Текст книги "Восточные славяне в VI-XIII вв."

Автор книги: Валентин Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)

Карта 22. Расселение вятичей в VIII–X вв.

а – могильники с курганами, содержащими трупосожжения; б – городища вятичей; в – селища вятичей; г – поселения роменской и боршевской культур; д – поселения последнего этапа дьяковской культуры; е – поселения мери; ж – среднеокские грунтовые могильники; з – границы расселения вятичей по курганам XI–XIII вв.

1 – Стрелково; 1а – Фоминское; 2 – Степаньково; 3 – Камензино; 4 – Красный Городок; 5 – Росва; 6 – устье Калужки; 7 – Ждамирово; 8 – Городня; 9 – Слевидово; 10 – Воротынск; 11 – Желохово; 12 – Верхнее Подгоричье; 13 – Вороново; 14 – Доброе; 15 – Кудиново; 16 – Западная; 17 – Дуна; 18 – Городок; 19 – Жабынское; 20 – Тризново; 21 – Супруты; 22 – Тимофеевка; 23 – Щепилово; 24 – Топтыково; 25 – Снетки; 26 – Солоново; 27 – Рессета; 28 – Харитоновка; 29 – Михайловка; 30 – Голубочки; 31 – Песковатое; 32 – Федяшево; 33 – Воронец; 34 – Борилово; 35 – Шлыково; 36 – Никитина; 37 – Городище; 38 – Зайцево; 39 – Мценск; 40 – Воротынцево; 41 – Спасское; 42 – Лебедка; 43 – Лебедка (урочище Игрище); 44 – Кирово; 45 – Пашково; 46 – Плоты.

Вятичские поселения VIII–X вв. – городища и селища. Слои с керамикой роменского типа, как правило, находятся на многослойных городищах. К какому хронологическому периоду принадлежат укрепления на них, до проведения раскопочных исследований сказать нельзя. Рядом с городищами иногда расположены селища с отложениями VIII–X вв. Известны и отдельно расположенные селища этой поры. Одно из таких поселений у д. Лебедка на берегу р. Дон исследовала Т.Н. Никольская (Никольская Т.Н., 1957, с. 176–197). Селище существовало продолжительное время – от VIII до XIII в. Открыто несколько полуземляночных построек VIII–X вв. того же типа, что и на роменских поселениях Среднего Поднепровья. Такие же полуземлянки с глинобитными печами раскопаны на городище у д. Лужки (Никольская Т.Н., 1959, с. 76) и на селище в пос. Кромы.

Селища VIII–X вв. характеризуются значительными размерами. Площадь их от 2,5 до 6 га. Застройка, судя по раскопанному участку на поселении у д. Лебедка, кучевая, при плотно поставленных жилищах (Никольская Т.Н., 1977, с. 5–9).

Верхнеокская керамика VIII–X вв. по всем данным очень близка к роменской. Это в основном лепная посуда (гончарная керамика появилась здесь не ранее конца X в.). Она представлена горшками, мискообразными сосудами и сковородками. Формы горшков и мисок имеют аналогии в роменской керамике Среднего Поднепровья и бассейна Десны. Бо́льшая часть окской лепной посуды не орнаментирована. Хотя доля орнаментированных сосудов здесь меньше, чем в роменской керамике, но узоры абсолютно тождественны и нанесены теми же инструментами (Никольская Т.Н., 1959, с. 65–70).

Древности ранних вятичей по основным особенностям – керамическому материалу, домостроительству и погребальному обряду – сопоставимы с синхронными славянскими культурами более южных областей Восточной Европы: роменской днепровского лесостепного левобережья и типа Луки-Райковецкой правобережной Украины.

Очевидно, нужно полагать, что в самом начале VIII в. на верхнюю Оку, на территорию, занятую голядью, пришла группа славян откуда-то с юго-запада.

О происхождении вятичей Повесть временных лет сообщает: «…радимичи бо и вятичи от ляховъ. Бяста бо 2 брата в лясех, – Радим, а другий Вятко, – и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи, а Вятъко седо съ родомъ своимъ по Оце, от него же прозвашася вятичи» (ПВЛ, I, с. 14).

Однако исследователями давно замечено, что летописное «от ляхов» следует понимать не в этническом, а в географическом смысле. По-видимому, летопись имеет в виду, что в древности предки вятичей жили где-то в западных областях, там, где в средневековье расселились ляшские (польские) племена.

