Текст книги "Восточные славяне в VI-XIII вв."

Автор книги: Валентин Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

X столетие, к которому относятся перечисленные вещи, было периодом оживленных торговых связей Скандинавии с Восточной Европой. В результате торговли скандинавские украшения, как свидетельствуют приладожские курганы, распространяются довольно широко среди финского населения лесной полосы Восточной Европы. Большое число монет во владимирских курганах определенно показывает, что население, оставившее эти насыпи, участвовало в восточноевропейско-скандинавских торговых связях. Торговый путь из Скандинавии в Среднее Поволжье проходил через северо-восточные районы Новгородчины, Ярославское Поволжье и по рекам Нерли и Клязьме. Следовательно, проникновение в Суздальское ополье предметов из Скандинавии было закономерным явлением.

Конечно, не исключено, что в Ростово-Суздальский край в потоке переселенцев проникли и отдельные торговцы скандинавского происхождения. Однако, если в ярославских курганах выделяются немногочисленные захоронения норманнов, то среди трупосожжений ростово-суздальских погребальных насыпей их обнаружить не удается. Правда, в некоторых владимирских курганах скорлупообразные норманские фибулы были единственными находками. Но этого мало для отнесения подобных захоронений к скандинавским. В скандинавском костюме обязательны две скорлупообразные фибулы. Во владимирских курганах в большинстве случаев попадается по одной такой находке. По-видимому, Ростово-Суздальская земля заселялась с северо-запада метисным населением, основными компонентами которого были словене новгородские и весь. В составе веси, может быть, присутствовал и небольшой скандинавский компонент.

Собственно славянские вещи во владимирских курганах с сожжениями немногочисленны, что обусловлено погребальным ритуалом славян. Об освоении Ростово-Суздальской земли, прежде всего новгородскими словенами, определенно говорит распространенный здесь обычай обкладывать основания курганов камнями. Этот ритуал не был известен ни днепровским кривичам, ни вятичам, ни приладожской веси.

По-видимому, новгородцы расселялись в Ростово-Суздальском крае в ту эпоху, когда обычай носить ромбощитковые кольца еще не стал привычным. Только этим можно объяснить малочисленность ромбощитковых украшений во владимирских курганах с трупоположениями.

Курганы с трупосожжениями в междуречье Волги и Клязьмы, как и в других лесных областях древней Руси, относятся к IX–X вв. В Ростово-Суздальском крае обряд курганных трупосожжений, по-видимому, бытовал и в первой половине XI в. К середине этого столетия повсеместно распространяется обряд трупоположения под курганными насыпями.

О кривичской миграции в междуречье Волги и Клязьмы определенно свидетельствуют браслетообразные завязанные височные кольца (карта 34). Не подлежит сомнению, что осуществлялась она из Смоленской земли. Ареал браслетообразных височных колец с завязанными концами от Верхнего Поднепровья продолжается далеко на восток. Сначала он узкой полосой тянется между поречьем тверского течения Волги, Москвы-реки и Клязьмы, затем расширяется, охватывая Ярославское Поволжье и всю Ростово-Суздальскую землю. На Владимирщине кривичи пересекли Клязьму и заселили часть мещерско-муромских земель, включая северные районы будущей Рязанской земли.

Самыми отдаленными от Смоленщины пунктами кривичского расселения являются курганы близ деревень Поповой и Парахиной в б. Касимовском уезде Рязанской губернии (Нефедов Ф.Д., 1878, с. 56–61). Браслетообразные завязанные височные кольца в сочетании с другими славянскими украшениями найдены также в Пустошенском, Заколпском и Жабокском грунтовых могильниках местного населения (Макаренко Н.Е., 1910; Иванов А.И., 1925; ОАК, 1893, с. 31, 32). Очевидно, кривичи здесь, как, впрочем, и в других местах Волго-Окского междуречья, жили совместно с финскими аборигенами и постепенно их славянизировали.

Начало интенсивной волны кривичского расселения в Волго-Окском междуречье относится к XI в. В XI в. в Ярославском Поволжье возникают новые курганные могильники. Увеличивается в это время и количество курганных групп в Ростово-Суздальском крае.

