Текст книги "Приключения 1984"
Автор книги: Валерий Гусев
Соавторы: Глеб Голубев,Владимир Киселев,Григорий Кошечкин,Валерий Винокуров,Леонид Щипко,Борис Шурделин,Айтбай Бекимбетов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)
Так они и стояли друг против друга, будто столкнувшись на узком бревнышке через пропасть, и ни один из них не хотел уступить дорогу – Агарышев в кустах, Андрей на открытом месте.
Лес совсем затих, напряженно молчал, словно замер в ожидании: чем эта встреча кончится, кто на своем тверже настоит? Кто на землю ляжет, а кто дальше пойдет? И вдруг...
– Стой! – закричал, выламываясь из зарослей и размахивая корзинкой, Тимофей Елкин. – Ты что делаешь, гад? На кого ты оружие наставляешь? – И побежал к Агарышеву, подняв руку, будто хотел ударить его своей плетушкой.
Андрей ничего не успел: прогремел, прыгая в руках Агарышева, автомат, и сомкнулись кусты там, где он стоял.
Андрей бросился к Елкину, упал на колени, приподнял его голову.
– Вот и посчитались мы с тобой, Сергеич, нашими жизнями, – тихо, с трудом сказал Тимофей и закрыл глаза. – Ты – мне, я – тебе.
Из уголка рта выползла алая струйка, быстрой змейкой побежала по подбородку, по шее, скользнула за воротник,
– Машина пришла? Подгоняй ее сюда! – скомандовал Андрей подбежавшим дружинникам. – Быстро!
– Лучше к дороге на руках отнесем, – возразил дрожащий Богатырев. – Здесь в машине растрясет его сильно.
Дружинники приподняли Елкина. Он открыл глаза, нашел взглядом Андрея.
– Сергеич, Зойку позови... Не забудь...
Андрей скрипнул зубами, разжал его руку и бросился в чащу – туда, где еще дрожала испуганно ветка и стоял едкий запах сгоревшего пороха.
– Взять его там нетрудно будет, – глухо шептал Бугров. – Сторожка, видишь, заросла кругом, к ней вплотную с любой стороны подойти можно. А из нее далеко не уйдешь, трясина кругом без дна. Только надо ли его живым брать, я думаю...
Андрей не ответил. «Сколько у него патронов осталось? Если магазин был полный... В меня они восемь пуль выпустили. В орнитолога – четыре. Сейчас – штук пять. Значит, пятнадцать еще есть. На весь мой отряд хватит...»
– Обходи, ребята, потихоньку. Не высовывайтесь. Федор Михалыч, ты рядом будь, позади меня. Если что – бей и не думай.
Андрей натянул потуже фуражку, вскочил, перебежал, пригнувшись, вперед и упал за деревце, стоящее прямо на тропе. Из черного окошка сторожки засверкало, загремело. В ствол березки ударила пуля и стряхнула с нее вечернюю росу. Несколько капель попало Андрею за воротник, он вздрогнул и чуть не вскочил.
Слева зашевелилась трава, и большим грибом поднялась над ней голова Богатырева. Из сторожки отчетливо донеслось яростно брошенное ругательное слово.
«Ага, или заело, или патроны все, – догадался Андрей. – Везет Богатырю».
Он вздохнул, наметил взглядом новый рубеж – высокую лохматую кочку, на которой чуть покачивался тоненький стебелек кипрея, – и снова бросился вперед...
Тишина. Выстрелов нет.
Еще рывок и падение. И опять тихо.
Андрей вынул пистолет, встал и во весь рост, не спеша, пошел к сторожке.
Выстрелов не было.
Он подошел почти вплотную. Дверь, ржаво скрипнув, отворилась, и вышел Агарышев, держа автомат за ремень.
Андрей вскинул пистолет.
– Брось оружие, – сказал он. – И протяни руки.
– А это ты видел, мент! – истерично выкрикнул Агарышев и, перехватив автомат за ствол, отвел наотмашь руку. – Мне один конец! Раньше, позже – едино! Стреляй!
А с Андрея уже все схлынуло, он только горечь чувствовал и о Тимофее думал. И о том, что и он, участковый, с этого дня должен искать, за кого свою грудь подставить. Иначе ему теперь жить нельзя, надо людям свой долг отдавать. И уж не только по службе, но и по совести.
