Текст книги "Забавы придворных"

Автор книги: Вальтер Мап

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

IV. О РАЗОНЕ И ЕГО ЖЕНЕ [494]494
  О Разоне и его жене. – Об истории Разона и ее параллелях (включая русские былины «Иван Годинович» и «Михайло Потык») см.: Liebrecht 1879, 39—43. О жанровой природе этой истории (с чертами сказки и шансон де жест) см.: Varvaro 1994, 163—165.


[Закрыть]

Разон, христианин, один из тех, кого обычно зовут вавассорами[495]495
  Вавассор (вальвассор) – держатель мелкого феода; в Англии XII в. слово применялось к рыцарям с определенным положением в обществе, но не имело строгого значения.


[Закрыть], имел замок, возведенный им с особой прочностью по необходимости защищаться, ибо у него были частые стычки с соседним городом язычников, где правил некий эмир (это название сана)[496]496
  …некий эмир (это название сана). – Оговорка сделана потому, что титул правителя передан словом admirabilis, буквально означающим «удивительный». К этой латинизированной в XII в. форме арабского титула восходит современное слово «адмирал».


[Закрыть]. Хотя Разон не был равен ему ни силами, ни числом, однако имел перевес благодаря удали, оказываемой им и его единственным сыном. Поскольку мать этого отпрыска умерла, Разон, желая в супружестве снискать новых союзников, заменил первый брак вторым, женившись на даме прекрасной и весьма богатой. Так прикипел он к ней душою, что от ревности долго и серьезно взвешивал, полный сомнений, сделать ли из нее ради надежной охраны ее целомудрия Данаю или Прокриду[497]497
  …Данаю или Прокриду. – Мотивы этой новеллы (вероломная жена, обладание драгоценным предметом, переодевание) явно роднят ее с мифом о Кефале и Прокриде, на который Мап прямо ссылается, однако трактовка мифа далека от хрестоматийного овидиевского рассказа (Метаморфозы. VII. 694—862). Сопоставление средневековых и ренессансных вариаций этого сюжета (армянская сказка о золотой чаше и версия Антонина Либерала [Метаморфозы. 41]; «Кефал» Никколо да Корреджо и XLIII песнь «Неистового Роланда» Ариосто, и пр.) см.: Lavin 1954.


[Закрыть]. Слышал он, что Данаю прельстило золото, а ему ведомо, что всякую нелюбящую можно к любви склонить «красой, отвагой иль златом»[498]498
  …красой, отвагой иль златом. – Стихотворный фрагмент, источник которого не обнаружен.


[Закрыть]. Прокриду он хвалит, охваченную любовью к Кефалу, и объявляет, что сей поклонник своей жены поступил мудро, дав ей волю, и оба они счастливы: она – поскольку он ее обожает, он – поскольку она целомудренна в согласье с его заслугой. Он видит, что запертая скитается, а свободная запирается; что запертая пробирается к сластолюбию, а отпущенная ограждается стеной целомудрия; что боящаяся отважна, а та, что любит, чести не губит. Он предпочитает быть любимым из-за своих достоинств, а не страшным из-за тюремных тягот: ведь страх беспокоится о том, чтобы не страшиться, а любовь озабочена тем, чтобы быть любимой. Посему он снимает с лошади узду, чтобы искала пастьбу, где ей голод прикажет, и до звезд возносит добровольное целомудрие, утверждая, что чистота, принужденная путами и затворами, подобна доблести скопца. А жена строгим своим видом вкупе с убедительными речами и украшающими дело слезами внушает ему полную уверенность. Приветствуя сбывшиеся свои желания, он разделяет ее слезы и, замечая многочисленные доказательства искренней ее верности, смягчается в своей суровости и оттаивает из прежнего мужа в обожателя своей жены. Уже ничего не доверяет он единственному и возлюбленному сыну, и более того, сам с блистательным своим домом служит ее затеям: чего ни захоти она, все покоряется под ее руку, и не остается ничего, что заслуживало бы ее желания.

Однажды случай привел к их вратам эмира с большой свитой, и Разон пред очами своей жены, будто все еще жених, набросился на них так пылко, что ни в каком старческом изъяне его не обвинишь. Доблестью Разона и его сына в этот день эмир был пленен и водворен в темницу, а ключ оказался в руке госпожи. Эмир был возрастом старше отрока, моложе юноши[499]499
  …старше отрока, моложе юноши… – Ср. выше, II. 17.


