Текст книги "Романы. Рассказы"
Автор книги: Варткес Тевекелян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 56 страниц)
Наступила ранняя весна – прекрасная парижская весна. На зазеленевшие бульвары высыпала детвора. Цветочницы продавали фиалки. В магазинах обновлялись витрины. Манекенщицы рекламировали весенне-летние моды 1933 года. Многочисленные отели и рестораны готовились к наплыву туристов.
Экономический кризис шел на убыль, полным ходом работали заводы и фабрики, деловая активность росла с каждым днем. Фирма «Жубер и компания» тоже процветала, – к заказам от крупных универмагов и торговых фирм из провинции прибавились заказы из-за границы, в особенности из Германии. Василий не ошибся в своих расчетах: ярмарочный комитет Лейпцига, особенно после того как там побывал Борро, засыпал их заказами. Основной капитал фирмы перевалил за четыреста тысяч франков.
В теннисном клубе устраивались большие и малые соревнования, в которых участвовал и Василий. Маринье и де ла Граммон прониклись к нему особой симпатией после того, как в доверительной дружеской беседе он рассказал им о виденном в Германии. Маринье сказал ему тогда: «Мосье Кочек, у вас острый глаз и отличное восприятие, – вы увидели и услышали в Германии самое значительное, достойное внимания, и мы искренне благодарны вам за ваши ценные сообщения».
Фрау Браун по-прежнему аккуратно получала свою тысячу франков в месяц и передавала Лизе разного рода информацию, иногда ценную. Она честно «зарабатывала» свои деньги…
В ожидании «отца», о предполагаемом приезде которого сообщила фрау Шульц, побывав в Париже, Василий и Лиза жили в городе. Только по субботам они уезжали к Сарьянам, а в понедельник утром возвращались в Париж.
Василий удивлялся, с какой любовью, с каким увлечением работал журналист в саду – окапывал фруктовые деревья, опрыскивал их химикатами, сажал цветы, готовил землю под огород. Василий с удовольствием помогал ему. Видя, с какой ловкостью он орудует лопатой и граблями, Сарьян не раз говорил:
– Дорогой Кочек, вы прирожденный земледелец, вам следовало бы стать фермером!..
«Отец» приехал в Париж неожиданно. Явившись в контору фирмы, он спросил на ломаном французском языке, где можно найти господина Кочека.
Узнав его голос, Василий приоткрыл двери кабинета.
– Кто меня спрашивает? Я – Кочек. – И когда «отец» подошел к нему: – Чем могу служить?
– Уделите несколько минут для делового разговора.
Жубера не было в конторе, и они, оставшись вдвоем, могли разговаривать свободно.
– Чемодан свой я оставил на вокзале, номер в гостинице не снял, – сказал «отец», устроившись в кресле. – Удобно тебе поместить гостя на загородной даче?
– Вполне!
– Тогда после работы заезжай за мной на Северный вокзал. Я возьму чемодан из камеры хранения и буду ждать тебя у главного входа. Какое время тебя устроит?
– Хорошо бы в шесть тридцать. К этому времени вернется Лиза, и мы втроем поедем за город.
– Отлично, буду ровно в шесть тридцать!.. Скажи своим, что я представитель обувной фирмы «Батя» из Чехословакии. Приехал договориться о заказе на рекламу в Латинской Америке. На случай, если нас увидят вместе, – привез тебе привет от родителей.
– Хорошо, только у нас вряд ли кто будет интересоваться вами. У меня бывают десятки посетителей на дню… А что вы будете делать до вечера?
– Поброжу по Парижу. Может человек позволить себе изредка такую роскошь? Позавтракаю, почитаю газету в кафе, вот время и пройдет. Ты обо мне не беспокойся, не пропаду! – Он надел шляпу и вышел.
«О делах – ни слова!.. Вот выдержка у человека», – подумал Василий.