Курганы с трупоположениями междуречья Волги и Клязьмы по внешнему виду идентичны погребальным насыпям других древнерусских областей. В Ростово-Суздальском крае многие из них в основании обложены камнями. Большое число курганов с каменными венцами в основаниях известно также на левобережной части Тверского Поволжья. Изредка они встречаются в ярославской части поречья Волги и обычны в Костромском Поволжье.

В курганах Волго-Окского междуречья умерших сначала клали на горизонте, а в поздний период сооружения курганов – в грунтовые ямы. Преобладает общеславянская (западная) ориентировка трупоположений. Но почти всюду спорадически встречается меридиональное положение умерших – наследие погребального ритуала местных финских племен (карта 28). В Тверском Поволжье и изредка в более восточных районах междуречья попадаются трупоположения головой к востоку, свидетельствуя о том, что в составе славянских переселенцев на эти земли были славянизированные или, возможно, не подвергшиеся окончательной ассимиляции балты.

Могильный инвентарь курганов междуречья Волги и Клязьмы включает типично славянские предметы. Височные кольца представлены браслетообразными завязанными (табл. LIX, 13), перстнеобразными (табл. LIX, 7, 8) и ромбощитковыми (табл. LIX, 1, 11). Последние украшения сосредоточены в основном в Костромском Поволжье. Здесь же обнаружены и другие новгородские элементы – обкладка курганов камнями, некоторые типы застежек, решетчатые привески, что свидетельствует о расселении в этих местах новгородских словен в XI–XII вв. Кроме того, ромбощитковые височные кольца встречаются в небольшом количестве в Суздальском ополье, в верхневолжских областях. Об участии новгородцев в освоении северной половины Тверского Поволжья, помимо этих находок, говорят распространение обычая обкладывать основание курганов валунами и наименование погребальных насыпей новгородским термином «сопки».

В курганах с трупоположениями Суздальского ополья в большом количестве найдены трехбусинные височные кольца (табл. LIX, 2, 3, 5, 9, 10, 12). Эти украшения более характерны для жителей древнерусских городов и лишь в единичных экземплярах встречаются в курганах. Владимирские курганы можно рассматривать как исключение. Видимо, в заселении Ростово-Суздальского края наряду с выходцами со Смоленщины и из Новгородской земли приняло участие южнорусское население. Южные элементы во Владимирской Руси проявляются в домостроительстве – полуземляночные жилища киевского типа открыты здесь на нескольких поселениях. Может быть, население, бежавшее с беспокойных южных окраин древней Руси, и распространило в Суздальском крае обычай носить трехбусинные височные кольца.

Помимо височных украшений, в курганах с трупоположениями XI–XII вв. встречаются и другие славянские украшения – ожерелья из бус, браслеты, перстни, пряжки, железные ножи, глиняные горшки. Наиболее распространенными были стеклянные и пастовые бусины, в том числе обычны стеклянные позолоченные и посеребренные бочонковидной и цилиндрической форм. Нередки также бусины из цветного стекла, сердолика, горного хрусталя. В составе ожерелий часты металлические украшения-лунницы (табл. LIX, 14–17), монетовидные привески с самыми различными узорами (табл. LIX, 18–20), крестики (табл. LIX, 21). Шейные гривны встречаются очень редко. К числу нагрудных принадлежат также подковообразные и кольцевые застежки (табл. LX, 6, 8, 15).

Широко представлены разнообразные браслеты – пластинчатые, часто орнаментированные, а также витые и плетеные (табл. LIX, 27, 29–31). Весьма разнообразны перстни – витые, ложновитые, пластинчатые, широкосрединные и др. (табл. LIX, 4, 6, 22–26, 28).

В захоронениях мужчин сравнительно часты металлические детали поясов – пряжки, кольца, наконечники, бляшки (табл. LX, 9-14, 16).

В целом можно заметить, что курганы описываемого региона богаче вещевым материалом, чем погребальные насыпи Смоленской и Новгородской земель. Объясняется это отнюдь не богатством населения междуречья Волги и Клязьмы, а особенностями погребального ритуала, которые, нужно полагать, восходят к погребальной обрядности финно-угорских племен. Богатство металлического убранства финского населения Восточной Европы ярко проявляется при анализе грунтовых могильников. Древнерусские курганы, находящиеся в местностях, где славяне соприкасались с финским населением, всегда выделяются обилием вещевых инвентарей. Таковы, в частности, отмеченные выше водско-славянские курганы Ижорского плато.