[Закрыть], роста среднего между обеими крайностями, с телом гибким и лицом, насколько доступно сарацину, приятным. Пленена в очах своих госпожа[500]500
  Пленена в очах своих госпожа… – Ср.: Иф. 10: 17.


[Закрыть], а поскольку ей все дано в распоряжение, вышло так, что ей было легко исполнить свое желание. Вольность делает ее дерзкой, никакой упрек ее не сдерживает, от эмира она надеется получить то, чего от старика не видит, и назначает ему особую тюрьму, темную и крепкую, а ключ от нее вешает себе на пояс; скудостью еды и питья она изнуряет пленника, да и то немногое, что почитает нужным ему уделить, бросает в окошко, будто медведю. Никому не разрешается к нему входить, будто никому она не доверяет, знающая, что усмирит любую гордыню голод. То, что Разон считает усердием верности, обращается бесчестящей его похотью. Женщине верят, ее хвалят; кто верит, тот и хвалит; муж обманывается, и неудивительно, ибо жена-лицемерка изображает самую искреннюю любовь. Без опаски отправляется Разон в походы и на битвы, столь доверяя жене, что, когда он далеко, ему кажется, что он дома. Получив свободу, блудница, приняв все предосторожности, предписываемые благоразумием, чтобы сохранить свою любовь, тайно бежит с эмиром на коне, обманув стражу. Восседает эмир на любимом коне Разона, чистокровном и с другими несравнимом. Когда их уже впустили в желанный им город, возвращается Разон в свой замок, слышит обо всем и скорбит, говоря, что всего сильней сглупил в том, что вопреки басням, историям и всем советам мудрецов, внушаемым испокон века, доверился женщине. Ни эмира, ни жену, ни унесенное ими добро, но лишь потерю коня он оплакивает безудержно, и никакое утешение сына и домочадцев не может его успокоить.

Несколькими днями позже он в нищенском платье входит в город. Когда он сидит среди нищих в ожидании милостыни, замечает его жена и, дабы покончить со своими страхами, предает его эмиру как человека, заслуживающего повешения. Тот через глашатая созывает город поглядеть на Разона, общего врага, и препроводить пагубу их государства к кончине. Все стекаются, встает шум народный, гудят рога и трубы. От гула и суматохи встрепенулся сын Разона, что сторожит неподалеку: узнав причину, он спешит с вооруженным отрядом в рощу близ места казни и там, притаившись, ждет. И вот – пред очами всех является дама, спасительница города, провожаемая обильными похвалами, и эмир, всем распоряжающий и управляющий. Ратники бурно бросаются на неготовых и безоружных, и первым же ударом сын Разона повергает эмира замертво. Дама на отменном коне легко ускользает; учиняется великое истребление конных и пеших и во всем народе жуткое опустошение. Воротясь домой, Разон среди общего ликования сидит унылый, мало ценя добычу и трофеи, пленных и смерть эмира, разорение горожан и свое избавление и все содеянное; пока не вернется к нему конь, ни о чем он не думает. Итак, он переменяет вид и платье; прикидывается, притворяется, не заботится о том, с кем он схож, коли несхож с самим собою; заново составленный, себе самому, сколько можно, противопоставленный, он усаживается среди нищих в тот же самый день, как отсюда бежал, и, введенный в дом, остерегается показать свое лицо госпоже, но старается сесть с нею спина к спине позади занятой ею высокой скамьи.

За ужином рыцарь, что трапезовал подле госпожи, молит ее ночью удалиться с ним в его богатые города, уверяя, что она избавится от страха перед Разоном и сможет жизнь проводить в удовольствиях. Такими и подобными речами он добивается ее благосклонности, и эта женщина, любительница новизны, легко склоняется к его желанию; назначается час предрассветный, место – южные врата. Разон тщательно это примечает, радостный уходит, торопится, возвращается вооруженный из своего замка ночью и всю ночь стоит на страже у южных врат, намеренный броситься на пришедшего рыцаря, дабы убить его или под его видом увести госпожу, если она придет первой. Бессонная от желаний, женщина предваряет урочный час: завидев вооруженного мужа, она подводит вожделенного коня, дабы подсобить ему сесть. Видя, что сбывается его надежда, Разон живо спешивается, и, обменявшись конями, они радостно пускаются в путь. Обманутая дама не чувствует обмана и, не ведая, куда устремляется, следует за пустым влеченьем. Разон, которого сморило трудом и долгим бдением, задремывает на коне, и, когда он захрапел, жена его узнала[501]501
  …и когда он захрапел, жена его узнала. – В оригинале: et ab uxore stertens agnoscitur. Джеймс: «он захрапел, и жена узнала его храп»; Ригг (Rigg 1985, 181) замечает, что этого прелестного штриха в оригинале нет; формально он прав, однако как иначе она могла узнать Разона?..