Он накупил всякой еды, прихватил несколько бутылок вина, – знал, что «отец» любит французские вина. Заехал домой за Лизой, и в седьмом часу они подъезжали к Северному вокзалу. Василий издали увидел высокую фигуру «отца» в модном летнем реглане, в широкополой шляпе, со щегольским чемоданом в руке. Василий подкатил к ступенькам главного входа. «Отец» быстро открыл дверцу, сел рядом с Лизой на заднее сиденье, и они тронулись.
– Лучшего места для деловых разговоров, чем машина, я не знаю. Рассказывайте, товарищи парижане, что у вас нового? – спросил «отец».
– Все идет своим чередом – в общем, нормально, – отозвался Василий. – Мы от вас ждем новостей.
– Мои новости не ахти какие. Помнишь, Василий, больше года назад я говорил тебе, что в Германии к власти придут фашисты? К сожалению, мой прогноз оправдался. И знаете, друзья, что самое странное? Политические деятели Англии, Франции и Америки словно загипнотизированы! Они делают вид, что не замечают опасности, которую готовит им Гитлер. Более того, всячески ублажают его. Глупцы, они не понимают, с кем имеют дело!..
– Дело не только в слепоте политических деятелей, а еще и в том, что у фашизма немало сторонников, – сказал Василий. – Во Франции они развивают бешеную активность по созданию «пятой колонны». Одни делают это ради денег, которыми их щедро снабжает немецкое посольство, другие – из-за ненависти к Народному фронту, к коммунистам прежде всего. За последние полгода фашистские и профашистские организации, такие, как «Боевые кресты», «Объединение бывших фронтовиков», «Патриотическая молодежь», активизировались. Имея поддержку со стороны префекта парижской полиции Кьяппа, они действуют без опаски!..
– Все это я знаю, в частности и из вашей же информации: вы толково работаете!.. Могу сообщить, что мы ничего не знали о том, что фашисты подготавливают политический террор в других странах. Ждали от них всякой пакости, но такого, признаться, не ожидали!..
– А удалось сообщить кому следует о готовящихся убийствах? – спросила Лиза.
– Удалось-то удалось, а вот сумеют ли они обезопасить своих руководителей – неизвестно! Уж больно беспечные люди эти враги Гитлера… Бенеш, например, считает, что эти опасения преувеличены: никакое, мол, уважающее себя государство не станет на путь убийства из-за угла своих политических противников! А король Югославии Александр убежден, что времена плаща и шпаги давно миновали…
– Как бы не пришлось им расплачиваться кровью за свое благодушие! – сказал Василий.
– Ну, а как ты живешь, моя красавица? Привыкла к парижскому климату? – обратился «отец» к Лизе, желая, видимо, переменить тему разговора.
– Так вот и живу!.. Всего много – и денег, и нарядов, а на душе смутно… Очень я устала, затосковала, хочу домой… «Отец», помогли бы вы нам вернуться домой… Если не насовсем, то хотя бы в отпуск съездить, повидаться со своими…
– Что же, в отпуск, пожалуй, можно… Нужно только сперва заглянуть в Чехословакию, взять там ваши советские паспорта, вернуться опять сюда и вместе с Василием поехать домой через Швейцарию или Скандинавию. Ехать через Германию, даже транзитом, опасно… А вот и сюрприз: я привез вам обоим письма из дома! – «Отец» достал из кармана два письма и протянул Лизе. Ей очень хотелось тут же прочесть их, но она сдержалась.
– Когда же можно поехать за паспортами? – спросила она.
– Да хоть завтра, если, конечно, Василий не будет возражать!
– Мы это еще обсудим, – спокойно сказал Василий.
– Правильно, нужно обсудить!.. У меня, Лиза, есть к тебе просьба. Когда ты вернешься из отпуска, придется тебе на время расстаться с мужем и поехать в одну страну для выполнения такого же задания, что и здесь. Но – самостоятельно, без помощи Василия. Думаю, ты уже набралась опыта, справишься…
– Вот уж не знаю… Одно дело – справляться с работой, когда у тебя есть твердая опора, и совсем другое, когда ты одна. Лучше уж я останусь с Василием!..