Финский этнический компонент в междуречье Волги и Клязьмы (в основном мерянский, в верхневолжских областях – весский) проявляется не только в количество украшений при курганных трупоположениях. В этих погребениях очень часто встречаются и типичные украшения – прежде всего разнообразные шумящие привески.

Шумящие привески, составлявшие поясные и нагрудные украшения женщин, были характерной и самобытной категорией женского наряда финно-угорского населения Прикамья, а также, судя по могильникам, поволжских и окских финнов. Шумящие привески распространяются у финно-угров уже в раннем железном веке.

Древнерусские курганы с шумящими привесками довольно многочисленны, и почти все они находятся в ареале финно-угорской гидронимики. Такие курганы в лесной зоне Восточной Европы распространены весьма неравномерно, что обусловлено разновременностью славянизации аборигенного населения и прочими историческими условиями. Междуречье Волги и Клязьмы принадлежит к числу районов наиболее плотного распространения курганных трупоположений с шумящими привесками (карта 35). Очевидно, славянизация местных финнов здесь продолжалась в XI–XIII вв., а в отдельных местах затянулась до XIV столетия.

Карта 35. Распространение древнерусских памятников с финно-угорскими шумящими привесками.

1 – Ваймуша; 2 – Пустошь; 3 – Городище; 4 – Челмужи; 5 – Кокорин; 6 – Видлицы; 7 – Рабола; 8 – Алехновщина; 9 – Валданица; 10 – Яровщина; 11 – Карлуха; 12 – Залувщик; 13 – Заозерье; 14 – Леонова (выше деревни); 15 – Конбежка-Костино; 16 – Подъелье; 17 – Сязниги (в 1,5 верстах выше деревни); 18 – Вихмес; 19 – Рыбежна (против деревни); 20 – Саньково (выше деревни); 21 – Сязниги (в 4 верстах выше деревни); 22 – Щуковщина; 23 – Кирилино (ниже деревни); 24 – Чалых; 25 – Рочевщина; 26 – Мозолево; 27 – Новосельск; 28 – Горка; 29 – Городище; 30 – Красная Заря; 31 – Шахнова (против деревни); 32 – Новгород, 33 – Старо-Сиверская; 34 – Ново-Сиверская; 35 – Вопша II; 36 – Таровицы; 37 – Гатчина; 38 – Ожогино; 39 – Котино; 40 – Будино; 41 – Тресковицы; 41а – Лашковицы; 42 – Летошицы; 43 – Богуничи; 44 – Мануйлово; 45 – Беседа; 46 – Косицкое; 47 – Заполье; 48 – Подберезье; 49 – Малый Удрай; 50 – Подосье; 51 – Крапивино; 52 – Куричек; 53 – Савниковщина; 54 – Калихновщина; 55 – Малая Каменка; 56 – Ольгин Крест; 57 – Йыуга; 58 – Пюхтица; 59 – Хрепле; 60 – Дубровно; 61 – Булавино; 62 – Чернобыль; 63 – Бочарово; 64 – Палашкино; 65 – Волынщина; 66 – Мякинино; 66а – Десна; 67 – Окатово (Балахна); 68 – Егорьевск; 69 – Зарайск; 70 – Кузнецовка; 71 – Осипова Пустынь; 72 – Криушкино; 73 – Шурскало; 74 – Богослово; 75 – оз. Неро; 76 – Кустера; 77 – Сарское городище; 78 – Городище; 79 – Веськово; 80 – Большая Брембола; 81 – Киучер; 82 – Ненашевское; 83 – Шелебово; 84 – Кабанское; 85 – Красково; 86 – Давыдовское; 87 – Юрьев-Польский; 88 – Кубаево; 89 – Шокшово; 90 – Весь; 91 – Суздаль; 92 – Васильки; 93 – Владимир; 94 – Сунгирь; 95 – Иваново; 96 – Вознесенский; 97 – Симухино; 98 – Заколпье; 99 – Вашловское; 100 – Жела; 101 – Ягодино; 102 – Васильевское; 103 – Старица; 104 – Мокрые Пожни; 105 – Пекуново; 106 – Посад; 107 – Новенькое; 108 – Кирьяново; 109 – Вороново; 110 – Жуково; 111 – Кривец; 112 – Воронцово; 113 – Сарогожа; 114 – Пестово; 115 – Митино; 116 – Минино; 117 – Белоозеро; 118 – Добрый Бор; 119 – Таирово; 120 – Плавь; 121 – Зубарево; 122 – Евчаково; 123 – Тимерево; 124 – Михайловское; 125 – Чижово; 125а – Коряково; 126 – Пьянково; 127 – р. Черная; 128 – Карпова; 129 – Подолец; 130 – Татариново; 131 – Семенково; 132 – Васильевское I, II, V; 133 – Терешино; 134 – Гридино I; 135 – Демидково; 136 – Погорелка; 137 – Руболдино; 138 – Елкотово I, III; 139 – Куликова; 140 – Большое Андрейково; 141 – Турыгина; 142 – Исаево; 143 – Боровиково; 144 – Дренево; 145 – Залогино; 146 – Гоменки; 147 – Кузьмино; 148 – Погост; 149 – Яковлевская; 150 – Иорданиха; 151 – Кошелиха; 152 – Сухарева; 153 – Петрушино; 154 – Низовская; 155 – Мальцево; 156 – Коробова; 157 – Никульцина; 158 – Зиновьева; 159 – Антоновское; 160 – Шеляиха; 161 – Иворово; 162 – Безрядова; 163 – Есиплево; 164 – Кожухова; 165 – Конищева; 166 – Фоминское; 167 – Новлянское; 168 – Лешково; 169 – Никульское; 170 – Обабково; 171 – Кочергино; 172 – Влечиха; 173 – Зайково; 174 – Студенец; 175 – Турово; 176 – Покров.