[Закрыть]. Она просит немного съехать с пути, пока он не выспится; он съезжает с дороги, но спешиться боится и спит, опершись на копье. А рыцарь, обманутый лукавством, которого он не мог спустить, поднимает на ноги весь город, объявляет, что госпожа бежала, и вот уж с вооруженным отрядом близится к месту, где спит Разон. Эта гнусная женщина, не перестающая искать способа к бегству, видит приближающегося и призывает его всеми знаками, какими может. Когда они уже рядом, Разонов конь, не привыкший бездействовать в стычке, задрав голову, ржет и, бия копытом в песок, господина своего спасает от смерти; благодаря ему очнувшийся, Разон смело встречает первый натиск и, возвысив голос, кличет сына, который, как он надеялся, стоит с его отрядом в ближайшем леске. Не обманув его надежд, ратники стремительно подлетают и храбро разбивают вражеский строй. Разон на быстром коне переносится, куда хочет, и теснит врагов, каких пожелает; ободряет всю свою рать и всего себя посвящает мести. А сын его единственный, единственно любящий отца, в одиночку и со всем усердием ищет отомстить той, что была причиною бедствий[502]502
  …причиною бедствий… – Ср.: Вергилий. Энеида. XI. 361.


[Закрыть], и, наконец ее обезглавив, удаляется, торжествующий, с ее головою. Возвращается домой Разон со своими людьми, взяв счастливые трофеи.

Впрочем, он молвит прочим: «Будьте начеку, говорю вам, – послушайтесь Разона; ведь птицы, избежавшие многих сетей, напоследок увязают в маленьких силках, как эта вот птица». Написано: «Втуне расставляется сеть на глазах у пернатых»[503]503
  Втуне расставляется сеть на глазах у пернатых. – Притч. 1: 17.


[Закрыть]; но для этого рода пернатых редко она расставляется втуне, ибо глаз у них нет. Эта птица, эта лиса, эта женщина видела так много красивых лиц своих единоверцев, слышала столько просьб от богачей – и не вняла им, но, плененная лицом сарацина, изгоя и пленника, изможденного, сделалась изгоем, низкой, закона и мужа предательницей; отринув все наложенные на нее путы (выражаюсь сообразно законам Венеры), она вверглась в тенета и неподобающие, и неожиданные. Перья у нее были, так как она улетела, а глаз не было, ибо она не побереглась, затем что преступление казалось ей тем слаще, чем больше вреда и пагубы в нем было для Разона.

Но не так, как Разон, пострадал Роллон от своего простодушия.

V. О РОЛЛОНЕ И ЕГО ЖЕНЕ [504]504
  О Роллоне и его жене. — Две версии этой истории рассказаны в: Giraldus Cambrensis. Gemma ecclesiastica. II. 12 (Giraldus II, 226—228). В первой герой («Рес» Мапа) носит имя Реджинальд де Пумпуна, во второй – Ричард де Клара; обе истории названы недавними. Подобная же история рассказана Джованни Флорентийцем в «Пекороне» (1 день, 1 новелла); Хинтон (Hinton 1917) доказывает, что источником для итальянского новеллиста был Гиральд, а не Мап. О вариациях сюжета «Муж хвалит любовника» (включая еще Мазуччо. Новеллино. 21) см.: Bendinelli Predelli 2003; ср. также Varvaro 1994, 157—162.


[Закрыть]

Роллон, муж великого имени и славный в брани, счастливый в своих нравах и во всем состоянии, неревнивый, имел жену прекрасную, от любви к которой изнывал соседский юноша, красотой, родом, богатством и превосходными дарованиями выделявшийся меж всеми юношами тех краев. Не имел он причин для надежды[505]505
  Не имел он причин для надежды… – Вергилий. Буколики. II. 2.


