Текст книги "Записки солдата"

Автор книги: Іван Багмут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 37 страниц)

Рассказ о рассказе

– И как не надоедает этому Алику целый день возиться со своей «Волгой»! – проговорила жена, глянув в окно, и удивленно обернулась к мужу, который совершенно неожиданно отреагировал на ее замечание обрадованным:

– О!

– Что такое? Что за «о»? – спросила она, но муж только махнул рукой и закрылся в своем кабинете.

Сколько раз он уже слышал фразу жены об Алике и только сейчас сообразил, что эта самая увлеченность парня машиной и есть та конкретная форма увлеченности, которую ему надо описать, создавая образ рабочего! Алик может весь день пролежать под «Волгой», отвинчивая и завинчивая какие-то там гаечки и винты, и это ему не надоедает. Вот так и рабочий-ударник на заводе: увлечется своим делом да и не отходит от верстака.

Как и каждый настоящий литератор, он не мог писать рассказ, если не видел перед собой своего героя с его конкретными чувствами и чертами характера. Как же он перевоплотится в этого героя, если чего-то не понимает в нем?

Да! Сейчас перед ним вырос образ рабочего, увлеченного своим трудом так, как Алик своей автомашиной. Можно считать, что рассказ на тему о рабочем классе, рассказ, о котором он думает уже скоро полгода, есть!

Куда же поехать, на какой завод? Может, к кому-нибудь из старых знакомых, о ком он когда-то писал очерки? К Ивану Пилиповичу?

Вспомнилось первое знакомство с этим рабочим станкостроительного завода. Как-то сразу после войны в Союзе писателей состоялась встреча с передовиками производства и директорами заводов, победивших в соцсоревновании. И вот тогда этот Иван Пилипович начал свое выступление двумя строками стихов:

 
Каждый мнит себя стратегом,
Видя бой со стороны!..
 

Интереснее всего было то, что ни один из присутствующих, в том числе и писатели, не знали, кто автор этих строк, пока оратор не назвал имя Шота Руставели.

Поехать к нему? Но ведь он уже давно не за верстаком, он начальник цеха, а за применение скоростной обработки металла получил Государственную премию…

Вспомнился другой знакомый рабочий, фрезеровщик, который почти всю жизнь пытался изобрести способ изготовления больших шестерен не фрезеровкой, а штамповкой. В самом деле, какая огромная экономия труда, если вместо того, чтобы фрезеровать на станке каждый зубок шестерни, получить их готовыми все сразу, одним нажимом пресса! А ведь этих шестерен нужны миллионы и миллионы!

Писатель улыбнулся про себя… Тогда он в начале интервью спросил:

– Кто зажег в вас стремление вот так самоотверженно трудиться?

И услышал совершенно неожиданный ответ:

– Лев Николаевич Толстой, Антон Павлович Чехов и Максим Горький. – Заметив, как у собеседника широко раскрылись глаза, Иван Петрович – так звали рабочего – добавил: – Они заронили в меня желание стать настоящим человеком, то есть таким, который живет на свете недаром, хочет сделать и делает полезное людям, отдает всего себя обществу…

«Вот что делает подлинное искусство!» – мысленно воскликнул тогда писатель и… этими словами рабочего начал свой очерк. Но… Писатель снова улыбнулся, теперь уже грустно: редактор областной газеты, где печатался очерк, вычеркнул фамилии Льва Николаевича и Антона Павловича…

Поехать к Ивану Петровичу?.. Он ведь добился своего, осуществил свою мечту – нашел способ штамповать большие шестерни, и вот уже прошло несколько лет, как награжден за это Ленинской премией. Писатель задумался. Нет! И Иван Пилипович, и Иван Петрович – люди неординарные… Написать надо о рядовом ударнике. И подумал: а может, слово «рядовой» и тогда писать в кавычках?..

Да, надо поехать на какой-нибудь завод и посмотреть что, как и почему… Он позвонил редактору областной газеты: о ком бы они посоветовали написать очерк или рассказ? Ему назвали фамилию Прокопенко, Мэлора Прокопенко.

– О, Мэлор! – Писатель поморщился. – Все эти Фреды, Альберты, Рудольфы, Вильямы… У меня одно только имя уже рождает предубеждение…

– Да что вы! – послышалось в трубке. – Мэлор – это совсем не то, что вы думаете! Это начальные буквы слов Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская революция!. Отстаете от жизни, уважаемый товарищ писатель!..

– Спасибо, – писатель засмеялся. – Беседа с вами помогла мне догнать жизнь…

– Этот Мэлор заканчивает девятую пятилетку за два с половиной года! Какой завод? Тракторный.

Было около двух часов, когда писатель прибыл на завод. По привычке он прежде всего зашел в партком, чтобы услышать, что думает о его будущем герое секретарь комитета, и там узнал: Прокопенко на заводе нет, работает в ночную смену.