В древнерусских курганах встречены шумящие привески нескольких типов. Среди них наиболее распространены малые зооморфные привески (Голубева Л.А., 1979б; Голубева Л.А., Варенов А.Б., 1978, с. 228–239). Это литые изображения уточек или коньков (реже – барашков) с зигзаговидным рельефным узором по бокам – символом воды. Обычно к привескам при помощи колечек на коротких цепочках привешивались «утиные лапки», бутылкообразные подвески или бубенчики. Носили их на кожаных шнурах, спускавшихся ниже пояса. Финно-угорское происхождение этих украшений не подлежит сомнению. Еще А.И. Колмогоров заметил, что полые подвески-уточки широко распространены на всей территории, некогда занятой финно-угорскими племенами. «Уточка» – обычный ласкательный эпитет финской мифологии. В Калевале утке приписывается огромная роль: из ее яйца был создан мир (Колмогоров А.И., 1914, с. 426, 427). В собственно финно-угорских памятниках зооморфные шумящие привески в большом количестве найдены в Прикамье, Среднем Поволжье, а также в корельских могильниках (Aspelin J.R., 1877, fig. 700–702; Swindt Т., 1893, s. 339–341; Первухин Н.Г., 1896, табл. XIV, 17). Неоднократно встречены они и в курганах води, ижоры, веси и мери.

Зооморфные пластинчатые привески не принадлежат к исключительно финно-угорским украшениям. Из них специфически финскими являются, бесспорно, привески, дополненные бахромой шумящих подвесок – «утиных лапок», бутылкообразных или бубенчиков (табл. LX, 4, 5).

Среди плоских зооморфных шумящих привесок встречаются плетеные коньковые своеобразного облика (табл. LX, 7). Их ареал ограничен областью расселения мери в Волго-Клязьменском междуречье, почему эти украшения считаются типично мерянскими (Горюнова Е.И., 1961, с. 101, рис. 41).

В курганах Костромского Поволжья и реже – в Калининской обл. встречаются привески камского происхождения – литые парные коньки, конические или выпуклоцилиндрические, с кольцами для бутылкообразных подвесок.

Довольно многочисленны в курганах Ростово-Суздальского края шумящие привески в виде каркасного треугольника из проволочной косоплетки с шумящей бахромой из «утиных лапок», треугольников и «бутылочек» (табл. LX, 2, 3). Здесь же обычны привески с четырехугольной или круглой плетеной или ажурной основой и с такой же шумящей бахромой (табл. LX, 1), распространенные в могильниках мордвы, муромы и прикамских финнов.