[Закрыть]: решительно отвергнутый, он в слезах усердно спрашивал себя, чего ему недостает, чтобы удостоиться любви. Наконец он обращает взор на Роллона, рыцаря безоблачной славы, и на себя, мальчика[506]506
  …на себя, мальчика… – См. примеч. 382.


[Закрыть], еще не вылезшего из колыбели, ничего не сделавшего, ничего замечательного не предпринявшего. Поделом ему презренье, говорит он: пока он не превзойдет Роллона, его и не след тому предпочитать; говорит, что неоправданны его домогательства, справедлив ее отказ. Уже спешит он, задыхаясь, к оружию, уже ввязывается во все сшибки и, наученный бранным уловкам, превратностям и случайностям, принимает пояс рыцарства от самого Роллона, чтобы сделаться ему приятнее, снискать возможность говорить с дамой накоротке и открыть ей свою печаль; он сделал бы то же самое, будь наградою лишь возможность ее видеть. Итак, он выходит, куда бы его ни звал наставник Амор, на все вооруженные споры и распри, и если застает их вялыми или дремлющими, то раздувает и обостряет донельзя, а если того не делает, все же остается первейшим и сильнейшим из всех. Вскоре превзойдя в славных делах всех, кто был по соседству, он, непревзойденный, горит желанием большего. Он побеждает железные полки, стены и башни, но дух, ободрявший его во всякой победе, изнеживается, а лучше сказать – внеживается, так как он впадает в женственную слабость; подобно женщине, он без оглядки преследует свое желание; овца внутри и лев снаружи, он, низвергающий замки чужеземцев, но оскопленный домашними заботами, разнеживается, горюет, молит и рыдает. Дама же, не как девица или воительница, но как муж[507]507
  …не как девица или воительница, но как муж… – В оригинале игра слов: non ut uirgo uel uirago, sed ut uir.


[Закрыть], проклинает его и презирает, толкая к отчаянию всеми способами, какие в ее власти.

Случилось однажды, что когда Роллон путешествовал, а подле него – возлюбленная его жена, навстречу им попался сказанный юноша, к которому Роллон обратился по имени, Рес. Проводив их, как своих господ и сеньоров, любезными и скромными речами, юноша простился и разлучился с ними. Дама презрительно высокомерна, Роллон же долго смотрит вслед отъезжающему, весь поглощенный думой о нем, и наконец отводит глаза и едет молча. Дама, подозревая и боясь, как бы он чего не заметил, спрашивает, отчего он так долго глядел на того, кто не оглядывался. Роллон в ответ: «Я с отрадой смотрел на то, что хотел бы видеть всегда – знатное чудо нашего времени, человека, замечательного родом, нравами, красой, богатством и славой и приязнью всей земли, какого книги не могли найти, – во всех отношеньях счастливого[508]508
  …во всех отношеньях счастливого. – Ср.: Гораций. Оды. II. 16. 27 и след.


[Закрыть]». При такой похвале она, больше держа в уме, чем выражая устами, отвечает: «Мне он не кажется красивым, и о доблести его я не слыхала». Но на уме у нее другое: что Роллон искренен и правдив, и когда он передает слышанное от других, этому стоит верить. Уже раскаивается она в своем отказе, уже отчаивается искупить свои поступки и боится, смиренная, желать того гордеца, чье смирение она горделиво отвергла.

Когда она по возвращении оказывается в своей комнате, ей хочется плакать, но нельзя, во избежание огласки; ведь греховные скорби ищут укромного места, и дочери ночи[509]509
  …дочери ночи… – «Девой, порожденной Ночью» называет Юнона фурию Аллекто: Вергилий. Энеида.VII. 331. Ср.: Цицерон. О природе богов. III. 44; Клавдиан. Против Руфина. I. 29 и след.


