась к прерванному разговору:
– Вы правы, здесь все так дорого… За флакон хороших духов платишь сто и даже двести франков, за коробку пудры – тридцать – пятьдесят франков. Конечно, все это предметы роскоши, согласна, но помилуйте, какая женщина в наш век может обойтись без духов, пудры, крема, губной помады?
– Недаром французы придумали поговорку: чтобы быть красивой, нужно страдать!..
– Вы прекрасно говорите по-немецки! По выговору вас не отличишь от уроженки Берлина…
– Я училась в немецкой школе, – коротко ответила Лиза.
Разговор перешел на обсуждение достоинств китайской кухни. Отдавая ей должное, Вебер утверждал, что все-таки лучшей кухни, чем французская, нет нигде. Сарьян не соглашался, доказывая, что на Востоке, в особенности в Стамбуле, готовят отличные блюда, не хуже, чем французы. Фрау Браун тут же поинтересовалась: разве мосье Сарьян бывал в Стамбуле? Получив утвердительный ответ, она во что бы то ни стало захотела узнать – действительно ли так необыкновенны турецкие бани?
– Стамбул знаменит не только великолепными банями! – Немка раздражала журналиста, но он взял себя в руки. – Там сохранился огромный крытый базар, со множеством лабиринтов, построенный еще во времена султана Фатиха, завоевателя Константинополя. На берегу Босфора до сих пор стоят крепостные башни, воздвигнутые византийцами для обороны столицы империи; изумительные по своей красоте храмы, мечети с высокими минаретами, облицованные цветной керамикой, сверкающие на солнце всеми цветами радуги. Наконец, роскошные дворцы, соединяющие в себе мавританскую архитектуру с европейской…
– О, как это интересно! Скажите, мосье Сарьян, это правда, что у турецких султанов были гаремы, где содержалось по двенадцать жен?
– У предпоследнего султана, Абдул-Хамида, было не двенадцать, а тринадцать жен, согласно законам шариата, – ответил журналист. – И шестьдесят наложниц…
– Какой ужас! – воскликнула фрау Браун.
– Ничего ужасного! Жены и наложницы султана жили в небывалой роскоши. Я уверен, что многие современные женщины согласились бы быть на их месте, – вставил молчавший до сих пор Вебер.
– Ну нет, вы не правы! Жить в клетке, хотя и золотой, вряд ли кому захочется, – возразила Лиза.
– Не скажите, не скажите, – пьяно лепетала Эльза Браун, – жить праздно… ходить в шелковых шальварах… купаться в прозрачных водах мраморных бассейнов… есть восточные сладости, слушать музыку…
– По-моему, ваш спор, милые дамы, беспредметен: во Франции гаремы отсутствуют, и у вас нет возможности проверить, хорошо или плохо живется в золотой клетке! – смеясь, сказал Сарьян.
Выходя из ресторана, мужчины умышленно отстали от дам, чтобы дать им договориться о новой встрече. Фрау Браун, не теряя времени, обратилась к Лизе:
– Марианна, милочка, вы обещали свести меня с хорошей и недорогой портнихой. Может быть, вы дадите мне номер вашего телефона и я позвоню в удобное для вас время?
– Я поздно возвращаюсь домой, меня трудно застать. – Лиза не стала спрашивать у немки номер ее телефона, чтобы не вызвать никаких подозрений. – Лучше встретимся на днях где-нибудь в кафе, когда вы освободитесь от службы. Кстати, я узнаю, когда моя портниха сможет нас принять.
– Я буду очень рада, если это удобно для вас…
– Вы хорошо знаете площадь Этуаль? Там, против станции метрополитена, есть маленькое кафе. Если не возражаете, мы могли бы встретиться в нем. Ну, скажем, завтра вечером…
– Лучше послезавтра!
– Хорошо. Я буду ждать вас там послезавтра в семь часов.
В такси по дороге домой Эльза говорила Веберу:
– Вы знаете, эта француженка составляет счастливое исключение среди своих соотечественниц, – во-первых, она не кривляка, и потом она в совершенстве владеет немецким языком!
– Она вам понравилась?