– Василий нужен здесь, а ты – там… Понимаешь ли, какое дело: двое мужчин, толковые, опытные работники, побывали там и ничего не могли сделать. Нужна женщина, спокойная, вдумчивая, преданная долгу. В той стране немцы укрепляют свои позиции, вербуют своих сторонников не только из среды продажных политиканов, но и в армии. Как они добиваются всего этого, через какие каналы? Нам неизвестно, а знать надо. Правда, помешать этому мы не можем, но быть в курсе событий обязаны. Ты понимаешь меня? – «Отец» повернулся к Лизе и посмотрел ей в глаза.
– Понимаю, конечно, – тихо сказала Лиза. – Но учтите, что связь со стенографисткой немецкого посольства фрау Браун поддерживается здесь через меня. Она никого больше не знает и знать не захочет!
– Учитываем и это. Но поскольку твое пребывание в той стране нужно до зарезу, будем искать другие пути для связи с Браун. В недалеком будущем сюда приедет на постоянное жительство Шульц. Ей, австриячке, скоро будет невозможно пересекать границу и поддерживать связь с вами. В Париже она начнет работать портнихой. Разве нельзя, чтобы она заменила тебя? Они ведь, кажется, знакомы?
– Знакомы…
– Вот видишь, все складывается как нельзя лучше!
– Правильнее будет сказать: вы все предусмотрели заранее! Но я не хочу, не могу ехать без Василия! – твердо сказала Лиза.
– Понятно, твою волю насиловать никто не собирается, решение остается за тобой. Хочу, однако, добавить, что это не мое личное мнение, а партийное поручение, – в голосе «отца» прозвучал холодок.
В машине наступило молчание, только и было слышно, как шуршали шины по гладкому асфальту. Не оборачиваясь, глядя на шоссе, Василий сказал:
– Мы себя считаем солдатами партии, и для нас ее поручение – закон. Лиза не раз доказывала это на деле. Раз нужно, она поедет куда угодно и когда угодно, хоть к черту на рога!..
Машина остановилась у коттеджа Сарьянов. Прежде чем войти в дом, «отец» осмотрелся и, похоже, остался доволен. Особенно понравилось ему то, что можно подняться на второй этаж со двора, минуя хозяев.
Ужинали все вместе внизу, в столовой. Василий представил «отца» Сарьяну и Жаннет как одного из директоров обувной фабрики «Батя» в Чехословакии, приехавшего в Париж для деловых переговоров о рекламе, и добавил, что мосье Волочек, хорошо знакомый с его родными, привез от них письма.
Журналист не поверил ни единому слову Василия, но ничем этого не проявил. Как радушный хозяин, он подливал в бокалы вино, предлагал закуски, рассказывал веселые истории.
У себя наверху Лиза показала «отцу», шутя называя его мосье Волочек, его комнату. Но прежде чем лечь спать, они еще долго беседовали.
– К тому времени, когда вы вернетесь из отпуска, фрау Шульц, видимо, обоснуется в Париже. Нужно, чтобы Лиза свела ее с Браун. Это целесообразно со многих точек зрения. Во-первых, Лиза некоторое время будет отсутствовать, – нужно, чтобы в это время кто-то снабжал Браун деньгами и регулярно получал от нее информацию: вдруг произойдет что-то важное! Во-вторых, немка ничего не должна знать о Василии. В жизни всякое бывает, и нужно, чтобы он, как жена цезаря, оставался вне подозрений при любых обстоятельствах, – тихо говорил «отец». – Для связи с вами вместо Шульц придется подыскать другого человека…
– Желательно, чтобы связь была постоянной, а то возникает необходимость срочно информировать вас, и не знаешь, как быть, – сказал Василий.
– Мы постараемся наладить именно такую связь. Но вам придется быть готовыми к тому, что при нынешней политической ситуации она может оборваться в любую минуту. Следовательно, нужно иметь в запасе другие возможности. Ты, Василий, подумай над таким вопросом: нельзя ли в случае особой необходимости использовать коммерческие связи вашей фирмы с другими странами для контакта? Разумеется, не иначе как путем легальной переписки?..