[Закрыть] в тайных живут чертогах. Потому она бросается в укровы внутреннего уединения, в рыданьях радеет разобраться с собою, и наконец одна мысль, и дерзкая, оказывается ей по душе: испытать через посланца, не удостоит ли юноша к ней прийти. Вылетает гонец ее страсти, приводит обратно с собою юношу, пылающего вожделением к воспламененной даме, и по ее приказу удаляется. Вот убрана для них и для Венеры тайная комната; входят они вдвоем, чтобы получить, чего им желалось, и при входе дама говорит: «Может быть, ты удивляешься, милый мой, какой причиной я так внезапно отдана тебе после столь многих и жестоких отказов. Роллон был этой причиной; я ведь не верила молве, но его слова – а я знаю его правдивость – убедили меня, что ты – по времени, месту и обстоятельствам – Аполлона мудрее, Юпитера любезнее, Марса львинодушнее[510]510
  …Аполлона мудрее, Юпитера любезнее, Марса львинодушнее… – Мотив «превосходства», характерный для панегириков (см.: Curtius 1953, 162ff.); здесь – очередное выражение излюбленной мысли Мапа, что современные (moderni) ни в чем не уступают древним (antiqui).


[Закрыть] – и, кроме бессмертия, нет другого блаженства, дарованного богам, коего не числил бы он среди твоих достоинств. Признаюсь, я поверила и пленилась, и вот с весельем предлагаю тебе отрады, коих ты домогался». Она ложится и его подзывает; но он отступает и, взнуздав свою страсть, отвечает: «Никогда Рес не воздаст Роллону обидой за доброту; неучтиво было бы осквернить это ложе, в котором весь мир мне отказывал, а он сам мне его открыл». Так он удерживается и отвращается; может переступить и не переступает; побеждает ее, чтобы поберечь себя, побеждает себя, чтобы лишиться ее; первая победа долго откладывалась, вторая быстро сложилась, та, с отказом, добыта долгими бдениями, эта, с отступлением, обретена краткой, но крепкой бдительностью; та сладка и отрадна, эта горька и скорбна, но плоды их переменят свой вкус во время жатвы[511]511
  …во время жатвы. – Мф. 13: 30.


[Закрыть].

Так, вопреки уверенности Назона, человек юный и пылкий сделал даму девицею, насколько это от него зависело; но она осталась в зное своего сластолюбия, в дверях Дионы[512]512
  Диона – Венера.


[Закрыть], над кромкой крутого падения, в готовности отступиться от целомудрия. Кто не удивится, кто не станет подражать ему, если сможет? Уж верно, он смог пуститься в бегство по предваряющей благодати, а будучи пойман – ускользнуть по благодати последующей. Силен он, но с обеих сторон силен в нем Господь; достохвален, но благодаря Господу. Увидит это ленивый и понадеется на милость; испросит прощения и потерпит обиду. Мы же не так, но должны знать, что без Него не делается ничего[513]513
  …без Него не делается ничего… – Ср.: Ин. 15: 5.


[Закрыть], и стараться сами положить начало, и пусть будут надежда и молитва в наших стараниях. Препояшемся же, дабы силою добиваться[514]514
  …силою добиваться… – Ср.: Мф. 11: 12.


[Закрыть] у Бога, чтобы Он был с нами, и будем уверены, что наше насилие Ему любезно. Добродетель, если облечься ее ризой, тебя не покинет, но куда ни увлечешь, пойдет охотно, спутница желанная. Кто повелевает плотью, избегает гнева, и кто налагает на себя узду, Господом управляется. Будем благодарны Тому, от Кого благодать.

КОНЧАЕТСЯ ТРЕТИЙ РАЗДЕЛ ЗАБАВ ПРИДВОРНЫХ.

НАЧИНАЕТСЯ ЧЕТВЕРТЫЙ

ЧЕТВЕРТЫЙ РАЗДЕЛ

I. ПРОЛОГ [515]515
  Пролог. – О расположении и датировке этой и следующей глав см. вступительную статью.


[Закрыть]

Для общего нашего наставления полезно, что никто не может жить с затворенными глазами или ушами или с любым бездействующим чувством, но должен внутренне назидаться внешними вещами. Благодаря им – поскольку мы слепы в отношении будущего – проясняется кое-что нынешнее и немного из прошлого. Поторопимся же увидеть то, чего не видели; чего не слышали, тем не пренебрежем, но, доверив будущее Богу, поспешим научиться от вещей, которые Бог поставил перед нами для подражания или избегания, и будем непрестанно молить Его, наше прибежище, да подаст нам способность избирать благо и убежище бегущим от зла.