Этноним вятичи произведен от имени Вятко, о чем сообщает и Повесть временных лет. Вятко – уменьшительная форма от праславянского антропонима Вячеслав (Фасмер М., 1964, с. 376). Нужно полагать, что Вятко был предводителем той группы славян, которая первой пришла на верхнюю Оку. Эта группа еще не была, по-видимому, отдельной этнографической единицей славянства. Только изолированная жизнь на Оке и метисация с местными балтами привели к племенному обособлению вятичей.

В северные области вятичской земли до XI в., по-видимому, проникали лишь небольшие изолированные группы славян. Следами такого проникновения являются находки лепной керамики, близкой к роменско-боршевской, обнаруженные на городище Дьяково под Москвой, на Старорязанском, Вышгородском и Луховицком городищах рязанского течения Оки (Монгайт А.Л., 1961, с. 124). Отдельных славянских напластований VIII–X вв. на всех этих памятниках нет, лишь в слоях с преобладанием керамического материала иного облика встречены немногочисленные черепки IX–X вв.

О славянской инфильтрации этого времени в северной части вятичской земли свидетельствуют и единичные захоронения по обряду трупосожжения. Одно из них открыто в кургане Стрелковского могильника на Пахре (Юшко А.А., 1972, с. 186). Впрочем, не исключено, что это трупосожжение относится к XI в.

Признаком массового проникновения славян в северные области вятичского региона служит распространение здесь курганного погребального ритуала. Курганы с трупоположениями занимают всю территорию вятичей (карта 21). Это обычные древнерусские полусферические насыпи, высотой около 1–2,5 м. Могильники состоят из нескольких десятков насыпей. Иногда встречаются курганные группы, насчитывающие свыше сотни насыпей. В большинстве вятичских курганов с трупоположениями присутствуют беспорядочно разбросанные угольки или их небольшие скопления. Это, по всей вероятности, один из пережитков прежнего погребального ритуала – трупосожжения.

Умерших хоронили по общеславянскому ритуалу – на спине, головой на запад (с сезонными отклонениями). Восточная ориентировка умерших зафиксирована в вятичском регионе в единичных случаях. Такие погребения открыты в бассейне Жиздры и Угры, на пограничье с кривичами и в бассейне Москвы-реки (карта 12). Восточная ориентировка умерших в древнерусских курганах была наследием балтского погребального ритуала. Так же редко встречаются в вятичских курганах и трупоположения, ориентированные меридионально. Они есть в кривичско-вятичском пограничье – в могильниках Колчино, Курганье, Манина, Марфинка, Синьгово и, кроме того, в курганах у д. Крымское в Верейском р-не Московской обл. и курганах рязанского течения Оки, исследованных в Апоничищах, Городце и Земском. Видимо, к этой группе погребений относятся трупоположения, ориентированные головой к северо-востоку (Ситково в б. Зарайском уезде). Меридиональное положение умерших свойственно финским племенам, и от них этот обряд проник к вятичам.

Как правило, в вятичских курганах находится одно трупоположение. Семейные захоронения сравнительно редки, в них умершие лежат или оба на горизонте, или в разных ярусах. Часто применялись долбленые, реже – дощатые гробы. Иногда умершего заворачивали в березовую кору или накрывали ее слоем. Как уже отмечалось, зафиксированы захоронения в деревянных камерах-домовинах.

Вятичские курганы очень богаты вещевым материалом. В этом отношении они существенно отличаются от курганов южной части восточнославянского региона. Особенным разнообразием вещей характеризуются трупоположения женщин, что позволяет реконструировать в общих чертах убранство женского костюма.

Хорошо сохранившийся головной убор найден в одном из курганов в с. Иславское под Звенигородом. Он состоял из шерстяной ленты, опоясывавшей голову, и витой бахромы, спускавшейся ярусами по обе стороны лица. А.В. Арциховский отметил, что аналогичные головные уборы встречены этнографами у крестьянского населения ряда районов Рязанской обл. (Арциховский А.В., 1930а, с. 101). Видимо, остатки подобного головного убора открыты и в кургане близ с. Мячково в б. Коломенском уезде (Указатель памятников, с. 275).

Характерные для вятичей семилопастные височные кольца найдены в сотнях женских погребений (табл. XLII, 1, 2, 6, 10, 11; XLIII, 5, 6). Их носили на головной ленте из кожи или ткани, иногда вплетали в волосы. Обычно в одном погребении встречается по шесть-семь семилопастных колец, но бывает и меньше – по четыре или по два кольца. Кроме находок в курганах, семилопастные кольца неоднократно обнаружены на вятичских поселениях, в том числе в городах Москве, Старой Рязани, Серенске, Переяславле-Рязанском, Тешилове и др.