– Можно, но трудно. Для этого нужно иметь в этих странах надежных корреспондентов. Не лучше ли использовать для этой цели одного из наших художников? У меня на примете есть один…
– Проверенный? – спросил «отец».
– Точнее было бы сказать – надежный. До сих пор мне не приходилось давать ему никаких поручений, за исключением одного случая, – помнишь, Лиза, во время твоей первой встречи с фрау Браун и кафе сидели Борро с приятелем? К счастью, все обошлось благополучно, помощь их не потребовалась. Он побывал в Германии, своими глазами видел, что такое фашизм… Парень честный, порядочный, я ручаюсь. И есть у него еще одно достоинство – он истинный патриот Франции.
– Последнее, несомненно, существенно. Да и вообще твое предложение заманчиво, – как бы сам с собой вслух рассуждал «отец». – Но прежде чем привлечь его к делу, хорошенько проверь его – давай небольшие поручения, приучай работать. Раз он патриот и любит свою родину, объясни ему, что борьба с фашизмом – первостепенная задача всех честных людей!..
– Не беспокойтесь, все будет сделано по высокому классу! – пошутил Василий.
– А теперь разговор с тобой, красавица, – обратился «отец» к Лизе, как будто вопрос о ее поездке решен окончательно. – Может случиться, что мы с тобой не встретимся больше ни в Чехословакии, ни дома. Поэтому выслушай меня внимательно. После отпуска вернешься сюда с Василием и, как подданная Чехословацкой республики, совершенствующаяся по своей специальности в Сорбонне, поедешь в ту страну, о которой я говорил, через Италию. Обязательно через Италию! Поживешь в ней недельки две-три, поездишь по разным городам, познакомишься с шедеврами искусства… В той стране, куда ты поедешь, ученые недавно произвели большие раскопки и обнаружили остатки римского не то городища, не то военного укрепления. Найдено великое множество интересных для истории искусства предметов. Все это – по твоей специальности!.. Раскопки производились в каких-нибудь тридцати – тридцати пяти километрах от столицы той страны. Таким образом, ознакомление, а может быть, и участие в раскопках не помешает тебе жить в столице. Друзья снабдят тебя рекомендательными письмами на имя профессора Николаи, руководителя раскопок… Думаю, задача ясна. А как нужно вести себя в той стране, расскажет тебе Василий, – он мастак в этих делах. Если нужны деньги, наскребем…
– Деньги не понадобятся, – сказал Василий, – «Жубер и компания» солидная фирма, и один из ее совладельцев возьмет на себя все расходы, связанные с такой благородной целью, как раскопки древнеримских городищ и изучение истории искусства.
– Замечательно! Вот что значит иметь дело с финансистами, – рассмеялся «отец». – Одной заботой у меня будет меньше… Ну как, Лиза, есть у тебя вопросы ко мне?
– Есть. Хочу знать: с кем я должна связаться там, на месте, и кто будет мне помогать?
– Никто.
– Никто? Неужели мне придется начинать на голом месте?
– Совершенно верно, именно на голом месте. Поживешь, осмотришься, сама подберешь себе помощников. Как в каждой стране, так и там много антифашистов и людей, сочувствующих нам. Вот таких и поищешь. Здесь вы тоже начинали на голом месте…
– Но здесь был Василий!
– А там – товарищ Лиза! Мы ведь не разведчики в обычном смысле этого слова – мы антифашисты. И не только защищаем интересы своей родины, но и помогаем тем народам, которым грозит фашизм. Поэтому нам легче работать, у нас везде найдутся помощники! – «Отец» зевнул, потянулся. – Ну что ж, дети мои, пора и спать! Кажется, старость подходит, – быстро устаю, рано тянет ко сну…
– Прежде чем пожелать вам спокойной ночи, хотелось бы узнать, долго ли вы пробудете у нас? – спросил Василий.
– Завтра побуду – и в дорогу… Почему ты спросил?
– Когда приедет во Францию фрау Шульц и скоро ли явится новый курьер?