Я вижу юношей, презирающих или недооценивающих то, что видят и слышат, и многих, коснеющих дома, чья старость или остается в ничтожестве, или не выбивается из посредственности. Я видел отрока, с которым я горд быть в родстве, воспитанного среди нас и нами, всегда глядящего в рот рассказчику[516]516
  …глядящего в рот рассказчику… – Буквально: «виснущего на устах у рассказчика» (ab ore narrantis pendentem). Выражение вергилиевское, см.: Энеида. IV. 79.


[Закрыть], льнущего к старшим, ищущего общества доблестных, пытающего все отважные деяния, никогда не праздного, неутомимо деятельного, пылко любознательного во всяком честном искусстве, настолько, что хотя, к моему сожалению, он не был ученым, все же умел переписать любую писаную страницу. Еще не достигнув двадцати лет, он покинул Англию, мою и его мать, и вверил себя, одинокого чужеземца, Филиппу, графу Фландрскому[517]517
  …Филиппу, графу Фландрскому… – Филипп I Эльзасский (ум. 1191), граф Фландрии с 1168 г.


[Закрыть], чтобы тот удостоил наставить его воинскому делу, и выбрал его своим господином; и небезосновательно, ибо из всех владык этого времени, за исключением нашего, это могущественнейший во брани и в правлении, после того как скончался Генрих, молодой король, сын нашего короля Генриха, которому, благодарение Богу, нет ныне равных.

Скончался же упомянутый Генрих[518]518
  Генрих Молодой Король (1155—1183), сын и наследник Генриха II, коронованный в 1170 г. в Вестминстере, поднявший мятеж против отца в 1173 г. (см. примеч. 320), примирившийся с ним в 1174 г. и снова взбунтовавшийся в 1183 г. 11 июня (день св. апостола Варнавы) 1183 г. он умер от дизентерии в Мартеле, в Дордони. Об обстоятельствах его смерти см., например: Флори 2012, 130—134.


[Закрыть] в Мартеле, в месяце, когда я писал эту страницу в Сомюре, в день святого апостола Варнавы, в лето от Воплощения Господня 1182-е, а от своего рождения 27-е[519]519
  …в лето от Воплощения Господня 1182-е, а от своего рождения 27-е. – Ошибка (возможно, писца): должно быть 1183 и 28.


[Закрыть]. Это был муж невиданной изобретательности в ратном деле, который разбудил почти уснувшее рыцарство и возвел его на самые высоты. Мы, знавшие его как его друзья и близкие, можем описать его доблесть и учтивость. Он был паче прочих красив статью и лицом[520]520
  Он был паче прочих красив статью и лицом… – Ср.: Пс. 44: 3. Та же псалтирная цитата применительно к Генриху Молодому Королю – у Гервасия Тильберийского (Otia imperialia. II. 21).


[Закрыть], всех одареннее красноречием и обходительностью, всех счастливей в людской любви, приязни и благосклонности, столь уветлив, что почти всех верных людей своего отца обморочил, заставив восстать против него. Можно бы уподобить его Авессалому[521]521
  Можно бы уподобить его Авессалому… – С тем же Авессаломом, восставшим против отца своего Давида, сравнивает Генриха Радульф де Дисето, а по поводу его смерти рассуждает о смертях мятежных сыновей (Ralph de Diceto I, 356; II, 19—20).


[Закрыть], не будь он больше Авессалома: у того был один Ахитофел, а у этого много – и ни одного Хусия[522]522
  …у того был один Ахитофел, а у этого много – и ни одного Хусия. – Т. е. много мудрых и искренних советчиков и ни одного лукавого (см.: 2 Цар. 15: 32—17: 23).


[Закрыть]. Это ныне явил Господь, исполнивший для господина нашего, отца его, все милости Давида верного[523]523
  …милости Давида верного… – Ср.: Ис. 55: 3 (а также: Ogle 1940, 210– 211).


[Закрыть], то есть те, кои оказал Он верному Своему Давиду: ибо из всякого мучения вывел его Господь, и на гнев врагов его свысока воззрело око его[524]524
  …и на гнев врагов его свысока воззрело око его. – Пс. 53: 9.