Вне вятичского ареала семилопастные височные кольца единичны и бесспорно отражают расселение из земли вятичей (карта 23). Два семилопастных кольца найдены в Новгороде (Седова М.В., 1959, с. 224, рис. 1, 6, 7). Встречены они также в бассейне верхней Волги (Спицын А.А., 1905а, с. 102, рис. 127; Куза А.В., Никитин А.Л., 1965, с. 117, рис. 43, 1), в Суздале (Воронин Н.Н., 1941, с. 95, табл. XIV, 8). Несколько раз найдены семилопастные височные кольца и в области расселения смоленских кривичей (Седов В.В., 1970б, с. 111), в том числе и в Смоленске (Белоцерковская И.В., Сапожников Н.В., 1980, с. 251–253). Несколько находок вятичских височных украшений происходит из различных мест более отдаленных территорий.

Карта 23. Распространение семилопастных височных колец.

а – основной регион; б – находки вне этого региона.

1 – Друсти; 2 – Новгород; 3 – Смоленск; 4 – Бородино; 5 – Черный Ручей; 6 – Павлово; 7 – Харлапово; 8 – Титовка; 9 – Волоколамск; 10 – Шустино; 11 – Вороново; 12 – Купанское; 13 – Городище; 14 – Сизино; 15 – Красково; 16 – Кубаево; 17 – Суздаль; 18 – Пушкари; 19 – Петровское; 20 – Русская Бундиевка.

А.В. Арциховский разделил семилопастные височные кольца на типы. Простые семилопастные украшения он отнес к первому типу и датировал XII–XIV вв., а сложные, дифференцируемые на 12 типов, – к XII–XIV вв. (Арциховский А.В., 1930а, с. 49–55, 136, 137). Б.А. Рыбакову удалось подметить различия внутри простых семилопастных колец (Рыбаков Б.А., 1948, с. 554). Их типология позднее была разработана Т.В. Равдиной (Равдина Т.В., 1968, с. 136–142), которой принадлежит и общая статья об этих украшениях (Равдина Т.В., 1978, с. 181–187).

Самыми ранними среди семилопастных являются кольца с округлорасширенными лопастями (табл. XLII, 2). Такие кольца бытовали в XI и начале XII в. (табл. XLIV). Они отличаются от более поздних сравнительно небольшими размерами, не имеют боковых колечек, лопасти у них не орнаментированы.

На следующей ступени развития семилопастных колец их лопасти приобретают секировидные очертания, появляются боковые колечки, щитки орнаментируются сначала заштрихованной полосой в один, а затем – в два ряда (табл. XLII, 1, 11; XLIII, 5, 6). Размеры височных колец увеличиваются. Дата их XII–XIII вв.

Известны и семилопастные украшения, занимающие промежуточное положение. Лопасти их имеют округленные очертания, но уже есть боковые кольца (табл. XLII, 10).

Сложные семилопастные кольца (табл. XLIV) датируются второй половиной XII–XIII в.

По вопросу о происхождении семилопастных височных колец высказано несколько предположений. Н.П. Кондаков полагал, что височные украшения вятичей развились из колтов: шарики, которые окружают колты, постепенно эволюционировали в лопасти (Кондаков Н.П., 1896, с. 198). Однако переходные формы между колтами и семилучевыми украшениями до сих пор не найдены. П.Н. Третьяков обратил внимание на внешнее сходство семилопастных колец с серповидными украшениями, увешанными трапециевидными привесками. Он полагал, что вятичские кольца развивались из последних украшений (Третьяков П.Н., 1941, с. 41, 42, 51).

Более вероятной представляется гипотеза В.И. Сизова о влияния художественных изделий арабского Востока на происхождение семилопастных колец. К этому выводу привело исследователя сопоставление узоров вятичских колец с арабской орнаментикой (Сизов В.И., 1895, с. 177–188). Наблюдения Б.А. Куфтина как будто подтвердили заключения В.И. Сизова (Куфтин Б.А., 1926, с. 92). В этой связи А.В. Арциховский писал, что «мысль об арабском происхождении этих украшений является, по-видимому, плодотворной» (Арциховский А.В., 1930а, с. 48). К выводу об арабско-иранском происхождении семилопастных височных колец пришел и Б.А. Рыбаков (Рыбаков Б.А., 1948, с. 106, 107).