Смотрел он на этого Агарышева, который за свою короткую жизнь столько бед и горя другим успел сделать, и боролся с собой, с какой-то темной силой, которая в нем откуда-то из глубины поднималась, росла и пеленой глаза задергивала, чувствовал, как немеет палец на спусковом крючке...
Агарышев тоже ему в глаза пристально смотрел. Сначала со злобой и страхом, а потом уже по-другому, не понять как. Не выдержал – выругался осторожно, тихонько автомат в траву опустил и протянул, усмехаясь, руки.
Вздохнул Андрей. И не сразу смог сделать то, что надо, – палец, ненавистью скрюченный, никак не разгибался.
Обратно другой дорогой добирались, покороче. Впереди, повесив винтовку на шею и положив на нее сверху тяжелые руки, шагал Бугров. За ним – в наручниках – Агарышев. Потом – Андрей, а сзади тянулись дружинники за своим боевым командиром, который сосредоточенно топал маленькими ножками. Вид со стороны получился интересный.
Шли молча, бесшумно и словно на ниточку нанизанные: где один под ветку нырял, там и другие ей кланялись, как передний из-за пенька крюк делал, так и все за ним повторяли.
Тропа все выше забирала и наконец на краю леса, на верхушке горы Савельевки кончилась. Тут они голоса услышали. И крики.
Андрей отряд свой остановил и один из леса вышел – осмотреться.
Похоже, все село здесь было. Все столпились на краешке и, заслонясь ладонями от заходящего солнца, смотрели в небо. Там, раскинув крылья, летали синереченские мальчишки. Андрей только сейчас вспомнил, что его звали дельтапланеристы посмотреть их первые полеты.
– Гляди, гляди! – кричал Куманьков-старший, стуча кому-то в спину кулаком. – Мой-то выше всех забирает! Вот тебе и потомственный хулиган!
– А Васька Кролик ногами болтает – трусится!
– Сам бы попробовал, боевитый! Ты небось только с печки летал.
– Ах, хорошо. Ах, хорошо-то! Ну и деревня у нас – крылатая. Давай, давай, Ленька, не боись, ближе к небу старайся. Ах, хорошо...
Андрей тихо отступил в лес и повел свой отряд кругом горы, чтобы не портить людям радость.
Спустились заросшим склоном, обойдя Савельевку стороной. Андрей приостановился, оглянулся. В тихом, бронзовом на закате небе бесшумно парили большие разноцветные птицы, мелькали на крутом зеленом склоне горы их быстрые тени.
Зайченков отыскался быстро и не за пятьсот верст: прятался недалеко, по соседству, у веселой разведенки – она невольно выдала его, в открытую купив в магазине одеколон и бритвенный прибор, что и стало известно тамошнему участковому, предупрежденному Андреем.
На первом же допросе Егор дал исчерпывающие показания. Заявил, что в ученого стрелял по указке Агарышева Игоряшка Петелин; что сам он, гражданин Зайченков, стрелять в синереченского участкового не хотел, но больно боялся проклятого Агарышева и согласился, чтобы только самому остаться живым, задумав сразу же после стрельбы скрыться и от Агарышева, и от закона; что он нарочно мимо целил, что чистосердечно раскаивается в содеянном, окажет большую помощь следствию и будет просить у советского суда снисхождения.
Тимофей Елкин выжил, Зойка домой вернулась и в больницу к нему каждый день бегала. Паршутину кто-то морду втихую набил, и он в милицию жаловаться больше не стал.
«Так мне, дураку, и надо», – сделал наконец Паршутин правильный вывод.
Андрей женился, и на его свадьбе было очень много гостей, и очень многие из них были в милицейской форме и с орденами и медалями.
Следствие по делу Агарышева шло долго, и все это время Платонов, когда встречался или созванивался с Андреем, шутливо называл его Шерлоком Холмсом из Синеречья.
Григорий Кошечкин
БРИЛЛИАНТ РАДЖИ
Повесть
Этот субботний вечер ничем не отличался от остальных дней недели. Дежурная часть городского управления внутренних дел жила своей обычной жизнью, чутко прислушиваясь к пульсу огромного города.
В приемной помощника дежурного по городу майор милиции Муравьев подводил итоги уходящих суток. Вечерняя прохлада вливалась в окно кабинета. Было тихо.
Неожиданно дверь приемной распахнулась, на пороге появился взволнованный мужчина лет двадцати пяти. Увидев Муравьева, он почти бегом направился в его сторону.