«Идиот», – мысленно выругал он себя, а вслух сказал:

– Не додумался позвонить, прежде чем ехать на ваш завод!

– Так это ж еще лучше! – успокоил его секретарь парткома. – Сходите к нему домой. Он уже выспался. Увидите, как живут наши рабочие. А станок, тиски, напильник… вы же все это не раз видели, наверно? – Секретарь засмеялся. – Мэлор Прокопенко – интересный человек… А живет он тут же, в поселке, рядом с заводом. Вот его адрес.

Проходя через сад, отделявший завод от поселка, писатель не переставал удивляться: «Настоящий сад. Сколько же лет я здесь не был? Тогда на этом месте торчали какие-то жалкие саженцы!.. Идет время…»

В поселке он нашел нужный дом, но парадная дверь, как это частенько случается, была заперта, пришлось зайти во двор. Спросить, где квартира Прокопенко, было не у кого, и он уже решил обойти все подъезды, как вдруг заметил живую душу: из-под «Волги», стоявшей во дворе, торчала пара ног в спортивных тапках. На вопрос, где живет Прокопенко, из-под машины высунулась рука с гаечным ключом, показала, куда идти, а потом послышался голос:

– Там его подъезд.

Дверь отворил высокий мужчина лет тридцати пяти с озабоченным выражением умной физиономии.

«Интеллектуал, – промелькнуло в голове, – а интересно, угадал бы я профессию этого человека, увидав его в трамвае? Наверно, нет…»

Узнав, кто перед ним, Прокопенко несколько оробел.

– Извините! Садитесь, отдыхайте. Я сейчас… – И тут же выбежал из комнаты.

Писатель сел и огляделся. Его поразили полные книг стеллажи, занимавшие две стены. «Квартира рабочего!.. Ничего себе!» Не прошло и минуты, как хозяин вернулся, принеся с собой густой аромат жареного лука.

– Правильно поступаете, – писатель засмеялся. – Когда жарится лук, то либо не отходите от сковороды, либо, если выходите «на минуточку», выключайте газ, «минуточка», бывает, и «часок» длится. Я вижу, что вы, как и я, усвоили эту истину, а вот жену никак не могу приучить…

– А вы думаете, я свою приучил? – Мэлор расхохотался. – Хотел бы я увидеть мужа, который приучил жену к этому…

Писатель показал взглядом на дверь, ведущую в другую комнату:

– Нету дома?

– Нету! Не бойтесь! – Хозяин засмеялся. – Сегодня у нее педсовет или что-то там еще. Придет попозже.

– А что она преподает?

– Литературу. Она вас знает.

Писатель поклонился и, словно бы вспомнив, зачем пришел, предложил:

– Так, может, приступим к делу? – Но не удержался от шутливого вопроса: – Или еще про лук?

– С луком покончено! – в тон ему ответил Прокопенко. – Он уже в борще. В постном. С грибами, как вы, наверно, догадываетесь.

– Ну что ж, тогда начнем… – Писатель, оглядевшись, остановил взгляд на стеллажах с книгами. – Женины?

– На три четверти. А вон там, – хозяин кивнул на полку с черными корешками книг, – мои, всякая техника. Конечно, я и женины читаю, только вот она моих не трогает…

– Учитесь?

– На заочном.

– Та-а-а-к… – протянул писатель. – А как по-вашему, что отличает современного советского рабочего от рабочего царской России и вообще от рабочего капиталистического общества?

– Вы имеете в виду принципиальную разницу?

– Разумеется.

– Могу ответить, я думал над этим вопросом… Принципиальная разница, я полагаю, вот в чем: при капитализме рабочий трудится, чтобы заработать себе на жизнь, это цель его труда. А мы, советские рабочие, рабочие социалистической формации, трудимся, чтобы создать материальные ценности для общества, для народа. А вы как думаете?

– Выходит, у нас во всех вопросах полное единство взглядов. – Писатель засмеялся и добавил серьезно: – Но без материального стимулирования вы вряд ли выполняли бы производственное задание на двести процентов… Иными словами: цель вашего труда – создавать материальные ценности для общества, но этой высокой цели, вероятно, было бы недостаточно, не получай вы, глубокоуважаемый товарищ Мэлор, за ее осуществление повышенной зарплаты?.. А?..

Прокопенко поморщился и с минуту молчал.

– А вы, – заговорил он наконец, – вы, когда пишете рассказ, думаете о гонораре, который получите за работу? Думаете, что если напишете лучше, то и заплатят вам больше?

– Здорово! – У писателя заблестели глаза. – Если, сочиняя рассказ, будешь думать о гонораре, ничего путного не получится!