[Закрыть]. Авессалом его поднял всю Аквитанию, Бургундию и многих из французов против отца своего, господина нашего, и всех мэнцев, анжуйцев и бретонцев, и из тех, кто сражался на нашей стороне, большая часть отшатнулась к нему. Мэнцы и анжуйцы, когда мы осаждали Лимож, открыто бросили нас, презрев наши слезы и мольбы, и, уйдя на родину, заставили войско рассеяться из-за малочисленности оставшихся. А этот Авессалом, к которому стекались силы всего мира, затеял заговор против своего отца в Мартеле и, в тот же день пораженный молотом смерти[525]525
  …затеял заговор против своего отца в Мартеле и, в тот же день пораженный молотом смерти… – Мап обыгрывает созвучие топонима Мартел и слова martellus, «молот».


[Закрыть] в деснице праведного мстителя, скончался, и умирился мятеж; так успокоился мир по кончине Пифона[526]526
  …так успокоился мир по кончине Пифона. – Ср.: Клавдиан. Против Руфина, вступление к кн. I. 15.


[Закрыть]. Хотя он распорядился похоронить свое тело в Руане, оно было унесено ле-манцами и силою удержано в церкви святого Юлиана[527]527
  …в церкви Святого Юлиана… – Кафедральный собор Ле-Мана. Об этих событиях см. «Хронику» Роберта де Ториньи (Chronicles IV, 305—306). Первое погребение Генриха было в Ле-Мане, второе, 22 июля, – в Руане. Ходило много ложных слухов о чудесных исцелениях у гробницы молодого короля (Willelmus Neuburgensis. Historia rerum Anglicarum. III. 7; Chronicles I, 234).


[Закрыть], где его и погребли; но ныне повелел король, отец его, перенести его оттуда в Руан, чтобы там было ему вечное поминовение – мужу, полному благосклонства и милости. Что он был богат, что родовит, что любезен, что красноречив, что прекрасен, что отважен, что во всех отношениях привлекателен, что немногим меньше ангелов[528]528
  …немногим меньше ангелов… – Пс. 8: 6.


[Закрыть], – все обратил он во зло и, расхрабрившись от порочного счастья, стал отцеубийцей в душе, столь негодной, что заветнейшим его желанием сделалась отцовская смерть, – как, говорят, Мерлин о нем напророчил: «Рысь, проницающая во все, будет грозить гибелью собственному роду»[529]529
  …Мерлин о нем напророчил: «Рысь, проницающая во все, будет грозить гибелью собственному роду». – Из пророчеств Мерлина в «Истории бриттов» Гальфрида (Гальфрид Монмутский 1984, 76).


[Закрыть]. Все он перепробовал, каждый камешек подвинул[530]530
  …каждый камешек подвинул… – См. примеч. 486.


[Закрыть], весь мир осквернил предательствами, диковинный предатель и расточитель пагуб, яснейший ключ коварств[531]531
  …яснейший ключ коварств… – В оригинале: fons scelerum serenissimus, возможно, обыгрывание слова serenissimus как части титулатуры (ср.: V. 7: «под светлейшим судьей», sub serenissimo iudice).


[Закрыть], привлекательный трут беззакония, прекраснейший чертог греха, чье царство было исполнено отрад. Узнайте, как он стал основателем ереси предателей: отец его привел всю вселенную к миру, и в чужих краях, и в своих, – а сын обманом разрывал союзы и вопреки клятвам поднимал против короля-миротворца оружие клявшихся, сам преступая клятву своему отцу многократно, чему я был свидетелем. Не раз он полагал пред отцом соблазн[532]532
  …полагал пред отцом соблазн… – Пс. 49: 20; Рим. 14: 13.


[Закрыть], а при неудаче отступал, тем более готовый к преступлению, чем более был уверен, что ему не будет отказа в прощении. Никогда он не накликал на себя гнев, которого не мог бы унять первыми же слезами, не стремился ни к чему, чего не мог добиться небольшою лестью, ведь он любым человеком мог завладеть вопреки ему самому, идя против совести и веры и покинув Бога. Сей молот, сокрушенный в Мартеле, умер, говорят, в раскаянии, но никакие уветы не склонили его к миру с отцом: если-де умру, успокоюсь; если нет, буду бороться. В сердце своем он хранил войну. Брата своего Ричарда, к которому изнывал ненавистью, он оставил своим наследником и умер в гневе; по-разному воззрел Господь на их конец[533]533
  …по-разному воззрел Господь на их конец. – По замечанию М. Р. Джеймса, глава кажется незавершенной или поврежденной.


[Закрыть].