– Товарищ майор!.. – послышался дрожащий голос.
– Что случилось? – Муравьев поднял голову от лежавших перед ним бумаг.
Посетитель едва не плакал.
– Все деньги отдал... говорили, что бриллиант... а вместо него стекляшку подсунули!
– Успокойтесь, – решительно потребовал майор. И, выдержав паузу, уже мягче спросил: – Когда это случилось?
– Утром...
– Почему сразу не пришли?
– Да я сразу-то не сообразил к оценщику пойти...
* * *
Сергея Пыжлова разбудило назойливое дребезжание стакана, стоявшего на столике. После уже не спалось: Сергей то и дело погружался в приятные воспоминания. Повезло этим летом, ничего не скажешь. Хорошо, послушался Кольку Чурыкина, уговорил тот бросить совхоз и податься с шабашниками в Сибирь на заработки. Правда, перед своими сельчанами неудобно. Когда в совхоз поступал работать, за делового мужика посчитали. Лес выписали, дом помогли поставить. Одно слово – механизатор. Но в совхозе когда на «Жигули» заработаешь? А тут за лето три коровника отгрохали, и каждому на лапу по девять тысяч. Нынче такие деньги под забором не валяются.
Поезд прибыл точно по расписанию. Под шипение пневматики по составу прокатился рассыпчатый скрежет стальных суставов жесткой сцепки. На крыше электровоза мягко громыхнули упавшие пантографы. С потертым портфелем в руках Сергей торопливо сошел на перрон и быстро зашагал к зданию вокзала.
В этот город Сергей Пыжлов приезжал уже не раз. Прямо с вокзала он обычно ехал в комиссионный магазин по продаже автомобилей. Его мечтой было приобрести «Жигули». Он подолгу слонялся по сверкавшим хромом автомобильным рядам, прислушивался к разговорам, иногда торговался, но так ничего пока не подобрал. Машины были, да все неподходящие: то на краске червоточина завелась, то резина старовата, то еще чего. Не брать же первую попавшуюся. Денег поднакопил достаточно. Можно выбрать то, что нравится, даже цвет кузова. Надо было спешить. Ведь, кроме покупки автомобиля, приходилось думать, как покрыть путевые расходы. Считай, не ближний свет сюда катать. Не одна сотня на разъездах набежала. Эх, купить бы какого дефициту, да и перепродать: джинсы или это... как его... сафари. Будут ботинки на высоком каблуке – и их можно. С руками оторвут, только покажи...
Решив подкрепиться перед обещавшим быть суматошным днем, Сергей забежал в вокзальный буфет. Расположился за круглым столиком в углу. Поглощая холодную курицу и запивая ее кофе, Сергей обратил внимание на парня, стоящего по соседству. Тот что-то искал в спортивной сумке, и Сергей успел заметить, как в ее недрах мелькнули новенькие джинсы. Чувствуя, что их владелец вот-вот уйдет, Сергей придвинулся к нему.
– Привет, друг!
Парень поднял глаза и, словно только и ожидал Сергея, улыбнулся:
– Здорово!
Сергей кивнул на сумку.
– Не скажешь, где брючата купил?
– Это джинсы-то «брючата»? Сказанул.
– Продай, а?
– Не могу. Сам с трудом достал...
– Тогда хоть присоветуй, где такие купить?
– У студентов-иностранцев можно попытаться. Они со мной в общежитии живут. Иногда кое-что продают.
Сергей обрадовался.
– Слушай, друг, познакомь меня с каким-нибудь. Может, и мне повезет. Не думай – за мной не пропадет.
– Не могу, извини. На лекцию опаздываю.
– А вечером?
– Времени нет. После лекции сразу в библиотеку.
– Может, днем, перед библиотекой? Я сейчас в автомагазин, а потом подъеду куда скажешь.
– Машину покупаешь?
– «Жигули». Хочу последнюю модель присмотреть.
– О-о! Будь здоров! – уважительно отозвался парень и задумался. – Конечно, негоже учебный год с прогулов начинать, да что с тобой поделаешь. Уговорил. Едем быстро в общежитие. Только я сейчас приятелю позвоню, чтобы он меня отметил в журнале посещений лекций.
– Как тебя зовут? – не смог скрыть радости Сергей, стаскивая с крючка под стойкой свой портфель.
– Аликом.
– Меня Серегой. Айда!