Типично мерянскими, по Е.И. Горюновой, являются также шумящие привески в виде спаянных треугольником трех или более плоских проволочных спиралей. Они встречаются в курганах Волго-Клязьменского междуречья. В суздальских и костромских курганах найдены привески, состоящие из трех-шести спаянных проволочных колец с шумящей бахромой внизу.

Особенно богато представлены финские элементы в окраинных районах Волго-Клязьменского междуречья. Так, в курганах Костромского Поволжья, кроме большого количества шумящих привесок и игольников (Голубева Л.А., 1978, с. 199–204), финно-угорское наследие проявляется в наличии своеобразного «свода» (или заливки), покрывавшего верхнюю часть некоторых насыпей. Своды делались из теста, замешенного из глины, песка и извести, а иногда из булыжных камней. В этом же районе среди курганной керамики нередко встречаются приземистые глиняные сосуды, генетически восходящие к местной финской керамике до славянского расселения. Наконец, местное население ряда районов междуречья Волги и Клязьмы до сих пор называет курганы «панками» или «панами». Финский апеллятив этого термина бесспорен (Горюнова Е.И., 1961, с. 227, 228, 233–240).

Все эти материалы свидетельствуют об активном участии местного финского населения в этногенезе славян Волго-Клязьменского междуречья. Материалы археологии и топонимии свидетельствуют о том, что финское население в процессе славянского расселения в этих землях оставалось на своих местах. Значительность финно-угорских элементов в курганах Волго-Клязьменского междуречья говорит о том, что местные финны смешались со славянами и постепенно были ассимилированы ими.

В интересной статье «Этапы и формы ассимиляции летописной мери» А.Е. Леонтьев и Е.А. Рябинин попытались проникнуть в детали взаимоотношений славян с местным мерянским населением (Леонтьев А.Е., Рябинин Е.А., 1980, с. 69–79). Исследователям удалось показать, что на первом этапе (IX–X вв.) освоение славянами Волго-Клязьменского междуречья осуществлялось небольшими разрозненными группами переселенцев (общинами). В курганах этого времени мерянских элементов еще нет. Сближение этносов начинается в конце X – начале XI в., когда на поселениях мери получают распространение древнерусские орудия труда и бытовые предметы. Изменение материальной культуры мери шло не только за счет усвоения новых элементов. Под влиянием славянского ремесла совершенствуются и собственно мерянские вещи. В это время, очевидно, нередки были брачные связи между славянами и мерей, о чем свидетельствует появление славяно-мерянских поселений и курганных могильников. Затем прекращают функционирование собственно мерянские укрепленные поселения, свидетельствуя о том, что племенная организация мери была нарушена. Меря как этнос перестала существовать, по-видимому, в XII в. В окружении славян еще на одно-два столетия сохранились сравнительно небольшие островки мерянского населения.

Вывод археологов, что мерянское население Волго-Клязьменского междуречья смешалось со славянами и растворилось в их среде, полностью соответствует наблюдениям антропологов. Черепа из курганов исследуемой территории, особенно из тех, где прослеживается концентрация финно-угорских элементов, характеризуются суббрахикранией при заметной уплощенности лица и слабом выступании носа (Трофимова Т.А., 1946, с. 105–115, 130; Алексеева Т.И., 1961, с. 140–143). Эти специфические особенности славянского населения XI–XIV вв. сближают его с финскими племенами лесной зоны Восточной Европы, известными по синхронным грунтовым могильникам. Объяснить такую близость можно лишь участием финно-угорского субстрата в формировании славянского населения северо-восточных земель древней Руси (Veenker V., 1967).

В связи с характеристикой финских элементов в волго-клязьменских курганах необходимо остановиться еще на одном типе женских украшений XI–XI II вв. Это – браслетообразные височные кольца с сомкнутыми (или слегка заходящими) концами.

Они в большом числе известны на обширной территории от восточного побережья Чудского озера до восточных районов междуречья Волги и Клязьмы (карта 36). Наиболее часты такие кольца в курганах Калининского и Ярославского Поволжья, в Ростово-Суздальской земле и в северо-западных районах Новгородчины. В Волго-Клязьменском междуречье браслетообразные сомкнутые височные кольца территориально соприкасаются с браслетообразными завязанными украшениями кривичей. Курганы с находками сомкнутых колец здесь или образуют самостоятельные могильники, или расположены в одних могильниках с насыпями, в которых встречены завязанные украшения. Совместная находка височных колец обоих типов зафиксирована лишь в единичных случаях.