– Фрау Шульц будет буквально на днях. О курьере пока ничего определенного сказать не могу. Думаю, что скоро…
– Лизе придется дождаться фрау Шульц, свести ее с Браун – только после этого она сможет поехать в Чехословакию, – сказал Василий, – а я начну подготавливать компаньона к мысли, что поеду домой… К вам просьба: я дам Лизе письма на имя Жубера, Маринье и де ла Граммона. Лиза их возьмет с собой туда, а вы дайте команду, чтобы их отправили по адресам через чехословацкую почту.
– Молодец, хорошо придумал!.. Постой, а как насчет бумаги, конвертов?
– Ничего страшного, если письма будут написаны на французской бумаге и вложены во французские конверты. Уезжая отсюда, каждый захочет взять с собой красивую бумагу и конверты, а во Франции они действительно хороши!..
В левых газетах стали время от времени появляться антифашистские карикатуры, подписанные «К. Г.». Сначала они вызывали только смех. Но от рисунка к рисунку они становились злее, целеустремленней. Василий догадывался, что характер карикатур менялся не без влияния Борро, – тот после поездки в Германию подкидывал своему другу, Клоду Гомье, идеи, подсказывал темы, а может быть, и сам принимал участие в его работе.
Однажды в газетном киоске на первой странице «Юманите» Василий увидел большую карикатуру на Гитлера и купил газету, хотя раньше он никогда не позволял себе этого. Впрочем, Василий попросил у продавца все утренние парижские газеты, – не должно возникнуть даже тени подозрения, что мосье Кочек, коммерсант, читает коммунистическую прессу.
У себя в кабинете Василий долго рассматривал карикатуру. В это время к нему зашел Борро.
– Вы видели это, Анри? – спросил Василий.
– Да, видел.
– Нравится?
– Как вам сказать?.. Ничего.
– Автор – Гомье?
– Мосье Кочек, я давно решил не скрывать этого от вас, да как-то не удавалось поговорить с вами… Все карикатуры, появившиеся за последнее время на страницах левой печати, принадлежат Клоду. И если… – Борро запнулся, – если это может причинить вам неприятность и принести вред коммерческим делам, Клод тотчас уйдет из фирмы. Но рисовать карикатуры он по перестанет!
– Что ж, откровенность за откровенность… Я давно знаю, что Клод Гомье рисует политические плакаты и карикатуры. Заметил я и то, что за последнее время они стали более зрелыми… Полагаю, что тут не обошлось без вашего влияния.
– Да, патрон, вы не ошиблись! Если это не устраивает вас, то я тоже подам заявление об уходе…
– Не о том речь! – остановил Василий художника. – Я не собираюсь упрекать вас, но и вы должны правильно понять меня. Я иностранец, в любой день префект полиции может потребовать, чтобы я покинул Францию в течение двадцати четырех часов. Мне не хотелось бы лишний раз привлекать к себе внимание полиции…
– Мы уйдем оба! – перебил Василия художник. – Вы сделали для нас так много, что было бы неблагородно с нашей стороны…
– Анри, будет лучше, если вы выслушаете меня не перебивая. В интересах дела и ваших лично не нужно, чтобы вы говорили о своем участии в этой работе. Под карикатурами нет вашей подписи… Что касается Гомье, то он не должен числиться в списке сотрудников нашей фирмы, но продолжать работу может!
– Не понимаю.
– Чего же тут не понимать? Он будет выполнять работу дома и представлять счета на оплату от подставного лица!..
– Мосье Кочек, было время, когда нам было очень худо – мы перебивались кое-как и часто ложились спать с пустым желудком. Однако никто из нас не позволял себе сделок с совестью… Клод не только талантливый художник, но и порядочный человек, – он вряд ли примет ваше предложение! – В голосе Борро слышалась плохо скрытая обида.
– Вы всерьез хотите бороться против фашизма? – хмуря брови, спросил Василий.
– Средства борьбы должны соответствовать нашим идеалам…
– Дорогой Анри, я хотел бы, чтобы вы мне верили и доверяли. Тогда мы с вами поговорим кое о чем более важном… Сейчас могу только еще раз сказать вам: для успешной борьбы с нацизмом нужно уметь изворачиваться, иногда хитрить. Нельзя быть донкихотами, если хочешь реально взглянуть на вещи: нам придется иметь дело с коварным врагом!