Они вышли на площадь перед вокзалом. Алик направился в ближайшую телефонную будку, переговорил с приятелем. Появился довольный:
– Все в порядке. Трогаем!
В такси, взять которое настоял Сергей, ехали молча. Пыжлов уже начал обдумывать, кому же он сбудет купленные джинсы и все остальное, что сможет приобрести...
Его размышления прервал голос Алика. Нагнувшись через спинку сиденья, он сказал водителю:
– Вот на этом углу, пожалуйста...
Алик, несмотря на свой небольшой рост, шагал широкими шагами. Сергей еле поспевал за ним. Возле попавшейся им на пути гостиницы «Интурист» он невольно приостановился, пропуская выходившую из подъезда группу оживленно переговаривающихся иностранцев. Они пересекли тротуар, направляясь в автобус. Женщина-гид, смеясь, что-то говорила в микрофон, обращаясь к туристам, уже расположившимся в салоне. Идущий поодаль от группы высокий парень в потертых джинсах и меховой распахнутой безрукавке, сплошь увешанный значками, вдруг остановился, поглядел по сторонам, а затем нерешительно обратился к Сергею, оказавшемуся в этот момент перед ним.
– Я отшень извиняйт. – Акцент сразу выдал в нем немца. – Ви не скажет, где есть можно продать драгоценность?
Студент, видно, тоже услышал голос немца. Он обернулся и быстро подошел к ним.
– Пойдем, пойдем. – Он взял Сергея за рукав. – И так времени нет...
– Погодь, он хочет продать драгоценность.
– О, я отшень и отшень извиняйт, —повторил немец, уже обращаясь к Алику. – Я хотел продать бриллиант.
– Вы ищете скупку?
– Скупко, скупко, – закивал иностранец.
Алик начал было объяснять, как пройти к пункту скупки изделий из драгоценных металлов, а затем, будто что-то вдруг решив, вопросительно посмотрел на Сергея.
– Зачем скупка? Может, я, вернее, мы приобретем?
– О, гешефт? – Немец широко улыбнулся и достал из кармана небольшую темно-зеленую коробку. В ней лежало несколько золотых колец с рубинами, массивный, отливавший краснотой мужской перстень-печатка с готической монограммой, еще что-то.
Немец вынул оттуда и положил на ладонь камень. Это был изумительной красоты бриллиант.
– За сколько... вы хотите... продать?.. – У Алика даже голос сел от волнения.
– О, майн гот! Я не хотель продать памьять свой дед, но мне нужен совьетский киноаппаратур. Зер гут! Я затрудняйс зи шпрехен цена... ну восьм... десьят тысяч рубель. – Он неопределенно пожал плечами.
Услышав сумму, Сергей даже зажмурился:
– Ничего себе, целый автомобиль!
Алик тихо сказал:
– Голову на отсечение, немец не представляет настоящей ценности камня...
Но и Пыжлов в этом нисколько не сомневался. Не так давно в его присутствии один приятель заплатил большие деньги за неказистое колечко с махоньким алмазиком, всего с булавочную головку. А этот... Вот бы купить! Он незаметно пощупал локтем карман, в котором был бумажник.
– Дайте взглянуть. Если камень стоящий – мы возьмем, – сказал вдруг Алик.
Немец нехотя, словно в чем-то сомневаясь, протянул камень Алику.
– Это ест Индия... Калькутта. Мой дед... как сказать.... – Он защелкал пальцами, подбирая нужное слово. – Официрен... арбайт у индийский... э... раджа. Это есть подарок за хороший служба.
– Но он расколот, – промолвил Алик, разглядывая плоскость с одной стороны камня. – И будь здоров как!
– Так, так, – закивал турист. – Когда-то биль гросс, отшень много карат. Он треснуль, я даваль остаток. – Немец бережно опустил камень обратно в коробку.
– Купим? – Алик вопросительно глянул на Пыжлова.
Сергей в ответ пожал плечами:
– Надо б оценить, – произнес он, движимый неуверенностью и огромным желанием овладеть осколком подарка индийского раджи.
И Алик решился.
– Мы возьмем камень и покажем оценщику. О цене договоримся потом. По-другому купить не можем.
– Я хотель залог...
– Сколько?
– Пьять тысяча.
– Даем? – спросил Алик Сергея.