Карта 36. Распространение браслетообразных (незавязанных) височных колец.

1 – Унотицы; 2 – Котино; 3 – Гонголово; 4 – Клопицы; 5 – Смольково; 6 – Озера; 7 – Хотыницы; 8 – Пежовицы; 9 – Полотбицы; 10 – Недолбицы; 11 – Беседа; 12 – Городня; 13 – Сяглицы; 14 – Калитино; 15 – Грызово; 16 – Черная; 17 – Рождественно; 18 – Выра; 19 – Вопша; 20 – Лорвила; 21 – Ершова; 22 – Боршова; 23 – Малый Удрай; 24 – Замошье; 25 – Княжья Гора; 26 – Копытец; 27 – Криуши; 28 – Ольгин Крест; 29 – Павлов Погост; 30 – Малая Каменка; 31 – Куклина Гора; 32 – Патреева Гора; 33 – Куричек; 34 – Засторонье; 35 – Доложское; 36 – Верхоляны; 37 – Калихновщина; 38 – Городище; 39 – имение Салтыкова; 40 – Харламова Гора; 41 – Высоко; 42 – Полицы; 43 – Поддубье; 44 – Шурупово; 45 – Остенец; 46 – Верино (Вырино); 47 – Бычково; 48 – Кузнецово; 49 – Дохино; 50 – Боково; 51 – Бор; 52 – Полище; 53 – Белый Крест; 54 – Дрегли; 55 – Шакелево; 56 – Рудня Салатка; 57 – Смоленский Брод; 58 – Селяне, группы I и II; 59 – Сельцо; 60 – Хвошня; 61 – Малый Бохот; 62 – Песочня; 63 – Высокино; 64 – Горбуново; 65 – Титовка; 66 – Сеславье; 67 – Ягодино; 68 – Юркино; 69 – Жела; 70 – Гостомля; 71 – Сильменево; 72 – Хилово; 73 – Старица; 74 – Иверовское; 75 – Козлово; 76 – Сенчаево; 77 – Кощево; 78 – Андреевское; 79 – Избрижье; 80 – Мельниково; 81 – Дуденево; 82 – Тухино; 83 – Мокрые Пожни; 84 – Савинские Горки; 85 – Башево; 86 – Заборье; 87 – Глиники; 88 – Устье; 89 – Мещрево; 90 – Посады; 91 – Сутоки; 92 – Селищи; 93 – Святое; 94 – Васильки; 95 – Бежецы; 96 – Воронцово; 97 – Усть-Кеза; 98 – Сарогожское; 99 – Новинка; 100 – Таирово; 101 – Вороново; 102 – Кирьяново; 103 – Нестерово; 104 – Жуково; 105 – Баскачи; 106 – Евчаково; 107 – Белогостье; 108 – Полянково; 109 – Татариново, группы I и II; 110 – Боровиково; 111 – Погорелка, группы I и II; 112 – Иваново; 113 – Кустера; 114 – Городец на Саре; 115 – Семенково; 116 – Буково; 117 – Вепрева Пустынь; 118 – Купанское; 119 – Шустино; 120 – Звездочка; 121 – Кузнецовка; 122 – Веськово; 123 – Каргашино; 124 – Болшево; 125 – Городище; 126 – Кабанское; 127 – Кубаево; 128 – Шокшово; 129 – Шелебово; 130 – Исаково; 131 – Косинское; 132 – Матвейщиково; 133 – Ненашевское; 134 – Заколпье; 135 – Муромцево; 136 – Путилово; 137 – Чернихово; 138 – Черкизово; 139 – Кожухово; 140 – Мякинино; 141 – Санниково; 142 – Соколове; 143 – Одинцово; 144 – Красный Стан; 145 – Семенково; 146 – Никита Великий; 147 – Жилые Горы; 148 – Воронцово; 149 – Полениново; 150 – Климово; 151 – Относово; 152 – Ивановская; 153 – Новоселки; 154 – Березовка; 155 – Погост; 156 – Войлово; 157 – Меренище; 158 – Курганье; 159 – Доброселье; 160 – Богдановка; 161 – Мошевое; 162 – Светлое; 163 – Деребуж; 164 – Колпеницы, группы I и II; 165 – Блинные Кучи; 166 – Кормы; 167 – Эсьмоны; 168 – Матюшина Стена; 169 – Логойск; 170 – Заславль, группы 1–5; 171 – Селец; 172 – Бретянка; 173 – Перекаль; 174 – Леневка; 175 – Устиж; 176 – Волосовичи; 177 – Курганье; 178 – Шапчицы; 179 – Мохов; 180 – Пашковичи.