– И, сочиняя рассказ, вы, я уверен, думаете не о том, какое значение он будет иметь для общества, а о том, как его получше написать…

– Мэлор, да вы молодец! – воскликнул писатель. – Вы провели блестящую аналогию! Если раньше я был уверен, что знаю психологию писателя, то теперь убежден, что понимаю психологию человека, работающего у станка! Не знаю, как вас и благодарить…

Хозяин смутился:

– Простите, а я ведь боялся, что обидитесь…

– Ну что вы!

– Конечно, есть рабочие, которые думают только о заработке, но они, как правило, неспособны много заработать… Да, да! Неспособны! Потому что это люди отсталые… Люди низкого и интеллектуального, и общественного уровня. Парадокс: тот, кто не думает о заработке, зарабатывает вдвое больше, чем тот, кто только о нем и думает!

– Интересно… Интересно…

– Возьмем молодых рабочих с полным средним образованием. Легче было бы считать, что среднее образование, да еще полное, помогает человеку выполнять работу лучше. А что говорит практика? Определенный процент рабочих, окончивших десятилетку, трудятся хуже тех, у кого низшее или неполное среднее образование. Почему? – Он умолк.

– А почему же?

– А потому! Если ты умный – тебе полное среднее образование помогает работать лучше. А если дурак – мешает!.. Почему?

– Ну, почему?

– Потому что дурак с полным средним образованием обижается: как, я, образованный, стою у верстака рядом с теми, у кого нет никакого образования! У меня аттестат зрелости! А меня ставят на работу, которую может выполнять неграмотный! У меня образование, а мне не дают дороги к высоким должностям, на которые я имею право! А умный? А умный трудится, образование помогает ему перевыполнять план, он поступает на вечерний или на заочный, и… глядишь… Словом, вы понимаете… У нас есть один инженер, который после окончания института, обычного, не вечернего и не заочного, побывав на нашем заводе на практике, попробовал работать лекальщиком, и это дело ему очень понравилось. А дело это требует определенного таланта… И этот инженер, когда его послали к нам на постоянную работу, отказался от должности инженера, а стал лекальщиком, потому что у него талант к этому делу. Правда, он зарабатывает втрое больше, чем рядовой инженер, но я уверен, что он пошел в лекальщики не за деньгами. Нет! Он любит эту работу!

– Интересно, интересно… Но, Мэлор! Вы мне рассказываете о других, а я пришел к вам, чтобы услышать о вас… Вам, я думаю, нравится ваша специальность?

– Несомненно.

– Ну вот… – Писатель засмеялся. – Как только дело доходит до вас, вы ограничиваетесь одним коротким словом… Не стесняйтесь. Расскажите поподробнее. Почему вам нравится именно эта работа?

Прокопенко вздохнул.

– Как вам сказать?.. Моя работа, я инструментальщик, если глянуть со стороны, состоит в том, что я тру напильником сталь. Так же, как если посмотреть со стороны на вашу работу, покажется, что она состоит в том, что вы водите пером или карандашом по бумаге… Но приятность моей работы не в ухватке, с какой я тру напильником металл, меня занимают не ухватки, а тот резец, который получится в результате однообразных движений. Ведь я же, так сказать, готовлю резцы для всего завода! Представляете, что тут означает качество резца! – Он замолчал, потом улыбнулся. – Я же начал с аналогии. Ну да то, что интересует вас, когда вы водите пером по бумаге, – вам лучше знать…

– Мэлор! Дорогой друг! Вы… Вы… Я очень рад, что познакомился с вами… Как вас благодарить за эту интересную беседу?.. Просто не знаю…

– Как? – Прокопенко засмеялся. – Это, конечно, нахальство, но… – Он бросился к шкафу и нашел томик сочинений писателя. – Надпишите жене. Она же преподает литературу. Она так обрадуется…

– С удовольствием! – И, возвращая книгу с автографом, писатель добавил: – Скоро выйдет моя книжка для детей…

– О! – испуганно воскликнул хозяин. – Который час? Мне же за детьми в детский сад! – Он посмотрел на часы. – Фу! Успею!.. Извините…

– Извините вы меня…

– …Выйдет книжка для детей?.. – с вопросительной интонацией повторил Мэлор слова писателя.

– Я пошлю ее вам с автографом, – поклонился тот.

– О! – обрадовался Прокопенко. – Это для нас будет большой праздник!

– Ну, вот еще… – писатель замахал руками. – Будем прощаться?..

– Я вас провожу. Нам по дороге.

Они вышли во двор. Писатель посмотрел на «Волгу», из-под которой все еще выглядывали ноги в спортивных тапках, и уже собрался было рассказать Мэлору, что поводом для их беседы был сосед, влюбленный в свою машину, но тут Прокопенко сказал:

– Не понимаю, как ему не надоедает все свободное время возиться со своим автомобилем!.. – И удивленно остановился, услышав хохот писателя.

Март 1972

Передний форзац

Задний форзац