Текст книги "Забавы придворных"
Автор книги: Вальтер Мап
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
Там, где: Страстью своею ты весь пламенеешь и т. д., Валерий снова порицает Руфина за его неосмотрительность насчет своей похоти и ее утоления. Валерий говорит, что Руфин обманут, ибо у него есть глаз только для начала и главы[1015]1015
…у него есть глаз только для начала и главы… – У Мапа в комментируемом пассаже слово caput, «голова», употреблено в смысле «лицо» («красотою миловидного лица»), но Ридвол – видимо, вполне намеренно – понимает его иначе, в смысле «начало».
[Закрыть] похоти и Венериной услады, но не для середины ее и не для конца; поэтому он здесь проводит сравнение между плотской утехой и оным троевидным чудовищем, о котором обыкновенно упоминают поэты. Ведь Химера – это троевидное чудовище, как представляют ее поэты; Вергилий в шестой книге «Энеиды» изображает ее как адское чудовище. Ее представляют как льва в передней части, с брюхом козла и змеиным хвостом, согласно этому: «Спереди лев, посредине коза, змея в нижней части»[1016]1016
Спереди лев, посредине коза, змея в нижней части. – Walther 1969, 4473. Средневековые стихи, основанные на Лукреции; Триве цитирует шесть строк (Jankyn’s book II, 165).
[Закрыть]. В моральном смысле под этим чудовищем следует понимать плотское удовольствие и венерино дело. Ведь у сладострастия – пыл в начале, смрад в самом действии и угрызение в конце, ибо за похотью всегда следует раскаяние и укус совести, как говорит Боэций в своей книге «Об утешении»[1017]1017
…как говорит Боэций в своей книге «Об утешении»… – Боэций. Утешение Философии. III. pr. 7. 1, 3.
[Закрыть]: «Что мне говорить о наслаждениях, коих желание полно тревоги, а утоление полно раскаяния?.. Всякий, кто захочет вспомнить о своих наслаждениях, уразумеет, что исход их печален».
Там, где: Очарован Улисс и т. д., Валерий ради наставления Руфину, чтобы тот склонился избежать брака, приводит историю об Улиссе и смертоносном пении Сирен. История такова: по взятии Трои Улисс, возвращаясь в Грецию на корабле и замечая, что он приближается к обиталищу Сирен, тотчас велит своим сотоварищам заткнуть уши смолой и воском, чтобы не услышали их пения и не очаровались, очарованные – не обманулись, обманутые – не потонули или иным образом не погибли. Себя самого он велел привязать к корабельной мачте, чтобы сам, услышав сладостную мелодию, не разнежился душой и не повлекся к погибели. Говорится, что Улисс дал себе силы и стянул себя путами доблести, поскольку добродетель мудрости заставила его так сделать. Заметь, что благозвучье (symphonia) здесь употреблено в смысле гармонического согласия и созвучия; это слово состоит из syn, то есть «со-», и phonos, то есть «звучание», отсюда symphonia, то есть «созвучие». Заметь также о Сиренах, что согласно Исидору, «Этимологии», кн. XI, гл. 3[1018]1018
…согласно Исидору, «Этимологии», кн. XI, гл. 3… – Isidorus Hispalensis. Etymologiae. XI. 3. 30—31.
[Закрыть], «Сирен, как их изображают, было три, они отчасти девы, отчасти птицы, с крыльями и когтями. Одна из них пела, другая играла на свирели, третья на лире. Корабелов, очарованных их песнями, они увлекали к кораблекрушению». Как говорит Исидор, эта басня на деле описывает гибельность сладострастия; эти Сирены были блудницы и другие женщины, доводившие людей до смерти и погубления. У них есть крылья и когти, так как любовь, по словам Исидора[1019]1019
…по словам Исидора… – Isidorus Hispalensis. Etymologiae. XI. 3. 31.
[Закрыть], летает и ранит. Эти Сирены обитают в морских волнах, так как ввергают своих, то есть преданных сладострастию и плотской похоти, в опасность духовного потопления.
Там, где: Я же, на Господа уповая и т. д., он упоминает еще одну историю, а именно о философе Эмпедокле, который, говорят, хотел быть погребенным лишь в одной стихии, в огне, затем что огонь благороднее всех стихий, и потому избрал себе гору Этну мавзолеем, то есть гробницей. Заметь, что Этна – гора на Сицилии, изрыгающая огонь, и так как этот философ предпочел, чтоб его тело было сожжено, а не сокрыто в земле или иной стихии, то и говорится, что он избрал себе Этну гробницей. И заметь, как зной сладострастия и плотской безудержности сравнивается с горой Этной, в каковом зное сладострастник умер и погребен, как потому, что это занятие приближает человека к природной смерти, так и потому, что оно отнимает жизнь духовную и добродетельную, то есть жизнь по благодати. Буквальный смысл, таким образом, ясен.
Эту гору Этну упоминает Исидор в книге XIV, гл. 8[1020]1020
Эту гору Этну упоминает Исидор в книге XIV, гл. 8… – Isidorus Hispalensis. Etymologiae. XIV. 8. 14.