Интересно, что в Калининском Поволжье и в соседних районах Ярославщины сосуществование этих височных украшений привело к появлению своеобразного варианта колец. Многие браслетообразные кольца здесь имеют такую же завязку, как кривичские украшения Смоленщины, но один из концов после завязки остается свободным, подобно концам сомкнутых колец.

Племенная принадлежность браслетообразных сомкнутых колец до сих пор не определена. Иногда их приписывают новгородским словенам (Никольская Т.Н., 1949б, с. 78–83; Левашева В.П., 1967, с. 38). Однако словене имели свой особый тип височных украшений – ромбощитковые кольца, ареал которых соответствует области новгородских словен. Предположение, что для словен были характерны и ромбощитковые, и браслетообразные сомкнутые кольца, отпадает по ряду соображений. Во-первых, ареалы этих украшений в значительной степени различны. Пожалуй, только в северо-западной части Новгородской земли, где население было этнически смешанным (славяно-водским), встречаются и ромбощитковые, и браслетообразные сомкнутые кольца. При этом первые из них тяготеют к центру Новгородчины, а вторые чаще встречаются в окраинных районах, где преобладал финский этнический элемент. Во-вторых, новгородским словенам свойственны курганы с каменной обкладкой в основаниях и жальники. Но если ромбощитковые кольца распространены главным образом в пределах территории этих погребальных памятников, то браслетообразные сомкнутые кольца найдены преимущественно вне их ареала.

Ряд обстоятельств позволяет отнести браслетообразные сомкнутые кольца к славянизированному местному (финноязычному) населению северных областей древней Руси (Décsy G., 1967, р. 105–120; Veenker V., 1967):

1. Распространение этих украшений в значительной степени совпадает с ареалом финно-угорской топогидронимики на древнерусской территории, где происходили смешение пришлых славян с финно-угорским населением и его ассимиляция.

2. Как отмечалось выше, для финно-угров характерны меридиональные трупоположения. В могильниках, где есть курганы с меридиональными трупоположениями (Бустрыгино, Кошево, Евчаково, Воронцово и др.), сравнительно часты браслетообразные сомкнутые кольца и почти нет собственно кривичских, с завязанными концами. В районе раскопок А.С. Уварова и П.С. Савельева на Владимирщине в могильниках с погребенными головой на север (Буково, Вепрь, Городище) встречены исключительно браслетообразные сомкнутые кольца. Наоборот, в курганных группах с трупоположениями, имеющими западную ориентировку (Кабанское, Матвещиково, Исакова и др.), найдены только кольца с завязанными концами.

3. В большинстве случаев шумящие привески находят в подкурганных захоронениях, лишенных височных колец. Совместные находки этих украшений в одном комплексе сравнительно редки, но показательны. С браслетообразными завязанными кольцами шумящие привески встречены трижды, с ромбощитковыми – дважды, а с браслетообразными сомкнутыми – не менее 18 раз.

4. Финская атрибуция погребенных в ярусных курганах северной полосы Восточной Европы представляется несомненной (Седов В.В., 1958, с. 3–11). При трупоположениях в таких курганах встречены только многобусинные височные украшения, типичные для одного из финских племен – води, и браслетообразные сомкнутые кольца (Хотил).