В.И. Сизов поставил также вопрос об эволюции вятичских височных колец из семилучевых украшений радимичей. Эта мысль впоследствии была развита Н.Г. Недошивиной, которая отметила находки в древнерусских памятниках височных колец, занимающих промежуточное место между семилучевыми и семилопастными украшениями (Недошивина Н.Г., 1960, с. 141–147).

Скорее всего в основе вятичских височных колец лежали не радимичские украшения, а семилучевые кольца раннего облика, известные но памятникам VIII–X вв. южной части восточнославянских территорий. В процессе эволюции семилопастных колец в регионе вятичей они, судя по орнаментации, испытали восточное влияние.

Одежда вятичских женщин шилась преимущественно из шерстяной материи, но встречены также остатки льняных и парчовых тканей. Вместо пуговиц иногда использовались бусы и бубенчики, но чаще пуговицы были, по-видимому, деревянными. Несколько раз встречены в курганах и маленькие грибовидные пуговицы из бронзы или биллона. Поясные пряжки в женских захоронениях почти не попадаются. Найдены в курганах и остатки кожаной обуви.

Шейные украшения женщин состояли из гривен и ожерелий. Нельзя сказать, что шейные металлические обручи принадлежат к характерным вятичским украшениям. В большей части вятичского ареала, в том числе на верхней и средней Оке, они почти не встречаются. Тем не менее, в вятичских курганах шейные гривны попадаются чаще, чем в погребальных памятниках других восточнославянских племен. Но сосредоточены они преимущественно в бассейне Москвы-реки и прилегающих к нему районах верхнего течения Клязьмы (Фехнер М.В., 1967, с. 55–87). Причины такого распространения этих украшений еще предстоит выяснить.

Из вятичских курганов происходят шейные гривны нескольких типов. Наиболее ранние из них сделаны из четырехгранного дрота и заканчиваются петлей и крючком. Они найдены в четырех подмосковных могильниках (Беседы, Коньково, Таганьково и Черкизово) в курганах, относящихся к XI в. Аналогичные гривны встречены в Ростово-Суздальской земле, юго-восточном Приладожье и далее в Скандинавии и северной части Средней Европы.

В более поздних вятичских курганах обнаружены шейные гривны следующих типов: круглопроволочные загнутоконечные, двускатнопластинчатые, витые с замками в виде крючков (табл. XLIII, 11) или крючка и петли и витые с пластинчатыми (раскованными или припаянными) концами, завершающимися крючком и петлей. Единичными экземплярами представлены и некоторые иные типы.

Шейные гривны, как правило, находят в захоронениях с богатым набором погребального инвентаря. Обычно в них бывает много браслетов, перстней, привесок, бус и височных колец. Однако было бы ошибкой полагать на этом основании, что шейные гривны носили у вятичей наиболее зажиточные женщины. Распространение курганов с находками этих украшений делает такое предположение невероятным. Скопление курганных находок шейных гривн на восточном побережье Чудского озера, в юго-восточном Приладожье, в Ростово-Суздальской земле дает больше оснований полагать, что эти украшения связаны с неславянским населением Восточной Европы.

Вятичские ожерелья, как правило, состоят из большого числа бус, разнообразных по форме и окраске. Чаще разнотипные бусины чередуются (табл. XLII, 5, 7, 8, 12; XLIII, 1, 4, 12). Иногда к ним добавляются привески (табл. XLII, 13). Наиболее распространенными у вятичей были хрустальные шарообразные, сердоликовые бипирамидальные и желтые стеклянные шарообразные бусины.

Обычно в вятичских ожерельях хрустальные шарообразные бусины чередуются с сердоликовыми бипирамидальными (табл. XLIII, 12). А.В. Арциховский считает такое сочетание племенным признаком вятичей.

К числу редких принадлежат нагрудные украшения, состоящие из ажурных цепедержателей и цепочек, на которых подвешивались бубенчики, пластинчатые металлические изображения птиц, ключей, гребней (табл. XLII, 4). Чаще встречаются бубенчики (табл. XLIII, 3), служившие одиночными привесками к одежде.

Украшения рук представлены браслетами и перстнями. Среди браслетов выделены витые завязанные (табл. XLIII, 9, 10), витые тройные, витые 2×2, 2×3 и 2×4, проволочные, пластинчатые разомкнутые и загнутоконечные. Изредка попадаются толстопластинчатые браслеты со стилизованными концами (табл. XLII, 9). В вятичских древностях численно преобладают браслеты витые тройные и четверные и пластинчатые загнутоконечные.