[Закрыть], говоря: «Гора Этна названа так от огня и серы… Известно, что в этой горе есть пещеры, полные серой и тянущиеся до моря; сии пещеры, впуская в себя волны, производят движение ветров, каковое движение порождает огонь из серы, отсюда и видимый пожар». Эта гора находится на Сицилии, как явствует из той же книги Исидора, гл. 6[1021]1021
…как явствует из той же книги Исидора, гл. 6. – Isidorus Hispalensis. Etymologiae. XIV. 6. 32.
[Закрыть].
Далее следуют другие истории, коих Валерий касается, чтобы дать моральное наставление своему другу Руфину и отвести от него брачные узы. Из этих историй одни взяты из Писания и хорошо известны, как история об Адаме, где он показывает, что мудрецу не должно брать жену из-за опасности непослушания, свойственного любой женщине. Вторая история – о Давиде и Вирсавии, где Валерий показывает, что мудрецу не должно брать жену из-за опасности и злосчастия, которое приключается от супружества, как Вирсавия стала побуждением и причиной как прелюбодеяния, так и человекоубийства. Третья история – о Соломоне: из нее Валерий хочет сделать вывод, что любовь к женщине приводит любящего не только к телесному, но и к духовному постыжению; поэтому он говорит, что женское колдовство, то есть чары, лишило Соломона его мудрости и славы, и наконец из-за такого колдовства он был заражен пороком идолопоклонства, ибо преклонил колена и почтил Ваалов. По букве, согласно Исидору, VIII книга «Этимологий», гл. 11[1022]1022
…согласно Исидору, VIII книга «Этимологий», гл. 11… – Isidorus Hispalensis. Etymologiae. VIII. 11. 24.
[Закрыть], Ваал был идолом моавитян, которого латиняне называют Приапом. Этого идола почтил Соломон – не потому, что мнил в идолах нечто божественное, но потому, что, помраченный любовью к женам, он не хотел их печалить, как говорит Августин, «О книге Бытия»[1023]1023
…как говорит Августин, «О книге Бытия». – Августин. О книге Бытия, буквально. XI. 42 (PL 34, 453).
[Закрыть]. Вот Соломон, который из-за этого поклонения идолам превратился в член диавола (Zabuli), то есть дьявола, будучи прежде екклесиастом, то есть витией и проповедником, Господним. Заметь, что Zabulus переводится как «противник»: это одно из имен дьявола, который нам присно противник и недруг. Заметь, что по манере наставления, которую Соломон использует в книге, сочиненной им о презрении к миру, он зовется Екклесиаст, то есть оратор, или вития, или проповедник, увещевающий людей любить Бога и гнушаться мирской суетой.
Там, где: и, кажется, опрокинулся стремительней и т. д., Валерий с помощью другой истории показывает тяжесть той опасности, в которую люди впадают из-за любви к женщинам и супружеского союза: он упоминает об Аполлоне, сыне Юпитеровом, который у язычников почитается богом мудрости. Ведь этот Аполлон претерпел такое низвержение, что из-за любви и страсти[1024]1024
…из-за любви и страсти… – Видимо, намек на любовь Аполлона к Корониде, матери Эскулапия (Гигин. Мифы. 49, 202; Servius. In Aeneidem. VII. 761).
[Закрыть], которую он питал к Венериным удовольствиям, сделался пастухом одного царя по имени Адмет, быв прежде в таком достоинстве, ибо он был сыном бога Юпитера, который, согласно поэтическому вымыслу, был верховным богом относительно всех прочих богов. Заметь, что во многих книгах содержится in casu Fetontis (в Фаэтоновом падении), а во многих – in casu Peonis (в Пеоновом падении). Если должно быть Fetontis, тогда здесь затрагиваются две истории, а если Peonis, то одна. В баснях повествуется, что бог Юпитер был разозлен на сына своего Аполлона из-за того, что Аполлон убил Циклопов, Юпитеровых кузнецов, изготовляющих молнии, которыми Юпитер убивает людей: такой молнией Циклопы убили Пеона, Аполлонова сына, который иначе зовется Эскулапием. Из-за этой безмерной любви, которую питал Аполлон к своему сыну Пеону, погибшему от молнии, Юпитер лишил Аполлона его божественности. Лишенный божественного достоинства, он был принужден служить царю Адмету[1025]1025
…он был принужден служить царю Адмету. – См.: Гигин. Мифы. 49; I Ватиканский мифограф. I. 46; II Vaticanus Mythographus. 128; Servius. In Aeneidem. VII. 761.
[Закрыть]. Валерий хочет сказать, что Соломон был принужден к службе еще низменней, ибо женолюбие привело его к служению дьяволу, которое хуже службы простому человеку. Заметь, если должно читаться Fetontis, тогда здесь упоминается, как Феб, то есть Солнце или Аполлон, дал Фаэтону, сыну своему, позволение править колесницей солнца, с четырьмя конями, ее влекущими, и Фаэтон, не умея ни править колесницей, ни обуздывать коней, ни держаться должной стези солнца, зажег всю землю и наконец себя самого спалил в пепел. Вот Фаэтоново падение, то есть несчастье, в которое он впал; но его падение было падением отца его Аполлона, из-за плача и скорби, постигших его, согласно басням, после смерти его сына, как повествует Овидий во II книге «О превращениях»[1026]1026
…как повествует Овидий во II книге «О превращениях». – Овидий. Метаморфозы. II. 311—331, 381—400.