Пыжлов будто всем телом ощутил в нагрудном кармане пачку денег, отложенных на автомобиль, и отчаянно соврал:
– С собой не взял, надо в сберкассу сгонять.
Алик недоверчиво нахмурился.
– Как хочешь. Я сам заплачу. – И повернулся к немцу: – У меня всего полторы тысячи. Через два часа встретимся на этом месте.
Опасаясь, что тот его не поймет, показал туристу часы и ногтем отчеркнул цифру «десять».
Однако немец засомневался. Залог в полторы тысячи рублей показался ему явно недостаточным.
– Это есть мало. Битте залог паспорт. Я хочу знай, кто есть ви.
– А, черт с тобой! – решился Алик, переходя с иностранцем на «ты». – Бери паспорт, да смотри не потеряй.
В такси Алик пригнулся и деловито зашептал Сергею:
– Я знаю одного ювелира – толковый мужик. Перстень мне делал, двадцать два грамма девяносто шестой пробы. Попросим его оценить, и будь здоров! Для верности сначала заскочим к нему домой, не застанем – на работу.
Вскоре машина свернула на узкую улицу с высокими старинными домами. Алик глянул по сторонам, попросил шофера ехать помедленней.
– Стой! По-моему, здесь!
Они расплатились и вышли из автомобиля.
– Вот этот дом! Шестой этаж.
Они вбежали в подъезд, чуть не сбив женщину, подметавшую площадку. Извинившись, Алик устремился наверх. Сергей за ним. На третьем этаже навстречу им попался солидный пожилой мужчина с аккуратной бородкой.
– Так это же он! – вдруг спохватился Алик, когда они поднялись еще на этаж. – Темно тут после улицы, я его сразу не узнал.
Ребята ринулись вниз.
– Федор Борисович! Подождите!
Мужчина, стоявший с газетой в руках возле почтовых ящиков, посмотрел поверх очков в их сторону и удивленно вымолвил:
– Алик! Какими судьбами?
– К вам, Федор Борисович! Надо бы...
– Потом, потом, по дороге расскажешь. – Поднеся палец к губам, мужчина показал глазами в сторону уборщицы и окликнул ее: – Полина!
– Чего, Федор Борисович? – Женщина перестала мести, выпрямилась.
– Полина, у меня к тебе просьба. Я дома буду в семь. Ты не уберешься в квартире к моему возвращению?
– Для вас с большим удовольствием.
– Тогда держи. – Федор Борисович покопался в кармане, достал связку ключей и, сняв с колечка один, передал ей, приложив к нему три рубля.
– Не беспокойтесь. – Уборщица опустила ключ и деньги в передник.
На улице Федор Борисович глянул на Алика.
– С чем пришел?
– Камешек надо оценить. Будь здоров камешек!
– Ну-ну, посмотрим.
Обогнув здание, они пересекли скверик, выбрали дальнюю лавочку.
Алик достал камень, и Сергей заметил, как задрожали пальцы Федора Борисовича, когда он увидел бриллиант. Правая рука словно автоматически опустилась в карман и извлекла маленькую сильную лупу в перламутровой оправе.
Наконец Федор Борисович оторвался от лупы и с минуту молча любовался изумительными световыми переливами. Потом медленно повернулся к Сергею.
– Ваш камень?
Сергей замялся, не зная, что ответить. Но Федор Борисович, видно, понял без слов.
– Жаль. Были бы богатым человеком. – Он откинулся на спинку скамейки. – Это, ребята, индийский бриллиант чистейшей воды, похоже, с калькуттских алмазных копей. Он когда-то составлял единое целое с крупным бриллиантом не менее девяноста карат, но, к сожалению, был расколот по плоскости спайности...
– Сколько же он стоит? – нетерпеливо поинтересовался Алик.
– Не буду играть с вами втемную. Продайте камень мне. Учитывая дефект, плачу не очень много, но... двадцать пять тысяч дам. Десять хоть сию минуту. – Толстые пальцы ювелира, украшенные массивным золотым перстнем, извлекли кожаный бумажник, и Сергей увидел в одном из отделений пачку сторублевых купюр в банковской упаковке. – Остальные вечером.
Названная сумма так огорошила Алика, что он стал заикаться:
– Н-не-нет, н-не могу.
Сергей растерянно смотрел на ювелира. Только сейчас он почувствовал всю безмерность своей глупости. Ведь он не заплатил за камень ни копейки. Алик вообще может не взять его в долю и будет прав.