В вятичских женских погребениях почти всегда попадаются перстни (табл. XLII, 3; XLIII, 2, 7, 8). Их носили на пальцах обеих рук числом от одного до десяти. Кроме того, в отдельных курганах на груди умершей отмечены связки из двух-четырех перстней. Наиболее распространенными у вятичей были решетчатые перстни. А.В. Арциховский выделяет среди них несколько типов, из которых одно-, двух– и трехзигзаговые встречаются преимущественно у вятичей. Довольно часты пластинчатые перстни, в том числе широкосрединные и прямые, проволочные, рубчатые и витые общерусских типов.

В погребениях с трупоположениями мужчин в вятичских курганах вещей нет или их мало. Наиболее частая находка – железные ножи, которые попадаются также и в захоронениях женщин. В погребениях мужчин часто встречаются железные и бронзовые пряжки, преимущественно лировидные, но нередко кольцевые и четырехугольные, а также поясные кольца.

Обычай класть в могилу оружие и предметы труда у вятичей не был распространен. Лишь изредка в вятичских курганах попадаются калачевидные и овальные кресала, а в виде исключения – железные топоры и наконечники копий. Единичными экземплярами представлены также железные серпы, ножницы, кочедык и наконечник стрелы. Кремневые стрелы, находимые в курганах, имели ритуальное значение.

Довольно часто в захоронениях мужчин и женщин в вятичских курганах бывают глиняные горшки. Почти все они изготовлены при помощи гончарного круга и принадлежат к обычным древнерусским горшкам курганного типа. Ставили их, как правило, в ногах умершего и очень редко – около головы. Это был языческий ритуал, который постепенно выходил из употребления. Вятичские курганы с ямными трупоположениями, как правило, уже не содержат глиняных горшков.

А.В. Арциховский дифференцировал вятичские курганные древности на три хронологические стадии, датировав первую XII в., вторую – XIII в., третью – XIV в. (Арциховский А.В., 1930а, с. 129–150). Членение курганов на стадии выполнено исследователем безупречно, может быть уточнена лишь абсолютная хронология этих стадий. Так, Т.В. Равдина считает возможным датировать курганы первой стадии XI–XII вв., второй стадии – XII в., а третьей – XIII в. (Равдина Т.В., 1965, с. 122–129).

Насыпи, относящиеся к первой стадии (XI – начало XII в.), помимо Верхнеокского региона, где есть курганы с трупосожжениями, известны вдоль Оки, до впадения в нее Москвы-реки, и далее в бассейне нижнего и среднего точения последней (включая окрестности Москвы).

Нужно полагать, что в XI в. вятичи из Верхнеокского региона поднялись по Оке и, достигнув устья Москвы-реки, повернули на северо-запад, заселив районы нижнего и среднего течения этой реки. Верховья Москвы-реки, а также левые притоки Оки между Угрой и Москвой-рекой в этот период еще не были освоены славянами. Нет славянских курганов с трупоположениями первой стадии и в рязанском течении Оки.

Курганы второй стадии выделены А.В. Арциховским по браслетам витым (и ложновитым) тройным и четверным и по некоторым видам семилопастных височных колец. Видимо, многие из этих курганов относятся к XII в. (по А.В. Арциховскому, к XIII в.), хотя наиболее поздние могут быть датированы и XIII в. Эти курганы занимают более обширную территорию, чем ареал ранних насыпей. Бассейны рек Жиздры, Угры и Москвы осваиваются полностью. На севере вятичи доходят до верховьев Клязьмы, на востоке – до правого притока Оки – Прони.

Самые поздние курганы вятичей, относящиеся к XIII и, может быть, отчасти к XIV вв., известны по всему вятичскому ареалу, однако распространены неравномерно. Так, в бассейне верхней Оки они единичны, что, видимо, объясняется исчезновением здесь обычая сооружать курганы. Интересно заметить, что именно в этом районе вятичской земли наблюдается концентрация городов домонгольского времени. Из вятичских городов, упоминаемых летописью в XII в., абсолютное большинство находится в области ранних курганов вятичей (Седов В.В., 1973, рис. 5). Именно в этом районе, видимо, и началось крещение вятичского населения. В конце XI или начале XII в. здесь, около города Серенска, был убит вятичами христианский миссионер, киево-печерский монах Кукша, прозванный церковью «просветителем вятичей» (Л.И., 1862, с. 9, 10).

В северной и восточной частях вятичской территории – в бассейне Москвы-реки и рязанской части Оки – курганный обряд погребения держался стойко и весьма долго. В XII в. это были еще довольно глухие края. В обширном бассейне Москвы-реки летопись знает в XII в. только два города – Коломну и Москву. В рязанском бассейне Оки в то же время названы Пронск и Трубеч, но Трубеч, судя по названию, основан переселенцами из Южной Руси.