[Закрыть]. Валерий хочет сказать, что, поскольку такие несчастья случаются от недолжной любви, которой муж обычно любит жену и рожденных ею детей, мудрец должен не жениться, но скорее сторониться такого союза.
Там, где: Наилучшую из женщин, которая редкостней Феникса, Валерий для наставления Руфина сравнивает добрую женщину с птицей фениксом. Это птица единственная в своем роде; как говорит Исидор[1027]1027
…как говорит Исидор… – Isidorus Hispalensis. Etymologiae. XII. 7. 22.
[Закрыть], это птица аравийская; она рождается не из семени, но из гниения, и такая птица в мире всего одна. Способ, каким она рождается, упоминает Амвросий в своем «Шестодневе»[1028]1028
…упоминает Амвросий в своем «Шестодневе». – Амвросий Медиоланский. Шестоднев. V. 23.
[Закрыть]. Итак, ясно, что хочет сказать Валерий. Он намекает здесь на стих поэта Ювенала, который о доброй и скромной женщине говорит, что она схожа с черным лебедем:
Ведь черного лебедя найти нельзя. Так же говорит и Валерий: добрую женщину найти нельзя, ибо она реже феникса. Рои – это скопления пчел; все прочее ясно.
Там, где: Знамена целомудрия, Валерий для наставления Руфина упоминает другую историю и касается истории о сабинянках, о Пенелопе, что была женою Улисса, и о Лукреции, римской матроне, что была женою Коллатина, римского гражданина. Он хочет сказать, что хотя это были женщины целомудренные, но поскольку больше таких нет, следует опасаться их всех и ни на одной не жениться. Заметь, что истории о похищении сабинянок касается Тит Ливий[1030]1030
…истории о похищении сабинянок касается Тит Ливий. – Тит Ливий. История Рима от основания города. I. 8—13.
[Закрыть]. Когда Ромул основал Рим, он сделал убежище, то есть место, которое назвал местом убежища, куда все были пускаемы без различия, сколь бы дурны ни были, и из-за бесчестия таких людей те, кто в Риме, не могли добыть себе благородных жен. Пойдя на хитрость, Ромул устроил в Риме игры, на которые пришли сабиняне, их жены и дочери. Ромул же со своими людьми похитил триста сабинских девушек и сделал их женами себе и своим сторонникам. Потом сабиняне, желая отомстить обиду, начали нападать на римлян, но девушки, которые были похищены и взяты замуж римлянами, со своими сыновьями и дочерьми, рожденными от римлян, молили у отцов мира и согласия и наставляли плакать своих сыновей и дочерей, чтобы быстрей склонить сабинян к жалости. Эту верность в любви, которую сабинянки оказали своим мужьям, вспоминает здесь Валерий, желая сказать, что нынешние женщины не таковы и потому не следует жениться.
Об истории Лукреции смотри Августина в I книге «О граде Божием» и того же Тита Ливия[1031]1031
Об истории Лукреции заметь Августина в I книге «О граде Божием» и того же Тита Ливия… – Августин. О граде Божием. I. 19. 57—59; Тит Ливий. История Рима от основания города. I. 58.
[Закрыть], который рассказывает о ней, как она была изнасилована сыном императора Тарквиния; как только ей представился случай, она тотчас послала к своему мужу, по имени Коллатин, рассказала ему все об изнасиловании, а чтобы выказать, как ей гнусно это злодейство, зарезалась ножом. Об этой матроне и ее целомудрии упоминает здесь Валерий.
О Пенелопе, что была женой Улисса, и ее целомудрии повествуют истории. Улисс десять лет был на осаде Трои и еще десять лет возвращался домой, и все это время Пенелопа держала себя скромно, верно и целомудренно, в то время как иные женщины, как жена Агамемнона и другие, предавались распутству. Об этой Пенелопе, ее целомудрии и о том, как она отвадила множество женихов в отсутствие своего мужа Улисса, говорит Овидий в своей книге «С Понта»[1032]1032
…говорит Овидий в своей книге «С Понта». – Овидий. Письма с Понта. III. 1. 107.
[Закрыть].