– Решайте. – Федор Борисович достал сигареты, закурил. – Надумаете – приходите ко мне. Квартира сорок вторая. Деньги тут же из рук в руки. Я не прощаюсь. Ювелир поднялся и, сутулясь, пошел по дорожке.
Взрыв произошел сразу же, как только Федор Борисович скрылся за углом. Сергей толкнул Алика в плечо:
– Какого черта ты не продал? Поделили бы деньги, немца побоку...
– А ты чего? – зло сказал Алик. – Ты хоть червонец дал на дело, чтобы делить? Скупердяй чертов! Видите ли – денег у него нет. А машину на что собирался купить? Не пожалел бы трех тысяч, и бриллиант, будь здоров, наш был бы...
Препираясь, они и не заметили, как оказались на улице. Первым пошел на примирение Алик.
– Кончай базарить. Все одно поздно. Давай подумаем, как быть дальше. Турист уже небось заждался, икру мечет... К Федору Борисовичу вернемся, когда заплатим немцу деньги и заберем мой паспорт.
– Сколько немцу-то платить?
– Семь тысяч за глаза хватит, – ответил Алик. – Скажем, больше не дают. Кстати, если у тебя денег нет, я найду. Но тогда – будь здоров! Понял?
Сергей ответил с готовностью:
– Свою долю внесу.
Когда Алик с Сергеем добрались до места встречи, немец со всех ног бросился к ним.
– Зачем ви обманываль? Ви опоздаль на целый час. Битте, ваш залог, иметь дел с нечестный человек!
– Что вы кричите? Мы же не сбежали.
– Я благодарен ваш сервис, – высокомерно сказал он. – Услюг больше не нуждаюсь. Я уже нашель покупатель. За камень будут платить десять тысьяч рубель.
– Сколько? – деланно изумляясь, протянул Алик и незаметно подмигнул Сергею.
– Мы ходили к оценщику. На вашем камне есть трещина, снижающая стоимость. Больше девяти тысяч дать за него не можем.
Цена, названная Аликом, превосходила обговоренную. Сергей хотел было вмешаться в разговор, сказать, что не согласен, но, вспомнив о двадцати пяти тысячах, обещанных старым ювелиром, махнул рукой.
– Ну хорошо, – неожиданно согласился немец. – Я есть много спешить...
Они отошли в малолюдное место. Алик пересчитал свои полторы тысячи, возвращенные иностранцем. Сергей помялся, вспомнив, как он обманул Алика, сказав, что у него денег при себе нет, и достал бумажник. Купюры уже были разложены по тысячам. Отсчитав восемь таких пачек, он вытащил из одной пять сотен, опустил их в карман брюк. Остальные протянул Алику.
– Можешь не считать, семь пятьсот.
Получив деньги и отдав камень, турист распрощался. Переждав минуту-другую, Алик сказал:
– Жмем к Федору Борисовичу. Продаем ему подарок раджи за двадцать пять тысяч, и будь здоров! – Он хитро засмеялся. – Не было ни гроша, да вдруг алтын. Камешек я спрячу, ненароком не потерять бы.
– Погоди, не прячь. Давай-ка его мне, я больше заплатил.
Студент смерил его подозрительным взглядом.
– Что ж, будь здоров, тащи сам. Все равно барыш поделим поровну. Верно ведь?
Они шли по улице. Алик по-прежнему впереди. Сергей за ним еле поспевал. И чем дальше он отходил от гостиницы, тем больше изначальное чувство признательности к Алику, взявшему его в долю, подавлялось наплывавшим раздражением. Хитрец! Из девяти сунул немцу только полторы тысячи, а барыш норовит поровну. Уж не думает ли за знакомство с Федором Борисовичем сорвать? И Сергея внезапно озарило. Зачем ему нужен Федор Борисович? Неужто на нем свет клином сошелся? Бриллиант продать любому ювелиру можно. И двадцать пять тысяч ни с кем делить не придется.
А Алик уходил все дальше. И тут подвернувшийся проходной двор подвел итог рассуждениям Пыжлова. Он бросил последний взгляд в спину Алику и метнулся в подворотню.
Узнав, что в дежурную часть поступило заявление о мошенничестве, следователь капитан милиции Купашов попросил пригласить потерпевшего к себе и немедленно связался с майором милиции Решетовым, старшим инспектором уголовного розыска, вот уже много лет специализирующимся на раскрытии таких преступлений.