5. Федовский грунтовой могильник XI–XII вв., расположенный на Мсте в Вышневолоцком р-не, содержал трупоположения с различной ориентировкой и древнерусским вещевым инвентарем (Ширинский, Шахматов А.А., 1906, с. 53–62). Неславянский характер большинства погребенных здесь проявляется в их ориентировке. Из 44 скелетов, положение которых определено при раскопках, только девять (или 20,5 %) имели западную ориентировку (шесть умерших положены головами к западу и три – к юго-западу). Северная ориентировка зафиксирована в 11 погребениях. Если добавить 16 погребенных, направленных головами к северо-востоку, то станет очевидным господство здесь (61,5 %) характерных для финно-угров меридиональных захоронений. На финское происхождение основной части погребенных в Федовском могильнике, по-видимому, указывает также ритуал разрушения трупов, отмеченный в 35 случаях. Характерные же височные украшения погребенных здесь представлены браслетообразными сомкнутыми кольцами.

Еще в VI–VII вв. у финских племен Волго-Окского междуречья появляются браслетообразные височные кольца, один конец которых расплющен и имеет отверстие, а другой загнут крючкообразно. Они найдены в погребениях рязанских и муромских могильников, а также на мерянских поселениях – Сарском и Мало-Давыдовском городищах (Спицын А.А., 1901, с. 45, табл. XXIV, 5; Ефименко П.П., 1926, с. 76; Эдинг Д.Н., 1928, с. 28, табл. II, 3). В это же время исключительно на мерянской территории бытуют браслетообразные втульчатые височные кольца, служащие этноопределяющим признаком мери (Горюнова Е.И., 1961, с. 96, рис. 41). В XI в. и втульчатые, и щитковые браслетообразные кольца выходят из употребления, что обычно объясняется славянизацией финского населения междуречья Волги и Оки. Можно полагать, что на смену этим украшениям пришли браслетообразные сомкнутые височные кольца. В XI–XIII вв. эти украшения носило уже не финское население лесной части древней Руси, а его славянизированные потомки. Поэтому вполне закономерно, что браслетообразные сомкнутые кольца обычно встречаются в славянских курганах и часто сопровождаются древнерусскими украшениями.

Нарисованная картина славянского освоения междуречья Волги и Клязьмы целиком соответствует представлениям, основанным на данных современной диалектологии. Современные говоры территории, которую в XII–XIII вв. занимало Владимиро-Суздальское княжество, сложились и развились на основе говоров словен новгородских и кривичей. При этом «колонизационный поток словен (новгородских), расселившихся на территории Владимиро-Суздальского княжества, был, видимо, очень значительным по численности населения и неоднороден по этническому составу, а, следовательно, и по языку» (Мельниченко Г.Г., 1970, с. 40). Новгородские словене освоили левобережную часть Поволжья, а также осели по правую сторону Волги, на территории современных Ярославской и Ивановской областей. Можно предполагать, что в заселении Ярославского Поволжья приняли участие новгородцы из Белозерья. Говоря иными словами, вместе со словенами в Ярославское Поволжье пришла белозерская весь, может быть частично славянизированная. Кривичи, согласно диалектным данным, заселяли области по правую сторону Волги.

С археологией восточного славянства связана также тема о начальном а этапе проникновения древнерусского населения в Вятский край и области Верхнего Прикамья, заселенные финно-угорскими племенами.

Первые славянские переселенцы появляются в этой земле, вероятно, в XI – начале XII в., о чем говорят отдельные вещевые находки древнерусского происхождения. Судя по летописи, племена печеры, обитавшие на р. Печора, и югра, жившая в Северном Приуралье, уже в конце XI – начале XII в. платили дань Новгороду Великому (Шахматов А.А., 1916, с. 293). Очевидно, в это же время в орбиту новгородских интересов попала и Пермская земля, поскольку все походы новгородцев на югру осуществлялись через эту землю.

Активное проникновение славянского населения в Вятско-Камский край начинается во второй половине XII в. Этот процесс отражен в памятниках вымской и родановской культур. Так, на поселениях и в могильниках позднего этапа вымской культуры (XII–XIV вв.), принадлежащей предкам коми-зырян, резко увеличивается число вещей древнерусского происхождения. Это различные железные орудия труда, многочисленные изделия из цветных металлов, в том числе трехбусинные височные кольца, решетчатые привески, широкосрединные перстни, пластинчатые браслеты с завернутыми концами и др., а также стеклянные и пастовые бусы некоторых типов. С конца XII в. получает распространение древнерусская гончарная керамика, свидетельствуя о совместном проживании славян на одних поселениях с местным финским населением (Савельева Э.А., 1971, с. 74–108).