Христианские символы – кресты и образки – в вятичских курганах весьма малочисленны. Они свидетельствуют не о христианизации сельского населения земли вятичей, а о первом соприкосновении населения с новой религией (Беленькая Д.А., 1976, с. 88–98).

Эволюция погребального обряда у вятичей (табл. XLIV) шла в том же направлении, что и у большинства других восточнославянских племен: наиболее ранними были трупоположения на горизонте, захоронения в подкурганных ямах распространились в более поздний период (Недошивина Н.Г., 1971, с. 182–196). Так, среди курганов с вещами первой стадии около 90 % составляют насыпи с трупоположениями на горизонте. Во втором хронологическом периоде доля ямных трупоположений достигает 21 %, а в третьем – 55 %.

В этой связи вполне очевиден поздний характер вятичских курганов Рязанской земли. Подкурганные ямные трупоположения здесь решительно преобладают над другими типами захоронений. Они составляют свыше 80 % исследованных захоронений (трупоположения на горизонте – 11 %, остальные – захоронения в насыпях).

Н.Г. Недошивина полагает, что распространение трупоположений в подкурганных ямах отражает процесс христианизации вятичского населения (Недошивина Н.Г., 1976, с. 19–52).

Радимичи.

Место расселения радимичей – бассейн Сожа: «…и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи» (ПВЛ, I, с. 14). В летописном перечне племенных княжений восточного славянства радимичей нет. Однако из других мест летописей очевидно, что радимичи управлялись племенными вождями, имели свое войско и до последних десятилетий X в. сохраняли самостоятельность. В середине IX в. радимичи были вынуждены платить дань Хазарскому каганату. Вслед за походами на древлян и северян в 885 г. киевский князь Олег направляет свою дружину на радимичей (ПВЛ, I, с. 20). В результате радимичи были освобождены от выплаты дани хазарам. Вместе с тем они сохранили племенную организацию. Их взаимоотношения с киевскими князьями до конца X в. ограничивались выплатой дани и участием в военных походах, предпринимаемых из Киева.

Новый поход на радимичей состоялся в 984 г. при киевском князе Владимире Святославиче (ПВЛ, I, с. 59). Авангард киевского войска во главе с воеводой Волчий Хвост встретился с радимичскими воинами на реке Пищань (приток Сожа, близ современного Славгорода). Радимичи были разбиты и с этого момента потеряли самостоятельность. Их территория вошла в состав древнерусского государства. Последний раз радимичи упоминаются в летописях под 1169 г. (ПСРЛ, II, с. 538) уже не как отдельное самостоятельное племя, а в качество этнографической единицы восточного славянства.

Это – все, что можно извлечь из письменных источников по истории радимичей. Более существенные материалы дают древнерусские курганы. Их научные раскопки начались со второй половины XIX в. В Гомельско-Могилевском Поднепровье, где радимичи соприкасались с дреговичами, раскопками курганов занимались Н.М. Турбин, А.С. Уваров, М.М. Филонов, Е.Р. Романов и другие. (Головацкий Я., 1880, с. 1, 2; Лоначевский А., 1885, с. 573–577; Романов Е.Р., 1889, с. 129–153; 1910, с. 97–128).

В 1878 г. в бассейне Вабли, где имеются курганы и радимичей и северян, производил раскопки Д.Я. Самоквасов (Самоквасов Д.Я., 1878, с. 195, 196, 223; 1908а, с. 208–210).

Основным же исследователем радимичских курганов был П.М. Еременко. В течение четырех полевых сезонов 1890–1896 гг. он вскрыл более 300 курганов в 36 могильниках, расположенных в бассейне Ипути, верховьях Снови и Брянском Подесенье (Еременко П.М., 1896, с. 73–84; 1906, с. 87–90; Спицын А.А., 1896а, с. 95–102; 1896в, с. 84–95; Шульгин А.Н., 1906, с. 91–115).

В 1893 г. в радимичском Посожье курганными раскопками занимался В.Б. Антонович (Антонович В.Б., 1893а, с. 316–318; 1894, с. 14, 15). В северных районах радимичского ареала и в смешанной радимичско-кривичской полосе заметные исследования принадлежат М.В. Фурсову, С.Ю. Чоловскому и В.И. Сизову (Фурсов М.В., Чоловский С.Ю., 1892; 1893; Фурсов М.В., 1895, с. 236–245; Чоловский С.Ю., 1893; Сизов В.И., 1894, с. 141). Кроме того, в конце XIX и в первых десятилетиях XX в. небольшие раскопки курганов вели А.В. Прахов, В.К. Черепанов, С.А. Чуев, С.А. Гатцук и другие (Черепанов В.К., 1901, с. 299–301; ОАК, 1905, с. 78–81).