...Пыжлов выглядел жалко. Взлохмаченные волосы, на потемневшем лице с бесцветными запавшими глазами выражение беспомощности.
– Располагайтесь. – Капитан показал на стул.
Сергей сел, сжался. Его потерянный взгляд уперся в пол.
Вскоре пришел майор Решетов, коротко глянул в сторону Пыжлова.
– Он?
– Да, – кивнул Купашов.
– Что ж, послушаем молодого человека.
...Сергей рассказывал бессвязно, путал места встреч, перескакивал с одного на другое, никак не мог припомнить в точности детали.
Помогая ему, офицеры вновь и вновь возвращали его к недавнему событию.
– Можете показать место, где передавали деньги?
– Возле гостиницы «Интурист» где-то. Попробую найти.
– Из каких букв состояла монограмма на перстне Алика?
Пыжлов виновато опустил глаза:
– Не разглядел.
– А у Федора Борисовича?
– Не знаю.
– Номера такси, фамилии водителей помните? Перед вашими глазами в машине была прикреплена табличка.
– И на ум не взбрело...
– Не было ли у них татуировки, родинок?
Сергей отрицательно мотнул головой.
– Вы не обратили внимания на особенности поведения Алика?
– Ничего особенного... Так, шплинт вертлявый.
– А других: Федора Борисовича, «иностранца», уборщицы?
Сергей молчал.
– Бывает, – попытался помочь ему Решетов, – люди горбятся, хромают и этим выделяются среди других. Или в разговоре картавят, жестикулируют, присказки не к месту произносят...
– Ничего такого не приметил. Говорят как все.
– Хорошо, – вздохнул следователь. – Номер квартиры ювелира вы сообщили. А дом? Улица?
Пыжлов уже в который раз вытер взмокший лоб.
– К чему мне? Думал, поеду вместе с Аликом. Я у вас в городе плохо ориентируюсь.
– А сами от него сбежали.
Сергей промолчал.
Решетов хмуро посмотрел на него.
– Эх, Пыжлов. Вот вы считаете себя обиженным, обманутым. А ведь в лапы мошенников вас толкнуло желание нажиться. Будь на месте одного из них настоящий иностранец, он бы, выходит, начал знакомиться с нашей страной с вашего обмана.
Майор встал и добавил:
– Подождите в приемной. Поедете со мной искать улицу, где живет ваш «ювелир».
Уже пять часов они колесили по городу, отыскивая место, где произошла встреча с «ювелиром». Еще в самом начале поездки майор спросил Сергея:
– Долго от гостиницы ехали?
– Минут пятнадцать-двадцать, не больше. Да у светофоров стояли.
«Где-то рядом, километрах в десяти примерно», – отметил про себя Решетов и, проверяя догадку, поинтересовался:
– Шоферу такси сколько заплатили?
– Когда туда ехали, Алик рубля два выложил. А сколько набило, не знаю.
– А обратно?
– Столько же, не больше.
Пыжлов говорил, чувствуя на себе сосредоточенный взгляд работника милиции.
– Отсюда поехали прямо. – Он показал в сторону от железнодорожного вокзала. – Потом направо, мимо низеньких домишек... Видел трамваи... хлебозавод... автобусная станция слева... а может, справа...
Оставалось разыскивать, надеясь на наитие Пыжлова. Каждый раз, двигаясь по новому маршруту, Решетов с надеждой смотрел на Сергея: вдруг узнает какой-нибудь ориентир.
Время бежало, а результатов не было. С наступлением ночи город пустел на глазах. Поубавилось пешеходов, схлынули потоки машин. Внезапно погасла часть уличных фонарей. Жилые массивы распались на отдельные дома, зеленые зоны.
Поиски продолжались. Каждый раз Пыжлов, выходя во время коротких остановок, возвращался и говорил:
– Не здесь.
Последний раз Сергей ходил очень долго. Озираясь и вытягивая шею, будто принюхиваясь, он обошел большие здания, как бы нависшие над сквером, а вернувшись, виновато произнес:
– Может, на сегодня хватит? Замучил я вас.
Решетов понял: парень выдохся, находится на последнем пределе своих возможностей. Вести розыск дальше не имеет смысла. В такой темени можно проехать мимо и не заметить. В ответ же пробурчал:
– Ну что ж, продолжим завтра с девяти.