– Очень! Мы условились встретиться с нею послезавтра на площади Этуаль. Она хочет отвести меня к своей портнихе… Как вы думаете, в том, что я буду общаться с местной жительницей, нет ничего предосудительного?
– Как вам сказать? – Вебер пожал плечами. – Думаю, что нет… Вы же слышали, что на собраниях сотрудников советник Эльман не раз говорил, что не следует чураться местных жителей. Он даже рекомендовал чаще общаться с ними, чтобы французы не думали о нас как о нации надменной и нелюдимой.
– Мне нужно поставить об этом в известность секретаря канцелярии посольства…
– Зачем? Впрочем, как вам угодно, – если хотите подвергнуться лишним допросам… – Вебер понимал, что так отвечать ему, хорошо знающему порядки в немецком посольстве, не совсем удобно, но выхода другого не было.
По сигналу Вебера такси остановилось у парадного фрау Браун. Не отпуская руки Вебера, глядя ему в глаза, она спросила:
– Разве вы… не подниметесь ко мне?
– Благодарю вас, сейчас – нет… Уже поздно, – ответил Вебер, склоняясь к ее руке.
– Разве уже так поздно? – в голосе Эльзы Браун слышалась обида…
Пока консьержка открывала дверь, такси тронулось с места и исчезло за углом. Эльза вдруг почувствовала страшную усталость. Медленно, с большим трудом поднялась она на четвертый этаж, вошла в свою квартиру, зажгла свет. В двух ее крошечных комнатах царил беспорядок: на стульях, на кровати, даже на буфете валялись вещи – платья, чулки, белье. Фрау Браун по натуре была женщиной аккуратной, но сегодня в спешке она не успела прибрать в квартире.
«Хорошо, что Вебер не поднялся! Что он подумал бы обо мне при виде такого беспорядка?» Но она никак не могла понять поведение секретаря консульства: пригласить на ужин, потратиться и – отказаться зайти к ней? Такой поступок не укладывался у нее в голове…
Перед тем как лечь, она окончательно решила, что ничего не скажет начальнику канцелярии о предстоящей встрече с француженкой. «Вебер прав, не стоит поднимать шум из-за такого пустяка! А то пойдут вопросы: кто, почему, зачем?..»
Лиза вернулась домой взволнованная.
– Василий, я, кажется, допустила оплошность, – сказала она.
– Успокойся! И скажи толком, что случилось?
– Со мной ничего. И вообще вначале все шло хорошо. Фрау Браун – заурядная мещанка, думающая только о тряпках. Я, кажется, понравилась ей… Но потом, чтобы иметь повод для новой встречи, черт дернул меня сболтнуть, что я могу свести ее к хорошей портнихе, которая берет недорого. Браун ухватилась за это, и мы условились встретиться с нею послезавтра в маленьком кафе на площади Этуаль – там мы были с тобой, помнишь? А где я найду такую портниху?!
– Ну, знаешь, уж лучше спроси меня что-нибудь из астрономии!..
– Ты все смеешься, а я, бестолковая, испортила дело! Хорошо еще, сообразила не дать ей номер своего телефона… Можно предупредить Сарьяна, – он придумает подходящий предлог и объяснит мое внезапное исчезновение.
– Не горячись и не принимай необдуманных решений. Нам ни в коем случае нельзя упустить стенографистку. Где еще мы найдем такой источник информации?
– Но не могу же я явиться к мадам Жаклин, у которой шью, и сказать – сшейте, пожалуйста, даме по фамилии Браун платье и возьмите с нее половину или даже, может быть, четверть стоимости, – разницу оплачу я сама!
– Нет, так не скажешь… Первую часть задания ты выполнила отлично и не казни себя зря: самое главное, что ты познакомилась с этой Браун… Вот что, пошли, Лиза, спать. Как любит говорить моя сестра Ефросинья: утро вечера мудренее!
– До чего же у тебя легкий характер!
Рано утром раздался телефонный звонок. На ломаном французском языке какая-то незнакомая женщина спрашивала Марианну Кочекову.
– Это тебя! – Василий передал жене трубку.
Лиза взяла трубку и вдруг просияла. Прикрыв телефонную трубку ладонью, сказала шепотом:
– Приехала фрау Шульц! Говорит: вы, мадам, кажется, хотели сшить платье? – И ответила: – Да, если только не очень долго ждать.