Там, где: Выходят ратью против сабинянок, Валерий упоминает еще две истории, о Сцилле, дочери царя Ниса, и о Мирре, дочери царя Кинира, и хочет сказать, что по справедливости следует опасаться всех нынешних женщин, ибо все они схожи со Сциллой и Миррой, кои согласно басням были женщины дурные и бесчестные. Ведь Сцилла настолько возлюбила царя Миноса, врага ее отца, что сама сорвала отцовский золотой волос вместе с отцовской головой и принесла царю Миносу. Басни измышляют, что волосы царя Ниса были золотые, из-за великих богатств, коими он владел и которые его дочь похитила, убив собственного отца, как отмечает Овидий в VIII книге «О превращениях», приводя такие речи Сциллы:
Любовным залогом
Волос пурпурный прими и поверь, что вручаю не волос,
Голову также отца моего![1033]1033
…голову также отца моего! – Овидий. Метаморфозы. VIII. 92—94 (Перевод С. В. Шервинского). В подтверждение тому, что волосы у Ниса были золотыми, Ридвол приводит Овидия, говорящего о пурпурном волосе, – возможно потому, что purpureus означает также «блестящий» (ср. «пурпурный лебедь» у Горация, Оды. IV. 1. 10).
[Закрыть]
О Мирре также повествует Овидий в X книге «О превращениях»[1034]1034
…повествует Овидий в X книге «О превращениях»… – Овидий. Метаморфозы. X. 298—502.
[Закрыть], как она была пленена безудержной любовью к собственному отцу Киниру и добилась наконец этого соития благодаря уловкам и обманам своей кормилицы. Но отец, уразумев совершенное им преступление, – он ведь возлег со своей дочерью, сам того не ведая, ибо привел ее на свою постель в темноте, – захотел убить дочь мечом, однако она бежала и бегством избегла смерти. Валерий хочет сказать, что рать, то есть великое множество, таких дурных женщин, какими были Сцилла, дочь Нисова, и Мирра, дочь Кинирова, проникла в сонм сабинянок, то есть целомудренных женщин, и совратила их, увлекши к сластолюбию и невоздержности, так что нынешние женщины ни в чем не схожи с сабинянками, Лукрецией и Пенелопой, и потому никакой мудрец не должен жениться.
Там, где: Юпитер, царь земной, Валерий приводит другую историю, о Юпитере, критском царе[1035]1035
…о Юпитере, критском царе… – О Юпитере Критском см.: Цицерон. О природе богов. III. 53. Ридвол смешивает истории Европы и Ио.
[Закрыть], который так полюбил Ио, дочь Инаха, что, по измышлению поэтов, превратился в быка. Ведь Юнона, жена Юпитера, по внушению ревности превратила Ио в корову, и потому Юпитер, чтобы познать ее и утолить свое влечение, превратился в быка. Заметь, как такие басни, понимаемые в моральном смысле, показывают, сколь великие бедствия происходят от похоти и порока сладострастия, который лишает разума и осмотрительности не только простых и средних людей, но даже и великих, сколь бы велики они ни были, и таких, кои среди прочих по величию своей доблести сравнимы с богами, вследствие чего и этот Юпитер, которого женщина обратила в скота, согласно поэтическому вымыслу почитается в числе богов. Заметь, что эта Ио была потом названа Европой и с тех пор была двуименной.
Там, где: Феб, который лучами мудрости, он приводит другую историю, об Аполлоне, боге мудрости, который зовется Фебом от греческого phos, что по-латински lux (свет), ибо солнце – планета, исполненная света, – у поэтов зовется богом мудрости. Этот Феб, как повествует Овидий в IV книге «О превращениях»[1036]1036
Этот Феб, как повествует Овидий в IV книге «О превращениях»… – Овидий. Метаморфозы. IV. 190—255.
[Закрыть], полюбил одну девицу, по имени Левкотоя, дочь царя Оркана, и столь был захвачен любовью, что принял облик ее матери, вошел в спальню Левкотои и познал ее. Оркан, ее отец, ненавидя это прегрешение, закопал дочь живой в землю и так умертвил ее. Феб столь скорбел о смерти Левкотои, что как бы потерял свой свет и не озарял вселенную, как обычно. Этой басней Валерий хочет показать, сколь опасна любовь к женщинам, если столь великое существо, как бог мудрости, претерпело позор и бесславие от любви столь глупой и безудержной. Заметь, что Левкотоя значит то же, что «белая богиня», от leucos, то есть «белый», и theos, «бог».
Там, где: Марс, удостоенный называться богом ратников, Валерий приводит другую историю, о Марсе, боге войны. Овидий в IV книге «О превращениях»[1037]1037
Овидий в IV книге «О превращениях»… – Овидий. Метаморфозы. IV. 171—189.
[Закрыть] повествует, что Венера, богиня сладострастия, и Марс, бог войны, соединенные недозволенной любовью, были застигнуты Фебом, то есть обращением солнца. Солнце открыло их прелюбодеяние Вулкану, которого поэты представляют мужем Венеры. Вулкан расстелил тончайшие цепи на ложе и вокруг него, и когда Марс с Венерой должны были совокупиться, они тотчас были прикованы друг к другу так крепко, что не могли отодвинуться друг от друга, Вулкан же немедленно велел созвать толпу богов, которые, придя, нашли Марса и богиню Венеру постыдно соединенными и вместе связанными. Эту басню Валерий приводит, чтобы показать, как люди военные не могут благодаря воинской предприимчивости избежать плотского влечения и позорных бедствий сластолюбия. В самом деле, весьма многие, кого среди людей почитают за их телесную удаль, делаются предметом презрения и осмеяния из-за плотской похоти; потому в продолжении этой басни говорится, что собрание богов осмеяло бога Марса и богиню Венеру из-за их гнусного и недозволенного соединения.