На пограничье кривичей и радимичей существенные изыскания вел С.М. Соколовский (Ляўданскi А.Н., 1932, с. 5–68). В 20-х годах XX в. радимичские курганы исследовались белорусскими археологами И.Х. Ющенко, И.А. Сербовым, К.М. Поликарповичем и С.А. Дубинским (Дубiнскi С.А., 1928, с.₍275–281; Юшчанка I.X., 1930, с. 513–515; Сербаў I.А., 1932, с. 240, 241), а также брянскими краеведами С.Х. Боборыкиным, С.С. Деевым и П.С. Ткачевским (Деев С.С., 1926, с. 28–50).

В 50-60-х годах раскопками курганов занимались Ф.М. Заверняев и В.А. Падин. В.А. Падин, в частности, исследовал интересный радимичско-северянский Кветунский могильник (Падин В.А., 1958, с. 218–226; 1976, с. 197–210). На радимичско-дреговичском пограничье (Ходосовичи) небольшие исследования вел И.И. Артеменко (Артеменко И.И., Соловьева Г.Ф., 1963, с. 101–104).

С 1962 г. планомерные раскопки курганов в земле радимичей вела Г.Ф. Соловьева. Она исследовала насыпи в Гадиловичах, Веточке, Кривске, Шанчицах, Демьянках и др. (Соловьева Г.Ф., 1966, с. 253, 254; 1967б, с. 187–198; 1971, с. 65–68; 1972, с. 50–53). Сравнительно небольшие раскопки осуществили Я.Г. Риер (Риер Я.Г., 1976, с. 185–191; 1978, с. 423, 424; 1979, с. 444, 445) и В.В. Богомольников (Богомольников В.В., 1978, с. 410).

Уже в конце XIX в. стало очевидным, что основным этноопределяющим признаком радимичей служат семилучевые височные кольца. Их находки очень плотно сконцентрированы в Посожье. К началу 30-х годов XX в. относится монографическое исследование Б.А. Рыбакова (Рыбакоў Б.А., 1932, с. 81–151), в котором радимичские курганы и их вещевые инвентари получили обстоятельную научную систематизацию. Исследователю удалось в деталях очертить область расселения радимичей и показать хронологическую эволюцию радимичских курганов.

Судя по распространению семилучевых височных колец, радимичская территория в X–XII вв. занимала в основном бассейн нижнего и среднего Сожа и междуречье Сожа и Днепра (карта 24). Поречье Днепра было пограничьем радимичей с дреговичами. При этом отдельные поселения дреговичей проникали на днепровское левобережье, располагаясь вперемежку с радимичскими, тогда как радимичские поселения неизвестны западнее Днепра. На юго-востоке радимичи соседили с северянами. Граница между этими племенами проходила в междуречье Сожа и Десны, только в отдельных местах ареал радимичей достигал Десны, и на ее левых притоках радимичи соприкасались с вятичами или северянами.

Карта 24. Регион радимичей в IX–XII вв.

а – курганные могильники с находками семилучевых височных колец; б – могильники с височными кольцами «деснинского» типа; в – курганные могильники с трупосожжениями; г – могильники исключительно с трупоположениями; д – курганные могильники с дреговичскими бусами; е – памятники с находками браслетообразных завязанных височных колец; ж – памятники с находками ромбощитковых височных колец; з – памятники с семилопастными кольцами; и – памятники с северянскими кольцами; к – курганные могильники с полянскими особенностями.