– Я вам и верю и доверяю!
– По-видимому, не в той все же мере, в какой хотелось бы… Ничего, это пройдет, и тогда мы поговорим с вами более откровенно. Я уволю Гомье, а вы объясните ему, ради чего это делается, – чтобы он не обижался и продолжал работать по вашим заданиям. При этом заработок его ни в коем случае не должен снижаться!.. Вы только не думайте, что я поступаю так из желания убить одним выстрелом двух зайцев – оградить себя от возможных неприятностей и сохранить для фирмы талантливого художника!
– Я вас понял. – Лицо у Борро было хмурое, губы сжаты.
Он встал и молча вышел.
Дела фирмы шли успешно, но производить более внушительное впечатление на клиентуру никогда не было лишним, поэтому Василий арендовал и второй этаж дома, в котором помещалась контора. На первом этаже находились теперь экспедиция, бухгалтерия, кабинет директора-распорядителя. На втором – кабинеты обоих совладельцев фирмы и главного художника. В коридорах – ковровые дорожки, заглушающие звуки шагов. Между кабинетами Я. Кочека и Ж. Жубера – секретариат, а рядом небольшая гостиная для переговоров, приема и угощения крупных клиентов. По всему фасаду дома шла огромная вывеска: «Рекламная фирма «Жубер и компания» – золотом на голубом фоне. По ночам горел световой призыв: «Реклама – могучий двигатель торговли! Пользуйтесь услугами нашей фирмы». Все это потребовало дополнительных расходов, но они составляли ничтожный процент в оборотах фирмы.
То, что у него был теперь отдельный кабинет, у дверей которого сидела секретарша, охранявшая его покой, особенно устраивало Василия.
Жубер, все еще переживавший измену Мадлен, был безучастен ко всему. Он уже не насвистывал арий из опер, не ходил жизнерадостным донжуаном, но по-прежнему следил за своей внешностью. И все же даже он пришел в восторг, войдя впервые в свой новый кабинет. Он, как ребенок, обрадовался, увидев большой ворсистый ковер на полу, книжные шкафы из красного дерева, изящный буфетик с баром, массивный письменный стол, маленький столик для телефонов, в углу – огромные часы с басовитым звоном, тяжелые занавеси на окнах, – словом, кабинет не хуже, чем у директоров крупных акционерных компаний, банков и страховых обществ.
В начале апреля пришло из Америки еще одно письмо. Нью-йоркская контора кинопроката интересовалась, почему до сих пор не прибыл представитель рекламной фирмы «Жубер и компания» для переговоров. Контора кинопроката брала на себя все расходы, связанные с приездом представителя фирмы в Америку.
«А почему бы не поехать в Америку мне самому? – подумал Василий, прочитав письмо. – Изучить, кстати, постановку рекламного дела, а оттуда махнуть прямо в Швейцарию? Там встретиться с Лизой – и вместе домой…»
Не откладывая дело в долгий ящик, он отправился в американское консульство.
В просторной приемной консульства было много народу. Василий вручил дежурному чиновнику свою визитную карточку и попросил доложить о себе.
– Кому? – спросил тот.
– Если можно, вице-консулу! – сказал Василий первое, что пришло ему в голову.
Вскоре его пригласили. В роскошном кабинете в окружении множества телефонных аппаратов сидел за громадным письменным столом широкоплечий, коротко подстриженный человек. На его простоватом лице светились серые проницательные глаза. Поднявшись навстречу вошедшему, вице-консул оказался коренастым человеком невысокого роста. Пригласив Василия сесть и сам усевшись в кресло, он спросил:
– Чем могу быть вам полезен, господин Кочек? – Вице-консул довольно чисто говорил по-французски.