Там, где: Друг, помысли хоть о цепях, он применяет эту басню к наставлению Руфина, и, применяя эту басню, упоминает другую, о Вулкане и богине Палладе, или Минерве, которую называют богиней войны, а также мудрости. Вулкан просил у бога Юпитера богиню Палладу в жены, и Юпитер дал ее ему, если сможет ее одолеть. Паллада же никак не хотела уступить Вулкану, и в их борьбе, говорят, Вулкан пролил семя, по мнению одних – на землю, по мнению других – в эфир[1038]1038
…по мнению одних – на землю, по мнению других – в эфир… – Свидетельство того, что Ридвол имел разнообразные мифографические источники, но какие именно он держит в уме, неясно. Об этом сюжете см.: Fulgentius. Mythologiae. II. 11; Гигин. Мифы. 166 и пр.
[Закрыть]; от этого семени родился мальчик по имени Эрихтоний, что переводится как «сын ссоры и раздора», ведь eris по-гречески значит lis (ссора) по-латыни. На это сопротивление Паллады намекают слова не допустит на ложе богиня. Заметь и еще одну басню о Вулкане, которой касается здесь Валерий. Вулкан изображается кузнецом Юпитера и его сыном, и поэты говорят, что он рожден из бедра Юноны, жены Юпитера. Но из-за неподобающих родов он явился на свет хромым, потому поэты говорят, что Юпитер сбросил Вулкана с неба, и вымышляют, что он упал на некоем острове, что зовется Лемнос, и от этого острова, куда он упал, Вулкан зовется Лемносцем. Этой басни Валерий касается, когда говорит: которого (то есть Вулкана) трапезой (то есть небесным сотрапезничеством) бог (то есть Юпитер) не почтит и Паллада не удостоит его супружества.
Там, где: Ложным судьею богинь отвергнута Паллада, Валерий касается другой басни, об Александре Парисе, сыне троянского царя Приама, который похитил Елену, жену греческого царя Менелая. Парис некоторое время был в лесу, что зовется Идой, неся пастушескую службу. Случилось так, что богиня зависти бросила золотое яблоко меж тремя богинями, Юноной, Палладой и Венерой, дабы возбудить меж ними распрю. На яблоке было написано, что оно должно достаться прекраснейшей из них трех. И вот богини пришли, чтобы Парис, то есть этот пастух, рассудил, какая их них прекрасней. Пришла Юнона к Парису и обещала ему богатства, если присудит яблоко ей; Паллада обещала мудрость, если ей присудит. Но Венера обещала ему прекраснейшую жену, если яблоко достанется ей. Парис, больше желая наслаждения, чем обогащения или мудрости, присудил яблоко Венере, и потому здесь говорится ложный судья, поскольку он вынес решение под влиянием похоти[1039]1039
…поскольку он вынес решение под влиянием похоти. – Об аллегорическом смысле этого мифа говорит Комментарий Grues: под Палладой подразумевается жизнь созерцательная, под Юноной – деятельная, под Венерой – сластолюбивая (voluptativa); Триве: под Юноной можно понимать мир и мирное благоденствие, под Палладой – целомудрие, под Венерой – сластолюбие (Jankyn’s book II, 35, 193f.).
[Закрыть]. Эту басню Валерий прилагает к Руфину, как можно видеть: ведь он говорит, что Руфин схож с Парисом, ибо пресытился простой и необработанной манерой речей Валерия, хотя он говорит ему правду и вещи, могущие быть Руфину полезными. Он говорит также, что Руфин любит фигуры речи, то есть речь нарядную и стройную, хотя она может быть ему во вред и на погибель.
Там, где: Юлий Цезарь, Валерий касается истории о Юлии Цезаре. Ею он хочет показать, как полезно иметь доверие к другу, даже человеку простому, и поступать по его совету. История такова. В тот день, когда Юлий был убит на Капитолии, один друг предупредил его о заговоре против него. Женщина, бывшая на стороне этого простого человека, принесла императору письмо с описанием заговора; это письмо Юлий благосклонно принял, но не прочел, а держал его в руке и ждал подходящего времени, чтобы прочесть, – а после того, как был убит, это письмо нашли у него в руке. Валерий упоминает эту историю и хочет сказать, что если бы Юлий приклонил свою душу, как он приклонил свой слух к совету этого Тонгилия, то есть если бы он прочел письмо, ему посланное, и по совету, содержавшемуся в письме, ушел бы с Капитолия, то избежал бы смерти от жал (stilorum). Ведь в действительности, как говорят, Цезарь погиб, пронзенный стилями[1040]1040
…Цезарь погиб, пронзенный стилями… – Эту подробность упоминает и Триве (Jankyn’s book II, 197f.).
[Закрыть], и потому Валерий их здесь упоминает.