1 – Ямница; 2 – Княжицы; 3 – Дабужа; 4 – Воронино; 5 – Юревичи; 6 – Грязивец; 7 – Лудчицы; 8 – Колодезная; 9 – Новый Быхов; 10 – Обидовичи; 11 – Шапчицы; 12 – Зборов; 13 – Вищин; 14 – Юдичи; 15 – Федоровка; 16 – Гадиловичи; 17 – Новый Кривск; 18 – Хизово; 19 – Староград; 20 – Остров; 21 – Ходосовичи; 22 – Вишенки; 23 – Веточка IV; 24 – Веточка V; 25 – Каменка Рысковская; 26 – Сапрыки; 27 – Ипполитовка; 28 – Курганье; 29 – Рудня Старая; 30 – Проскурня; 31 – Каменка; 32 – Еленец; 33 – Ивановка; 34 – Ботвиновка; 35 – Бердыж; 36 – Себровичи; 37 – Чечерск; 38 – Кордой; 39 – Бервеневка; 40 – Чеботовичи; 41 – Ивольск; 42 – Уваровичи; 43 – Тихиничи; 44 – Поддужное; 45 – Однополье; 46 – Руденец; 47 – Старая Белица; 47а – Сиянск (Калиновка); 48 – Радуга; 49 – Яновка; 50 – Рандовка; 51 – Прибор; 52 – Любны; 53 – Гомель; 54 – Макеевка-Сосновка; 55 – Ново-Дятьковичи; 56 – Радомля; 57 – Петуховка; 58 – Чаусы; 59 – Головачи; 60 – Туровичи; 61 – Вехраны; 62 – Печковка; 63 – Городок; 64 – Мозыки; 65 – Дубейково; 66 – Строкайлы; 67 – Кулешовка; 68 – Иванск; 69 – Кротов; 70 – Дубров; 71 – Доребуж; 72 – Осиновка; 73 – Старшевка; 74 – Ходунь-Хотовичи; 75 – Кричев; 76 – Красная Слобода; 77 – Взмутное; 78 – Игнатовка; 79 – Тимоново; 80 – Краснозаборье; 81 – Помазовка; 82 – Доброносичи; 83 – Слобода; 84 – Христовая; 85 – Кузьмичи; 86 – Ломовка; 87 – Пильня; 88 – Сукромля; 89 – Пеклино; 90 – Корсики (Разрытое); 91 – Загородье; 92 – Волыняж; 93 – Пацева Слобода; 94 – Марьинское; 95 – Хотимск; 96 – Беседовичи; 97 – Луковицы; 98 – Каталин; 99 – Костюковичи; 100 – Сидоровка; 101 – Палуж; 102 – Клясино; 103 – Высокое; 104 – Князевка; 105 – Корма Новоельнинская; 106 – Влазовичи; 107 – Новое Новицкое; 108 – Антоновка; 109 – Батуровка; 110 – Поповка; 111 – Сидоровичи; 112 – Курганье; 113 – Кукличи; 114 – Нисимковичи; 115 – Большие Немки; 116 – Ухов; 117 – Смедин; 118 – Хизы; 119 – Старые Громыки; 120 – Смяличи; 121 – Попова Гора; 122 – Демьянки; 123 – Вылево; 124 – Романовичи; 125 – Прибутки; 126 – Терюха; 127 – Студеная Гута; 128 – Глубоцкое; 129 – Добрыничное; 130 – Черетянка; 131 – Дубровка; 132 – Тереховка; 133 – Жгунь; 134 – Добруж; 135 – Петровск; 136 – Новый Кривск; 137 – Людково; 138 – Внуковичи; 139 – Холевичи; 140 – Чертовичи; 141 – Голубовка; 142 – Гулевка; 143 – Манюки; 144 – Каменка; 145 – Митьковка; 116 – Щербиничи; 147 – Гетманская Буда; 148 – Медведовка; 149 – Сачковичи; 150 – Курозно; 151 – Малый Тополь; 152 – Коржевка; 153 – Ляличи; 154 – Белогощ; 155 – Займище; 156 – Парфеновка; 157 – Старожье; 158 – Ивановка; 159 – Белый Берег; 160 – Старопоченье; 161 – Лизогубовка; 162 – Разрытое; 163 – Шулаковка; 164 – Новое Задубенье; 165 – Староселье; 166 – Плевки; 167 – Медведево; 163 – Левенка; 169 – Петровско-Будское; 170 – Мериновка; 171 – Налужье; 172 – Кветунь.

На врезке; ареал радимичей и находки семилучевых височных колец вне его:

1 – Новгород; 2 – Сельцо; 3 – Смоленск; 4 – Шейка; 5 – Пекуново; 6 – Кубаево; 7 – Супруты; 8 – Крюково-Кужново; 9 – Воронеж; 10 – Голубово; 11 – Нежиловичи; 12 – Леплява; 13 – Гочево; 14 – Десна.

В намеченной территории радимичей курганы с захоронениями по обряду трупосожжения немногочисленны (карта 24). Основная часть их находится по берегам крупных рек – Сожа, Ипути и Беседи. Известны такие курганы и на более мелких днепровских притоках. Берега других мелких рек, видимо, в то время еще не были освоены славянами.