– Не так давно, – сказал Василий, – мы получили приглашение от кинопрокатной конторы приехать в Нью-Йорк для деловых переговоров. В то время по некоторым причинам наша фирма лишена была возможности принять это приглашение. Сейчас кинопрокатная контора повторила свое приглашение. Я решил побеспокоить вас просьбой дать мне визу для поездки в Америку и, если можно, ускорить это, потому что оттуда я собираюсь ехать на родину. – Василий протянул вице-консулу полученное им письмо из Америки.
Вице-консул, прочитав письмо, вернул его Василию.
– Для получения визы вам придется выполнить некоторые формальности: заполнить анкету в трех экземплярах, приложить к ней восемь фотокарточек, представить врачебную справку о том, что не болеете трахомой и, извините, венерическими заболеваниями, – сказал он.
– Что поделаешь, придется выполнить все это! – Василий улыбнулся и хотел было встать и уйти, но вице-консул удержал его:
– Простите, господин Кочек, кто вы по национальности?
– Словак из Чехословакии. Разве это имеет значение для получения визы?
– Нет, конечно! Просто я сам – американец югославского происхождения, вернее, хорват, то есть такой же славянин, как вы.
– Очень приятно! – ответил Василий, стараясь понять, к чему клонит американец.
– Мой отец, правда, давно эмигрировал из Югославии и в Штатах устроился довольно прилично. Я родился и вырос и Штатах, там же получил образование. И вот – стал дипломатом, хотя и небольшим, но все же дипломатом!.. Фамилия у меня хорватская – Ковачич. Джо Ковачич, – повторил он. – Странно, мне иногда снятся югославские горы, хотя я никогда не видел их… Говорят, это зов родины…
– Скорее всего, результат рассказов вашего отца о родине!
– Может быть… А вы? Давно живете во Франции?
– Нет, всего три года.
– Как же вам удалось так скоро получить французское подданство?
– Вы ошибаетесь, я подданный Чехословацкой республики.
– Как же?.. – Ковачич взглянул на визитную карточку Василия. – Тут написано, что вы владелец фирмы.
– Законы Французской республики позволяют иностранцам заниматься предпринимательством.
– Я этого не знал!.. И как у вас идут дела?
– Жаловаться не приходится! У нас работают талантливые художники, отличные мастера. Оформление витрин многих больших магазинов Парижа, да и не только Парижа, изготовляется в наших мастерских. Также многие кинотеатры пользуются нашей тематической рекламой. Мы поддерживаем деловые связи с Италией, Англией, Германией. Особенно успешно работаем для Лейпцигской ярмарки. Надеемся установить такие же связи с американскими кинопрокатными фирмами…
– Интересно! Очень интересно… Рекламное дело всегда интересовало меня…
– Вы могли бы заехать к нам, посмотреть наши мастерские. Я познакомлю вас с образцами наших изделий, – предложил Василий, видя искреннее дружелюбие американца.
– С удовольствием, не знаю только, когда вам удобно?
– В любой день, в любое время, когда вам захочется. На карточке указаны номера телефонов и адрес. Позвоните, и я буду весь к вашим услугам!
Ковачич не заставил себя долго ждать. Дня через три он позвонил по телефону и приехал к Василию. Контора, или, как он называл, офис, ему очень понравилась, а от мастерских он пришел в восторг и уверял Василия, что фирма будет иметь несомненный успех в Штатах.
После осмотра мастерских они пообедали в русском ресторане. Василий пригласил Сарьяна и Борро, угостил всех смирновской водкой «Слезинка», черной икрой, лососиной и русскими блинами. Ковачич пил и ел много, похваливая русскую кухню.
– Я окончательно убедился, что французы и русские понимают толк в еде! У нас в Штатах готовят однообразно и невкусно!
В отличие от немцев, работники американского дипломатического корпуса оказались весьма общительными, запросто завязывали знакомства с местными жителями. Ковачич по-приятельски относился к Василию – приезжал к нему в контору, приглашал его на обед или ужин. В первое время это вызывало у Василия подозрение – уж не старается ли американец узнать, что за человек этот Кочек? Ведь каждый американский дипломат в то же время и разведчик… Однако вскоре он убедился, что вице-консулу просто приятно бывать в обществе словака, почти соотечественника.