Условившись с приезжей о месте и времени встречи, Лиза положила трубку и глубоко вздохнула, словно выполнила тяжелую работу.
– Вот видишь, я же говорил тебе, что утро вечера мудренее! – сказал Василий.
– Конечно, приятно, что наконец приехал к нам постоянный курьер. Но что толку, разве это поможет сшить платье фрау Браун?
– Может быть, и поможет, ведь фрау Шульц портниха. Не исключено, что у нее есть в Париже знакомые. Ты поговори с нею, что она тебе посоветует?
Лиза поспешила на свидание с фрау Шульц. Лекции в Сорбонне пришлось пропустить.
Они встретились у выхода с Северного вокзала. Лиза еще издали узнала фрау Шульц по описанию Юзефа. Фрау Шульц была крупная, краснощекая, полная женщина лет пятидесяти в хорошо сшитом пальто с маленьким меховым воротником и старомодной круглой шляпке, какие носили солидные дамы еще накануне мировой войны. В руке она держала большую плетеную корзину, наподобие тех, в которых парижские белошвейки носят белье заказчицам. Фрау Шульц тоже сразу заметила Лизу и пошла ей навстречу. Она еще раз произнесла пароль и, получив правильный ответ, улыбнулась и протянула Лизе руку.
– Здравствуйте, госпожа Марианна! Рада вас видеть в добром здравии, – сказала фрау Шульц и, понизив голос, добавила: – Нам нужно поговорить, и лучше всего это сделать в кафе. Кстати, я и позавтракаю.
– Вы уже устроились? – поинтересовалась Лиза.
– В каком смысле? – не поняла приезжая.
– Я имею в виду гостиницу. Где же ваши вещи?
– Они здесь, – фрау Шульц показала на корзину. – Много ли вещей нужно мне, пожилой женщине? Ночная сорочка, две смены белья, две кофточки, полотенце, мыло, зубная щетка… Что же касается гостиницы, то в Париже у меня много хороших знакомых и подруг юности, с которыми мы вместе учились ремеслу. Они с удовольствием приютят меня на несколько дней.
Разговаривая так, они дошли до кафе, где заказали легкий завтрак для фрау Шульц и чашечку кофе с пирожным для Лизы.
– Прежде всего хочу сообщить, что дома у вас все в полном порядке и вам беспокоиться не о чем. Родные шлют вам привет, и если вы пожелаете написать им, то я могу захватить ваши письма с собой и отправить их.
– Большое спасибо, фрау Шульц! Мы обязательно напишем, но, говоря откровенно, нам так хотелось получить письмо от них!..
– Когда будут письма из дома, я доставлю их вам! У меня масса поручений, – продолжала фрау Шульц. – Я оставлю под салфеткой письмо «отца», а вы незаметно возьмите его и спрячьте… Там обо всем написано. «Отец» просил и устно передать, чтобы господин Кочек непременно съездил в Берлин и, если представится возможность, завязал там деловые отношения, чтобы можно было и впредь наезжать туда по мере надобности. Поездку в Германию не следует откладывать. «Отец» считает правильным, что вы собираетесь нанять полдома за городом. Когда у вас будет готов ответ на письмо «отца», дайте мне знать. Особенно не спешите, я пробуду здесь несколько дней, у меня есть еще кое-какие дела. Если до моего отъезда я вам понадоблюсь, я всегда к вашим услугам. У вас есть вопросы ко мне?
– Есть большая просьба.
– Я вас слушаю!
В этот ранний утренний час кафе было пусто, они разговаривали по-немецки и так тихо, что никто не мог бы их подслушать.
Лиза рассказала о знакомстве с Эльзой Браун и о том, что ей трудно выполнить свое обещание – найти дешевую и хорошую портниху.
– Ну, в этом я смогу вам помочь! – сказала фрау Шульц. – Я собираюсь остановиться у своей близкой приятельницы, владелицы небольшого ателье. Я договорюсь с нею обо всем, а вы вечерком позвоните мне. Если все будет в порядке, то завтра же вы сможете привести туда свою немку. До моего отъезда мы сумеем сшить ей отличное платье за мизерную плату!