Там, где: Ты ко мне, предвестителю твоих жал, Валерий для порицания Руфина, друга своего, делает разные сравнения: некими уподоблениями он описательно изображает присущие Руфину изъяны в добродетелях. Он сравнивает Руфина с аспидом, затыкающим уши свои, чтобы не слышать слов заклинателя, как учит Августин в толковании на это место Псалма: «Как глухого аспида, затыкающего уши»[1041]1041
Как глухого аспида, затыкающего уши. – Пс. 57: 5.
[Закрыть] и т. д.: «Когда приходит марс, то есть заклинатель, аспид, чтобы не слышать слов заклинателя, одно ухо прижимает к земле, а другое затыкает своим хвостом, и так обманывает заклинателя и его заклинание»[1042]1042
…и так обманывает заклинателя и его заклинание. – Ср.: Августин. Толкование на Псалмы (PL 36, 679—680).
[Закрыть]. Валерий хочет сказать, что Руфин поступает так, закрывая свои уши от советов Валерия, как аспид от чародейства, то есть от заклинаний, согласно псалму: «Чародея, заклинающего мудро»[1043]1043
Чародея, заклинающего мудро. – Пс. 57: 6.
[Закрыть].
Там, где: оказываешь внимание, как вепрь собачьему лаю, Валерий сравнивает Руфина с вепрем. В буквальном смысле – вепрь тем больше дичает и свирепеет, чем сильней донимает его собачий лай; и так как Руфин, по всей видимости, от слов Валерия скорее стремился к браку, чем удалялся от него, Валерий и делает это сравнение. Иное толкование: говорят, что вепрь по высоте своего сердца презирает и ни во что не ставит гомон лающих псов; так и Руфин в душе презирал наставления Валерия.
Там, где: унимаешься, как дипсада, Валерий сравнивает Руфина со змеей дипсадой – это род аспида. Валерий хочет сказать, что, как укушенный этой змеей все время испытывает жажду, и жажда, воспалившаяся в нем, не утолится до самой смерти, так Руфина никакие отговоры Валерия не удаляют от супружества, но лишь сильней он стремится к браку, как укушенный и отравленный дипсадой – когда тот пьет воду, его жажда не утоляется, но возрастает, согласно поэту: «Жажду хотел утолить, но жажда возникла другая»; «Чем они больше пьют, тем в них и жажда сильней»[1044]1044
…согласно поэту: «Жажду хотел утолить, но жажда возникла другая»; «Чем они больше пьют, тем в них и жажда сильней». – Овидий. Метаморфозы. III. 415 (перевод С. В. Шервинского); Фасты. I. 216 (перевод наш).
[Закрыть]. Заметь, что он упоминает о яде дипсады, когда солнце стоит в созвездии Рака, ибо в эту пору яд этой змеи сильнее.
Там, где: Ты рассудителен в своих делах, как отвергнутая Медея, Валерий уподобляет упрямство Руфина той Медее, о которой истории и басни рассказывают, что, желая отомстить своему мужу Ясону, она убила своих детей, согласно этому:
Что в силах женщины (то есть зло), дом жестокий знает Тереев;
Знает Медея, своих детей оскверненная смертью[1045]1045
Знает Медея, своих детей оскверненная смертью. – Theodulus. Ecloga. 271—272 ( «то есть зло» – пояснение самого комментатора). Ридвол выдает за чистую монету слова персонажа по имени Псевстис (Ложь), в следующем четверостишии оспариваемые Алифией (Истиной).
[Закрыть].
Из-за этого дела, безрассудного и безумного, Валерий и сравнивает Руфина с Медеей по части заботы о себе самом, ибо он принял решение себе на гибель, как и она гибельно отомстила самой себе, когда умертвила своих детей, зачатых от Ясона, после того как Ясон отверг ее и взял за себя Креусу. Об этой Медее и безрассудной ее мести, которую она свершила на своих чадах, говорит Овидий в VII книге «О превращениях»:
Там, где: Фороней, Валерий упоминает еще одну историю, чтобы привести Руфина к отказу от брака. История эта ясна. Это тот Фороней, которого упоминает Магистр в «Историях на Бытие», говоря, что он жил во времена патриарха Исаака. Он говорит: «В то время Фороней, сын Инаха и Ниобы, первым дал Греции законы, учредил разбор дел перед судьями и по своему имени назвал место суда форумом (forus)»[1047]1047
«В то время Фороней, сын Инаха и Ниобы, первым дал Греции законы, учредил разбор дел перед судьями и по своему имени назвал место суда форумом (forus)». – Petrus Comestor. Historia scholastica (PL 198, 1112).
[Закрыть]. Ведь forus, как говорит Исидор[1048]1048
…как говорит Исидор… – Isidorus Hispalensis. Etymologiae. XV. 2. 27.
[Закрыть], это «место, где разбираются тяжбы, названное так от fando (говорить) или от Форонея, царя, который первым дал Греции законы». Так как, согласно Аристотелю[1049]1049
…согласно Аристотелю… – Ни в «Политике», ни где-либо еще у Аристотеля такое замечание не обнаруживается и вообще кажется чуждым его мыслям. Но ср.: Политика 1298b27 и 1323а7; Никомахова этика. II. 1. 5 (1103b3) и пр. (Jankyn’s book II, 504).