Прошло около месяца, и однажды Ковачич позвонил и с огорчением сообщил Василию, что в визе ему отказано.
– Надеюсь, вы верите, что мы здесь ни при чем, – добавил он. – На наш вопрос эмиграционные власти ответили отказом. Не огорчайтесь, мистер Кочек, мы сегодня же пошлем более мотивированный запрос. Было бы неплохо, если бы вы тоже написали приглашавшим вас конторам, чтобы они на месте приняли меры. К сожалению, получить американскую визу не так-то легко!..
– Написать напишу. Но должен вам признаться, дорогой мистер Ковачич, что я не очень-то спешу в Америку. Дадут мне визу – хорошо, не дадут – плакать не стану. Жили до сих пор без Америки, проживем и дальше.
– В ваших словах я чувствую обиду… Еще раз уверяю вас, генеральное консульство ни при чем!
– Поеду я в Америку или нет, это не может помешать нашей взаимной симпатии! – заверил Ковачича Василий.
Часом позже к нему явился представитель ярмарочного комитета в Лейпциге – молодой человек, по виду типичный немец. Посетитель плотно прикрыл за собой дверь и, подойдя близко к письменному столу, назвал пароль. Получив ответ и убедившись, что перед ним сидит именно тот, кто ему нужен, молодой человек сказал, что приехал от «отца».
– Теперь связь с вами буду поддерживать я, под видом представителя Лейпцигского ярмарочного комитета. «Отец» просил передать, что все бумаги готовы и чтобы вы ускорили отъезд в Чехословакию Елизаветы Владимировны. Она должна так рассчитать время, чтобы попасть в назначенную страну во время студенческих каникул, а до этого побывать еще в Италии.
– Ясно, – коротко ответил Василий и спросил молодого человека, где тот остановился.
– Все в порядке, не беспокойтесь. Я пробуду в Париже дня два-три. Перед отъездом заеду к вам за письмом.
– Хорошо, я приготовлю письмо для «отца».
Дома они долго обсуждали, какой маршрут избрать Лизе для поездки в Чехословакию. Самый краткий путь лежал через Германию. Получить транзитную визу было несложно, но все в Василии восставало против поездки Лизы через территорию третьего рейха. Разложили на столе карты и убедились, что обходной путь через Италию – Австрию отнимет много времени. Пришлось подать заявление в немецкое консульство с просьбой выдать подданной Чехословацкой республики Марианне Кочековой транзитную визу для поездки на родину через Германию.
Провожая жену на Северном вокзале, Василий еще и еще раз просил ее:
– Будь осторожна! Пока поезд следует по территории Германии, не выходи из вагона. Случайным спутникам не доверяй, в длинные беседы не вступай. Нацисты способны подсадить к чешке специального агента и устроить любую провокацию!
– Дорогой, ты разговариваешь со мной так, словно я маленькая девочка!.. Не беспокойся, все будет в порядке. Не успеешь соскучиться, как я вернусь обратно, – старалась успокоить его Лиза.
– И все же будь осторожна!
Стоя на платформе, Василий долго смотрел поезду вслед, борясь с тревожным чувством, охватившим его…
Франко-германскую границу пересекли без всяких приключений. Немецкие пограничники и таможенники были даже вежливы.
Козырнув и спросив разрешения, они проверили документы и вещи пассажиров тут же, в вагоне, и, еще раз извинившись, ушли. Словом, на границе все обстояло по-прежнему, как до прихода к власти в Германии нацистов. Единственно, что бросалось в глаза, так это широкая повязка со свастикой на рукавах у пограничников. Зато на германо-чехословацкой границе пограничники были подчеркнуто грубы, подолгу вертели в руках чехословацкие паспорта, задавали пассажирам неуместные вопросы, каждого спрашивали о его национальности. Таможенники расшвыривали вещи, достав их из чемоданов, ощупывали каждый шов, выливали чай из термосов и некоторым пассажирам предлагали пройти в помещение таможни, чтобы там продолжить проверку. К счастью, Лизу миновали такие испытания.