Поиск возобновили, как и условились, с утра. Начали опять от гостиницы «Интурист». Решетов опустился на заднее сиденье. Пыжлову предложил сесть рядом с водителем: там виднее.
Вырвавшись из плотного транспортного потока на магистрали, машина свернула на улицу, замощенную бетонными плитами. Майор слегка тронул Пыжлова.
– Слева бани. Не они?
– Нет.
«Волга» неторопливо катила по улице. Сергея вдруг заинтересовал появившийся впереди переулок. Что-то в нем показалось знакомым: то ли овощной киоск на углу, а может, старые деревья вдоль тротуаров.
– Свернем, а? – обратился он к водителю.
Не миновала машина и ста метров, как Сергей возбужденно закричал:
– Вот он! Тормозите! Видите дверь с выбитым стеклом? – Сергей повернулся к майору. Ему было удивительно, что Решетов не выразил своей радости по этому поводу. Хлопнув дверцей, Сергей было рванулся к знакомому подъезду. Однако его догнал резкий окрик майора:
– Куда?
– В сорок вторую квартиру.
– А зачем? – спокойно спросил Решетов.
Пыжлов остановился, медленно обернулся.
– Вы думаете, он... не живет здесь?
– Уверен. И вообще, нужно меньше суетиться. Давайте договоримся: от меня ни на шаг. А для порядка сначала заглянем в ЖЭК.
В жилищно-эксплуатационной конторе, расположенной на соседней улице в двухэтажной пристройке, они застали техника-смотрителя, невысокую женщину лет сорока.
– Розанова Фаина Александровна, – представилась она. – Чем могу помочь?
– Скажите, кто проживает в сорок второй квартире в восьмом доме?
– Одну минуту.
Она раскрыла шкаф, выдвинула ящик с лицевыми счетами, вытащила карточку, перечеркнутую крест-накрест красным карандашом.
– В сорок второй – никто. Ответственный квартиросъемщик полгода назад умер. Квартира опечатана.
Решетов чуть насмешливо посмотрел на Пыжлова.
– У вас еще что-нибудь? – поинтересовалась Розанова, видя, что майор не уходит, раздумывает.
– Да. Кто в восьмом доме убирает подъезды?
– Наша дворник Масличкина.
– Как ее зовут? Не Полиной случайно?
– Татьяна Герасимовна.
– Ясно. – И майор вновь кинул взгляд на Сергея.
– Где она живет?
– В том же доме, квартира пятьдесят третья.
– Я попрошу вас об одолжении. Проводите нас к ней.
В пятьдесят третьей квартире, судя по всему, кипела «битва». Даже на лестничной площадке были слышны воинственные клики, треск игрушечных автоматов и беспрестанный топот детских ног.
– На голове ходят, – засмеялась Розанова. Она сильно постучала в дверь, потом еще. – У Масличкиной всегда так. С ума сойти – шесть внуков!
Щелкнул открываемый замок, и Решетов увидел полную пожилую женщину в фартуке и с ремнем в руках.
– Фаина Александровна! Здравствуй, миленькая. Ой, да ты не одна! – певуче протянула она.
– Товарищи из милиции. Поговорить с тобой хотят.
– Пожалуйста, заходите.
Переступив порог, Решетов вдруг заметил, как лицо Татьяны Герасимовны удивленно вытянулось, едва ее взгляд упал на Пыжлова.
– Фая, и этот тоже... из милиции? – Она кивнула в сторону Сергея.
– Из милиции я. – Решетов предъявил удостоверение. – А это потерпевший.
– Потерпевший? – Она сострадательно покачала головой.
– Я так понял, что вы уже раньше с ним встречались.
– Ну да! Если вам и впрямь охота послушать, я расскажу. Вчера, как Игорька уложила днем в постель, я с Вовиком, другим внучком, вышла погулять. Вовик в песке копается, куличи делает. Глядь, а за кустами появляются трое. Они мне и ни к чему, да говорили-то больно уж громко.
– О чем же?
– Не захочешь, а прислушаешься. Парень, Аликом его называли, бриллиант продавал. Видать, хороший, из Индии. За сколько, не скажу – на языке все тыщи, тыщи. Мужчина хотел купить, за ценой не стоял. А вот этот «пострадавший» – он ко мне лицом повернулся, Алика все подбивал отдать и не торговаться. Я их разговоры было приняла за чистую монету. Уж потом в разум вошла – аферисты собрались.