[Закрыть], только мудрецу, превосходящему в мудрости прочих, подобает устанавливать и учреждать законы, то Валерий приводит примеры таких мудрецов, чтобы хоть так отклонить Руфина от намерения жениться.
Там, где: Император Валенций, он приводит еще один пример о другом царе, в котором все ясно.
Там, где: Цицерон после развода с Теренцией, он приводит другую историю, о знаменитом ораторе Туллии, который был прозван Цицероном, потому что лицо его по форме и цвету было вроде нута (cicer), разновидности стручков. История ясна.
Там, где: Каний из Гадеса, он приводит другой пример, заимствованный у поэтов, упоминая о знаменитом и красноречивом поэте и приводя ответ, который тот дал одному историку, то есть сочинителю историй, который звался Ливием и был пунийцем, то есть из Африки. Ведь все африканцы зовутся пунийцами из-за багряного (puniceus) цвета, коим это племя обычно окрашено, и потому войну римлян с африканцами называют Пунической, как явствует из истории Орозия и прочих, описывающих Пунические войны; читай книгу Орозия «De ormesta mundi»[1050]1050
…читай книгу Орозия «De ormesta mundi». – Обычное в Средние века название «Истории против язычников» Орозия. Предполагают, что оно произошло из сокращения «Or[osii] M[undi] ist[oria]» (Jankyn’s book II, 504). О Пунических войнах см.: История против язычников. IV. 6—23.
[Закрыть]. Заметь, что Геркулесов Гадес – это изображения, которые Геркулес воздвиг на востоке и на западе в знак того, что вплоть до этих мест он стяжал господство над миром, как в восточных краях, так и в западных. Заметь также для понимания буквального смысла, как историограф Ливий порицает поэта Кания за его невоздержность со многими женщинами и говорит ему укоризненно: Ты не сможешь разделить нашу философию, то есть не можешь быть способен к изучению мудрости, пока столь многие женщины разделяют тебя, с которыми ты сходишься в любви. Ливий подкрепляет свое замечание, приводя басню о Титии и Юноне в этих словах: не может Титий любить Юнону печенью. Басни рассказывают, что Титий, будучи без ума от Юноны, жены Юпитера, пытался ее совратить и из-за этого греха был осужден в преисподнюю на такие муки: коршуны (это птицы) пожирают печень Тития. Ведь в печени – седалище любви и полового влечения, согласно этим известным стихам:
Сердце мыслит; легкое молвит; желчь раздражает;
Смех селезенка родит, печень склоняет к любви[1051]1051
…печень склоняет к любви. – Широко цитировавшееся в Средние века двустишие, несомненно средневекового происхождения, приписываемое то Овидию, то Лактанцию, то дидактической поэме «Regimen sanitatis Salernitanum».
[Закрыть].
Каким членом Титий согрешил, в том он и терпит кару в преисподней. Ливий хочет сказать, что как печень Тития, разорванная коршунами, не может больше толкать его на безудержную любовь к Юноне, так и поэт Каний, развлеченный столькими любовями к женщинам, совершенно негоден для изучения мудрости. Обычно говорят, что Титий домогался Латоны, матери Аполлона, и за это был осужден на такие адские муки, что коршуны клюют его печень. Об этом Титии есть такие стихи, объясняющие басню для морального понимания:
Об этом Титии упоминает Овидий в III книге «О превращениях», описывая адские кары:
Титий свое подвергал нутро растерзанью, на девять
Пашен растянут он был[1053]1053
…на девять Пашен растянут он был. – Овидий. Метаморфозы. IV. 457—458 (перевод С. В. Шервинского). Комментарий Grues добавляет к античным свидетельствам о Титии и его печени Овидия (Письма с Понта. I. 2. 39 и след.) и Клавдиана (Похищение Прозерпины. II. 338—342) (Jankyn’s book II, 41).
[Закрыть].
Там, где: Каний ему, он приводит ответ этого поэта Кания, в котором тот первым делом извиняет себя за прегрешения невоздержности, говоря, что падение может внушить большую осторожность на будущее.
Там, где: если ненадолго погружаюсь, он подкрепляет другим примером, что это падение ему на пользу, как тот, кто, погруженный и надолго лишенный возможности вдохнуть, наконец, вдохнув снова, переводит дух и втягивает воздух с великой живостью и радостью.
Там, где: От чередования с ночами, он приводит другой пример к тому же и говорит, что чередование и смена дней и ночей более приятны людям, чем если бы все время была ночь или все время день, ибо, как говорит Сенека, «одинаковость порождает отвращение»[1054]1054
…как говорит Сенека, «одинаковость порождает отвращение». – В сочинениях Сенеки этот афоризм не обнаруживается, но мысль нередка у авторов позднего Средневековья.
[Закрыть], и потому, как сказал Каний, непрестанный мрак схож с преисподней.
Там, где: Так ранние лилии, он приводит другой пример того же самого, чтобы показать, что в разнообразии чередований – отрада и веселье; это пример с весенними цветами, чье бытие зависит от чередования ветров – Эвра, Нота и Зефира. Заметь, что это три побочных, а не основных ветра. Эвр – побочный восточный ветер, главный ветер которого называется Субсолан, откуда стих: «Есть Субсолан, и Вультурн, и Эвр, то восточные (Eoy) ветры», то есть эти три – ветры с восточной стороны. Eous – то же, что «восточный», и в буквальном смысле Эвр – это ветер умеренный и потому подходящий для цветов весной. Нот – побочный южный ветер, главный ветер которого – Австр, откуда стих: «Нот африканский примкнул от страны полуденной к Австру». Поскольку южные ветры – влажные, Нот, влажный ветер, побочный к Австру, полезен весенним цветам. Зефир – побочный западный ветер, его главный ветер – Фавоний, откуда стих: «Цирций, Фавоний, Зефир от края закатного веют»[1055]1055
…откуда стих: «Цирций, Фавоний, Зефир от края закатного веют». – См.: Johannes de Garlandia. Opus synonymorum (PL 150, 1590).
[Закрыть]. Зефир – ветер умеренный, дающий расти весенним цветам. Поэт Каний хочет сказать, что, как эти весенние цветы растут от чередования ветров и вянут с приходом перунного солнца, ибо непрестанный солнечный зной приносит им увяданье, так в делах и занятьях любовных любовь ко многим женщинам отрадна и утешительна, и наоборот – если любить лишь одну, это переходит в отвращение. Заметь, что этот поэт такими примерами хотел показать, что меньшее зло – жить невоздержно, сходясь то с одной, то с другой женщиной, чем жениться на одной. Заметь, что он называет солнце перунным[1056]1056
Заметь, что он называет солнце перунным… — Ошибка: у Мапа этот эпитет (fulmineus) применен к ветру Либу.
[Закрыть] из-за воздействия солнечного зноя, ведь он палит и сжигает, подобно молнии.
Там, где: Марс, разорвав путы, этот поэт Каний приводит еще один пример в подкрепление своих взглядов, вспоминая басню о Марсе, боге войны, застигнутом за прелюбодеянием с Венерой, женой Вулкана, и опутанном незримыми цепями, каковые цепи он называет путами. Эта басня, по его мысли, означает, что из двух зол надо выбирать меньшее и что меньшее зло – вести себя невоздержно время от времени и там и сям и так удовлетворять плотской похоти, а не брать жену, с которой супругу приходится вечно быть связанным. Ведь Марс, хоть и был стянут этими путами Вулкана и осмеян богами, как мы упоминали выше и как говорит Овидий в IV книге «О превращениях»[1057]1057
…как говорит Овидий в IV книге «О превращениях»… – Овидий. Метаморфозы. IV. 171—189.
[Закрыть], однако после того как эти путы и цепи были порваны, Марс был принят в общество богов и сделался сотрапезником вышних. Но женатый Мулькибер, то есть Вулкан, муж Венеры, вечно остается чужд содружеству богов, ибо он низвергнут с небес и ограничен островом Лемносом: вот в чем смысл слов: оттуда, то есть от стола, вышних, то есть богов, женатый Мулькибер, то есть женатый Вулкан (ведь поэты изображают его супругом Венеры), далеко, собственным вервием связан, то есть из-за супружеских уз далек от содружества богов.
Там, где: Друг, их обоих, Валерий после спора Кания и Ливия выносит свое решение и говорит, что не одобряет жизнь ни Кания, ни Ливия, но речи их обоих считает добрыми. Однако он немного предпочитает мнение Кания, а поэтому в его защиту говорит, что меньше вредят телу многочисленные недуги, в которых есть перерывы, чем изнуренность постоянная и неизлечимая, – так дело обстоит и с тем, кто время от времени грешит по невоздержности, и с тем, кто привязан к жене: один болен как бы посменно, другой – постоянно. Заметь, что это мнение Валерия имеет свой смысл, ибо его следует понимать применительно к недомоганию и болезни телесной: таким недомоганием женатый терзается постоянно, а другой – не так.
Там, где: Пакувий, плача, он приводит другую историю, смысл которой ясен, как и там, где: Почувствовал Сульпиций, он приводит еще одну историю для того же вывода, а именно – отказа от брака; смысл ясен.
Там, где: Молвит Катон Утический, Валерий, чтобы подтвердить свою точку зрения и подкрепить совет, данный им Руфину, прибавляет мнение Катона Утического о вреде от женщин. Заметь, что Катон Утический был тот, что убил себя в городе Утике, не желая стать пленником Юлия Цезаря после его победы над Помпеем. Этот Катон весьма гнушался сластолюбия, как упоминает Августин в IV книге «Против еретика Юлиана»[1058]1058
…как упоминает Августин в IV книге «Против еретика Юлиана»… – Августин. Против Юлиана. V. 38 (PL 44, 807).
[Закрыть], приводя эти стихи Лукана:
